Текст книги "Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут"

32
Неприятие

Возвращение кота. Или мужа

В ночь, когда Филипп должен был вернуться из Стэнфорда, Джона беспокойно слонялся по дому, словно чувствовал: что-то должно случиться. Если по дому не топали шоколадные лапки, значит, он сидел на окне гостиной и напряженно всматривался в темноту. Может, когда-нибудь ученые выяснят, откуда животные знают, что их хозяева вот-вот вернутся. Связано ли это с силой любви или способностью улавливать колебания энергии – или же с сочетанием того и другого?

Наконец Джона начал взволнованно мяукать. Я встала рядом с ним. Мы вместе смотрели на подъезжающее к дому такси. Оно еще не успело остановиться, а кот уже стоял у двери и пытался зацепить лапами ручку.

Лидия подхватила его на руки, и мы вместе вышли в сад, чтобы встретить Филиппа. Джону переполняло счастье. Громко мурча, он зарылся мордой в ладонь хозяина и принялся тереться об нее одновременно носом, подбородком и ушами.

Я была уверена, что теперь, когда наш альфа-самец вернулся, все будет хорошо. Звезда Филиппа снова сияла на кошачьем небосклоне, и Джона мог спокойно вернуться к роли второго по важности мужчины. Тем не менее на ночь мы на всякий случай снова заперли его в прачечной.

На следующее утро порядок вещей вернулся в привычное, столь любимое нашим котом русло. Когда Филипп встал, чтобы приготовить чай с бутербродами, Джона проскользнул в нашу комнату с удочкой и устроился на хозяйской подушке, ожидая, когда с ним начнут играть.

Правда, кот не учел, что сегодня суббота и Филиппу не нужно было спешить на работу. Более того, он все еще приходил в себя после перелета и не слишком обрадовался, что кое-кто вытеснил его с законной половины кровати в кресло. Поэтому Филипп аккуратно сдвинул Джону и улегся рядом со мной.

Кот строптиво фыркнул, как делал всякий раз, когда с ним, по его мнению, поступали несправедливо, и спрыгнул на пол.

– Не волнуйся за него, – улыбнулась я. – Он скоро привыкнет, что ты опять дома.

Смерив Филиппа холодным взглядом, кот задрал хвост и начал грозно пятиться к батарее. Я слишком хорошо знала, что последует за этим отступлением.

– Нет! – закричала я. – Останови его! Он собирается…

Поздно. Глядя хозяину прямо в глаза, кот облегчился на шторы.

Филипп всегда был одним из самых спокойных людей, которых я когда-либо знала. И полюбила я его в том числе за почти безграничное терпение. Я знала, что муж никогда не выходит из себя…

– Ну хватит! – рявкнул Филипп, вскакивая с кровати и выгоняя Джону из комнаты. – От кота придется избавиться!

Выбегая в коридор, я заметила, как хвост Джоны исчезает в шкафу в прачечной – кот решил, что безопаснее будет переждать бурю в вольере.

– Избавиться? Что значит избавиться? – спросила я дрожащим голосом.

Тяжело вздохнув, Филипп провел рукой по голове.

– Еще десять лет мы не выдержим, – ответил он, отвернувшись. В голосе мужа слышались непривычные ледяные нотки. – Придется найти ему новый дом.

Температура в комнате словно понизилась на несколько градусов.

– А если не найдем? – обескураженно пробормотала я.

– Значит, отправим на ферму.

На ферму? Что-то похожее я уже слышала в детстве. Именно туда, если верить взрослым, отправлялись внезапно исчезнувшие животные. Мне потребовалось много лет, чтобы понять: не было никаких ферм с зелеными лугами, тучными коровами и гордыми гусями.

– Только посмотри, что он творит, – не унимался Филипп. – Новый ковер на лестнице можно выбрасывать, шторы мы относим в химчистку по десять раз в неделю. А в комнате у Лидии запах просто невыносимый! Ему придется уйти.

Я почувствовала, как по венам пробежал странный холодок. Впервые за двадцать лет я смотрела на Филиппа другими глазами. Разве мог мужчина, открывший сердце двум моим детям и воспитавший их, словно своих собственных, разве мог такой замечательный муж и отец быть настолько жестоким?

Да, Джона не идеален, но и мы тоже. Несмотря на все промахи и отвратительное поведение, он – часть нашей семьи.

Когда Филипп ушел, я схватилась за телефон и набрала номер Вивьен. Мы уже все перепробовали, но Джона продолжал хулиганить. Пианино пришлось упаковать до лучших времен, а мой брак балансировал на краю Гранд-каньона. Когда Вивьен взяла трубку, меня вдруг осенило.

– Существуют подгузники для котов? – спросила я.

Ошеломленное молчание было мне ответом. Потом Вивьен призналась, что никогда о таких не слышала. Она не удивилась, услышав об ультиматуме Филиппа.

– Вы сделали все, что могли, – вздохнула она. – Понимаю, как это тяжело. Подобное поведение – одна из причин, по которой чаще всего усыпляют котов.

С тяжелым сердцем я посмотрела на Джону, беззаботно валявшегося в солнечном круге на полу в гостиной. У него был такой вид, будто он знал, что его окрас превосходно сочетается с зеленым и коричневым узором ковра. Сладко потянувшись, он посмотрел на меня и мяукнул. Я обожала нашего невероятно привязчивого, забавного, сумасшедшего кота. Мы все его обожали. Ну, почти все. Я бы никогда не смогла отнести Джону к ветеринару и усыпить.

Помимо работы по защите животных, Вивьен также занималась поиском новых семей для кошек. На ее сайте была куча фотографий брошенных и потерявшихся животных, и мало кто мог остаться равнодушным. Мы с Вивьен обсудили, в каком доме Джоне будет лучше всего. Ему точно не подходит семья с кучей шумных детей, а почтенную леди он вполне может свести с ума. Что касается фермы – настоящей фермы – то, скорее всего, у нашего кота будет физический и эмоциональный шок.

– У меня есть идея, – хихикнула Вивьен. – Я же могу выложить на сайте фотографию Филиппа! Спорим, ему мы быстро найдем новый дом.

Когда я рассказала дочерям о решении мужа, они заметно приуныли. Катарина схватила Джону и зарылась лицом в мех.

– Он не может уйти, – прошептала она. – Мы его любим.

Еще не зная, что ему грозит, Джона громко замурчал. Как бы я хотела завернуть дочерей вместе с котом в какой-нибудь волшебный материнский фартук и пообещать им, что все будет хорошо… Но, к сожалению, это было не в моих силах.

Девочки пообещали, что будут еще тщательнее следить за лотком Джоны, держать его подальше от любимых углов и хвататься за чистящее средство при малейшем намеке на запах. Когда они ушли на занятия, я поняла, что мне необходимо прогуляться. Голые деревья царапали ветвями зимнее небо. Над домами нависли обрывки серых облаков. Не думая о том, куда я направляюсь, я села в трамвай и поехала в зоомагазин.

Теперь мне казалось, что я совершила чудовищную ошибку, позволив себе взять Джону именно в тот момент, когда была так слаба и ранима. Мы понятия не имели, на что себя обрекаем. Если мы действительно хотели завести новую кошку, то должны были держаться подальше от зоомагазинов. Нужно было хорошенько все обдумать и пойти в приют для животных. Там мы без труда подобрали бы какую-нибудь кошечку смешанной породы, которая была бы счастлива обрести дом. Вместо этого мы, как последние идиоты, поддались очарованию нашего безобразника…

Через витрину зоомагазина я видела новую партию котят. Все они были похожи на Джону: голубоглазые, холеные – настоящий цирк всех оттенков капучино. Один из котят прыгал по клетке, другой подобрался и водил попой из стороны в сторону, готовясь напасть на брата или сестру. Перед ними уже собралась толпа восторженных почитателей.

Рядом со мной остановилась молодая пара: их внимание тоже привлекли котята.

– Давай спросим, нельзя ли забрать вот этого? – сказала девушка, кивая на котенка, который только что отцепился от верхней части клетки, чтобы приземлиться на безмятежно спящего сородича.

Заметив в ее глазах столь знакомое бездумное восхищение, я повернулась к молодым людям, которые, судя по всему, были настолько влюблены, что считали, будто для полного счастья им не хватает только котенка.

– Не делайте этого, – сказала я. – Возьмите щенка или заведите ребенка. Все будет проще, чем управиться с этим котом.

Ответом мне стали удивленные взгляды. Наверное, они подумали, что я слегка не в себе. Закутав голову в пашмину, я поспешила к ветеринару. У него на полке остался всего один баллон кошачьего нейтрализатора. Не у нас одних кот метил территорию.

Я знала, что, когда вернусь домой, Джона будет ждать меня на окне. Потом бросится к двери, чтобы с мяуканьем обвиться вокруг ног. Я же сразу начну принюхиваться в поисках следов новых преступлений. И первым делом брошусь осматривать лестницу и подоконники.

Едва открыв ворота, я заметила кошачий силуэт в свете дальних огней. Изящный профиль, горделивая осанка, великолепный длинный хвост – как такое красивое существо могло приносить столько проблем? Завидев меня, Джона широко распахнул глаза и открыл пасть – наверное, чтобы укоризненно мяукнуть. Я не могла сейчас с ним встречаться. Лучше потом. Оставив баллон с нейтрализатором на веранде, я побежала прятаться в любимое кафе.

В тот вечер в воздухе явственно чувствовалось приближение грозы. Лидия ходила по дому в странной шапочке, напоминавшей лыжную; помнится, несколько лет назад я связала ее из остатков пряжи… Надо бы тактично намекнуть дочери, что головной убор с полями будет смотреться на ней лучше.

Когда Филипп вернулся с работы, мы старались не касаться опасной темы. Мы с девочками в самых лестных выражениях рассказали о том, как Джона себя вел сегодня. И что он нигде не набезобразничал. В целом, Джона и правда вел себя довольно прилично. Съел муху, а потом проспал несколько часов, никого не преследуя и не терроризируя. Вспомнив разговор с Вивьен, я поспешила объяснить утреннюю неприятность тем, что кот по-своему переживает возвращение любимого хозяина. И такое больше не повторится.

После ужина мы вчетвером устроились в гостиной, оставив Джону за дверью на случай, если он опять начнет шкодить. Диктор зачитывал новости, а я из последних сил старалась не обращать внимания на бордовую шапку Лидии и настойчивое мяуканье из соседней комнаты. Затем в щели под дверью показались лапы. Просительное мяуканье сменилось глухими ударами. Мы с девочками переглянулись. На лице Филиппа застыло угрюмое выражение. Лидия встала и открыла дверь. Джона только этого и ждал. Он вбежал, размахивая зажатой в зубах бордовой перчаткой, но возле хозяина остановился, наклонил голову и почтительно опустил подношение у его ног.

– Видишь? – воскликнула Лидия. – Он просит прощения.

Джона запрыгнул Филиппу на колени и лизнул ему руку. Муж посмотрел на него тяжелым взглядом. На секунду мне показалось, что сейчас он прогонит кота. Филипп колебался, будто это была их с Джоной первая встреча, потом поднял руку и погладил его по спине. Джона мяукнул и свернулся клубком. Хозяин сменил гнев на милость. И даже улыбнулся. Может, у нас еще есть шанс!

На следующее утро носовой радар привел меня прямиком в комнату Лидии. С алтаря на пол медленно стекала дурно пахнущая лужица.

Нет, так дальше нельзя.

33
Очищение

Когда лекарства – меньшее из зол

Судя по голосу Вивьен, она нам искренне сочувствовала.

– Если бы это был мой кот, я бы начала давать ему антидепрессанты.

– Но… – Я почти слышала мамин голос, сотрясающий погребальную урну: «Антидепрессанты! Коту!»

– Послушай, мне правда жаль. Я знаю, мы это уже обсуждали, и ты против, но перевоспитать Джону не получится. Его уже замкнуло.

Я почувствовала себя полной неудачницей. Если животные – зеркала своих хозяев, то что же мы за люди?

– Это не твоя вина, – продолжала Вивьен. – С восточными котами всегда непросто.

Я судорожно вздохнула. Выбора у нас не было.

– Ему придется сидеть на них всю оставшуюся жизнь? – мрачно спросила я.

– Необязательно. Возможно, через пару месяцев антидепрессанты поставят ему мозги на место, и он снова будет вести себя нормально.

Месяцев?!

Когда я разговаривала с ветеринаром, она тоже сказала, что нет нужды винить в случившемся себя. Она призналась, что у нее живут две кошки восточной породы, и ей регулярно приходится прибегать к помощи антидепрессантов.

Вернувшись домой, я виновато закопала половину желтой пилюли в любимом тунце нашего кота. Несколько часов спустя тунца уже не было. И только половина пилюли сиротливо лежала на дне миски.

Следующую таблетку я размолола в порошок и засыпала в свежую порцию, к которой Джона вообще отказался притрагиваться. Отчаявшись, я развела антидепрессант молоком, залила в спринцовку и попыталась влить коту прямо в глотку. Он дернулся, и в результате вся жидкость вылилась на меня.

Вивьен примчалась на срочный вызов и научила меня держать Джону, открывать ему рот и запихивать таблетку так глубоко, чтобы у него не было возможности выплюнуть. В исполнении

Вивьен это выглядело легко, но когда я на следующий день попыталась повторить ее действия, Джона принялся извиваться, как тюлень. Потом он притворился, что съел таблетку, а сам тайком выплюнул ее на подушку. После нескольких гладиаторских боев я наконец одержала победу, и кот съел пилюлю. Но глядя, как он медленно уходит, повесив хвост, я не чувствовала особой радости.

После этого Джона стал вести себя тише и дружелюбнее. И почти сразу прекратил метить территорию. Я начала доверять ему настолько, что даже пускала днем в комнаты, которые прежде были от него закрыты (хотя чехол с пианино на всякий случай не снимала). Большую часть времени Джона проводил в гостиной – грелся на солнце и дремал на коврике. Конечно, он по-прежнему встречал нас у двери и пугался резких звуков, но в целом стал гораздо спокойнее. А мы счастливее. Джона явно был доволен собой.

Если честно, я думала, что главным противником медикаментозного решения станет Лидия. Я ждала, что дочь будет уговаривать меня найти другого медиума или кошачьего шамана. Но в последнее время Лидия работала в психиатрическом отделении. И знала, что лекарства могут на самом деле спасти людям жизнь.

В надежде, что наша семейная лодка наконец пристала к чистому берегу, я затеяла генеральную уборку. При помощи волшебного обоняния Катарины мы отыскивали даже мельчайшие пятнышки на плинтусах и ступеньках.

Мы были готовы к новой жизни.

34
Святость

Если ваша дочь хочет преклонить колени перед алтарем, не мешайте ей

В октябре Лидия должна была сдавать годовые экзамены в университете. Я думала, что летом она продолжит работать с инвалидами, а в марте перейдет на последний курс. И не имела ничего против такого развития событий. Когда я поделилась с дочерью своими соображениями, она лишь неопределенно пожала плечами в ответ.

Как-то вечером Филипп, Катарина, Джона и я смотрели «Теорию Большого взрыва», а Лидия заглянула в гостиную, чтобы пожелать нам спокойной ночи. Просмотр телешоу она считала слишком пошлой формой досуга. И я уважала ее принципы. Сама Лидия использовала вечерние часы для того, чтобы общаться с высокими энергиями.

Когда дочь повернулась к лестнице, я заметила на ней все ту же бордовую шапочку.

– Тебе не обязательно носить ее все время, – сказала я.

– И правда, – ответила Лидия, медленно стягивая шапку. – Хотя по ночам уже довольно прохладно.

Голоса в телевизоре слились в невнятный гул. Стены гостиной поблекли. Рука Филиппа замерла на спине Джоны. Казалось, можно было услышать стук, с которым упали наши челюсти. Моя прекрасная женственная дочка была совершенно лысой. Без привычного обрамления волос ее лицо казалось невероятно маленьким.

В последнее время Лидия так хорошо выглядела! Мы покупали для нее специальный шампунь, я давала ей свой фен и даже слышала по утрам его бодрое жужжание.

– Твои волосы! – в конце концов прохрипела я.

В тот момент я судорожно соображала, пора ли поднимать панику или все-таки стоит подождать, пока Лидия объяснит, что все это значит.

– Круто! – чирикнула Катарина, наш бессменный примиритель. – Больно было?

Лидия покачала головой, похожей на вареное яйцо. Да, наверное, пора паниковать. Но какими бы ни были ее намерения, я понимала, что нужно себя сдерживать. Любой резкий жест с моей стороны подтолкнет дочь в том направлении, над которым она пока лишь всерьез раздумывала.

– Ух ты! – не унималась младшая, похлопывая сестру по голому черепу. – И как ты это сделала?

– Одолжила электрическую бритву.

– Тебе кто-нибудь помогал?

– Нет, все сама.

– Чью электрическую бритву? – снова подала голос я. Да, очень своевременный вопрос.

– Взяла у друга, – ответила Лидия ровным голосом, ясно давая понять, что дальнейшие расспросы неуместны.

Я представила, как ее золотые локоны сыплются на ковер в квартире этого друга.

– У многих парней есть электрическая бритва, – поддакнула Катарина.

– Ты взяла ее у Нэда? – не унималась я, почти надеясь, что они снова сошлись.

– Нет, он женится.

Я начала воображать, что дочь могла побриться налысо из-за свадьбы бывшего парня, но Лидия поспешила меня разубедить. На самом деле она была искренне рада, что он нашел другую.

В последний раз я видела дочку лысой, когда она была совсем крохой, и у нее только сошел первый темный пушок. Малышка Лидия казалась мне невероятно милой, особенно когда она сонно щурилась и прижималась своей тыковкой к моей груди. Но даже тогда я с нетерпением ждала, что ее волосы снова отрастут.

Теперь голый череп дочери сверкал в ярком электрическом свете. Она напомнила мне статую древнеегипетской царицы Нефертити. Дочка выглядела такой… уязвимой.

– Ты делаешь это для сбора средств? – спросила я, надеясь, что голос звучит, как обычно.

– Нет. Я возвращаюсь в монастырь.

Ее слова обрушились на меня, как лавина. Мы с Лидией невероятно сблизились, пока она помогала мне восстановиться после болезни и устроить сад. Хотя меня и беспокоило чрезмерное усердие дочери в духовных упражнениях, я в чем-то ее даже понимала. Но в тот миг старые страхи набросились на меня с новой силой. Я теряю Лидию. Лидия теряет себя.

Филипп казался невозмутимым. Джона смотрел на хозяйку, не моргая. Катарина внезапно заинтересовалась вчерашней газетой.

Моя бритая набожная дочь собиралась в монастырь уже в третий раз. Это могло означать только одно.

– Ты решила стать монахиней?

– Я пока не знаю, – ответила Лидия. – Хочу просто попробовать, каково это. На время.

Я уточнила, что значит «на время». На пару недель? Месяцев? На всю жизнь?

И опять «не знаю». Ненавижу эти слова.

– А ты не можешь подождать до окончания университета? – спросила я.

– Это я могу сделать в любое время, – беззаботно отозвалась Лидия.

А я-то думала, что мы счастливо миновали бунтарский период. Если кого и винить в случившемся, то только одного человека. Монаха. Почему дочь по-прежнему все от меня скрывает?

Пытаясь совладать с эмоциями, я постаралась трезво оценить ее поведение. Забота об инвалидах и вегетарианство – это разумно и всесторонне приветствуется. Но брить голову и становиться монахиней – уже за гранью нормальности. Она что, хочет стать святой поколения Y?

Когда-то я интересовалась святыми. Обычно они происходили из семей со средним достатком. Будда вообще был принцем, Франциск Ассизский и его подружка святая Клара тоже в детстве не жаловались на бедность. Но при этом отказались от богатства своих родителей ради веры.

Отец и мать святой Клары были вне себя от горя, когда дочь сообщила им о своем решении. Их скорбь запечатлена на фресках церкви Святой Клары в Ассизи. Хотя выражения лиц на фреске не слишком информативны (за исключением сердитой монахини, которая недобро поглядывает на мать Клары), название объясняет ситуацию: «Клара цепляется за алтарь, чтобы семья не могла забрать ее домой».

Чувствую, если мы попробуем встать на пути у Лидии, получится то же самое…

Глядя на дочь, я попробовала отыскать в случившемся положительные стороны. Утешение номер один: гражданская война на Шри-Ланке закончилась. То есть теперь она будет не в такой смертельной опасности. Удивительно, но в двадцать пять лет Лидию уже можно было назвать опытной путешественницей, которая умела справляться с неприятностями. Если вспомнить телефонные разговоры, проблем с сингалийским у нее тоже нет. Учитель и монахини встретят ее в аэропорту и сразу отвезут монастырь, который она хорошо знает.

Если эта упрямая девушка действительно хочет провести остаток жизни на далеком острове, отрешившись от мира, я не могу ей помешать.

Внезапно накатила чудовищная усталость. По правде говоря, у меня больше не было сил спорить. Нет смысла бороться с характером нашей дочери – да и нашего кота, если уж на то пошло. Все, что я могла сделать – жить своей жизнью. И разрешить им жить своей.

К тому же Лидия была рядом эти два года и во всем меня поддерживала. Пришла пора отступить и признать, что у нее есть право самой определять свою судьбу.

– Ну… – сказала я, чувствуя, что все затаились в ожидании взрыва. – Если хочешь стать монахиней, значит, у тебя есть на то причины. Не скажу, что я в восторге от этой идеи, но я полностью на твоей стороне.

Удивительно, но я ничуть не кривила душой.