Текст книги "Не умирай в одиночку"

– Мама, мама, вставай, простудишься, – лепетала девушка. Женщина не слушала, вырываясь и все хватая Юльку за подол пальто.

– Вставай, вставай, – приговаривал мужчина, с легким раздражением отрывая ее руки от Юльки. – Разве ты не видишь, что это не Наргис.

Женщина замерла после этих слов, а потом молча поднялась с земли и приблизила свое лицо к лицу Юльки. Подслеповатые глаза слезились, из них ручьями текли слезы. Пауза, со струящимся между женщинами электричеством, длилась с минуту. Юлька молчала, не зная как поступить, я тоже оторопело выжидал, готовый придти на помощь, если таковая потребуется. Но помощь была не нужна. Женщина оторвала свой горящий взор от Юлькиного лица, опустила голову и как сомнамбула побрела к дому, пошатываясь, хватаясь руками за штакетник, за побеги увядшего винограда, за стену веранды, и, наконец, скрылась в доме.

– Извините, – проговорила девушка, – мы не хотели вас обидеть. Просто вы очень похожи на мою сестру Наргис.

– Мы знаем, – откашлявшись произнес я, поскольку голос сначала дал петуха. – Мы и приехали из-за нее. Это мы вам звонили.

– Вы журналисты? – спросил мужчина. Мы торопливо кивнули. – Пойдемте в дом. Холодно на улице…

В маленьком доме было тепло. От печки шел жар, и мы с Юлькой быстро разомлели. Я слегка смутился, увидев, как мои ноги оставляют на полу мокрые следы. Носки насквозь промокли, видимо, где-то в ботинках появились трещины. Юлька чувствовала себя сковано, вертела головой по сторонам и смущенно опускала их, стоило взгляду хозяев изучающее остановиться на ее лице.

Девушка пригласила нас к столу. Мы отправились следом за ней и с удивлением обнаружили, что стола, как такового в принципе нет. Точнее есть, но очень низкий, как в японских ресторанах, а стульев нет и в помине. Вместо этого пол был застлан ковром, на котором уже сидел хозяин дома. Мы уселись рядом. Девушка наливала нам чай, а вот женщина к достархану не вышла. Ее всхлипы было слышно из дальней комнаты.

– Не знаю, чем мы можем вам помочь, – неторопливо произнес мужчина. – Мне не хочется, чтобы о моей дочери писали в газетах, но это уже случилось примерно полгода назад, когда ее убили. Зачем вы копаетесь в этой истории? Дочь мне никто не вернет…

– Как вас зовут? – вдруг решительно спросила Юлька.

– Ильдар, – ответил мужчина после короткой паузы. Лицо его прояснилось на минутку, и я решил воспользоваться этим моментом.

– Ильдар, мы приехали к вам не просто так. И копаемся мы в этой истории не потому, что хотим нарыть сенсацию. То есть, хотим, конечно, это наша работа, но не в этом дело.

– У нас есть подозрения, что ваша дочь Наргис – не последняя жертва в этом деле, – подхватила Юлька. – Скорее всего, она, как раз и была одной из первых жертв.

– Кто-то еще умер? – испуганно спросил мужчина. Я открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался звон и грохот. Мы вздрогнули и повернули голову. В дверях стояла девушка с ошеломленным лицом, а у ее ног валялись осколки чашек, расколотый надвое фарфоровый чайник, металлический поднос и чашка с чем-то вроде маленьких лепешек.

– Ой, простите, – воскликнула девушка и принялась торопливо складывать черепки на поднос, – какая я неуклюжая. Пару минут мы молчали, глядя, как девушка убирает с пола то, чем нас намеревались угостить, а потом мы с Юлькой, скрестив взгляды как клинки, бросились в атаку.

– Мы специально приехали к вам, чтобы кое-что выяснить, – начал я. – Вы правы, было еще несколько убийств. Погибли еще как минимум пять женщин и молодой мужчина. И это только те случаи, которые известны нам. Это случилось уже после убийства Наргис. Некоторые из преступлений произошли в нашем городе, именно там, где погибла ваша дочь.

Девушка вернулась в комнату с другим подносом, полным еды и расставила ее на столе. Воспользовавшись паузой, Юлька кинулась в атаку.

– Мы не знали, что все убитые были связаны между собой. Точнее сказать, мы этого не предполагали. Обычные люди, ни в чем не замешанные, и, как казалось, друг с другом незнакомые. В милиции тоже не выявили связи между ними, а потом нам удалось узнать одну вещь.

– Какую? – спросила девушка, усевшаяся за достархан. Взгляд ее глаз был колючим. Ильдар посмотрел на дочь гневным взглядом, но она и ухом не повела.

– Вы знали, зачем Наргис поехала в наш город? – спросила Юлька, проигнорировав вопрос.

– Она хотела встретиться там с какими-то друзьями, – ответила Ильдар. – Взяла на работе два отгула…

– А друзей этих вы никогда не видели?

– Нет, конечно. Я из Астаны толком никуда и не ездил, тем более в Россию. Да и она ездила в основном по Казахстану, в Боровое там, Алма-Ату… Чего ей у вас понадобилось? Меня и в милиции спрашивали, что у нее там за друзья были, только я ответить не мог ничего.

– Ваша дочь много времени проводила в Интернете, – пояснила Юлька. – Там она могла познакомиться с кучей народа, обрести друзей. Весной проводился вечер встречи чатлан, у нас в городе в ресторане «Ерш». Она ездила туда. Вы знали, что ее друзья – виртуальные собеседники?

Ильдар отрицательно покачал головой, видимо, не совсем понимая, о чем идет речь, а девушка вдруг выпалила:

– Я знала.

Ильдар вытаращил глаза и уставился на дочь. Мы тоже, признаться, были слегка удивлены.

– А вас, простите, как зовут? – осведомился я, отметив, что Ильдар свою вторую дочь нам не представил.

– Нурсулу, – ответила она и слегка улыбнулась. Юлька со странной гримасой оглядела Нурсулу с ног до головы. Я вынужден был признать, что гены причудливо переплелись в этой семье. И если Наргис по всеобщему мнению была красавицей, то второй дочери Ильдара природа мало чего подарила. Лицо Нурсулу было плоским, как блин, невыразительным, да еще и в россыпи коричневых веснушек.

– Красивое имя, – сказал я, лишь бы что-то сказать.

– Нурсулу, вы знали, что Наргис уехала на чатовку? – строго спросила Юлька.

– Знала. Точнее сказать, подозревала. Наргис отдельно от нас уже давно жила, в России, перед родителями не отчитывалась. А про то, что друзья у нее там, в компьютере, я знала. Как-то зашла к ней домой. А она сидит, уставилась в монитор и чего-то там по клавиатуре долбит.

– Почему нам не сказала? – грозно спросил Ильдар. – В милиции тоже ни словом не обмолвилась, а ведь они спрашивали!

– А откуда мне было знать, что это важно? – ощетинилась Нурсулу. – Я тогда сама не своя была. Да и мне про эту … как ее там… чатовку мысль только сейчас в голову пришла. Да и не на нее она ездила, другие у Наргис дела в вашем городе были.

– Какие? – вкрадчиво спросил я, а у Юльки глаза прямо таки полыхнули огнем азарта. Нурсулу замялась, искоса посмотрела на отца, а потом неохотно промямлила.

– Мужчину она встретила. К нему на свидание и ездила…

Вид у нас с Юлькой был словно у голодных акул. Не знаю, как у меня, а у Юльки в глазах точно электросварка сверкала.

– Вы видели этого мужчину? – спросила она. Нурсулу отрицательно помотала головой.

– Откуда? Они и не встречались тут ни разу.

– Может быть, вы видели его фото? – с надеждой спросил я.

– Не видела, но у Наргис его фото было в компьютере.

– А где ее компьютер?

Нурсулу поднялась с места и вышла. Через минуту она вернулась с ноутбуком.

– Вот. Только у него батарея села, а шнур я так и не нашла.

– Это не страшно, – воскликнул я и потянулся к своей сумке, где лежал компьютер. Фирмы были хоть и разные, но шнур от моего компьютера идеально подошел к компьютеру Наргис. Ноутбук исправно загудел, когда мы воткнули вилку в сеть и начал загружаться.

– Только бы пароля не было, – прошептала Юлька, жарко дыша мне в ухо.

– Не каркай, – отмахнулся я.

Нам повезло. Наргис на свой компьютер пароль не поставила. Мы алчно набросились на его содержимое. Надо признать, что особых секретов Наргис не делала и все ее файлы находились в идеальном порядке. В папке «Мои документы» мы отмели в сторону папки с музыкой, деловые бумаги, игрушки и фильмы и алчно набросились на две папки: «Мои рисунки» и «Личное».

Фотографий было много. Но нас интересовали прежде всего мужчины. Тут, к сожалению Наргис не стала классифицировать их по роду занятий и именам. Просто аккуратные фото с номерами, без имен, фамилий и паспортных данных. Я скинул папку с фото на флэшку и перешел к папке «Личное». Юлька больно давила худенькими пальчиками на мое плечо. Я морщился и терпел. С другого конца ко мне прижималась Нурсулу, от которой пахло немытым телом и чем-то кислым.

Здесь тоже были фото. Едва я открыл их, как увидел насквозь знакомые интерьеры «Ерша». Это были фотографии с чатовки, явно не самые свежие, так как уже этой весной, когда Наргис была на чатовке в последний раз, в «Ерше» сделали ремонт. Стены перекрасили в более насыщенный синий цвет, добавили на стены картины из раковин и сушеных морских звезд и рыб, а барную стойку выложили морской галькой. На этих фото стены еще были задрапированы морскими сетями, за стойкой торчал Васек, в матроске и глупым выражением лица. Васек в «Ерше» уже давно не работал.

– Узнаешь? – спросил я Юльку.

– Ясный пень. «Ерш», чатовка. Но это не современный «Ерш», не так ли?

– Не современный. Это год-полтора назад как минимум. Но я тогда уже там тусовался. Может, и себя на фото найду, хотя Наргис я знал шапочно и не дружил.

Себя на фотографиях я не нашел, а вот знакомых лиц было много. В целом, компания была та же самая, что и на фото из компьютера убитого Жени. С той единственной разницей, что Наргис охотно фотографировалась рядом с ними.

– Бахус, Капитан, Сынок, Очень Недобрый Бегемот, Si, Вой Койота, Испанский летчик…. – недовольно комментировала Юлька фотографии. – Этих мы всех знаем. Так… кто у нас там еще…. Ага, Багор, Мастер, Горец…. Этого не знаю, этого тоже. Кто вот эти двое?

– Брюнета восточного типа вижу впервые, а второй это Руслан. Ну, наш Руслан, Депутат который…

– Господи, что он с лицом сделал, что я его не узнала, – удивилась Юлька, глядя на кривляющегося перед камерой Руслана, который обнимал Наргис за талию.

– А я и не знал, что они были знакомы, – протянул я задумчиво.

– А что, ты мог знать? – удивилась Юлька.

– Ну да, Руслан одно время был не только моим собеседником, но и собутыльником… О, вон Слава… И тоже в обнимку с Наргис. Странно, он же вроде бы ее в игнор вечно отправлял…

Слава в нашем чате – личность легендарная. Здоровый, как лось, богатенький и презирающий всех женщин. Он регулярно выискивал себе глупеньких и доверчивых красавиц, прельстившихся его богатством. Потом этих глупышек он тянул в койку, и так же легко бросал.

– Это не Наргис, а я у него в игноре, – возмутилась Юлька. – Наргис, насколько мне известно, он нравился. Он презирал баб, она мужиков и на этой почве они сошлись… Мне Ирка рассказывала. Я лично его терпеть не могу.

– А ей он, похоже, не был безразличен, – фыркнул я. – Да и она в его вкусе. Он брюнеток предпочитает. Жена у него – блондинка, красавица, а он себе вот идеал в другом месте ищет.

Мы замолчали, одновременно вспомнив, что, в общем-то, в комнате не одни. Ильдар и Нурсулу не сводили с нас своих глаз. Да и в давней комнате больше не слышалось ни звука. Только учащенное дыхание где-то поблизости, за занавеской…

– Давайте файлы посмотрим, – миролюбиво произнесла Юлька. – Там какие-то «вордовские» документы. Может быть, в них есть что-то нужное.

Юлька оказалась права. В немногочисленных текстовых документах мы нашли обрывок письма. Скорее всего, Наргис собиралась отправить письмо своему любимому мужчине, и писала черновик, но либо не отправила его, либо это были просто мысли вслух. А еще в папке с документами были стихи, явно ее и очень хорошие.

«…Я не сплю ночами и думаю о тебе. Уже столько времени прошло после нашей последней встречи, а в моей голове только одно желание – увидеть тебя, быть с тобой. Когда я вспоминаю твои глаза, твои руки, твой обволакивающий голос, мне становится жарко.

Я всегда была прагматична, я не верила, что могу влюбиться так, что захватывает дух, да еще в такого мужчину как ты, слишком ДРУГОГО, совсем не такого как я, живущего миром, в котором мне нет места. Я как будто бы прошла через волшебный шкаф и оказалась в королевстве, где правишь ты, только ты, ты один.

Вчера я стояла перед зеркалом, готовясь лечь спать, голая, как ты любишь и когда я вспомнила о тебе, мне стало жарко. Твои мысли порочны и ты – Шайтан, и мне нравится это, нравится быть порочной. Все, что угодно… Только для тебя мое змеиное тело, моя ядовитая душа. Только с тобой я могу быть ласковой и покорной…»

Мы с Юлькой переглянулись. Нурсулу сидела красная, как свекла, только веснушки чернели на лице россыпью пуговиц. Ильдар и вовсе опустил голову.

– Похоже, она влюбилась, – констатировал я. – И именно к адресату этого письма она и собиралась ехать.

– Давай следующее посмотрим, – предложила Юлька, неуверенно посмотрев на Ильдара и Нурсулу. Дыхание за занавеской стало еще более жарким и сухим.

Из вежливости, мы не стали больше читать вслух другое письмо, хотя нам и так хватило, аж самих в жар бросило. Потому что на этот раз небольшая записка была адресована именно Наргис.

«Ты нужна мне, как воздух, как хлеб, как вода. Каждый раз я еду, надеясь увидеть только тебя одну, такую нежную, такую добрую, такую трепетную. Я не настолько хороший литератор, чтобы выразить свои чувства, но мне кажется, что мое сердце просто лопнет, если я буду все время думать о том, что мы вот-вот увидимся.

Я помню каждую черточку твоего лица. Я помню твой запах, как волк, ищущий самку. Я ловлю себя на мысли, что в моей крови просыпается азарт, пойманный на горных вершинах, ваших и чужих, иноземных. Только там мне не хватало дыхания, только там я чувствовал себя живым, только с тобой я чувствую себя как там.

Я недавно понял, что теперь ЗНАЮ как чувствует себя человек, выброшенный в вакуум, потому что без тебя вся моя жизнь – черная дыра, без воздуха, света, с застывающей бугорками кристаллов кровью.

Приезжай, пожалуйста, приезжай. Ты же знаешь, как я жду тебя. Без тебя эта встреча будет пустой и ненужной. Если нужно, я оплачу тебе все, поездку, гостиницу (хотя мы наверняка остановимся в том же доме), другие расходы.

Я приготовил тебе такой сюрприз, которого ты никогда не получала.

Жду.

Твой… только твой…»

– И никакого имени в конце, – раздраженно произнесла Юлька. – Ни имени, ни псевдонима…. А откуда Наргис выходила в Интернет? С этого компьютера или нет?

– Не похоже, – ответил я, войдя в папку с оборудованием. – Здесь нет модема.

– У нее дома стоит еще один компьютер, – пояснила Нурсулу. – Правда, нам его не отдали. А когда мы захотели его вернуть, что-то там у милиции не получилось.

– Что не получилось? – не поняла Юлька.

– Мы не знаем, но у меня сложилось впечатление, что они этот компьютер присвоили или потеряли. Нам говорят, что он нужен как улика. Но уже столько времени прошло…

– Ну, может и нужен, – примирительно произнесла Юлька, – хотя, конечно, жаль. Почтового ящика Наргис и пароля вы, конечно же, не помните?

– Нет. Но могу поискать ее визитку. Там был ее е-мэйл. Только ведь все равно туда невозможно войти без пароля.

– Ну, теоретически это можно сделать, если ее компьютер «запомнил» пароль и входил в почту автоматически, либо если там стоит почтовая программа. Но если компьютер в милиции…

– Да и не факт, что она получала эти письма на е-мэйл, который указан на визитке, – резонно возразила Юлька. – У меня, к примеру, деловые письма приходят на один ящик, а личные – на другой. Но визитку все-таки поищите. Мало ли… Вдруг мы найдем программиста, который сможет открыть ящик и там будет адрес этого мужчины…

– Я не понимаю ни слова из того, что вы говорите, – вдруг сказал Ильдар, – но прошу вас, если вы найдете убийцу моей дочери, я буду всю жизнь просить аллаха отблагодарить вас.

Нурсулу вышла из комнаты. Мы еще немного покопались в компьютере Наргис, но больше ничего интересного не нашли. Будь с нами какой-нибудь стоящий программист, он наверняка нашел бы что-то важное, но мы с Юлькой в компьютерах разбирались на уровне чайников со свистком, а просить родню Наргис отдать нам дорогую вещь мы не отважились. За окном сгущались сумерки. Я подумал, что больше нам нечего делать в Астане. Разве что попробовать выцарапать у местных ментов, которые тут громко именовались полицией, компьютер Наргис, но из этой затеи, скорее всего, ничего бы не вышло.

Нурсулу вернулась в комнату с визиткой в руках. Больше нам делать в этом доме было нечего. Мы неловко попрощались и стали собираться. Нурсулу проводила нас до калитки. Мы уже собирались сказать дежурное «до свидания», как вдруг из дома выбежала женщина с пакетом в руках.

– Вот, возьмите, – сказала она и стала совать пакет мне в руки. – Тут яблоки и виноград. Это с юга, все очень вкусное. Угощайтесь!

– Ну, что вы, не надо, – смутился я, пытаясь отказаться от пакета.

– Берите, не обижайте меня, – улыбнулась женщина и снова подошла к Юльке, стоявшей поодаль с жалкой улыбкой на лице. – Счастья тебе, доченька. Я думаю, что это моя звездочка тебе меня послала, на прощание. Поглядеть хоть перед смертью… Идите. Храни вас аллах!

Мы побрели по улице к автобусной остановке. Нурсулу шагала рядом с нами, показывая, как лучше добраться до вокзала. Юлька была мрачна.

– Почему ваша мама так говорила? – наконец спросила она. Нурсулу остановилась. Ее лицо было стылым, как осенняя погода.

– Мама очень больна. У нее рак, и до зимы она, скорее всего не протянет. Ее уже ни в одну больницу не берут.

– Может быть, она еще поправится? – утешающее произнесла Юлька, взяв Нурсулу за руку. – Знаете, как бывает…. Болеет человек, а потом – хлоп – выздоравливает…

– Может быть, – безжизненно сказала Нурсулу. – Ладно, идите, вон ваш автобус.

– Погодите, – вдруг произнесла Юлька, – как фамилия полицейского, который вел тут дело Наргис? У вас есть его данные?

– Силаньтев. Кажется Сергей. Только я не знаю, где его искать теперь. Он куда-то перевелся.

– Хорошо, – произнес я и сунул Нурсулу свою визитку. – Если вдруг вспомните что-нибудь, звоните. Это может быть оказаться очень важным.

– А знаете, что я еще не сказала? – промолвила Нурсулу задумчивым голосом. – Мы ведь ездили к вам тело Наргис забирать. Ну не все, конечно. Отец с мамой остался. Я ездила и дядя мой. И мы там говорили даже с человеком, который ее тело нашел. Он так сокрушался, что не смог ее спасти.

– Почему? – удивилась Юлька.

– А он доктор. Он все твердил, что, если бы успел вовремя, Наргис осталась бы жива. Только я ему не поверила. Доктор в морге показал нам ее, и я сразу поняла, что никаких шансов на спасение у нее не было. Врал тот мужчина. Или просто преувеличивал. Я же сама медсестра, всякого повидала…

– Вы не помните, как его звали? – спросил я.

– Фамилии не помню, а зовут его Алишер. Мы потому и разговорились, что он нас лучше понимал, чем в милиции.

– Как он выглядел? – заинтересовалась Юлька.

– Обычно, – пожала плечами Нурсулу. – Простой такой, невзрачный. И суетливый какой-то. Все беспокоился, чтобы нам удобно было, за врачом даже сбегать хотел, когда мне плохо стало, хотя сам врач.

– Вы сможете его узнать?

– Смогу конечно. Мы долго разговаривали…

– А… – начала Юлька, – скажите, Нурсулу, такой мужчина, как этот Алишер мог понравиться вашей сестре?

– Нет, конечно, – фыркнула Нурсулу. – Он был как наш сосед Рауан – тощий, невзрачный, без роду и племени. А Наргис любила мужчины породистых, холеных и… Ну скажем так, европейцев. Ей даже родители выговаривали, что она на казахов и не смотрит.

Мы постояли еще с минуту, не зная, о чем еще можно спросить, неловко переминаясь с ноги на ногу, а потом Нурсулу неловко попрощалась и ушла. На автобус мы опоздали, пришлось ждать следующий. Ждали мы столько, что потеряли терпение. Я разозлился и остановил первое попавшееся такси. В конце концов, нужно же было куда-то девать обмененные тенге! Таксист попался неразговорчивый, но лихой, так что на вокзал мы прибыли вовремя. Оставаться на ночь в Астане не было смысла.

Я отправился к кассам. Взвинченная и расстроенная Юлька осталась сторожить наш багаж. Не могу сказать, что я очень долго отсутствовал, но за это время Юлька успела найти себе компанию. Рядом с ней стояла цыганка, в великолепии пестроцветных юбок, торчащих из-под нелепой кожаной куртки с чужого, явно мужского плеча. Она хватала Юльку за рукав и что-то настойчиво внушала ей. Юлька, насупленная и мрачная, внимала, не обращая внимания на все вокруг. Я решительно двинулся вперед, дабы воспрепятствовать действиям чернявой ромалы. К моменту моего подхода, цыганка, очевидно, достигла нужной стадии разговора, поскольку я услышал от нее слова, обращенные к размякшей Юльке.

– … И муж твой богатый будет, и сама счастье найдешь. Вот только за счастье платить надо. Пойдешь на кладбище, завернешь монетку в бумажную денежку и положишь на могилку с именем обидчика, а боишься если, мне дай. Я сама пойду, за тебя, красивая, похлопочу.

Меня цыганка не видела, поскольку я стоял прямо у нее за спиной. Я уже было открыл рот, чтобы рявкнуть что-то вроде: «Пошла вон, немытая!», как вдруг остановился, увидев в Юлькиных глазах нечто очень знакомое, предвещающее опасность всему, что находилось рядом с ней. Я закрыл рот.

– А у меня нет монетки, – равнодушным и каким-то безжизненным голосом ответила Юлька.

– Тогда золото какое-нибудь дай. Не пожалей для себя, красавица, – вкрадчиво произнесла цыганка, срывающимся от алчности голосом. Юлька меланхолично расстегнула куртку и расстегнула массивную золотую цепочку с подвеской в виде Овна.

– А у меня и бумажной денежки нет. Во что заворачивать то? – так же безразлично осведомилась она у цыганки.

Та не могла поверить своему счастью. Мгновенно обшарив свои многочисленные юбки, цыганка выудила откуда-то купюру в тысячу тенге и протянула ее Юльке.

– Вот, красавица, возьми, заверни скорее, а уж Аза отнесет чертям на выкуп…

Юлька взяла купюру и медленными сонными движениями упаковала в нее цепочку. Я на всякий случай приготовился к стремительному рывку, однако он не понадобился. Совершенно спокойно, без каких-либо эмоций на лице, Юлька сунула купюру с цепочкой себе в карман.

Цыганка вытаращила глаза. Я, признаться, тоже. Губы Юльки медленно расползались в зловещей улыбке.

– Э-э-э… – произнесла цыганка и протянула руку к карману Юльки. – Отдай…

– Пошла на …., – невежливо ответила Юлька. Цыганка заверещала что-то на своей тарабарщине, изредка вкрапляя в нее не совсем цензурные слова. Я почувствовал острую необходимость вмешаться. Обойдя цыганку, я встал рядом с Юлькой. Цыганка захлебнулась, с опаской глядя на мой карман, из которого торчал уголок удостоверения. То, что на нем написано «пресса», а не «МВД», ромала знать не могла, если только не умела читать сквозь стены. Цыганка сникла и, ссутулившись, пошла прочь.

– Купил билеты? – совершенно нормальным тоном осведомилась Юлька. Я кивнул. Подхватив сумки, мы отправились в зал ожидания, как вдруг позади нас раздался гортанный крик.

– Будь ты проклята во веки веков, сучка!

Мы обернулись. Цыганка стояла неподалеку от выхода, дабы иметь возможность безбоязненно ретироваться. Увидев, что мы обратили внимание на ее крик, цыганка плюнула в нашем направлении и победоносно вскинула было голову, как вдруг Юлька, швырнув сумку на пол, выставила вперед руку с выдвинутыми вперед указательным и средним пальцем, словно прицеливаясь.

– И тебе того, чего ты мне пожелала, – выкрикнула она. Пассажиры, отирающиеся поблизости, уставились на эту дуэль с нескрываемым интересом.

Цыганка переменилась в лице и побелела. На перекошенной немытой физиономии женщины возник страх.

– Ведьма, – отчетливо прошептала она и, осенив себя крестным знамением, помчалась прочь, едва не выбив стеклянные двери, поминутно сплевывая через левое плечо. Юлька опустила руку и рассмеялась, правда смех был невеселым.

– Это что еще за сеанс черной магии? – спросил я.

– Понятия не имею, – фыркнула Юлька, – но если она хочет оттачивать свои номера и дальше, пусть попробует на ком-нибудь другом. Золота ей захотелось, скажите пожалуйста… Я тут как-то статью писала, про наших экстрасенсов, колдунов и гипнотизеров, ну и опробовала все на себе. Знаешь, что они мне сказали? Не все, конечно, а кто действительно что-то из себя представляет?

– Что ты – Иная, – попробовал угадать я. – Ты входишь в Сумрак и служишь в Ночном дозоре.

Юлька рассмеялась, на этот раз от души.

– Не совсем. Я абсолютно негипнабельна. Меня никто не смог ввести в транс ни единого раза. Не поддаюсь я внушению, хоть ты тресни.

– А эта пальба из пальцев чего означала?

– Понятия не имею. Какой-то жест отрицания. Общаясь с магами и чароплетами я нахваталась всякой дряни. А ты же знаешь, что в отличие от умных вещей, всякая белиберда западает мне в голову на веки вечные. Ну, я и научилась, что если судьба сводит вас на кривой дорожке с цыганами, не нужно их слушать. Они специально говорят тихо, чтобы ты проникался, впускал их в себя. И если уж такое происходит, то нужно сразу рассмеяться, тогда весь гипноз пройдет.

– Что-то я не заметил, чтобы ты смеялась…

– Не смеялась, верно. Я просто не слушала, что она говорит, все про Наргис думала. Как же так получилось, что она оказалась убита за тридевять земель от своего дома, да еще когда ехала на свидание. Ведь умная баба была, чего повелась то на эти романтические бредни?

– Кто ее знает, – пожал я плечами. – Пошли, посадку объявили.

– Я думаю, она его знала, – предположила Юлька. – Письма были… странные. Так не пишут незнакомцу. Помнишь вот это: «Когда я вспоминаю твои глаза, твои нежные руки…». Она его знала, понимаешь? Они встречались раньше. Скорее всего, если убийца Наргис и ее таинственный любовник одно лицо, она не просто впервые ехала к нему на свидание. Она уже тогда с ним была очень хорошо знакома.

– Логично, – кивнул я, протягивая билету проводнику, на этот раз женщине, не обратившей внимания на Юлькины прелести, но довольно томно поглядевшей на меня. – Так не пишут человеку, чье фото ты видел только в мониторе компьютера. И, скорее всего, она с ним спала прежде, чем расстаться. Где они могли познакомиться?

– На чатовке, – не раздумывая, ответила Юлька. – То бишь, в ресторане, где проводилась очередная годовщина чата. Наргис была не из нашего города. Значит, они должны были где-то пересечься.

– Ох, Юля, боюсь это все у нас притянуто за уши. Они могли познакомиться где угодно. Он может быть вовсе не из нашего чата. Он может быть из другого города. И она сама могла приобщить его к чату. Он даже может и не быть убийцей.

– Да знаю я, – отмахнулась Юлька. – Все, что угодно может быть, вот только у меня предчувствие, хочешь – верь, хочешь – не верь. Вертелась в голове какая-то умная мысль еще…

– Все-таки Наргис была убита у нас, – с сомнением протянул я. – В городе, где проводилась чатовка. Время ее проведения и убийство Наргис совпадают. Я в свойствах файла посмотрел дату написания письма Наргис – за неделю до весенней чатовки. Так что, скорее всего, ты права.

– У нас есть только одно ее письмо, неотправленное, потому что она его так и не дописала. А не стала она его дописывать, потому что случилась чатовка, и она поняла, что увидит его там. Помнишь, тогда что-то случилось в «Ерше», и для чатовки сняли другой ресторан. Ты же тогда уже висел в чате? Я-то позже пришла в чат и Наргис не знала.

– Я тогда в командировке был и на мероприятии не присутствовал. Но то, что тусовку в «Ерше» отменили я помню…

Одновременно мы ощутили какую-то нехорошую тишину и, замолчав, огляделись вокруг. Мы уже сидели в вагоне на своих, довольно неудачных боковых местах. Достать купе в этот раз не получилось, пришлось ехать плацкартом. Люди вокруг с боязливым интересом прислушивались к нашему разговору. Мы с Юлькой переглянулись и замолчали. Пока я ходил в туалет, она разобрала наши постели и забралась наверх, на свою полку. Я тоже лег в постель, затолкав сумку с ноутбуком под матрац.

– Нужно искать в публичных местах, – отчетливо произнес я в пространство. – Они должны были куда-то пойти, если вообще вылезали из постели. Кафе, рестораны… Наргис была девушка непростая, вряд ли бы она стала отираться в пельменных.

– Ты прав, – ответила с верхней полки Юлька. – Там и поищем.

Под стук колес, мы лежали каждый на своей полке и думали про почти неведомую нам девушку Наргис. Пассажиры успокаивались по мере того, как поезд въезжал в ночь. Голоса смолкали, перестали звенеть бокалы, и только опротивевший запах лапши быстрого приготовления въедался в стены вагона раковой опухолью. Проводник погасил верхний свет. В вагоне было жарко, даже душно. Откуда-то донеслось похрапывание. Рядом заплакала младенец, но его быстро успокоили соской. Мне не спалось. Я встал и вышел в тамбур, вдыхая прохладный воздух, впитавший в себя запахи ночи и дешевых сигарет. Я вернулся только через полчаса и поглядел на верхнюю полку над своей. Юлька не спала. Она лежала на спине, глядя стеклянным взором в потолок, и молчала как мертвая.

Vil

– Просто ужас какой то, – выдохнула я.

Расстроенная и злая Юлька только скорбно кивнула головой. Мы встретились с ней в маленьком ресторанчике, стилизованном под рыцарский замок. На входе в него на камине сидел гипсовый кот, сильно смахивающий улыбающейся мордой на виртуального Юлькиного мужа Бахуса. Юлька как-то даже засняла кота на мобильный и отправила Бахусу эм-эм-эс. Валерка-Бахус не обиделся, а мы потом обыскали весь город, чтобы купить такого же и подарить ему на день рождения. Нашла Ирка, причем не где-нибудь, а в Турции, откуда и перла двенадцатикилограммового монстра. Ее благодарность Юльке была просто безграничной.

Юлька только что рассказала мне о своей поездке в Астану. Встреча с семьей Наргис меня взволновала настолько, что слезы на глаза навернулись. Наргис я немного знала, и ее трагическая смерть меня потрясла.

– Это кто-то из наших, Виль, – глухо произнесла Юлька, ковыряя в тарелке свою отбивную. – Кто-то из чата. Мы вполне можем общаться с ним каждый день. Мы можем его знать в лицо. Мы могли даже общаться с ним лично и ни в чем не заподозрить.

– Элемент случайности ты исключаешь? – неуверенно осведомилась я.

– Не исключаю. Может, кто-то и со стороны. А если сопоставить факты, то убивает, точнее, убивают людей какие то скоты со стороны, не имеющие к чату никакого отношения.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, это не только мое мнение. Это мы с Никитой и Сашкой совещались и решили. Согласно экспертизе, в убийствах и изнасилованиях виновата группа лиц. Понимаешь, группа. Это вряд ли хорошо законспирированная банда. Они снимают порнуху, причем непрофессиональную, а потом это порно продается где попало. В фильмах участвуют разные люди. Кто-то снимает. Кто-то заманивает женщин и молодых парней… Точнее сказать, мы знаем только про одного парня, но их может быть и больше. И никто про это не болтает. Понимаешь, слухи ходили бы. Уж кому-кому, а журналистам бы точно рассказали. Мы же цепляемся за сплетни, в отличие от милиции. А тут полная тишина. Дальше. Подобные преступления идут какой-то волной. Поначалу все это несколько лет происходило в двух соседних областях, а потом докатилось и до нас…