Текст книги "Помощники Ночи"

– Может, вы предпочтете мальчиков? – зашептал Глей.

– Нет.

– Тогда выберите двух. Не важно кого.

Элс сдался. Указал на двух взрослых девиц, расы которых он не знал. Одна высокая, мускулистая блондинка с большими торчащими грудями и глазами цвета тысячелетнего льда. Вторая – тоже высокая с безупречными коричневато-красными волосами. Ее груди напомнили Элсу тыквы. Светлые длинные волосы первой девушки были заплетены в косы. Кудрявые волосы второй достигали в длину не больше дюйма. Казалось, она обрадовалась тому, что ее выбрали. Девушки взяли Элса за руки и повели к основному бассейну с горячей водой. Они погрузили его в воду и позволили ему впитать тепло.

– Не говорите. Закройте глаза. Расслабьтесь.

Элс последовал их словам. Тепло проникало в тело. И пока это происходило, его разум освободился от тревог.

Каждая девушка склонила голову ему на плечо. Элс задремал. Спустя какое-то время, они повели ша-луга от основного бассейна к купальне. Девушки терли мылом и щетками каждый дюйм его тела. Холодная блондинка, по-видимому, не была заинтересована в том, чтобы получать большие чаевые.

Темноволосая девушка захихикала.

– Гораздо более впечатляющий, чем у этих печальных пошлых людей. – Она показывала на физический ответ Элса на прикосновения девушек. Потом она уже не придавала этому значения.

Возбуждение еще не прошло, когда девушки решили, что Элс готов оставить купальню.

Почти сразу ша-луг столкнулся с обнаженным Оса Стайлом.

– О, боже, боже, – пролепетал тот и опять зашагал к купальне, сопровождая костлявого старика.

– Вы произвели впечатление, – хрипло захохотала темноволосая купальщица.

Элс не ответил. Почему здесь оказался Оса Стайл? Как он стал купальщиком? Неужели принципат также числился в списке Иоанна Черные Ботинки?

Ну, конечно же, да.

Девушки отвели Элса в маленькую, наполненную благовониями комнатку. Они насухо вытерли его.

– Ложитесь на кушетку. Лицом вниз, – сказала ему блондинка.

Она говорила с легким, но отчетливым акцентом. Фиралдийский не был ее родным языком. А вот темноволосая девушка вполне могла родиться в Бросе.

Элс лег на кожаную кушетку. Купальщицы начали массировать его и растирать маслами.

И опять тревоги ша-луга улетучились.

Он настолько расслабился, что едва смог перевернуться на спину, когда его попросили об этом.

Девушки хихикали над увеличивающимся символом его мужества.

Купальщицы еще немного поделали массаж, а затем примостились рядом с Элсом.

То, как их умащенная маслами гладкая кожа скользила по его телу, доставляло ша-лугу большее удовольствием, чем массаж. Постепенно девушки замедляли свои движения, и, в конце концов, плотно прижались к Элсу.

Он заснул.

Когда Элс вернулся в свои покои, его поджидал Пинкус Горт.

– Извини, я задержался.

– Хорошо быть одной из шестеренок, а?

– Что?

– Я наслышан об этих ваннах.

– Явное преувеличение. Они используют возможность проскользнуть к тебе в голову.

– Конечно. – В этом единственном слове, произнесенном Гортом, уместилось циничное недоверие всего мира. – Что ты хотел?

– Хотел?

– Дружище, ты посылал за мной. Я не просто так заскочил.

– Ох, да, конечно. Мне нужен адъютант. Для городского полка. Ты бы не согласился встать на эту должность?

– Черт, да! – разразился Горт после ошеломленного молчания. – Клянусь волосатыми яйцами Аарона, Пайп. К чему вообще спрашивать? Хотя эй, подожди-ка. В чем подвох?

– А в том, что тебе придется оставить принципата Донето, дабы работать так, как тебе не приходилось за всю свою жизнь.

– Черт. Я так и знал. Работать. А я смогу посещать ванны?

– Нет.

– Час от часу нелегче. Теперь, осталось только попросить меня работать за бесплатно, исключительно ради опыта.

– Я буду кормить тебя. Что еще тебе нужно?

– Дай мне минуту, Пайп. Я кое о чем подумаю. Дьявол! У меня идея. Как насчет того, чтобы заплатить мне куда большие деньги, чем я получал от принципата Донето? Где, как смею заметить, я не делал ничего, что хотя бы смутно напоминало работу. За чертовски хорошенькую сумму.

– Проклятье. Я намеревался прикарманить твое жалованье.

– Тогда введи меня в курс происходящего. Что делается? И что еще нужно сделать?

– Все. Я только начал пробираться через политику. Люди, которые вступают в ряды полка, ведут себя точно малые дети. Ты – второй, кого я нанял от своего лица. Они вынуждают меня принимать полных тупиц, даже не посоветовавшись со мной. Эти бросы совершенно не понимают, о чем ты говоришь, когда вдалбливаешь им об отличиях и опыте. Даже скала может стать генералом, если рядом надежные люди. Поэтому я пытаюсь украдкой ввести нескольких предсказуемых ребят, которые под нажимом в состоянии действовать со знанием дела.

– Ха. Я стал вторым? И кто же тебе понадобился, кроме меня?

– Девятнадцатилетний деведийский счетовод, чудо-работник, который знает, как сохранить основную сумму денег отчисляемых мне. Он также обнаруживает мошенников, пытающихся присвоить часть золота себе.

– Он хорош?

– Настолько хорош, что способен удержать половину твоего жалования, а ты все равно будешь считать себя богатым.

– Ого.

– Намечается собрание. Я хочу, чтобы ты на нем присутствовал.

– Собираешься впрячь меня?

– Нет. Я хочу, чтобы люди из Кастеллы и обитатели этого сумасшедшего дома начали привыкать к твоему постоянному присутствию.

– Где я буду спать?

– Там же, где и всегда. Не такая уж и долгая дорога. Пусть принципат Донето считает что ты верен ему. А так как ты действительно ему верен, мы позволим принципату обеспечить тебя едой и жильем.

– Волосатая задница Айса, ну ты и скряга.

– Именно так и планирую создать небольшую, но эффективную армию.

– Цепляясь за каждый дукат, словно клещ?

– Да, покуда за них цепляется Патриарх.

Спустя десять минут, проведенных в штабе по планированию, Элс пожалел о том, что взял с собой Горта.

– Черт, Пайп! Ты только погляди! Мы прищучим этих остолопов! – выкрикнул Горт, взглянув на огромную перевернутую карту Кальцира и его окрестностей.

Повисла тишина. Сорок глаз устремились на Пинкуса Горта. Одна пара принадлежала Фэррису Рэнфроу.

Змея высунула голову из яйца. Так или иначе, Элс не знал, как спрятать то, что было видно каждому, кто не запутался в вековых хитросплетениях традиционной стратегии.

– Хм? – «А заметил ли Горт то, что разглядел на карте я? » – подумал Элс.

– Флот короля Питера уже отправился из гавани? А конекийские отряды? Они вышли из страны?

Горт заметил.

– Не думаю. А что? – пришлось спросить Элсу.

– Да, объясните нам, – вымолвил Фэррис Рэнфроу из-за спины ша-луга.

Члены Коллегиума и несколько главных стратегов Хансела подошли поближе, привлеченные воодушевлением Горта.

– Похоже, весь ваш план состоит в том, чтобы перебраться через горы и захватить замки и города. То же вы проделывали в любом другом фиралдийском княжестве, и проделывали уже раз пять.

– Именно в городах и замках находятся дворяне и скрыты богатства, – заявил один из приближенных императора.

– Разумеется. Но не еда, дорогой мой друг. Не еда. Пайп, скажи им.

Сукин сын.

– Кажется, теперь я понимаю. Материк Кальцира полностью зависит от хлеба. Однако почва там почти непригодна для выращивания зерна. Богатый его урожай собирают здесь, в Шиппене. Древние бросы захватили этот остров исключительно из-за его плодородных земель.

– Точно! – пришел в восторг Горт. – Из-за пшена и серебряных рудников.

– Объясните, пожалуйста, поподробнее, – попросил один из имперцев.

– На материке живет восемьдесят процентов всего населения. Они выращивают виноград, оливки и разводят овец. Основная часть зерна произрастает на острове. По ту сторону пролива Райп. Теперь у нас имеется немалый дирецийский флот, который направляется вот сюда. Этот флот может подобрать конекийских воинов, идущих вдоль побережья. А затем высадить их на берег Шиппена. Отряды вполне сумеют прекратить поставки зерна на материк. Это значит, что в Кальцире не будет хлеба. А ведь именно здесь, на материке, расположились солдаты, моряки и животные, прибывшие из Дреангера и Луцидии. И всех их необходимо кормить.

Горта прямо-таки распирало от гордости и вполне обоснованного самодовольства.

– Ну и сколько эти олухи протянут, питаясь одним виноградом, оливками и козлятиной? Понятно, что какое-то время им удастся продержаться. Однако кальциране привыкли к хлебу и рыбе. Лодок у них не осталось, и поэтому, в конце концов, они начнут пожирать коренья, траву, речной ил и, возможно, детей. Их силы иссякнут, и они не смогут сражаться. Думаю, продержатся они недолго. Если, конечно, мы успеем снять урожай зерна за них или, по крайней мере, пресечь попытки посеять новый.

Слова Горта вызвали гудение.

То, что Элсу и Горту казалось очевидным настолько, насколько и обнаженная женщина, разгуливающая по улицам днем, оставалось за гранью понимания остальных присутствующих Они были слишком поглощены стратегией, целью которой являлось установление их власти над каким-нибудь замком или городом. Стратегия эта применялась уже не раз и неизменно со времен праманского завоевания приводила к разгрому халдарских освободителей.

– Капитан Хэхт, а вы не видели этого? – спросил Фэррис Рэнфроу, сделав легкий акцент на его фамилию. А вы? Нет? Я в самом деле подозревал, что есть здесь кое-что и поважнее. Но там, где я родился, нет морей. Жители моей страны не разбираются в морском деле. Кто-нибудь из здесь присутствующих видел то, на что указал капитан Горт?

– Пинкуса не ослепила возможность поживиться, – мягко добавил Элс, обращаясь к Фэррису Рэнфроу.

– Издевайся, пока у тебя еще есть время.

Кот вылез из мешка. Свинья выбралась из торбы. И теперь обратно их не засунешь.

– Блестящий ход мыслей, капитан Хэхт, капитан Горт. Вдохновленный и вдохновляющий, – изрек Бронте Донето.

Фэррис Рэнфроу подозрительно взглянул на Элса.

Фэррис думал, что должен быть какой-то подвох.

Конечно же, он был.

На сей раз Кальциру не уцелеть. Интервенция дреангерцев и Луцидиан предрешала судьбу. Даже врагам Великого не хотелось, чтобы фиралдийский полуостров стал плацдармом этих могущественных государств.

Кальцир нельзя спасти. Однако Элс попытается спасти своих соплеменников. Кальцирские праманы могли бы выжить, окажи они небольшое сопротивление.

Это сработало в Конеке, когда Волсрад обрушился на города праман. То же самое происходило сейчас и в Диреции. Питер Навайский никогда не уничтожал тех, кто не оказывал ему сопротивления. Он был союзником Платадуры, которая поддерживала короля во всех его походах, оставаясь праманской до мозга костей. Это вызывало недовольство упрямого Великого. Он уже не раз рявкал на Питера.

Питера Навайского недовольство Патриарха пугало не больше, чем императора Грааля. Великому Питер был нужен куда сильнее, чем Великий королю.

Патриарх отчетливо представлял, как поступить с праманами, девами, дайншау и остальными неверными, дабы освободить пространство для епископских халдар, избранников самого Бога. Церковь Великого не была милосердной, она была воинствующей.

В большинстве случаев Питер оставался равнодушным к грандиозным планам Патриарха.

Важный момент, по мнению Элса, заключался в том, что теперь он мог помешать кровожадным замыслам Великого. Если только ему удастся стать самым непреклонным и коварным противником, с которым когда-либо сталкивалось королевство Спокойствия.

Глава 28
Аламеддин. Утомленные бездушные

Прошла целая вечность прежде, чем андорэйцы сумели обогнуть заднюю часть фиралдийского полуострова до Хояла, военного городка, расположенного на дальнем востоке Аламеддина. Шэгот постоянно спал. В те немногие моменты, когда ему удавалось продрать глаза, он плохо соображал и не мог поддерживать разговор. Жизнь приобретала резкие очертания. Поскольку браться продвигались слишком медленно, чтобы быстро исчезнуть с места преступления, Свэйвар избегал каких-либо действий, которые бы могли привлечь внимание.

Деньги, находившиеся при андорэйцах, стали помехой. Низкосортные, безработные наемники не носили с собой золотых монет достоинством в два и пять дукатов. Предполагалось, что люди этого презренного статуса и не видели таких денег.

Нестерпимый голод вынудил Свэйвара выдать себя. Встреча произошла у стоявшего на перепутье городка Тестоли, который на протяжении всей истории мира так ничем себя и не прославил. Тестоли располагался на севере в двенадцати милях от Хояла. В основном, дорога к нему пролегала через густые леса, вырубать которые было строго-настрого запрещено, так как они служили местом охоты для императора Грааля и его аламеддинских подданных.

Голод, который побудил Свэйвара пойти на определенные действия, принес свои плоды. Глаза, заприметившие золото в руках какого-то бродяги, который, вероятно, не знал, как выглядит серебро, принадлежали разбойнику Ролло Регисти. Слухи о его дурной славе дошли даже до близлежащих государств. На поприще избранной им профессии успеха Ролло не добился, поскольку был слишком глуп. Шайка его, дабы не помереть с голоду, втайне от своего предводителя промышляла тем, что пасла овец на холмах Хояла. Они околачивались на пастбищах императора вместо того, чтобы играть по правилам атамана.

Ролло поспешил собрать своих оруженосцев. Таковых оказалось всего двое, да и те были больны. Скорее всего, относились они к тому типу людей, чьи друзья навряд ли огорчились бы, случись с приятелями какая-нибудь беда.

Шэгот и Свэйвар только выиграли от нападения Ролло и его молодчиков. В карманах убитых Гримсоны обнаружили достаточно медяков и серебряных монет, чтобы продолжать путь, не привлекая к себе внимания.

Свэйвар не рассказал Шэготу о женщине-воине, которая помогала им во время стычки с разбойниками. Ужас, словно щупальца спрута, обвивал и душил Асгрима. А ведь поистине внушающие страх родители растили его так, чтобы он ничего не боялся, по крайней мере, не поддавался ужасу, какой бы ни была его форма или источник испуга.

Любой уважающий себя андорэец, современник Свэйвара, не позволял страху овладеть собой и неизменно встречал его с дубиной в руках. Свэйвару часто приходилось сталкиваться с жуткими вещами, но теперь, когда у него от ужаса кровь стыла в жилах, он понимал, что причиной являлось отнюдь не земное существо.

Асгрим хотя и не был самой блестящей звездой на небосводе и самой сообразительной лягухой среди соплеменников, однако имел отличное представление о той вере, которую исповедовал его народ, как и о древних сказаниях. Потому-то Свэйвар был совершенно уверен, что знает имя своего ангела-хранителя. Но он никак не мог разгадать, мотивы этой богини.

Звали ее Арленсула, и была она первой дочерью Мрачного Странника. Прислужницей Смерти, которую изгнали из крепости Великих Небес за то, что она осмелилась полюбить простого человека, Геданке. Теперь же Арленсула стала заклятым врагом своего отца и остальной родни. Жестоким, вероломным червем, притаившимся среди Помощников Ночи и жаждущих мести.

Свэйвар так и не поделился своими мыслями с братом. Очевидно, Асгрим полагал, что Шэгот все больше и больше становился орудием в руках тех, кто держали северные земли под своим железным каблуком. По крайней мере, тех, кто делал это когда-то давным-давно.

Теперь, как все полагали, древние канули в лету. Превратились в сказки. В легенду, вызывающую дурные воспоминания. Теперь Андорэй номинально считался халдарским королевством. На родине Свэйвара и Шэгота признали власть халдарского правителя.

И все же в горах по-прежнему обитали племена, которые были уверены, что причиной продвижения льда послужило обращение жителей Андорэя в веру южан. Вот глупцы. Вот глупцы!

Самым большим разочарованием для Гримсонов стало известие о том, что фрисландийским королям все-таки удалось присоединить Андорэй. Все старания Эрифа в конечном счете ни к чему не привели. В душе Свэйвара затаилась подозрение, что история всегда сводит на нет все достижения человека, через четыре или пять поколений они вообще потеряют всякий смысл.

А Гриму было наплевать. Когда он бодрствовал, то находился в мрачном расположении духа. Он все время молчал и был сосредоточен исключительно на задании.

Свэйвар предполагал, что потребность брата во сне была связана с его общением с богами из крепости Великих Небес. Древним оказалось не под силу поддерживать связь на таком далеком расстоянии.

Спустя какое-то время Свэйвар примкнул к группе наемников, возглавляемой вором по имени Окска Рашаки. Этот кальцирский изменник мечтал, что, поступив на службу к Вондере Котербе, он сможет отомстить за нанесенные ему обиды в землях за Валларентеглийскими горами. Отряд Рашаки насчитывал чуть меньше шестидесяти человек и состоял из воров и убийц. Именно из-за таких, как они, всех солдат, а в особенности наемников, ненавидели мирные жители.

Среди этого сброда Свэйвар чувствовал себя как дома, если не считать трудностей с языком. Точно также ощущал себя и Шэгот, когда находился в бодрствующем состоянии достаточно долго, чтобы понять что вообще происходит. Братья успели устроить взбучку шестерым олухам из шайки, а Шэгот, кроме того, убил огромного тупого парня по имени Ренвала, который терроризировал остальных членов отряда по приказу Рашаки.

Последнего новости об убийстве этого мордоворота не обрадовали, но он трезво смотрел на жизнь. Предводитель не питал никаких чувств к членам своего отряда.

Окска Рашаки любил исключительно самого себя. Он был заинтересован только в осуществлении собственных целей.

Андорэйцы поджидали человека, которого должны были убить. Шэгот настаивал, что он непременно появится. И Шэгот поймет, когда этот момент наступит.

Ожидание не казалось обременительным. Окска Рашаки ничего особо не требовал от своих последователей. А Вондера Котерба, в свою очередь, ничего не требовал от шайки Рашаки. Он приказал им контролировать проход контрабандистов. Котерба лично удостоверился в том, что отряд кормят – иначе они бы начали грабить деревни Аламеддина.

Шэгот довольствовался тем, что ел, спал и иногда выполнял грязную работу. Грим, как и те, под чьим началом он служил, просто ждал.

Свэйвару такой образ жизни был не по душе, но он терпел. Асгрим довольно много повидал в этом мире и поэтому знал, что рано или поздно все плохое заканчивается.

За время пребывания в банде Рашаки Свэйвар каждый день видел Арленсулу, которая осторожно бродила по лагерю людей с прогнившими душами. Богиню никто, кроме него, не замечал. Свэйвар и Арленсула были связаны узами тайного заговора.

Глава 29
Конекийцы на море и на суше

Это был один из безоблачных деньков заканчивающегося лета. Чайки, галдя, устремились вниз на морскую гладь. Запах в гавани стоял невыносимый. Брат Светоч наблюдая за тем, как конекийские воины поднимались на борт кораблей. Двенадцать судов Платадуры были самими большими из тех, что можно найти в портах Шевеналла. Навайские и платадурские суда стояли в гавани чуть поодаль от берега. Рыболовецкие лодки и шлюпки сгонялись в одно место, так чтобы военные корабли могли беспрепятственно загрузиться. Некоторые из них в Конек прибыли уже переполненными: на их борту находились навайские инженеры, саперы, артиллеристы и специалисты по ведению обороны.

Брат Светоч задумался: не рассматривает ли король Питер данное мероприятие как репетицию похода в Святые Земли, которого так страстно жаждал Великий.

Все может быть. Что-то произошло. Питер добился отличных успехов в Диреции, часто объединяясь со слабым праманским принцем, дабы свергнуть более сильного. Почему он так внезапно переключился на заокеанский поход, бросив на него свои основные военные силы? Питер был благороден и предан своему Богу, но двигало им не только уважение и любовь к брату его королевы.

Конекийцы с большой неохотой поднимались на борт кораблей. Неверные моряки были одеты в странные наряды.

Они переговаривались между собой на родственном конекийскому языке, однако для солдат, поднимающихся на корабль только для того, чтобы не пришлось пешком проделывать шестьсот миль, он казался невероятно странным.

Никто до сих пор не знал, где они высадятся. Великий и Иоанн еще не определились в своих планах. А, может, и определились, да вот только отрядам сообщить не удосужились.

Граф Рэймон замедлил шаг и подошел к брату Светочу.

– Время набраться смелости и подняться на борт, мастер. Уже начали отдавать швартовы.

Брат Светоч тяжело вздохнул. Его скромные пожитки уже погрузили на корабль. Присоединяться к ним мэйзеланину совершенно не хотелось. Точно такое же нежелание испытывали и его спутники, уважаемые духовники, которые добровольно вызвались поехать в Кальцир.

В военной экспедиции принимали участие представители всех религиозных направлений, существующих в Конеке: строповщики, к примеру, были конекийскими праманами из Терлаги. Их присутствие озадачило брата Светоча куда больше, чем присутствие нескольких десятков миролюбивых Искателей Света.

Платадурские праманы нервничали. Халдары не понимали, почему эти люди объединились с Питером, который шел войной на их соплеменников. Впрочем, сами халдары неизменно воевали друг с другом в пределах халдарского мира.

Спутники брата Светоча были теми же людьми, с которыми он ездил в Брос.

Граф Рэймон чудесным образом выполнил все приказания герцога. Гэрэт находился в Кастрерсоне, когда получил известие о том, что ему придется двигаться в Кальцир по морю. Он достиг Шевеналла прежде, чем прибыл дирецийский флот.

Брат Светоч впервые оказался на борту корабля, который к тому же плыл по морю: до сих пор мэйзеланин передвигался только по рекам и только при помощи паромов. Вдобавок, он еще ни разу до этого не находился на палубе, которая кренилась, раскачивалась и заливалась водой даже в самый ясный и тихий день. Ко всему прочему пассажирам этого корабля казалось, что линия горизонта постоянно находится под каким-то странным и ужасным углом. Такого запаха, как на судне, брат Светоч нигде не ощущал. Смрад казарм, лошадей, смолы, пакли, моря и пригоревшей пищи создавал такую смесь, что даже многие чайки, питающиеся падалью, не рискнули следовать за кораблем.

Моряки уверили мэйзеланина, что он слишком чувствительный. «Таро» построили совсем недавно. Потому у этого корабля еще не было своего собственного характера.

Приготовление пищи сопровождалось самыми мерзкими запахами.

Судовой повар обслуживал только платадурскую команду. Все остальные готовили пищу на главной палубе в окружении простолюдинов, моряков и вороватых чаек. Когда погода ухудшилась, пользоваться огнем запретили, поэтому о горячей еде можно было забыть. Платадуране очень сомневались в том, что конекийские сухопутные крысы ненароком не подожгут корабль.

Больше всего моряки боялись пожара в открытом море.

Путешествие доставляло много неудобств не только в физическом плане. Брат Светоч ощущал присутствие любопытных существ – Помощников Ночи. Это действовало на нервы. Наверное, в древности жизнь была такая же неприятная. Человеку пришлось потратить не один век, чтобы приручить мир.

А водную стихию так и не смогли усмирить до конца.

Когда корабль приблизился к острову Армун, где в прошлом свои силы восстанавливали броские императоры, брат Светоч собрал религиозных представителей перед платадурскими моряками и терлигианскими строповщиками. Мэйзеланин никак не мог собраться с мыслями. Армун лежал между Бросом и Шиппеном, до последнего оставалось рукой подать. То есть корабли плыли вдоль побережья Аламеддина, где это королевство граничило с Кальциром. Однако флотилия даже не собиралась заходить в гавань.

Праманские священники-дилетанты по-прежнему с подозрением относились к конекийцам, но брату Светочу удалось убедить некоторых из них в том, что он всего-навсего хочет прочитать несколько проповедей.

– Мне интересно, какую позицию занимает ал-Прама по отношению к Помощникам Ночи. Последние никогда не подчинялись никаким догмам. Они упиваются абсолютно противоположной доктриной.

Праманские капелланы не были настроены вести беседы философского характера. Они занимались делом, оказывая пусть самую маленькую, но все же духовную поддержку тем, кто находился сейчас вдали от дома. Священники эти могли совершать основные обряды таинств, установленные их верой. На том их обязанности и заканчивались.

Брата Светоча неуклонно влекло к извечным вопросам. Создало ли воображение человека богов и других ночных существ, придав форму энергии, исходящей из магических источников, расположенных в Святых Землях и других областях? Или же Помощники Ночи использовали эту энергию, дабы внушить человеческим существам, что они существуют?

Как некоторые говорили, дилемма курицы и яйца.

Спор часто перерастал в размышления над тем, каким бы был сейчас мир, не существуй источников, изрыгающих чистую магическую энергию.

Брату Светочу казалось, что на этот вопрос легко ответить.

Ирианские источники были не единственными родниками магической силы, просто они представляли собой самое большое ее сосредоточение. В дальних уголках земли существовало множество других маленьких источников, которые выделяли волшебную энергию. Но поток ее скорее походил на едва заметное дуновение ветерка, чем на неистовый порыв.

Подсчеты, которые велись колдунами на протяжении нескольких поколений, показали, что семьдесят процентов всей сверхъестественной энергии возникает именно в Святых Землях. Эта область представляла собой огромный, странный мир, наполненный магической энергией. В тех местах жили люди: сила источников не давала льду завладеть этой землей.

Чем дальше от источников, тем мрачнее, холоднее и причудливее становился мир, превращавшийся в диковинные королевства будто бы только сошедшие со страниц преданий.

Были, конечно, и куда более трудные вопросы. Если человеческое воображение породило богов и ночных паразитов, тогда кто создал человека?

Брат Светоч не мог представить мир без разумных созданий, которые и должны были ценить Помощников Ночи.

Праманские священники не разбирались в подобных вопросах. Они воспринимали софистику, как уловку Врага. Праманы познали истину, будучи юнцами. Ни одному проповеднику, который считается еретиком в собственной же вере, не удастся заманить их в свои сети, используя порождение дьявола – свободомыслие.

Брат Светоч выяснил, что праманы и халдары верят в одно и то же. Суть противоборства между ними заключалась в следующем: каждый из народов заявлял, что именно он сделал великое открытие. Но кто был первым: святые халдарские основатели, пришедшие в Святые Земли, или же семья основателей из Джездада, остановившаяся в Пекве?

– На самом деле различие состоит в идолопоклонничестве, – заметил один из праман.

– Идолопоклонничество? – переспросил брат Светоч. – Я, конечно, был епископом лишь в детстве, однако не припомню что-то ни одного идола.

– Их полно в халдарских церквях.

– Но ведь это не идолы. А статуи. Образы основателей и святых, а не сами основатели или святые.

– Их высекли из камня. Так разве это не идол? По определению? Не сам Бог, а только его образ, дабы напомнить всем, что Всевышний наблюдает за нами?

– Поскольку я больше не являюсь епископом, то не могу спорить с вами. Вероятно, епископ ЛеКруа сумеет объяснить вам разницу.

Брат Светоч прожил довольно-таки долгую жизнь и потому скептически относился ко всяким догмам. Последние отражали потребность человека верить в нечто более великое и значительное, чем жизнь мухи-поденки. Верить в то, что есть некий космический план.

До кораблей донеслись звуки горнов.

Платадуране перекликались между собой при помощи рогов. Остальные использовали сигнальные флажки и барабаны. Навайский флот перенял эту систему.

Адмиралом флотилии был платадуранин. Главнокомандующим объединенных армий стал король Питер, который также находился на борту одного из кораблей, поскольку не доверял фиралдийцам. Особенно броским фиралдийцам. А больше всего тому, кто сейчас занимал пост Лжепатриарха. Несмотря на то, что тот оказывал поддержку Церкви как отдельному ведомству.

Питер славился своей гибкостью. Он использовал те методы и инструменты, которые приносили наибольшую пользу. К таковым относился пусть незаконный, но сосредоточивший в своих руках всю власть над Церковью Патриарх.

Платадуране и навайцы верили, что Питер со временем завоюет всю Дирецию. Большинство жителей тех земель с надеждой ожидали этого момента.

– Что происходит? – осведомился брат Светоч, когда матросы засуетились и начали убирать паруса. «Тара» представлял собой длинную баржу с широким носом. Практически весь платадурский флот состоял из таких судов. «Таро» мог участвовать в сражениях, но все же предназначался для торговли. Обычно в глубинных водах за весла этого судна не садились, если только на море не стоял полный штиль. В основном матросы «Таро» предпочитали пользоваться парусами для продвижения корабля вперед.

– Капитанов призвали на совещание, которое произойдет на борту «Изабет», – объяснил платадуранин брату Светочу.

Могучая леди военного флота была названа в честь королевы Питера. Армада сбавила скорость и стянулась. Матросы бросили якоря и спустили на воду шлюпки, в которых к флагманскому кораблю отправились капитаны и главы отрядов.

* * *

Ничего подобного побережью Шиппена брат Светоч не видел. Маленькие лодчонки плыли к берегу по обеим сторонам рыбацкой деревушки Таренти, которая располагалась у маленькой, но глубоководной бухты. Навайские воины перекрыли поселение. Они не позволяли входившим в бухту судам разгрузиться.

То же самое происходило и в других небольших портах. Брат Светоч мало знал о происходящем. Похоже, план состоял в том, чтобы не допустить никаких поставок продовольствия из Шиппена в Кальцир, который в этом случае долго не протянет.

Питеру и графу Рэймону поручили покорить остров, который по своим размерам намного превышал многие королевства халдарского мира. При этом объединенные конекийские и навайские войска насчитывали чуть меньше четырех тысяч солдат. Платадуране отказались сражаться на берегу.

Весь военный опыт брата Светоча заключался в его присутствии при резне у Черной горы. Он не понимал, почему из-за захвата части Шиппена поставки еды на материк сразу прекратятся.

Сопротивление местных жителей удалось сломить почти молниеносно.

Так уж повелось, что Шиппен почти сразу сдавался, как только захватчики вступали на твердую почву. Местных работников не заботило, кто находился у власти, а требования правящих классов практически не сказывались на повседневной жизни. Покуда, конечно, в копях добывали серебро и медь, а поля и сады давили обильные урожаи зерна и фруктов. Погода обычно стояла хорошая, а со времен вулканических извержений, случившихся в добросской древности, никаких стихийных бедствий здесь не происходило.