Текст книги "Психодрама. Теория и практика. Классическая психодрама Я. Л. Морено"

Ролевые категории

Теория ролей не ограничивается одним только измерением, социальным. Психодраматическая теория ролей, имеющая дело с психиатрической ориентацией, гораздо обширнее. Она распространяет концепцию ролей на все измерения жизни (96).

Я.Л. Морено

Соматические, или «психосоматические», роли

Соматические роли являются первыми ролями человека. С их исполнением связана вся его жизнь вплоть до самой смерти. Понятие соматической роли уже обсуждалось с точки зрения его возникновения. Поскольку первые признаки психических компонентов этих ролей можно распознать уже на ранних этапах младенческого периода, а позднее они проявляются еще более отчетливо, соматические роли обычно называют «психосоматическими» или – правильнее – «соматопсихическими ролями». Однако исполнение соматических ролей, например, роли принимающего пищу, является непременным условием не только сохранения жизнедеятельности организма, но и дальнейшего его развития и перехода к другим ролевым уровням. Другие соматические роли, например возникающие в результате полового развития, являются предпосылкой появления многочисленных ролей, относящихся к другим категориям. В качестве восходящих, достигающих своей кульминации и нисходящих, т. е. угасающих ролей они весьма отчетливо связаны с различными фазами жизни.

Как уже отмечалось при описании первой психической вселенной, трансценденция с соматического ролевого уровня на другой способствует развитию человека, выводя его за пределы анималистического уровня.

Психические роли

Психические роли начинают развиваться уже в социальной матрице. В качестве психических коррелятов соматических ролей они расширяют сферу переживаний ребенка. Например, в процессе кормления ребенок испытывает не только физическое удовлетворение, но и радость. К соматической роли принимающего пищу добавляется роль наслаждающегося. В роли наслаждающегося ребенок чувствует себя еще лучше, чем в роли просто физически удовлетворенного. Новая роль, со своей стороны, способствует дальнейшему духовному, умственному и физическому развитию ребенка. Психическая роль расстроенного, напротив, приводит к торможению потребностей, нарушению аппетита и трудностям в обучении. Психическими ролями человека определяется характер исполнения им социальных ролей. Психические роли практически всегда являются коррелятами других ролей. Они имеют особое значение в возникновении ролей-кластеров и кластерного эффекта, который еще будет обсуждаться в дальнейшем.

Социальные роли

Социальные роли – это те роли, в которых человек чаще всего вступает в соприкосновение с внешними реалиями жизни, например в качестве служащего, члена трудового коллектива, спортсмена, супруга, отца, сына и т. д. Всем социальным ролям соответствует ролевой статус, существующий независимо от носителя роли. Следовательно, роли стереотипны. Прекрасной иллюстрацией этому служит восклицание французов при кончине короля: «Le roi est mort. Vive le roi!»1515
  Король умер. Да здравствует король! (фр.). – Прим. ред.


[Закрыть]

В своих социальных ролях человек не только действует в соответствии с ожиданиями и требованиями общества, но и, принимая все более дифференцированные роли, развивает самого себя. Этот факт Шиллер выражает словами: «С возросшей целью человек взрастает»1616
  Ф. Шиллер. Валленштейн. Пролог (перевод Л. Гинзбурга).– Полн. собр. соч. в семи томах, т. 2. M., «Художественная литература», 1955, с. 276. – Прим. ред.


[Закрыть] (116). Морено, имея в виду самые ранние соматические роли, в которых человек действует еще до появления своего «Я», дает ему следующую, уже цитировавшуюся, формулировку: «Роли не возникают из “Я”, но “Я” может возникнуть из ролей»(96).

Сумма всех социальных ролей человека соответствует тому компоненту личности, который в психологии К.Г. Юнга называется «персона». Примечательно, что слово «персона» является обозначением театральной роли в античности. В «Введении в психологию К.Г. Юнга» Я. Якоби пишет: «Так сказать, хорошо усвоенная и правильно функционирующая персона является главным условием психического здоровья. Она необычайно важна, чтобы успешно справляться с требованиями внешнего мира» (51). Как правило, человек располагает достаточной внутренней свободой, чтобы не только усвоить свои социальные роли или профессионально их деформировать, но и пользоваться ими для преобразования жизни. Однако чем сильнее человек идентифицируется со своими социальными ролями, тем более слабой является или становится его личность, тем стереотипнее его поведение. В таком случае он по-прежнему представляет собой лишь homo sociologicus (21). Ослабленный в своем «Я», такой человек уже не способен спонтанно справляться с требованиями чрезвычайных ситуаций. При известных условиях в связи с появлением чувства страха гражданское мужество, самоутверждение и самоактуализация ему уже (или пока еще) не доступны. Его жесткая ролевая конформность служит скорее защите от страха, нежели исполнению ролей.

Трансцендентные, или интегративные, роли

Наше существование было бы скучным и даже удручающим, если бы оно исчерпывалось социальными ролями. Человек не мог бы выйти за рамки homo sociologicus и обрести себя в подлинном смысле. Дарендорф считает поэтому: «Уже для того, чтобы сделать логический статус своих стараний недоступным всяким сомнениям, социолог должен осознавать, придерживается ли он человеческого образа, как две капли воды похожего на образ homo sociologicus, или же считает его искаженной картиной того, чему человек придает значение с моральной (в отличие от научной) точки зрения. В действительности отдельный социолог нуждается по крайней мере в рудиментарном образе человека, который содержится не в логической, а в антропологической оценке гипостазированного homo sociologicus» (21). Для социолога этого, наверно, достаточно. Для метода психодрамы, напротив, один только рудиментарный образ человека был бы непригоден, ведь она вникает во все «драматические возможности», во все феномены человеческого поведения и человеческого переживания. Ни искаженный, ни упрощенный образ удовлетворить ее не могут, ибо благодаря ее использованию раскрываются самые разнообразные аспекты человеческого существования! В психодраме человек выступает во всевозможных ролях. С теоретической точки зрения речь здесь идет не столько о его ролях в научном значении, сколько о «моральном» значении общения в ролях. В 1914 году в «Приглашении к встрече» (78) Морено обрисовал теоретические основы своего творчества, вершиной которого является человеческая, но вместе с тем и техническая, экзистенциальная, но вместе с тем и научная практика, т. е. психодрама. Психодрама, не пренебрегая остальными ролевыми уровнями, развертывается главным образом в той сфере бытия, о которой Карл Ясперс говорит: «Я есть, поскольку я трансцендирую к себе в качестве собственно Самости, в качестве личности среди личностей» (53). «В качестве личности среди личностей» человек, однако, трансцендирует и через сферу исключительно социальных ролей, чтобы выражать впредь свою Самость еще и в этических поступках. Стало быть, существуют роли, которые нельзя понять из внешних потребностей и которые мы, логично дополняя теорию ролей Морено, хотим назвать трансцендентными, или интегративными, ролями.

Трансцендентные роли нельзя понять из внешних потребностей. В них человек совершает имманентно присущую миру трансценденцию и приходит к общему взгляду на мир, являющемуся предпосылкой всякой этики. Поэтому мы могли бы говорить также об «этических ролях», а в религиозно-специфическом контексте – вместе со шведским психологом Хьелмаром Сунденом – о «религиозных ролях». Это трансцендирование от чисто социального действования в ролях к этическому, однако, еще не есть выражение огромного трансцендирующего шага от второй психической вселенной к третьей. Этическое действование точно так же находит свое место во второй вселенной, как стадия вселенской реальности – в первой, хотя она уже существенным образом отличается от матрицы вселенской идентичности.

В более широком смысле трансцендентные роли – это те роли, в которых человек трансцендирует от второй вселенной к третьей, возвышается над уровнем «человеческого, слишком человеческого» и, преодолевая отчуждение, вступает в новую, осознанно-эмпатическую интеракцию с надиндивидуальным бытием, космосом. Это роли, в которых выражается, по словам Майстера Экхарта, человеческое экзистенциальное «стремление к первичности» (27) или, говоря экзистенциально-аналитически, «возможность одного бытия становится основой собственного» (9).

Если мы разместим по графам четыре трансцендирующие друг в друга ролевые категории, то получится следующая таблица:

Ролевые категории

Интересно, что уже на очень ранних этапах истории человечества создавались монументальные памятники, в которых символически воплотились различные сферы человеческого бытия. Они облегчают усвоение того, что нами было установлено с помощью четырех ролевых категорий. Особенно это относится к вавилонским херувимам и родственным им египетским сфинксам. Бычье туловище, как образ хтонического плодородия, олицетворяет жизненные силы, соматические роли. Львиное тело, символ божества мужества и борьбы, может олицетворять эмоциональные силы «Я», психические роли. Крылья являются символом крылатого солнечного божества. Оно обозревает мир, народы, людей в их социальной взаимосвязи, в их социальных ролях. Человеческий лик – образ высшего божества. Он является вершиной, трансцендирующей через другие компоненты и интегрирующей их в одно целое. Общее впечатление, которое остается от созерцания сфинкса – что это образ человека.

В рамках того, о чем здесь говорилось, следует упомянуть разработанный Пьером Вейлем в другом контексте вариант психодрамы – «psychodrame du sphinx» (136), однако останавливаться на нем специально мы не будем.

Чтобы сделать категорию трансцендентно-интегративных ролей более понятной, следует еще сказать о том, что спектр ролей на трансцендентном ролевом уровне обширен – от сферы этического и креативного до сферы абсолютно религиозного. В последнем случае индивид полностью растворяется в надличностном, как, например, принц Гаутама в роли Будды и Иисус из Назарета в роли Христа.

Рис. 10. Из: Moreno, J.L. Psychodrama. Vol. I, p. 157, 106

Если взрослый человек актуализирует социальные, психические и соматические роли, то они для него достаточно очевидны. Он воспринимает их в повседневности как стереотипные и считает их менее важными, чем свою личность.

Если актуализируются трансцендентные роли, то они кажутся человеку необыкновенными, нуминозными, архетипическими. Благодаря им он ощущает себя ответственным за свое бытие и нередко считает эту роль более важной, чем свою личность. На приведенном выше рисунке Морено изображает социальные роли в качестве отдельных подсистем индивида, или личности. Трансцендентные роли в их абсолютной форме представлены в виде ролевых систем, включающих в себя системы более низкого порядка. В их масштабе индивид столь же относительно маловажен, как социальная роль в масштабах индивида. Системы более высокого порядка обозначены сплошной линией, более низкого – пунктирной.

Стереотипные роли воспринимаются здоровым человеком как подчиненные его личности, архетипические – как роли, которым он подчинен сам.

Если говорить о здоровом ролевом опыте, здесь также следует упомянуть рассуждения Сундена в его работе «Религия и роли» (130). Сунден полагает, что всякий жизненный религиозный опыт является ролевым опытом, который находится в противоречии со строго сформулированным мировоззрением того или иного учения, так сказать, «уставом». Для «уставного человека» самое главное – это прочность мировоззрения. Сунден пишет о нем: «Он может все доказать, все растолковать, более того, характерной чертой “уставного человека” является то, что он получает огромное удовольствие от обсуждения всевозможных вопросов. Это, однако, нужно ему лишь для того, чтобы еще больше утвердиться в собственных взглядах» (130). Сунден вместе с Сарбином противопоставляет «авторитарной установке» «умение принимать роли», авторитарному «человеку-учению» эмпатического «ролевого человека» (130). Его положения о религии и ролях очень близки по духу рассуждениям Морено о кьеркегоровском понимании Христа (58) и об аксиодраме.

Роль образуется из личного и коллективного поведения.

Она состоит из двух частей: она – коллективный знаменатель и она же – индивидуальный дифференциал (96).

Я.Л. Морено

В целом человеческие роли не являются абсолютными. Они проникают друг в друга, дополняют друг друга и друг друга сменяют. В сумме они составляют специфическую личность человека. Психодраматические роли, равно как и консервированные роли, которые будут обсуждаться в дальнейшем, не образуют самостоятельных ролевых категорий. Однако именно они раскрывают человека в его индивидуальном своеобразии. Все роли, в которых действует протагонист в психодраме, являются психодраматическими. Проигрывая их, он демонстрирует свое поведение в реальных жизненных ситуациях, в своем историческом существовании или в сценах, проистекающих из его фантазии. Психодраматическое ролевое поведение связано с актуальным моментом и по своей спонтанности и эмоциональности неповторимо. В психодраматических ролях воспроизводятся индивидуальные различия коллективных ролей. Психические корреляты всех без исключения ролей – так называемые психические роли – особенно отчетливо проявляются в психодраме. Этим объясняется, почему термины «психическая роль» и «психодраматическая роль» порой употребляются как синонимы (96).

Индивидуальная дифференциация психодраматической роли становится возможной благодаря тому, что в психодраме проигрываются не просто роли «супруги, матери, отца, ребенка, врача и т. д.», а роли совершенно определенной супруги, ни на кого не похожей матери, единственного в своем роде отца, конкретного ребенка, определенного врача в их неповторимости, изменяющей заданную стереотипную ролевую схему. Индивидуальное своеобразие и судьба человека – в достаточно прочных рамках его генетического «оснащения» – в значительной степени определяются межчеловеческими констелляциями, обусловливающими его психодраматические роли и оказывающими решающее влияние на его ролевое поведение. «Любая психодрама показывает, что “роль” представляет собой межчеловеческий опыт и что для ее актуализации требуется, как правило, не менее двух человек» (96). Так, например, на социальном уровне роль учителя актуализируется только благодаря наличию учеников, роль отца – благодаря его детям. Совершенно аналогично межчеловеческие констелляции актуализируют психодраматические роли индивида. Подобные констелляции могут быть настолько мощными, что, на мой взгляд, следовало бы говорить прямо-таки о «констелляционном гнете». Под влиянием таких «констелляционных гнетов» возникает соответствующее специфическое ролевое поведение, связанное с самыми разными ролями. На психодраматической сцене, однако, человек обладает большим «простором» для проявления своей спонтанности, нежели в условиях с трудом изменяемых «констелляционных гнетов» жизни. От спонтанности зависит, сохранит ли он вопреки всяким нажимам достаточную ролевую гибкость, сумеет ли он справиться благодаря новому поведению с данной ситуацией или уступит под ее давлением. Для спонтанного изменения поведения в психодраматической роли предоставлена полная свобода.

Конечным продуктом креативного духовного процесса являются культурные консервы (92).

Я.Л. Морено

Под консервированными ролями Морено понимает сохраненные благодаря вспомогательным техническим средствам, например в письменности, и репродуцируемые роли. Классическим примером является театральная роль. Такая роль предоставляет исполнителю относительно мало свободы для изменения. Люди в ней изображаются в своей неповторимости, однако не сами по себе, а с точки зрения драматурга и интерпретации режиссера и исполнителя. Консервированные роли строго привязаны к тексту.

Они как угодно часто могут повторяться в полном соответствии с текстом одним и тем же исполнителем или новыми актерами.

Степень консервации театральной роли определяется степенью ритуализации исполнения. Культовый театр, с которым мы сталкиваемся, например, в «Драме литургии» (Гвардини), в японском «Мо»-театре, полинезийском театре-святилище, с его расписанным вплоть до жестикуляции и мимики действием, почти полностью исключает какую бы то ни было индивидуальную спонтанность. Чем большей степенью свободы для интерпретации и сценического решения роли обладает актер, тем больше он наполняет консервированные роли жизнью. Но даже в ролевых каркасах русского революционного театра или в заготовленных типах commedia dell’arte возможность спонтанной трактовки роли остается ограниченной – она не должна затрагивать установленного содержания. Поэтому, по мнению Морено, креативная трактовка роли, основанная на экзистенциальном переживании индивида и на реалиях его жизни, в консервированных ролях театра невозможна. Это маски, которые не образуют онтологического единства с исполнителем. В лучшем случае они допускают варьирование заданными элементами в установленных рамках. Игра детей, равно как и «игра» реальных людей в жизни и в психодраме, напротив, являет собой спонтанный творческий акт.

Выше нами было показано, каким образом Морено, основываясь на феномене роли, разработал новую, всеобъемлющую прагматическую антропологию. Очевидной стала также и диалектика между ролью и спонтанностью. В мореновском труде содержится, однако, еще одна важная идея о диалектике между связанной с ролями личностью человека, его бытием, и независимым от ролей абсолютным «бытием как основой бытия собственного». Если, с одной стороны, человек раскрывается и самоактуализируется в своих ролях, то, с другой стороны, он и возник, и по-настоящему свободен только вне ролей – в своей космической трансценденции.

То, что подразумевает под этим Морено, станет понятным только из следующих глав. Тем не менее в заключительной части нашего обсуждения теории ролей следует упомянуть его представление об условности ролей. Оно отчетливо выражено в одном стихотворении из его раннего, анонимно изданного поэтического сборника «Завещание отца» (79):

 
Держись лишь одного того,
Что начертано в душе твоей.
Держись лишь одного того,
Что я напел в душе твоей.
Будь верен лишь душе своей,
Останься моим сыном.
И если кто-нибудь придет и спросит,
Какое твое имя,
Ты загляни на дно души своей
И громко отвечай:
В моей душе нет имени.
И если кто-нибудь придет и спросит,
Какого рода ты,
Ты загляни на дно души своей
И громко отвечай:
В моей душе нет рода,
И если кто-нибудь придет и спросит,
Какой ты веры,
Ты загляни на дно души своей
И громко отвечай:
В моей душе нет веры.
В моей душе отец,
Лишь он один.
В моей душе нет имени,
Нет рода в ней.
Нет веры в ней.
В моей душе отец,
Лишь он один, отец мой в ней
И я – его сын.
 

VIII. Об антропологии творческого человека

Наука о человеке должна начинаться с науки о вселенной. Центральная модель вселенной постоянно витает в наших мыслях, если не осознанно, то бессознательно, будь то магическая, теологическая или научная. Она оказывает влияние на форму центральной модели человека. Несовершенная или неполная модель лучше, чем никакая (92).

Я.Л. Морено

Спонтанность, действие, креативность и консервы

Все творчество Морено связано с вопросом о причинах и смысле бытия в целом, который он ставит себе на протяжении всей своей жизни. Тремя космическими первоначальными феноменами, вокруг которых непрерывно вращаются его мысли, являются спонтанность, действие и креативность. Такая исходная космологическая позиция делает его рассуждения о религии принципиально отличными от взглядов на психологию религии З. Фрейда или К.Г. Юнга. Поскольку Морено рассматривает триаду спонтанность, действие и креативность в космическом измерении, как существующую еще до появления человека, он изначально застрахован от обвинений в психологизации религиозных вопросов. Он стоит на исконно религиозной почве, поэтому человек рассматривается как отображение и частица космической триады, как творение космической креативности, как сын мирового Творца, Отца мира. Исходя из этих соображений, инверсия религиозного чувства (как, например, в психоаналитической картине мира, где космическое переживание креативности, или переживание Бога, сводится к понятию Бога, а то, в свою очередь, – к первобытной, авторитарной, человеческой фигуре отца, интроецированной на космические величины) может рассматриваться только как сумасшествие, как безумие в буквальном смысле слова. Религиозные противоречия ведущих психологов нашего века не представляли бы, однако, для теории и практики психодрамы никакого интереса, если бы именно в этом «безумии» нашего мировоззрения Морено не усматривал корни многочисленных психических недугов и социальных конфликтов современного человека! Поэтому в основу своего терапевтического подхода Морено кладет аксиому «человек есть существо космическое» и требует, чтобы он рассматривался в рамках космической картины мира: «Я переместил человека обратно во вселенную» (90).