Текст книги "Психодрама. Теория и практика. Классическая психодрама Я. Л. Морено"

В результате ежегодных социометрических исследований групп детей и подростков всех возрастных ступеней были получены социограммы, соответствующие по своей основной структуре тем или иным возрастным ступеням членов групп. Создается впечатление, что более развитые или более дифференцированные формы групповой организации проистекают из более простых. Рука об руку с этим социальным созреванием происходит развитие индивидуального теле, развитие способности к реалистичной социокреативной интеракции.

Основываясь на этих исследованиях, Морено выдвинул предположение об аналогичном биогенетическому социогенетическом принципе, который он также называет «социогенетическим законом» (25). В поддержку своей гипотезы, «что организация группы в ее онтогенетическом развитии во многом аналогична модификациям форм, которые претерпело общество людей в процессе своего развития» (91), он приводит следующие соображения:

В процессе ежегодных исследований было обнаружено, что спонтанные организации детей и подростков развиваются из более простых структур в более сложные. Под «простыми» мы подразумеваем «социометрическую простоту» структуры, т. е. большое число отвергнутых отношений, большое число изолированных индивидов, дефицит более сложных структур, таких, как треугольники, четырехугольники, цепи и т. д. Мы относим «социометрическую простоту» к спонтанным и не застывшим институциональным группам. Вполне возможно, что сложные, например структурные, формы мы обнаружим в примитивных культурных обществах, равно как и среди общественных животных. Однако вопрос состоит в том, какие структуры могли бы спонтанно образовать эти застывшие общества, будь они подвергнуты социометрическому исследованию.

Исследования разных групп показывают, что на следующей стадии развития всегда можно обнаружить остатки низших организаций, а зачатки более высокой организации – на предшествующей ей низшей стадии.

Удалось выявить соответствия в организации спонтанных групп детей-дошкольников и детей с задержками умственного развития, сходства в тенденциях социальной организации детей и примитивных групп, аналогичные структуры у общественных животных.

Сущность социальной организации состоит в произрастании общества из интеракций его членов. Это определение можно перевернуть, и оно не утратит своей верности: сущность социальных организаций состоит в произрастании интеракций из почвы общества. Какой из способов рассмотрения будет уместен, целиком зависит от позиции наблюдателя (91).

Поскольку психодрама имеет дело с человеческими интеракциями, важно рассмотреть их также в рамках социогенеза и его закономерностей. Знание различных социометрических стадий развития социальной организации имеет большое значение для оценки степени социальной ретардации или регрессии человека или группы, которые могут восходить к самой ранней стадии социометрического развития – стадии горизонтальной дифференциации.

IV. Типы межчеловеческих отношений: вчувствование, перенос и теле

В предыдущем разделе мы познакомились с основополагающими и имеющими решающее значение для всех форм социализации силами – притяжением и отталкиванием. Теперь встает вопрос, за счет чего и в какой форме они вводятся «в действие». Морено описывает три типа отношений, приводящих в движение «социоэмоциональные силы» притяжения и отталкивания, – вчувствование, перенос и теле. Для антропологии и психологии различение этих модусов отношений имеет важное значение с точки зрения теории, для социатрии и психотерапии, в частности для психодрамы, кроме того, еще и с точки зрения практики. Модус отношений вчувствования, с одной стороны, является условием осуществления психодрамы, с другой стороны, психодраматическое действие стимулирует и развивает способность к вчувствованию. На важных с терапевтических позиций этапах психодрамы и социодрамы проводится работа и с другим модусом отношений – переносом. Происходит «демаскировка» межчеловеческих данностей, осложненных или искаженных переносом. Благодаря этому открывается возможность построения здоровых, реалистичных отношений, так называемых телеотношений.

Разнообразие типов отношений обусловлено неоднородностью когнитивной способности человека. Он задействует ее всякий раз, когда «выходит из себя», чтобы вступить в отношения с другим индивидом, с «Ты», с миром и действовать в «сфере среди индивидов» (91). В этой важной сфере на соматическом, психическом, социальном и трансцендентном уровне (см. теорию ролей) во всеобъемлющих гештальтных связях развертывается человеческая жизнь. Органическое состояние человека со всей очевидностью свидетельствует, что по своему предназначению человек – это homo interagens. Достаточно будет упомянуть о разделении его на двух индивидов по половым признакам – на мужчину и женщину – или о функциональной взаимосвязи между центром речи, гортанью и языком одного человека и ушами, слуховыми нервами и акустическими мозговыми центрами другого. Благодаря этим органическим предпосылкам становится возможной интеракция. Приведет ли она к продуктивным, частично удовлетворительным или же к негативным результатам, во многом зависит от модуса соответствующих отношений, т. е. от вчувствования, переноса или теле.

Вчувствование

Еще до Морено вчувствование, или эмпатия, было определено Липпсом как «проникновение в личный эмоциональный мир индивида или в эстетическую структуру объекта» (70). Под таким «проникновением» не подразумевается непосредственно активный процесс. Предпосылкой вчувствования скорее является «умение-отказаться-от-самого-себя» в смысле непредубежденного отношения к исходящей от другого индивида информации. Чем полнее восприятие, тем сильнее вчувствование, по крайней мере с точки зрения направленности. Тем не менее вчувствование – это еще и активное «проникновение человека в личный эмоциональный мир другого», если он представляет себя на месте других людей или в соответствующих условиях их жизни, т. е. на эмоциональном уровне принимает на себя роль другого. Американский социальный психолог Мид описывает этот процесс в контексте развития речи как «принятие роли другого» (74), подразумевая под этим не конкретное принятие роли, а эмоциональное, в воображении.

Опыт психодраматической работы дает основания говорить о вчувствовании как о принятии роли в воображении, как о воображаемом, неполном обмене ролями (я принимаю роль своего визави на эмоциональном уровне). Таким образом, вчувствование дает парциальное знание и приносит дивиденды, которые в большем объеме дает полный обмен ролями (действуя, я принимаю роль своего визави, визави принимает мою роль). Все это означает целостное понимание реальности другого человека и его ситуации, а значит, и расширение сознания вчувствующегося. Он уже не стоит особняком среди малознакомых людей, а чувствует себя окруженным личностями, о сущности которых позволяет ему судить его эмпатия. Благодаря вчувствованию он получает возможность быстро ориентироваться в различных ситуациях и адекватно вести себя в окружении посторонних людей.

Вчувствованием нередко обладают и так называемые духовно обедненные психопаты, овеществляющие свое окружение и бесцеремонно использующие его в эгоистических целях. Это случается тем чаще, чем больше первый, или когнитивный, компонент вчувствования преобладает над вторым, представляющим собой «принятие роли другого» в воображении, на эмоциональном уровне, и выражающимся в практике психодрамы в виде конкретного изображения другого индивида. При этом другой индивид в значительной степени переживается как «я сам». В психодраме когнитивный и акциональный компоненты вчувствования находятся в уравновешенном состоянии по отношению друг к другу, так как без достаточно полного восприятия нельзя правильно изобразить, а без соответствующего изображения принятой роли нельзя как следует вчувствоваться. Само собой разумеется, частое изображение участником психодрамы других людей повышает его способность к эмпатии.

Чтобы избежать недоразумений, следует отметить, что достигаемое подобным образом на основе психодраматического опыта понимание чужого «Я» не укладывается в формулировку, соответствующую представлениям Гуссерля и Дильтея, согласно которым «другой человек осмысляется вначале как воспринимаемый объект, а затем благодаря вчувствованию превращается в “Ты”» (25). Вчувствующийся участник психодрамы хотя и осмысляет вначале другого человека в качестве воспринимаемого объекта, однако затем другой человек не становится «Ты», а переживается при обмене ролями или при конкретном принятии своей роли как «я сам» или по меньшей мере с позиции собственного «Я». Спонтанное проигрывание в психодраме незнакомой роли другого человека зачастую настолько точно соответствует его реальным жизненным обстоятельствам, настроениям и реакциям, что порой невозможно себе представить, каким образом исполнителю роли другого в психодраме, объективно не знающему условия жизни своего визави, удается все это осуществить. Обратная связь каждого из участников психодрамы, т. е. отчет после игры о своих переживаниях во время изображения другого человека, всегда показывает, что роль другого переживается исполнителем этой роли как «я сам» тем сильнее, чем более интенсивным было вчувствование в ходе игры, и что, с другой стороны, благодаря этому пребыванию в чужом «Я» его вчувствование становится еще более сильным.

И все-таки вчувствование – это направленная на другого человека, но всего лишь односторонняя форма отношений. Хотя Морено и характеризует ее как позитивную, однако акцентирует внимание на том, что она «не способна дать удовлетворительного объяснения процессам внутри социальной конфигурации или двусторонним переживаниям в психодраматической ситуации» (91). Независимо от социометрически-психодраматического подхода Морено, Бинсвангер также определяет вчувствование как «психологически детерминированный акт односторонне конституируемой интенциональности» (9).

Перенос

Перенос представляет собой модус межчеловеческих отношений, который не является полностью ориентированным на реальность. Если в результате переноса один человек вступает в отношения с другим, то другой человек выступает не как личность, которой он является, а главным образом как объект бессознательных представлений, обусловленных желаниями или воспоминаниями первого. Допустим, к примеру, что некий мужчина женится на женщине, бессознательно возлагая на нее определенные ожидания того, что в браке она будет вести себя по отношению к нему словно его любимая мать, или же другой человек в процессе психоанализа переносит на аналитика свою ненависть к отцу. Фрейд комментирует этот феномен следующими словами: «Поэтому совершенно нормально и естественно, что всегда готовое к экспансии и с нетерпением поджидающее своего часа либидо не совсем удовлетворенного человека обращается также и на врача. Согласно нашему предположению, эта экспансия будет придерживаться шаблонов, опираться на одно из клише, которые были созданы больным ранее. Оно соответствует реальному отношению к врачу (под которыми Фрейд понимал отношения переноса.– Г. Л.), если решающим для этого включения будет (по удачному выражению Юнга) имаго отца. Однако перенос не привязан только к этому прототипу, он может произойти также через имаго матери, брата и т. д. Особенности переноса на врача, выводящие перенос за рамки того, что можно объяснить на уровне здравого смысла, становятся понятными, если учесть, что этот перенос создается не только осознанными представлениями – ожиданиями, но и скрытыми, или бессознательными» (35).

Перенос возникает в результате того, что человек бессознательно фиксируется на лицах, которые когда-то, чаще всего в раннем детстве, его окружали. Если эта бессознательная фиксация не устраняется, то он редко реагирует на нового партнера адекватным реальности образом. Он реагирует так, словно имеет перед собой человека, с которым был связан прежде. Большая часть всех нарушений межчеловеческих отношений объясняется этим механизмом. Перенос не устанавливает истинной связи одного человека с другим, «Я» с «Ты». Визави служит в той или иной мере нейтральным объектом, на котором без вчувствования в другого человека – или без «встречи» с другим человеком – отреагируются собственные фантазии. Как отношения переносы недолговечны, поскольку в действительности визави не соответствует ни перенесенным ожиданиям, ни перенесенным страхам (исключение составляют отношения переноса – контрпереноса, которые, несмотря на свою деструктивность, могут быть стойкими, подкрепляя собой комплементарные неврозы. Под влиянием невротических потребностей партнеры по отношению становятся привязанными друг к другу). Перенесенные на здорового человека ожидания, как правило, приносят разочарования, причем сам партнер никаких усилий к этому не прилагает. Просто он не такой, как ожидалось. И наоборот, проявления необоснованных страхов и подозрительности даже у очень терпеливого человека вызывают в конечном итоге активное противодействие. Было бы неверно смешивать понятия противодействия и контрпереноса, ведь в случае противодействия речь идет о поведении, адекватном тому, что его спровоцировало, и оно может осуществляться без всякого контрпереноса.

Даже самому добродушному супругу в конце концов начнет действовать на нервы и вызовет у него соответствующую реакцию, если его жена, без всяких на то оснований, ведет себя с ним так же амбивалентно и строптиво, как, например, со своим жестким отцом. Противодействием – чтобы разграничить это понятие и контрперенос – я называю специфическую реакцию на перенос. В таких случаях при манифестации симптомов, например при невротическом, т. е. неадекватном ситуации, страхе пациента перед своим шефом, приступают к психодраматической терапии. Разыгрываются эпизоды, которые не раз случались в трудовой жизни больного. Если в процессе изображения такого эпизода со своим шефом у пациента возникает обычное для него состояние страха, этот эпизод может быть прерван, тогда как сам пациент, продолжая испытывать чувство страха, ходит по сцене, размышляет об этом чувстве и (например, с помощью предложенной ведущим психодрамы психодраматической техники дубля в форме «переходящего дублирования») ассоциативно вспоминает эпизоды из своего прошлого, которые когда-то вызвали у него точно такое же чувство страха. Они тут же подхватываются и также разыгрываются сценически. Допустим, к примеру, второй эпизод происходит в школе. Если страх перед учителем оказывается почти таким же беспричинным, что и страх перед начальником, то, продолжая раскручивать его тем же способом дальше, пациент возвращается в прошлое, пока наконец не появляется возможность заняться в психодраме отношениями, послужившими причиной страха, например отношениями с отцом. Перенесенный в детскую психотравмирующую ситуацию, пациент вновь аффективно переживает прежние страхи; благодаря же особым возможностям психодрамы он переживает не только те страхи, которые были связаны с отцом, но и весь комплекс собственных чувств внутри тогдашней семейной констелляции. Мать, братья и сестры также изображаются в психодраматических сценках.

Особенностью психодраматической работы с переносом является четкое распределение различных переносов среди разных лиц, которые осознанно выбираются пациентом в качестве носителей переноса среди членов группы. Это позволяет избежать наслоения переносов на одно и то же лицо, как это происходит в индивидуальном анализе, где в качестве законного носителя переноса предлагается только психоаналитик. Реконстелляция в психодраматической игре всего комплекса отношений и соответствующей ситуации также позволяет избежать смешения ситуаций из прошлого с реальными ситуациями в группе, которое имеет место в аналитической групповой психотерапии.

Благодаря четкой реконстелляции психотравмирующей ситуации и ее воспроизведению она, как и прежде, переживается аффективно, но теперь уже повзрослевшим на несколько лет или десятилетий и более зрелым человеком, который смотрит на нее другими глазами и оценивает иначе. Об этом повторном переживании Морено пишет: «Каждый истинный Второй Раз освобождает от Первого» (83). Если после воспроизведения в психодраме психотравмирующего события и связанного с ним страха пациент сумел интегрировать их не только в сознании, но и эмоционально в качестве биографического факта, находящегося целиком в прошлом, то бессознательная фиксация устраняется, а сам человек становится открытым для реалистических межчеловеческих отношений.

Обусловленные переносом иллюзии и разочарования, а также специфические для переноса реакции затрудняют и уменьшают как индивидуальную, так и социальную креативность. Тем не менее перенос – это часто встречающийся психодинамический феномен. Явления переноса связаны с ирреальным и оставляют в стороне реальные межчеловеческие отношения. Морено считает перенос негативным и патологическим аспектом здоровой способности к межчеловеческим отношениям, с которой – в ее односторонней, «зачаточной», т. е. оставленной без ответа, форме – мы познакомились на примере вчувствования и которую – в ее окончательно развитой, двусторонней форме – мы рассмотрим в дальнейшем на примере телепроцесса.

Теле

Для феноменов межчеловеческой сплоченности, т. е. социализации в понимании Морено, креативной кооперации, «жития с другими в любви», но также и для соотнесенного с реальностью взаимного противодействия нужно допустить существование всеобъемлющего модуса отношений, который расширяет односторонне конституируемую интенциональность вчувствования до двусторонней интенциональности «проникновения в глубь» переживаний другого человека. Соответствующее двустороннее, соотнесенное с реальностью восприятие и вытекающее из него отношение двух (или нескольких) человек Морено называет телепроцессом, или телеотношением. Теле – это мгновенное взаимное понимание личности другого человека и своего актуального положения, или жизненной ситуации. Теле – это не одностороннее вчувствование, теле – это столкновение. Морено, имея в виду двустороннюю интенциональность, называет его также «двоечувствием» (или при многосторонней интенциональности – «много-чувствием»). Теле – это двусторонний, полностью развернутый, здоровый модус межчеловеческих отношений.

Часть теле– в таких словах, как «телепатия», «телеграмма», «телефон» и т. д., означает расстояние, которое преодолевается в результате действия, обозначенного последующими слогами. Кроме того, поскольку следует предположить, что здоровый двусторонний модус отношений основывается на множестве преодолевающих пространство между индивидами двусторонних когнитивных и коммуникативных способностей, ориентированных на визави как на цель, «телос», Морено употребляет слово «теле» как символ суммы этих способностей и как сокращенное обозначение телепроцесса (91).

Отличительным признаком теле является реалистичная оценка индивидами друг друга и обусловленные ею реалистичные межчеловеческие отношения, которые, в отличие от переноса, не дают повода ни к ложным ожиданиям, ни к необоснованным страхам. Если присущие отношениям теле понимание или осознание двумя людьми друг друга вызывают взаимное притяжение, то основывающиеся на этом притяжении интеракции партнеров характеризуются креативностью. То, что когнитивный компонент телепроцесса уже на биологическом уровне предшествует креативному, доказывает такое библейское выражение, как «познать женщину»66
  Библия, первая книга Моисеева, 4: 1,25. – Прим. ред.


[Закрыть] (7).

Теле, однако, не есть одно лишь взаимное понимание, это еще и взаимное проникновение, аналогичное второму компоненту нашей дефиниции вчувствования, т. е. обоюдное принятие в воображении роли другого человека, благодаря которому становится возможной гибкая креативная интеракция. В своем «Приглашении к встрече» (1914) Морено пишет:

 
Прогулка вдвоем: глаза в глаза,
уста в уста,
и если ты рядом, хочется мне
вырвать глаза твои из впадин
и вставить их вместо моих,
а ты вырвешь мои
и вставишь их вместо своих,
тогда буду я глядеть на тебя твоими,
а ты взглянешь на меня моими
глазами (78).
 

То, что в основе истинного общения лежит феномен взаимного принятия роли в смысле обоюдного проникновения в сущность другого, выражается, например, уже в свадебном ритуале Ригведы77
  Собрание преимущественно религиозных гимнов, первый известный памятник индийской литературы. Оформился к Х веку до н. э. – Прим. ред.


[Закрыть], где говорится:

 
То, что есть ты, это я,
а то, что есть я, это ты (132).
 

Этот древний модус отношений служит моделью и лежит в основе психодраматической техники обмена ролями.

Морено начал с того, что заставлял погрязших в конфликтах и уже не способных между собой общаться людей обмениваться in situ, т. е. на месте конфликта – дома или на работе, – своими ролями и проигрывать различные ситуации. Такой обмен ролями использовался в качестве замены или, так сказать, в качестве субституциональной терапии утраченной способности к общению или телеспособности. Подобно тому, как благодаря соответствующей активности пациента с атрофированными в результате долгой болезни мышцами ног и не способного вначале пройтись даже по комнате у него постепенно восстанавливаются его потерявшие жизнеспособность мышцы, так и лицам с нарушенными отношениями постепенно – сначала в психодраме, где это сделать проще всего, – удается обменяться своими ролями с партнером. Часто действуя и переживая в роли своего визави, они снова налаживают и восстанавливают свое «исчезнувшее» умение вчувствоваться, способность к теле, т. е. способность к общению. Поскольку на практике редко бывает так, чтобы психодраматической терапии были доступны оба партнера (а при тяжелых расстройствах это, кроме того, еще и не всегда показано), отсутствующий партнер заменяется одним из членов группы или ассистентом. Использование особых психодраматических техник позволяет партнеру из группы вести себя во время конкретного разыгрывания реальных сцен подобно настоящему партнеру, так что обмен ролями между пациентом и исполнителем роли соответствующей персоны оказывает на регенерацию теле-способности примерно такое же благотворное действие (а вначале даже более благотворное), что и психодраматический обмен ролями с реальным партнером.

Общение означает в целом трансценденцию «Я» в одновременное бытие «Я» и «Ты», из которого проистекают признание другого человека в его действительной ситуации и соответствующие отношения с ним. Они могут быть как «житием в любви», так и адекватным реальности соперничеством, когда сражаются в интересах дела. Это соперничество в смысле общения с врагом, общение в борьбе также является содержанием немецкого слова Begegnung, При типе противоборства, соответствующем теле, агрессия релевантна действительности. Как и любовное общение, она не сопровождается ни утратой реальности, ни психическим выхолащиванием. Этим данные формы общения отличаются от переноса и контрпереноса. Далее, теле включает в себя адекватное реальности понимание несовместимостей, т. е. не согласующихся между собой черт личности или особенностей характера двух людей, приводящее к тому, что в социометрическом тесте по критерию несовместимости данные индивиды друг другом взаимно отвергаются. Такие их взаимоотношения – это одно из проявлений негативных телеотношений.

Слово «негативный» в этом контексте не следует понимать превратно. Негативные телеотношения также релевантны действительности и поэтому могут оказывать более благотворное действие, чем позитивные отношения переноса – контрпереноса, при которых два человека взаимно выбирают друг друга в социометрическом тесте, но не понимают партнера и далеки от него.

Благодаря социометрии телеспособность человека становится объектом изучения с точки зрения как теории, так и практики. Еще до Морено данная способность уже рассматривалась Гегелем, а с 40-х годов обсуждалась и Людвигом Бинсвангером, однако в гуманитарных науках ее значение и для теории, и для практики недооценивалось. Гегель называет эту важную способность прочувствованием. В «Теологических произведениях юности» он говорит: «Вся природа мгновенно прочувствовала другую и ощутила ее гармонию или дисгармонию» (45). Отталкиваясь от гегелевского понятия прочувствования, Людвиг Бинсвангер вплотную приближается к содержательной дефиниции теле как исполненного любви общения. Спустя три десятилетия после опубликования мореновского «Приглашения к встрече» он пишет: «Вчувствование – это психологически детерминированный акт односторонне конституируемой интенциональности, прочувствование – проявление взаимного бытия или взаимной “жизни” в смысле совместного бытия, бытия любви, одним словом, встречи» (9).