Текст книги "Психодрама. Теория и практика. Классическая психодрама Я. Л. Морено"

Время

Время в психодраме – это мгновение в значении креативного момента. «Всегда мгновение было нежданным зрелищем, нескончаемым наслаждением, несотворенным временем», – говорится в анонимно опубликованной в 1923 году мореновской «Речи о мгновении» (81). Все самое важное происходит здесь и теперь. Nunc наряду с hic занимает центральное место в психодраме. Проблема должна разрешиться теперь, здесь, в данном месте и положении. Если сразу это невозможно и необходима терапия, то в момент психодраматического действия события прошлого и устремленные в будущее надежды и опасения все же переводятся в настоящее. Из этого видно, что время в психодраме фигурирует не как физическое и биологическое время, а как время психическое. Только так можно объяснить возникающее иногда на психодраматических занятиях изменение чувства времени у зрителей и исполнителей, которое напоминает ощущение времени во сне или порою, похоже, ему соответствует. Бурные сцены могут быть короткими, и хотя для зрителей и исполнителей они являются напряженными и отнюдь не скучными, воспринимаются как необычайно насыщенные и длительные. Этот феномен, когда напряженные часы могут восприниматься короче нескольких минут, противоречит нашему обычному ощущению времени, однако его можно наблюдать на многих психодраматических занятиях. Из всего этого следует, что время в психодраме зависит от качества и интенсивности эмоционального переживания.

Способность или неспособность интегрировать во времени эмоциональное переживание может рассматриваться как мера душевного здоровья или болезни. В этой связи следует указать на исследование меланхолии и мании Людвигом Бинсвангером, делающим особый акцент на нарушениях восприятия времени, которыми сопровождаются эти заболевания (11). Петцольд описывает дезинтеграцию восприятия времени в качестве признака, характерного для невротика: «Невротик фиксирован на событиях прошлого и переносит их в настоящее, словно они по-прежнему представляют собой реальность. Аналогичным образом он может переносить свои страхи, т. е. опасения будущего, на действительность, словно они уже оправдались. В обоих случаях адекватное ситуации поведение в настоящем, в жизненном Здесь и Теперь становится из-за этого невозможным» (104).

Фиксация на событиях прошлого, психотравмирующих или, наоборот, радостных, означает «консервацию» событий. Однако, согласно Морено, консервы характеризуются отсутствием спонтанности и утратой жизненности. Консервацию времени, стало быть, можно сравнить с отрывом от жизни в настоящем и от переживания настоящего. Речь идет об отчуждении от мира и себя самого, которое в самой крайней форме проявляется в виде психоза.

Сценическое изображение в Теперь событий из прошлой жизни, а также желаний, страхов и ожиданий, относящихся к будущему, разоблачает иллюзорный характер прошлого и будущего. На этом основывается одна из психодраматических техник, известная как «репетиция будущего», или «проекция будущего» (140). Она служит тому, чтобы протагонист, вынуждаемый действовать в ситуации hic et nunc, мог разобраться со своими страхами и ожиданиями будущего.

Когда в «психодраматическом времени», в моменте, вновь развертывается прошлое биографическое событие, то речь здесь идет не о повторении в смысле репродукции консервов и не о простом его уяснении на вербальном уровне, а о переживании этого события по-новому. Плач и смех на психодраматической сцене – это не просто воспоминание, это жизнь, открытая как для разума протагониста и зрителя, так и для их чувств. Из интенсивного переживания – элеоса и фобоса, как говорит Аристотель (4), – возникает катарсис2424
  См.: Аристотель. Поэтика (перевод М. Гаспарова). – Собр. соч. в четырех томах, т. 4 (Философское наследие, т. 90), M., «Мысль», 1984, с. 651. – Прим. ред.


[Закрыть]. «Все прошлое в один миг оказывается на поверхности» (83), а также будущее, страхи и мечты! «Но если часть мира, образующего мгновение, пространство или время, чувство или мысль, восприятие или прикосновение, предопределена или желанна заранее и поэтому не все части, его образующие, разрешаются в виде пьесы, то мгновение надо рассматривать как невозникшее» (81), – говорится в «Речи о мгновении». Психодрама становится плоской и утрачивает способность катартического воздействия. Поэтому как для протагониста, так и для антагониста является важным, по возможности непредубежденно и не готовясь заранее, развивать отдельные сцены и – даже если речь идет об уже прошедшем событии – в качестве мгновенного продукта «разрешать их в драме». Такое мгновенное событие отвечает за свободно ассоциированное действие и обусловливает катартический эффект в ситуации «здесь и теперь».

Пространство

Пространство, как и время, относится к универсальным жизненным основам. Представить себе без пространства физическую или телесную структуру, течение событий было бы невозможно. Важное значение в пространстве имеют не только его количественные размеры, но и качественные различия. В первую очередь они определяются силой тяготения и одинаково воспринимаются всеми людьми с момента их рождения. Мы осознанно различаем верх и низ, движения, совпадающие и не совпадающие с силой тяготения, например падение, опрокидывание, хождение, вставание, взлет, полет и т. д. Все наше тело связано с пространственными данностями мира, хотя это и не дано нам в переживании! Наиболее отчетливо это выражено в нашем двигательном аппарате вплоть до микроскопической костной структуры и системе кровообращения. Если в психотерапии человек должен пониматься целостно, в его природном «бытии в мире», то, само собой разумеется, должно конкретно учитываться и его жизненное пространство, «social space». И с антропологических, и с терапевтических позиций Морено считает обязательным включение пространства в терапевтическую процедуру. Поэтому пространство играет в психодраме совершенно особую роль. Место действия, будь то улица, комната или транспортное средство, не только описывается протагонистом перед каждой сценой, но и «организуется» на психодраматической сцене, т. е. благодаря воображению переносится в настоящее.

Во время психодраматического действия протагонист указывает каждому партнеру и каждому предмету его специфическое, скоординированное со временем местоположение. Ни одна сцена не разыгрывается в вакууме – она всегда разыгрывается в соответствующем ей воображаемом пространстве, в «психологическом или социологическом пространстве» протагониста (97).

Этому факту в основном мы обязаны реалистичностью воспроизведения, возможно, уже забытых ситуаций и жизненностью психодрамы.

К примеру, может быть так, что изображенное в психодраме событие вызывает у протагониста ассоциацию с тем или иным чувством из своего детства, допустим, с пристрастием к какому-нибудь определенному блюду. Он вспоминает то давно минувшее время, хочет о нем рассказать, но при всем желании не может вспомнить уже ни одной конкретной ситуации. Может, он страдает забывчивостью? Оказывает бессознательное сопротивление? Может быть, его детские воспоминания и в самом деле вытеснены? Что бы ни было причиной этих пробелов в памяти, для психодрамотерапевта они не являются чем-то существенным. Он знает, что его клиент, помещенный обратно в пространство своего детства, несомненно, это пространство узнает. В роли протагониста он отмерит его шагами на сцене. Его телесное чувство «ощутит» это пространство в определенном углу стола, за которым долгие годы обедала его семья. Ему по-прежнему не припоминается ни одна сцена. Тем не менее он как нечто само собою разумеющееся садится на свое место за круглым воображаемым столом. Справа на стуле рядом с собой он сразу ощущает мать, слева – младшего брата. Он «видит» отца, сидящего напротив. И вот он уже знает, что отец вскоре встанет, пересечет комнату и усядется с сигарой в кресле на балконе. Вдруг протагонист говорит: «Особенно хорошо бывало всякий раз, когда отец, сидя в кресле, звал меня к себе». Ведущий психодрамы просит протагониста подобрать одного из членов группы на роль отца, и вот уже выбранный партнер усаживается в кресло и подзывает к себе сына. Благодаря передаче ощущения пространства моментально приводится в движение сцена, имеющая важное значение для отношения протагониста к своему отцу в прошлом и будущем.

Особое значение в психодраме имеет пространственное переживание дополнительной реальности (Surplus-Reality), т. е. фантазий, представлений, сновидений и кататимных образов. Форма и цвет, высота и глубина, заполненность или пустота, интимность или некомфортность воображаемого протагонистом пространства, а также характер его движений в нем переживаются конкретно и в своем феноменологическом значении говорят сами за себя. Это значение вытекает из одинаковых для всех людей физических задатков, обеспечивающих возможность воспринимать пространство и позволяющих проявлять ее в гравитационном поле Земли. Начиная с раннего детства, с первой психической вселенной, различные виды пространственного опыта, в равной степени присущие всем людям, сопровождаются соответствующими психическими коррелятами, например скакание от удовольствия, замирание от ужаса, привставание от чувства легкости и т. д. Когда во второй психической вселенной происходит расщепление переживания на переживание внешней реальности и переживание мира представлений, нередко доходящее до отщепления чувств от переживания реальности, это расщепление отчасти нивелируется лишь в протекающем на бессознательном уровне сновидении и прочих психических состояниях, аналогичных тем, что пережились в первой вселенной на стадии вселенской реальности. Хотя эмоции и не переживаются совместно с корреспондирующим действием в пространстве и реальности, тем не менее они привязываются к соответствующему образу в рамках целостного восприятия мира. Только в третьей психической вселенной расщепление переживания преодолевается благодаря новому, сознательному, эмпатическому переживанию реалий космоса. В процессе познания конкретный опыт пространства, природы, т. е. реальности, как отмечал уже Леонардо да Винчи (см. с. 122), сопровождается интенсивными чувствами, а мысли и чувства – соответствующими им образами эмоционально насыщенного восприятия реальности.

Психодрамотерапевт извлекает пользу из этих отношений. Он дает протагонисту возможность на сцене пережить образ пространства психодраматической игры вместе с соответствующими ему реальными действиями, причем данные чувства возникают как бы сами собой.

Реальность

Реальность – это элемент конкретного бытия; спонтанность и креативность, равно как и наши мысли и чувства, проявляются в ней в качестве мира. Если это не так, то блокированная креативность вызывает психические расстройства, которые Морено объединяет в понятии «невроз креативности» (96). Целью психодраматической терапии является высвобождение блокированных чувств и мыслей и перевод их в действие. Чтобы добиться этого, одного только понимания и слов недостаточно. Поэтому Морено стремился к терапии в реальности, in situ, т. е. на месте конфликта или в сфере имеющихся реальных возможностей и препятствий. Как же это осуществляется в психотерапии? Если уж самого пациента в большинстве случаев нельзя было подвергнуть терапии в его реальном окружении, то в еще большей степени это относилось к работе с оставшимися в далеком прошлом причинами и ирреальными фантазиями по поводу будущего. И все же лечение без действия с самого начала казалось Морено сомнительным. Даже если ему, как терапевту, жизненное пространство пациента было недоступно, он должен был хотя бы найти путь, который позволил бы пациенту действовать во врачебном кабинете. Без подходящего для действия пространства не может, однако, совершиться ни одно действие. В этой дилемме Морено обратился за помощью к человеческой способности воображения. Она позволяет пациенту, оказавшемуся в практическом пространстве врача или консультанта, не только описывать свое реальное жизненное пространство и свое реальное жизненное сообщество, но и наглядно представить его в воображении и изобразить. На сцене места действия конфликта люди, вовлеченные в него, воображаются, пространство для действия – соответствующим образом организуется: здесь – hic et nunc – сообразно представлениям клиента стоит, например, письменный стол начальника, там, в углу, – скамейка для посетителей, у стены – канцелярский шкаф, рядом с дверью – сейф, в котором хранятся патенты и планы особых проектов. Описывая предметы и обозначая их жестами или, возможно, заменяя их несколькими стульями и маленьким столиком, он уже видит восседающего за письменным столом начальника, который его притесняет. Чтобы возникла активная терапевтическая дискуссия, тот тоже должен быть как можно более реальным. Поэтому Морено подменяет его одним из членов группы, который благодаря постоянному обмену ролями с клиентом во время психодраматического представления характерной ситуации начинает все лучше изображать поведение шефа. Таким образом клиент как главный исполнитель, или протагонист, в психодраме не только теоретически полемизирует с различными людьми, которые его окружают, но и общается с ними, словно они реальны, а не просто изображены. В действительности же они полуреальны. Полуреальность (93) психодрамы обеспечивает близкое к действительности воспроизведение прошедших событий и реалистичное изображение в психодраматическом действии, переживаемом в настоящем, фантазий о будущем. Если терапия пациента in situ невозможна или не всегда показана, то благодаря тому, что пациент обладает возможностью реально действовать в полуреальности, терапевтический процесс в психодраме все-таки может оказаться чрезвычайно близким к реальности.

В психодрамотерапии реальность жизненных обстоятельств, межчеловеческих отношений клиента и его отношения к собственному телу никогда не приносится в жертву чисто теоретическим рассуждениям или неторопливому построению и утомительному разрушению неясных отношений переноса между клиентом и терапевтом, т. е. ирреальным отношениям. Совершенно наоборот, в защитных рамках полуреальности психодрамы клиент должен постоянно конфронтировать и активно полемизировать со своими воображаемыми, т. е. полуреальными, собеседниками, своими социальными и профессиональными отношениями, равно как и со своей телесной реальностью. Кроме того, фантазии, страхи и желания-представления могут быть подвергнуты так называемой психодраматической проверке на реальность (96). Например, компенсаторное представление молодого человека, измученного комплексами неполноценности, может выражаться в его вере в свое высокое предназначение. Это представление может быть подвергнуто проверке на реальность следующим образом: в ситуации hic et nunc, т. е. тут же на психодраматической сцене, юноша должен попытаться перевести его в действие. Если вопреки сопротивлению он сумеет осуществить свои представления на сцене, то тем легче будет ему утвердиться с ними в жизни. Если же это ему не удастся, то благодаря приобретенному при проверке на реальность опыту он, возможно, увидит, сколь заносчив он в своих представлениях, и откажется от них в пользу более реалистичных планов на будущее. В первом случае проверка на реальность, возможно, предохранит его от невроза креативности, во втором случае – от маниакального развития. При некоторых отклонениях проверка на реальность приносит более быстрые результаты, чем психоанализ или ориентированная только на прошлое раскрывающая психодрамотерапия. Достигаемое с помощью двух последних методов понимание этиологии психического нарушения дополняется приобретаемым при проверке на реальность видением возможностей его реального преодоления.

XI. Акциональный голод и круг взаимодействия человека с миром

Первичный акциональный голод индивида постоянно заставляет его искать ситуации, предоставляющие ему возможность выражения (93).

Я.Л. Морено

При использовании акционального метода, такого, как психодрама, встает вопрос о предпосылках человеческого действия как такового. Морено усматривает их в так называемом акциональном голоде человека, который он считает базальным влечением. В его работах акциональный голод изображается и как одно из проявлений космической спонтанности, и как человеческая потребность. Он не является неизменной величиной, а зависит от разных факторов. Если мы попытаемся дать более точное определение столь энергично постулируемому Морено акциональному голоду, то поступим лучше всего, если выразим его величину и факторы, оказывающие на него влияние, с помощью формулы. В нее входит наследственность (Н), в которой закреплены в качестве константной в течение всей жизни величины органические предпосылки различных потребностей человека, например в пище или полового влечения. Будет ли, однако, индивид, несмотря на нормальные генетические (инстинктивные) задатки страдать, скажем, отсутствием аппетита или потенции, зависит не столько от наследственности, сколько от переменных, оказывающих влияние на его акциональный голод. Следовательно, величина акционального голода (АГ) индивида является функцией его наследственности (Н), равно как и функцией других важных факторов, а именно здоровья (3), межчеловеческих отношений, или связей (МО), внешних условий (ВУ), т. е. социальных, экономических и прочих условий, а также внутренней безопасности (ВБ). Мы определяем отдельные факторы в формуле акционального голода следующим образом:

Н – наследственность;

3 – здоровье, влияющее на желание индивида действовать;

МО – межчеловеческие отношения, или интеракции, оказывающие стимулирующее или подавляющие воздействие на психику человека; ВУ – внешние условия, например социальные и экономические позиции человека, которые могут как стимулировать его поведение, так и служить ему помехой;

ВБ – внутренняя безопасность в смысле бессознательного чувства защищенности, зависящая от биологического равновесия между индивидом и окружающей его внешней средой или от его (инстинктивного) укоренения в космосе. Это укоренение может редуцироваться вплоть до отчужденности, а также усиливаться благодаря преодолению отчужденности через осознанную интеграцию во всеобъемлющие космические взаимосвязи.

Четыре переменных фактора (3, МО, ВУ, ВБ) соответствуют в целом четырем ролевым уровням – соматическому, психическому, социальному и трансцендентно-интегративному.

Резюмируя, мы можем сказать: величина акционального голода (АГ) зависит как от генетических задатков человека, так и от условий в четырех различных жизненных сферах, которые обсуждались нами в контексте ролевого развития. Таким образом, формула акционального голода имеет следующий вид:

АГ = f₁(Н)+ f₂(З_t, MO_t, BУ_t, BБ_t),

где t означает время, в котором определяется величина акционального голода.

Акциональный голод является предпосылкой нормального ролевого развития. Если он патологически редуцирован или чрезмерен, то креативное ролевое развитие становится невозможным. Нормальный акциональный голод заставляет человека принимать и исполнять роли (role-taking, role-playing), а при определенных условиях даже создавать новые (role-creating). Любой поступок, к которому вынуждает акциональный голод, человек способен совершить только в ролях.

Для пояснения такого положения вещей выберем простой пример – лыжника. Решающим для исполнения его роли является:

1. Его субъективный акциональный голод, который, со своей стороны, зависит от состояния здоровья лыжника.

2. Объективная возможность бегать на лыжах, предполагающая хорошее состояние здоровья.

Может быть так, что даже со сломанной ногой лыжник испытывает сильный акциональный голод, который он ввиду состояния своего здоровья не может перевести в действие. Однако может быть и так, что из-за недомогания акциональный голод редуцируется до такой степени, что лыжник и не хочет идти кататься на лыжах. Следовательно, состояние здоровья влияет как на объективные возможности, так и на субъективную потребность. Поэтому для ролевого развития оно важно вдвойне. Само собой разумеется, что одно и то же болезненное состояние способно редуцировать и объективную возможность, и акциональный голод. Тем не менее, как демонстрирует приведенный выше пример, необходимо считаться с принципиально различными типами влияния состояния здоровья на ролевое развитие. Это тем более важно, поскольку многими психотерапевтами значение объективных факторов для ролевого развития человека постоянно недооценивается.

Все, что говорилось здесь о состоянии здоровья, относится также и к другим переменным – межчеловеческим отношениям (МО), внешним условиям (ВУ) и внутренней безопасности (ВБ). В отношении МО и ВУ это двойственное влияние ролевого развития (РР) лежит на поверхности. И наоборот, в этой связи будут уместны некоторые замечания о ВБ. Согласно Морено, внутренняя безопасность, которая у ребенка является пока еще неосознанной, возникает в результате приобщения к космосу и представляет собой поэтому объективную данность, имеющую решающее значение для усвоения, прежде всего, трансцендентных ролей. Это следует понимать в значении следующих строк Гёте:

 
Не был бы глаз лучезарным,
Он солнца никогда бы не увидел,
Если бы не было в нас силы божьей,
Разве божественное нас восхитило? (38).
 

Инстинктивно или осознанно пережитое приобщение к космическому процессу сказывается, однако, и на акциональном голоде, поскольку ощущение внутренней безопасности может компенсировать недостаточные позитивные влияния других факторов.

Естественной или сформированной внешней средой (ВС) мы называем все те имеющиеся в мире возможности и препятствия, которые представляют собой предпосылку или преграду для ролевого созревания, но не оказывают непосредственного влияния на акциональный голод.

Взаимодействие человека с миром является в этом контексте результатом обратного влияния исполнения ролей на факторы 3, МО, ВУ, ВБ и на внешнюю среду (ВС). Реализуя предоставляемые миром возможности (В) и преодолевая также существующие в мире препятствия (П), т. е. принимая и исполняя роли, человек, испытывающий акциональный голод, не только развивает и актуализирует самого себя, но и вовлекается в процесс развития мира. С этой точки зрения мы имеем право понимать самоактуализацию также и в смысле актуализации мира. Эта мысль является тем более справедливой, чем больше технических средств, позволяющих человеку изменять мир во вселенском масштабе, создал он в процессе тысячелетнего ролевого развития.

Уделяя особое внимание процессу человеческого познания, Гёте формулирует взаимозависимость между человеческими влечениями и миром, о которой говорилось выше, следующими словами:

Когда призванный к живому наблюдению человек начинает схватку с природой, то вначале он испытывает огромное желание подчинить себе предметы. Но это длится недолго, и они настолько наседают на него, что он хорошо ощущает: у него есть все основания признать их власть и воздать должное их действию. Едва убедившись в этом взаимном влиянии, он обнаруживает двоякого рода бесконечность: в предметах – многообразие бытия и становления и многообразие перекрещивающихся исполненных жизни отношений, а в самом себе – возможность бесконечного совершенствования, в котором он приноравливает свою восприимчивость и свое суждение все к новым и новым формам сопротивления и противоборства (39).

Эту взаимозависимость между человеком и миром через акциональный голод (АГ), ролевое развитие (РР) и крайне важные для акционального голода и исполнения ролей факторы демонстрирует рисунок 11.

Рис. 11. Круг взаимодействия человека с миром. Как видно из рисунка, круг взаимодействия человека с миром можно разложить на четыре ряда:

I. 3, МО, ВУ, ВБ ⇒ АГ

II. 3, МО, ВУ, ВБ + ВС

III. АГ, В/П

IV. РР

Рисунок разъясняет феномен двоякого подкрепления развития в позитивном или негативном направлении, circuli beãti2525
  Досл. круг блаженства (лат.). – Прим ред.


[Закрыть] или circuli vitiõsi2626
  Порочный круг (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть]. Важнейшая задача любой терапии заключается, следовательно, в том, чтобы разорвать circuli vitiõsi и попытаться задействовать circuli beãti. Являясь акциональным методом, психодрама ориентирована на эту терапевтическую цель и, поскольку она активно вмешивается в ролевое поведение, а значит, и в отношения на разных ролевых уровнях, этот метод является более пригодным, чем другие методы психотерапии, опирающиеся только на осознание и рациональную переработку.