Текст книги "Сделать жизнь"

Здесь необходимо отметить, что переговоры по ценам проводились с иностранными партнёрами всегда на одном основном принципе: цена должна быть всегда конкурентоспособной и как максимум – не выше среднерыночной. Этот принцип был закреплён в законодательстве ряда европейских стран, запрещавших торговлю по монопольно высоким ценам, впрочем, как и по низким демпинговым ценам. Поэтому при покупке оборудования наша задача была найти на рынке умеренные цены и представить их продавцу в качестве доказательства завышения предложенных им цен. Ещё раз повторю: переговоры по ценам всегда носили доказательный характер путём сравнения цен аналогов технических изделий, существующих на рынке.

Я не буду здесь описывать всю историю переговоров, потому что данный труд преследует целью всего лишь показать характер нашей работы, но никак не обучать профессиональным навыкам коммерсанта. Поэтому приведу лишь несколько характерных примеров, как мы вели переговоры, как добивались успехов и как достигали своих целей.

Электротехника. В объём поставки каждой станции входило довольно значительное количество электрических кабелей совершенно разных количеств, типов и назначений, как силовых, так и для систем управления и автоматики. Но общая спецификация была, наши техники получили её от немцев по нашей просьбе. После этого я, находясь уже в Кёльне, по справочнику «Кто есть кто» по ФРГ выбрал пять лучших кабельных заводов ФРГ и запросил у них предложение в точном объёме как по спецификации АЕГ. В местной печати уже прошла информация о том, что приехали русские покупать оборудование для газопроводов, поэтому мне не пришлось долго ждать предложений. Получал я их по телетайпу в торгпредстве в виде длиннющих простыней, а дальше сидел днями и ночами и сводил все данные к единому результату. Предложения заводов были близки друг другу как по отдельным ценам, так и соответственно на общую сумму, что доказывало, что предложенные нам цены действительно отражают уровень рыночных цен. Как сейчас помню, сумма кабельной продукции в точном соответствии со спецификацией АЕГ составила на рынке около 80 млн немецких марок, а предложение АЕГ в наш адрес составляло не менее 120 млн марок, причём это было собственное производство фирмы АЕГ.

Здания для компрессорной станции. Конструктивно это было не очень сложное сооружение. Оно состояло из разборной стальной конструкции каркасного типа и многослойных панелей типа сэндвич, крепящихся к каркасу. Конечно, туда входили системы отопления, вентиляции, освещения, пожаротушения и так далее. «Маннесман» предлагал нам здания производства фирмы «Тиссен». МИ закупал в Финляндии жилые разборные дома подобной конструкции для проживания вахтовых рабочих на дальнем Севере. Я ещё в Москве передал финну, владельцу фирмы, поставлявшей нам дома, спецификацию и эскизы на здание компрессорной станции, и он сделал предложение, которое оказалось вдвое дешевле, чем предложил «Маннесман». Когда подошло время, я вызвал финна в Кёльн и усадил его за стол переговоров с нашей стороны. Были технические и коммерческие обсуждения, но дело кончилось тем, что «Маннесман» купил у финна пять зданий по его цене, а по «Тиссену» значительно скинул цену.

Очень жаркие споры шли по надбавке к цене изготовителя. Например, разница в цене изготовителей газового компрессора (а их было несколько) и ценой АЕГ на эти компрессоры составляла более 40 %.

Переговоры шли очень медленно и упорно. Сначала немцы не ожидали нашей столь высокой осведомлённости о ценах на рынке. Потом, когда были нанесены первые удары в виде цен на кабель, а таких групп было немало, они очень удивились и стали разыгрывать сцены, что, мол, их исполнители сделали ошибку в расчётах, и они разберутся. Потом дело доходило до того, что они прекращали переговоры. Причём переговоры возглавляли люди очень высокого ранга: на уровне замов коммерческих директоров концерна.

Но страсти остывали, выпивали мировую, и переговоры продолжались дальше. При оформлении командировки нас оформили со сроком пребывания на месяц, потом продлили ещё на месяц, а потом ещё на месяц. Москва тоже начала давить на нас, мол, пора завершать. Немцы тоже принимали это обстоятельство в расчёт. Они понимали, что без контракта мы не уедем. Немцы отступали шаг за шагом, но с боем, ища любые аргументы для возражений на нашу коммерческую информацию и наш уровень цен. После обсуждений отдельных позиций мы переходили к общим ценам, в конце концов, обе стороны волновали не отдельные цены, а общая цена на ГПС и контракт в целом.

Вообще надо понимать, что общая цена для таких сложных объектов всегда является компромиссом между покупателем и продавцом, потому что продавец на момент подписания контракта сам тоже точно не знает реальную стоимость своих затрат и потому страхуется, закладывает определённые риски и, как результат, завышает цену своего предложения. Если покупатель хочет, чтобы контракт был исполнен, он должен оставить продавцу небольшой люфт в ценах на непредвиденные обстоятельства. Короче, мы получили скидку в размере чуть более 21 % со всей суммы контракта против 17 % расчётных, и это был большой успех. С учётом итальянской части мы сэкономили около 150 млн долларов. И очень гордились этим. В Италии переговоры были закончены после того, как итальянцы объявили, что они подпишут контракт точно по такой же цене, как у немцев. Все ждали нас.

Что кроме работы? Каждую субботу немцы приглашали нас куда-нибудь поужинать и в основном – в пивные ресторанчики, расположенные в старой части города. Там же находился знаменитый Кёльнский собор, один из самых больших соборов в Европе. Удивительно, как он уцелел в войну, железнодорожный вокзал, который находится рядом, бомбили нещадно. Находясь в соборе, действительно начинаешь чувствовать себя маленьким ничтожеством по сравнению с громадным величием бога. В конце первого месяца пребывания, когда немцы полагали, что переговоры подходят к концу (они отлично знали сроки истечения наших виз), они повезли самолётом всю нашу команду и своих жён в Мюнхен.

Мюнхен поразил меня. Я влюбился в этот город и позже раз шесть посещал его в командировках и в туристических поездках. Тогда нам показали местную картинную галерею и отвезли на остров в один из известных замков, построенных королём Баварии Людвигом II. Он в течение своей жизни построил три красивейших замка в окрестностях Мюнхена, чем разорил Баварию. Его посчитали сумасшедшим и, по одной из версий, убили. Замки остались и сейчас посещаются тысячами туристов в месяц и приносят Баварии немалый доход. Позже я посмотрел их все. Они необычайно живописны. Ну а вечерами мы в Мюнхене откровенно пьянствовали в гигантских пивных города, в том числе в той, в которой часто бывал Гитлер, но не в той, в которой на него было произведено покушение. А вообще в Мюнхене вы не найдёте табличек с надписью типа «Здесь выступал Гитлер».

Хоть и немного у нас было свободного времени, но шопинг, конечно, был. Тогда в 1976 меня поразили гигантские универмаги, которые ломились от товаров, в Москве в эти годы был сплошной дефицит. Нам платили 40 дойчемарок в сутки, на питание (конечно, максимально экономное) уходило не более 15, оставалось в сутки 25. Для того чтобы понять, сколько это, скажу, что за 25 марок можно было купить мужскую рубашку, а женские колготки, на которые тогда в Союзе был дефицит, стоили 2 марки. В общем, подарки привёз всем, а жене купил турецкую дублёнку. Уже тогда меня поразило огромное засилье турок. В городе были уже отдельные турецкие кварталы, а на заводах, которые мы посещали, они выполняли самую тяжёлую и вредную работу, например, работали в литейных и гальванических цехах.

Ещё меня поразило, что во время наших прогулок по городу наблюдалось обилие диких кроликов в городских парках, которых никто не трогал, а на небольших каналах в метре от пешеходных дорожек гнездились утки и лебеди, и надо было смотреть под ноги, чтобы на них не наступить. Нам было ещё далеко до этого.

Перед отъездом, зная наши правила о сдаче подарков, немцы нас отвезли на свой склад – магазин фирмы «Телефункен» и там продали нам аудиотехнику по ценам примерно вдвое дешевле, чем в магазине. Так я стал обладателем аудиокомбайна, в котором было всё: приёмник, магнитофон и проигрыватель с колонками. Обратно ехали с четырьмя сундуками, которые частично загрузили в купе через окно вагона, а частично – в тамбуре, заплатив проводникам марки из своего кармана. Нас снабдили бумагами за подписью торгпреда для таможни, что мы везём техдокументацию, и нас на границе пропустили без осмотра.

По приезде в Москву оказалось, что нас ждёт следующий большой срочный заказ: покупка 42 ГПА в Англии. Были отменены отпуска и субботы и воскресенья. Арбайтен.

Фирма «Роллс-Ройс» производит не только шикарные автомобили. Она производит авиационные газотурбинные двигатели для военных и гражданских самолётов и морских судов. И в наши дни большинство боингов оснащено двигателями фирмы «Дженерал электрик», а большинство аэробусов оснащено двигателями фирмы «Роллс-Ройс» (РР). Для строительства газопровода в Аляске, где суровые климатические условия осложняли установку и ремонт турбин тяжёлого стационарного типа, фирма РР разработала турбину авиационного облегчённого типа для установки на газопроводах в труднодоступных для обслуживания местах. Её конструкция позволяла наиболее механически нагруженную и уязвимую часть (газогенератор) легко демонтировать и отправлять на вертолёте для ремонта в мастерскую. Эти машины были даже более экономичные, чем стационарные, но у них было два крупных недостатка: моторесурс газогенератора в два раза короче, чем у стационарной машины, а единичная мощность составляла всего 12,6 МВт, что увеличивало число машин, работающих на одной ГПС, и естественно приводило к удорожанию станции.

Не буду повторять, что мы делали на стадии подготовки, мы делали всё то же самое, только конкурентных материалов было гораздо больше, кроме опять-таки самой газовой турбины, на которую имелись только справочные цены. Аналогов на рынке не было, а сравнивать турбину авиационного типа с тяжёлой всё равно что сравнивать цену на грузовик с легковым автомобилем той же мощности двигателя.

В Англию мы прилетели в начале октября. Поселились в общежитии торгпредства на тех же условиях, что и в Германии. Только общежитие на этот раз было рядом с торгпредством. Состав команды был тот же: директор конторы «Энергосила» Мачильский И. В., эксперт Самсонов О. Н., я и ещё один парнишка из спецслужб, которого надо было легализовать. По возвращению в Москву он вскоре уехал от нас для работы в торгпредстве в Лондоне, а потом был переведён в Штаты, где остался и живёт до сих пор на легальном положении.

Переговоры шли тяжело и ещё упорнее, чем с немцами. Приведу только один факт. Я, как всегда, дал задание финну, который получил заказ от немцев, подготовить предложение на здание ГПС в исполнении англичан. Потом по моему звонку он прилетел в Лондон, передал мне предложение, и я попросил его остаться в Лондоне на несколько дней и ждать моего приглашения на переговоры с англичанами. Я выложил его предложение англичанам на стол, и через пару дней настал момент пригласить его, однако на мой звонок в отель мне ответили, что клиент выбыл в неизвестном направлении. На мои звонки в Финляндию он тоже не отвечал. Сплошной детектив. Только много позже, будучи в Москве, он мне признался, что его так запугали в Лондоне, что он предпочёл в этот бизнес больше не встревать.

И это был не единичный случай. В ряде случаев на наши запросы дать нам предложение на продажу того или иного оборудования некоторые фирмы прямо отвечали, что генеральный поставщик запретил им давать прямые предложения в наш адрес, грозя исключить их в этом случае из списка возможных субпоставщиков. А в Германии был вообще криминал. Ещё в Москве я получил по запросу предложение от небольшой фирмы на поставку скрубберов. И оно оказалось сенсационно низкое по цене. Прибыв в Германию, я попытался связаться с директором фирмы, но оказалось, что он погиб неделю назад, разбившись на лошади, а фирма отзывает своё предложение и отказывается от дальнейшего сотрудничества с нами.

В конце второго месяца пребывания англичане продолжали стоять на своём, несмотря на нашу информацию по ценам на рынке, правда, разница у нас с ними была меньше, чем с немцами. Тогда из Москвы приехал зампредседателя «Машиноимпорта». Не помогло. Приехал председатель Волчков и стал вести переговоры с высшим руководством РР без исполнителей с обеих сторон, тета-тет. Каждый день я готовил ему памятную записку по ценам и о размере скидки, дополнительно требующейся, несмотря на то, что они понизили на что-то свои цены на предыдущих переговорах. В конце концов он сыграл на том, что этот заказ решает вопрос, пойдём ли мы по пути обустройства последующих газопроводов машинами авиационного типа или тяжёлого. Наша расчётная цена была согласована, и контракт подписан. Нас показали по английскому ТВ в новостях.

Лондон – красивейший город и англичане по воскресеньям возили нас на экскурсию в Вестминстер, в музей восковых фигур мадам Тюссо, где была вся королевская семья и фигуры Гитлера и Сталина. Побывали на заседании английского парламента (наверху есть специальный балкон для посетителей). Исторический музей, куда англичане свозили столетиями сокровища со всего мира, я выкроил время и посетил сам. Там я впервые увидел мумии египетских фараонов и фрески древней культуры Месопотамии. На маленьком реактивном самолёте мы слетали в Глазго, погода была безоблачная, и я просмотрел половину Англии из окна самолёта.

В Глазго мы осмотрели завод, где производили газовые турбины по лицензии ДЭ. Оттуда на автомобилях нас повезли в столицу Шотландии Эдинбург для осмотра древних замков, но мы опоздали, музей уже закрыли, самолёт перелетел вслед за нами и ждал нас, и мы улетели обратно в Лондон, а я так и не увидел этих замков. Случая больше не было. В дальнейшем Мингаз отказался от турбин авиационного типа, и мы закупали только тяжёлые фирмы ДЭ.

Ввиду отсутствия свободного времени шопинг был ограничен одной, но основной торговой улицей Оксфорд-стрит. Даже после Германии меня поразили роскошь и изобилие торговых центров на Оксфорд-стрит. Это сейчас нас ничем не удивишь, а тогда, в 1976 году, это казалось сказкой. А какое качество английских товаров! Помню, жене привёз замшевые зимние на меху сапоги, так она их носила чуть ли не десять лет. Тогда только что вышла первая пластинка группы АББА, в Москве у моих друзей она произвела фурор. А ещё мне понравились английские, под названием «порто» (огромные, для моряков), стейки и пиво в их пабах. Иногда после работы поздно вечером мы с Олегом спускались с горки (торгпредство находится на горке) в ближайший паб и выпивали там по кружке пива. Местные посетители узнавали нас и здоровались.

Обратно все улетали самолётом, а я упросил сопровождать наши сундуки с документами поездом. Мне в сопровождающие дали того парнишку, который сейчас живёт в США. Мы сдали багаж на Лондонском вокзале и поехали на поезде до порта Харидж, там сели на паром и за шесть часов пересекли пролив Ла-Манш и прибыли в Голландию в порт Хук Ван Ховен, откуда шёл прямой вагон до Москвы. На пароме мы попали в приличный шторм, и нас, несмотря на громадные размеры парома, изрядно покачало. Багаж нас ждал у вагона, и мы за небольшую плату погрузили всё в тамбур и в купе. Поезд нас провёз через пол-Европы: Амстердам, Берлин, Варшава, Брест. В Бресте наша таможня нас также не досматривала, была предупреждена.

Весной 1977 я сдал вступительные экзамены в академию. Сочинение, политэкономия и география с картой мира. Как в школе, по сочинению дали три темы на выбор. Была, конечно, политическая тема, типа успехи развитого социализма, но мне настолько это обрыдло на занятиях в парторганизации, что я выбрал тему «Роль партии в романе Серафимовича «Железный поток»». Я слабо помнил роман и что я там понаписал, не помню, но тройку поставили, и этого было достаточно, главное не двойку. С двойками не пропускали. С 1 сентября начались занятия, и мой рабочий день стал практически двенадцатичасовым, и ещё я в академии доучивал немецкий язык.

После отъезда Алексея Штродоха в Данию в отделе освободилась ставка эксперта, и меня повысили. В академии командировки не разрешались, и если я съездил несколько раз, то ненадолго и в соцстраны, и в летнее время. Вообще за период работы в МИ я побывал во многих странах СЭВ, а в некоторых из них – неоднократно. В командировки, с целью экономии, нас посылали всегда поездом. Например, в Болгарию я ехал более двух суток с болгарами, лесорубами и туристами. Они меня угощали своей ракией, а на территории Румынии таможенники проходили с мешком и отбирали всё съедобное, что лежало на столах, якобы санитарный контроль не разрешает провоз продуктов. В общем, беднота. И то, что специалист бездельничал в дороге пять дней, никого тогда не волновало. Социализм в действии. О своём дипломе я уже писал, повторять не буду.

Диплом я защитил в феврале 1981 года и собирался в Японию, проходя все стадии оформления. Дата отъезда была известна – сентябрь. В это время меня вызвал к себе мой ангел-хранитель Тер-Саркисов Ю. М., он был теперь уже в чине зампредседателя и стал меня уговаривать остаться, потому что вышло новое постановление Совмина на закупку для газопровода «Уренгой – Помары – Ужгород» нового комплекта ГПС на огромную сумму, близкую к 700 млн долларов. Он хотел, чтобы я снова возглавил расчёт и переговоры по ценам. Но я умолил его отпустить меня, нам с женой надо было поправить материальное положение, я к этому времени отпахал в МИ почти тринадцать лет, и поездку в такую страну, как Япония, мне не хотелось упускать. У нас же всё по плану, упустил свой срок – поедет другой. Кроме того, за эти годы, помогая мне, выросло несколько новых талантливых ребят, которые могли заменить меня. И мой шеф отпустил меня. Ребята во главе с Ю. М. Тер-Саркисовым уехали без меня в ФРГ. Работа получилась интересная. Как я уже упоминал выше, по поводу этой сделки была выпущена книга «Великая газовая игра». Но это была ещё не вершина наших коммерческих успехов. Она пришла ко мне позже, когда я уже работал в «Газпроме», но об этом я напишу чуть ниже. А сейчас рассказ о Японии.

Маннесман, ФРГ. 1978. Переговоры

ФРГ, 1978. Посещение завода.

ФРГ. 1978. Экскурсия в городок на Рейне

ФРГ. 1978. Знакомство с немецкой делегацией

Автор в группе сотрудников фирмы АЕГ – Телефункен, Дюссельдорф, ФРГ, 1978

ФРГ, 1978. В стране общий карнавал

Переговоры завершены успешно, контракт подписан, обе стороны довольны, ФРГ, Кельн, 1978

Глава 5
Япония

В Японию я уезжал вместе с семьёй в сентябре 1981 года. Первоначально был оформлен на три года, но пробыл четыре. Думаете, мы туда, в Японию, летели самолётом? Ничего подобного. Социалистическая экономия превыше всего. Мы летели до Хабаровска (до Хабаровска валюту за билеты на самолёт платить не надо). Там садились вечером на поезд и всю ночь ехали через уссурийскую тайгу до Находки, где нас сажали в автобус и везли в порт, откуда небольшим стареньким теплоходом трое суток шли по Охотскому морю и Тихому океану до Токио, до порта Иокогама. Всего весь путь занимал пять суток. Правда, маршрут был организован «Интуристом» неплохо. Вещи сами мы нигде не таскали.

В Хабаровске была организована экскурсия по городу, и мы постояли на набережной и полюбовались Амуром, а потом был вкусный обед с амурской белугой. Так как прилетали мы в Хабаровск утром, нам ещё предоставили номер в гостинице: умыться и привести себя в порядок. Потом мы привыкли к маршруту и даже наслаждались этим путешествием в последующие годы. Но в первый раз всё было тяжело и непривычно, особенно для моей семьи. Сыну шёл девятый год. Но самое большое испытание нас ожидало в море.

Как только вышли из гавани, теплоход стало качать, и чем дальше, тем сильнее. Потом выяснилось, что мы попали в семибалльный шторм. Утром кто-то из команды заглянул в нашу каюту, увидел, что вся моя семья лежит в лёжку, не поднимая голов. Он уговорил меня подняться, отвел в кают-компанию, налил рюмку водки и велел выпить. Я стал отказываться, мол, меня вывернет наизнанку, я и так еле держусь. «Пей, полегчает». Выпил, и правда, полегчало. Выпил и закусил флотским борщом и, о чудо, ожил. Спустился вниз в каюту, но мои отказались вставать, проклиная всё на свете, и в первую очередь – зачем они согласились на эту поездку. К вечеру мы прошли Хоккайдо и вышли в океан, ветер и шторм утих, и мы все поужинали в кают-компании вместе с капитаном. Пассажиров было мало. В Токийский залив мы входили утром, впереди нас то и дело взлетали летающие рыбы, но после изумрудного океана вода в заливе показалась нам грязно-чёрной.

Направлен я был на работу в качестве старшего инженера в закупочную миссию СССР в Японии. Это была относительно новая организация. Закупочные миссии были созданы в ряде стран (США, Италия, Япония и ФРГ), они были созданы с целью расширения нашего торгового присутствия в этих странах, где квоты на количество сотрудников в торгпредствах были исчерпаны. Их создали под определённые торговые соглашения и они, в отличие от режима пребывания в стране торгпредства или посольства, имели несколько отличный статус. Сотрудники закупочной миссии рассматривались как представители – предприниматели частных компаний (в моём случае – «Машиноимпорта»), в то время как сотрудники торгпредства рассматривались как госслужащие. В конечном счёте это сводилось к тому, что мы, сотрудники закупочной миссии, получали визы на пребывание в стране всего на полгода и соответственно каждые полгода собирали чемоданы и ждали, продлят ли японские власти визу ещё на полгода, или в течение двадцати четырёх часов надо покинуть страну. А японцы с нами играли и продлевали визу за день до истечения предыдущей.

Кроме того, по истечении года нам обязательно надо было покинуть страну и ждать получения новой визы. У сотрудников торгпредств такие мучения отсутствовали. В компенсацию по нашему статусу мы могли свободно передвигаться по стране, не спрашивая никаких дополнительных разрешений у японских властей. В то время как для сотрудников торгпредства и посольства была зона 40 км радиусом вокруг центра Токио, и для того, чтобы выехать за пределы зоны, сотрудникам этих учреждений надо было подавать за сутки ноту и ждать разрешения. Когда я освоился с житьём в стране, моё свободное перемещение по стране оказалось большим преимуществом.

Сотрудники посольства и торгпредства работали и жили с семьями на территории этих учреждений, а территории этих учреждений считались советской территорией. Это было безопасно для проживания, но обычные склоки жён мучили обе колонии, ибо постоянное нахождение в замкнутом пространстве давило на психику людей. Даже каждый выход за пределы территории и время возвращения фиксировались дежурным. Мы же жили на съёмных квартирах в домах в городе, где нашими соседями были японцы, и мы могли наблюдать их жизнь каждый день и сами были достаточно свободны в своём время препровождении.

Зарплата была у всех равная (чтобы не возникали распри), только торгпред и его замы получали на 10 % больше. Платили нам в японских иенах, и наша зарплата равнялась точно среднестатистической зарплате по стране, в переводе по тогдашнему курсу – около тысячи американских долларов. Много это или мало?

На питание (на семью из трёх человек) и на оплату коммунальных услуг у нас уходило при строгой экономии около 50 % моей зарплаты. А надо было ещё одеваться, обуваться, и были всякие мелкие текущие расходы. В общем, чтобы приобрести российский автомобиль в «Берёзке» или купить что-нибудь существенное, все жили в режиме строгой экономии, и мы в том числе. Моей старой, но любимой «Волге» шёл уже шестнадцатый год, и её пора было менять. Новая «Волга» покупалась за год, но при очень строгой экономии. Но это не значит, что мы не устраивали себе маленьких праздников.

Например, моя семья клялась в Москве, что никогда не будет есть эту гадость: сырую рыбу. Но в Японии, распробовав это лакомство, требовало, чтобы я вёл их в воскресенье в сусичную. Настоящие суси в старых классических сусичных были очень дорогие, но в городе существовали недорогие сусичные автоматы. Они были оборудованы движущимися мимо вашего носа конвейерами, на которых в тарелочках плыли различные суси и сасими, приготовленные у нас на глазах. Оплата проводилась по количеству опустошённых вами тарелочек, и в воскресенье предоставлялась скидка.

Бюро закупочной миссии находилось в здании торгпредства, мы подчинялись торгпреду и распорядкам в торгпредстве. Закупочная миссия в Японии занималась контролем за исполнением торговых соглашений:

1. По лесу – мы им примитивно поставляли необработанный лес (кругляк), они нам – оборудование для лесоповала и переработке леса на пиломатериалы.

2. По углю – мы им коксующийся уголь из открытого месторождения в Нерюнгри, они нам – карьерные грузовики и подъёмно-транспортное оборудование.

3. По нефти и газу – они нам – заём в 200 млн долларов и разрешение на аренду плавучей буровой установки, мы им – проведение разведывательного бурения на шельфе острова Сахалин с тем, чтобы расплатиться потом поставками газа и нефти в Японию.

Вот этим последним, то есть организацией проведения разведывательного бурения на шельфе острова Сахалин, я в основном и занимался. Море в прибрежной зоне Сахалина замерзало примерно на полгода и соответственно полгода было чисто ото льда. Наша задача состояла в том, чтобы каждый год в начале сезона (весной) взять в аренду японскую буровую плавучую установку, зафрахтовать буксиры для её транспортировки из Японского моря на шельф Сахалина (бурение велось в северо-восточной части шельфа острова). Кроме того, нам надо было снабдить её всеми необходимыми для производства буровых работ материалами: буры, химикаты для буровых растворов, буровые трубы, обсадные трубы и так далее. Для приобретения этих материалов мы обращались на ближайший и относительно недорогой рынок в Сингапуре. Получали предложения, составляли конкурентные листы, выбирали самого выгодного поставщика и…. Все материалы высылали в Москву, потому что по нашему статусу, как и торгпредские сотрудники, мы не имели права подписывать контракты. Заключение контрактов происходило в Москве, мы на месте следили за их исполнением.

Буровая платформа, загруженная всем необходимым материалом, и с поднятыми вверх опорными ногами за пару недель прибывала на место, опускала ноги, укреплялась на морском дне и начинала бурение. За сезон успевали пробурить четыре-пять скважин глубиной 3–4 км. Потом буровая отбуксировывалась обратно в Японию, где зимой работала на шельфе Японии. Я летал на платформу пару раз на вертолёте из ближайшего порта. Надо было совместно с японским представителем определить остатки расходных материалов. Каждые полгода из Москвы приезжала большая делегация в составе представителей министерств газовой, нефтяной промышленности, геологоразведки и МВТ. Возглавлял эту делегацию тот самый замминистра МВТ Сушков, которого потом посадили. Две недели вместе с японцами обсуждались результаты бурения на шельфе Сахалина – и где, и как бурить дальше. Вся организация этого мероприятия лежала на плечах закупочной миссии, и мы работали в эти дни сутками напролёт. За моё пребывание в Японии оконтуривание месторождения не было закончено, но сейчас уже все знают, что промышленная добыча газа и нефти в масштабах проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2» совместными предприятиями идёт полным ходом с участием российских, японских и американских фирм.

Вообще работа в Японии носила спокойный, не напряжённый характер, начальник Крайнов И. Д., был хороший, разумный и порядочный человек, а это для работы за границей имело громадное значение, особенно в том, что он нам доверял и напрасно не гнобил. Мы много занимались своего рода легальной разведкой, так как каждый инженер обязан был делать технические обзоры о новинках промышленности в Японии. Но это было вполне легально, так как мы пользовались открытыми источниками информации (технические журналы, обзоры выставок и так далее). По выставкам мне приходилось ездить довольно часто, так как сотрудникам торгпредства не всегда было удобно запрашивать разрешение у японцев, а мы никого не спрашивали. Дороги в Японии, особенно платные, были настолько хороши, что из Токио в Осаку на своём автомобиле я доезжал за четыре часа, а расстояние между городами составляет 600 км, и дорога была проложена в горах со множеством тоннелей.

Ещё мне запомнилась очередная советская внешторговая идиотия. На угольном открытом карьере в Нерюнгри (Восточная Сибирь) работали гигантские карьерные самосвалы, которые по угольному соглашению японцы купили в Канаде и поставили нам в Нерюнгри. Пришло время приобрести запчасти для них. С целью определения списка запчастей и его согласования с предприятием Нерюнгри в Нерюнгри вылетала японская делегация, и её должен был сопровождать сотрудник закупочной миссии. Выбор пал на меня. Казалось бы, чего проще, визы в СССР мне не надо, мой визовый статус пребывания в Японии позволял временно выехать из страны и вернуться в страну по существующей визе, бери билет на самолёт и лети вместе с японцами. Ан нет.

Мне понадобилось лететь в Москву (правда, на этот раз прямым рейсом самолёта), оформлять в главке МВТ командировку внутри Союза на рубли, потом лететь до Якутска, потому что прямого рейса из Москвы в Нерюнгри не было, ночевать там и только утром следующего дня лететь на ЯК-40 в Нерюнгри. Обратно точно так же. Одно было хорошо, я побывал дома, навестил мать, которая с 1977 года была вдовой, отчим умер скоропостижно от фронтовых ран и болезни, полученных им ещё на фронте под Витебском зимой 1943 года. А также я теперь знаю, что такое в Якутске мороз минус пятьдесят пять с ветром. Чтобы посмотреть вечером местные достопримечательности, пришлось передвигаться бегом от здания к зданию и короткими интервалами, отогреваясь в каждом из них.

Наш быт. Поселили нас в современном многоэтажном доме недалеко от торгпредства, так что можно было пешком ходить на работу и даже на обед. Квартирка была крошечная, гостиная вместе с кухней – около шестнадцати квадратных метров, и спальня, в которую можно было только войти и плюхнуться в кровать. В квартире был душ, но ванной не было, вместо неё было фуро, это такая пластмассовая бочка (настоящее фуро делается из дерева), в которую заливалась вода, и можно было сидеть в ней, погрузившись в воду по горло. Квартира не была предназначена для проживания с ребёнком, так как в гостиной помещался только один диван, и для детской кровати места не было. Наш ребёнок так и спал на этом диване, пока нам через два года не предоставили новую, более просторную квартиру в другом доме.