Текст книги "Вихрь преисподней"

– Здравствуйте, заметочка, очередная! – радостно проговорил Лебок, нисколько не смутившись ни от столкновения, ни от такой встречи.

– Что? Какая заметочка?!

– Под рубрикой «Герои вчерашних дней»: известный певец, слава, потом тень, потом заболел раком, умер во цвете лет… Опубликована очередная заметочка как раз для моего чемоданчика… Впрочем, заметочек все больше и больше! Чемоданчиком уже не обойдешься, тут уже надо подыскивать чемодан… Чемодан неблагополучия! – Лебок слегка покачнулся.

– Ха-ха-ха! – вдруг начал смеяться он.

На мгновение Не-Маркетингу показалось, что это продолжение галлюцинаций.

– Он шутит, шутит, он слегка пьян по случаю новой работы, – раздался слева от него знакомый голос. – Немного шампанского, но много из-за него веселья…

Не-Маркетинг повернулся – Маркетинг подходил к нему…

– Нет, это не шутка… Все правда, все так… И я, и это тоже правда, слегка пьян и ужасно рад, что я нашел такую работу! Еще несколько дней назад я и мечтать обо всем этом не мог… Кому что: кому – в чемоданчик, а кому – счастье!.. Все закономерно!..

Похоже, в холле гостиницы что-то затевалось, что-то, что было связано с телепередачей – Не-Маркетинг, наконец, различил в толпе Пензу, беспризорника… Ну да, точно, ведь и подросток, кажется, собирался идти сюда… Иван Бобылев!.. Не-Маркетинг вздрогнул: сама судьба, кажется, услышала его. В толпе он увидел отца, но тот, явно заметив сына, взял и отвернулся… Но видно порыв этот – отвернуться – был мгновенным, тотчас он повернулся вновь, уставился на Не-Маркетинга. Не-Маркетинг смотрел на отца не отрываясь. Тот опять отвернулся. Не-Маркетинг пошел к нему…

Тот несколько мгновений не смотрел в его сторону, потом повернулся, увидел, что сын идет в его сторону и сделал шаг к нему навстречу.

– Со мной что-то неладно…

– Да… Да…

– Ты слышишь?!

– Да, да, конечно!

– Ты слышишь?! Со мной что-то неладно…

– Черт возьми, я чувствовал, я же говорил тебе!.. – воскликнул Иван Бобылев. – Ты бледен, как смерть, на тебе лица нет…

– Несчастный прошляк!

– Что?..

– Ты жалкий, несчастный неудачник! Посмотри на свою физиономию – я удивляюсь, как это служба безопасности пропустила тебя сюда!.. Помоги мне! Что-то со мной неладно…

– Ты бледен очень… Черт, здесь все курят! Прекратите курить! – вскричал Иван Бобылев.

Никто его не послушал. Да и те, кто стоял рядом с ним, не курили, а тем, кто курил, было на него наплевать, а быть может, в шуме и сутолоке многолюдного в этот момент гостиничного лобби, они его просто не услышали?..

– Тебе надо на воздух, на улицу… – проговорил Иван Бобылев.

– Нет-нет, только не на улицу!

– Что такое?!

– Впрочем, если ты пойдешь со мной…

– Да, но я… Ненадолго. У меня здесь дело…

– Один я не пойду. Если ты проводишь меня.

– Да, пойдем, я провожу тебя, конечно, тебе нужно на воздух. Что-то не так, не так с тобой! Это видно!..

Глава XXXI
Виноватый отец стал виноват еще больше

Они вышли из подъезда на улицу.

– Вот, подыши… – пробормотал Иван Бобылев. – Подыши, на улице все же лучше. Какой никакой, а свежий воздух… Подыши!

Придерживая сына под локоть он медленно повел его вдоль стеклянной гостиничной стены. По-прежнему здесь стоял автобус и водитель возился с чемоданами… Сновали какие-то люди.

Не-Маркетинг смотрел по сторонам…

– Что ты там все высматриваешь?

Иван Бобылев поддерживал сына под руку.

– Здесь возможно пройдет один человек, подросток…

– Какой еще подросток?… – Иван Бобылев встрепенулся.

Дико посмотрев на него Не-Маркетинг произнес:

– Тебя не должно это интересовать!

– А-а, все, понимаю!.. Тот, что был сегодня в бизнес-центре, мальчик Коля. Мальчик Эльвиры.

– Оставь! Оставь его в покое!.. Мало того, что ты виноват во всех моих мучениях, так ты еще и изо всех сил стараешься, чтобы и он мучался посильнее!.. Честное слово, ты просто прирожденный мучитель подростков!

– Вот тебе и на! Каждая твоя околесица бредовей предыдущей. Поверь, до него мне нет никакого дела. Успокойся, прошу тебя!

– Нет, я не успокоюсь, дай мне слово, что ты прекратишь эту дурацкую комедию. Слышишь, всю эту комедию надо прекратить! Ваш сговор с Эльвирой не удался…

Иван Бобылев с удивлением уставился на сына. Не-Маркетинг не мог понять: искренне он удивлен или все это – игра, представление…

– Ты слышишь?!.. Подросток не поверил вам. Он понял: все, что ты говорил про твои отношения с Эльвирой – это мрачная сюрреалистическая ложь. Хотите поторопить его с женитьбой?.. Он обо всем догадался!

– Вот как?.. Он догадался?..

– Да-да, представь! – Не-Маркетинг обрадовался. «Удивление было наигранным» – подумал он.

– Он обо всем догадался… – повторил Не-Маркетинг.

– Не мог он ни о чем догадаться!

– Почему?..

– Вот что: хватит сбивать меня с толку! – со злостью воскликнул Иван Бобылев. – Итак, на тебя подействовало то, что я сказал в лобби?!.. Испугался моего проклятия?! Я же вижу, испугался! Не бойся, это было только предупреждение!.. Я смотрю, ты так впечатлился, что еле ноги переставляешь. Такого сильного эффекта я не ожидал!.. Как видишь, я, получается, знаю, чем на тебя воздействовать!.. Недаром я твой отец!

– Плевать мне на твои воздействия! Ты не ответил на вопрос: почему он не мог догадаться?

– Потому, что у него нет информаций…

– Каких информаций?..

– Тех, которых у человека в его возрасте и быть не может!.. Он еще маленький! Откуда ему знать?!.. Сам знаешь, некоторые информации человек получает только с возрастом…

– Ах вот как!.. Значит, ты во всем признаешься?!..

– В чем?!.. В чем я признаюсь?!..

– В том, что такие информации существуют!..

– Да, существуют!

– Хорош гусь!.. Ты же столько лет отрицал это! Информации, которые есть у взрослого и которых недостает подростку, существуют!.. Боже мой! Раз они существуют, значит можно их передать!..

– Идиот! Жизненный опыт передать нельзя! Это парадокс, но это так! У каждого он – свой!.. Чужого опыта занять невозможно! Дебил, в чем ты меня обвиняешь?!.. Я ни в чем не виноват перед тобой!..

Не-Маркетинг схватился за голову:

– Вот ты сам все и признал!.. Сам во всем и признался! И именно этими информациями ты со мной тогда и не поделился!

– Послушай, жизнь гораздо сложнее той простенькой картинки, которую может вообразить себе несмышленый подросток.

– Да, да! И дело взрослого – объяснить эту картину, передать недостающую информацию!..

– Ты что-то крутишь, Гвоздик!.. Я плохо понимаю… Зачем же ты подошел ко мне, если я такой мерзавец?!.. Что-то, я замечаю, ты тоже стал, как у вас там говорят, распространителем мрачной сюрреалистической лжи! Что тебе от меня надо?.. Мне кажется, дело не в подростке, а в том, что ты в глубине души начал осознавать – ты надоел мне, надоел со своим странным поведением! Так не тешь себя иллюзией: в лобби был не спектакль… Я понимаю: раз спектакль, то ничего нет – она у меня не живет и у нас нет никаких отношений. И тебе нечего бояться – она не станет твоей мачехой! Так ведь, отвечай?!.. На это ты надеешься?.. Я угадал? В этом ты очень хочешь убедиться?!. Я же угадал твои мысли, дебил! Твой подросток ошибается: не спектакль! Я и Эльвира ничего не разыгрывали, не пытались заставить его жениться! Все гораздо сложнее…

– Нет, нет, не сложнее!.. Это все ложь, что сложнее… В том-то и дело, что все очень, невероятно просто! Ты, как и эта коварная сюрреалистическая ложь, пытаешься скрыться, увильнуть от расплаты, прикрываясь этой мнимой сложностью, но никакой сложности нет!.. Ты не дал, не дал мне тогда нужных информаций, вот и все! Но я не хочу быть, как ты: я ему дам все информации! У меня есть, есть информации! Мы одолеем тебя!.. Он будет счастлив, борьба закончится не в твою пользу!

– Опять какая-то ахинея!.. Ты точно крутишь!.. Снюхался с мрачной ложью?!

– Это ты снюхался!.. Потакаешь Эльвире!.. Ты проиграешь борьбу, мы победим тебя!

– Борьбы не будет!

– Врешь! Врешь! Я не верю тебе!.. Коварная мрачная сюрреалистическая ложь – вот кто говорит вместо тебя!.. Я не верю ни одному твоему лживому слову!

– Напрасно!..

Не-Маркетинг обернулся и обомлел… Чуть поодаль ясно вырисовывалась на фоне ночного неба одинокая фигурка подростка.

– Зря ты так! К чему эти слова, это невероятное накручивание всякого бреда, эти взаимные обиды?! – продолжал Бобылев. – Зря! Может быть все-таки одумаешься?!.. Ну что тебе стоит, Гвоздик!.. Я же тебя прошу!.. Не нужно, не нужно всего этого говорить!.. Ни тебе, ни мне. Мы можем помириться: прямо сейчас, сию минуту! Забудем все, ничего не было прежде: никакого прошлого, никаких сцен, никакого лобби бизнесцентра – ничего! Зачем нам эта ложь?! Забудем ее, оставим для плохих людей?!.. Ну что такое прошлое?! Кто там помнит, что там было на самом деле?!.. Это же все бред, фантазии! И ничего больше! Забыть да и все!.. Человек на самом деле не может помнить столько информации! Информация с годами искажается, ложь вклинивается в нее!..

– Это ты вклиниваешься в нее, потому что она невыгодна тебе!

– Забыть ее, да и все! Вот мой совет!

– Нет, нельзя забыть! Прошлое с нами!.. Как же мы все забудем?!

– Идиот! Дебил, привидение из ушедших дней!.. Провались ты ко всем чертям!..

– Сам привидение! Сам провались! Могильщик!..

Не-Маркетинг сделал пару шагов в сторону, к подростку… Неожиданно он остановился и обернулся:

– Послушай, будь человеком… Последний раз прошу тебя о чем-то, последняя просьба!..

– Что такое, какие еще просьбы?!.. – встрепенулся Иван Бобылев. – Только что ты сказал…

– Послушай, послушай! Я прибежал к тебе не потому, что на меня подействовала сцена в лобби… В общем-то я прибежал даже и не к тебе, а вообще… К людям… Просто так получилось… Ну подошел я к тебе, что ж… Я прошу тебя: помоги мне сегодня, последний раз… Не оставляй меня одного… Прошу тебя, пойдем со мной… Только и всего, вся просьба – побудь рядом…

– Что такое?! Зачем?! Куда мы пойдем?!

– Я хочу подойти к нему… – он показал на видневшийся в отдалении силуэт. – Но там темно, а я боюсь темноты… Панический страх!

– Ничего себе заявление! Ты рехнулся! Я так и знал!

– Да, у меня была галлюцинация: я видел мать, слышал ее голос…

– Боже!.. Когда?

– Совсем недавно. Может, полчаса назад, может – еще меньше!

– Вот так история!.. Что она тебе сообщила? Какой-нибудь ужас про меня?!..

– Нет. Просто спросила, почему она умерла.

Мимо них вдоль высокой стеклянной стены лобби прошли обнявшиеся парень и девушка. На его плече болталась на тоненьком ремешке ее маленькая дамская сумочка, она задорно во весь голос над чем-то смеялась…

– Думаешь, это я убил?.. Нет, она умерла сама… – Иван Бобылев истерически рассмеялся. – Чушь!.. Какая чушь лезет тебе в голову!.. Боже мой, до чего ты дошел!

– Она была в карете.

– Бред… – произнес Иван Бобылев как-то не очень уверенно. – Хотя, странно… Мне кажется, ты не можешь этого знать.

– Чего я не могу знать?!

– Однажды мы были с ней в музее. Даже уже не помню, в каком… И там стояла очень большая черная карета. «Хотела бы я ездить в карете!» – сказала она тогда. – «Обожаю кареты! Жаль, что в современно жизни уже их нет, никак на них не поездишь. А мне так хочется!» Такое я слышал от нее всего один единственный раз.

Парень и девушка прошли в обратную сторону. Парень щелкал зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету. Ветер сбивал пламя…

– Больше при мне она о своей любви к каретам не говорила. Но я почему-то запомнил…

– Карета была именно черной…

– Послушай, что за странные разговоры: карета… При чем тут карета?!.. Это же разговор двух сумасшедших!.. Если у тебя галлюцинации, тебя надо лечить! Срочно лечить!

– Он уходит! Он зовет меня! Прошу тебя, пойдем со мной… Я боюсь один…

– Ты окончательно свихнулся!.. Кончай сходить с ума и пошли скорей ко мне!.. Зачем тебе этот мальчишка!.. Он плохо на тебя действует!.. Тебе сейчас и не такое привидится!.. Карета!

– Боишься, что я дам подростку все информации?!.. Тогда он точно отобьет у тебя Эльвиру!..

– Идиот!.. Когда я говорил про информации, я подразумевал совсем другое…

– Я знаю, знаю, что ты подразумевал на самом деле! Нечего сбивать меня с толку!

– Пойдем, Гвоздик, пойдем, мальчик мой, пойдем домой! – Иван Бобылев обнял сына и попытался увлечь его за собой. – Пойдем ко мне!.. Я уложу тебя в кровать, дам чаю… Горячего чаю! Как в детстве! Буду нянчиться с тобой!.. Ты же бредишь! Тебе надо просто успокоиться и уснуть!.. К черту все: к черту подростка, Эльвиру, все сцены в лобби! Извини меня за все, – бес попутал, гордыня!.. К черту это неблагополучие! Все неблагополучие – один лишь бред!.. Проснешься завтра свежий, выспавшийся, сразу поймешь – все было глупо, до безобразия зло и лживо!.. Оба поймем! Помиримся! Это мать, твоя мать! Чертовка настраивала тебя против меня!.. Она посеяла зубы дракона, это неблагополучие, и они к несчастью проросли!.. Да как буйно!.. Не скосишь, не уймешь! Она первой начала сеять кругом мрачную сюрреалистическую ложь! Недаром тебе мерещится именно мать!.. Она все время лгала тебе про меня!..

– Я помогу ему стать счастливым! – Не-Маркетинг, освободившись из отцовских объятий, ринулся в сторону подростка.

– Да как же можно сделать счастливым?.. Стой, стой куда ты?! Это бред! Ты погубишь себя… – ринулся следом за ним Иван Бобылев.

– Это не бред, он мучается от отсутствия информаций, так же как я когда-то. Скорей, прошу тебя! Пойдем скорей! – торопил его Не-Маркетинг.

– Остановись, ты с ума сошел, там темно!.. Нас просто прибьют… Тут на днях уже был случай…

Вдруг фигурка развернулась и двинулась прочь, в сторону противоположную от гостиничного здания. Не-Маркетинг рванулся туда же. Иван Бобылев невольно сделал шаг вслед за ним.

– Скорей! Скорей! Он уходит!

– Не торопи! Я не могу быстро!

– Как же я презираю тебя!.. – Не-Маркетинг на мгновение остановился. – Даже пойти побыстрее – даже на такую мелочь ты ради меня не способен!

– Хорошо! Хорошо! Я пойду побыстрее. Хотя, куда и зачем ты меня тащишь – я не понимаю! Я пойду, пойду быстрее!.. Ты – дебил, но я сделаю это ради тебя!

– Пойдем, пойдем!.. – поторопил его Не-Маркетинг и схватив за локоть потащил вслед за удалявшейся фигуркой.

Они двинулись по пустынной ночной улице… Все чемоданы уже были занесены в лобби гостиницы, водитель отряхивая руки, стоял на подножке автобуса…

Ворчавший Иван Бобылев шел достаточно медленно:

– Куда ты меня тащишь? Уже поздно! Это небезопасно! Куда ты хочешь меня затащить?

Фигурка подростка, выхваченная из мрака фосфоресцирующим лунным светом, поблескивала впереди. Иван Бобылев еле плелся… Вдруг он проговорил:

– Постой, сынок, лучше нам туда не ходить! Смотри!..

– Что?! Что такое?..

– Там никого нет. Смотри, он куда-то исчез, растворился!.. Вместо него появился кто-то другой!..

– Да там просто темно!.. Ты не видишь его! Он скрылся в темноте… А там, действительно, есть и другие люди!

– Это преследование до добра не доведет!.. Я не понимаю за кем мы гонимся?.. Ты же сам сказал – ты видел мать!.. Это дурной знак!

– Да ты болен, отец! Ты болен! Тебе самому мерещится черти что!.. Болен! Как же я сразу не догадался?! А я-то воспринимал тебя всерьез!.. Пусти меня!.. Пусти меня! Немедленно пусти меня! Он бродит там, бродит, мой маленький двойник! Мой маленький дебил… Он ждет… Не-ет, он уже не ждет избавления. Только мрачные пустые улицы, по которым он бродит… Вон он!

Действительно, впереди замелькала худенькая, сгорбленная фигурка. Она быстро удалялась по другой стороне улицы.

– Вон он!.. – взвизгнул Не-Маркетинг. – Я должен ему помочь!

– Стой, стой! Как помочь?! Зачем?!.. Он просил тебя? Что ты от него хочешь?!.. Он бежит от тебя!

– Он мучается, он не получает никакой информации. Разве ты не знаешь, что это за жуткая жизнь, эта жизнь в советской социалистической Москве! Смотри, какие кругом угрюмые, мрачные улицы!

Кругом были мрачные дома, которые наклонялись к Не-Маркетингу и заглядывали ему в глаза своими пустыми глазами, – черепа с пустыми глазницами, а не дома!..

– Какой еще «социалистической Москве»?! Ты сумасшедший! Я боюсь тебя! Куда ты нас тащишь?!.. – задыхаясь проговорил Иван Бобылев.

– Что, струсил?!..

– Чего струсил?.. Я не понимаю… – глаза Ивана Бобылева и в самом деле широко раскрылись от страха.

Как раз в этот момент мимо них в сторону гостиницы шли какие-то прохожие. Мгновенно повернувшись к ним Иван Бобылев выкрикнул:

– Люди, на помощь!.. Помогите остановить сумасшедшего!

Прохожие шарахнулись… Не-Маркетинг сорвался с места и быстро пошел следом за удалявшейся тоненькой фигуркой…

* * *

Они продолжали преследовать маленькую фигурку… Подросток нигде ни на минуту он не останавливался. Расстояние между ними то немного сокращалось, то увеличивалось, – Не-Маркетинг ругал все время отстававшего отца, но не решался бросить его и пойти дальше в одиночестве. Когда они все же почти догнали фигурку, та, перебежав дорогу, вскочила в отъезжавший от остановки трамвай. Двери вагона закрылись, по улице поехали машины, и трамвай тронулся…

– О, черт!

– Стой!.. Стой! Сейчас мы его догоним! – пытался успокоить сына отец. – Здесь ходит маршрутное такси!..

Когда на маршрутном такси они догнали трамвай, увидели: вдалеке, на приличном расстоянии от остановки, по улице двигается фигурка – по самой темной ее части, – она, словно нарочно выбирала именно такие места. Преследование продолжалось…

– Ты нарочно задерживаешь нас! Нарочно! – останавливаясь ругался Не-Маркетинг на все время отстававшего Ивана Бобылева, – он то и дело ждал его.

– Брось!.. Как ты поможешь ему? Как? – говорил отец.

– Не знаю… Не знаю… Но я как-то ободрю его, я объясню ему суть его мучений. Суть в том, что так мало событий, информаций. Я добавлю в его жизнь событий, информаций…

Иван Бобылев пошел быстрее, расстояние до фигурки, направлявшейся к темным дворам, начало сокращаться.

Подросток быстро завернул за угол дома и исчез. Прибавивший шагу Не-Маркетинг шел теперь так быстро, что отец опять не поспевал за ним, стремительно отставая. Не-Маркетинг завернул за угол – фигурки нигде не было… Он внимательно вглядывался в темные закоулки, в едва освещенный сквер – все было пустынно и безжизненно.

– Хватит, я больше не могу! Это какое-то безумие! Зачем мы за ним гонимся?! – прохрипел догнавший его Иван Бобылев.

– Идем! Идем скорей!

Миновали темный проходной двор: вот какая-то улица…

– Нигде нет! – в голосе отца чувствовалось облегчение. – Мы его потеряли!

Вдруг Не-Маркетинг воскликнул:

– Вон он, вон он! Я вижу его худенькую согнутую фигурку!

Впереди, в неярком свете редких уличных фонарей мелькнула какая-то фигурка действительно похожая на подростка.

– Я вижу, вижу как он борется с этим мрачным миром, в котором совсем нет информации!

Опять началось странное преследование… Плелся Иван Бобылев еще медленнее прежнего.

Он проговорил:

– Постой, не беги! Я больше не могу, я задыхаюсь!..

Не-Маркетинг не обращал внимания…

Так продолжалось еще какое-то время… Не-Маркетинг то убегал вперед, то останавливался и поджидал сильно отстававшего отца. Следуя за маячившей впереди фигуркой, они вышли к реке.

– Черт! Какие мрачные, какие ужасные дома здесь! – воскликнул Не-Маркетинг, в очередной раз поджидая, пока отец догонит до него.

Рядом стояло несколько больших, массивных форм и старой постройки мрачных домов, – многие их окна несмотря на позднее время оставались совершенно черными.

Двое уже шли по набережной… Вот и мост… Едва различимая в темноте фигурка двигалась впереди.

Старший Бобылев уселся на мраморную ступень моста.

– Я сяду здесь! Я больше не могу, честное слово! Я плохо себя чувствую, сердце что-то шалит!.. Куда идти?!.. Дальше совсем темно!..

Не оборачиваясь и больше не глядя на него, Не-Маркетинг быстро пошел дальше, – вслед за маленькой сутулой фигуркой, которая быстро удалялась от него и теперь уже скорее угадывалась, чем виднелась где-то там, в совершенно темной части набережной… Машин почти не было…

Вдруг, уже отойдя на некоторое расстояние от Ивана Бобылева, Не-Маркетинг остановился и обернувшись прокричал:

– Я так и знал, что ты бросишь меня в самую ответственную минуту, так и знал! Будь ты проклят! Будь ты проклят!..

– Гвоздик, стой! Стой немедленно! Я правда больше не могу бежать! Хватит сходить с ума!

– Черт его знает, что теперь со мной может случиться! Такая тьма кругом… Место совершенно глухое, – пробормотал Не-Маркетинг себе под нос.

Он отвернулся от отца и пошел дальше.

– Стой! Прошу тебя!.. Подожди!

Не-Маркетинг опять остановился… Повернувшись к отцу он крикнул:

– Нет, я не буду тебя ждать! Будь ты проклят! Будь проклят от имени всех подростков на свете!

Сидевший на каменной ступени Иван Бобылев вздрогнул…

– Ах вот как?! – вскричал он. – Ну так и ты будь проклят! Слышишь!.. Будь проклят!.. Я ненавижу тебя, я проклинаю тебя! Ты погубил все… Ты погубил всю мою жизнь!.. Я только и знал, что мучился из-за тебя, из-за твоих жалоб, из-за твоих вечных необъяснимых страданий!.. Я хотел быть хорошим отцом! Но с тобой невозможно им быть! С тобой вечно будешь в чем-то виноват! Будь ты проклят! Ты лишил меня отцовства! Я проклинаю тебя! Будь проклят! О, боже! Зачем я дожил до этой ночи?! Мне надо было повеситься еще пятнадцать лет назад!.. Спасибо тебе, сынок, спасибо тебе за все! Ты сделал мою и без того прекрасную жизнь еще прекрасней!

Громкие слова далеко разносились над безлюдными гранитами набережных.

– И тебе, и тебе спасибо! Будь ты проклят! – Не-Маркетинг отвернулся и пошел дальше.

Он больше не останавливался…

– Тут запросто могут голову отрезать и в реку выбросить. Никто и не хватится!.. – бормотал он себе под нос с возмущением. – Тут кричи – не кричи, никто на помощь не придет!.. И именно здесь он меня бросил!.. Хотя…

Некоторое время он все медленнее и медленнее брел по набережной. Фигурка подростка окончательно растворилась в темноте, а Иван Бобылев остался где-то далеко позади.

Перед Не-Маркетингом был еще один, большой и угрюмый, мост…

– Хотя… – продолжал он. – Как же я не сообразил?!.. Ну как, как бы я предстал перед подростком в компании с тем, кто причинил ему такие страдания?!.. Что бы он тогда сделал, мой Коленька?!.. Конечно бы кинулся со всех ног прочь от «этого страшилища»! Или бы сказал ему такое… Нет, говорить бы он не захотел!.. Эх, да в этом же и есть вся разгадка! Потому-то он и бежал от меня!.. Сначала подросток хотел зайти в гостиницу, но потом увидал перед подъездом меня и отца и передумал, а потом мы погнались за ним, а он со всех ног – от нас… Вот же как все было!..

Не-Маркетинг уселся на какой-то камень, оставшийся здесь, должно быть, с той поры, когда набережную ремонтировали.

– Я больше не в состоянии, – пробормотал он. – Я больше не в состоянии продолжать эту погоню. Я не могу догнать эту сутулую худенькую фигурку. Ужасная тоска охватывает меня. Больше нет никаких сил терпеть её! Будь всё проклято! Будь проклят весь этот мир!

Не-Маркетинг подошел к чугунному ограждению, глянул в воду. Кругом царствовала ужасная, потрясавшая своей чернотой темнота и только на другом берегу реки, в доме, фасадом своим выходившим на набережную, горел в окнах мертвенный свет. Он освещал коридоры какого-то учреждения, – там стены были выкрашены краской цвета морской волны. Ничего более ужасного, неуютного, тоскливого Не-Маркетинг не видел за всю свою жизнь!

Но вдруг какая-то дикая мысль: вот теперь, когда не хочет, неожиданно и перекинуться и разом всё кончить, мелькнула у него в голове и он тут же закинул ногу на ограждение! Р-раз, – и кто-то неожиданно и сильно схватил его сзади за шиворот:

– Та-ак! Козёл! Решил покончить с собой!.. Сволочуга!

Следующий рывок за шиворот оттащил его от перил на полметра, Не-Маркетинг не сопротивлялся, напротив, он враз превратился в некий размягченный куль… Он ничего не понимал, но уже узнал этот голос – молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист. Еще один рывок за шиворот сотряс куль-Не-Маркетинга:

– Та-ак! Хорош гусь! Решил искупнуться! И не выныривать! Мерзавец!

Не-Маркетинг развернулся и с силой оттолкнул от себя молодого чрезвычайно нарядно одетого журналиста.

Тот отшатнулся. Теперь они могли смотреть друг-другу в лицо.

– Что-то холодно. Как-то очень сыро, промозгло, – проговорил неожиданно Пенза. – Пойдемте ко мне в машину. Мы догоним то, за чем вы гнались!..

Молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист потащил Не-Маркетинга за рукав. Тут только тот заметил на другой стороне проезжей части, на темной обочине у каких-то кустов заляпанный от колес до крыши грязью «Мерседес» чрезвычайно нарядно одетого молодого журналиста. Темного цвета автомобиль был едва различим в царившем кругом мраке. У Не-Маркетинга не было сил возражать что-то, да он точно и не знал, надо ли ему возражать. Точнее, он вообще едва соображал в этот момент. Ко всему, он вдруг почувствовал, что ужасно продрог и устал. Ему, словно сквозь туман, показалось, что в машине ему будет лучше, чем на улице… Он дал журналисту увлечь себя.

– Вы гнались… Вы гнались кое за кем?

– Да я гнался… Вы знаете… Подросток с телепередачи.

– Ах вот как!

Едва они оказались в машине, журналист завел двигатель, как-то очень ловко проехал задним ходом, развернулся, вырулил, проехал вопреки всем правилам дорожного движения по широкому тротуару, затем они выехали на какую-то улицу, по которой до перекрестка Пенза промчался довольно быстро. На перекрестке, который был довольно пустынным, он остановил машину, некоторое время вглядывался в оба конца разбегавшейся от перекрестка улицы, потом сказал «Ладно, понадеемся на удачу!» и повернул направо. И после этого поехал уже достаточно медленно, оглядывая тротуары по обе стороны улицы.

Относительно долго они не встречали ничего, достойного их внимания. Впрочем, Не-Маркетинг смотрел на улицу лишь вполглаза, да и то, точно бы сквозь густой туман виделось всё ему. Маленькая сутулая фигурка, которая была ещё совсем недавно столь важна для него, теперь… Теперь он словно позабыл о ней и о всём, что было с ней связано. Он словно недоумевал: что он делает здесь, на этих мрачных темных улицах, пустых и неуютных? «Должно быть, он уже нырнул в реку и утонул, не есть ли всё это лишь видение, но такое, которое мерещится ему уже после того, как он захлебнулся, и сердце его остановилось? Не умер ли он?» – так он рассуждал, пока они медленно ехали по улице. Но рассуждал он опять-таки весьма отрешенно, словно издалека, мысли его то и дело путались и возвращались на прежнее место, от которого они только что отошли, он был точно бы в беспамятстве, точно пьяный. Всему виной было пережитое им крайнее душевное напряжение…

– Вот оно! – вдруг вскричал молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист.

Не-Маркетинг встрепенулся. Как ни не был он, словно во сне, а встрепенулся и сел на своем сидении прямее и напряженнее. Пока ещё на изрядном расстоянии от них, которое, при всём при том, сокращалось достаточно быстро, внизу (потому что были они сейчас на горке, а улица спускалась вниз) серебрилась в лунном свете печальная сутулая фигурка. Подросток! Тоненький подросток, это был он! Не-Маркетинг разом испытал все прежние чувства, словно электрический ток пробежал по нему, он вздрогнул и весь обратился в зрение. Бессилия и притупления чувств как не бывало, – прежняя тоска охватила его, он чувствовал, как неодолимые слезы начинают душить его.

Журналист дал по газам, и «Мерседес», рванувшись вперед, быстро покрыл расстояние, отделявшее их от тоненькой сутулой фигурки. Дальше всё произошло, как в еще более страшном сне, потому что и так до сих пор Не-Маркетингу временами казалось, что он спит и видит какое-то томительное, больное сновидение… Нагнав фигурку, – а это, как назло, произошло в самой темной, самой мрачной части улицы, – молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист в очередной раз продемонстрировал свою обычную ловкую манеру и, на скорости обогнав фигурку и оставив её позади, неожиданно с визгом тормозов и скрежетом шин об асфальт развернулся, вскочил на тротуар и поставив машину мордой к фигурке, преградил ей дорогу. В эту секунду фары выхватили из темноты все мельчайшие подробности.

– Смотрите! – закричал журналист. – Смотрите, идиот, до чего вы дошли!.. Это старуха, вы гнались за жалкой старушонкой!..

Ужас обуял Не-Маркетинга: в брючках, в курточке, накрывши маленькую сухую головку капюшончиком в снопе света стояла старуха – сухая веточка.

– Как же так, не может быть, что это?! Где же он?

– Вы обознались! Обознались, черт возьми! Обознались!

Дернув рычаг, молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист утопил в пол педаль газа и «Мерседес» рванулся задним ходом, сдирая об асфальт резину бешено крутившихся на одном месте колес, с грохотом слетел с высокого тротуара и уже передом помчался, стремительно набирая скорость, невесть куда.

– Она упала! Упала! Что вы наделали! Смотрите, ей плохо! – закричал теперь уже Не-Маркетинг, но журналист мчал, не останавливаясь.

* * *

– Скажите, Пенза, за чем вы следили за мной?

– Я, собственно говоря, хотел поговорить с вами – предупредить вас… Вышел за вами следом, думал, вы поговорите и разойдетесь, тогда-то я и подойду к вам, но вы пошли бродить… Думаю, не красться же мне за вами по кустам, решил сесть в машину, а потом пригласить вас сесть к себе, когда вы наговоритесь, так и поехал по вашему маршруту – то обгоню, то отстану. Вы меня, естественно, не замечали. Ведь в такой темноте ничего не видно…

– А о чем вы хотели со мной поговорить?

– Знаете, меня тоже, когда я начинаю думать обо всех этих богах и всех этих пророках, через некоторое время меня начинает охватывать ощущение, что я погружаюсь в самое настоящее сумасшествие, в какой то слишком мрачный и запутанный бредовый сон. Все эти пророки прочно вызывают у меня мысль о мрачном, самой крайней степени, ужасном неблагополучии. Они словно не для этой жизни существуют и не об этой жизни говорят…

– Не понимаю… О чем это вы?

– Поймите верно, я вовсе не хочу отмахнуться от мыслей о вечном, потому, что они угнетают меня. Вовсе нет: я не хочу отмахнуться, и мысли о вечном вовсе не угнетают меня. Но то, как… То, что… Та странная атмосфера, которая начинает клубиться вокруг меня, когда я углубляюсь в этих пророков, когда мои мысли… Это совсем не то, что мысли о вечности.

– Думаете?

– Да!.. Или же… или же вечность ужасна! Она такова, что вовсе не стоит того, чтобы идти к ней…

– Но если всё правда, то вечности не избежать!

– Я бы хотел избежать вечности!..

– Почему?

– Мне кажется в этой вечности сокрыто нечто, что имеет отношение к тому, что мы, нормальные здравые люди, не слишком-то пекущиеся о загробной жизни, так вот нечто, имеющее отношение к тому, что мы, нормальные люди, называем сумасшествием, – проговорил Пенза.