Текст книги "Вихрь преисподней"

Глава XLI
Содержимое чемоданчика. Часть II

Огромный зал телевизионной студии был оформлен очень мрачно и исключительно в черный цвет и его оттенки – от блестящего антрацитно-черного, который отражал лучи яркого света, выбрасываемого в зал мощными осветительными приборами, до черного, словно бы покрытого каким-то матовым налетом. С консолей под высоким потолком свисали черные полотнища, зловеще колыхавшиеся под действием воздушных струй, – их выбрасывали специальные установки. Это странное сочетание мрачного черного цвета, очень яркого освещения и главное – это было самой важной находкой и принципиальным ходом оформителей зала – тревожно колыхавшихся полотнищ – создавало в зале очень тревожную и нервозную обстановку.

На середине зала стоял журналист Пенза. Рядом с ним были внук фотографа и Маркетинг. Пенза спросил их:

– Ну что, вы искали его? Что дали ваши поиски? Где он?

Лебок ответил:

– Вы же знаете, в нашей семье сейчас траур. Я был все это время со стариком. Сюда вырвался еле-еле… – Лебок действительно выглядел измученным. – Но я выяснил, что мог… Видели, как он вбегал в Измайловский парк.

– Вот как?! Измайловский парк!

– Да…

– А вы? – Пенза повернулся к Маркетингу.

– Я тоже… Делаю, что могу… – тот отвечал с какой-то неохотой.

– В представительстве корпорации были? – продолжал расспрашивать Пенза.

Маркетинг отвечал:

– Да, но совсем недолго. Только зашел, кое-что взял и ушел… Не-Маркетинга там не было. Царит полная неразбериха. Все озлоблены, непонятно в чем друг друга обвиняют, некоторые вообще друг с другом не разговаривают. Больше половины сотрудников не вышли на работу – взяли больничные листы, хитрецы. Я тоже взял – пришлось потратить время – вызвал врача… Черт знает, как долго пришлось ждать! Между прочим, на самом деле от всех этих событий у многих со здоровьем – совсем скверно!.. Утром я ему звонил… К телефону… Никто не отвечал…

– Ах! Понимаешь ли!.. – вдруг воскликнул Пенза. – Все это отвратительно, господа, до крайности, невыносимо скверно!.. Такое впечатление, что все, о чем я предупреждал, произошло… По крайней мере уже происходит!.. Не отвечал… Конечно же он не отвечал!.. Не мог ответить!..

– Вы видели свежий номер? – Лебок протянул Пензе выпуск популярной столичной газеты.

Пенза газету не взял и как-то очень рассеянно обронил «Здесь все видели…» Состояние его менялось: только что глаза его вспыхнули огнем, словно воспламенились тлевшие до того угли, но вот запал иссяк, словно ничего и не было.

Маркетинг скосился на первополосный заголовок: «Иван Бобылев вынырнул из мрака забвения, чтобы убить». Он взял у внука фотографа газету и бегло прочитал небольшую статью. В ней говорилось: певец Иван Бобылев убил человека, – его личность до сих пор не установлена, скорее всего, это был какой-то его случайный знакомый. Тут же сбоку от статьи на газетной полосе помещался большой фотоснимок убитого: безжизненная поза, завалившаяся набок голова… Иван Бобылев, как следовало из заметки, после убийства скрылся, исчез…

Все трое уже некоторое время молчали.

Рассмотрев убитого, Маркетинг протянул газету обратно Лебоку, но ее неожиданно перехватил Пенза и уставившись на фотоснимок воскликнул:

– Не верю! Он не убивал!..

«Опять! Воспламенилось!» – подумал Лебок.

– Он не мог убить… Я знал его. Сегодня он должен был придти на передачу, – неожиданный ветер, поднявшийся в голове Пензы так же мгновенно угас.

«Что это с ним происходит?» – думал Лебок. – «Неужели все так плохо и все случится именно сегодня?.. Да, так! Они вышвырнут Пензу с телевидения!»

Пенза вернул газету внуку фотографа…

«Что же произошло с Не-Маркетингом?» – думал тем временем Лебок.

Вслух он пробормотал «Вот как?», на что Пенза буркнул «Ему даже заказан пропуск!»

– Он же может взять и придти! Что вы будете делать?.. – фраза, которую Маркетинг произнес скорее, чтобы просто что-то сказать, произвела неожиданно серьезное действие.

Угли в голове Пензы опять воспламенились:

– Приглашу на сцену и дам выступить. Если, конечно, его не арестуют еще у поста охраны… Иван Бобылев разыскивается органами, подросток погиб под машиной, беспризорник со страха куда-то сбежал, Не-Маркетинг – исчез… Никто из тех, на кого я рассчитывал, не пришел. С каждым часом обстановка становится все хуже… Кажется, мертвая петля вокруг моей шеи затягивается сильнее… Хотя и так, по-моему… Начальство злится на меня… И редактор!.. Я движусь к гибели!

Но вдруг угли обнаружились и в голове у Маркетинга:

– Ладно, Пенза, не устраивай спектакль. Я не верю, что все так плохо… Уж ты-то в любом случае не пропадешь!..

Огонь стал отчетливо виден через глаза молодого чрезвычайно нарядно одетого журналиста. Он воскликнул:

– Ты-то что бодрячка из себя строишь?!.. Не-Маркетинг пропал, у меня все плохо, а тебя, думаешь, ничто не коснется?!..

– При чем здесь я?!.. Ты знаешь, я тоже… Все участвуем в большом деле… Что с тобой, Пенза? Ты вдруг как-то странно себя повел… Ты меня пугаешь… Сейчас – неподходящий момент.

– Тебя тоже коснется!.. – зловеще зашипел Пенза. – Всех, кто находится в этом зале обязательно коснется!.. Думаете, мой родственник-охранник будет лежать в гробу, а вы – скакать и веселиться?! Черта с два!..

Опять все трое замолчали.

– Ты не в себе?! Мы не скачем и не веселимся. Я не понимаю, что нас должно коснуться?.. – примирительно проговорил Маркетинг.

В ответ на это Пенза посмотрел Маркетингу в глаза и коротко проговорил:

– Неблагополучие!..

– Он наверное с похорон… – приглушенным голосом пробормотал Лебок и дернул Маркетинга за руку. – Угрюмое настроение…

На самом деле он ничего этого не думал…

«Четыре… пять… шесть…» – считал про себя Лебок. У него была такая привычка: считать про себя, когда он был чересчур возбужден и одновременно знал: момент таков, что обнаруживать перед всеми это возбуждение ему невыгодно. Он занят был все утро похоронными делами. Мир, к которому он привык, стремительно рушился.

– Я не с похорон! Но настроение похоронное! Дремучая российская жизнь подходит к концу… Всему конец!

– Зачем нагнетать?! – проговорил внук фотографа. – Вот так же вчера у нас в офисе. Один тоже нагнетал…

В ответ Пенза пробормотал:

– Так уж и один…

– И ветер у вас есть… – внук фотографа посмотрел на развевавшиеся полотнища, потом – на специальные установки, испускавшие воздушные струи. – Что если в телестудии тоже есть где-то какой-то дефект, который вызывает таинственный ультразвук?!.. Может, оттого вы и сходите с ума, а?! Может, все – ультразвук?!.. Нет, серьезно?.. С вами происходит что-то странное. Обычно вы так себя не ведете.

Пенза взвизгнул каким-то совершенно не своим голосом:

– Перестаньте молоть чепуху!

С ним явно происходило что-то не то: он был как-то необычно взвинчен и раздражен…

Внук фотографа посмотрел по сторонам, точно пытаясь определить то таинственное место, откуда может появиться нечто страшное и загадочное, что производит в характере молодого журналиста такие значительные перемены.

Раздалось бормотание Маркетинга:

– Господи! Типун тебе на язык!.. Только этого не хватает! – он говорил про таинственный ультразвук.

В ужасной злобе журналист воскликнул:

– Все вокруг – черное! И ложь кругом тоже черная! Неверная информация!.. Черная, как этот зал!.. Все хитрят, лгут, процветает жуткое коварство!.. Никто слова в простоте не скажет… Я, видите ли, нагнетаю!.. – он с ненавистью посмотрел на Лебока. – А вы-то все сами разве не нагнетаете?! Так это… Исподволь! Чтобы было незаметно! Чтобы не бросалось в глаза… Особенно идиотам!.. О боже! У всех свои интересы!.. Все распространяют черные информации, в которых – ни слова правды: неверные выводы, фальшивые данные, ложные призывы! Помяните мое слово – эти черные информации в один мрачный момент наложатся друг на друга и тогда… Тогда… Черт! Вы сами не обрадуетесь, к чему вы медленно всех подвели!.. Вы слышите?! Эй, вы все!

Многие повернулись и посмотрели на Пензу.

– Ужас в том, что я не могу точно представить, что тогда произойдет… – пробормотал Пенза тихо. – Поэтому я не могу предотвратить…

– Вы прямо как мой дед!.. – так же спокойно и тихо произнес Лебок. – Тот тоже все время предсказывает ужасные картины… Ничего не произойдет, как бы вам этого не хотелось. Предотвращать нечего!.. Может с вами что-то и произойдет, то только с вами одним… Всех это мало касается…

– Разумеется! Кругом равнодушные твари! Главное, чтобы их не задело… А там – что бы ни происходило – для них это только развлечение!.. – со злостью произнес молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист. – Я чувствую, чувствую – оно, надвигающееся нечто, уже здесь!.. И оно разрушит ваш дебильный покой!..

Пенза не знал, что в этот самый момент в городе уже произошли очередные ужасные те ракты. В следующие минуты ему, скорее всего, должны были сообщить об этом, но пока это не было ему известно. Какое-то непонятное оцепенение все время накатывало на него. Мог ли он знать, что такое же непонятное оцепенение днем раньше накатывало на Не-Маркетинга. Зараза!.. Она гуляла здесь!.. Ее можно было легко принять за переутомление, но Пенза знал: что-то в этом оцепенении есть, он болен чем-то, с ним что-то не то, но вместе с тем это что-то – не болезнь. Точно бы странный вирус гулял по городу и входил то в одну голову, то в другую, то в третью. Пенза все последние дни усиленно лечил свою голову спиртом, но в конце от постоянных спиртовых паров стало только хуже – настроение становилось все более неустойчивым, а зараза, вторгшаяся в его жизнь, от спирта и не думала проходить. Но все же: была ли это зараза?! Быть может, заговор?! Но чей и против кого?!.. С неприятным ощущением Пенза подумал, что в эти дни у него особенно обострился инстинкт самосохранения – как будто бы было чего бояться. Он конечно знал, что его должны вот-вот убрать с телевидения, но это – он чувствовал – была еще не главная опасность… Бояться было чего!

– О, оно мне даже нравится, это нечто! В нем есть что-то завораживающее… Это наказание, справедливое наказание за грехи!.. – заявил Пенза.

– Вы же только что сказали, что не можете представить, что на нас всех надвигается! – усмехнулся внук фотографа.

– Я предчувствую его! Оно – черное, как эти полотнища! Кладбищенских цветов! И лживо, до непостижимой степени лживо! Нечто – сама ложь! У меня есть предчувствие, что Не-Маркетинг вчера повстречался именно с ним… Оно что-то с ним сделало!

– Быть может, быть может… – задумчиво произнес внук фотографа. – Но ведь нечто вполне может действовать избирательно… Оно может коснуться Не-Маркетинга, но обойти стороной остальных. Следовательно нет никакой причины чрезмерно волноваться…

– Ах вот как!.. Вот, значит, как вы рассуждаете! Ну так я сделаю так, чтобы нечто коснулось всех!.. Слышите, все, что в моих силах!.. О, как бы я хотел сейчас увидеть Не-Маркетинга!.. Он бы понял меня! Кроме него меня не поймет никто!.. Все плохо! Все черным-черно вокруг! Мне кажется это наступает ночь! Вечная ночь!

– Не нагнетайте!.. Вам уже сказали! Уже выбегали один раз из офиса, выпучив глаза… – воскликнул Маркетинг. Тон его был грубым. – Больше этот опыт не повторится!.. Я не дам ему повториться, он мне сейчас совершенно ни к чему… У меня, вы знаете, другие планы. За их осуществление я буду бороться!

– Сами замолчите! – презрительно бросил журналист. – Тоже мне, защитник общественного спокойствия!.. Волк в овчарне!..

– А вы – не волк в овчарне?!.. – вдруг с таким же, как и Пенза, раздражением, вскричал Маркетинг. – Не о своих делах печешься?!.. Все мечтаешь подогреть зрительский интерес?! Я тебя понял – хочешь от меня отвертеться?!..

– Я вижу ты тоже не в себе, дорогой мой! Только лучше, чем я скрываешь это, – проговорил Пенза, внимательно посмотрев на Маркетинга. – Нервничаешь, волнуешься… Совершенно определенно – ты не в себе! У тебя уже начался бред. Иначе, почему ты сказал, что я хочу от тебя отвертеться?.. Чего мне пытаться от тебя отвертеться, если у меня нет и никогда не было с тобой никаких дел?..

Внук фотографа устремлял цепкий взгляд то на одного, то на другого.

– Ах вот как?! Ну и черт с тобой! Ты все равно ничего уже не можешь!.. Тебя уволят сегодня или завтра!.. Раскис, как баба!.. Как «Мерседес»? Хорошо ездит? – выкрикнул Маркетинг.

Лицо Пензы скривилось в презрительную гримасу. Он двинулся прочь от Маркетинга и внука фотографа.

– Да, я не в себе, не в себе! – бормотал журналист себе под нос. – Только Не-Маркетинг мог бы меня понять!..

Маркетинг расслышал:

– Не-Маркетинг понимал и меня! Он признавал меня!.. Он пропал из-за таких, как ты: ты первый сгущал черный цвет, пока все вокруг не стало черным. Все же помни об уговоре!.. Уговор очень важен!

– Пошел ты! – грубо ответил Пенза. – Нет больше никаких уговоров!.. С этой минуты я тебе ничего не должен.

Он подошел к группе сотрудников телекомпании, что-то с озабоченным видом обсуждавших.

– Куда пропал Не-Маркетинг? Куда он подевался?! Мы разыскиваем его уже почти целые сутки! Что с ним случилось?.. Я не понимаю, куда мог подеваться мой друг!.. Здесь что-то не так!.. Он не мог просто так взять и исчезнуть!.. С ним что-то сделали! – истерично заговорил Пенза.

– Прекратите вопить, Пенза! Мы не знаем вашего друга и не знаем, где он может болтаться!.. Мы полагаем, он такой же, как вы, следовательно от него можно ожидать чего угодно!.. – сказал стоявший в группе человек, одетый в черный костюм, – такой же, как был на директоре фирмы – организатора кинофестиваля – он был всех здесь значительно старше.

– Его ищут!.. Я тебе говорила… Все возможные меры приняты… Что ты целый день сходишь с ума?

– А ты что, не видишь, какая в этой телестудии тревожная обстановка?!

– Нет! И никто не видит!..

Пенза взвизгнул, глядя на Черный костюм:

– Это вы всех подбили!

– При чем здесь я?! – спокойно произнес Черный костюм. – Прекратите в таком тоне!.. Хватит… Начинайте работать! – крикнул он кому-то…

– Мы – не творцы, мы только пешки в ваших руках. И вы – такая же пешка! У нас в телекомпании возникла, появилась мрачная сюрреалистическая ложь! Она бродит по залу между декораций, ухмыляется, радуется от того, что все так плохо…

– Что?!

– Вы – пешка выше рангом. Правит всем огромная сюрреалистическая ложь, она сегодня здесь, среди ужасных декораций! Набрасывает удавку за удавкой и затягивает их!..

Кругом царила неразбериха.

– Пенза нарочно вас выводит! – сказала человеку в черном молодая сотрудница телекомпании.

– Началось! – пробормотал кто-то…

В этот момент из-за спин людей вышел внук фотографа:

– Прекрасные декорации! Как все совпало!..

Он протиснулся в центр круга и продолжил:

– Этот вчерашний ураган!.. Он полностью совпадает с этими декорациями: ведь у вас в телестудии тоже ветер, колышущиеся тревожно полотнища… Кстати, а не мог Не-Маркетинг, просто пострадать от вчерашнего урагана? Хотя…

«Вот как?! Вчера был ураган?! – подумал Маркетинг. – А я даже ничего не заметил… Теперь многое становится ясно…»

Он вспомнил, что видел в городе кое-какие разрушения и они показались ему странными. В предыдущий день он, как и Пенза, «лечился» спиртом… Под конец так «улечился», что совершенно не понимал, где он и что с ним происходит… Но это было вчера.

Внук фотографа говорил, тем временем, что-то еще, но его не слушали, на него никто даже не обратил внимания, – в конце-концов он был здесь только простым зрителем и он обиженно умолк…

Суета становилась все сильнее…

– Давайте, начинайте там!.. – крикнул кому-то человек в черном.

Потом он повернулся к молодому чрезвычайно нарядно одетому журналисту:

– Пенза, мне от вас не по себе… Честное слово, я вас просто боюсь… Ваши слова… Они оскорбительны! Но я даже не могу воспринимать их всерьез!.. С вами что-то происходит. Вы нездоровы по-моему… Может вам поехать отдохнуть?.. Мы можем предоставить вам отпуск… За свой счет… Нет, серьезно, это было бы хорошим вариантом…

– Вы поняли, кого я имел ввиду, когда говорил, что здесь в зале, среди декораций расхаживает черная ложь?.. – проговорил Пенза. Глаза его были ужасно злыми. – Я имел в виду вас!..

– Смотрите, Не-Маркетинг!..

…В Измайловском парке в тревожном ожидании застыли карусельки. Какой-то подросток подошел к ним и попросил служащего покатать его… Он предъявил билет. «Странно, что такой большой подросток собирается кататься на карусельках» – подумалось служащему, но билет был предъявлен и подросток уселся на одну из лошадок и детские карусельки двинулись по кругу… «Какие печальные карусельки!» – думал подросток. – «Какие печальные!.. Что в них? Что за тайна в них сокрыта?! Почему детские карусельки выглядят так печально?»

В зале телестудии давно должны были начаться съемки ток-шоу, все для них уже было готово, но работа почему-то никак не начиналась, – по залу все ходили какие-то люди, среди них выделялось несколько очень важных джентльменов – именно к ним, как мог заметить Маркетинг, все время подходили рядовые сотрудники телекомпании и что-то говорили им, показывали какие-то бумажки. Особенно выделялся среди этих важных джентльменов один человек, который, как для себя определил Маркетинг, был здесь кем-то вроде Главы представительства. Как раз в этот момент он остался один – на мгновение никого рядом с ним не было. И это был удобный случай для того, чтобы подойти…

– Боже мой! – прошептал Лебок. – Меньше, чем за сутки он постарел на десять лет!

– Я так и знал! Я знал – что-то произойдет!.. – вскричал Пенза.

Так же как в тот самый первый день, когда Не-Маркетинг потерял ключи и началась эта история, в городе было ветрено и кроны деревьев тревожно колыхались из стороны в сторону, каруселька продолжала крутиться, служащий рассматривал подростка, подросток смотрел куда-то перед собой и на губах его блуждала печальная улыбка…

Лебок, Пенза и Маркетинг увидели, как Не-Маркетинг остановился у входа в зал – должно быть его поразили непривычные декорации… Тут же один из сотрудников телекомпании, малый весьма юный и очень непосредственный, знавший всю историю поисков Не-Маркетинга, и услышавший фразу «Смотрите, Не-Маркетинг!» подскочил к нему со словами:

– Это вас так разыскивал Пенза?! Что с вами было?

– Я завершал этап жизни.

– Что?! – сотрудник чрезвычайно удивился.

Не-Маркетинг унылым голосом произнес:

– Финальный, последний этап жизни, за которым следует смерть…

– Что?! – еще больше вытаращился сотрудник телекомпании.

– Я смотрю на ваши лица, слышу ваши голоса, смотрю на эти декорации и понимаю, что все вы тоже завершаете финальный, последний этап жизни, – проговорил Не-Маркетинг.

Ни Маркетинг, ни Пенза, ни внук фотографа всего этого не слышали… Между ними происходил следующий разговор:

– Бывает, что в организме за сутки происходят такие изменения, которые в другой ситуации происходят только за долгие годы… Такие случаи известны, – проговорил Маркетинг.

Внук фотографа воскликнул:

– Сказать по правде, он виноват во всем сам!.. Надо быть полным идиотом, чтобы вступить в такие взаимоотношения с прошлым!.. Зачем он принялся вспоминать себя самого такого, каким он был, когда находился в подростковом возрасте?.. Зачем он давным-давно не наплевал на всю эту старую-престарую историю с собственным отцом?!.. К черту надо было послать Ивана Бобылева! Его он уже мало касается!.. У меня, например, тоже есть мой чемоданчик неблагополучия, в нем тоже все – истории из прошлого. Но ведь я отношусь к его содержимому абсолютно по-другому. Такой чемоданчик, знаете ли, содержит в себе просто термоядерную опасность. Для нормального человека его содержимое должно быть запретным! По крайней мере для такого человека, который еще не потерял желания жить на этом свете!.. Неблагополучие заразно! Его всегда надо полностью забывать и никогда к нему не возвращаться. Даже в воспоминаниях!

Он хотел сказать что-то еще, но Не-Маркетинг наконец заметил всю троицу и двинулся в их сторону… Он шел через зал телестудии очень медленно, уставив неподвижный взгляд на молодого чрезвычайно нарядно одетого журналиста. Тот тоже смотрел на Не-Маркетинга, но вдруг тот самый джентльмен, которого Маркетинг для себя определил, как здешнего Главу, подошел к Пензе и требовательно проговорил:

– Пенза, давайте начинать! Чем вы заняты?! С чем вы возитесь?!..

Пенза вздрогнул и повернулся лицом к говорившему. Маркетинг убедился в том, что это действительно самый большой начальник, игнорировать которого Пенза несмотря на весь свой гонор не мог.

Сказанная фраза и поворот головы Пензы заняли всего несколько мгновений, но за них Не-Маркетинг успел еще приблизиться к молодому чрезвычайно нарядно одетому журналисту… Среди тех сотрудников телекомпании, которые стояли рядом с Пензой, не один только что подскочивший к Не-Маркетингу с вопросом юный и непосредственный малый знал про то, что Николай Бобылев, сын певца Ивана Бобылева, которого все, как и в представительстве транснациональной корпорации, здесь называли Не-Маркетингом, куда-то пропал и Пенза его разыскивает… Многие знали… И все тут, конечно же, обсуждали и историю Ивана Бобылева, который должен был придти на съемки ток-шоу и тоже не пришел. Все конечно же, встрепенулись и заинтересовались, услышав выкрик «Смотрите, Не-Маркетинг!» Молодая женщина, та самая, что советовала Черному костюму не обращать внимания на слова Пензы, спросила Не-Маркетинга:

– Где вы были?..

Маркетинг уставился на Не-Маркетинга. С совершенно равнодушным лицом тот еще несколько раз повторил свои слова про то, что он завершает последний, финальный этап своей жизни…

Но тут произошло нечто совершенно неожиданное: услышав слова Не-Маркетинга про то, что он завершает последний, финальный этап своей жизни, Пенза ужасно побледнел, лицо его перекосило судорогой. От прежнего настроения, в котором он тосковал о встрече с Не-Маркетингом и говорил, что «Не-Маркетинг бы понял меня» ничего не осталось. Он вскричал:

– Ах вот как?! И ты туда же!.. – в голосе его явственно слышались досада и злость.

Не-Маркетинг молча смотрел на Пензу.

– Молчишь?! И когда же он начался, этот последний этап твоей жизни?.. – с вызовом добавил тот.

– Помнишь тот первый день, когда мы впервые с тобой повстречались?.. Вот тогда все и случилось!.. Со мной что-то случилось, Пенза, в тот первый день, когда я впервые повстречался с вами!.. – громко произнес Не-Маркетинг. Все, кто был поблизости, повернулись и посмотрели на него.

Тон его тоже был странен… У всех, кто находился рядом и хотя бы немного с чужих слов – а про Пензу и Бобылевых разговоров в этот день среди сотрудников телекомпании было много – возникло ощущение, что между двумя этими людьми, считаемыми всеми за больших приятелей и доброжелателей друг-друга, внезапно возникла вольтова дуга едва ли переносимой неприязни.

Еще сильнее повышая и без того уже громкий голос Не-Маркетинг продолжал:

– Все спрашивают меня, что со мной произошло… Сейчас я могу сказать только одно – это случилось в тот самый день, когда я впервые познакомился с Пензой. Он был среди приглашенных на телепередачу. В холле гостиницы возле Измайловского парка!..

Дико вытаращив глаза, Пенза смотрел на Не-Маркетинга… У всех одновременно вдруг начало возникать какое-то странное ощущение, что сцена эта комична, что она не может не быть подстроена, кое-кто уже начал улыбаться.

– Очень хорошо! Мы уже можем создавать общественный трибунал для суда над Пензой! – неожиданно совершенно серьезно заметил Черный костюм. – Вот еще один недовольный Пензой! Еще один предъявляет к нему претензии… В нашей студии к кому не обратись, каждый имеет свою причину быть недовольным Пензой!

Вместо злых слов Пенза сказал:

– Что вы такое говорите? Это ложь!.. Не-Маркетинг – мой друг!.. Иначе бы зачем я разыскивал его?! Зачем бы я пригласил его на эту передачу?!..

Какой-то испуг, какая-то растерянность замелькали у молодого чрезвычайно нарядно одетого журналиста в глазах.

– В тот день, когда я познакомился с Пензой, в мире произошли те самые первые из серии ужасных террористических актов и я… – продолжал Не-Маркетинг. – Что-то со мной было в тот день, в те часы… Я словно бы был сам не свой!.. Впрочем, я вру! И до этого со мной происходило что-то странное…

– Разве вы не видите – он нездоров, он не в себе!.. Он просто сам не отдает себе отчета в том, что он говорит! – произнес Пенза. Он посмотрел на Не-Маркетинга уже без злости, с одним лишь сожалением.

И все посмотрели теперь на Не-Маркетинга с жалостью и сочувствием. Он уловил этот жалостливый взгляд и взгляд этот ему очень не понравился:

– Неправда! Я прекрасно отдаю себе отчет во всем!..

Стоявшие возле него люди теперь посмотрели на Пензу. Причем посмотрели с осуждением. Как-то тут все прониклись сочувствием к сыну разыскиваемого милицией Ивана Бобылева. Поэтому когда Черный костюм сказал «Вы всем сделали что-то плохое, Пенза!» – никто не удивился и все восприняли эту фразу совершенно естественно, хотя ясно было, что Черный костюм не столько волновался за Не-Маркетинга, сколько ненавидел Пензу.

– Повсюду, где бы вы ни находились, вы старались тайно или явно ухудшить обстановку… – продолжал Черный костюм. – Как бы патетически это не прозвучало, но я все же скажу, что вы, Пенза – провокатор!..

– Ах вот оно что! – оскалился в страшной злобе молодой чрезвычайно нарядно одетый журналист. – Старая песня!.. Я помню, помню…

Вдруг лицо Не-Маркетинга стало ужасно обеспокоенным. Глядя на Пензу он воскликнул:

– Постой, постой, погоди! Ты чего-то не понял…

Пенза как будто не расслышал его. А может быть он и в самом деле не слушал его. Глядя то на Черный костюм, то на других окружавших его сотрудников телекомпании он с прежней злобой произнес:

– Да, этот Не-Маркетинг и прежде уже намекал… Мол, Пенза – заговорщик!.. Любят у нас везде и при каждом подходящем случае выискивать заговорщиков!..

– Так вы еще и заговорщик?! – с издевкой воскликнул Черный костюм. – Вот как?! Я не знал!.. То-то я смотрю, в каждой передаче, где вы появляетесь, обязательно возникают какие-то непонятные проблемы. Вот теперь все и объяснилось!..

Пенза резко повернулся к Не-Маркетингу:

– Я ненавижу тебя, Не-Маркетинг! Я жалею, что притащил тебя сюда!.. Черт возьми, вот оно – что-то происходит!

– Да уймись ты наконец! Что с тобой происходит?! – тон Не-Маркетинга был умоляющим.

У всех в этот момент появилось ощущение, что вольтова дуга, засиявшая между Пензой и Не-Маркетингом как-то побледнела…

– Все происходит именно так, как я и предполагал!.. Дремучая российская жизнь катится к своему концу, к краху, к провалу и вовлекает в это ужасное движение все больше и больше народа… Мне на это плевать! Я не хочу тонуть вместе со всеми!.. Я выкручусь, вывернусь, я не пойду ко дну!.. А ты!.. Ты!.. – Пенза задохнулся от гнева. – Ты – лжец!.. Убирайся отсюда!..

– Как убирайся?!.. Я приехал сюда специально из-за тебя, чтобы помочь тебе!..

– Тьфу ты, черт! Крыша едет!.. – пробормотал Пенза и затряс головой, как будто неожиданно сбросив какое-то наваждение. – Что с тобой было?! Где ты пропадал? Ты ужасно выглядишь…

Вольтова дуга окончательно погасла, как будто ее и не было.

– Ах, это!.. – Не-Маркетинг посмотрел на свой костюм…

Вольтова дуга погасла, но ветродуйные установки продолжали с силой выбрасывать воздух. Вольтова дуга между журналистом Пензой и Не-Маркетингом погасла, но черные полотнища, казалось, колыхались теперь еще тревожней…

– Странно, а мне казалось, что я смог привести себя в порядок. Господа, ураган серьезно потрепал меня! – сказал Не-Маркетинг. – Настолько серьезно, что я не захотел ехать домой, а остановился на ночь в одной маленькой гостинице, случайно попавшейся на глаза. Там я отдохнул, там нашлись и утюг и иголка с ниткой… Я зашил пиджак… Да, перед этим полночи я провел в каком-то баре…

– Вот как! И ты пострадал от урагана?.. – с огромным удивлением, как будто речь шла о чем-то необыкновенном, спросил Пенза.

– Да…

– Я же говорила! Я сразу все правильно предугадала! – воскликнула в сильном возбуждении молодая женщина. Если прежде она недоумевала, почему Пенза так «носится» с каким-то странным Не-Маркетингом, то теперь сама смотрела на Не-Маркетинга с восторгом, как на героя.

– Старина, ну и денек вчера выдался! – сказал Пенза Не-Маркетингу. – Ты пострадал от урагана. А я валялся в отключке: ураганом повалило прямо на дорогу дерево, в него въехал самосвал, а я как раз хотел этот самосвал обогнать… В общем теперь я без машины – «Мерседес» вдребезги разбит. Впаялся я там в одну машину! Но дело-то не во мне, а в самосвале и дереве… Но этот неопытный мальчишка!..

– Не верьте ему, Не-Маркетинг!.. – сказал Черный костюм. – Ураган и дерево совершенно не при чем!.. Он был пьян, из-за него пострадал другой человек… Теперь против Пензы заведено уголовное дело!..

– Все так плохо?! – с каким-то тоскливым надрывом спросил Не-Маркетинг.

Пенза словно не расслышал этого вопроса… Вместо того, чтобы ответить, он проговорил:

– Но знаешь, все так замечательно! Автомобильные подушки безопасности все-таки хорошая вещь: на мне – ни царапины!.. Хотя «Мерседес» разбит вдребезги, на мне – ни царапины! Но странно… Ты говоришь, что ты был в гостинице… А мы позвонили на всякий случай и в гостиницы… Почему-то было у меня предчувствие, что ты можешь быть в гостинице. Как только я немного разгреб эти проблемы с аварией, я принялся искать тебя… Я так и подумал, что тебя могут согнать с квартиры и тебе будет некуда податься, кроме как в какую-нибудь гостиницу…

Лебок внимательно выслушал Пензу и повернулся к Не-Маркетингу. Тот проговорил:

– В Москве столько гостиниц, что думаю обзвонить все просто физически нереально…

Внук фотографа впился в него взглядом, словно пытаясь в его лице обнаружить какие-то тайные знаки, расшифровать их, понять, о чем недоговаривает Не-Маркетинг…

– А в каком месте вы зашили свой пиджак? – вдруг спросил он.

Не-Маркетинг тут же повернулся и подняв руку показал бок своего пиджака:

– Вот здесь… – впрочем, показал только на мгновение и тут же повернулся обратно.

Лебок подошел к нему вплотную и бесцеремонно схватил за пиджак:

– Да где же?.. – он рассматривал показанное место.

– Да здесь вот! Здесь! – Не-Маркетинг показал, изгибаясь пальцем.

Внук фотографа отвернулся от него:

– Здесь ничего нет! Пиджак совершенно цел! Он врет, господа! Он не зашивал никакого пиджака! Следовательно, я могу сделать вывод, что он врет и про гостиницу!..

Затем уставился Не-Маркетингу в глаза:

– Вы постарели на десять лет!.. Не просто же так вы меньше, чем за сутки постарели на десять лет… Где вы были? Что с вами было?

– Душно! До чего же душно у вас здесь! Нельзя ли как-то проветрить?!