Текст книги "Психодрама. Теория и практика. Классическая психодрама Я. Л. Морено"

XVIII. Психодрамотерапия в аспекте динамики влечений

После того как в предыдущей главе мы познакомились с психодрамотерапией в аспекте теории ролей, рассмотрим теперь психодрамотерапию с точки зрения ее направленности на динамику влечений, т. е. на акциональный голод клиента и на его взаимодействие с миром. Психодраматическая теория влечений исходит из того, что человек со своим акциональным голодом, отчасти обусловленным генетически, отчасти зависящим от разных переменных, находится в постоянной полемике с миром возможностей и препятствий. Однако условия жизни человека не только провоцируют его на поступки, но и сами формируются им в процессе взаимодействия с миром, отражаясь на его акциональном голоде. Умение справляться с самыми разными жизненными ситуациями, на которое накладывает отпечаток и которого требует жизнь, во многом зависит от спонтанности человека. В этой связи следует еще раз процитировать здесь мореновское определение спонтанности: «Спонтанность – это адекватная реакция на новые условия или новая реакция на старые условия».

Если представить себе круг взаимодействия человека с миром, то можно выделить шесть возможных проявлений нарушения поведения, в соответствии с которыми должна строиться целенаправленная психодрамотерапия.

Рис. 18.

Поэтому при неясных нарушениях влечений необходимо обдумать:

1. Имеет ли место торможение спонтанности при нормальном акциональном голоде, и если да, то какого рода.

2. Не препятствует ли ролевому развитию и тем самым взаимодействию клиента с миром недостаток реальных возможностей при самом по себе нормальном акциональном голоде.

3. Не делает ли неадекватное ролевое поведение проблематичными актуализированные роли и не редуцирует ли оно акциональный голод.

4. Не приводит ли недостаточная ролевая дистанция к ролевым конфликтам и тем самым к фрустрации клиента.

5. Не является ли невроз креативности, к примеру, следствием чрезмерной ролевой дистанции.

6. Не проистекает ли паралич влечений из негативных влияний переменных: З – здоровье, МО – межчеловеческие отношения, ВУ – внешние условия, ВБ – внутренняя безопасность.

Торможение спонтанности

Даже при изначально нормальном акциональном голоде и имеющейся у человека возможности проявления ролей из-за неизвестных поначалу моментов может произойти торможение спонтанности, создающее препятствия его жизнедеятельности. Оно может выражаться в разного рода отказах. Иногда в таких обстоятельствах акциональный голод, принимая форму агрессии, может быть направлен против собственной персоны или против других людей. Подобное нарушение, намеренно изображенное здесь в общих чертах без постановки диагноза, может не выходить за рамки нормы, но может также достигать столь значительных степеней, что производит впечатление психического заболевания. Будучи таковым, оно поддерживается и непрерывно обостряется вступившим отныне в действие circuli vitiхsi.

Поэтому Морено самым настойчивым образом требует как можно раньше начинать принимать во внимание поставленный под угрозу акциональный голод человека, а также освобождать или профилактически развивать его спонтанность. Если заболевание уже проявилось, важно как можно быстрее перевести пациента в состояние действующего.

При неясной симптоматике результаты тестов на спонтанность и ситуационных игр являются отправной точкой для диагностического выяснения характера и степени торможения спонтанности. При этом протагонисту создают на сцене неожиданные ситуации и наблюдают за его спонтанными или неспонтанными реакциями. Если его поведение – например, в ситуациях соперничества – оказывается особенно неспонтанным, но состояние в принципе не выходит за пределы нормы, то в тренинге спонтанности, проводимом сразу же после теста на спонтанность, протагонисту предоставляется возможность натренировать свою спонтанность в разнообразных неожиданных ситуациях, констеллированных в аспекте его проблемы (91). Попутно отметим также значение этого метода с точки зрения общей и лечебной педагогики (71, 120). Если же тест на спонтанность позволил выявить гораздо более сильное торможение, возникшее, например, вследствие переносов (испытуемый не в состоянии реагировать адекватно ситуации, а ведет себя так, словно находится в другой ситуации), то здесь уместна раскрывающая психодрамотерапия.

После того как в разыгранных ранее сценах, изображавших вымышленные ситуации, была выявлена присущая клиенту проблематика соперничества, сама проблема соперничества диагностически выясняется путем сценического изображения соответствующей реальной ситуации. При этом благодаря особому варианту техники дублирования можно добиться достаточно быстрого высвобождения спонтанности протагониста и тем самым непосредственного терапевтического эффекта. Например, в процессе дублирования по типу парадоксального вмешательства дубль намеренно преувеличенным образом изображает торможение спонтанности протагониста. Расположившись позади протагониста, спонтанность которого заблокирована чувством соперничества по отношению к своему коллеге Мюллеру, дубль говорит: «Если кроме меня на новую должность правлением фирмы рассматривается кандидатура Мюллера, мне лучше сразу отступить. Мюллер гораздо умнее, способнее и компетентнее, чем я». На это протагонист может прореагировать словами: «Да, я лучше уступлю! Но и с Мюллером дело обстоит далеко не так». Дубль продолжает: «И тем не менее мне лучше отступить. Все сразу увидят, как я неумел и просто беспомощен в сравнении с Мюллером». «Нет, я не такой», – протестует протагонист. В этом месте психодрамотерапевт прерывает монолог протагониста и дубля, обратившись к протагонисту с просьбой: «Покажите, что вы и в самом деле не такой, причем прямо здесь и теперь! Герр Мюллер стоит перед вами, сотрудники находятся в этой же комнате… Докажите, что вы отнюдь не беспомощны и не менее способны, чем герр Мюллер!» В условиях создаваемой дублированием внутренней мотивации разыгрываются различные сцены, в которых протагонист должен утвердить себя в отношении соперника. Успешные действия и позитивная обратная связь группы не только активизируют его спонтанность, но и усиливают его акциональный голод. Неудачи в игре должны быть скорректированы в этот же день за счет выбора другой тактики в последующих сценах.

Важно не допускать усиления самообвинительных тенденций у депрессивных пациентов. Это достигается, в частности, путем дублирования по типу парадоксального вмешательства. Само собой разумеется, настроение пациента перед дублированием должно быть выяснено с помощью теста на спонтанность. В этой связи надо отметить, что окончание психодраматического занятия после изображения в соответствующих сценах вымышленных ситуаций неуспеха без психодраматической коррекции следует однозначно отнести к числу врачебных ошибок психодрамотерапевта.

Недостаток реальных возможностей

Постоянный дефицит реальных возможностей, необходимых для актуализации определенной роли, может нанести существенный вред самооценке клиента, обладающего изначально большим или нормальным акциональным голодом и достаточной спонтанностью. У него может возникнуть депрессия или агрессивное напряжение, вызванное фрустрацией его акционального голода.

При недостатке объективных реальных возможностей помимо прочего показано применение имажинативных психодраматических техник, стимулирующих фантазию клиента: именно она, вполне возможно, помажет ему найти реальные возможности.

ПРИМЕР: Клиент страдает из-за недостаточного знания иностранных языков, испытывая при этом комплекс неполноценности. Этот комплекс усиливают частые посещения иностранных коллег его предприятия. Он рассказывает, как недавно при одном только виде зарубежных гостей его бросило в дрожь. Из-за всего этого он не знает, как надо себя вести. Небольшой городок, в котором он живет, не предоставляет возможностей научиться как следует разговаривать на иностранном языке. И вообще он чувствует, что ему в этом городке тесно. В данном случае для терапии клиента помимо прочего показаны имажинативные психодраматические техники. Его проблема психодраматически прорабатывается в волшебном магазине. Здесь клиент может «приобрести» возможности, которых нельзя купить в реальной жизни. За них надо только уплатить мешающими им препятствиями. Но именно это обычно и дается ему с большим трудом. Например, за обучение иностранному языку за границей хозяин магазина требует от покупателя отказаться от своего надежного профессионального положения на родине. Вполне возможно, протагонисту никогда еще не приходила мысль потерять или отказаться от своего положения. Тем не менее вопреки ожиданиям он захотел рискнуть. Однако более вероятно то, что он отвергнет сделку, раскритиковав цены волшебного магазина. Тогда продавец может предложить ему дружбу молодых иностранцев, языку которых он сможет обучиться в общении с ними. Разумеется, он должен заплатить за это своим национальным высокомерием.

Следует опасаться неожиданной готовности клиента или пациента к возможно неразумным решениям. Если, к примеру, терапевт в качестве продавца ожидал, что клиент в роли покупателя ни за что не рискнет своим положением, а скорее выторгует поездку в отпуск за границу или же вообще откажется от покупки и удовлетворится недостаточными знаниями иностранного языка на родине или же поищет иные возможности, то согласие клиента с любой ценой в волшебном магазине должно насторожить его в отношении необдуманных поступков клиента в реальности. В этом случае все негативные последствия такого шага должны быть выяснены в сценах, изображающих вымышленные ситуации.

Опасность может также означать и отсутствие в волшебном магазине желанных товаров. Если их действительно нельзя приобрести ни по какой цене, владелец магазина ни в коем случае не должен позволить клиенту уйти из лавки разочарованным. По меньшей мере он может сказать, что поставка нужного товара ожидается в скором времени, и с юмором попросить покупателя запастись немного терпением.

Несмотря на сугубо игровой характер имажинативных техник, их нельзя недооценивать с точки зрения вызываемого ими стойкого эмоционального эффекта.

Неадекватное ролевое поведение

Снижение акционального голода, равно как и спонтанности, вызванное неврозами креативности и обусловленными ими депрессивными или агрессивными реакциями, возникает иногда также в результате неправильного ролевого поведения. В таких случаях психодраматическими средствами терапии являются бихевиорально-терапевтический ролевой тренинг (бихевиодрама) либо педагогическая ролевая игра; например, в том случае, когда акциональный голод человека был достаточен для того, чтобы позволить ему справиться со многими ситуациями, в том числе полностью овладеть профессией, однако в профессиональной жизни понес внушающий тревогу ущерб.

ПРИМЕР: Молодой человек обладал достаточным акциональным голодом, чтобы реализовать имевшуюся у него возможность изучить курс медицины, что в результате привело к появлению у него роли врача. Однако в эту роль – несмотря на свою высокую научную квалификацию – он никак не может вжиться. Ему не удается завоевать ни доверия пациентов, ни уважения врачебного персонала. Из-за состояния фрустрации возникает circulus vitiхsus, из которого он не может выбраться. Его поведение становится все более скованным и безразличным, усиливая тем самым его проблемы, которые со своей стороны снижают его акциональный голод. В конце концов он начинает страдать от огромного нежелания работать, чувства неполноценности и т. п. Это к тому же еще и наносит ущерб его межчеловеческим отношениям. В данном случае самой приемлемой формой терапии с точки зрения экономии времени и эффективности будет, пожалуй, обычный ролевой тренинг. Клиент в воспроизведенных по памяти или вымышленных ситуациях изображает свои взаимоотношения с различными пациентами. В критические моменты разыгранных ситуаций техника обмена ролями позволяет ему испытать на себе свое неумелое поведение с пациентом, например в форме небрежного, грубого с ним обращения или высокомерной манеры говорить. Этот опыт может быть дополнительно разъяснен благодаря использованию техники зеркала. Если члены группы были к тому же свидетелями типичного для протагониста неумелого поведения, то наиболее мотивированный из них берет на себя роль молодого врача и имитирует, сколь незаинтересованно он подходит как к болезни, так и к самому пациенту.

Врач в роли зрителя наблюдает свое точно сымитированное пренебрежительное поведение, которое он продемонстрировал, изображая ранее данную ситуацию. В ролевом тренинге, который следует сразу после зеркального отображения, клиент самостоятельно пытается скорректировать свои манеры врача – причем опять-таки в обращении с тем конкретным пациентом, который изображается тем же самым членом группы, что и в первой сцене. Позитивная обратная связь партнера, например, что, беседуя с врачом в вымышленной сцене, он чувствовал себя более защищенным, чем в первой сцене, дает протагонисту основание надеяться, что он все же еще научится удовлетворительно исполнять роль врача. Это эмоциональное переживание сразу же повышает его уверенность в себе и усиливает его ослабленное желание исполнять данную роль.

Здесь также следует предостеречь от прерывания психодраматического занятия до достижения в вымышленных сценах переживания успеха в проблематической роли. При использовании техники зеркала, как и во всех остальных случаях применения конфронтационных техник, рекомендуется поместить дубля позади наблюдающего протагониста. В шокирующие моменты он может уберечь протагониста от нежелательной утраты уважения к себе, например говоря: «В изображенной ситуации я действительно вел себя развязно. Если, однако, все дело только в этом, то я могу быть и деликатным».

Недостаточная ролевая дистанция

Существуют люди, которые умело исполняют многочисленные роли, но сами не чувствуют дистанции между собой и ролями, т. е. превращаются в homo sociologicus или – выражаясь в терминах аналитической психологии – идентифицируются со своей Персоной. Нередко они ведут себя стереотипно или же из-за сильной идентификации с дивергирующими ролями – поскольку дистанцирующая и интегрирующая личность недостаточно сформирована – у них возникают ролевые конфликты и осложнения с окружением. Прямым следствием этого может быть сначала усиление, а затем снижение их акционального голода.

В таких случаях психодрама вводится для раскрытия личности (120). В психодраме протагонисту помогают конкретно трансцендировать социальный (возможно, также психический) ролевой уровень и обрести внутреннюю дистанцию в отношении своего ролевого конфликта. Если это удается, то впредь он уже не будет разрываться между противоречивыми ролями одного и того же или разных ролевых уровней, а благодаря внутренней дистанции сумеет креативным образом интегрировать роли в свою личность в качестве частных подсистем.

ПРИМЕР: Молодой человек настолько идентифицировался с ролью врача, что постоянно нагружает себя в больнице все новыми обязанностями. В конце психодраматического изображения одной из таких сцен им овладевает огромная тоска по дому и своей семье. Он стремглав бежит с работы домой. В следующей сцене становится ясно, какое большое наслаждение он получает от своей роли молодого отца семейства. Вскоре, однако, мысль о несрочной, но незавершенной работе гонит его поздно вечером назад в больницу. В роли знающего свое дело врача он задерживается на работе с медсестрами. Совершенно неожиданно он снова начинает тосковать по дому. Положив руку на живот в области желудка (он язвенник), усталый и подавленный, он бредет домой. Все эпизоды, в которых протагонист, верный долгу, исполняет свою профессиональную роль, изображаются по правую сторону сцены, эпизоды приятного времяпрепровождения разыгрываются по левую сторону сцены. При исполнении одного из видов ролей протагонист на какое-то время как бы растворяется в ней, пока наконец другая роль, бывшая до сих пор в латентном состоянии, не начинает его беспокоить и понуждать к актуализации. Когда он актуализирует эту роль, то тот же самый механизм начинает действовать в обратном направлении. При чередовании психодраматических сцен изображение ролевого конфликта – на психоаналитическом языке можно было бы говорить также об интрапсихическом конфликте между долгом и удовольствием, между «Сверх-Я» и «Оно» – гонит его от одной стороны сцены к другой. При этом протагонист не производит впечатления человека со слабым «Я». Напротив, в каждой из альтернативных ролей он скорее предстает человеком с сильным «Я», который, однако, явно идентифицируясь с теми или иными своими ролями, страдает от ролевого конфликта. Поэтому ведущий психодрамы просит другого участника группы повторить в роли протагониста уже изображенные ситуации с теми же самыми партнерами, тогда как протагонист, конкретно трансцендируя уровень своего ролевого конфликта, взбирается на стул (эту технику называют техникой высокого стула). Отсюда свысока он созерцает свой интрапсихический конфликт, проявляющийся в виде ролевого конфликта, или ролевой конфликт, превратившийся в конфликт интрапсихический. Интересно понаблюдать, как протагонист, следя за событиями на сцене, все ниже наклоняется вперед и уже готов соскочить вниз в свою изображаемую на сцене роль, если бы не дубль, который в последний момент возникает позади него и произносит: «Действительно, тот внизу ведет себя так, как обычно веду себя я. Но отсюда сверху я сам могу наблюдать и видеть, как гоняю себя туда-сюда. Работа меня бы совершенно не поглотила, не навьючивай я на себя все новые и новые обязанности. Но если это так, то чего я мчусь домой как угорелый?» Следующую домашнюю сцену комментирует уже сам протагонист: «Да, здесь я счастлив, но вместо того, чтобы отложить на завтра не очень-то важную работу, я снова бегу в больницу. Как я комичен! Отсюда сверху я должен над этим посмеяться (смеется). Я знаю, что обе сферы – часть моей жизни и имеют свое право на существование. В отличие от моего переживания в реальности и во время предыдущего изображения мною сцен я, как зритель, чувствую себя здесь наверху хорошо и свободно».

Комментарий: Протагонист не только пережил конфликт в психодраме «во Второй Раз», а затем увидел его словно в отражении, но и благодаря конкретному экзистенциальному переживанию трансценденции, поднятия на стул, обрел новое отношение к себе и своему окружению, познакомился с собой как с личностью, стоящей над своими ролями – над homo sociologicus. Благодаря новому отношению к самому себе тут же становится менее выраженным и обусловленное ролевым конфликтом нарушение влечений, которое при продолжении терапии устраняется полностью. В данном примере описанная психодрамотерапевтическая процедура вместе с обратной связью потребовала одного занятия продолжительностью примерно два с четвертью часа.

В соответствующих случаях следует предостеречь как психодрамотерапевта, так и группу от стремления повлиять на установку протагониста, его решения или его поведение своими советами и навязыванием личных ценностных представлений. Рано или поздно подобное влияние он станет воспринимать как проявление собственной слабости или как насилие над собой со стороны других. Как правило, оно вызывает неуважение к себе, а также агрессию, направленную против советчиков.

Если в результате однократного интенсивного психодраматического занятия или в процессе долговременной психодрамотерапии клиента у него произошло расширенное осмысление сущности конфликта, появилось новое отношение к собственной персоне и усилился акциональный голод, то психодрамотерапия на этом еще не заканчивается. Хотя для клиента и достигнуто этим нечто важное, однако в его взаимодействии с миром еще не введен в действие circulus beдtus. Теперь важно раскрыть и креативно осмыслить только что возникшие перспективы. Благодаря изменению установки клиента его прежние отношения с миром уже не просто оказывают на него только давление, а требуют от него креативности, необходимой для их преобразования и трансформации.

Поэтому для протагониста из предыдущего примера инсценируются вымышленные сцены в больнице с медсестрами и коллегами, а также в собственном доме с женой, друзьями и детьми. Такие ситуации дают ему возможность – как результат его предыдущих психодраматических переживаний – реагировать по-новому. Благодаря чувствам, пережитым им в ролях реальных партнеров, а также благодаря ролевой обратной связи партнеров из группы он приходит к пониманию креативного потенциала своего нового поведения.

Также и в связи с психодраматической репетицией будущего следует предостеречь от желания повлиять на протагониста интерпретациями, общепринятыми ценностными суждениями и т. п., способными поставить под сомнение успех терапии. Невозможно себе представить, сколь тяжело, особенно интеллектуалам, отказаться в ходе постпсиходраматической обратной связи от шаблонных мнений или идей, в которых они зачастую бессознательно-авторитарным образом стараются убедить протагониста, вместо того чтобы просто высказать ему свои пережитые во время психодрамы мысли и чувства и предоставить ему «и после игры» достаточно простора и свободы для независимой переработки своих переживаний и самостоятельного решения. Усиленные из-за давления группы ценностные суждения и идеи блокируют спонтанность и креативность протагониста. И наоборот, истинная обратная связь способствует раскрытию его личности.