Текст книги "Римская сага. Возвращение в Рим"

Глава 23

– Гортензий, мне надо идти. Ты не отпустил бы со мной племянника? Мне нужна его помощь на торговой площади, – попросил Лаций педагога, когда за воротами гимнасия скрылись последние стражники. Недолгая немая тишина, которая висела до этого в воздухе, сменилась шумными криками подростков. Они оживлённо обсуждали всё произошедшее, всё ещё не решаясь выйти из-за колонн.

– Он тебе этого не простит, – со вздохом покачал головой педагог.

– Думаешь? – почесал голову Лаций. – Может быть… Главное, чтобы тебя не трогал.

– Тоже сомневаюсь. Он не тот человек. У него есть много злых фонас. Это плохие люди. Разбойники. Завтра об этом будет знать весь город.

– Может, тебе это поможет? Если все будут знать, он не станет мстить открыто, а?

– Не знаю, не знаю… Благодарю тебя… э-э… Вагу! Благодарю тебя. Ты тоже подумай, как защититься. Эй, Лаций! – позвал он подростка, повернувшись к колоннам. – Позовите Лация!

Когда тот подошёл, тяжело дыша, как будто сам только что сражался с целой армией врагов, взбудораженный, с горящими глазами и восторгом на лице, Гортензий положил руку ему на плечо и сказал, что сегодня тот может больше не приходить в гимнасий.

Выйдя за ворота и чувствуя за спиной десятки взглядов, Лаций приготовился отвечать на вопросы юноши. И тот действительно задавал их до самого рынка. Волнение не давало ему сосредоточиться, и, благодаря этому, половина его вопросов остались без ответа. Но то, что Лаций рассказал и объяснил ему, оказалось достаточно, чтобы удовлетворить его безудержное любопытство. На торговой площади они направились к кузнице, где Лаций сразу заказал несколько заготовок длинных ножей. После полудня всё было готово, и, достав чёрные полоски из бочки с водой, старший кузнец разложил их перед ним на небольшом куске кожи. Отложив в сторону небольшой узел с едой и новыми сандалиями, Лаций осмотрел их и достал деньги.

– Я даже заточил их, – услужливо заметил ремесленник.

– Молодец, хотя я тебя не просил, – ответил он. – Мне резать ничего не надо, – зажав пять лезвий в левой руке, Лаций по очереди метнул их в стену кузницы. Каждый бросок сопровождался приятным звонким звуком. Он достал из дерева ножи и, довольно покачав головой, завернул их в узел, спрятав один по привычке за щиколотку. После этого повесил мешочек с деньгами на плечо так, чтобы тот оказался у него под мышкой. Кузнец всё-таки получил одну мелкую монету за терпение, а юному Лацию они купили новые кожаные сандалии. Подросток искренне обрадовался, потому что уже два года носил старую обувь, а нога выросла, и вскоре ему пришлось бы ходить босиком.

– Скажешь матери, что нашёл на улице монету, – с улыбкой потрепал его по голове Лаций. Корабль отплывал на следующий день утром, и ему было грустно расставаться с этим весёлым пареньком, который чем-то был похож на него в юности. Хотя, на самом деле, он был даже более общительным и вёл себя с торговцами, как со старыми знакомыми, шутя и даже посмеиваясь над некоторыми из них.

– Это всё друзья дяди Вагу, – весело рассказывал он ему на площади, показывая то на одних, то на других людей за прилавками. – Этот привозил нам козий сыр, а вот этот – молоко. У тёти Саиды не было молока. Дядя Вагу очень переживал. Надо было для их детей. С Изекилем моя мама торговала маслом, пока не случилось это… ну, пока не пропало всё. Он ещё должен ей немного денег. Дядя Вагу всё время говорит, что сделает из его бороды одеяло, если тот не вернёт деньги. Смотри, вон толстая Аира. Она всё время здесь горшки и кувшины продаёт. Впереди ставит плохие, а сзади – получше. Дядя Вагу к ней с камнем приходит. Говорит, надо постучать сначала. Она ему сразу хороший выносит. Чтобы он по первым стучать не начал! Ты бы видел её лицо, когда она его видит! – парнишка болтал без умолку, пока они не дошли до его дома.

– Ладно, всё, беги! – похлопал его по спине Лаций уже перед знакомыми воротами. В груди шевельнулось что-то похожее на жалость и тоску, но он быстро подавил в себе это чувство.

– А я себе тоже такой сделал! – с восторгом сообщил ему подросток. Он стянул край рубахи с плеча и показал на плече три красных круга. Кожа в этих местах воспалилась и стала бугристой. Было видно, что сначала линии царапали каким-то острым предметом, а потом уже втирали туда краску.

– Тебе надо промыть водой и вином! Или уксусом… – нахмурился Лаций, увидев, что краснота на плече выглядит плохо.

– Я думал тебе понравится… – расстроено сказал юноша.

– Это ты, Лаций? – раздался за воротами хриплый старческий голос.

– Да, я! Уже иду! – крикнул подросток в ответ и бросился старшему тёзке на шею.

– Ну, что ты, что ты… – растерянно бормотал тот, гладя светлые волнистые волосы, от которых пахло горячим солнцем и сухой травой.

– Ладно, я пошёл, – опустив голову, пробормотал мальчик и побежал к воротам.

До захода солнца ещё оставалось время, и Лаций решил отправиться в небольшой храм на холме над самым портом, чтобы принести жертву богам. Там он заплатил жрецу несколько мелких монет за жертвоприношение и, хотя храм был греческим, он всё равно зашёл и присел у статуи Зевса. Где-то далеко на юге, в маленьком храме ждали его сейчас такие же статуи из глины, и он собирался вернуться за ними уже через несколько дней. Уплывать из Харакса, не забрав их с острова, Лаций не хотел. Они были для него не просто напоминанием о тяжёлом прошлом и добрых людях. Там пряталось золото раджи, и благодаря ему он мог сразу решить много серьёзных проблем в Риме.

Неожиданно к нему подошёл жрец и, волнуясь, сказал, что жертва не была принята богами.

– Твои мысли и желания не приняты ими, – осторожно добавил он. – Треножник упал и жертвенная кровь разлилась.

Лаций попросил его повторить обряд и решил сам присутствовать при этом. Получив несколько мелких монет, жрец согласился. Поднимаясь по ступеням, Лаций не мог понять, почему боги не хотят, чтобы он забирал статуи с острова. Ведь именно об этом он думал и ради этого принёс жертву. Они должны были дать знак. Увидев перевёрнутый треножник, он подумал, что тот вполне мог упасть, попав на камень или в ямку – поверхность плит на площадке для обрядов была выщерблена ветрами и дождями, здесь повсюду лежали мелкие камни, которые давно никто не убирал.

– Ты можешь принести жертву на камне? – спросил он жреца, показав на большую плиту для заклания животных. Священнослужитель кивнул, и вскоре пламя охватило мелкие ветки, постепенно разжигая и большие. Дождавшись, когда костёр разгорится, жрец достал из мешка курицу и отрубил ей голову. Но когда он бросил её в огонь, не до конца вытекшая кровь стала заливать костёр. Увидев это, жрец хотел концом палки поправить дрова, но внезапно налетевший порыв ветра дунул ему в лицо жаром и пеплом, и незадачливый священнослужитель, отшатнувшись назад, зацепился пятками за выступ и упал на плиты. Лаций помог ему подняться и посмотрел на костёр. Тот еле горел, и было похоже, что он вскоре потухнет.

– Боги против твоего желания, незнакомец, каким бы оно ни было, – хмуро глядя на него и потирая ушибленную спину, сказал жрец.

– Может, это просто ветер…

– Нет, боги предупредили меня. Я видел Гефеста. Он бросил в меня огненным шаром. Если бы он хотел, то мог бы сжечь меня. Но он только предупредил. Откажись от своего желания. И не проси меня гадать это ещё раз.

Глава 24

Лацию ничего не оставалось, как отправиться на пристань. По дороге он никак не мог поверить в то, что боги не дают ему знак. На корабле капитан ещё раз подтвердил ему, что готов плыть хоть к Нептуну в гости, лишь бы щедро платили. Лаций был рад такой сговорчивости и отправился к своему временному жилищу. Когда он проходил мимо забора хозяина склада, то заметил, что у ворот сидит человек, похожий на грузчика. На нём не было ничего, кроме набедренной повязки и сандалий. Но грузчики обычно не носили сандалии.

Солнце уже опускалось к горизонту, и сил останавливаться уже не было. Мало ли кто может сидеть у ворот кладовщика! Ему не хотелось никого подозревать, но дойдя до конца улицы, Лаций на всякий случай оглянулся. Грузчик встал и смотрел ему вслед. Взгляд Лация явно застал его врасплох, он сделал шаг назад и спрятался за выступом в заборе. Усталость у Лация как рукой сняло, и в груди всё сжалось от предчувствия опасности. Он достал нож и медленно направился назад. Что это? За ним следили? Или это пришли к хозяину склада? В любом случае, это было связано с ним, и он это чувствовал. За забором вдруг раздались громкие крики. Это был голос бедолаги кладовщика, и, судя по всему, ему было очень больно.

Человек у ворот заметил его приближение и сразу же нырнул внутрь.

– Эй, там! Открой! – Лаций громко постучал железной рукояткой ножа по дереву. К его удивлению, ворота сразу же распахнулись, и он увидел прямо перед собой трёх человек. Они криво улыбались, как бы приглашая его зайти внутрь. В руках у них, как и у него, были ножи. Чуть дальше стояли ещё человек пять. На ступеньках дома сидел чернокожий человек без ножа, зато в длинной белой рубашке и высоких сандалиях. Лучи заходящего солнца падали ему на лицо, и Лаций сразу узнал в нём возницу из второй повозки. Ему вспомнились слова педагога Гортензия о разбойниках. Значит, наместник не сдержал слово и решил отомстить. Возница тоже узнал его и махнул рукой:

– Заходи! Мы как раз тебя ждём! Тут твой друг никак не хочет говорить, где ты прячешься.

Но Лаций не собирался заходить в узкий дворик, где его легко могли бы окружить со всех сторон. Быстро шагнув назад, он резко закрыл перед собой створку ворот. Один из бандитов замахнулся и кинул вдогонку нож. Лезвие вонзилось в дерево, и Лацию сразу стало понятно, что он имеет дело с людьми, которые были, пожалуй, страшнее Корха на Сицилии. Он рванулся в сторону широкой дороги, которая вела в город, однако ему мешал бежать тюк с едой и ножами. Сзади слышалось хриплое дыхание преследователей. У самого угла он решил бросить узел на землю, но перед ним неожиданно появились десятка два крепких мужчин с палками. Надо было быстро достать ножи из тюка и попробовать отбиться от них, но расстояние было слишком маленьким. За спиной тоже стояли враги. Они готовы были накинуться на него при первой удобной возможности, стоило только замешкаться. Солнце уже почти опустилось за горизонт и светило так слабо, что разглядеть человека, если он стоял к нему спиной, было невозможно. Поэтому все люди вокруг выглядели для Лация одинаково серо. Они были похожи на тени, но он всё-таки мог попасть в них ножом и не промахнуться.

– Клянусь Юпитером, это Лаций! – раздался вдруг срывающийся на визг голос, полный восторга и радости и настолько знакомый, что он вздрогнул и напрягся, пытаясь вспомнить, где мог его слышать. Но самое странное было в том, что это была его родная речь! Незнакомец смешно подскакивал при каждом шаге и явно хромал, отбросив в сторону длинную палку, на которую до этого опирался. Широко расставив руки в стороны, широкоплечий крепыш спешил ему навстречу. Сильные руки хлопнули Лация по плечам и обняли с такой силой, что он пожалел, что не остановил хромого силача раньше. – О, боги! Это ты! Лаций, Лаций!.. – незнакомец взахлёб повторял его имя, глотая другие слова, и только когда он повернулся боком к последним лучам солнца, у Лация перехватило дыхание.

– Варгонт? Варгонт, это ты? – он не мог оторвать глаз от постаревшего лица друга, которого уже давно считал мёртвым. – Всесильные Фурии, как же так? Они не убили тебя! Я не верю своим глазам! Как ты тут оказался? Тебя же… Я сам видел стрелы…

– Лаций, боги всесильны! Я молил их все эти годы, чтобы они спасли тебя. Я верил! И Зульфия верила. Мы все верили. Просто… ты не знаешь… О, Марс, сколько жертв мы принесли! Лаций, идём, идём!

– Куда идти? Тут за мной устроили охоту наёмные убийцы. Их прислал Колеодос. Почище Корха будут. Ножи умеют кидать. Как бы в спину не получить.

– Знаю, знаю! Я так рад, что успел. Но, думаю, для тебя это чепуха. Ты бы и без меня справился бы. Эй, Милет, убери их отсюда! – крикнул он одному из своих людей, и вся толпа с палками сразу же окружила преследователей Лация. – Весь город гудит, как растревоженный улей. Все только и говорят о каком-то страшном великане, который чуть не убил самого главу старейшин и его жену. И только учитель фехтования смог спасти их от страшной расправы. Ценой своей жизни…

– Вот как? Ну и ну! – Лаций искренне рассмеялся. – Нет Цэкуса. Он бы песню сложил, – возле забора в это время две группы пришли к мирному соглашению, и драка не состоялась. Несколько чёрных теней неслышно проскользнули мимо них в сторону городской дороги, и теперь друзья смогли спокойно поговорить, не боясь удара в спину.

– Идём, идём быстрее к нам! Никто ещё не знает, что я нашёл тебя! Все так будут рады! Ты даже не представляешь, сколько наших здесь осели! Все точно захотят с тобой поговорить.

– Подожди! – остановил его Лаций. – Давай сначала поговорим здесь. Может и не надо так шуметь.

– Почему? – насторожился старый друг.

– Пошли, у этого купца есть недостроенный склад. Там нам никто мешать не будет. Я тебе всё расскажу. Отпусти своих людей, посидим, поговорим и вместе примем решение. Тут есть пара проблем…

– Ну, людей отпускать не надо, – недовольно проворчал Варгонт. – Все, может, и не нужны, но вот пятеро пусть останутся.

Пару медных монет успокоили перепуганного хозяина дома и помогли ему вместе с сыном найти большую корзину с едой и небольшой кувшин вина. Всё это они принесли в недостроенный склад, где разложили на широких досках лепёшки, сыр, фрукты и даже рыбу.

– Так ты, что, не узнал своего сына, что ли? – с хитрой усмешкой спросил его Варгонт, когда они, наконец, притупили к поздней трапезе.

– Сына? Какого сына? – напрягся Лаций. И тут до него дошло. – Так этот мальчик… это мой сын?! – вырвалось у него.

– Ха! Ну ты даёшь! Где ж ты такой чёрствый стал, как старая чечевица?

– Подожди, подожди, как же так? Я даже не могу поверить… Я чувствовал, но… – бормотал он, понимая, что старый друг прав. – Так ты, что, с Зульфиёй живёшь?

– Нет, что ты! С ней бы я не выжил. Точно… Очень своенравная. У меня своя жена, тоже, правда, не сладкий инжир. Саида… Ой, лучше об этом не надо! Так вот, слушай: приходит этот мелкий хитрец домой и говорит, что в гимнасие всё хорошо. Я как раз зашёл к ним помочь, мать его вернулась, и всё такое. Он спрашивает её о торговле. Такого отродясь не было. Ну, я подумал, что парень взрослеть стал и как-то забыл об этом. Потом вдруг узнаю случайно, что его дядя заплатил в гимнасие за обучение за два года. А ведь дядя у него один – это я! – Варгонт расхохотался, как раньше, громким, раскатистым смехом, хлопая себя по коленям. – Обманщик этот мне говорит, ты, мол, дядя Вагу, в гимнасий больше не ходи, там всё у меня нормально. Таким мягким, просящим голоском. Представляешь?

– Так дядя Вагу – это ты? – рассмеялся теперь Лаций.

– А кто же ещё! Он когда маленький был, не мог произнести Варгонт, и только Вагу-Вагу говорил. С тех пор Зульфия так и стала называть меня – дядя Вагу. Ну, так вот, я смотрю, у него новые сандалии, да, к тому же, римские! Ну, почти как римские. Я его прижал в углу, а он, мерзавец, смеётся и молчит. Я за палку схватился, говорю, сейчас я тебе дам. А он в ответ схватил вторую и дерзит мне, давай, попробуй! Я, мол, тебе, дядя, покажу, кто кого учить должен. Да простит меня Марс, но я не сдержался и бросился на ребёнка. Думаю, хоть и хромой, но покажу ему, как себя со старшими вести надо. И тут он меня по больной ноге – хрясь! Я аж взвыл. И взбеленился. А он скачет, как козёл, по двору, и смеётся. Ну, тут я совсем разум потерял и хотел его голыми руками поймать и придушить. Ну, когда получил удар в живот, то чуть не помер! Даже не понял сначала, что произошло. Лежу, пыль глотаю, дышать не могу, а он смеётся и за руку меня тянет, мол, поднимайся, старый пень.

– Я всегда тебе говорил, что за врагом бегать не надо! – с улыбкой заметил Лаций, засовывая в рот кусок лепёшки с сыром.

– Так я же не знал! Да и какой это враг! Так, ребёнок. Ну, после этого удара до меня дошло, что тут что-то не так. Я встал и хвать его за грудки! Говорю, ты где это так научился? А он невинно мне так лопочет, в гимнасие научили. Там у нас хороший учитель. Ля-ля-ля. Тут сосед зашёл к Зульфие и отозвал меня в сторону. Сказал, что в гимнасие большой бритый чужестранец побил всех стражников, убил учителя фехтования и ранил самого Колеодоса. Описал тебя, страшней некуда. Всё лицо в шрамах, руки длиной с телегу, волосы и лицо чёрное, и ещё, что тебе лет сто.

– Э-кхе-кхе-ха-хо! – Лаций подавился куском рыбы и закашлялся. Варгонт постучал его по спине и продолжил:

– Тут Зульфия выходит и говорит сыну, чтобы снимал свою рубашку. Она у него вся в грязи была, ужас просто. А сосед ей говорит, что нашего маленького Лация видели на рынке с ужасным чудовищем без глаза, носа и со шрамами на теле. Сначала у еврейских менял, а потом на кузнице. Он, якобы, там ножи покупал. Когда незнакомец заплатил, то кузнец на радостях закрыл кузницу и побежал домой деньги прятать. Но все видели, как чудовище кидало ножи в стену кузницы. Вот тут у меня первое подозрение и закралось! Сосед ушёл, а я повернулся, гляжу на мальчишку, а у него всё плечо вспухло. Он же без рубашки стоял. Я и увидел! Говорю ему, иди, промой рану водой, грязь попасть может. Ну, говорю, потри её куском дерева, чтобы сорвать корку и чтобы гной и плохая кровь вышли. А он мне в ответ, не корой, а вином или уксусом лучше. Я как глянул на плечо, так чуть и не упал! Сразу припёр его к стенке и говорю, это тебе кто, чужестранец со шрамами сказал? Он видит, что я его поймал, и сознался. Говорит, это меня друг научил. Его зовут Павел Домициан. Я честно тебе говорю, видят боги, не вру, как услышал это, так и упал задом на землю. Сижу, встать не могу! Хохотал до упаду. Говорю ему, а ты знаешь, что Павел Домициан слепой был? И никогда в руках ничего тяжелее палки не держал? Он тоже обомлел. И всё мне в подробностях рассказал. Я как будто на двадцать лет помолодел. Но ему ничего не сказал. Всё перед глазами вижу: тебя, твоё лицо, слова, как мы дрались вместе! Ну, и палкой в живот сразу понятно стало. Эх, да что там! Всю жизнь заново прожил. А когда он про Эринию, жену Колеодоса, сказал, что ты, мол, заставил мужа за неё драться, у меня всё похолодело. Колеодос хоть и уважаемый человек, но обиду не прощает. А тут такое! Жену сам сдал какому-то незнакомцу. Это же позор!

– Он меня стариком обозвал, – хмыкнул Лаций. – Меня в этом городе все стариком называют. Но ты не поверишь, я в душе такой же, как и тогда, в бою под Каррами.

– Э-эх! – с отчаянием махнул рукой Варгонт. – Я ещё моложе! Особенно, когда жену обнимаю, так вообще обо всём забываю. Саидушка у меня молодая, горячая! А вот мешки и тюки уже таскать не могу. Поднять ещё силы есть, а нести – нет, ослаб, старый стал. Нога болит.

– Да, боги напоминают нам, что мы не вечные, – с грустью добавил Лаций.

– Кстати, смотри, что я тебе принёс! Смотри, что мне удалось утащить у парфян! – с этими словами Варгонт достал из мешка орла легиона, и, похоже, это был один из тех, с которыми шли легионы Красса.

– Вот это да! Как же тебе удалось? Не может быть…

– Жадность, всё жадность. Ну, и глупость, конечно. Короче, началось всё с того, что я выжил. В городе меня бросили за изгородью, а я под утро стонать начал. Ну, один купец услышал и подобрал меня. У него сын служил во дворце у сатрапа Орода. Тот в это время назначил своим наследником сына Фраата. Это ты знаешь. Но молодой сынок не захотел ждать и отравил своего папашу, чтобы побыстрее самому сесть на трон. Так вот, сын купца оказался при деле. Фраат доверил ему следить за отцом, когда тот сдохнет от отравы. Парень всю ночь сидел рядом с Ородом, но тот не умер, а, наоборот, выжил. Представляешь? Утром отёк водой, сходил по нужде, вместе с ней весь яд и вышел. Тогда Фраат разозлился и сам задушил отца. А сынок купца всё это видел. И помог ему вытащить тело. За это Фраат подарил ему любимую жену отца. Красивая была! Ты сейчас умрёшь, когда узнаешь, кто это был. Дочь проклятого Абгара. Помнишь? Предателя?

– Да ну! – Лаций даже перестал жевать, неожиданно в подробностях вспомнив всё, что произошло во дворце Орода перед его свадьбой.

– Вот тебе и ну! Заира её звали. У неё почему-то оказался один из орлов. Не знаю, почему, поверь мне! Хотя говорили, что это ей отец подарил. Так вот, этот придурок, сын купца, стал хвастаться всем на пирах, что продаст этого орла римлянам за большие деньги. Я сам это не раз слышал, когда прислуживал. И с Заирой я иногда разговаривал. Так вот, она мне этого орла тайно и отдала, когда узнала, что меня собираются выкупить из рабства. Сказала, что это должно принадлежать римлянам.

– Не может быть… – пробормотал Лаций. – Она тебе больше ничего не говорила?

– Нет, а что, должна была? Ты, что, шутишь? Я же раб был. Грязный и вонючий. У купца воду и камни таскал. Я только слышал, что она была в сильном горе. Молодой Фраат, когда задушил отца и стал сатрапом, собрал всех своих братьев и тайно убил их. Среди них был её сын. Она по нему всё время траур носила, а мой хозяин за это на неё орал.

– Несчастная женщина… Это же ты ей тогда скорпиона на реке подложил. Старуха ещё орала, как резанная. Помнишь?

– Как не помнить! – хлопнул себя по ноге Варгонт. – Да, жаль… Этот сын купца потом убил её. Узнал, что она украла орла, и убил. Говорят, задушил в подвале. Так я ему и не отомстил. Хотел убить его и с собой покончить.

– И..?

– Думаю, Фортуна тут позаботилась обо мне. Купец был старым, но торговал ещё ого-го как! Так вот, с одним его караваном в город приехала Зульфия. Она остановилась у него в доме. Они сошлись на том, как продавать масло на север. У них был как раз какой-то праздник, я барана принёс тяжёлого им на стол. Ну и старик меня по имени назвал. Что-то сказал там, не помню… А Зульфия услышала, встрепенулась и застыла, как змея, на меня уставилась. Потом стала вопросы задавать. Да такие, что оторопь берёт. Никто такого не знал. Ну а утром старик говорит, что продаёт меня ей. Хорошие деньги, говорит, за хромого предлагает. Вот об этом узнала Заира и передала мне орла. За день до отъезда. Мы уехали и на постоялом дворе потом узнали, что муж её за это убил. Вот так. Зульфия мне сразу про тебя рассказала. Говорила, что узнала обо мне от римлянина по имени Лаций, – голос Варгонта смягчился, как будто он хотел заплакать. – Я, как услышал это, сразу понял, что продажные сенаторы тебя так и не выкупили, что ты остался в Парфии. Она тебя любила. И сейчас любит, я думаю. Так вот, Зульфия уже была беременная, когда меня выкупила. Потом у неё родился маленький Лаций. Как две капли воды похожий на тебя. Она рассказала мне всё. И про Андромаха, и про своего брата, и про Мурмилака там, на севере. Всё, что с вами там было. Но велела молчать. Здесь, в Хараксе помогла обосноваться. Женила меня, кхе-кхе… Ну, вот как-то так.

– Как же Парки нас всех свели воедино, даже не верится, – всё ещё не в силах прийти в себя от услышанного, пробормотал Лаций. – Кстати, Андромах меня недавно чуть не убил, – хмыкнул он, и эта новость поразила его друга не меньше, чем встреча с ним. – Пересеклись пути, к несчастью.

– Жив, шакал такой? Как же так? Стольких людей погубил, и боги не покарали его!

Они проговорили до рассвета, пока первые лучи солнца не коснулись верхних брёвен склада. Варгонт отпустил сонных товарищей по домам, а Лаций, вздохнув, положил руку ему на плечо и посмотрел в глаза.

– Может, ты с нами останешься? А? – с надеждой в голосе спросил Варгонт. – Ты подумай! Помнишь, в Риме, перед выборами консулов, когда Красс победил, мы сидели в трактире?

– Ну?

– У тебя тогда слуга Клода медальон стащил. И ещё они тебя в глухом дворе чуть палками не забили. Помнишь, я тебе говорил, что это знак богов и тебе надо идти с нами?

– Помню.

– Но ты же не послушал! А потом боги заставили тебя идти тем путём, который предназначен. Ты же догнал нас?

– Ты прав, но я не могу. Варгонт, я хочу вернуться в Рим. Не знаю, почему. Может, мне хочется восстановить своё доброе имя и доказать, что я не убивал Корнелию Пизонис, может, что-то ещё, но я чувствую, что мне надо быть там. Послушай, если даже я останусь здесь, то спокойно жить мне не дадут. Хуже того, могут пострадать Зульфия и сын. Чем я смогу им сейчас помочь? Только слёзы радости будут, и всё. А потом начнутся проблемы. Торговать я не умею. И не хочу. Колеодос мне теперь враг, его жена – враг, община тоже, наверное, захочет от меня избавиться. Я же вижу, что этот город большой. Очень большой. Здесь можно исчезнуть, и никто тебя никогда не найдёт.

– Это точно, – кивнул головой Варгонт. – Но какая же Зульфия красивая! Если бы ты только видел! – вздохнул он. – Зря ты не хочешь остаться с нами! Куда ты спешишь? Что тебе там? Никого уже в живых нет. Ни родных, ни близких. А здесь у тебя сын. И женщина, которая так долго ждала. Она ведь ни с кем не жила больше.

– Прости. Но ты должен меня понять. В Риме у меня осталась сестра. И ещё дом, который у неё подло забрал Клод Пульхер. К тому же, я хочу восстановить своё доброе имя. Я не хочу прожить до конца жизни, думая, что меня считают убийцей Клавдии Пизонис. Я хочу, чтобы всё изменилось. Ты один знаешь обо мне. В тебе я уверен. Ты не проболтаешься. Корабль отходит сегодня. Если я уплыву, обо мне забудут и у вас не будет сложностей с Колеодосом. Так что надо поспешить.

– Как же так? Ты даже моих детей не увидел. А Саида!.. Она же меня замучит расспросами!

– Варгонт, ты же не хочешь, чтобы с ними что-то произошло? Представляешь, если кто-то доложит Колеодосу, что меня видели в твоём доме? Что это там?… – он замер, прислушавшись к странным звукам. За воротами послышалась какая-то возня, глухой топот ног, стук чего-то твёрдого о стены склада и почти сразу до них донёсся запах дыма. – Кажется, огонь! – крикнул Лаций и рванулся в сторону дома купца. Там все спали и не сразу поняли, что дом горит. Нападавших было очень много. Им удалось в считанные мгновения закидать стены двух складов, забор, ворота и дом горящими факелами из сухих веток. Надо было срочно спасаться. Если бы нападавшие ждали их за воротами, то легко могли бы убить. Однако там вместо бандитов стояли разбуженные шумом и пламенем грузчики. Вскоре на пожар стали сбегаться соседи. Вместе они носили воду с пристани и заливали огонь.

– Похоже, ты прав, – вытирая пот со лба, сказал Варгонт, вылив очередное ведро на шипящие брёвна. – Не простит он тебе этого.

– Это знак богов, – согласился Лаций. – Мне пора уезжать. Не надо испытывать Фортуну. Она всё равно сильней. Пошли на корабль! Мне надо тебе кое-что объяснить, – ему вдруг стало ясно, что боги сейчас посылали ему последнее предупреждение. И даже встреча с Варгонтом была заранее предрешена. Ведь Варгонт сказал ему, что Зульфию обманули и она осталась без денег. Это тоже был знак! Значит, все статуи богов надо было отдать ей. Она нуждалась в них больше, чем он.

На корабле ещё только проснулись, и капитан ждал только его команды, чтобы отчалить от причала. Но у них с Варгонтом теперь было время, чтобы сесть на носу и обсудить проблему оставшихся на далёком острове глиняных богов. Выслушав всё, что рассказал ему Лаций, старый друг, не скрывая восхищения, покачал головой:

– Боги любят тебя. Они сохранили тебя не зря. А этот шакал… Это сколько же золота хотел украсть у тебя этот предатель Андромах?

– Очень много. Сам увидишь. Думаю, тебе хватит на то, чтобы купить половину Харакса, – усмехнулся он. – Так хотят боги. Они дали мне знак.

– Но как жрецы отдадут мне его на острове? Ты же сказал им, что вернёшься и сам заберёшь его?

– Не совсем так. Я сказал, что может прийти человек, у которого будет на плече такой же знак. И ещё он назовёт им моё полное имя, все четыре. А четыре имени знаешь только ты. Я их на подножии Зевса там написал. Так что всё должно получиться, не волнуйся. Сделай на плече такой же знак, как у меня. И послушай моего совета, возьми с собой юного Лация. Он уже вырос и будет хорошим помощником. Скажи, что я попросил его тебе помочь. Гимнасий никуда от него не убежит. И время пройдёт. Люди обо всём забудут. Согласен?

– Да, убеждать ты умеешь. Но вот тут есть одна трудность…

– Трудностей нет, – взяв его широкую ладонь и положив в неё небольшой кожаный мешочек, улыбнулся Лаций.

– Это что? – Варгонт развязал кожаный ремешок и увидел деньги. – Как же так? Это же золотые монеты! Так много… – разволновался он.

– Там где-то тридцать монет. Хватит на всё. Возьми только проверенных людей.

– Не учи! Ты думаешь, я совсем уже старый? Всё понял. Забери орла! В Риме он тебе больше пригодится. Там он поможет доказать, что ты честный человек, – Варгонт протянул ему большой мешок.

– Благодарю тебя, – Лаций обнял его со слезами на глазах, не зная, как благодарить за такой дар. Варгонт тоже отвернулся, чтобы не было видно слёз.

– Думаю, лодки надо взять прямо здесь. Штуки три. И лучше, наверное, сделать это прямо сегодня, – сиплым голосом произнёс он, стараясь перевести разговор на другую тему. – Слушай, а сколько лет уже прошло?

– После твоего сражения с тиграми почти двадцать, – с кислым выражением лица ответил Лаций. – А Зульфию я потом встретил в Нисе. Через шесть лет… Оказывается, она украла у Андромаха золото в Каррах и удрала, оставив его в дураках. Потом поссорилась с братом из-за меня и исчезла в один день, как будто её и не было. Да, как раз лет двенадцать-тринадцать назад это и было…

– Эй, мы отходим! – крикнул капитан, и Лаций, крепко обняв своего старого друга, попытался проглотить комок в горле, но у него ничего не получилось. Тогда он махнул рукой на прощание и скривился, как будто съел лимон. У Варгонта состояние было не лучше, но он не сдерживался и просто плакал, прижимая к груди мешочек с деньгами и вытирая ладонью мокрые щёки. И только капитан был рад, потому что теперь ему не надо было плыть на юг, к далёкому острову, за что он, к своему удивлению, получил ещё одну монету. Теперь он мог взять по пути на борт ещё несколько купцов, чтобы не плыть пустым до самой Иудеи.