Текст книги "666. Рождение зверя"

Отец Джеймс Бонд

Было уже около полудня. Потемкин лежал на кровати в своих эдемских апартаментах. Сквозь распахнутые балконные двери пробивалось яркое солнце, влажный бриз наполнял спальню свежестью прибоя. К этому запаху примешивался сладковатый аромат тлеющей марихуаны – видимо, этажом ниже кто-то раскумарил кальян. Беатриче исчезла. Кирилл подумал было, что она ему тоже приснилась, но две улики однозначно свидетельствовали об обратном. Во-первых, это совершенно неповторимый, чуть слышный запах парфюма феи, который исходил от скомканных простыней. А во-вторых, карманная книга, раскрытая и аккуратно положенная на подушку. Потемкин взял ее в руки. Это была новелла Джерома Сэлинджера «Выше стропила, плотники» со штампом местной библиотеки на обороте. Кирилл увидел аккуратную пометку NB! сделанную карандашом в самом начале повествования:

В ту ночь при свете фонарика Симор прочел Фрэнни свой любимый рассказ – то была даосская легенда. И до сих пор Фрэнни клянется, будто помнит, как Симор ей читал:

«Князь Му, повелитель Цзинь, сказал Бо Лэ: “Ты обременен годами. Может ли кто-нибудь из твоей семьи служить мне и выбирать лошадей вместо тебя?” Бо Лэ отвечал: “Хорошую лошадь можно узнать по ее виду и движениям. Но несравненный скакун – тот, что не касается праха и не оставляет следа, – это нечто таинственное и неуловимое неосязаемое, как утренний туман. Таланты моих сыновей не достигают высшей ступени: они могут отличить хорошую лошадь, посмотрев на нее, но узнать несравненного скакуна они не могут. Однако есть у меня друг, по имени Цзю Фангао, торговец хворостом и овощами, – он не хуже меня знает толк в лошадях. Призови его к себе”.

Князь так и сделал. Вскоре он послал Цзю Фангао на поиски коня. Спустя три месяца тот вернулся и доложил, что лошадь найдена. “Она теперь в Шаю”, – добавил он. “А какая это лошадь?” – спросил князь. “Гнедая кобыла”, – был ответ. Но когда послали за лошадью, оказалось, что это черный, как ворон, жеребец.

Князь в неудовольствии вызвал к себе Бо Лэ.

– Друг твой, которому я поручил найти коня, совсем осрамился. Он не в силах отличить жеребца от кобылы! Что он понимает в лошадях, если даже масть назвать не сумел?

Бо Лэ вздохнул с глубоким облегчением.

– Неужели он и вправду достиг этого? – воскликнул он. – Тогда он стоит десяти тысяч таких, как я. Я не осмелюсь сравнить себя с ним, ибо Гао проникает в строение духа. Постигая сущность, он забывает несущественные черты; прозревая внутренние достоинства, он теряет представление о внешнем. Он умеет видеть то, что нужно видеть, и не замечать ненужного. Он смотрит туда, куда следует смотреть, и пренебрегает тем, что смотреть не стоит. Мудрость Гао столь велика, что он мог бы судить и о более важных вещах, чем достоинства лошадей.

И когда привели коня, оказалось, что он поистине не имеет себе равных».

Кирилл догадался, что Бета ему на что-то тонко намекает, однако его роль в данной притче была ему непонятна. Потемкин нехотя сполз с кровати и направился в ванную комнату, смутно припоминая события бурной ночи. К его удивлению, это нисколько не отразилось на его внешности. «Как огурчик», – подумал Кирилл, рассматривая свое лицо в зеркале и выдавливая пасту на зубную щетку. На ум тут же пришла старая реприза Семена Альтова про три стадии возмужания русского человека:

Первая стадия – всю ночь пил, гулял, черт-те чем занимался, а наутро рожа такая, будто не пил, не гулял и ничем таким не занимался. Вторая стадия – всю ночь пил, гулял, черт-те чем занимался, а рожа как раз такая, будто всю ночь пил, гулял, черт-те чем занимался. Третья стадия – всю ночь спал, ничем таким не занимался, а наутро рожа такая, будто всю ночь пил, гулял, черт-те чем занимался.

Кирилл с удовлетворением отметил, что никаких признаков второй стадии не наблюдается. Он решил, что полным отсутствием каких-либо признаков похмелья обязан целебному воздействию тропического воздуха. Потемкин принял душ, наспех побрился, накинул тунику и надел сандалии. Есть совершенно не хотелось. Хотелось к океану. Проходя через гостиную, он прихватил со стола спелое красное яблоко и тут обратил внимание, что все вчерашние перемены в обстановке при свете дня исчезли. Конечно, метаморфозы Бахуса можно было бы списать на очередные галлюцинации, но ведь не могли же они быть одновременно и у Беатриче, которая практически ничего не выпила.

Потемкин быстро спустился на лифте и вышел к пляжу. Он остановился, размышляя, куда бы направиться, и вдруг его осенила свежая, но вполне традиционная мысль. Ему захотелось пива. Разливного, холодного, пенного, желательно нефильтрованного. «Трехгорное пиво выгонит вон ханжу и самогон», – прозвучал в его голове слоган со стилизованного под Моссельпром плаката в «Главпивторге». Он вспомнил подполковника Михайлова, который его там вчера так и не дождался. «Интересно, как он там теперь?» – с некоторым состраданием подумал Кирилл и тут же переключился на более актуальную тему. Пиво можно было бы заказать в шатер или дойти до бара. Кирилл выбрал наиболее быстрый вариант получить желаемое и направился к форпосту борьбы с трезвостью, оборону которого держали улыбающиеся халдеи в белоснежных накрахмаленных рубашках.

– Добрый день, мистер, – поприветствовал его из-за стойки молодой Khalil. Как и вся здешняя обслуга, он безошибочно определял русского. – Чего изволите?

– Пивка бы, – задумчиво почесывая подбородок, Потемкин изучал марки пива, обозначенные на разливочных колонках.

– Вот «Хугарден», не желаете?

– Вы просто читаете мои мысли, дружище.

– Чего-нибудь к пиву? Легенького? Например, свежих осьминогов со сливочным соусом, наше фирменное.

– Да, пожалуй, давайте.

– Присаживайтесь, я принесу.

Кирилл развернулся, выбирая себе столик в тени, и вдруг увидел знакомое лицо. То есть сам факт обнаружения здесь знакомого лица его уже не удивлял. Это было удивление иного рода. Его поразило то, кого именно он увидел. Возможно, никто из миллионов, видевших этого человека по телевизору, ни за что не признал бы его сейчас, так как его визуальный образ был неотделим от бороды, усов, длинных волос, собранных в пучок, и круглых очков семинариста. Теперь же лицо его было «босым», как сказали бы русские люди в допетровскую эпоху, стрижка представляла собой мечту любого прапорщика из райвоенкомата, а линзы стильных круглых очков отливали цветом спелой груши, как у актера-режиссера-священника Ивана Охлобыстина. Но у Потемкина была очень хорошая память на лица тех, с кем ему довелось общаться. И особенно тех, кого ему самому хотелось запомнить. У него не было никаких сомнений: перед ним сидел протодиакон Андрей Кураев – заведующий кафедрой основного богословия и апологетики Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и, возможно, самый продвинутый миссионер Русской православной церкви.

С Кураевым Кирилл был знаком больше двадцати пяти лет. Он не только много раз пересекался с отцом Андреем по разным мирским делам. Ему была интересна эта личность, ибо он очень выбивался из стройного ряда пастырей, которых штампует Московская духовная академия. Это был своего рода феномен. Образцовый комсомолец, редактор школьной стенгазеты «Атеист» и выпускник кафедры научного атеизма филфака МГУ, он довольно быстро совершил головокружительный экзистенциальный пируэт, уйдя из аспирантуры Института философии АН СССР в духовную семинарию. В конце восьмидесятых отец Андрей под псевдонимом Пригорин начал публиковаться в самиздатовском альманахе «Выбор». Именно тогда с ним познакомился Потемкин, который в свои школьные годы также был одним из адептов этого кружка.

Отцу Андрею всегда позволялось не только иметь свое мнение, но и высказывать его публично вопреки официальной позиции патриархии. Он был не просто неортодоксальным ортодоксом, ищущим творческий подход в евангельской проповеди. Он мог себе это позволить, потому что всегда был «особой, приближенной к…». Впрочем, это у него было наследственное – его отец служил секретарем при главе миссионерского отдела коммунистической партии – директоре Института марксизма-ленинизма Петре Федосееве. Юный Андрей хорошо усвоил преимущества подобного положения и всегда пользовался доверием первых лиц церкви. Его рукоположение в Бухаресте, где он отбывал «обучение богословию» после очередного дерзкого конфликта с комсомольскими атеистами, странным образом совпало с кончиной советского патриарха Пимена. Вернувшись на родину, отец Андрей стал референтом нового патриарха Алексия. Хотя ничего загадочного в этом, конечно, не было, если учесть «симфонию», в которой со времен патриарха Сергия Русская православная церковь пребывала с богоборческой властью в виде соответствующего отдела КГБ СССР.

В патриархии Кураев сразу же примкнул к партии только что назначенного главой церковного МИДа – отдела внешних церковных сношений – митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла Гундяева. Митрополит, курировавший всю благотворительную и миссионерскую деятельность РПЦ (в которую, в частности, входил безакцизный ввоз водки и сигарет), души не чаял в новоприобретенном сподвижнике. Поэтому далекие от политкорректности выступления отца Андрея всегда сходили ему с рук. Статьи и записи в «живом журнале» порой вызывали шумные скандалы в околоцерковных кругах – чего стоили периодически вспыхивающие перебранки с мусульманами. Бог весть, сколько верноподданнических обращений с требованием убрать с глаз долой Кураева приходило на имя архипастырей. Но все тщетно: получив орден преподобного Сергия Радонежского III степени, отец Андрей не преминул высказаться насчет «благодатного пасхального огня», который, с его точки зрения, мог легко иметь своей первопричиной зажигалку в кармане иерусалимского патриарха Феофила III.

Теперь Кураев полусидел-полулежал на тюфяке в двух шагах от Кирилла. Он был в черной майке, кожаных штанах и тапочках с подозрительно загнутыми кверху носами. Никакого креста, даже нательного, на нем не было. На горелке рядом с ним стояла турка, возле нее – кофейная чашка, в фарфоровой вазочке виднелись разноцветные карамельки.

– Кирилл Ханович, вы смотрите на меня так, будто, зайдя в храм божий, узрели врага рода человеческого, смиренно молящегося со свечкою в руке, – сказал Кураев. – Присаживайтесь, что ли.

– Насчет произведенного эффекта вы абсолютно правы, Андрей Вячеславович, – откликнулся Кирилл, расположившись напротив отца Андрея. – Только я бы несколько по-иному расставил акценты. Скорее, чувствую себя жителем Содома, увидавшим одного из ангелов, посланных спасти праведников от гнева господня.

Халиль поставил перед Потемкиным огромную кружку пива, плошку с осьминогами, соусницу, блюдце с разрезанным пополам лимоном и тарелку с мелко нарезанными овощами. Кураев подлил себе в чашку кофейку и бросил туда красную карамельку. Этот стол, бар и приятный ветерок с океана, несомненно, располагали к интересной беседе.

– Вы даже не представляете себе, насколько ваше внутреннее ощущение близко к реальному положению вещей, – заметил отец Андрей, пригубив кофе.

– В каком смысле? – Потемкин приподнял кружку за здоровье собеседника и отхлебнул пива.

Он взял лимон, полил соком гадов морских, ухватил самую сочную тушку, обмакнул ее в соус и отправил в рот.

– Простой вопрос: где вы находитесь? – спросил Кураев.

– Я же уже сказал вам, что мне это все напоминает.

– Как называется этот остров?

– Кажется, Бела.

– Знаете, почему Бела? – хитро посмотрел на Кирилла отец Андрей.

– Думаю, это просто название. Либо местное, либо придуманное колонизаторами.

– Бела, или Вала, он же Сигор – один из городов содомского пятиградия. Четыре – Содом, Гоморра, Адма и Цевоим – были сожжены за грехи их жителей. Уцелел лишь Сигор; его жители были так же порочны, но город спас праведный Лот, который, будучи предупрежден ангелами, бежал именно в Сигор из обреченного Содома.

– Жена его, правда, нарушила инструкцию и обратилась в соляной столп.

– Да, в этом есть свой урок, – согласился Кураев. – Но вот что любопытно. Лот с дочерьми поначалу укрылся в Сигоре. Потом он ушел из него и стал жить в горе, потому что «боялся». Дальше начинается интересное. «И сказала старшая младшей: отец наш стар, и нет человека на земле, который вошел бы к нам по обычаю всей земли; итак напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восставим от отца нашего племя». То есть дочери Лота, которые знали об уничтожении Содома, были уверены, что мужчин на земле больше не осталось. Возникает вопрос: куда пропали жители Сигора?

– Хочу заметить, что эти события в семейной хронике Лота порождают серьезные сомнения в его праведности, – усмехнулся Потемкин, припомнив первую картинку из порнографического ряда, появившегося на его компьютере при первом контакте с «Эдемом».

– Да, инцест есть инцест. Но надо принять во внимание состояние Лота… Да и историческая судьба порожденных этим инцестом моавитян и аммонитян…

– Разумеется, «не виноватый я, они сами пришли»! – рассмеялся Потемкин. – Видимо, с тех самых пор состояние алкогольного опьянения стало не смягчающим, а отягчающим вину обстоятельством. Но бог ему судья. Хотя во многих случаях суд его довольно странный, и славится сей судья, как бы сказали сейчас, двойными стандартами. Однако же не могу с вами не поспорить: жители из Сигора никуда не пропадали. Согласно Евсевию Памфилу, епископу Кесарийскому, в его время этот город назывался Зоара. В нем было значительное количество собственных жителей и стоял римский военный гарнизон. Он был обитаем, а в его окрестностях произрастали бальзам и пальма, что свидетельствовало о прежнем плодородии местности.

– Одно не исключает другого. При содомской катастрофе город уцелел, но жителей в нем не осталось, иначе дочери Лота не согрешили бы со своим отцом. Впоследствии город был вновь заселен. Помните пророчество Исайи о моавитянах – потомках Лота по линии старшей дочери? «Рыдает сердце мое о Моаве; бегут из него к Сигору, до третьей Эглы»…

– Хорошо, согласен. Так что же, по-вашему, случилось с сигорцами?

– Так как библейские летописцы фиксировали все события весьма скрупулезно, а никаких упоминаний о дальнейшей судьбе жителей Сигора нет, логично было бы предположить, что они просто исчезли из их поля зрения, покинули Ханаан. По одной из версий, сигорцы дошли до Красного моря, построили ковчег и проделали свой путь к земле обетованной – не по суше, а по воде. И в конечном счете, – Кураев многозначительно посмотрел по сторонам, – нашли ее здесь.

– Что вы хотите этим сказать?

Потемкин выпил еще пива, достал сигарету и вопросительно взглянул на отца Андрея. Тот махнул рукой, что не возражает.

– Я хочу сказать, точнее – предположить, что народ Сигора существует.

– Но ведь, получается, это тысячелетний Содом. Многотысячелетний Содом.

– Совершенно верно.

Кирилл вспомнил свой разговор с Беатриче и понял, что Кураев знает много такого, что было бы полезно в его расследовании. Однако для того, чтобы вытянуть из отца Андрея максимум информации, лучше всего было прикинуться Фомой неверующим, – будучи по натуре проповедником, Кураев в миссионерском угаре наверняка выложит ему все, что знает.

– То, что вы говорите, смешно. – Потемкин мотнул головой в сторону пляжа: – А все эти люди? Все эти сливки общества, которые здесь предаются радостям жизни? Они совершенно точно не имеют никакого отношения к той истории. Возьмите меня, например.

– Вы давно в «Эдеме»? – спросил Кураев.

– Вчера прилетел.

– Так откуда же вам знать, что здесь на самом деле происходит и кто на самом деле здесь живет? В смысле – не приезжает, а именно живет, находится постоянно? Вы даже не догадываетесь, зачем существует это заведение, в чем его миссия.

– О чем вы вообще говорите, Андрей Вячеславович? Это же обычный бордель и свинг-клуб! Большой, элитный, со вкусом сделанный, весьма недешевый… Но бордель. Ау!

Материализовавшийся из влажного воздуха халдей услужливо поставил на стол пепельницу.

– Слушай, братец, принеси-ка кальян, – попросил Кирилл.

– Вам чего-нибудь особенного? Имеется новая смесь «укус Лотоса» с гашишем, – радостно сообщил Халиль.

– Ну давайте ваш «Лотос», – кивнул Кирилл и обратился к отцу Андрею: – Не вижу никаких оснований относиться ко всему этому серьезно.

– Вы, Кирилл Ханович, похоже, не совсем отдаете себе отчет в том, где оказались и что вокруг вас происходит. Нельзя понимать события мировой истории линейно. Каждый факт имеет под собой сложную мистическую подоплеку.

– Глупости вы говорите, Андрей Вячеславович. Какая еще мистика! Тут же пикник для завсегдатаев Давосского форума. Пока мы с вами разговариваем, высокопоставленные мужчины и женщины с разных континентов отсасывают друг у друга.

– Могу себе представить, – поморщился Кураев. – Однако, если вам кажется, что этот пикник лишен всякой внутренней логики и смысла, то вы глубоко заблуждаетесь. Вы в курсе, кто управляет этим, как вы говорите, борделем?

– Нет, не знаю. Поясните, если можете.

– Я сам до конца не уверен, но некоторые вещи знаю почти наверняка. – В осанке и глазах отца Андрея появился азарт. – Многое открывается прямо здесь. И истина где-то рядом.

«Вот оно!» – мелькнуло в голове у Потемкина, которому как раз принесли кальян.

– Если вы имеете в виду Джиллиан Андерсон, то я ее видел вчера – она занималась сексом с кронпринцем Дании.

Кураев замахал руками:

– Да нет же! Какая еще Андерсон? Вы знакомы с каббалой?

Потемкин, который в этот момент затягивался, громко закашлялся.

– Андрей Вячеславович, даже если бы я никогда не изучал каббалу, у меня теперь вряд ли получилось бы обойтись без нее. У вашего покорного слуги, например, со Сбербанком есть дела. А там человеку, который не знает, что такое сфирот, ловить просто нечего.

– Что, так грубо?

– А то. Их командор-неврастеник внедрил каббалу вплоть до начальников управлений, филиалов и даже, не поверите, допофисов. Вы думаете, откуда у них в совете директоров некто Раджат Кумар Гупта, который получает больше, чем сам предправления? При этом живьем оного Кумара в «сберкнижке» на улице Вавилова никто не видел. Он общается с коллегами по скайпу прямо из центра по изучению каббалы в Лос-Анджелесе. Карьера в банке полностью зависит от цимцум. Творчество Аризаля вместо должностной инструкции и книга Зоар как брендбук, хе-хе. Мне вот, чтобы с кем-то пообщаться, надо обязательно какие-нибудь кодовые слова говорить. Ата Гибор Леолам Адонай[84]84
  Твоя сила во веки веков, о господь (евр.).


[Закрыть]. Гримуар какой-то.

Кураев расхохотался.

– Я, кажется, начинаю догадываться, зачем им этот идиотский ребрендинг!

– Каббала здесь абсолютно ни при чем, – махнул рукой Потемкин. – Перекрасить банк из зеленого цвета в салатовый за миллиард долларов означает лишь то, что процентов десять было потрачено на перекраску, а остальное бесхитростно стыбрено. Мне это все напоминает смешную историю, которая приключилась лет пятнадцать назад во времена Виктора Степановича Черномырдина. Тогда одна фирма затарилась в Китае желтой нитрокраской, а товар что-то не пошел. Но где наша не пропадала – ребята пролоббировали постановление правительства перекрасить все почтовые ящики в России из синего цвета в желтый. Даже политическую базу под это дело подогнали. И ведь перекрасили бы, да склад у них сгорел, и надобность тратить бюджетные миллиарды отпала сама собой.

– Прямо как в анекдоте про перекрашивание Киевского вокзала.

– Расскажите, не слышал.

– Ну как же. Зашла перестройка в тупик. Страна разваливается, везде дефицит, провинции бунтуют. Михаил Сергеевич, который Горбачев, с горя обратился за помощью к колдунам. Они ему говорят: сами ничего не придумаем, но можем организовать вам телефонный разговор с товарищем Сталиным. В назначенный час раздается звонок. Михаил Сергеевич снимает трубку и слышит до боли знакомый голос: «Сталин слушает». «Вот, – говорит, – Иосиф Виссарионович, понимаете, какая у нас тут беда приключилась, прямо не знаем, что бы предпринять». «Ну, во-пэрвых, – отвечает вождь народов, – надо расстрелять всех членов Политбюро. А во-вторых, перекрасить Киевский вокзал из зеленого цвета в желтый». Горбачев удивился: «Ну, насчет Политбюро я понял, а вот зачем вокзал-то перекрашивать?» «Я рад, товарищ, что по пэрвому пункту у нас нет разногласий!»

Оба громко рассмеялись. Потемкин поднял пустую кружку, намекая халдею, что неплохо бы принести еще.

– Так что там с с каббалой? – спросил он.

– Сигорцы – основоположники каббалы и хранители ее самого сокровенного знания. По моим наблюдениям, их убежище на Беле является важным звеном глобальной сети. Но его роль в их конечном замысле мне ясна не до конца.

– А, жидомасонский заговор, понимаем, – подмигнул Кирилл.

– Моя репутация антисемита не совсем соответствует действительности. Просто надо трезво смотреть на вещи. Мы давно наблюдаем за ними. И за их големами.

– Големами?

– Разумеется. Каждый настоящий каббалист стремится вызвать к жизни голема, создать живое из неживого. Для них это не только предмет творчества, но и своего рода знак положения в иерархии. Как «майбах», яхта или личный джет для уважающего себя олигарха. Ну, или чиновника там.

– Или иерарха РПЦ, – не преминул ввернуть Потемкин.

Кураев даже бровью не повел.

– Церковь – тело Христово, но она состоит из людей, а люди, увы, подвержены гордыне.

– Да и черт с ними, с людьми. Что там с големами?

– Големы бывают двух видов. Есть домашние, индивидуальные, которые выглядят совсем как живые люди…

– Например?

– Возьмите Мадонну. Она сделала себе голема под названием Леди Гага.

Эта новость настолько развеселила Потемкина, что он откинулся на подушки и закрыл рукой рот, пытаясь сдержать приступ хохота. Кураев насторожился:

– Что такое, Кирилл Ханович?

– Ничего, ничего, Андрей Вячеславович… Просто вспомнился смешной случай, связанный как раз с упомянутой вами Гагой. Всегда подозревал, что в британском королевском семействе большие проблемы, но не настолько же… – Потемкин унял смех и вернулся к разговору. – А вторая разновидность?

– Голем может быть не только искусственно вызванным к жизни заклинаниями каббалиста человеческим существом, – продолжал отец Андрей, – но и социальным явлением.

– В каком смысле? – не понял Кирилл.

– Как бы вам попроще объяснить… Вы же политтехнолог?

– Ну да, типа того.

– Так вот, партия «Единая Россия» – это голем, которого вызвал к жизни присутствующий здесь, на острове, Владислав Юрьевич. Сей каббалист, кажется, уже сам немного испугался созданного им монстра, но что тут теперь поделаешь… В двадцатом веке вообще был расцвет социальных големов. Они пожрали сотни миллионов человеческих душ. Коммунистическая партия – «рука миллионнопалая», национал-социалистическая рабочая партия Германии, Greenpeace. В нынешнем, двадцать первом веке, самый большой голем, созданный каббалистами, – это, конечно, так называемая исламская террористическая сеть. Вы же понимаете, что никакой Аль-Каиды не существует. Просто в администрации Белого дома резвятся наследники каббалистов – отцов-основателей США.

– Не вижу здесь никакой эзотерики, Андрей Вячеславович, – возразил Потемкин. – Бытие определяет сознание: виртуальная борьба очень сильно способствует повышению реального жизненного уровня борцов. Вы только представьте, какой там бюджет. У них в программах, связанных с национальной безопасностью, разведкой и борьбой с терроризмом, задействованы тысяча триста государственных контор и две тысячи частных компаний. Десять тысяч офисов и представительств. Только в Вашингтоне и его окрестностях построены или все еще строятся тридцать три комплекса зданий, предназначенных для секретной работы. Общая площадь – полтора миллиона квадратных метров. Это три Пентагона или двадцать два Капитолия!

– Одно не исключает другого, Кирилл Ханович. А возьмите движение против глобального потепления климата, которого нет в природе.

– Позвольте! – взбунтовался Кирилл. – А как же все эти летние пожары и небывалый зной?

– Это климатическая аномалия, к которой я бы отнес не только жару у нас, но и наводнения, небывалые холода, изменение океанических течений, цунами, эпидемии. Выбросы парниковых газов здесь совершенно ни при чем. Человеческая деятельность, конечно, имеет к этому отношение, но не в том вульгарном смысле, в каком ее пытаются представить Альберт Гор или Ричард Брэнсон. У аномалии не физическая, а метафизическая подоплека.

– Конец времен?

– Разумеется. Големотворчество не хаотично, оно имеет общий план, целеполагание и внутреннюю логику. Последний голем, которого пытаются породить сигорцы, должен быть с семью головами и десятью рогами.

– Зверь Апокалипсиса. – Кирилл удрученно посмотрел в тарелку.

– Да, тот самый.

– Вы прекрасно знаете, Андрей Вячеславович, что я не верю во всю эту белиберду. Но если хотите поговорить об этом, извольте. Мне кажется, вы не там ищете. Я знаю вашу версию расшифровки числа 666. Вы считаете, что это числовое значение словосочетания «Ха Мелех Ле Исраэль»[85]85
  Царь Израилев (евр.).


[Закрыть], и предлагаете нам ждать, когда в прямом эфире по телевизору покажут восстановление храма Соломона и восшествие на престол нового царя, который потребует религиозного служения ему. Но мне кажется, все гораздо проще, и зверь уже здесь. Для меня это совершенно очевидно.

Отец Андрей оживился:

– Вот как? Осветите, будьте любезны.

– Легко. В тетраграмматоне непроизносимого имени господа одна из букв – еврейская «вав» – та, которая в транслитерации на английский «дабл ю». Ее числовое значение – шесть. Теперь вспомните: «Никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть». Сочли. Вы не забыли, какой был всемирный психоз в конце 1999 года – все помешались на «проблеме 2000»? Думали, что в ночь на Новый год все компьютеры вырубятся и наступит конец света. Столько денег под это дело освоили… Апокалипсис, разумеется, обернулся большим пшиком. Но сама ситуация показала, насколько сейчас человечество зависит от информационных систем. А с тех пор десять лет прошло, и зависимость стала абсолютной, тотальной. Без Интернета никто не то что продавать и покупать не может – скоро уже, извините, и не пернет. И как называется этот самый Интернет? World Wide Web – три «дабл ю», три «вав», три шестерки. Вот вам искомый зверь.

Кураев задумался.

– В вашей конструкции есть один изъян, и он имеет решающее значение.

– Неужели! Какой же?

– Мы с вами говорим о толковании откровения Иоанна Богослова. Но в его времена не было позиционной системы исчисления. В Евангелии есть лишь греческие буквы, которые обозначают «шестьсот шестьдесят шесть». Запись на папирусе «хи»-«кси»-«дигамма» не оставляет в этом никаких сомнений. Я думаю, что Интернет сам по себе зверем не является. Но он может стать инструментом в чьих-то руках – либо руках божиих, либо князя тьмы. Как любое порождение нашего материального мира, сеть имеет несколько измерений. Чтобы найти нужный сайт, мы используем один из привычных поисковиков – «Гугл», например. А чтобы поисковик видел объект поиска, хозяин сайта прописывает его в поисковиках. Это как бы светлая… – Кураев замялся, – нет, неправильное слово… Скажем так, освещенная, лицевая сторона. Но ведь мы даже представить себе не можем, сколько ресурсов нигде не регистрируется и находится вне поля зрения. Там существуют свои, особые миры. Бесовщина на общеизвестных «сатанинских» сайтах – детский сад по сравнению с информацией, которая гуляет там. Говорят, существует даже особая доменная зона, доступ к которой есть лишь у посвященных. Представляете, что может произойти, если эта информационная геенна вырвется наружу?

– Знаете, Андрей Вячеславович, Иоанн Богослов, вполне возможно, не имел представления о позиционной системе исчисления. Но я совершенно не уверен, что об этом его незнании знал основатель всемирной паутины Тимоти Бернерс-Ли. Он, кстати, создал WWW, когда работал на ЦЕРН[86]86
  Европейский Совет по ядерным исследованиям (фр.).


[Закрыть] Это вообще был проект ЦЕРНа, а самый первый в мире веб-сайт расположен по адресу info.cern.ch. Вы же в курсе, как называется следующий, не менее громкий проект этой организации?

– Большой адронный коллайдер.

– Вы не находите, что это странно? Два апокалиптических механизма запущены из одного центра.

Кураев как-то косо и даже с иронией посмотрел на Кирилла:

– Вас пугают черные дыры и страпельки?

– Да, вы знаете, они меня очень беспокоят. А вы что же, совершенно спокойно относитесь к этим экспериментам? – удивился Потемкин. – Собственно говоря, руководители проекта и не скрывают, что ищут путь в «спрятанные измерения», хотят поиграть на тех самых пронизывающих вселенную суперструнах, тайну которых пытаются раскрыть эти естествоиспытатели. К чему приведут их испытания над естеством? Природа черных дыр по определению является непознаваемой, и путь в нее безвозвратен. А что это за «странная материя», или, как вы говорите, страпелька, появление которой может привести к перерождению мира и превращению его всего в странный? Что, если вещество через суперсимметрию обратится в излучение? Генерация бозона Хиггса, или «частицы бога», как они ее называют, может оказаться ключом к бездне.

– «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет», – произнес Кураев и повеселел. – Все может быть не так плохо, как вам кажется. В любом случае, мы даже не успеем подумать, как закончатся эти эксперименты, – если следовать вашей логике, все произойдет одномоментно. Вот сидим сейчас с вами, разговариваем, и вдруг – раз! – протодиакон щелкнул пальцами, – и мы уже в другом мире находимся. В том мире, где путешествует Григорий Перельман со своими тараканами, не выходя из кельи в Купчине.

Потемкина поразила спокойная, наблюдательная позиция отца Андрея, которая была ему совершенно несвойственна. Кирилл посмотрел на него сквозь пустой бокал с остатками пивной пены, будто пытаясь найти в нем какие-то знаки.

– Меня, Андрей Вячеславович, волнует один вопрос. С того момента, как я вас здесь увидел, он меня даже в некотором смысле мучает.

– Какой вопрос?

– Вы обещаете, что не обидитесь?

– Трудно обещать заранее, не зная, о чем речь. Но постараюсь уж, Кирилл Ханович.

– Насколько я понял, сюда попадают по персональным приглашениям. Интересно, как это вы, довольно известный православный миссионер, умудрились оказаться здесь, на турбазе тех, кого вы сами считаете сатанистами? Не думаю, что весь этот ваш маскарад мог ввести кого-то в заблуждение.