Текст книги "666. Рождение зверя"

– Неужели ты думаешь, что они на это пойдут, Шамиль? – усмехнулся Кирилл. – Нет, ты что, и правда настолько наивен, что веришь в это?

– А что такое? – Шамиль, кажется, слегка смутился.

– Да то, что они скорее здесь сами все напалмом сожгут, чем сделают то, что вы хотите.

– Если все здесь сжечь напалмом, мировой порядок прекратится. Смотри. – Он обернулся к стоявшим у края сцены нукерам и крикнул: – Дайте сюда связь!

Несколько ассасинов подкатили к нему железную коляску, похожую на те, что используют в супермаркетах. Она была заполнена мобильными телефонами – видимо, теми самыми, что постояльцы сдавали на ресепшен. Басаев встал, зачерпнул несколько трубок и поковылял к краю сцены.

– Вот, ловите! – Он швырнул телефоны на первый ярус. – Звоните родным и знакомым, расскажите им, где вы и что надо сделать, чтобы они вас опять увидели!

Шамиль вернулся обратно и сел. Другие участники шуры последовали его примеру и тоже начали разбрасывать по залу телефоны. В рядах амфитеатра возникла давка. Люди бросались к падающим трубкам, вырывали их друг у друга. Кирилл подумал, что ему это что-то напоминает. Оказавшись на море, он любил с булкой зайти по мосткам куда-нибудь подальше и кормить стаи прибрежных рыб. Серебрящаяся масса бурлила, сильные отпихивали слабых, прорываясь жадным ртом к вожделенной пище.

– Социальный дарвинизм в действии, – отметил Потемкин. – Зря ты халдеев поубивал, Шамиль. Они бы мигом тут все раздали. Да и вообще, если вы приготовились к долгой осаде, обслуга совсем не помешала бы. Надо же есть, пить, говно убирать здесь. Непродуманно как-то. Зачем вы так жестоко с персоналом?

Басаева перекосило.

– Жизнь – это очередь за смертью, но многие все время пытаются пролезть без очереди. На этом острове больше нет халдейского племени.

– Есть! – раздался уверенный голос из-за спины. – В этом зале есть халдейка, и она рядом с нами. Выдает себя за клиентку.

Потемкина прошиб холодный пот. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Развернувшись, он увидел довольное лицо Кураева. Басаев тоже развернулся:

– Где она?

Кураев показал на Беатриче. Фея уже все поняла – она побледнела и сжалась.

– Да вон сидит. Третьего дня я ее самолично миссионерил. Простите, Кирилл Ханович, но Jedem das Seine[113]113
  Каждому свое (нем.).


[Закрыть], как было написано на воротах Бухенвальда. Это выражение здесь весьма к месту.

Басаев повернулся к Кириллу:

– Это правда?

– Он все врет, Шамиль! – Потемкин попытался мобилизовать все свои навыки непревзойденного лгуна. – У нас с батюшкой старые счеты. Бабу не поделили, вот он и пытается отомстить чужими руками.

Басаев жестом приказал привести фею. Его нукеры схватили ее и поставили на колени рядом с Кириллом. Амир вытащил два пистолета Стечкина, взвел их и приставил один ствол к ее голове, другой навел на Кирилла.

– Ты, конечно, помнишь притчу про суд царя Соломона над двумя женщинами, поспорившими о ребенке?

Потемкин кивнул. Басаев продолжил:

– Как-то раз к царю на суд явились две женщины, которые не могли поделить между собой младенца, – каждая говорила, что это ее ребенок. Соломон приказал разрубить младенца пополам, чтобы обеим женщинам досталось по части. Первая сказала: «Рубите, и пусть он не достанется никому», а вторая крикнула: «Отдайте лучше ей, но только не убивайте!» Соломон решил суд в пользу второй женщины, так как именно она была его матерью. – Шамиль взмахнул пистолетом: – Выбирай, кто из вас сейчас умрет.

– Она должна жить! – не раздумывая, выпалил Кирилл.

– Тогда прощай.

Беатриче вскрикнула.

– Не слушайте его! Он пьян! Он наглотался наркоты! Этот человек, – она показала на Кураева, – прав, я никакая ему не жена. Я – халдейка Беатриче.

Лицо Басаева расплылось в довольной улыбке.

– Ну вот, видишь! Я мудрее царя Соломона.

Он отвел пистолет от головы Потемкина и со злостью бросил в лицо фее:

– Конец тебе, отродье шайтана!

Разговоры по телефонам в зале прекратились, воцарилась мертвая тишина. Потемкин увидел сотни глаз, устремленных на них. Этот взгляд он видел на Кремлевской набережной, когда тонул горящий «Гранд Ривер». Большинство взирало на сцену с нескрываемым любопытством и даже злорадством, многие снимали на только что обретенные мобильники. Это была вершина эволюции современной элиты, и Кирилл поймал себя на мысли, что ему хочется прямо сейчас сжечь всю эту публику.

– Этого не будет, Шамиль! – твердо сказал он и встал на ноги.

– Да ну! И что же сможет помешать мне отправить ее в ад прямо сейчас?

– Одна важная информация. Тот, кого вы ищете, находится прямо перед твоим носом.

Кирилл часто попадал в ситуацию решающего выбора. Но в данном случае речь шла не о банальной альтернативе или развилке, о выборе между одним и другим, третьим, десятым, тысячным вариантами. Это был нелинейный, парадоксальный выбор, выходящий за пределы рационального. Со своей жизнью здесь, в этом мире, он расстался бы сейчас без всякого сожаления, отдал бы ее, променял на жизнь Беты. Но обмен не был принят. Проверив то, что он сейчас сказал, Басаев должен просто пристрелить его, и, таким образом, останутся живы остальные заложники. Но это не спасет Беатриче – она халдейка, и следующая пуля достанется ей. Спасти ее можно было, только вернувшись в ту реальность, где он пребывал до встречи с Осирисом. Тогда он останется жить сам, оставит жизнь Беатриче, но при этом перестанет быть человеком и потеряет ее. Кирилл взвесил все и достал единственный оставшийся козырь. Он застыл на секунду, потом обратился к небу и крикнул:

– ЛОСТЛОССАА!!!

Ничего не случилось. Потемкин замер в изумлении, оглядываясь по сторонам, – все декорации были на месте. Страшная догадка мелькнула в его голове. Он вдруг подумал, что Осирис с его заклинаниями был лишь наркотической галлюцинацией, как и все события минувшей ночи. При таком раскладе он – не просто генерал без армии, он всего лишь человек, который не может предотвратить непоправимое. Басаев увидел его растерянность и рассмеялся:

– Глупый кяфир! Ты даже понятия не имеешь, о чем мы тут говорим. Сядь на место и попрощайся с ней.

Он приставил дуло к голове Беатриче и нажал на курок. Выстрела не последовало, вместо него амфитеатр сильно тряхнуло, будто произошел подземный толчок. Басаев еще раз попробовал выстрелить, но Стечкин не слушался – его заклинило. Шамиль направил на Беатриче другой пистолет и несколько раз щелкнул, пытаясь выжать пулю, но она не выходила. Кирилл посмотрел вокруг и увидел, как мир начал вновь преображаться. Безоблачное прежде небо затянули тучи, и все погрузилось во мрак. Циклон закручивался над островом, образуя огромную воронку. Басаев и остальные вожди ассасинов ошалело мотали головами, не понимая, что происходит. Пространство вокруг ожило, залилось радужным светом, в котором замелькали грейлины. Раны на теле Потемкина моментально зарубцевались, кости срослись, наручники раскрылись и упали на пол. Он подошел к Шамилю, который сидел, недоуменно рассматривая свои пистолеты, и приказал:

– Дай мне свой меч!

Кирилл забрал оружие, осмотрел его и пальнул в воздух.

– Видишь, у меня он исправно стреляет. Дай второй.

Басаев нехотя протянул ему другой пистолет. Кирилл взял его и обратился к подавленной публике, сидящей на сцене. Потемкин говорил одновременно со всеми и с каждым в отдельности, на его родном языке:

– Насколько я понимаю, господа, вы явились сюда, чтобы найти меня. Ваше желание исполнено. Так почему я не вижу радости на ваших лицах? Кем вы возомнили себя? Вы, тупые бараны! Неужели вы могли помыслить, что в силах своею немощной рукою и железным мечом положить конец тому, кто создал само железо? Вы уподобились нанизанному на рыбацкий крючок жалкому червю, что вообразил себя властелином подводного мира. Я открою вам истину, страшную для вас. Дьявол не перед вами, он внутри вас, он пленил ваш рассудок и жаждет власти над преисподней, которую вы творите собственным разумом. Сей обман разъедает ваши души и лишает вас зрения. Я расскажу вам одну из историй Белы, которая случилась в те времена, когда Содомское пятиградие процветало и слава его простиралась далеко за пределы ханаанской земли. Однажды два ангела под видом странников пришли в Сигор и остановились на ночлег в доме одной богатой семьи. С ними обошлись весьма негостеприимно и поселили в холодном подвале. Когда ангелы расстилали постели, один из них увидел дыру в стене и заделал ее. А на следующую ночь ангелы попали на ночлег в дом очень бедного, но гостеприимного человека. Супруги разделили с ангелами скромную еду, которая у них была, и уложили их спать в свои постели, чтобы они могли хорошо выспаться. Проснувшись утром, ангелы увидели, что хозяин и его жена горько плачут. Ночью в хлеве умерла корова, молоко которой было единственным источником их пропитания. Младший ангел спросил: «Почему так случилось? У первой семьи и так было все, но они оставили нас без еды в подвале, а ты им помог. Другая же семья была очень бедна, но готова поделиться последним, а ты позволил, чтобы у них умерла единственная корова?» «Все не так, как кажется, – ответил старший ангел. – Когда мы были в подвале, я увидел, что в дыре в стене спрятан клад, и замуровал его. Когда на следующую ночь мы спали в постели, смерть пришла за женой хозяина, и я отдал ей вместо нее корову».

Аудитория, затаив дыхание, внимала Кириллу, пытаясь понять, к чему он клонит. Потемкин говорил и ловил их мысли, в которых смешивались стыд и страх.

– Вещи не такие, какими они предстают, пройдя сквозь призму земной иллюзии. Вы подобны тем трем слепцам, что осязали слона и видели перед собой кто змею, кто колонну, кто веревку. Тот, кого вы нарекли Даджалем, есть тот, кто пришел уберечь мир от небытия адского. Но открою вам еще одно: когда нога ваша ступила на эту землю, никакого слона на ней не было. Эта жена, – он показал на Беатриче, – погубила его, обратив в человека. Теперь же вы самолично призвали его. Посмотрите в это отверстое небо. Идет конь белый, и сидящий на нем называется верный и истинный, который праведно судит и воинствует. Очи у него как пламень огненный, и на голове его много диадим. Он имеет имя написанное, которого не знает никто, кроме него самого. Он облечен в одежду, обагренную кровью. Имя ему: «Слово божие». И воинства небесные следуют за ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным, топчет точило вина ярости и гнева бога вседержителя. На одежде и на бедре его написано имя: «Царь царей и господь господствующих».

На этих словах все увидели сияние, исходившее от верхнего яруса амфитеатра, где был вход. Оно затмевало все светильники и прожекторы. Это был единорог. При виде чудесного существа по залу прокатилась волна изумления. Химера спустилась вниз по лестнице и встала рядом с Кириллом, гарцуя на месте. Потемкин ухватил единорога за гриву, запрыгнул на него и произнес, указывая на книгу в руках Беатриче:

– Ваши судьбы – в этой скрижали. Сейчас мы впишем в нее новую страницу и исправим все то, что еще можно исправить.

– Опять колдуешь. – Фея поднялась и пошла к нему, протягивая Книгу судеб.

В этот момент Кирилл заметил, как в самом центре зрачка на сцене взметнулась фигура Айгюль Озкан. Она выхватила из-под полы черную коробочку и крикнула:

– Аллаху акбар!

Турчанка держала пульт дистанционного управления. Кирилл почувствовал, как мышцы ее руки начали сжиматься, приводя в движение большой палец, лежащий на кнопке. Тумблер щелкнул, и электромагнитный импульс погнал волну к сотням изнывающих в нетерпении бомб. Потемкин собрал в кулак всю свою волю и крикнул:

– ЗАМРИ!!!

Приказ обратил амфитеатр в музей восковых фигур. Время остановилось, и все вокруг замерло – люди на земле, птицы и облака в небе, даже ветер – все застыло в том состоянии, в каком их настигло слово. Взгляды ассасинов были прикованы к Озкан, в них смешались ужас, обреченность и восхищение. Кирилл посмотрел на Беатриче, которая стояла у его ног, потрясенная происходящим. Он вдруг понял, что по сравнению с предыдущим пришествием в нем произошла разительная перемена. Его любовь к ней не только не ослабла – она разгорелась с новой, неимоверной силой. Бог обожал ее так же, как оставшийся в прошлом человек. Он нежно подхватил фею и усадил перед собой на единорога:

– Смотри вперед и не оборачивайся, а то все тут же взорвется!

Химера поскакала туда, откуда явилась, разрывая гробовую тишину грохотом копыт. Когда она запрыгнула на последнюю ступень, Беатриче повернула голову и посмотрела вниз – туда, где, победно подняв над головой пульт, стояла Озкан. В глазах феи были ярость и желание отомстить – Потемкин почувствовал ее боль, понял, зачем она это сделала, и тоже развернулся. Чаша амфитеатра тут же вспыхнула. Клубясь и свистя, огненный смерч охватил все пространство, заглушая хор человеческих существ. Корчась от боли, они бултыхались в языках пламени и обращались в пепел. Столб пламени поднялся к небу, а потом обрушился на окрестности, сметая все вокруг. Единорог мчался галопом, унося своих наездников от обжигающей стихии. Он остановился около самого леса, и Кирилл посмотрел назад. В амфитеатре еще полыхало пожарище, превращая его в подобие жерла огнедышащего вулкана. Над ним стоял циклопических размеров багряный Молох, который держал на вытянутых руках обуглившиеся тела людей. Это были моджахеды, находившиеся во время взрыва в других частях острова. Они вопили в огороженном железной изгородью боксе, напоминающем загон для скота. Молох доставал их попарно, поджаривал, как на гриле, и отправлял себе в пасть. Он улыбнулся Кириллу, выражая признательность за гекатомбы. Неожиданно Потемкин почувствовал вспышку нечеловеческой боли рядом с собой.

– Смотри! Смотри! – Беатриче кричала ему, показывая куда-то в сторону.

Кирилл посмотрел и увидел, что пожар охватил окраину райских кущ. Поднявшийся ветер гнал пламя на север, и Потемкин отчетливо расслышал тысячеголосый стон леса.

– Надо потушить это, – сказал он. – Нужна вода. Много-много воды!

Земля под их ногами опять подпрыгнула. В той стороне, где возвышалось обгоревшее здание отеля, раздался нарастающий грохот. Огромная масса океана вздыбилась и подмяла под себя бетонную дугу, переваливая через нее, как через плотину. Это была волна невероятных размеров. Она обрушилась на Эдемский сад, сметая все на своем пути. Кирилл ощутил океан, увидел мощь надвигающегося потока и улыбнулся:

– Уходим!

Деревья, кусты, трава перед ними раздвинулись, выкладывая прямую светящуюся дорожку к гигантской пальме. Кирилл пришпорил единорога и погнал его к кротовой норе, чувствуя за собой дыхание приближающегося цунами. Наконец впереди показалась таксофонная будка. Они соскочили с химеры и влетели в нее. Потемкин быстро набрал номер.

– Только она, – раздался в трубке голос матери.

На этот раз мать была непривычно суровой, как если бы Кирилл прогулял уроки в школе и явился домой за полночь, обкуренный и пьяный.

– Как это! – нервно крикнул Кирилл. – Ты с ума сошла?

– Она одна или никто.

Кирилл понял, что спорить и уговаривать бессмысленно, да и времени на это не было никакого. Он в сердцах швырнул трубку на аппарат, прижал к себе фею и прошептал:

– Ты едешь, я остаюсь.

Беатриче вздрогнула:

– Я без тебя никуда не поеду!

Потемкин судорожно схватил ее за руки:

– Со мной ничего не случится, а ты умрешь, если сейчас не уйдешь! Давай, милая. Мы обязательно встретимся. Книгу не потеряй. – Он провел рукой по ее голове. – Я люблю тебя!

– Я не смогу жить без тебя!

Кирилл нежно обнял ее и поцеловал в губы. Беатриче подчинилась. Он выскочил из будки и захлопнул дверь. Будка задребезжала и начала уходить под землю. Он увидел прильнувшую к стеклу Беатриче и прикоснулся к ее руке – через стекло, пальцами. Спустя мгновение челнок опустился, и земля над ним сомкнулась, будто здесь ничего и не было. Содрогающий землю вал цунами был уже рядом. Сверху раздался голос Солженицына:

– Залезайте, что ли, сударь!

Потемкин посмотрел на крону пальмы, сияющую как рождественская елка, и начал карабкаться. Обычному человеку это было бы не под силу, но он вдруг ощутил в себе способности покорителя небоскребов, человека-паука Алена Робера. Как выяснилось, это было не так уж трудно – естественные выступы и наросты помогали ему набирать высоту. Когда он преодолел половину пути, первая волна ударила о дерево и согнула его. Потемкин стал двигаться быстрее. Достигнув кроны, он перевел дух.

– Ну как? – поинтересовался нобелевский лауреат. – Впечатляет?

Кирилл оглянулся. Вокруг бурлил безбрежный огненный океан. Те странные хвостатые существа, тритоны и нереиды, все так же резвились в волнах. Но океан не обжигал, а ласкал их. Пальма оказалась единственной возвышенностью над водой.

– Класс! – крикнул Потемкин.

– Посидите тут немного, и вода сойдет.

Посмотрев вдаль, Кирилл понял, что Александр Исаевич несколько поторопился. От горизонта на них надвигалась вторая волна, еще мощнее первой. Солженицын, кажется, тоже осознал свою оплошность:

– Прошу прощения… Тут уж я ничем помочь не смогу.

Стена воды с востока неумолимо надвигалась на них. Под пальмой обмелело – волна будто затягивала, вбирала в себя все, чтобы обрушиться с новой силой. Но Потемкин не испытывал перед ней страха. Наоборот, он будто манил к себе эту стихию, играл с нею. Через мгновение океан смыл его с пальмы и начал затягивать в пучину. Кирилла понесло ко дну, он хлебнул воды и неожиданно понял, что может дышать, словно человек-амфибия Ихтиандр. Прекрасные нереиды увлекали его в бездну, в глубь океана, открывая удивительной красоты виды: Кирилл плыл к огромному дворцу, сияющему так, будто его покрывали бриллианты. Очертаниями дворец напоминал Храм Лотоса бахаев в Нью-Дели. Величественное сооружение из свернутых лепестков раскинулось на девять оконечностей по дну океанской впадины. «И приснилось мне, что камень за камнем я воздвиг священный храм. Не пагоду и не мечеть, и не церковь, но возвышенное и проще, с вратами, открытыми для дыхания небес, и истина, и мир, и любовь, и справедливость нашли и поселились в нем», – вспомнил Потемкин пророчество Шах Акбара из династии великих моголов. У входа в храм сидели двадцать четыре старца с длинными, до земли, белыми бородами. Они увидели Кирилла и пали ниц. Врата раскрылись, и Потемкин медленно заплыл внутрь. Посреди огромного зала стоял сапфировый престол. Двенадцать золотых львов и золотых орлов сидели напротив друг друга на ступенях лестницы, которая вела к лучезарному трону. На престоле в позе лотоса сидел улыбающийся Шива – такой, каким его обычно изображают: четыре руки, аквамариновый цвет тела. Хотя это был не совсем Шива. Две руки его были сложены в индусское приветствие анджали, две другие держали загнутый жезл-посох и тройную плеть египетского фараона. Волосы на голове, пробивающиеся из-под вытянутой кверху шапки Амона, слегка пошевеливались, как будто жили собственной жизнью. Во лбу Шивы сияла изумрудная звезда, а подбородок его украшала длинная, заплетенная в косичку борода. Приглядевшись, Потемкин узнал в лице божества черты своего отца. Шива-Осирис медленно заговорил с ним, не открывая рта:

– Все возвращается на круги своя, сын. Нельзя уйти от самого себя.

– Я не хочу быть собой, отец.

– Это так по-человечески! – рассмеялось божество. – Желать быть тем, кем ты не являешься. Смертному этого не дано. Но ты – не человек. Поэтому у тебя был выбор. Ты использовал свой шанс, и теперь ничто не подлежит изменению.

– Но скажи, отец, если люди так хотят построить свой ад, почему не дать им такую возможность?

– Потому что мы должны отвечать за то, что породили. Чтобы понять, к чему могут привести игры их разума, ты должен все увидеть сам.

Шива застыл и начал каменеть, обернувшись в безмолвную статую. Мраморный пол под ней раздвинулся, и статуя стала уходить вниз. Когда она спустилась, пол сомкнулся. Потемкин стоял, вернее висел, посреди огромного зала. Тут он увидел, что каменные лепестки над ним сворачиваются. Он попытался отплыть к входу, но входа уже не было. Массивные плиты надвигались на него сверху, сбоку, со всех сторон. Кирилл закричал так отчаянно, как только можно кричать сквозь толщу воды на расстоянии нескольких километров от поверхности. Гигантский пресс продолжал сжиматься. Потемкин вдруг почувствовал пронзительную боль, и внешний мир погас. Он стал бесконечной точкой, черной дырой, висящей во мраке. Это была абсолютная пустота и в то же время субстанция беспредельной плотности. Она внимательно разглядывала его, будто принюхиваясь и пытаясь понять намерения. Это была податливая масса, готовая подчиняться его воле и принять любую форму. Внезапно прямо перед ним возникло серое полотно асфальта, на котором лежала та самая маленькая девочка, чудом не сбитая на Голубинской улице. В этой реальности все закончилось иначе: беспомощно раскинув ручки, она смотрела в небо уже выцветшими удивленными глазами. Кирилл увидел ее внутренний мир – такой маленький, хрупкий и трогательный. В нем была волшебная сладкая страна с шоколадными деревьями, карамельными цветами и полянами из фисташкового мороженого, ее любимая кукла Ляля, ее красивые лаковые туфельки, купленные вчера на вещевом рынке, и голубой шарик, который она выпросила у мамы около выхода из метро. Жуткая картина наполняла душу леденящим страхом и ощущением полной безысходности. Потемкин понял, где он находится. «Самое страшное наказание для человека – оставить его наедине с самим собой», – подумал он и почувствовал, что окружающее пространство враждебно ему, что оно отторгает незваного гостя. Масса начала сжиматься, стремясь превратить его в ничто. Но это давление вызвало в нем ответную реакцию. Кирилл осознал, что он и есть тот самый голубой шарик, который теперь распирает все больше и больше. В конце концов, он достиг равновесия с внешней силой и взорвался, как сверхновая звезда, захватывая все вокруг своим сиянием.

* * *

– Опаньки! А Потемкин-то наш, похоже, очухался! – Кирилл услышал бойкий голос, сильно отдающий суржиком.

Он почувствовал запах чеснока, масляной краски и раскрыл глаза. Потемкин лежал в узком помещении, стены и потолок которого были грубо выкрашены в отвратительный грязно-зеленый цвет. К правой руке подходил катетер, перекачивающий из стоявшей рядом капельницы какой-то раствор. Примяв одеяло, на его койке сидел худой загорелый паренек с соломенными волосами, одетый в застиранное до дыр подобие медицинского халата.

– Вы кто? – спросил Потемкин.

– Я? – икнул парень. – Меня Андрей зовут. Андрей Садко. Я тут вроде фельдшера.

Кирилл присел, оглядываясь:

– Где я?

– Греческий сухогруз «Арго». Идем с грузом кофе из Туамасины в Пирей.

– Кофе – хорошее прикрытие для наркотиков, Андрей. Собаки не чувствуют, – усмехнулся Потемкин. – А вы не очень-то на грека похожи.

Садко сначала насторожился, потом рассмеялся. Этот человек действительно попал в точку – с грузом было явно что-то не так: перед выходом из порта на судне побывали подозрительные качки бандитского типа, которые о чем-то говорили с капитаном. Но он нарочно не думал об этом, как и большинство членов экипажа, и постарался скрыть свое беспокойство от Потемкина:

– Да у нас вся команда – сплошное СНГ! Славяне, в общем.

– СНГ – это еще и киргизы, между прочим. И таджики.

– Серьезно? Да похуй. У нас чучмеков нет. Мы с братом вообще с самого Севера, из Мурманска. Раньше рыбу ловили, а потом норвеги русских оттуда выдавили, после демаркации. Куда нашим ржавым посудинам против их сейнеров-то… В общем, теперь на греков пашем.

Потемкин внимательно посмотрел на фельдшера:

– Как я сюда попал?

– Так это я вас заметил! – с гордостью отрапортовал Садко. – Дрейфовали по волнам без сознания. Вообще, странно, как вы выжили, – ни жилета спасательного, ни круга, ни плота. Только шарик голубой к руке привязан. Вчера и подобрали – вы же с того острова Бела, судя по браслету…

Потемкин недоверчиво посмотрел сначала на браслет, затем на часы Азамата. На них значилось 30 июня, то есть он проспал больше суток.

– Как вы узнали про остров?

Теперь удивился Андрей.

– Как же! Там сейчас международная спасательная операция… Правда, спасать особенно некого. Похоже, вы один остались в живых.

– Слушайте, а откуда вам известна моя фамилия? У меня что, на лбу написано?

Он вспомнил про Порохова, поцелуй Исиды и на всякий случай потрогал себе лоб.

– Двадцать первый век на дворе, Кирилл Ханович! Сфотографировали, послали в Москву, через пару часов – результат. Там вас очень ждут. В ФСБ.

– Да уж, догадываюсь, – пробормотал Потемкин.

Он вытащил из вены иглу катетера и встал с койки. Садко протянул ему смоченную спиртом ватку:

– Приложите к руке, а то синяк будет. Может, на воздух?

– Конечно.

Кирилл подошел к железной двери и раскрыл ее. Солнечный свет ударил ему в глаза. Груженное контейнерами судно рассекало синеву Индийского океана. Рядом со входом сидел небритый обгорелый мужик в просаленной тельняшке и посасывал бычок.

– Это наш боцман, – представил его Андрей, – Петр Ионович. Брат мой, кстати. Старший.

Петр Ионович приподнялся и молча протянул руку, обильно покрытую наколками. «Прямо Дэвид Бекхэм покойный», – подумал Потемкин и пожал клешню боцмана:

– Кирилл.

– Петр.

– Погода-то какая хорошая! – потянулся Андрей. – Ни облачка.

– Я бы не сказал. – Боцман ткнул пальцем в лазурно-синее небо.

Если бы не он, Потемкин и не заметил бы это странное жемчужное пятно, напоминающее бельмо на глазу. Они втроем принялись разглядывать необычный объект. Пятно росло, превращаясь в тучу, которая постепенно заволакивала весь небосвод.

– Твою мать, – прошептал младший Садко.

Внезапно все стихло. Не слышно было даже шума волн.

– Так, быстро в каюту! – скомандовал Кирилл.

Они заскочили в помещение и встали у открытой двери, выглядывая наружу. Через секунду раздался страшный грохот – на судно с небес обрушился град. Одна из градин странного кораллового цвета с алыми прожилками залетела в каюту – она была размером с кулак и твердая, как булыжник. Этот небесный камнепад бил и ломал все на палубе. Судно погрузилось во мрак, словно наступило солнечное затмение, и начало крениться на бок, ныряя в поднявшихся штормовых волнах. Капельница со звоном упала, усыпав пол осколками стекла. Кирилл захлопнул дверь и опять почувствовал, как мир вокруг меняется, увидел разноцветное свечение и наполняющие пространство существа из иного мира. Он посмотрел на испуганные лица своих случайных спасителей и прочитал их мысли. Младший брат, украдкой поглядывая на Потемкина, думал, что на беду себе они подобрали пассажира со страшного острова. Ужас смешивался в нем с сильным, совершенно иррациональным благорасположением к этому незнакомцу, от которого исходила свирепая сила. Потемкин сел обратно на ходящую ходуном койку и засмеялся.

– Почему вы смеетесь, Кирилл Ханович? – испуганно спросил младший Садко. – Разве это смешно?

– Вы правильно сделали, что вытащили меня, Андрей. С вами все будет хорошо. Не бойтесь меня, просто слушайте, что я вам говорю.

– Вы посмотрите-ка на него! – оживился боцман. – Ишь, каков гусь! Почем тебе знать, как оно все будет? Ты что, господь бог? Может, нас сейчас накроет, как твой остров.

Кирилл улыбнулся:

– Вы мне не верите, Петр, но это пройдет. Ваша душа поглощена тоской, потому что ваша мать умерла от апоплексического удара, когда «Арго» стоял в Туамасине, а вы так и не приехали на похороны. Вы с братом думали бросить все, снять последние деньги и улететь, потому что очень любили ее. Но так и не решились, и теперь корите себя за это. Оставьте сомненья, Петр, с ней все хорошо. Она сейчас рядом с вами и гордится тем, что вы остались на судне и встретили меня.

Андрей отшатнулся к стене.

– Но откуда?! Откуда вам это известно? – Он смотрел на Кирилла вытаращенными глазами.

– Мне ведомо прошлое и настоящее, а будущее мы творим своею десницею. Это несложно.

Потемкин поднял катающийся по полу стакан. Он поставил стакан на тумбочку у койки, налил в него из склянки медицинский спирт, присел рядом и бережно накрыл рукой, как лихорадочного больного. Качка постепенно стихла. Боцман открыл дверь, и каюта наполнилась солнечным светом. Петр Ионович перекрестился: «Чудеса какие-то…»

– Вот именно, чудеса, – подтвердил его мысль Кирилл.

Он отсоединил иглу от катетера, проколол себе палец и выжал в спирт несколько капель крови. Жидкость тут же окрасилась в изумрудный цвет. Потемкин посмотрел на Андрея, приглашая его попробовать. Фельдшер подошел, взял стакан и понюхал. В нос ему ударил горький запах полыни. «Так это же…» – мелькнуло у него в голове.

– Да, Андрей, это spirit – дух мой, смешанный с плотью, – сказал Кирилл. – Если ты готов принять меня – пей, не бойся.

Садко-младший сделал глоток и почувствовал присутствие в себе другого существа. Но это существо было ему не чужим, а близким и даже родным.

– Теперь бессмертная часть живет в тебе, – послышался внутренний голос. Это был Кирилл, который молча сидел и смотрел на него. – Тебе будет доступно то, что не было доступно ранее ни одному человеку. Дай чашу брату своему.

Андрей протянул абсент Садко-старшему. Петр заколебался, но брат решительно кивнул, отметая сомнения, и боцман залпом осушил стакан. Лицо его тут же преобразилось. Он закрыл глаза и спросил:

– Кто ты? Зачем ты здесь? И что теперь будет с нами?

Потемкин молча ответил ему:

– Этот ковчег несет человекам благую весть и новый завет. Мое имя Хор, я сын Осириса и Исиды. Завтра наступит тридцать первое июня, которое продлится тысячу лет. Мы построим справедливый мир, лишенный боли, насилия и страданий, в нем не будет войн, преступности, голода и болезней. В этом мире восторжествует гармония, дарующая вечную жизнь.

Хор встал, подошел к братьям и положил им руки на плечи:

– Но для того, чтобы возвести этот вселенский храм, нам предстоит кое-что сделать…

ИТАР-ТАСС

ГРАД-КЛИМАТ-ПОСЛЕДСТВИЯ

ПО МНЕНИЮ УЧЕНЫХ, ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ ГРОЗИТ КИСЛОРОДНОЕ ГОЛОДАНИЕ

Град, обрушившийся на различные регионы планеты, может иметь самые серьезные последствия, – сообщает Всемирная метеорологическая организация (ВМО). Разрывы газопроводов вызвали огромные пожары, которые частично разрушили Москву, Рио-де-Жанейро и Боготу.

По мнению экспертов, при этом природном катаклизме было уничтожено не менее трети лесных насаждений, составлявших сибирскую тайгу и бразильскую сельву.

По словам директора Института физики Земли им. О. Ю. Шмидта академика РАН Александра Глико, человечеству грозит кислородное голодание.

ИТАР-ТАСС

СЕЙШЕЛЫ-ОСТРОВ БЕЛА-ЦУНАМИ-УЧЕНЫЕ

ВЕДУЩИЕ РОССИЙСКИЕ УЧЕНЫЕ НЕ МОГУТ ОБЪЯСНИТЬ ПРИЧИНЫ КАТАСТРОФЫ НА СЕЙШЕЛЬСКИХ ОСТРОВАХ

Директор Института океанологии им. П. П. Ширшова академик РАН Роберт Нигматуллин заявил, что чрезвычайное происшествие на острове Бела не имеет научного объяснения.

– Если исходить из происхождения обычного цунами, оно должно было бы накрыть весь архипелаг, – отметил Нигматуллин. – Однако в данном случае мы имеем дело с направленной волной, которая уничтожила именно остров Бела.

Со своей стороны, директор Института физики Земли им. О. Ю. Шмидта академик РАН Александр Глико заявил, что было бы неправильно искать причины случившегося исключительно в плоскости науки. «Вероятно, мы не все знаем о том, что происходило на острове», – сказал А. Глико.

ИНТЕРФАКС

МЕДВЕДЕВ-СЕЙШЕЛЫ-СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ

РОССИЙСКИЕ ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ ПОМОГУТ СПАСАТЕЛЯМ В ИНДИЙСКОМ ОКЕАНЕ

Президент России Дмитрий Медведев распорядился направить в район бедствия на Сейшельских островах эскадру Тихоокеанского флота. Сегодня в аэропорт острова Маэ Пуант-Ларю прибыли российские стратегические бомбардировщики Ту-160 и самолет Ан-70, который доставил на остров гуманитарную помощь.

Министерство по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям сообщает, что международной команде спасателей на острове Бела не удалось обнаружить выживших людей. «Все постройки уничтожены до основания, а тела погибших, вероятно, смыло в океан», – заявил начальник отряда МЧС РФ «Центроспас» Александр Романов, который находится на месте катастрофы.

ИНТЕРФАКС

СЕЙШЕЛЫ-КАТАСТРОФА-СПАСЕНИЕ-ГРЕЦИЯ

ОДИН РОССИЯНИН ВЫЖИЛ ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ НА ОСТРОВЕ БЕЛА

Как сообщает морская администрация Греции, сухогруз «Арго», следующий с грузом сельскохозяйственной продукции из Туамасины (Мадагаскар) в порт Пирей, обнаружил в открытом море российского гражданина Кирилла Потемкина, который, вероятно, является единственным выжившим после катастрофы на острове Бела.

По заявлению судового врача, угроза жизни россиянину отсутствует, но он находится в состоянии шока. Минздрав, МИД России и силовые ведомства уже направили в Грецию своих представителей.

В настоящее время сухогруз «Арго» находится в Аденском заливе.