Текст книги "Римская сага. Возвращение в Рим"

Глава 54

Три пары носилок появились из-за угла гимнасия и медленно направились к арке.

– Эй, остановись здесь! – раздался из первых низкий голос уверенного в себе человека, и восемь рабов, как один, замерли, продолжая держать деревянные ручки. Вторые носилки, чуть больше, чем первые, замерли позади, и лёгкие шторки, вздрогнув, разошлись в разные стороны. Оттуда появилось лицо красивой женщины лет тридцати пяти – сорока, рядом с которой сидел седой мужчина с суровыми чертами лица и глубокими морщинами на лбу.

– Опускай! – приказал идущий впереди высокий чёрный раб. На нём были высокие кальцеи, в ушах блестели золотые серьги, а в руках он держал красивый посох, украшенный костью и золотом. Носильщики опустились на колени, и из первых носилок вышел высокий мужчина в белоснежной тунике. Было видно, что плащ, который он перекинул через одно плечо, немного мешал ему, но, в целом, он держался спокойно и непринуждённо.

– Только не говори ему, что я здесь! – раздался второй голос из глубины, и занавески вернулись на место. Женщина из вторых носилок, хитро улыбаясь, спросила стоявшего рядом высокого мужчину в плаще и со шрамом на лице:

– Он учится здесь? Точно? Мы увидим его?

– Конечно, – усмехнулся Лаций. – Я же обещал вам! Думаю, ты не простила бы мне, если бы мы прошли мимо.

– Она не простила бы нам двоим! – раздался хриплый голос из глубины. Это был её муж, Оги Торчай.

– Ладно, теперь мы прощены. Пойду найду его! – нервничая, как мальчишка, сказал Лаций.

Перед аркой гимнасия выросла фигура старшего педагога Гортензия. Солнце светило ему в лицо, и, прикрыв глаза рукой, он пытался разглядеть лицо очередного богача, который, наверняка, приехал сюда, чтобы поговорить с ним об обучении своего ленивого отпрыска.

– Наш гимнасий самый известный во всё Хараксе, и ваш сын будет… – начал было он, но громкий, весёлый смех перебил его и заставил растеряно замолчать.

– Гортензий, прекрати! – услышал он знакомый голос, и когда сильные, крепкие руки обняли его за плечи, педагог наконец смог разглядеть бритое лицо с кривым шрамом и большие голубые глаза. Точно такие были только у одного из учеников… – Хватит! Ты, что, не узнал меня? – встряхнув его ещё раз, спросил незнакомец, и только теперь у педагога всплыли в памяти те события, которые он так долго старался прогнать из своей памяти.

– Это ты? Ты, дядя Лация? Так? Кажется, тебя зовут Вагу… – пролепетал Гортензий не совсем уверенно, силясь вспомнить имя человека, который принёс его заведению столько несчастий, но, вместе с тем, благодаря чьим пожертвованиям, он смог пережить нелёгкие времена и найти новых учеников.

– Да, да, я дядя Вагу! Зови меня так! А где мой племянник? – громко спросил Лаций, но звать ученика не пришлось. Все юноши уже были у забора и с любопытством глазели на три пары роскошных носилок, двух больших собак и высокого чернокожего раба с золотыми серёжками и посохом.

– Павел, Павел! – раздался грубый, уже не детский голос, и к ним подбежал высокий, голубоглазый подросток с такой же улыбкой, как и у незнакомца.

– Как вы похожи… – пробормотал Гортензий, но его уже никто не слышал. – Это не Павел, ты ошибся. Это твой дядя Вагу, – крикнул он вслед.

– Я им говорил, что ты вернёшься! Павел, ты знаешь, что Вагу высмеял меня? Он сказал, что Павла Домициана не существует. Он так смеялся, что я поклялся найти тебя! Теперь я докажу ему! Ты знаешь, как он теперь меня называет? Цекус! Но я ему уже пару раз показал! Помнишь, как ты учил? Он ездил в Рим с матерью, думал, что там научится драться лучше, чем я. Но когда вернулся, я его ещё сильней побил палкой! Представляешь? Он даже поклялся меня отлупить!

– Ну, ты знаешь… Думаю, это он пошутил, – растерянно поглядывая на опешившего Гортензия, произнёс Лаций, но подросток его перебил:

– Нет, ты скажи, ведь тебя же зовут Павел Домициан? Так? Ты же меня учил там, на пристани, помнишь?

– Ну, да…

– Вот видите! Видите! – радостно воскликнул юноша, повернувшись к своим сверстникам. – Он вернулся! Павел Домициан вернулся!

– Подожди, – остановил его Лаций. – Разве тебе мать ничего не говорила? Когда вернулась из Рима?

– Нет. О чём? А что? Что случилось?.. – растерянно спросил юноша.

– А дядя Варгонт?

– Тоже не говорил. А что они должны были рассказать? – быстро повторил он.

– Понимаешь ли… Дело в том, что Павел Домициан действительно был слепым певцом. Поэтому его звали Цэкус. Он был очень хорошим певцом. Поверь мне. Но он никогда не умел держать меч в руках, не то что драться, – приподняв брови вверх, добавил Лаций и улыбнулся, увидев, как радость на лице подростка сменяется обидой и непониманием.

– Так ты не Павел Домициан? – чуть не плача, спросил он.

– Нет, не Павел Домициан. Но он был моим близким другом… Не спеши! Раз мать тебе ничего не сказала, придётся это сделать мне, – тяжело вздохнув, сказал он.

– Что сказать? – в глазах юноши проскользнули недоверие и настороженность.

– Меня зовут Лаций Корнелий Сципион. Так сказать, Лаций Примус, а ты – Лаций Секунд.

– Какой Секунд? Ты шутишь? Почему ты называешь меня вторым? Я не хочу быть вторым. Я никогда не буду вторым! – нахмурив брови, запальчиво воскликнул юноша, ещё не понимая, кто с ним говорит.

– Даже после отца? – удивился Лаций.

– Даже после отца! – дерзко ответил тот, думая, что человек со шрамом нагло шутит.

– Ну, тогда бери палку и докажи мне это, – с иронией предложил он. – Эй, Нокс, дай посох! – кивнул Лаций чёрному, как смола, рабу. – Надеюсь, твой красавец выдержит удары этого маленького наглеца. А я заодно научу его паре приёмов.

Когда после ряда безуспешных попыток юноша устало опустил палку и упёрся руками в колени, то с трудом мог дышать и понимал, что нанести удар этому высокому человеку, защищавшемуся так легко и небрежно, ему не удастся. Вдруг его поразила какая-то мысль, и, выпрямившись, он, с трудом переводя дыхание, спросил:

– Если… ты… не Павел… тогда… кто ты?

– Лаций Корнелий Сципион, – повторил Лаций и добавил: – твой отец.

Какое-то время все вокруг молчали, открыв рты и глядя на остолбеневшего юношу. Тот, не веря своим ушам, покачал головой и смог выговорить только одно слово:

– Настоящий?..

После этого все рассмеялись, и Лаций, обняв его за плечи, отвёл к третьим носилкам. До самого дома они проговорили внутри, забыв познакомиться с Оги Торчаем и его женой, Виргинией Метеллой. Но те всё понимали и тоже обсуждали это событие, вспоминая своего сына.

Возле дома юного Лация носилки остановились, и подростка здесь ждало ещё одно радостное событие в виде приветствия «дяди Вагу», который хотел дать ему подзатыльник, но промахнулся.

– Ладно, хватит, – остановил его Лаций. – Давай лучше подумаем, как выманить Зульфию из дома. Я хочу, чтобы это было неожиданно. Чтобы удивить её… Ну, знаешь…

– Э-э… Если пойду я, то неожиданно не получится, – скривившись, ответил Варгонт.

– Хм-м… Ну, Оги она не знает. Виргинию – тоже. Это не будет неожиданно.

– А почему не сам? – спросил Оги Торчай, оглядывая опытным взглядом новый забор и здание в глубине двора. – Там, похоже, тебя не ждут. Дом новый, забор новый… Я бы так и зашёл. Раз, и всё! Куда ещё лучше? Быстро и неожиданно.

– Э, нет! Ты не знаешь Зульфию! – ответил вместо него Варгонт.

– Это точно. С ней так не пройдёт… – почесал щёку Лаций и задумался. – Его пускать нельзя, сразу догадается, – кивнул он на сына. – Надо так, чтобы по-настоящему, чтобы выбежала, а тут мы! С подарками и все вместе!

– Может, залезем на забор и оттуда позовём? – предложил Варгонт.

– Мы не на Сицилии, – с сомнением покачал головой Оги. – Тут не пройдёт. Забор высокий. Упасть можно.

– Я просто не верю своим ушам! – раздался вдруг возмущённый голос Виргинии, которая старалась говорить как можно тише, чтобы её не было слышно на всю улицу. – Вы что вчера весь вечер делали? А? Я же просила тебя придумать что-нибудь! – повернулась она к мужу, но седовласый Оги сделал такое лицо, как будто признавал вину, но ничего не мог сделать:

– Прости, заболтались. Столько всего вспоминали…

– Невероятно! Трое мужчин и не могут придумать, как позвать женщину!

– Ты сама предложи, – нахмурившись, буркнул Лаций, недовольный тем, что действительно ничего не может придумать.

– Ну, да, женщину может понять только женщина, – к удивлению всех, с умным видом изрёк Варгонт, но Виргиния не обиделась и ответила:

– Конечно! А кто же ещё? Вы, что ли? Вы тут до утра будете стоять и ничего не придумаете!

– Может, перебросить золотое ожерелье через ворота к самому крыльцу? – предложил Оги. – Тоже неожиданно, а?

– Ты совсем не знаешь женщин! – с улыбкой превосходства сказала ему жена.

– Ну, тогда скажи сама, раз знаешь, – пожал плечами он.

– Женщина всегда боится за своих детей, – решительно произнесла Виргиния и направилась в сторону ворот. Никто даже глазом моргнуть не успел, как она скрылась за дверью. Оги Торчаю оставалось только пожать плечами, когда Лаций и Варгонт вопросительно посмотрели на него, ожидая хоть каких-то объяснений. Вместо этого за забором послышались громкие крики – это Виргиния воплощала свой план.

– Зульфия! – так громко закричала она, что, казалось, в доме начался пожар. – Где Зульфия?! Кто здесь Зульфия? – на крик выбежал слуга, потом развернулся и испуганно помчался обратно в дом. Виргиния продолжала кричать: – Где мать Лация?! Зульфия, мать Лация! Где Зульфия?!

– Что случилось? – послышался уже голос Зульфии. Она испуганно выбежала из дома и, увидев незнакомую женщину в дорогих накидках, схватилась за сердце. – Я мать Лация! – крикнула она в ответ и впилась взглядом в суровое лицо незнакомки. Виргиния протянула руку в сторону ворот и сказала:

– Там на твоего сына напали трое мужчин! Тащат куда-то! Он кричит! Там! – она старалась говорить это, представляя себе своего сына и как бы она кричала, если бы на него действительно напали трое мужчин. У неё это получилось. Но Зульфия не стала больше ничего спрашивать и, перепрыгнув через две ступеньки, рванулась к воротам. По дороге она успела схватить палку, которой слуги обычно переворачивали камни, и в таком виде выскочила на улицу. Однако, не сделав и трёх шагов, она остановилась, глядя широко раскрытыми глазами на стоявших перед ней людей.

Яростное выражение лица, растрёпанные волосы и «грозное оружие» в руках заставили всех сначала испугаться, а потом первым рассмеялся Варгонт. За ним громко захохотал Лаций, и только опытный Оги Торчай скромно поджал губы, предчувствуя, что последует дальше.

– Ах, так?! Смешно, да?! – раздался в подтверждение его догадки рассерженный голос Зульфии, и первый удар пришёлся зазевавшемуся Варгонту прямо по плечу. Второй получил Лаций, но он успел подставить руку и закричал, почувствовав, что удар был сильным.

– Ты что! Больно же!

– Сейчас добавлю! – раздалось в ответ.

– Спасайся! – крикнул он сыну, но тому тоже уже досталось, хотя он и попытался подставить под удар красивый посох чернокожего раба. Посох сломался посередине и удар настиг юного Лация в районе бедра.

– Мама, за что?! – возмутился он, спеша убежать за носилки, потому что ответом мог быть только второй удар.

– Смешно, да? Вот тебе! И тебе! – яростно гонялась за ними Зульфия, пока Лаций не выбил палку и не схватил её за руки. После этого он присел и подхватил Зульфию на руки. Она с отчаянием упёрлась ему в плечи.

– Отпусти меня! – кричала она сверху, но это не помогало. Оги и Варгонт с возмущением потребовали, чтобы она пообещала не бить их палкой. После недолгих пререканий Зульфия согласилась, и Лаций, продолжая обнимать её, медленно опустил на землю. – Осторожно, – на удивление тихо произнесла она и посмотрела ему в глаза с такой нежностью и привязанностью, что он почувствовал себя последним глупцом.

– Прости, я хотел, чтобы ты удивилась. Я хотел сделать тебе приятное… – единственное, что ему удалось произнести в своё оправдание. Но она улыбнулась в ответ и сказала:

– Я тоже… Только я не буду так тебя пугать, – Зульфия взяла его за руку и приложила ладонь к своему животу. – У нас будет ребёнок. Ты удивлён? – она смотрела на него с иронией и в то же время ища ответ на свой вопрос – да или нет.

– Не может быть! – прошептал Лаций. – Не может быть… – он повторял это снова и снова, нежно прижимая её к себе, гладя по спине и голове, и Зульфие больше не надо было никаких слов, чтобы понять, что он вернулся раз и навсегда.

– А я бы добавила ещё пару раз! – раздался сзади весёлый голос Виргинии. – Особенно вот этому, хромому, – она кивнула в сторону Варгонта. Тот запротестовал, но тут из соседнего дома неожиданно появилась его жена, молодая и красивая женщина по имени Малика, которая, видимо, тоже спешила высказать своему мужу всё, что думала о таком его поведении. Все вокруг стали отчаянно спорить, радостно перебивая друг друга и стараясь перекричать, смеясь и показывая пальцем друг на друга, и только Зульфия радостно прижималась к груди Лация, чувствуя себя маленькой и счастливой.