Автор книги: Хелен Браун
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Он ведь несерьезно, да?
Джону мои покупки, естественно, заинтересовали. Когда я вывалила их на стол, он везде сунул нос, изучая непривычные запахи.
В отличие от кота, Катарина пришла в ужас.
– Пожалуйста, скажи, что ты не будешь носить шляпу с сеткой от москитов! – простонала она.
– Это будет на Шри-Ланке. Ты меня в ней не увидишь.
– Ну ма-ам! Это вообще не круто!
Следуя наставлениям продавца, я развесила москитную сетку на заднем дворе, чтобы она проветрилась. Я и забыла, что никакие антидепрессанты не могут ослабить «чемоданное» чутье нашего кота. Хотя до отъезда оставалось еще довольно времени, он понял, что я куда-то собираюсь, и теперь не отходил от меня ни на шаг. Катарина вывела его на прогулку в сад. Вскоре я заметила, что москитная сетка сползла с кустов и направляется куда-то, подобно призраку в ночи. Угадайте, кто схватил ее в зубы и потащил прочь со двора?
Девятого февраля, в ночь перед моим отъездом, Джона в который раз обесчестил шторы в комнате маркиза де Сада. Но, к счастью, пощадил собранный чемодан. Стиснув зубы, Филипп снял занавески и молча отправил их в корзину для стирки. Времени на ультиматумы не было.
Я напомнила мужу, что у кота это был первый прокол с самого Рождества.
В тот вечер я еще раз пробежалась по списку необходимых вещей: подарки, простыни, полотенца, подушка, одежда (преимущественно белая, чтобы соответствовать требованиям монастыря), белые гольфы и перчатки от комаров, москитные сетки, фонарик, туалетная бумага, салфетки с антисептиком и запас лекарств, который сделал бы честь любой аптеке.
Внезапно я вспомнила, что монастырское меню ограничивается двумя вегетарианскими карри в день. Нет, в таких условиях я не выживу! Да я в восемь вечера начну грызть деревья. К счастью, супермаркет был еще открыт. Две упаковки батончиков с орехами – и я готова!
На следующее утро я надела компрессионные чулки и серьги с лунным камнем (подарок на день рождения от Лидии). Пока Филипп тащил мой чемодан к машине, Катарина стояла на веранде с Джоной и махала его лапкой, будто он говорил мне «до свидания».
– Он не мурчит, – вдруг заметила она.
38
Остров слез
«В доме матери я дочь, но в своем доме я хозяйка»
(Редьярд Киплинг)
Когда самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы, я испытала пьянящую смесь страха и облегчения. Что бы ни ждало меня впереди – Лидия в монашеских одеяниях или нелепая смерть от болезни с каким-нибудь романтическим названием, – назад дороги не было.
Я сняла ботинки и задремала, потом поела, посмотрела кино и обратила внимание на экран, на котором отображался маршрут нашего рейса. Мы все еще летели над Австралией! Земля внизу была похожа на вымощенный камнем бассейн – коричневый с вкраплениями синего и зеленого. Она показалась мне неожиданно прекрасной.
Я случайно заметила, какими чудовищно большими выглядят мои ботинки рядом с туфлями миниатюрного малазийца, сидевшего в соседнем кресле. Наверное, со стороны я выглядела громадной неуправляемой женщиной. Тем не менее попутчик вел себя очень дружелюбно, и мы с ним быстро поладили.
К концу полета новообретенный друг вручил мне свою визитку (возможно, хотел выразить благодарность, что я не задавила его во сне). Мы вместе вынырнули из самолета, чтобы окунуться во влажную жару Куала-Лумпура, где мне предстояло провести следующие сутки. Украшенные цветными огнями небоскребы напоминали о том, что здесь вовсю празднуют китайский Новый год. Люди снова и снова обеспокоенно спрашивали, где мой спутник. Официанты в ресторанах спешили принести газеты и журналы, чтобы облегчить участь одинокой женщины в чужой стране.
Именно тогда я вспомнила, что забыла положить в чемодан майку для Лидии. В ближайшем торговом центре я купила одну – с выложенным стразами логотипом Кельвина Кляйна. Рискованный шаг. Я надеялась, Лидия изменилась не настолько, чтобы не оценить мой выбор.
В том же торговом центре я посетила туалет. Яркий знак указывал на место, где начиналась очередь. Все пять кабинок были заняты. Когда я наконец попала в одну из них, то поняла почему. Унитаз представлял собой сверкающий белый трон с углублениями для ног по обеим сторонам чаши. Никаких сидений не было. Чтобы сделать дело, требовалось раздеться до пояса. На такие жертвы я не была готова, поэтому поспешила вернуться в отель. Если я не смогла справиться с цивилизованным туалетом в Малайзии, что же ждет меня в монастыре?
– Музыка не слишком громкая? – спросила привлекательная массажистка, когда я легла на стол, полностью доверившись ее рукам.
Уже через несколько минут я об этом пожалела. Наверное, традиционный массаж называют традиционным потому, что по сравнению с обычным это просто пытка. Массажистка дергала меня за пальцы ног, пока они не вылетели из суставов. За какую-то мучительную долю секунды у меня резко увеличился размер обуви.
Путешественникам рекомендовали суточный перерыв для того, чтобы легче перенести смену часовых поясов. Но, ковыляя на отправляющийся в полночь рейс в Коломбо, я чувствовала себя еще более разбитой, чем накануне. Встав в очередь за молодыми людьми в пляжных шляпах и от нечего делать разглядывая их татуировки, я невольно заметила, что у них очень волосатые ноги, а вот на подбородках растительность почти отсутствует. Все они пахли жвачкой; в пластиковых сумках позвякивали бутылки с водкой из дьюти-фри. Мир для них был детским садом. Пока они перекидывались непонятными шутками, объявили посадку на мой рейс. Правда, вместо Коломбо я почему-то услышала «Колумбия» и пару секунд всерьез переживала, что все перепутала и сейчас улечу в кокаиновую столицу Южной Америки, где обязательно стану героиней передачи «Нэшнл Джиогрэфик», в которой рассказывается о незадачливых преступниках, угодивших в заграничную тюрьму.
В самолете я заснула посреди фильма о скачках и проснулась, уже когда мы начали заходить на посадку. Огни ночного Коломбо опоясывали побережье, словно драгоценные жемчужины. Страна, похитившая сердце моей дочери и пережившая столько лет боли, выглядела неожиданно мирной.
Капитан извинился за тряску при приземлении. Он объяснил, что наводнение повредило взлетно-посадочную полосу. Но я не обратила на это никакого внимания, поскольку разглядывала аэропорт. Сначала меня поразили другие самолеты – раскраской они походили на птиц со старинных картин. Потом я заметила в бархатной темноте мягко светящуюся статую Будды.
Казалось, самолет перенес нас в сказочный край…
Переведя часы, я стала ждать, когда бортпроводницы откроют дверь. Поскольку из монастыря до города нужно было ехать четыре часа по не самым лучшим дорогам, мы с Лидией договорились, что я подожду в отеле при аэропорте, а в обед она меня заберет. Кто-то из сотрудников гостиницы должен был встретить меня в зале прилетов. Я надеялась, что у него будет табличка с моим именем.
Пройдя границу, я приготовилась к встрече с толпами всевозможных дельцов, которыми буквально кишели аэропорты на Бали и в Мумбаи, но здесь было на удивление тихо. Я прошла мимо женщин в ярких сари и семей, внимательно наблюдавших за прибывшими, а потом наткнулась на еще одну статую Будды. Затем я увидела группу людей со всевозможными табличками. Но ни на одной, к несчастью, не было моего имени.
На помощь мне пришел пожилой мужчина с замечательными седыми бакенбардами. Он проводил меня к машине, которая ожидала снаружи. На улице было жарко, но не душно, что радовало. Стремясь насладиться ароматами Шри-Ланки, я вдохнула полной грудью – и всласть надышалась выхлопными газами.
По словам моего сопровождающего, Коломбо не сильно пострадал от наводнения, зато востоку и северу Шри-Ланки досталось так, будто по ним прошлось новое цунами.
– У вас в Квинсленде тоже бывают наводнения, да? – сочувственно поинтересовался он.
Я не сразу нашлась что ответить. Конечно, у нас бывали разрушительные наводнения, но со шриланкийскими они не сравнятся. С его стороны было невероятно мило беспокоиться о людях, живущих в более благополучной стране.
– Да, но у нас никогда не случалось такого, чтобы миллион человек остались без крыши над головой, – ответила я.
К моему удивлению, пожилой джентльмен очень хорошо знал, что творится в нашей части света. А вот австралийские СМИ до сих пор с успехом игнорировали происходящее на Шри-Ланке. Он подозвал машину, и молодой шофер выскочил, чтобы забрать мой багаж.
– Главную дорогу закрыли на ремонт, – предупредил старик. – Придется добираться в объезд. Дорога до отеля займет минут десять, так что не тревожьтесь.
У меня в голове мгновенно возник список фраз, которые я слышала в последнее время чаще всего: «Красный свет? Какой красный свет?», «Он не заряжен!», «Эти змеи не ядовитые». Забираясь в машину без опознавательных знаков, я добавила к ним еще одну: «Не тревожьтесь».
В темноте было невозможно разобрать, куда мы едем. Мимо нас проплыли контрольно-пропускной пункт, еще одна статуя Будды (по части религиозности шриланкийцы оставят далеко позади даже итальянцев) и огороженный участок дороги. Наверное, это та, которую сейчас ремонтируют.
Мы съехали на узкую улицу, освещенную бил-бордами с рекламой леденцов от кашля. На обочине я заметила немало собак и велосипедистов. Интересно, что они делают там в такое время?
Улица вывела нас на еще более узкую извилистую дорогу без фонарей. Затем мы выехали на мост, который был не шире тропинки, да к тому же пугал зияющими провалами. Водитель притормозил, словно оценивая риск, а потом вдруг вдавил педаль газа и рванул вперед. Когда мы оказались на другом берегу, он оглянулся и победно улыбнулся. Вывернув шею, я разглядела тонкую полоску серебра, блестевшую далеко внизу. Если бы нам повезло чуть меньше, мы бы сейчас лежали на дне ущелья…
Сидя в машине с незнакомцем и напряженно вглядываясь в темноту ночных улиц Коломбо, я начала вспоминать истории о похищениях. Если мне предстоит такая же судьба и я вскоре умру, то жалеть мне, в общем-то, не о чем. Я прожила хорошую жизнь, насыщенную и во многих отношениях счастливую. Я любила, подарила этому миру четырех замечательных детей, познала радость, печаль – и кошек со всеми их сложностями.
С другой стороны, если рассудить здраво, за мои органы много денег не выручишь, а красть у меня нечего, кроме нескольких литров средства от насекомых. Так что, скорее всего, я в безопасности.
Впереди наконец-то загорелись приветливые огни. Мы вернулись к цивилизации. Через несколько минут машина въехала на территорию отеля. На случай, если я вдруг подумала, что попала в рай, охранник несколько раз проверил ее металлодетектором. К счастью, тот не заметил ничего подозрительного. Несколько раз подпрыгнув на «лежачих полицейских», машина подвезла меня к парадному входу.
Там меня радостно приветствовали два джентльмена. Брат-близнец Омара Шарифа[27]27
Выдающийся египетский и голливудский актер.
[Закрыть] подхватил мои сумки, а его коллега поспешил сообщить, что мне достался номер люкс. Он провел меня к апартаментам, размеры которых вполне позволяли играть в теннис, не выходя на улицу. На кровати с успехом разместились бы Хью Хефнер и по меньшей мере шесть девушек из «Плейбоя». А шторам, свисающим до пола, позавидовали бы ведущие оперы мира. Вот что значит королевские покои!
Сладко проспав несколько часов, я первым делом кинулась к окнам, чтобы впустить в комнату солнечный свет. Дрожащий от жары Индийский океан ослепил меня серебряным блеском. Я почему-то думала, что он обязательно будет синим. Плоскую и на первый взгляд бесконечную береговую линию оживляли высокие пальмы. Вдалеке я заметила крохотную рыбацкую лодку. Под моим окном двое мужчин чистили ярко-бирюзовый бассейн. Отель и земля вокруг словно принадлежали к двум разным мирам.
Пришло сообщение от Лидии. Они были недалеко.
Надеясь произвести хорошее впечатление, я нарядилась в безупречно белые одежды и спустилась в холл. Пока мимо входа проезжала вереница такси и лимузинов, я мысленно готовилась к встрече с дочерью.
Я надеялась, что она не слишком похудела, хотя и знала, что говорить об этом бесполезно. Если она появится в монашеских одеждах, я буду сохранять спокойствие. Это ее мир, и она хочет быть его частью. В таком возрасте материнский авторитет отступает на второй план. Я здесь всего лишь гость, не более того.
Когда к дверям отеля подъехал потрепанный фургон, все в холле заволновались. Пыльный, тронутый ржавчиной, он едва ли соответствовал здешним стандартам, поэтому я подумала, что бросившиеся к машине охранники попросят водителя переставить ее как можно дальше.
Но вместо этого их лица осветились детскими улыбками, они сложили руки в молитвенном жесте и почтительно склонились перед грузовиком. Швейцар отеля взялся за ручку пассажирской двери с таким уважением, будто там сидела особа королевской крови. За пыльными окнами я заметила колыхание бордовых одеяний. Наконец из машины вышел Учитель Лидии, сдержанный, элегантный и улыбающийся, как рок-звезда.
Консьерж оставил свой пост, чтобы пасть на колени перед монахом и прижать к губам край бордовых одежд. Выражение «целовать край одеяний» было мне знакомо, но я впервые видела, как оно воплощается в жизнь.
Монах принимал знаки уважения с невероятным достоинством и величием. Он идеально вписывался в эту обстановку. В Австралии некоторые люди смотрели на него с благоговейным трепетом, но большинство не обращали внимания или относились как к чудаку, представителю альтернативной религии. На Шри-Ланке он был частью системы верований, ставшей источником жизненной силы почти для всего населения. В тот миг я вдруг поняла, почему, останавливаясь у нас дома, он ожидал определенного отношения, которое я, к сожалению, не смогла ему обеспечить. Одаривая благословением всех, кто склонился перед ним в холле отеля, монах выглядел как живой полубог. И относились к нему так же.
Несмотря на то что раньше я испытывала к нему смешанные чувства, сейчас я была рада видеть Учителя Лидии. И почла за честь, что он проделал такой долгий и нелегкий путь, чтобы меня встретить. Как не-буддистка и старый друг, я почтительно склонила голову, надеясь, что этого будет достаточно.
Вслед за Учителем из машины вышли две монахини, благосклонно принимавшие не столь глубокие поклоны. А затем с заднего сиденья поднялась знакомая фигура. Дочка поспешила мне навстречу. Широко улыбаясь, Лидия заключила меня в объятия и поцеловала. Не помню, чтобы она так тепло приветствовала меня со времен начальной школы. Казалось, в тот миг ссоры и недопонимания последних лет растаяли как дым. Что-то изменилось в ее отношении ко мне.
Прижимая дочь к груди, я заметила, что она по-прежнему носит белые одежды ученицы. И волосы у нее отросли! Но я решила пока не делать никаких выводов. Может, она откладывала инициацию до моего приезда.
– Если и есть в мире самая дорогая жемчужина, то это наша Лидия, – улыбнулся мне монах.
Я не знала, стоит ли воспринимать его слова как комплимент. В любом случае, в них прозвучало собственническое отношение к моей дочери.
Перед обратной дорогой машине и ее пассажиром требовалось отдохнуть и освежиться. К счастью, они приехали до полудня, так что наставник Лидии и монахини еще могли поесть. Персонал отеля охотно расставил столы так, чтобы за один сели монах с водителем, а за другой – мы с Лидией и монахини. Когда Лидия обратилась к официанту на сингальском, он сначала оторопел, а потом широко улыбнулся.
– Не обольщайся, – подмигнула мне Лидия, в то время как официант направился в сторону кухни. – Это просто сельский диалект.
– Что-то вроде техасского? – в шутку уточнила я.
Лидия отвела меня в буфет, где помогла разобраться в местных деликатесах и подсказала, какие должны мне понравиться. Я решила, что глупо рисковать желудком в самом начале путешествия, так что обошлась пастой. После обеда я спросила, есть ли в монастыре другие люди с Запада, кроме нас. Оказалось, что мы единственные.
Вскоре монах со свитой вернулись в фургон (провожали их с не меньшими почестями, чем встречали). Он скользнул на переднее сиденье рядом с водителем, мы с Лидией устроились позади. Ни о каких ремнях безопасности речи не шло, приходилось полагаться на Будду, закрепленного над зеркалом заднего вида, а также на болтающиеся под ним охранные амулеты и (христианский?) крест. Уже начиная потеть, я с надеждой взглянула на кондиционер, вяло вздыхавший над головами пассажиров. Что бы ни ждало нас впереди, это будет испытанием веры.
Двигатель прокашлялся и утробно заурчал, выплюнув клуб дыма через выхлопную трубу. В моих жилах текло достаточно деревенской крови, чтобы по скребущему звуку определить проблемы со сцеплением. Пока мы медленно катились к воротам, персонал отеля выстроился перед входом, чтобы помахать на прощание. Перебираясь через рытвины и выбоины, мы проехали мимо лотков, на которых продавались кокосы, бананы и яркие надувные игрушки, а также мимо повсеместно расставленных статуй Будды (я к ним уже начинала привыкать).
Я спросила Лидию, почему по обочинам стоит столько новых самолетных кресел. Она ответила, что на Шри-Ланке они везде. Судя по всему, на фургоны, которые ввозили в страну без окон и сидений, делали налоговую скидку. Предприимчивые местные жители воспользовались этой лазейкой, чтобы существенно экономить на импорте. Так что сиденья устанавливали уже после таможни, причем не обязательно автомобильные. По нашему грузовику это было хорошо видно.
Завидев машину с монахами, некоторые горожане почтительно кланялись, а другие продолжали заниматься своими делами: покупали и продавали, сплетничали или несли что-то в корзинах на голове. За окном я заметила симпатичного безногого парня в инвалидной коляске, солдат с болтающимися за плечами автоматами, мальчишек, играющих в крикет, девушек с яркими зонтиками, выстроившихся вдоль железнодорожных путей, и белую цаплю на реке. Мужчина с коробкой на голове улыбнулся нам и предложил купить вечерние туфли, украшенные фальшивыми драгоценными камнями.
Дороги Шри-Ланки не для малодушных. В основном они двухполосные, хотя посередине есть третья, спорная полоса. Машины, едущие в обоих направлениях, довольно агрессивно – насколько это позволяло состояние дороги – заявляли на нее свои права. Водители давили на газ, отчаянно сигналили и бросали вызов другим автомобилям. И не уступали дорогу, даже если навстречу ехал грузовик со слоном в кузове. Мгновенный блеф, секундный обмен взглядами – и лобового столкновения чудом удавалось избежать.
Сидя в задней части фургона без спасительных объятий ремней безопасности, я, наверное, рисковала жизнью больше, чем когда-либо. Хотя я зря беспокоилась. Учитывая, что с нами ехал прославленный Учитель и две монахини, я думаю, что с неба за нашей машиной обязательно кто-нибудь приглядывал.
Мы остановились перед банком, чтобы я могла снять деньги и оплатить аренду фургона. Когда водитель снова повернул ключ в замке зажигания, двигатель на это никак не отреагировал. Отзывчивые охранники вызвались подтолкнуть фургон (с учетом того, что мы ехали в гору, это было очень благородно с их стороны). Мотор нехотя очнулся. Вспотевшие от усердия охранники торжествующе улыбнулись и помахали нам на прощание.
Деревни сменялись рисовыми плантациями, ананасовыми полями и банановыми рощами.
Пейзаж радовал глаз всеми оттенками зеленого – от мрачно-болотного до ярко-изумрудного. Когда дорога повернула к городу Канди[28]28
Второй по величине город Шри-Ланки после Коломбо. Население – около 100 000 человек. Расположен на высоте 488 м над уровнем моря.
[Закрыть] и стала совсем крутой, одна монахиня натянула на голову капюшон и заснула, как гусеница. Другая изредка протирала блестящую от пота лысую голову – кондиционер давно приказал долго жить, а открывать окна смысла не было: снаружи стояла не меньшая духота, чем внутри.
Мимо нас проносились деревья с листьями размером с тарелку, кладбища грузовиков и придорожные статуи Будды. Невыносимая жара не мешала любоваться красочным разнообразием этих мест. Рекламные плакаты были приятно сдержанными, по сравнению с полупорнографическими постерами, к которыми мы привыкли в Австралии. Женщины на них отличались скромными нарядами и отменным здоровьем, в отличие от своих искусственных и анорексичных западных коллег.
Дорога становилась все круче и опаснее; сцепление недовольно скрежетало. Пока мы взбирались на гору, на вершине которой расположилась торгующая керамикой деревня, я вспомнила, как двадцать пять лет назад летала на Бали. Люди вечно твердят, что до начала туристического бума там было лучше. Если они хотят посмотреть на Бали тех времен, им стоит посетить Шри-Ланку.
– Шриланкийцы не считают себя бедными, – сказала Лидия. – Зато думают, что люди с Запада несказанно богаты. Если посмотреть карту распределения богатств, это становится очевидным.
Моя одухотворенная дочь умела объяснять некоторые вещи с хирургической точностью. Она была права. По сравнению со шриланкийцами, мы буквально купались в роскоши и при этом обделяли сами себя, стремясь к тому, чего у нас нет.
Люди этого смытого наводнением, истерзанного войной, раздавленного цунами острова умудрились сохранить человечность, давно утраченную представителями западной цивилизации, которые были одержимы потреблением. Я чувствовала, что хочу разделить Шри-Ланку со всем миром и в то же время защитить ее от него. Если сюда хлынут туристы, страна материально обогатится и духовно обеднеет.
Монах попросил водителя остановиться возле кондитерской, чтобы попить чаю. После сурового внутреннего массажа, который пережили мои органы во время поездки, возможность распрямить ноги и походить воспринималась как высшее благо. Когда мы зашли в кондитерскую, местные взглянули на нашу компанию с искренним любопытством.
Глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к потемкам магазина. Обстановка была простой, но я сразу почувствовала себя как дома, словно попала в шри-ланкийский вариант моего любимого кафе. На прилавке возле входа были разложены домашние сладости. Мы выбрали то, что хотели, и стали ждать. Обслуживание показалось мне безупречным, хотя персонала, по западным стандартам, было слишком много. Один человек приносил нам сладости, другой наливал чай, а еще трое руководили процессом.
Над прилавком висела фотография сурового, но привлекательного мужчины с закрученными вверх усами. За прилавком стояла его постаревшая версия, преисполненная еще большего достоинства. Я попыталась улыбнуться. Мне ответили приветливым взглядом.
Проголодавшись в дороге, мы набросились на крепкий чай и восхитительное угощение. Конфеты с кунжутом порадовали меня насыщенным ореховым вкусом. Удивительно, почему слава о них еще не распространилась по всему миру? Конфеты из неочищенного тростникового сахара ничуть им не уступали. Что касается кокосового льда, в этом вопросе я считала себя знатоком: папа часто готовил его, когда мы были детьми. Но шри-ланкийская версия с кисло-розовыми полосками и кусочками мякоти затмевала все, что я пробовала прежде.
Вскоре мы снова забрались в фургон, и водитель приготовился отважно покорять последние оставшиеся до Канди вершины. Точнее, он-то приготовился, а сцепление – нет. Оно скрипело, скрежетало и, наконец, испустило дух на особо крутом подъеме. Потные, усталые и голодные, несмотря на недавно съеденные сладости, мы выгрузились на обочину, пока водитель вместе с любопытными прохожими озадаченно изучал внутренности машины.
Дружелюбный владелец кафе пригласил нас посидеть за столиком, укрытым красно-белой скатертью. Пока мы потягивали холодную колу, монах достал мобильный телефон и позвонил механику. Над головами у нас кружились мухи, лодыжки облюбовали комары. Я достала из сумки убийственный спрей, заготовленный специально от таких напастей, и обнаружила, что колпачок пропал. Я тащила его из Австралии – и все без толку!
В обычной ситуации я бы уже стремительно закипала и изводила себя вопросами: «Когда приедет механик?», «Сколько он будет чинить машину?», «Мы три дня просидим в этом кафе?», «Комары заразят меня страшной болезнью – и я умру?» Но сейчас я понимала, что нет смысла беспокоиться и раздраженно смотреть на часы. Я ничего не могла сделать – и от этого мне было неожиданно легко. Я не чувствовала себя такой свободной от ответственности с тех самых пор, как в одиночку отправилась на Самоа в двадцать лет.
Мы с Лидией беззаботно потягивали колу и болтали. Я заметила, что мы давно не общались так откровенно. Дочка расспрашивала меня обо всем: начала ли Энни ползать? прекратил ли Джона метить углы? На сердце у меня потеплело. Я наконец поняла, что, даже если Лидия собирается стать монахиней и жить в монастыре, она все равно хочет сохранить связь с семьей.
Время шло, а мы сидели в кафе у дороги… Часы и минуты утратили значение. Если к вечеру машину не починят, хозяин разрешит нам заночевать на полу. И мы с благодарностью примем его предложение.
Вдруг откуда ни возьмись появился механик, который в два счета починил сцепление. Тем временем Учителя Лидии вызвали в Канди по срочному делу. За ним приехала машина, и вскоре он исчез в облаке пыли. Водитель фургона с виноватым видом помог нам забраться внутрь. Я надеялась, что монах сможет уделить мне немного времени, чтобы мы серьезно поговорили о будущем моей дочери. Например, завтра.
Во время путешествия мне казалось, что Шри-Ланка целиком состоит из труднодоступных мест. Многие в Коломбо считали Канди далеким городом. Но вскоре выяснилось, что жители Канди весьма смутно представляли, где находится тот лесной монастырь, в который мы направлялись.
После поворота на Канди дорога стала еще уже и ухабистее. Теперь она вилась по самому краю промытого рекой ущелья.
– Сейчас лучше всего представить, что ты на обычной автомобильной экскурсии, – предупредила меня Лидия, когда мы съехали с главной улицы.
Я вцепилась в фургон, который с урчанием углублялся в джунгли. Нас трясло так сильно, что я начала всерьез опасаться, не разойдется ли у меня шрам на животе. Впрочем, волновалась я зря. У людей в этой стране были более серьезные поводы для беспокойства.
Водитель посигналил женщине, несущей на бедре ребенка, мужчине в саронге и еще одному, с мешком муки на голове. Их улыбки осветили зеленый сумрак. Мы проехали мимо вывески «Починка компьютеров», которая в джунглях смотрелась крайне неуместно. После того как мы удачно вписались в крайне крутой поворот и взобрались на высокий холм, старшая монахиня повернулась ко мне и с горящими глазами воскликнула:
– Смотрите, сестра Хелен! Вон наша гора!
Если бы это был фильм, то на заднем плане зазвучали бы небесные арфы, а героиня (Дорис Дэй? Джули Эндрюс? Нет, Мэрил Стрип!) подняла бы к облакам лицо, залитое слезами благодарности.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.