Текст книги "Не умирай в одиночку"

– Давай, – согласился я. – Розочек штук пять покрасивше.

– Не, давай лучше хризантемы, она их больше любит.

Официантка принесла горячее. Мы накинулись на еду как голодные волки, чем вызвали у обслуживающего персонала легкий шок. В ресторане, где цены были отнюдь не низкие, мы вообще сидели в одиночестве, поэтому все внимание персонала было отдано нам.

У Юльки мы оказались около десяти вечера. Она была дома не одна. В комнате сидел молодой парень, странно задиравший голову. Я огляделся по сторонам. В кресле спал толстый рыжий кот, который лишь на секунду открыл зеленые глаза и снова уснул. Рядом на журнальном столике обложкой вверх лежала раскрытая книга. Я посмотрел на название. Юлька читала «Королеву Марго». Я даже удивился такому выбору. Впрочем, Юля была девушкой начитанной. Как-то в чате она поразила меня, решившего сравнить Вивиану с Таис тем, что оказывается, в столь юном возрасте она уже читала Ефремова. Мне лично казалось, что нынешнее поколение молодежи таких авторов просто не знает. Вивиана, кстати, Ефремова не читала, как выяснилось.

Цветам Юля обрадовалась и сразу занялась ими. Спустя пару минут, пока Никита беседовал с парнем, которого звали Толик, Юля приготовила кофе, нарубила щедрыми кусками шоколадный десерт, который мы привезли с собой, и уселась на диван рядом с нами. Никита поглядывал на нее со значением. Хотя Юлька не подавала виду, по ее отрывистым словам и нервным жестам было ясно, что еще совсем недавно тут бушевала буря, отголоски которой еще раскатывались по углам.

– Однако, – покачала головой Юлька, когда мы рассказали ей о новом трупе. – Покойники множатся, как кролики весной. Менты чего говорят?

– Ничего, – пожал я плечами. – Они даже не уверены, что это серия.

– А ты? – спросил Никита, облизывая вымазанные шоколадом пальцы.

– А я-то что? – притворно удивился я. – Следственные органы своими открытиями с простыми журналистами не делятся. Приходится делать выводы самостоятельно.

– Ой, не финти, – скривилась Юлька. – Ты бы никогда к нам не приехал, если бы речь не шла о серии, тем более, что вы подобное дело расследовали. Я же помню твой фильм. Насмотрелась ужасов на ночь, потом спать не могла…

– А еще ты – собственник, – ядовито добавил Никита. – И делиться сенсацией с коллегами, даже если это твои добрые друзья, к коим, надеюсь, относимся мы с Юлией, ты за «просто так» бы не стал. Ты с нами на этой почве общаешься, потому как тебе от нас что-то нужно.

– Например? – притворно удивился я. – Тут курить можно?

– Кури, – кивнула Юля, – Толик, подай ему пепельницу, она стоит на холодильнике.

Парень кивнул и пошел на кухню. Только тогда до меня дошло, что парень не просто сидит и смотрит в пол. Он, видимо, был слеп. Однако свои действия Толик выполнил четко. Ни обо что не запнулся, пепельницу принес и поставил напротив меня и даже слабо улыбнулся мне. Я восхищенно поцокал языком.

– Например, тебе нужно было от нас то, что нарыли мы, – хмуро сказал Никита, которого мое восхищение незрячим парнем совсем не тронуло.

– Да у вас толком ничего нет, – презрительно фыркнул я. – Что вы могли нарыть? Разрозненные дела, пресс-релизы до которых никому нет никакого дела? О том, что все убийства – серия, вы узнали от меня. Так что, милые мои, при всем уважении к вам, ничего предложить мне вы не можете.

Юлька сощурила свои слегка раскосые глаза и недобро посмотрела на меня. Никита же, напротив, развалился в кресле с выражением невероятного самодовольства на лице.

– Ну, раз тебе не интересна кассетка, которую, я привез с собой, то мы ее смотреть и не будем. В смысле при тебе не будем.

– Что за кассета? – вскинулась Юлька.

– А, эта порнуха, – протянул я, но голос меня выдал. Никита захихикал.

– Порнуха? – удивилась Юля. – Вы тут решили оргию устроить что ли?

– Ага, порнуха, – кивнул Никита. – Причем не просто порно, а порно с убийством, подгнившая клубничка, так сказать.

– Совсем обалдели? – возмутилась Юлька. – Валите отсюда и смотрите свою порнуху где хотите.

– Не кипятись, – миролюбиво сказал Никитка. – Если б я для разврата это утроил, я бы сюжет поувлекательней выбрал. С мулатками, например…

– Так ты, паршивец, ее уже смотрел? – ахнул я. – А чего врал, что не видел?

– Так ты бы ее себе забрал и с концами, – пожал плечами Никита. – А как же обмен мнениями?

Я заржал, Юля только рукой махнула, мол, делайте, чего хотите. Никита вытащил из сумки кассету и сунул ее в видеомагнитофон.

– Собственно говоря, я рекомендовал бы там к просмотру всего один эпизод, – сказал он. – Фильмец идет всего сорок минут. Поначалу там вполне все романтично. Лепестки роз, женщина, мужчина и кровать. Секс на слабую троечку, сразу видно, не постановочное кино. А вот дальше начинается жесть. Партнер дамочку привязывает к кровати и покидает. А на ее место приходят другие. Тут и секс пожестче, и игрушечки всякие в ход идут, и дамочке это отнюдь не нравится. А потом ее прибивают гвоздями к стене и убивают.

Никита нажал на воспроизведение, и комната сразу наполнилась криками. Юлька сжалась, подтянув ноги к подбородку. На ее лице была гримаса ужаса и омерзения. Я перевел взгляд на экран. Три похотливых самца в пошлых масках насиловали беспомощную жертву самыми извращенными способами. Женщина кричала, звала на помощь. Юлька потянулась к пульту и выключила звук.

Возня на экране оглохла. Однако фильм не заканчивался. Жертва смотрела прямо в объектив и тяжело дышала, поскуливая, как избитая собака. С ее лица на черные простыни капали смешанные с кровью и размазанной косметикой слезы. А облегчения на лице не было. Может быть, потому что она понимала, что обречена.

На сцене появилось новое действующее лицо. Мужчина в маске, сжимавший в руке нож. Он медленно, картинно приближался к кровати, на которой трепыхалось измученное тельце. Камера на пару минут взяла ее крупный план: искривленные от ужаса губы, вытаращенные глаза, а потом начался ужас…

– Выключи, – попросила Юлька и отвернулась. Никита нажал на кнопку, и изображение замерло. На нем окровавленная фигурка девушки безжизненно висела на стене, приколоченная к ней гвоздями. Мы молчали. Говорить после такого не хотелось в принципе.

– Ну, – откашлявшись, произнес Никита, – что скажете?

– Неужели кого-то подобное может возбуждать? – неуверенно произнесла Юлька.

– Пути психопатов неисповедимы, – философски ответил я. – Мало ли, что им в голову придет…

– Интересно, где это снимали, – задумчиво произнес Никита, крутя в руках чашку с недопитым чаем.

– В подвале, я думаю, – вдруг сказал Толик, про которого мы совсем забыли. Мы разом повернулись к нему.

– Почему ты так думаешь, – удивленно спросила Юля.

– Акустика там как в подвале, – пожал плечами Толик. – То есть, сравнительно небольшое помещение с каменными стенами и, скорее всего, под землей.

– Может быть, это какой то ангар? Или просто дом? – не сдавался Никита.

– Может быть, – пожал плечами Толик. – Но мне кажется, что это подвал. Я не могу объяснить, откуда у меня такая уверенность, просто звуки в подвале и в стоящем на поверхности помещении совсем разные.

– Глупости, – не поверил я. – То есть, я могу согласиться, что ты на слух можешь отличить звук внутри обычного помещения от звуков в подвале, но ты смотрел запись, а не присутствовал там лично. Запись в любом случае искажает звук. Ты вполне можешь ошибаться.

– Могу, – согласился Толик. – Только я видимо не ошибаюсь.

– Погодите, – вдруг подалась вперед Юля, – а почему бы и нет? Вы видели на стенах окна? Я лично ни одного окна не заметила, ни открытого, ни зашторенного. В подвалах, как правило, окна сравнительно небольшие.

– Это может быть студия, – пожал я плечами. – Внутри студии может не быть окон.

– Вряд ли это студия, – возразил Никита. – Это явно хоум-видео, без размаха, прожекторов и особой фантазии. Участники изнасилования – обычнее люди, живущие среди нас, кроме, разве что, палача.

– Почему ты так решил? – спросил я.

– Я согласна, – вмешалась Юля. – Ты видел их тела? Им лет по сорок-пятьдесят, один вообще старый и пузатый. В порнухе таких не снимают.

– Снимают, – возразил я, – просто вам такие фильмы не попадались.

– Хорошо, – эмоционально выпалил Никита и так грохнул чашкой о стол, что ее содержимое выплеснулось наружу, но он этого даже не заметил. – Но кино, даже порнуху, не снимают с одного дубля и с одного ракурса. Камера стояла слева от кровати, стояла неподвижно, заметьте. То есть, оператора, как такового не было. Иначе он бы как-то среагировал на то, что стариканы периодически заслоняли своими тушами самые пикантные места. Там, кстати, есть один эпизод, если вы помните, как один из них секунд на двадцать вообще заслонил собой камеру. Оператор бы сразу погнал того, кто заслонил ему обзор. Саш, ты-то это должен лучше нас понимать.

– Да понимает он, просто выпендривается, – рассеянно произнесла Юля.

– Ага, – согласился я, – я выпендриваюсь, цену себе набиваю. Итак, что мы имеем. Фильм, снятый в домашних условиях с пятью действующими лицами, если считать убитую, предположительно подвальное помещение… Что еще? Как это привязать к нашему делу?

– Это пленка как раз с вашего дела, – хмуро сказал Никита. – Неужели ты ее не видел? Это убийство произошло в соседней области как минимум полгода назад, а то и больше.

– Эту пленку я не видел, – признался я, крайне раздосадованный этим происшествием. – Потому как если бы я ее видел, то и действовал по-другому.

– Мне еще одна вещь показалась странной, – медленно сказал Никита, покосившись на Юльку. – Девушка мне покоя не давала, все думал, кого она мне напоминает. Потом сообразил. Она на Юльку похожа, только постарше лет на десять.

Мы помолчали. Юлька недовольно скривила губы, но потом пожала плечами. Я посмотрел на нее, на Никиту, долго думая, сказать ли им правду, а потом махнул рукой – скажу. Все равно ведь докопаются.

– Я вам больше скажу, – тихо произнес я, – я ее тоже знаю. И вы о ней слышали. Ее звали Наргис, она работала в какой-то крупной конторе по продаже бытовой техники заместителем генерального директора. Мы познакомились с ней довольно давно, правда, лично никогда не встречались. Она была завсегдатаем нашего чата. Знаете, под каким ником она приходила?

Никита сглотнул и покосился на Юльку. Она криво усмехнулась.

– Гюрза? – спросила она. Я кивнул.

В комнате стало подозрительно тихо. Спавший кот, которого в начале чаепития спихнули с кресла на пол, вдруг открыл глаза и оглядел нас. Вопросительно мяукнув, он поднялся и грациозно залез на колени к Юльке. Она рассеяно погладила его по голове.

– А менты-то все думали, что жертвы ничем друг с другом не связаны, – хрипло произнесла Юлька. – А тут все так просто. Мы ведь так мало знаем друг друга в лицо, но прекрасно осведомлены о малейших подробностях жизни совершенно, казалось бы, посторонних людей. Так что же общего было между всеми жертвами?

– Компьютер, – тихо произнес Толик.

– Именно, – кивнула Юлька. – Мы знакомились через чат. Видимо, убийца, или убийцы делали то же самое. Только вот как они выбирали себе жертв?

– Ты не пошла бы на свидание с человеком, который доверительно относится к тебе в сети? – спросил Никита.

– Не знаю, скорее всего, мы бы встретились. Но я, безусловно, не полезла бы к первому встречному в постель.

– О, – вдруг подскочил Никита, – ты сказала очень умную вещь. Ты, безусловно, не полезла бы в койку к первому встречному, потому как ты у нас девушка – не свободная.

– Была, – уточнила Юлька, фыркнув.

– Не важно. А вот Лапа, то бишь, Катя была девушка свободная, разведенная. А Наргис?

– Тоже, – кивнул я. – Она замуж хотела, все жениха себе подбирала. С Володькой вроде там что-то закрутилось у них, потом Слава на нее запал, но Славе малолеток подавай поглупее, а Наргис далеко не дура была. Кто там у нее был последний, я не в курсе. Может быть, и не с чата.

– Какой Володька? – спросила Юлька.

– Какой Слава? – не понял Никита.

– Слава… ну наш Слава, который все ищет себе принцессу-брюнетку с двумя высшими образованиями, похожую на Одри Хеппберн или Софи Лорен. Бизнесмен.

– Тьфу, – скривилась Юлька, – этот придурок….

– А Володька – это Очень недобрый Бегемот, – пояснил я. – Наргуша его обожала просто.

– Как-то отличались у нас вкусы в области мужиков, – пожала плечами Юля. – Ни с тем, ни с другим я даже встречаться бы не стала.

– Ты – нет, а вот они встречались с кем-то, – сказал Никита.

– Не просто с кем-то, а с обеспеченным разведенным мужиком средних лет, вероятно приезжим, – добавила Юля. – Во всяком случае, именно так его описывала Лапа.

– Очень полезное описание, – скривился Никита, – подходит всем нашим мужикам. А вот насчет развода… Снял перед свиданием кольцо с пальца – вот ты и в разводе!

– Чего делать то будем? – уныло спросила Юля. – К ментам побежим с нашими догадками?

– Да ну, – скривился я, – толку то от них. Они могут только те убийства расследовать, когда убийца рядом с трупом лежит в стельку пьяный с орудием убийства в руках.

– Тогда сами, – подытожил Никита.

– Ага, – кивнула Юлька. – Я бы съездила в соседнюю область на выходных, покопалась в прошлом Наргис. Мне почему-то кажется, что все началось с нее. Хотя, вру, ничего мне не кажется. Только вот внутри у меня что-то прямо как дергает в ту сторону. Саш, а ты попробуй узнать, кто была последняя жертва, ты же в чате дольше нас.

– Хорошо, – согласился я. – А ты там на рожон сильно не лезь.

– Я с ней поеду, – вмешался Никита. – Только тут проверю одно дело. О, завтра и проверим все вместе.

На том и порешили.

Шмель

Свое собственное расследование я решил начать с Евгения Соколова, единственного мужчины в списке жертв. Получив от Кирилла всю информацию, я суммировал ее с тем, что имел сам. Одному на дело ехать не хотелось, поэтому я решил позвонить Юльке. Она с большим энтузиазмом согласилась поехать со мной. Во-первых, явно потому что хотела отвлечься от поганых мыслей о Пашке и Наталье, а во-вторых, потому что сегодня была пятница. По пятницам Юльке было нечего делать и она, как правило, использовала эти дни для халтуры. Иногда она просто филонила, утверждая, что отправилась писать материал. Проверить сие было невозможно, чем Юлька беззастенчиво пользовалась. Забрав Юльку, мы поехали по адресу, где еще недавно проживал погибший Соколов.

Женщина, которая открыла нам двери, напоминала испуганную мокрую курицу, жалкую и пришибленную. Ее взгляд умолял о пощаде, словно мы уже показали ей окровавленный тесак и плаху.

– Здравствуйте, – вымолвила Юлька, слегка прерывающимся голосом. – Мы из газеты по поводу Жени.

Женщина часто-часто закивала головой и посторонилась, пропуская нас внутрь. Юлька бесстрашно вошла первой, я последовал за ней. В прихожей, крохотной и темной, оклеенной обоями под каменную кладку с зелеными побегами дикого винограда, стало невыносимо тесно. Я терпеливо ждал, когда Юлька скинет сапоги и пройдет дальше, в львиный зев гостиной. Разувшись, я двинулся следом.

В гостиной на диване сидела еще одна женщина, по виду постаревшая копия той, что открыла нам двери. Я моргнул, а потом, учуяв какое-то шевеление справа, повернулся в эту сторону. Из дверей, за которыми, по-видимому, скрывалась спальня, вышла еще одна женщина, тоже почти не отличавшаяся от двух других.

Юлька храбро села на диванчик, расстегнула сумочку и вытащила из нее блокнот и диктофон. Действия эти были абсолютной декорацией, так как статью она писать не собиралась. Однако именно ее резкие отрывистые движения словно встряхнули атмосферу этого скорбного жилища. Я пересек комнату и сел в кресло напротив. Открывшая нам женщина села рядом, нервно комкая какую-то серую тряпку. Пожилая дама смотрела нас поверх очков с откровенным недоверием, а стоявшая в дверях женщина равнодушно, без крупицы интереса во взоре.

– Надежда Михайловна, – отчетливо выговаривая каждую букву, обратилась Юлька к сидевшей рядом женщине, – наша газета решила начать собственной расследование…

– Нет, нет, – перебила ее женщина. – Я Ангелина. А Надя… Вот…

Она ткнула пальцем в стоявшую в дверях женщину. Мы с Юлькой переглянулись, а Надежда хмуро кивнула и, поколебавшись, сделала шаг в нашу сторону.

– Пойдемте, я покажу вам его комнату, – глухо сказала она. – Геля, поставь чайник, пожалуйста. Идемте, – махнула она нам рукой и, повернувшись, вошла в ту комнату, из которой показалась незадолго до этого.

Мы последовали за ней. Я чуть заметно пожал плечами, а Юлька, тяжело вздохнула. Разговор предстоял не из легких. С родителями погибших детей всегда тяжело говорить. Особенно, если они были так убиты. Не знаю, что чувствовала Юлька, но я лично всей кожей ощущал растущее с каждой минутой напряжение. Искорки в пять тысяч вольт исходили от Надежды, словно брызги с шерсти отряхивающегося пса, только вот цвет у них был черный, цвета безнадеги и отчаяния.

Комната погибшего Евгения Соколова ничем не отличалась от комнаты любого молодого парня. Разве что колеровка обоев была персикового цвета, не слишком подходящего для парня. Комната из-за этого походила на внутренности коробки от шоколадных конфет и выглядела пошловатой. У стены письменный стол с плоским блином монитора и серыми колонками. На столе мышь и синий коврик, рядом вертящееся кресло. Слева диванчик с вытертой спинкой с рядом ярких подушек и большим лохматым плюшевым медведем белого цвета. На стенах пара плакатов – Мумий Тролль и Кипелов. На книжной полке собрание сочинений Лукьяненко и Перумова, а рядом в рамке фото. На нем была вся семья: Женя в окружении трех женщин. Он прижимался к матери и улыбался с невероятной ехидцей.

– Надежда Михайловна, – вымолвил я, усевшись на диванчик, – мы ведь почти ничего про Женю не знаем. Расскажите нам о нем.

– Зачем? – хмуро и почти враждебно ответила Надежда, грузно плюхнувшись в вертящееся кресло.

– Видите ли, – бросив на меня быстрый взгляд, торопливо выпалила Юлька, – мы затеяли собственное расследование…

– Я это уже слышала, – почти грубо ответила женщина, скрестив на груди руки. – Никому это не нужно, ни милиции, ни вам. Вам бы только статью написать… А на Женечку вам наплевать!

– Вы напрасно так думаете, – мягко возразил я. – Дело отнюдь не в публикации. Милиция действительно не чешется. Но у нас есть кое-какие подозрения и мы должны их проверить.

Женщина нахмурилась, а Юлька настороженно округлила глаза.

– Какие подозрения? – осведомилась Надежда. Юлька обреченно вздохнула и махнула рукой. Надежда перевела взгляд с меня на нее.

– Вы что-то знаете про убийцу? – внезапно захрипевшим голосом произнесла женщина. Я сдвинулся на самый краешек дивана и проникновенно начал, сложив руки на коленях, словно примерный ученик.

– Видите ли, Надежда Михайловна, в нашей области, если вы не в курсе, произошло несколько убийств. Проводя исследования, мы обнаружили, что это серийные убийства. В числе жертв оказался ваш сын.

– Милиция не знает, как связать погибших людей, – вмешалась Юлька. – На первый взгляд между ними не было никакой связи. Но у нас есть свежие мысли на этот счет. И поэтому нам нужна ваша помощь. Расскажите нам о Жене.

Глаза Надежды вдруг изменились. Наледь из серого инея ушла, уступив место горючим слезам, проторившим дорожку в этом мертвом море. Женщина часто заморгала, а потом, смахнув слезы ладонью, кивнула.

– Вы лучше сами спросите, что вам нужно. Я про Женечку могу все время говорить, мама с сестрой даже ругаются, что у меня все мысли о нем. Только я ничего не могу поделать. Он же один у меня… у нас.

– А кто отец Жени? – спросила Юля.

– Женечкин папа здесь никогда не был. Я в молодости на стройке работала маляром. Познакомилась там с мужчиной, а он меня бросил, когда я забеременела. У меня резус отрицательный, аборт делать нельзя было. Вот я Женю и родила. Отец Женечкин со стройки уволился и пропал, а я и не искала. Ни к чему это было. Мы Женю втроем растили, я, мама и Геля. Геля в разводе, детей у нее никогда не будет. Он среди нас был единственным мужчиной.

– Он хорошо учился? – спросил я.

– Да. Книжек много читал. Раньше то мы их ему покупали, а потом он их как-то из Интернета начал доставать. Говорил, что так дешевле. Институт заканчивал, на работу хотел устроиться.

Я переглянулся с Юлькой. Настала пора задать самый неприятный вопрос.

– Надежда Михайловна, скажите, вы знали, что ваш сын был… гомосексуалистом?

Женщина сделала паузу, а потом кивнула.

– Знала. Сначала подозревать стала, что что-то в нем не так, а потом как-то зашла к нему в комнату без стука, а у него на экране мужчины голые сексом занимаются. Порнография какая-то. Он даже не заметил, как я вошла.

Надежда вздохнула.

– Вы не думайте, я Женечку не осуждала. Мне это все, конечно, было неприятно. Но ведь он хуже от этого не стал. Да я и сама, наверное, виновата. Жене нужно было мужское внимание, отцовское тепло, а что он мог получить в компании трех женщин? Я с ним поговорила на эту тему. Он мне все рассказал. Думаю, ему самому было тяжело жить с этим.

– А его… м-м-м… друзей по этой сфере вы знали? – спросил я.

– У него не было таких друзей. Он по вечерам дома сидел и в Интернете копался. Я думала, пусть лучше так, чем неизвестно с кем на улицах. Ну он переписывался с разными людьми, общался… Впрочем, я в этом не очень хорошо разбираюсь. У него там какая-то «аська» стояла, еще она так кричала, когда ему письмо приходило.

Мы синхронно повернулись и уставились на мертвый монитор.

– Милиция в компьютере не ковырялась? – спросил я.

– Нет. Что им там искать? Он же выключен.

– В смысле, не работает? – не понял я.

– Нет, сейчас выключен. А раз так, то никто и не напишет, – махнула рукой Надежда.

– Вы ошибаетесь, – покачал головой я. – Компьютер может быть серьезной уликой. Можно, мы его включим?

– А что вы хотите там найти? – забеспокоилась женщина.

– Например, письма, – вмешалась Юля. – Или фотографии. Женя был доверчивым мальчиком?

– Ну…, – смешалась Надежда, – он очень добрый, наивный где-то. А почему вы спрашиваете?

– Ну, скажем, он впустил бы незнакомого человека в квартиру? – нажала Юлька.

– Вряд ли. Мы его правильно воспитывали.

– Значит, он, скорее всего убийцу знал, если сам пошел к нему на контакт. И в компьютере может быть его фотография. Нужно посмотреть. Если он переписывался с ним, то вполне мог сохранить черновики писем. И потом, в его почтовом ящике может быть даже адрес.

– Тогда смотрите, конечно, – кивнула Надежда, а потом она вдруг вскинулась.

– Вы знаете, медленно произнесла она, – мне кажется он, кого-то ждал. Он какой-то воодушевленный был в последние дни. Такое с ним бывало, когда он ожидал получить радостное известие. Я сейчас вспомнила, что он просто порхал по квартире.

– Он ничего вам не рассказал? – осведомилась Юлька.

– Нет, он же знал, что мне его знакомства будут неприятно. Женя меня берег.

Очень, очень интересно….

– У тебя флешка есть, – спросил я у Юльки. Она кивнула и полезла в сумку. После непродолжительных поисков она вынула съемный флоппи-диск и протянула мне. Я ткнул в кнопку пуска, и компьютер обрадовано заурчал. Надежда уступила мне место за столом, пересев на диван. На мониторе замелькали цифры, а потом синее приветствие сменилось заставкой. На мониторе во весь экран развернулась фотография все того же Мумий Тролля. Лагутенко скалился, обнимая гитару. Я быстро щелкнул по папке «Мои документы» и скопировал ее на флешку. Компьютер начал копировать файлы, а я тем временем вошел в журнал Интернет эксплоуэра и начал просматривать посещенные Женей страницы.

Наиболее часто Женя заходил на Интернет-порталы, посвященные гомосексуальной тематике. Часто встречался литературный портал. А вот несколько адресов меня заинтересовали.

– Юль, иди сюда, – позвал я. Юлька придвинулась поближе и уставилась в монитор.

– Чего там?

– Смотри. Вот это сайт знакомств. У меня на таком тоже есть анкета. Вот эти анкеты он посещал чаще всего. Вот только в автономном режиме они не работают, нельзя их просмотреть не подключившись. Вполне возможно, что там как раз человек, с которым он мог познакомиться.

– Смотри сюда, – вдруг сказала Юлька. Ее палец с длинным ногтем ткнул в еще один адрес. Узнаешь?

– Это чат, – кивнул я.

– Причем, наш чат, – вполголоса сказала Юлька.

– Ну, не обязательно наш, – возразил я. – Это только ссылка на главную страницу. Он мог обитать совсем в другой комнате.

Копирование файлов завершилось. Я неожиданно сам для себя открыл папку «Мои рисунки». В ней было несколько каталогов. Один был озаглавлен просто несколькими цифрами, я ткнул его первым… и сразу же закрыл, увидев, как возмущенно вспыхнула Надежда и отшатнулась от монитора Юлька. Папка была заполнена порнографией. Вторую с надписью «Мои друзья» я открывал уже осторожнее.

Здесь все было проще и прозаичнее. Просто фотографии разных людей, несколько фотографий самого Жени в компании с молодыми парнями и девушками. Снимки явно были сделаны фотоаппаратом, встроенным в сотовый телефон, поскольку качества они были весьма посредственного. Я повернулся к Надежде.

– Вы знаете этих людей?

– Это Женечкина группа в институте. Это вот Коля, это Ира, а это… не помню, кажется, Сергей.

Юлька пожала плечами, а я начал листать фотографии дальше и тут у меня волосы встали дыбом.

На следующем снимке был… я. Надежда передернулась и недоуменно уставилась на меня, Юлька вытаращила глаза.

– Откуда у Женечки ваша фотография? – хрипло спросила Надежда.

– Понятия не имею, – произнес я. – Впрочем, именно этот снимок размещен в Интернете в моем блоге. Он мог скачать ее оттуда.

– Погоди, – прервала Юлька. – У меня что-то вертится в голове. А ну, листай дальше. Кажется, я начинаю понимать.

Я послушно защелкал мышкой. Далее последовал сюрприз за сюрпризом. На последующих фото были знакомые всё лица. Юлька придвинулась ближе, так, что я ощутил ее дыхание.

Фото мелькали одно за другим. Бахус, Вилма, Si, Мастер, Ирусик, Испанский Летчик, Вой Койота, Ти… Модераторы и простые посетители нашего чата… А потом открылась фотография Юльки, стилизованная под фильм «Матрица», только вместо единиц и нулей на фото бежали буквы, из которых можно было сложить «Гюрза».

– Я ничего не понимаю, – произнесла Надежда. – Откуда вы знаете Женю?

– Боюсь, мы его не знаем, – ответила Юлька. – Ваш сын, по всей вероятности, увлекался такой штукой, как чат. Вы знаете, что это такое?

– Женя говорил, что он там общается, кажется…

– Вот именно. Это такая… как бы вам объяснить, электронная комната для общения, куда заходят все, кому не лень. Там же размещена галерея с нашими снимками. Люди общаются по сети, часто даже не представляя, с кем имеют дело. Если кто-то не хочет представляться, это его личное дело. В сети возможно иметь сразу несколько личностей, тем она и привлекательна. Вполне возможно, что мы общались с вашим сыном, просто не знали, что это он. Вы случайно не знаете, под каким ником он выходил в Интернет?

– Каким ником? – не поняла Надежда.

– Ну, это что-то вроде псевдонима. Там редко кто представляется подлинным именем. Я там, к примеру, Гюрза, Никита – Шмель. А ваш сын не говорил, как его зовут там?

– Котик-125, – ответила Надежда. – Он мне сам говорил. Я и не поняла, что это там его так зовут. Просто он однажды сказал. Он родился двенадцатого мая.

– А Котик почему? – живо поинтересовалась Юлька.

– Котиком мы его звали дома. Мама, Геля и я… Он же ласковый у нас, как котик…

Надежда заплакала. Я молчала, переваривая ее слова. К тому же что-то шевельнулось у меня в голове, когда Юлька расписывала возможности Интернета. Мелькнувшая догадка надолго не задержалась в моей голове и испарилась, оставив после себя незримый шлейф.

– Похоже, мы общались с вашим сыном, – медленно произнес я. – Я даже помню цвета этого Котика-125. Ник он писал синим, а обращения черным. Но мы не общались подолгу. Интересы, знаете ли, не совпадали.

– Никит, он где-то с кем-то познакомился, – прервала меня Юлька. – Возможно, в чате, а может быть, и на сайте знакомств. В компьютере есть ссылки, по которым он выходил, давай посмотрим? Вдруг там и есть тот человек, которого он ждал?

– Мы может подключиться к Интернету? – спросил я. Надежда кивнула. Я щелкнул на пиктограмму Интернета, услышав скрип модема. Юлька молчала, стоя у меня за спиной, но ее рука нервно вцепилась мне в плечо.

Соединение прошло удачно. Мы нырнули в сеть, и сразу же принялись шерстить адреса, оставленные в журнале. На нескольких были анкеты молодых и не очень молодых мужчин. Мы перечитали их переписку с Евгением, но ничего подозрительного не нашли. А вот одна анкета почему-то оказалась удаленной.

– Профайл удален, – резюмировала Юлька. – Подозрительно это.

– Ничего подозрительного, – парировал я. – Я тоже то завожу, то удаляю свои анкеты. И что? Я теперь тоже попадаю под раздачу?

– Погоди, – отмахнулась Юлька. – Анкета удалена, мы ее прочитать не сможем, а вот переписка сохранилась. Открой, глянем.

Посланий было немного. Неизвестный, представившийся Адонисом, вначале подмигнул Жене. Женя ответил ему тем же. Потом пошла переписка.

Женя: «Привет. Мне понравилось твое фото. Ты бываешь в нашем городе?»

Адонис: «Привет. Я как раз собираюсь к вам в командировку. Возможно, приеду в конце месяца. Хочешь встретиться? Мне тоже нравится твое фото.»

Женя: «Я буду очень рад. Вот номер моей аськи…»

– Они дальше по аське списывались, – резюмировал я. – Надо посмотреть список.

Из небольшого количества Жениных друзей в сети в данное время ни один не находился. Адонис в списке присутствовал, но был отключен. Я быстро ткнул в иконку списка сообщений, но нас ожидало разочарование. Список сообщений был пуст.

– Они так и не списались? – предположила Юлька.

– Не обязательно. Скорее всего, просто список контактов был удален. Ты права, что-то тут не так. Запиши номер аси, попробуем этого Адониса выловить, если аська еще не мертвая.

Мы переглянулись и посмотрели на маму Жени. Она уставилась на нас, а в ее глазах горели огоньки надежды, совсем как имя.

– Вы что-то нашли? – спросила она.

– Мы точно не знаем, – проникновенно сказала Юлька. – Но, похоже, есть какой-то след. Есть какой-то мужчина, с которым Женя переписывался. Потом этот мужчина удалил все данные о себе. Вероятно, он мог иметь какое-то отношение к… смерти Жени.

– Женечка о вас говорил, – сказала Надежда. – Я вспомнила про девушку, которую звали Гюрза. Он рассказывал, что вы там строите всех мужиков, и что вы очень красивая. И знаете, я почему-то верю, что вы найдете убийцу Жени. Милиции не верю, а вы непременно разыщете. Они вот даже не подумали в компьютер полезть, а вы сразу нашли.

– Мы просто предполагали, где нужно искать, – мягко вступилась за милицию Юлька.