Текст книги "Римская сага. Возвращение в Рим"

– Тогда пошли домой. Прочитаем потом ещё раз. Что тут сидеть? Может, там в голову что-нибудь придёт.

Они добрались до ворот, когда солнце уже начинало садиться, и после лаватрины сразу поспешили в триклинию, где Зульфия позаботилась о том, чтобы побыстрее накормить их.

Следующие несколько дней пролетели совсем незаметно. Стоимость мелкого ремонта дома уже волновала Лация не так, как раньше. Этим занимался Фарид. Многочисленные продавцы статуй и мебели каждый день заполняли небольшую площадку перед фонтаном и наперебой предлагали купить самые разные товары. Некоторые даже привозили с собой на повозках бюсты и колонны. Варгонт ходил по городу с Зульфиёй, радуясь новым знакомствам, и при встрече с молодыми симпатичными римлянками сиял, как новый серебряный сестерций.

Глава 46

– В этом городе ничего нельзя покупать! В Риме надо только продавать. Здесь люди покупают всё. Даже старые, прогнившие шкуры и прогорклое масло, – рассказывала Зульфия Варгонту, вернувшись с Фаридом после очередного посещения торговых рядов и портовых складов. – Завтра я пойду с вами за статуями, посмотрю, что вы там выбрали. А то будут здесь одни колонны стоять. Я помню, как ты мрамором торговал, – напомнила она Варгонту о его прежних торговых делах в Хараксе. Тот, вздыхая, слушал её и ждал Лация, с которым они уже три дня ходили в нижний порт, где продавались копии греческих статуй и разные украшения для домов богатых патрициев. За это время они успели договориться о том, что будут поставлять в Рим ткани и масла из Азии и Индии, а также присмотрели несколько складов на берегу для хранения товаров. Зульфия уже несколько ночей, не стесняясь, проводила в комнате Лация, но разговора о том, что она хочет остаться здесь или переехать сюда жить, не было. Это удивляло Варгонта, однако он давно знал, что если Зульфия не хочет о чём-то говорить, то лучше было не принуждать её к этому.

Обув высокие кальцеи, Лаций надел простую тунику, купленную накануне Фаридом, и позвал Варгонта. Тот с радостью вскочил и, слегка прихрамывая, чуть ли не побежал за ним, лишь бы побыстрее избавиться от Зульфии. Два ножа, которые Лаций недавно купил у Руфуса и подарил ему сразу после возвращения от Агриппы, он старался теперь всегда носить с собой. Узнав о том, что Лаций обычно носил их раньше в кальцеях, он тоже стал прятать их в обувь, обворачивая тонкой кожей. Но они всё равно мешали, поэтому пришлось сделать для них на ремне чехлы. Побывав в первый день в квартале Суббура, Варгонт решил, что Рим не стал таким спокойным и беззаботным местом, как описывал его Лаций, и, не споря с ним, просто всегда брал эти ножи с собой. Стараясь предупредить об опасностях, он рассказал Лацию, что видел, как воры срезали у легионеров пояса с короткими мечами и кожаными кошельками, после чего пол-улицы приняли участие в драке, по окончании которой не меньше десяти человек остались лежать на земле без движения. Лаций только посмеялся, рассказав про воришек в кузнице Руфуса. Он почему-то шутил и серьёзно ничего не воспринимал. Варгонт видел, что его друг хотел чувствовать себя в родном Риме в безопасности и специально вёл себя так, как будто ему здесь никогда ничего не угрожало. Однако это было не так.

В нижнем порту они заплатили владельцу складов небольшую предоплату, договорившись, что на днях придут с адвокатом и подпишут купчую. Обойдя ещё несколько мест, где продавались статуи, Лаций увидел Венеру, у которой не было копья. Ему так захотелось купить её, что он даже не обратил внимания на реакцию продавца, который, увидев его интерес, сразу же увеличил цену в два раза. И как ни пытался уговорить его молодой Дино Торчай подождать, Лаций не стал ждать и заплатил сразу, дав денег даже на доставку.

– Так нельзя, это не сделка, а выбрасывание денег! – сетовал молодой человек. – Ты же не продашь эту статую потом даже за треть! Зачем столько платить? Разве так можно? Надо было уйти, а завтра прислать Варгонта или Зульфию. Они купили бы уже по другой цене. Ты везде так много платишь, как будто у тебя целое море денег!

– Наверное, ты прав. Я так долго не мог себе этого позволить, что сейчас наслаждаюсь этим, – снисходительно ответил Лаций, зная, что этому юноше, хотя он и обладал хваткой своего отца, трудно было понять, через что он прошёл, чтобы попасть в Рим, и теперь ему совсем не хотелось отказывать себе в таких приятных мелочах. Наверное, он действительно чувствовал себя самым обыкновенным арделионом и глупым покупателем, но ему это нравилось и он продолжал сорить деньгами.

Разговаривая, они ходили от одного купца к другому, не привлекая ничьего внимания и почти не отличаясь от других простолюдинов, которые работали здесь мастерами и грузчиками. Только высокие кальцеи выдавали в них зажиточных людей, которые смогли позволить себе такую дорогую обувь. И ни Варгонт, ни Лаций, ни Дино не обратили внимания на невысокого человека в старой, потрёпанной тунике и деревянных сандалиях, который внимательно наблюдал за ними, держась на большом расстоянии.

Отправив сына Оги Торчая к менялам, Варгонт и Лаций повернули к небольшой таверне, которая была здесь ещё со времён их молодости. В ноздри сразу ударил спёртый запах тухлой рыбы, кислой капусты и дешёвого вина. Они сели в глубине сарая, пол которого был намного ниже, чем дорога на улице, и с жадностью стали есть сыр, рыбу и жидкую похлёбку из бобов. Разговоры были о бытовых проблемах и будущих сделках по складам. Лаций чувствовал себя начинающим торговцем, хотя раньше даже думать об этом не стал бы. У дверей в это время появился хромой человек в потрёпанной тунике. Он осторожно заглянул в полураскрытые двери и сразу же поспешил уйти, чтобы его не заметили. Вскоре в таверну по одному вошли несколько посетителей, которые сели недалеко от их стола. Лаций заметил, что хозяин быстро подбежал к ним и согнулся в угодливой позе, в то время как в других местах посетители притихли и опустили глаза вниз. В большом душном помещении повисла напряжённая тишина.

– Кто это? – тихо спросил Варгонт. Лаций повернулся, осмотрел всю таверну и повернулся обратно.

– Не знаю. Похожи на рыбаков. Воняет от них рыбой, это точно.

– Здесь везде воняет рыбой, – добавил негромко тот и втянул голову в плечи. – Но вот тот, с белым шрамом на шее кажется мне знакомым. Где я мог его видеть?

– Ты здесь двадцать лет никого не видел. Может, обознался? Откуда ты можешь… Подожди! – Лаций присмотрелся и подозвал слугу. – Ты знаешь этих рыбаков? – он взглядом показал в сторону только что вошедших людей и добавил: – Там сидит один со шрамом на шее. Мне кажется, что это центурион Геренний.

– Ты совершенно прав, – со слащавой улыбкой ответил слуга. – Мне что-нибудь передать ему?

– Нет! Ни в коем случае! Лучше принеси ещё фалернского, – сказал Лаций.

– А мне цекубского! – добавил Варгонт. Когда слуга отошёл, он добавил: – Клянусь Фуриями, это он! Седой весь стал. Постарел, – посмотрев на соседний стол ещё раз, Варгонт скривил лицо так, как будто проглотил какую-то гадость. Сидевшие там люди заметили это и стали ухмыляться. – Не нравится мне это… Что он тут делает?

– Не хочешь подойти? Поболтать о прошлом, вспомнить Азию. Кстати, интересно, как он оттуда выбрался? – прищурившись, спросил его Лаций.

– Не очень хочется… – Варгонт почесал нос и нахмурился.

– А, мои друзья! – раздался вдруг громкий голос, и из-за соседнего стола поднялся человек со шрамом. – Эй! – крикнул он хозяину таверны. – Принеси нам самого хорошего вина! Тут мой друг! А я уже похоронил его! Вот так удача! – он сел рядом с Лацием, чтобы не обходить стол. – О! – вдруг искренне воскликнул седовласый крепыш, повернув голову в его сторону, и в его глазах промелькнули злорадство и удовольствие. – И даже бессмертный Лаций Корнелий здесь! Легаты никогда сюда не заходят! Вот это да! Ну, где ты там, эй? Я же сказал, вина! – ещё раз крикнул он хозяину заведения и посмотрел на Варгонта. – Слушай, мы же не виделись с тобой лет двадцать! Как ты выжил? Марк Октавий в Сенате рассказал, что ты погиб. И легат твой тоже погиб, – он с усмешкой кивнул в сторону Лация. Они замерли и сидели в напряжении, чувствуя, что Геренний ведёт себя явно вызывающе, но зачем он это делает, было непонятно. Старый центурион продолжил хвастаться: – Да, много воды утекло с тех пор… А я тут у Цезаря был первым центурионом. Знаешь, какой он был? О-о! Таких людей больше нет. Красс ему не чета. Представляешь, легионы взбунтовались и пришли Рим брать! Сорок тысяч. Сила! У стен стали и требовали сдать город. А он вышел к ним один, без ликторов и оружия, и сказал: «Легионы распущены! Все свободны! Вы больше не воины!» Вот как! Один стоял перед ними, вооружёнными, а они упали на колени и умоляли его не распускать, – Геренний опустил голову и замолчал. Лаций посмотрел на Варгонта, который, как ему показалось, наклонился и чесал колено. Слуга принёс вино и замер в нескольких шагах, внимательно следя за его жестами. Было видно, что он боялся этого ветерана. – А потом тут такое закрутилось! – продолжил тот. – Одни на других, все друг друга убивали. И я, вот этими руками, – он протянул их над столом, и Варгонт слегка подался назад, думая, что тот хочет его схватить, – вот этими руками отрубил голову Цицерону. И правую руку. Сам!

– Плохо, – неожиданно для всех произнёс Лаций. – Цицерон поумнее тебя был. И сделал для Рима больше, чем ты и твой продажный Квинт Лабиен, – после этих слов в таверне повисла мёртвая тишина, и даже мухи, казалось, стали летать беззвучно, стараясь не привлекать к себе внимания. Хозяин таверны тоже услышал эти слова. Он застыл у двери в подвал с двумя полными кувшинами в руках и переводил взгляд с одного стола на другой, подсчитывая в уме убытки от надвигавшейся драки. Нести вино уже не было смысла, и он медленно опустил кувшины на пол, пряча их за лавку. В этот момент входная дверь с громким скрипом распахнулась, и вверху, на ступеньках, показались весёлые лица.

– Смотри, тут можно хорошо повеселиться! – громко выкрикнул один из вошедших.

– А что так тихо? Хоронят кого-то или что? – спросил другой. Но сзади уже напирали другие желающие войти, и вся толпа из человек десяти постепенно оказалась внутри.

– Вон, идём! Там три стола пустые. Сядем там, – наконец решили простолюдины и потянулись к пустым местам. В этот момент Геренний спокойно встал, как будто ничего не произошло, и отошёл к своему столу.

– Надо уходить, – негромко произнёс Варгонт и протянул ему нож. Лаций успел взять его и хотел что-то сказать, но не успел. – Сзади! – что есть силы заорал Варгонт и, вскочив с лавки, бросился вперёд. Лаций успел обернуться и увидел, что сидевшие за столом Геренния люди уже стояли прямо у него за спиной. В руках у них были ножи. Его спасла лавка. Он толкнул её ногой и успел сделать шаг в сторону. При этом сам Геренний как ни в чём не бывало направился в дальний конец таверны. Больше Лаций ничего не успел разглядеть, так как ему пришлось защищаться. Двое нападавших упали сразу, так и не добежав до него. Варгонт стоял рядом, и было видно, что он ещё помнил, как бить ножом в живот. Но тут из глубины таверны показались ещё шесть человек. Они сидели там в полутьме за большим столом, и отсюда их вообще не было видно. Похоже, Геренний ходил именно за ними. Лаций дёрнул Варгонта за руку, и они отскочили к стене. Опрокинув перед собой ближайший стол, они приготовились наносить удары тем, кто попытается через него перелезть. И тут в таверне послышались недовольные возгласы. Те рыбаки, которые только что пришли повеселиться и выпить дешёвого вина, стали кричать, что они пришли отдохнуть, а не смотреть драку. Но люди Геренния бросили в их сторону лавку, и те сразу же кинулись на обидчиков с кулаками. Это отвлекло большую часть нападавших. Лаций не заметил, как сбоку прилетел кувшин и, разбившись о стену, облил его кислым вином. В этот момент на него бросились два человека и, перепрыгнув через перевёрнутый стол, вытянули вперёд ножи. Один, правда, зацепился за край доски и упал, но другой уже стоял прямо перед ним. За их спинами были видны ещё двое. Но все они были очень медлительными. Лаций ударил по вытянутой руке, и нож выпал вместе с вырвавшимся из горла нападавшего криком. Ему потребовалось нанести ещё один удар в живот, чтобы противник рухнул на земляной пол. Варгонт, не церемонясь, одним ударом сверху убил споткнувшегося второго бандита. Но следующие три человека оказались умнее: они схватили стол и с разбегу бросили его в них. Лаций с Варгонтом успели отбежать в сторону, и стол, ударившись о стену, с грохотом упал на землю. Нападавшие смогли приблизиться, и один даже схватил Лация за руку. Тот, казалось, даже не сопротивлялся. Как и раньше, он весь сосредоточился на угрозе, а в голове появилась странная мысль: «Почему так тихо?» И, действительно, в таверне никто не кричал. Все дрались молча, с остервенением и злостью. Тяжёлое дыхание, хрип и короткие выкрики раненых были слишком тихим сопровождением для такой большой потасовки. Лаций ударил нападавшего под рёбра, и тот сразу отпустил его руку. Он давно уже не двигался так быстро, и в груди всё свистело, как ветер в ущелье. Следующий смельчак оказался посильнее, но он слишком широко махал своими большими руками, и после очередного удара в пустоту его развернуло к Лацию спиной. Не церемонясь, Лаций нанёс ему два удара в спину. Рядом Варгонт на выдохе всадил нож в живот очередному противнику, и тот даже подскочил вверх от неожиданности, а потом упал на колени и, держась за рану, рухнул лицом на пол. Впереди никого не было. Только в центре таверны ещё продолжалась драка. Вдруг из противоположного угла поднялись две фигуры и медленно направились к лестнице.

– Геренний! – прохрипел Варгонт, показывая окровавленным лезвием на широкую спину одного из них. Лаций сразу всё понял. Он перехватил нож и с силой кинул его вдогонку. Однако расстояние было большое, и он попал в ногу не центуриону, а второму человеку. Тот охнул и осел вниз, схватившись за железную рукоятку. Геренний наклонился и стал поднимать его. Ещё чуть-чуть, и он вытащил бы его на улицу. – Держи! – протянул свой нож Варгонт. Лаций перехватил его, вытянул руку в сторону широкой спины на ступенях и, сделав шаг, с силой метнул нож. В шуме продолжавшейся драки не было слышно, попал он или нет. Несколько мгновений ничего не происходило, и Лацию даже показалось, что бывший центурион продолжает тащить своего товарища к выходу, но тот вдруг выпрямился, схватился за стену и медленно повернулся к ним лицом. Казалось, что он улыбается, но тут его огромное тело стало заваливаться на бок и Геренний покатился по ступенькам вниз. Потасовка почти сразу закончилась. В сумеречном свете было видно, что все, кто находился внутри, поспешили к лестнице, и один из простолюдинов остановился у раненого товарища Геренния. Тот испуганно закрыл голову руками, но это его не спасло. Два удара в горло и грудь оказались смертельными. После этого странный плебей последовал за своими друзьями, и натужно скрипевшая дверь, взвизгнув в последний раз, кособоко замерла, так и оставшись незакрытой.

Лаций обвёл взглядом быстро опустевшее помещение: у входа в подвал сидел на земле перепуганный хозяин, на последних ступеньках лестницы лежали два тела, ещё около десятка трупов лежали в середине таверны. Сбоку, шагах в пяти-шести, сидел целый и невредимый слуга. Он смотрел перед собой неподвижным взглядом, и только пальцы, вцепившись в стол, сильно дрожали, выдавая его панику.

– Что это было? – негромко спросил Варгонт.

– Не знаю, – пожал плечами Лаций. – Хозяин должен знать. Пошли, спросим, – кивнул он в сторону несчастного владельца таверны. Тот не стал ничего скрывать. К тому же, три сестерция помогли ему понять, что с такими деньгами он быстро сможет найти толковых помощников, которые помогут ему сбросить тела в Тибр до прихода преторов или народных трибунов.

– Геренний их привёл, – сразу ответил. – А этого я впервые вижу. Раб какой-то, – нахмурившись, покачал головой он, подойдя к лежавшему рядом с бывшим центурионом человеку. Тот был весь в крови, и в полутьме полуподвального помещения трудно было разобрать черты его лица. Тем более, что на незнакомце была длинная накидка, которую обычно носили приезжие купцы из Понтийского царства или Азии.

– Это же… – пробормотал Лаций, наклонившись над неподвижным телом. Только теперь он заметил, что руки и торчавшая из-под длинной рубашки нога были темнее, чем у лежавшего рядом Геренния, который всегда был смуглым.

– Кто? – спросил Варгонт.

– Клавдий Пизонис… – недовольно произнёс он, понимая, что смерть этого человека может бросить на него тень.

– Да ну! Вот тебе на! – Варгонт сам наклонился, чтобы посмотреть на человека, о котором столько слышал, но которого ещё не видел. – Выродок Фурий! Это он подговорил этого старого дурака, – вынес он свой вердикт.

– Наверное… Но нам надо уходить! – Лаций резко выпрямился и, сунув заискивающе улыбавшемуся хозяину таверны ещё один сестерций, кивнул другу: – Пошли! Нас здесь не было!

Они быстро добрались до дома, где их ждала другая неприятная новость. У фонтана стоял Павел Отел. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. – Не хватало ещё каких-нибудь неприятностей здесь, – произнёс Лаций и сразу же спросил Фарида: – Что с Зульфиёй?

– Ничего, – удивлённо ответил тот. – Она в доме. А что?

– Я испугался, что на неё тоже напали.

– На вас напали? – странно хмыкнув, спросил Павел. Лаций быстро всё рассказал.

– Мой дом сегодня подожгли. Ночью, – спокойным голосом произнёс судья, обведя всех троих расстроенным взглядом. – Но не просто подожгли. Сначала бросили под дверь несколько факелов, а потом залили. Ну, когда дверь и стена загорелись, залили водой. Так что, мне кажется, что тут всё сводится к одному – к твоему дому, Лаций. Ты выиграл тяжбу, выкупил свой дом, и теперь всем, кто тебе помогал, мстят.

– Не может быть… – нахмурился Лаций. Больше ему нечего было ответить, потому что это было похоже на правду.

– Добрый тебе совет, – покачал головой Павел, – продай дом и уезжай куда-нибудь в Испанию и Галлию. Лет на пять. Пусть всё забудется.

– Ты шутишь? Это мне говоришь ты? Ведь ты сам всегда повторял, что законы… – Лаций замолчал, чувствуя, что его слова звучат глупо.

– Законы тут не при чём. Здесь нет истца и нет ответчика. Только догадки. Если ты убил Геренния, это не шутки. Так что, пока нас всех тоже не убили, лучше уехать. Эти люди сильнее. Потому что они прячутся. Подумай! – Павел кивнул им на прощание и вышел за ворота.

– Кажется, на тебя охотятся, да? – Варгонт подошёл к нему и внимательно посмотрел в глаза. Лаций пожал плечами.

– Не знаю. Но завтра мы пойдём на Форум и подадим жалобу в суд. Ещё я подам требование в Сенат, чтобы они заслушали меня, – он замолчал, и остаток трапезы они провели молча. Лаций был темнее тучи. Он не так представлял себе спокойную жизнь в Риме. На следующий день должны были прийти несколько землевладельцев. Они хотели обсудить покупку земель возле Остии. Он мечтал о своих виноградниках, как когда-то Павел Домициан, и в доме было столько дел, что даже два десятка рабов не справились бы с ними за месяц. Всё это начинало раздражать его, потому что он был уже не так молод и безрассуден, чтобы бросаться из крайности в крайность, из Рима в провинцию и обратно, как будто у него было десять жизней. Он понимал, что для нормальной жизни и работы ему надо будет наладить множество связей и на это уйдёт немало времени. Но для этого надо было жить в Риме.

На следующий день Зульфия вернулась с рынка испуганная и без денег, и тогда Лаций понял, что убитый Клавдий Пизонис действовал не один. Зульфия рассказала, что на Суббурской улице какие-то люди попросили у неё денег. Но она не дала. А чуть позже на неё напали и забрали всё, что было, даже корзины с продуктами. Причём те, кто просил денег, снова появились и предупредили, что ей лучше уехать из Рима, пока её не нашли в Тибре. Лаций принял решение немедленно.

– Так, собирайтесь! Завтра поедете в Брундизий. Я всё тут сделаю сам. И со складами, и с товарами разберусь. Мне поможет Фарид.

– Да ты что?.. – нахмурившись, посмотрел на него исподлобья Варгонт. – Что случилось? Подумаешь, кто-то решил напугать женщину в Суббурском квартале! Что, тут раньше такого не бывало? Прекрати…

– Ты, что, воевать собрался? – не выдержал Лаций. Дыхание участилось, но интуиция подсказывала, что он поступает правильно.

– Ну, а почему бы и нет? Как мы вчера их там… – Варгонт дурачился, не понимая, что угроза была реальной.

– Ты совсем из ума выжил, что ли? Там было человек пятнадцать. Ты думаешь, мы справились бы? Если бы не рыбаки, нас бы убили! Неужели не понимаешь? Ты сам мне с прошлых ид каждый день говоришь, что здесь опасно, страшно, много простолюдинов!

– Ну, может, оно и так… Но зачем так спешить? – старый друг всё равно не хотел с ним соглашаться и даже по привычке сложил руки на груди, как делал всегда, когда собирался долго спорить.

– Мы с тобой утром где были? На Форуме, да? Ты что, не слышал, что никто даже слова не сказал об этом? Как будто ничего и не было! Когда такое было в Риме? А Павел Отел вообще сказал, что мне лучше не приходить туда и не обращаться в суд ни с каким делом. Ему сказали не вести больше никаких дел от моих заявителей. Ты это понимаешь?

– Понимаю. Предал тебя этот Павел Отел, вот и всё. Что тут непонятного? – хмыкнул Варгонт.

– О, боги… Ты ничего не понимаешь!

– Да всё я понимаю. Припугнули, и всё, сдался твой Павел. Хотя мне он показался хорошим человеком.

– Варгонт, проще скажу: ты труп Зульфии сам в Харакс повезёшь и сыну покажешь? – Лаций показал на неё и, тяжело дыша, подождал несколько мгновений, чтобы до друга дошло, что он не шутит. – Если завтра хоть один из вас тут умрёт, я себе этого не прощу. Понимаешь? Хватит! Были уже Атилла, Павел, Октавий – все они остались там, у варваров. А здесь боги мне послали такое счастье, и ты хочешь всё испортить?

– Я? Да что ты так взбеленился? Прямо, как будто я варвар какой-то. Не буду я твоё счастье портить… – Варгонт насупился и отвёл взгляд в сторону. – Что ты будешь делать? – стараясь сохранять суровость, пробубнил он, стараясь сделать вид, что не обиделся.

– Пока попробую добраться до судей и народных трибунов.

– Хе-хе, патриций будет обращаться к народным трибунам! Ну-ну…

– Подожди! Ты спросил, значит, слушай! Мне потребуется не меньше года, чтобы найти порядочных кредиторов, кораблевладельцев и кладовщиков. Ещё виноградники. Думаю, что мне должен помочь один человек. Марк Агриппа. Я хочу поговорить с ним. Но для этого я должен быть уверен, что вы добрались хотя бы до Брундизия и нашли там корабль до Антиохии, – не мог успокоиться Лаций.

– А что, если он тебе ничего не скажет? – прервала его молчавшая до этого Зульфия. – Твой этот Агриппа. Если он тоже чего-то испугается и предаст тебя? Может, лучше ты продашь дом и поедешь с нами? Плюнь на этот Рим, что тут такого интересного, чего нет в Хараксе? У нас там столько планов! Эриния попросила Варгонта помочь с планом перестройки пристаней и стен города. Разве тебе это не интересно? Ты же сам говорил, что любишь строить. Научил бы сына… – она осеклась, почувствовав, что проявила слабость и случайно выдала свои чувства. Лаций нахмурился, потому что тоже это заметил. И ещё он никак не хотел признаться себе, что ему было с ней хорошо и спокойно. Эта двойственность раздражала его. Зульфия не растеряла задора и жизнерадостности, как это бывает с большинством женщин после тридцати лет, и не превратилась в обрюзгшую ворчливую старуху. Теперь в ней было даже больше привлекательности, чем раньше. Да, Эмилия и Йенг Ли были ярче и эффектнее её. Их лица заставляли людей замирать и останавливаться на месте, чтобы лучше рассмотреть и запомнить… Но в Зульфие была невероятная внутренняя красота. Она исходила из её жизнерадостности, кипучей энергии, гордости и самостоятельности. Всё это проявлялось в движениях, жестах, речи и её красивых, хитрых глазах. Она могла жить сама, и её гордость никогда не позволила бы ей опуститься до просьбы даже перед Лацием. «Фархад в женском обличье», – мелькнуло у Лация в голове, когда он снова посмотрел на Зульфию: мягкая, упругая походка, прямая спина, поднятый вверх подбородок и суровый, строгий взгляд, в котором, как ему показалось, промелькнула какая-то внутренняя боль.

– Ладно, оставшегося золота хватит на всё, – опустив глаза, сказала она. – И на торговлю, и на виноградники. Мы ничего с собой не возьмём. Это всё твоё. А меняльные лавки откроем потом. Оги Торчай всё поймёт. Сын ему расскажет… Стены построим вместе с греческой общиной. Они тоже умеют строить.

– Слушай, там у парфян ещё много наших пленных осталось, – использовал последнюю возможность Варгонт. Те, кто не смог стать ремесленниками и кого не выкупили. Я знаю, что у них в столице есть наши орлы и значки легионов. Может, тебе лучше попробовать достать их у сатрапа Фраата?

– Нет, я не Марс и не бог… – упёрся Лаций.

– Оставь его, – с такой горечью в голосе сказала Зульфия, что всем стало не по себе. Лаций видел, что она страдает, и чувствовал, что причиняет ей боль. Тигриного взгляда больше не было, однако он почти физически ощущал внутреннее напряжение в её душе – зверь смирился, но не покорился.

– Не буду с тобой спорить, – Варгонт скривился и покачал головой. – Только скажу тебе одну вещь. Помнишь, на Сицилии был наместник Юлий Флавий Назон?

– Ну и что? К чему клонишь?

– К тому, что ты слепой! Ты не видишь того, что видят все. Ты похож на того несчастного Гокия Маркия на Сицилии. Он собрал все доказательства против Назона. Тот посадил его в тюрьму. Маркий сбежал. И хотел добраться до Рима, чтобы подать в суд. И пожаловаться на него в Сенате. Назон перехватил его у корабля и распял на кресте прямо на берегу. И ещё кричал, что с креста тому будет легче докричаться до Сената. И никто, слышишь, никто не защитил этого бедолагу. Кстати, Корх, когда это узнал, решил поступить по-другому. И стал тоже грабить, как наместник. Ты отправляешь нас в Харакс, но сам остаёшься. Зачем? С нами или без нас, охотятся ведь на тебя! Э-эх… Ну, ладно, поступай, как знаешь. Мы всё равно будем тебя ждать. Не нужен ты здесь. Не нужен… Никому… А нам нужен.

– Ну, что ты за старое опять!.. Не надо! Ты же знаешь… – Лаций покачал головой и не стал продолжать. – Давай сначала решим проблему с вами. Я принял решение остаться в Риме. Это мой город. И у меня всё получится. Собирайтесь и давайте обсудим, как будем дальше вести дела между Римом и Антиохией, – не глядя ему в лицо, предложил он и показал на ступени во внутренний двор.

– Хорошо, только ты помни, что двадцать лет назад ты уже спорил с богами! Тогда они заставили тебя догнать армию Красса. В Хараксе, когда подожгли склад, боги снова спасли тебя и показали, что надо остаться. Но ты ослушался их. Теперь ты снова им противишься. Поэтому смотри, когда они дадут тебе третий знак, вспомни о нас и не спорь с Парками и Фортуной. Приезжай, хорошо?