Текст книги "666. Рождение зверя"

– И вам не хворать. – Раздобудько взял под козырек.

«Что-то я какой-то совсем сентиментальный сегодня, – подумал Кирилл. – Не к добру это». На условной линии госграницы красовалась эмблема мобильного оператора МТС с услугой «Мир без границ». «Хуясе, – усмехнулся Потемкин. – А пограничные столбы они не хотят под рекламу приспособить? Это же какой бизнес!» Он подошел к павильончику, в котором сидел офицер, и протянул ему паспорт с посадочным талоном. Офицер оловянными глазами взглянул на Кирилла, потом на паспорт, потом опять на Кирилла и зашуршал чем-то у себя на пюпитре. Потемкин хотел было пошутить насчет рекламы, но пограничник резко выключил свет, взял потемкинский паспорт и вышел из будки.

– Пройдемте, пожалуйста, – сухо сказал он.

Потемкин окаменел и почувствовал холодный пот на спине: «Вот я попал! Значит, они труп нашли. Сейчас наверняка засада будет». Он лихорадочно соображал, что предпринять, и склонялся к тому, чтобы просто смыться. Это была бы уже третья его попытка побега за сутки, но ведь попытка – не пытка, а бог троицу любит.

– Так вы идете? – настойчиво спросил офицер.

– Иду, иду.

Кирилл послушно поплелся за ним, пытаясь быстро выстроить линию поведения: «Во-первых, позвонить Маше и вызвать адвоката. Во-вторых, ничего не подписывать, В-третьих, прикинуться сумасшедшим. Хотя чего, собственно, прикидываться-то…» Офицер между тем привел его в какой-то кабинет, похожий на помещение для личного досмотра. Открыв дверь, он почему-то вручил Потемкину его документы и остался снаружи. Только войдя в помещение, Кирилл понял, к чему был этот политес. Его встречал заместитель директора Федеральной пограничной службы ФСБ России генерал-майор Валерий Скачковский. Потемкин был с ним знаком – несколько раз пересекался по каким-то мелким делам, хотя сфера ответственности генерала ему была не очень понятна. Ясно было лишь, что он занимается какими-то очень деликатными вопросами. Облаченный в штатское, Скачковский приветливо распахнул было объятия, однако, окинув взглядом потемкинский гардероб, предпочел просто пожать руку.

– Кирилл Ханович! Какая приятная встреча. Что это с вами приключилось?

– Помогал доблестным сотрудникам полиции в задержании особо опасного преступника, Валерий Георгиевич, – отрапортовал Потемкин. – Сержант Раздобудько из местного ЛОВД может подтвердить.

– Да вы просто герой! Присаживайтесь.

Посреди комнаты находился стол, на котором стояли пластиковые стаканчики, пепельница, початая бутылка водки, лежал порезанный репчатый лук и ломти вареной колбасы. Натюрморт довершала открытая банка соленых огурцов. За столом сидел, развалившись, классик современной русской литературы Дмитрий Львович Быков. Его объемные телеса, облаченные в колониальные шорты, свисали со скромного офисного стула. Внешность Быкова шокировала бы каждого, кто его знал: привычные глазу темные пряди были коротко острижены и выкрашены в ядовитый пергидрольный цвет, а гусарские усы сбриты напрочь. Рядом с писателем стоял пузатый пластиковый чемодан на колесиках.

– Mon cher ami![31]31
  Дружище! (фр.)


[Закрыть] – промурлыкал Быков. – Мы тут с товарищем генерал-майором пьянствуем слегка. А ты уж, небось, подумал, что тебя в мои «списанные» записали?

«Все-таки этот “Эдем” был розыгрышем, – догадался Потемкин. – Сейчас наверняка снимают все это на скрытую камеру. Что ж, надо постараться выглядеть достойно».

– А по какому поводу банкет, если не секрет? – спросил он, обращаясь к Скачковскому.

– На посошок-с, – усмехнулся генерал. – Вы ведь с Димой в одно место летите. И место, надо заметить, весьма странное.

– Да, Кира, на посошок, – подхватил Быков, разливая по стаканчикам. – Уважаешь?

– Я, вообще-то, водку не того, – поморщился Кирилл, – но если ты настаиваешь…

– Ключница настаивает, – сказал Скачковский. – Вздрогнули, мужики!

Они беззвучно чокнулись и выпили. Колбаса оказалась еще более отвратительной, чем водка. Быков оживился.

– Мы не можем в точности знать, куда плывем, но точно знаем, что желаем открыть неизведанное, – с умным видом выдал он. – Так, кажется, сказал Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, отплывая к Антарктиде.

– Не так важно куда, важно как, – подхватил Потемкин. – Это, кажется, сказал Иван Федорович Крузенштерн.

– Полагаю, друзья мои, – вмешался генерал, – вам следует решить, кому из вас идти к самолету.

– А у нас что, два билета на одно место? – удивился Кирилл.

– Билет один. Претендента два.

Потемкин был несколько обескуражен.

– Не въезжаю, Валерий Георгиевич. На самолет должен сесть я, Потемкин Кирилл Ханович.

– Ага, точно, именно он. Дима, дай-ка сюда свой аусвайс.

Быков вытащил из нагрудного кармана цветастой гавайской рубахи краснокожую паспортину и протянул ее Скачковскому. Генерал раскрыл книжицу перед глазами Кирилла. Паспорт был на его имя, но в нем красовалась фотография Быкова в его нынешнем виде. «Ловко сварганили, – отметил Кирилл. – Но до чего же топорно наши спецслужбы работают. Не могли, что ли, какого-нибудь более похожего на меня агента подыскать?»

– Вы, вероятно, не в курсе, что приглашающая сторона запрашивала физические параметры… – начал было он.

– В курсе, в курсе! – прервал его Скачковский. – Но вы посмотрите на этого красавца, – он кивнул в сторону довольно улыбающегося Быкова. – Мало ли, потолстел слегка. Зато группа крови у вас одинаковая, редкая. А с его языком он кого хочешь уболтает. И самое главное – он сам очень хочет туда попасть.

Классик радостно закивал.

– Уболтать-то уболтает, – согласился Кирилл. – Но он не знает код! – Аргумент, как ему казалось, был непрошибаемым.

– Это верно, – генерал хрустнул лучком. – Так вы его нам скажете.

– С какой это радости, Валерий Георгиевич?

– А вот с такой.

Скачковский вытащил из-за пазухи какой-то кулек и швырнул в Потемкина. Кирилл машинально поймал его. Рассмотрев, что он держит в руках прозрачный целлофановый пакет с белым порошком внутри, Потемкин тут же бросил его на стол, словно обжегшись.

– Попытка контрабанды наркотиков налицо, Кирилл Ханович, – подмигнул генерал. – Понятых пригласить?

Кирилл отреагировал весьма живо:

– Я для начала адвоката своего приглашу. И никакого кода вы, конечно, не узнаете.

Скачковский улыбнулся:

– Конечно. Поэтому я предлагаю вам честную игру, где ставкой будет ваш посадочный талон. Если вы выиграете – скатертью дорога. Если проиграете – скажете нам код и полетит Дима.

– А если я скажу неверный код?

Генерал задумался.

– Несмотря на вашу, гм… неоднозначную репутацию, я все же полагаюсь на человеческую порядочность. Да и зачем вам это? Ведь при таком раскладе вы все равно не полетите. Но в качестве определенной гарантии, до тех пор, пока Дмитрий не внедрится, вы побудете у нас. В случае, если вы нас обманете, придется звать понятых.

Кирилл вытащил из банки огурец. К чести накрывавшего поляну, он оказался отменно выдержан в рассоле с чесночком и укропом.

– Не знал, что наши замечательные органы начали брать заложников.

– Ну, я не стал бы так уж грубо… – смутился Скачковский.

Потемкин отмахнулся, как бы показывая, что он не настолько щепетилен, чтобы педалировать эту неприятную для генерала тему.

– А как вы узнаете, что агент внедрился успешно?

– Так Дима просто не вернется завтра обратно. А если вернется, мы выясним, почему произошел провал. Хотя, еще раз повторяю, я не думаю, что вы будете нас обманывать.

– Хорошо, хорошо. – Потемкин прокручивал в голове варианты. – У вас есть гарантия на случай, если я проиграю. Но, допустим, я выиграл. Какая у меня гарантия, что я смогу спокойно сесть в самолет?

Скачковский достал сигарету, спички и закурил.

– Слово офицера. Вы конечно же думаете, что мы с вами в неравном положении, что вот вы один, обычный человек, а за мной стоит огромная система, которая может сделать с вами все, что захочет. На самом деле это не так. Чаши весов находятся в зыбком равновесии. Ведь только у вас в голове нужная комбинация букв и цифр. – Генерал разлил водку. – И вообще, Кирилл Ханович, соглашайтесь. Так у вас есть хотя бы шанс улететь. В противном случае – никаких.

Потемкин и сам уже давно понял, что особого выбора «играть – не играть» у него нет. Он последовал примеру Скачковского и полез за «Мальборо».

– О’кей, уговорили.

– Так выпьем же за удачу! – поднял тост генерал.

Все трое выпили и закусили кто чем. В это время откуда-то сверху раздался механический женский голос:

– Уважаемые пассажиры! Заканчивается посадка на рейс 3366, вылетающий в Пуант-Ларю. Просим срочно пройти к выходу номер семь.

– Ничего, успеем еще, – увидев нервную реакцию Кирилла, спокойно прокомментировал Скачковский.

– А во что будем играть, товарищ генерал-майор? Надеюсь, не в «эники-беники ели вареники»?

– Да нет, все по-взрослому.

Генерал вытащил из стоявшего рядом кулера три новых пластмассовых стаканчика и перевернул их вверх дном. Затем он достал из кармана металлический шарик и подул на него.

– В общем так, господа, – сказал генерал. – Тот из вас, кто найдет это, полетит туда, куда вы оба хотите. Но для начала надо решить, кто будет играть первым.

Скачковский взял две спички, сломал одну из них и зажал обе в кулаке серными головками кверху.

– Ну, тяните. Кто первый?

– Мне все равно, – сказал Кирилл. – Пусть он тянет.

Быков хмыкнул, протянул руку и вытянул короткую спичку.

– Йес-с-с! – стукнул он по столу. – Кажется, сегодня госпожа удача улыбается мне, Кирочка.

Скачковский бросил шарик на стол и тут же накрыл его одним из стаканчиков. В течение десяти секунд он шуровал посудой – как показалось Кириллу, весьма профессионально.

– Прошу, Дмитрий Львович.

Быков небрежно щелкнул пальцем по левой посудине. Пластиковый стакан отлетел в сторону, под ним оказалось пусто. Классик был явно шокирован. Судя по всему, шарик ему был обещан. Скачковский, похоже, тоже опешил. Он поднял два других стаканчика: шарик лежал посередние. Генерал сосредоточился и начал новую серию манипуляций. В прокуренном пространстве комнаты, ярко освещаемом галогеновыми лампами, повисла напряженная тишина.

– Ваш ход, Кирилл Ханович.

Сверху опять раздался голос, на этот раз мужской и очень настойчивый:

– Господин Потемкин, рейс номер 3366 в Пуант-Ларю, срочно пройдите к выходу номер семь. Посадка уже закончена!

Потемкин вдруг осознал, что его психоз, связанный с опозданиями, куда-то пропал. Объявление, от которого раньше его бы начало колотить, на сей раз не произвело на него никакого впечатления. Он уверенно поднял стаканчик, стоявший посередине. Под ним, покачиваясь, блестел генеральский шарик.

– Что за хрень, товарищ генерал! – вскочил Быков.

Скачковский и сам был расстроен, но хорошо держал себя в руках.

– Спокойно, господин писатель. Значит, такова судьба. Кирилл Ханович, я дал слово офицера. Не смею вас больше задерживать.

Потемкин не ожидал такого поворота. Он уже приготовился к тому, что никуда не полетит, ибо был уверен, что сейчас последует какая-нибудь новая игра по чужим правилам. А если он и там выиграет, то будет другая. И так до тех пор, пока он, в конце концов, не проиграет. Кирилл вдруг проникся к генералу искренним уважением.

– Так это, может, на посошок? – сказал он.

– А как же. – Скачковский разлил остатки водки. – За человека, который расширяет Путь!

Кирилл поежился, услышав знакомый афоризм, но выпил.

– Я не буду, – обиженно брякнул Быков, отодвигая стакан. – Это несправедливо.

– В отношении тебя, Дима, похоже, действует обратная формула, – усмехнулся генерал, закусывая огурцом. – Тебя что-то все время расширяет и расширяет.

Они с Потемкиным громко рассмеялись, классик надулся еще больше. Кирилл встал:

– Разрешите откланяться, господа.

Стараясь не оглядываться, он выскользнул из помещения и бросился к выходу номер семь, размахивая документами. Работники аэропорта и слегка узкоглазая смуглая стюардесса Seychelles Airlines с бэджем Angel[32]32
  Ангел (англ.).


[Закрыть] на лацкане вздохнули с облегчением.

– Mr. Potyomkin! – крикнула девушка. – Where have you been?! We are waiting for you for half an hour![33]33
  Господин Потемкин! Куда вы пропали?! Мы вас уже полчаса ждем!


[Закрыть]

– I’m sorry, – Кирилл с извиняющимся видом показал, что у него прихватило живот. – Toilet.

– Oh! – Отшатнувшись от волны перегара, девушка сделала понимающее лицо. – I see[34]34
  Прошу прощения, мне надо было в туалет. – О! Понимаю (англ.).


[Закрыть].

Они вместе резво побежали по рукаву терминала к самолету. Там в нетерпении переминались с ноги на ногу бортпроводники. Стюардесса на ходу скрестила руки, показывая, что это последний потерявшийся пассажир. Входную дверь задраили сразу за ним. Потемкин прошел на верхнюю палубу и заглянул в корешок. У него был первый ряд, место D. «Справа по ходу, у окна, как я и люблю», – удовлетворенно подумал он. Мягкое кожаное кресло кремового цвета приняло его в свои объятия. Место слева от него было свободно. «Вообще класс», – расслабился Кирилл. Рядом стояла та самая стюардесса, чье имя как нельзя лучше соответствовало служебным обязанностям.

– Can you bring me whiskey, Angel? – обратился к ней Потемкин.

– Sure, – улыбнулась креолка.

– With ice. And cola, – добавил он. – But separately, please[35]35
  Вы можете принести мне виски? – Разумеется. – Со льдом. И колу. Только раздельно, пожалуйста (англ.).


[Закрыть].

Анжела удалилась. Через несколько минут самолет пришел в движение и начал понемногу выруливать. Когда девушка принесла ему выпивку, Кирилл отхлебнул и успокоился окончательно. Он попросил принести еще виски, теперь уже с томатным соком, но стюардесса объяснила, что сделает это только тогда, когда самолет наберет высоту. Кирилл хотел было вступить в дискуссию, но в этот момент у него зазвонил телефон. Номер не определился, но Потемкин принял вызов.

– Добрый вечер, Кирилл Ханович, – раздался знакомый голос, от которого он вздрогнул и облился колой. – Это Михайлов. Удобно сейчас говорить?

– Да, Александр Владимирович, слушаю вас.

– Нам необходимо немедленно встретиться. Вы же никуда не уехали, как мы договорились?

– Ну что вы, Александр Владимирович, я ведь человек слова. – Кирилл посмотрел в иллюминатор, за которым проплывали постройки аэродрома. – Однако увидеться прямо сейчас довольно затруднительно, ибо я, извините, не один.

– Это очень серьезный вопрос, Кирилл. – Голос Михайлова стал жестче. – Вы даже не представляете, в какую историю вляпались. Где вы сейчас?

Потемкин понял, что Михайлов или его люди уже побывали у него в квартире. Поэтому он решил тянуть разговор до тех пор, пока самолет не взлетит.

– Э-э-э… в ближнем Подмосковье, Александр Владимирович, – сказал Кирилл, рассматривая дырку, прожженную на его штанине. – А что такое случилось-то?

– Надеюсь, не в районе какого-нибудь аэропорта? Вы меня смущаете, Кирилл Ханович. Желаете, чтобы мы сейчас закрыли воздушное пространство? Могу вам это устроить.

Потемкин опять посмотрел в иллюминатор. Лайнер встал на взлетно-посадочную полосу и запустил двигатели. «Не успеют».

– Ну как вы могли такое подумать, Александр Владимирович! Я у одной, скажем так, знакомой на даче, – привычно и небрежно соврал Потемкин. – Неужели надо все бросить и прямо сейчас, на ночь глядя, тащиться куда-то в город?

– Так давайте я сам приеду.

– Александр Владимирович, прошу понять меня правильно. Дело в том, что эта знакомая не хотела бы, чтобы о наших отношениях знал кто-либо, кроме ее собаки. Давайте не будем ставить даму в неловкое положение. Учитывая то, кем является ее супруг, в ваших же интересах не углубляться в подробности. Завтра приеду в город и готов ответить на любые вопросы.

На Михайлова, кажется, подействовало:

– Хорошо. Жду вас завтра в пятнадцать ноль-ноль в ресторане «Главпивторг» на Лубянке, в зале начальника на втором этаже. Прийти туда в ваших же интересах.

– Обязательно, Александр Владимирович. Это место мне вообще очень нравится. Скромное обаяние советской эпохи, знаете ли…

– Хорошо, до встречи.

Самолет затрясся и, подвывая двигателями, рванул вперед. Через считанные секунды он оторвался от земли. Горящая в темноте маленькими огоньками Русь уходила вниз. Потемкин вдруг понял, что никогда больше не увидит эту землю. Во всяком случае, такой, какой он ее видел сейчас.

Часть II

Беатриче

– Your whiskey. – Анжела поставила перед Кириллом прозрачный пластиковый стаканчик. – And tomato juice, please[36]36
  Ваше виски. И томатный сок, пожалуйста (англ.).


[Закрыть].

Полет продолжался уже более полутора часов. Потемкин успел отужинать стандартной японской едой – угрем и ассорти из роллов. И теперь, надев наушники, он смотрел вторую часть «Матрицы». Киану Ривз в длинном черном плаще, удачно скрывающем его маленькие кривые ножки, легко и непринужденно расправлялся с несметными полчищами агентов Смитов. Кирилл встряхнул стакан, перемешав кубики льда, и втянул его содержимое. Пригубив сок, он чуть не поперхнулся: боковым зрением Кирилл увидел, а носом почувствовал, что на кресло рядом с ним приземлилось существо женского пола, причем не какое-то абстрактное, а вполне определенное. Повернувшись, он встретился с распахнутыми похотливыми глазами Мандровой.

– Римма? – сдавленно произнес Кирилл, вытирая сок с подбородка.

– Ну да, а кто же еще? Не аватар же! – рассмеялась депутана.

– Но ведь… Ты что, так быстро оклемалась?!

– Да брось, Потемкин! Такие, как я, не горят и не тонут. Увидела вот знакомый силуэт, поднимающийся в салон первого класса, и решила составить тебе компанию. Тем более, что место, судя по всему, свободно. А что это у тебя с костюмчиком, дорогой? Ты где так извалялся?

– Упал с подбитого зенитной ракетой вертолета на лесной массив с высоты пятидесяти метров, – не моргнув глазом, объяснил Кирилл.

Мандрова покатилась со смеху:

– Ну и мастак же ты сочинять, Потемкин! Небось нажрался и валялся где-нибудь под лавкой.

Кирилл понял, что рассказывать ей все в подробностях бесполезно, – все равно не поверит.

– Хорошо, пусть будет под лавкой. Римм, послушай, а ты вообще летишь или конкретно туда же? – аккуратно подбирая слова, спросил он.

– Туда же, туда же, – усмехнулась Мандрова. – Не могу же я тебя там одного бросить. Тем более, – она воздела глазки к потолку, – ты же знаешь, я люблю групповые развлечения.

– Если честно, дорогая, для меня это уже давно перестало быть развлечением. – Потемкин опять был честен, но крайне неубедителен.

– Ты профессионал?! Жиголо нашего Олимпа? Charmant![37]37
  Прелестно! (фр.).


[Закрыть] – расхохоталась Мандрова.

Кирилл покраснел от смущения – редкий случай в его жизни.

– Да блин, Римм! Перестань на мне упражняться. Я серьезно говорю.

– А я тебя очень серьезно слушаю.

Мандрова положила ногу на ногу и приподняла повыше юбку – так, чтобы нагляднее продемонстрировать ему свою аппетитную ляжку. Потемкин сделал вид, что не обратил внимания.

– Это очень странное место, куда мы летим. Ты про Филю слышала?

– Конечно. У него всегда были суицидальные наклонности.

– Брось, его убили. Точнее, поставили в ситуацию, когда другого выхода у него не было. Вокруг этого слишком много загадок. Я пока не могу найти ответов на свои вопросы, но я их обязательно найду.

– Милый, да ты у нас прямо Джейсон Борн! Я-то все думала, на кого ты смахиваешь? Вылитый Мэтт Дэймон! – Римма нежно взяла его коготками за подбородок и повернула в сторону, рассматривая, как конкурсанта собачьей выставки. – Кирочка, Фильштейн был сумасшедшим алкоголиком, и по-другому он не мог закончить. А мы сейчас летим на ю-у-уг. Там хорошо, там пальмы и океан. Там вообще не надо ни о чем думать. Это место придумано для нас с тобой – для людей, которым надо время от времени перестать думать.

– Ты так думаешь? – скривился Потемкин.

– Не передразнивай. Я в этом уверена. Можем начать расслабляться прямо сейчас. У тебя презерватив есть?

– Нет…

– Черт, и я не взяла!

Мандрова была крайне раздосадована. Закусив указательный палец, она на секунду задумалась, а потом просияла:

– Хочешь, сделаю обалденный минет? Гарантирую, что ничего подобного у тебя в жизни не было. А ты меня поласкаешь немножко. – Запустив одну руку себе между ног, другой она показала на туалет. – Пойдем туда? Сначала я, потом ты. Если стюардессы застукают – скажешь, что мне плохо стало. Как Анне Чапмен с ее бывшим мужем.

– Что, тоже состоишь в клубе «Секс над облаками»?

– Как и ты, мой сладкий.

– С чего это ты взяла?

– Такой блядун, как ты, Кирочка, не может не состоять в подобных сообществах для извращенцев.

«А почему бы и нет?» – кивнул Потемкин, оценив не только само предложение, но и его потрясающий промоушен. Она уже начала вставать с места, как вдруг самолет резко тряхнуло. Стакан с остатками сока полетел Кириллу на грудь, потом на колени, окончательно превратив его одеяние в робу маляра. Над проходом высветилась надпись Fasten seat belts[38]38
  «Пристегните ремни» (англ.).


[Закрыть], и бортпроводники тревожно забегали.

– Турбулентность, – проворчал Кирилл. – Сядь и пристегнись.

– Это опасно? – испуганно спросила Мандрова.

– Ерунда, Римм. А то ты не попадала ни разу.

– Можешь мне не верить, но с турбулентностью ни разу не сталкивалась.

– Хорошо, верю. Послушай, современному самолету – тем более такому, как этот, – турбулентность нипочем. Он состоит из пятисот тысяч деталей, которые специально соединены мягко, они болтаются…

– Какой ужас! – ахнула Римма. – Так он же просто развалится на части!

– Это бы случилось как раз в том случае, если бы они имели жесткое крепление. А так при ударах воздушных потоков самолет как бы прогибается. Крылья раскачиваются, но не отламываются. Ту же картину, кстати, можно наблюдать при цунами. Деревянные и даже каменные постройки волна сметает, а деревья стоят себе… Ну не все, конечно, – поправился Потемкин. – Те, которые погибче и с мощными корнями.

– Какой ты умный, Кирочка, – замяукала Мандрова. – Раз ты так говоришь, значит, все будет хорошо.

– Trust me, darling[39]39
  Доверься мне, дорогая (англ.).


[Закрыть], – баритоном произнес Потемкин, пародируя то ли Гаррисона Форда в роли Индианы Джонса, то ли Шона Коннери в роли агента 007.

При этих словах лайнер опять тряхнуло, и они начали дергаться, будто попали в эпицентр сильнейшего землетрясения. Кресла подбрасывало вверх-вниз на метр-два. Это продолжалось несколько секунд, потом все прекратилось. Сзади слышались истошные вопли – видимо, кто-то из пассажиров по обычной русской безалаберности наплевал на ремни безопасности и пережил все то, что испытывает кубик льда в шейкере бармена. Мандрова с перекошенным лицом держалась за бедра.

– Что с тобой, Римуня? – Кирилл схватил ее за плечо.

– Ремень, бли-и-ин! Слишком туго я его пристегнула…

Он успокаивающе погладил ее по спине:

– Ничего, ничего. Сейчас пройдет. Главное, что вообще пристегнула.

– Где мы сейчас летим-то? – стиснув зубы, спросила Римма.

– По идее, где-то в районе Черного моря…

Кирилл посмотрел в иллюминатор и оторопел. Прямо под ними в ночной мгле проплывала огромная пылающая гора, напоминающая очертаниями динозавра. Она вся была раскалена и извергала огненные фонтаны. Внезапно верхушка ее отделилась и обрушилась в море. Сползая в пучину, эта отколовшаяся часть подняла гигантские столбы смешанного с золой пара. Водная гладь тоже вспыхнула, как если бы она была затянута нефтяной пленкой. Самолет шел над самой горой, и Потемкин кожей чувствовал исходящий из этого пекла жар. Обугленные края разлома пришли в движение, и на поверхности показалась голова вылезающего из недр горы дракона. Потемкин отпрянул и опустил шторку иллюминатора.

– Что там такое?! – забеспокоилась Мандрова.

– Тебе лучше не смотреть.

Он вжался в кресло, как бы слившись с ним, и внезапно осознал, что двигатели у самолета молчат. Кирилл прислушался и убедился, что это действительно так – не было привычного гула и вибрации. Судя по всему, машина шла, планируя и снижаясь, причем очень быстро, – уши у Кирилла моментально заложило. «Пыль! Вулканическая пыль! – вспомнил он. – Значит, двигатели отказали».

Рядом с ними выросла Анжела с микрофоном в руках.

– Уважаемые пассажиры! – пытаясь пресечь панику, на ломаном русском проверещала она. – Наш самолет будет совершать вынужденную посадку. Еще раз просим вас немедленно пристегнуть ремни.

– Анжела, можно вопрос задать? – обратился к ней Кирилл.

– Да, сэр.

– Мы правда садимся или просто падаем?

– У нас вынужденная посадка, сэр. Это внештатная ситуация. На борту много раненых.

– Мне кажется, это не только из-за раненых. Двигатели отказали?

Креолка промолчала. Ее лицо выражало полное хладнокровие.

– А куда садимся?

– В Сочи, это ближайший международный аэропорт.

«Будет вам Олимпиада, йо-хо-хо-хо-хо», – пронеслась у Кирилла в голове советская пародия на хит сверхпопулярной в восьмидесятых немецкой группы «Чингисхан». Он отодвинул шторку и опять посмотрел в иллюминатор. Ничего похожего на Сочи там не наблюдалось. Там вообще ничего не наблюдалось: самолет летел в абсолютной черной пустоте. Потемкин обернулся к Анжеле, но ее уже не было.

– А где стюардесса? – спросил он у Мандровой.

– Туда пошла. – Римма кивнула в сторону кабины пилотов.

Кирилл отстегнулся и встал.

– Ты куда?

– Отолью.

Сделав шаг к проему, он бросил взгляд на салон, и по спине его побежали мурашки. Прямо за ними в креслах сидели Мел Гибсон и Александр Жуков. Вице-премьер что-то увлеченно рассказывал своему соседу – видимо, расхваливал олимпийскую столицу 2014 года, которую они как раз сейчас собирались вынужденно посетить. «Быстро же они все после реанимации на ноги встали, – с удовлетворением отметил Потемкин. – Отечественная медицина творит чудеса». Он отодвинул занавеску и зашел в тамбур. Дверь в кабину пилотов была открыта настежь. «Что за черт, – подумал Кирилл. – Это же строжайше запрещено». Движимый любопытством, он подошел и заглянул внутрь. Кабина была пуста. Потемкин решил, что у него опять начались галлюцинации. Он протер глаза и вновь осмотрел помещение. В темноте мигали десятки хитрых приборов, из наушников командира воздушного судна, которые висели на спинке кресла, доносились обрывки переговоров по рации. Было такое ощущение, что команда просто вышла покурить, – рядом с одним из кресел стоял закрытый стаканчик с кофе, у другого лежал недоеденный гамбургер.

Внезапно Кирилл почувствовал, что пол под ним проваливается. Огромный лайнер будто нырнул и начал быстро падать, закручиваясь в штопор. В лобовом стекле не было видно ни зги – все та же кромешная тьма. Потемкин опять оказался в состоянии приятной невесомости, но на этот раз без ветра в лицо. Он висел в пространстве, как космонавт на орбитальной станции, а кабина медленно вращалась вокруг него, откидывая от стенки к стенке. Вокруг него летали пластиковые стаканчики, блокноты, остатки гамбургера и чья-то шерстяная домашняя тапочка с мордочкой зайчика на носу. Так продолжалось больше пяти минут. Самолет, который давно уже должен был разбиться, перестал вращаться, он просто падал в какую-то непонятно откуда взявшуюся пропасть. Кирилл ухватился за одно из кресел и приблизился к лобовому стеклу. Только сейчас он увидел, что где-то вдалеке появилась яркая точка, излучающая ровный свет. Она постепенно увеличивалась, распуская лучи. Потемкин внимательно вглядывался в нее, но не мог ничего различить. Приборы самолета бешено замигали, а на дисплее возникла надпись:

FINAL COUNTDOWN[40]40
  «Последний отсчет» (англ.).


[Закрыть]

Надпись сменилась цифрами, пошел обратный отсчет – 10, 9, 8, 7… Объект впереди становился больше и ярче. «Три, два, один…» – считал Кирилл. После цифры ноль произошла ослепительная вспышка, он почувствовал удар электрического тока и услышал обращенный к нему голос:

– Сэр, пристегнитесь, пожалуйста!

Анжела трясла Кирилла за плечо. Ее очертания с трудом проступали сквозь рябь от вспышки.

– Что? – ошалело спросил Потемкин.

– Мы идем на посадку, – пояснила стюардесса. – Пристегните ремень и поднимите кресло.

– Господи, это же сон, это опять дурацкий сон. – Он вытер с лица холодный пот. – Когда же они прекратятся?

За окном было светло, кресло рядом пустовало. «Кто бы сомневался», – подумал Кирилл. Между тем лайнер действительно уже начал снижаться – на этот раз в реальности. За окном далеко внизу проплывал сказочный остров Маэ, омываемый океаном. Где-то на этом острове теперь находилась тюрьма, куда по решению ООН доставляли захваченных в Аденском заливе сомалийских пиратов. Здесь их судили международным судом, и здесь они отбывали наказание в условиях, соответствующих европейским представлениям о стандартах тюремного комфорта. Попасть в такое райское место, пусть даже в качестве заключенного, – мечта любого нищего сомалийца. Поэтому не было ничего удивительного в том, что с каждым годом полку пиратов все прибывало и прибывало.

Как только самолет затрясло на посадочной полосе, русские в салоне радостно захлопали в ладоши. Потемкин всегда скептически относился к этой странной традиции, появившейся после выхода на экраны в 1973 году комедии «Невероятные приключения итальянцев в России». В истории отечественной гражданской авиации были случаи, когда пассажиров – точнее, то, что от них осталось, – выносили из вроде как удачно севшего на посадочную полосу самолета прямо в морг. Например, пять лет назад в Иркутске, когда аэробус А-310 выкатился на гаражи и сгорел вместе с большинством уже похлопавших.

На сей раз сейшельский «боинг» сел без эксцессов. Немного поманеврировав, он остановился. Подали трап, и первый класс двинулся к выходу. Сопровождаемый профессиональной улыбкой Анжелы, Потемкин покинул борт и ступил на трап. У него возникло ощущение, что он зашел в сауну. В его легкие устремился горячий, густо насыщенный тропическими ароматами воздух. Еще больше удивило то, что он увидел. Посмотрев вниз, Кирилл решил, что у него очередная галлюцинация: снизу ему улыбалась Ева. На ней была белоснежная блузка и что-то вроде униформы стюардесс – короткая юбка, жилетка, пилотка, туфли на высоких каблуках, все неестественно синего, медно-купоросового цвета. Рядом с Евой стоял высокий спортивного вида мулат, одетый в белую рубашку с короткими рукавами и такие же медно-купоросовые брюки. В руках у секретарши был плакат с надписью «Кирилл Потемкин», мулат держал макинтошевский планшет. Кирилл сделал сердитое лицо и быстро спустился к подчиненной.

– Ева, что за новости?! Кто будет в офисе на звонки отвечать?

– Вы о чем? – Лицо Евы превратилось из приветливого в удивленно-испуганное. – Меня зовут Беатриче…

Она показала глазами на бронзовую пластинку, приколотую к жилетке у левой груди, где каллиграфическим почерком черными буквами было выведено Beatrice. Теперь пришла пора удивляться Потемкину. Он внимательно осмотрел девушку, но никаких видимых различий с Евой не заметил. Даже манера наклонять голову и отодвигать ножку была той же.

– Прошу прощения, Беатриче, – смущенно пробормотал Кирилл. – У вас, случайно, нет сестры-близняшки?

– Нет.

– Еще раз извините, просто вы как две капли воды похожи на моего референта. Вот так увидишь и начнешь верить в телепортацию!

– Ничего страшного, бывает. – Беатриче продемонстрировала ему идеальную белоснежную улыбку.