Текст книги "Ермак: Начало. Телохранитель. Личник"

– Как отдохнули, Тимофей Васильевич? – поинтересовался управляющий.

– Очень хорошо, Александр Иванович. Можно сказать, замечательно, – ответил я.

– Судя по прощанию на лестнице, вы очень близко познакомились с графом Белёвским?

– Да. Познакомился. И, возможно, скоро он вместе с княжной Трубецкой приедет ко мне в гости. Надо подготовиться к встрече, Александр Иванович.

– Всё подготовим в лучшем виде. Не волнуйтесь, Тимофей Васильевич. А то, что вы попали в ближний круг графа – это замечательно.

– И чем же замечательно-то, Александр Иванович?

– Как я слышал, мало кто может похвастаться, что внука Александра Второго называет Алексом.

– Какого внука Александра Второго?

– Граф Белёвский – незаконнорожденный сын великого князя Алексея Александровича. Вот и получается, что он внук императора Александра Второго.

«Млять, день сюрпризов. Жена Анютка-Светка. Новый друг – внук императора. Его невеста – княжна. Чего ещё для счастья не хватает?! Всё! Хочу в Урюпинск!»

Утро было тяжёлым. Поздно лёг и долго не мог заснуть. Перед глазами стояла Анна-Светлана. Какие выверты делает природа?! Сходство было просто поразительным! Долго пытался представить себе, как такое могло произойти, пока не вспомнил, что прабабка Светланы была родом из Ленинградской области. Среди разговоров родственников второй жены часто мелькало, что Света – копия прабабки в молодости. Но такой фамилии, как фон Дерфельден, я не слышал, иначе бы запомнил. А вот то, что прабабушку звали Анной и она была из дворян, Светленькая мне рассказывала. В общем, заснул поздно с мыслю, что кто-то там наверху интересно тасует колоду жизни, если я умудрился здесь в новом теле встретиться с прабабушкой моей жены из предыдущей жизни в будущем. Вот такое пересечение линий судеб!

Спал всего часа три, но режим решил не нарушать. Получасовая пробежка, ката с холодняком, водные процедуры. Мысли об Анне-Светлане во время зарядки были уже не такими сумбурными. Сознание как бы приняло информацию, что это прабабушка моей жены из предыдущей жизни.

Потом чай с выпечкой. И далее работа по новому проекту Сазонова. Управились быстро, до завтрака. Что значит человек профессионал в своём деле. Предполагаемые три направления в финансово-хозяйственной деятельности имения и деревни Курковицы были прописаны обстоятельно, со схемами и подробными расчётами. Зерновые оставались в прежних объемах, добавилось выращивание картофеля и молочная ферма с маслобойней. Всё должно было увеличить чистый годовой доход имения до трех с половиной – четырёх тысяч рублей. Сумма инвестиций практически осталась на прежнем уровне. Цены за работу наёмным работникам были приемлемыми. С учетом намечаемого объёма работ в осенне-зимний период, не говоря уж о следующей весне, большинство крестьян из деревни будут обеспечены возможностью неплохо заработать в усадьбе. Надеюсь, что кусочничать или на промыслы в эту зиму никто в Курковицах не пойдёт.

– Александр Иванович, проект отличный на мой неискушённый взгляд. Его одобряю. Финансирование утверждаю. Единственный вопрос, – я посмотрел на управляющего. – А откуда у меня взялся доход за прошлый урожай и почему он не был передан в казну?

– Тимофей Васильевич, насколько до меня довели информацию, вы являетесь владельцем усадьбы с октября прошлого года. Поэтому и доход за прошлый год ваш. Долги за аренду земель крестьян из Курковиц также к вам перешли. Я сейчас бумаги принесу, – управляющий поднялся со стула.

– Не надо, Александр Иванович. Сидите. Я сейчас.

Поднявшись из-за стола, я дошел до комода-секретера, где лежали мои документы. Достав папку, которую мне передал граф Воронцов-Дашков, нашёл в ней дарственную на усадьбу. «И что мне стоило прочитать её самостоятельно?! – промелькнуло в голове. – Действительно, я владелец усадьбы с первого октября тысяча восемьсот девяносто первого года. Получается, меня уже год назад наградили, только я об этом ни сном, ни духом. Молодцы, величества!»

– Хорошо, один вопрос отпал, – я вернул папку в секретер и возвратился за стол. – Остался последний. Откуда, Александр Иванович, у вас такие познания в экономике, агротехнике и по другим наукам?

– Тимофей Васильевич, – управляющий встал из-за стола, но я жестами заставил его сесть обратно. – Я родился в купеческой семье, но в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году третью гильдию упразднили и нас перевели в сословие мещан. Отец жилы последние рвал, но смог обеспечить моё поступление и обучение в коммерческом училище в Санкт-Петербурге. Из восьми классов я смог закончить семь. Из-за смерти родителей от холеры был вынужден бросить обучение, так как у меня на руках осталась младшая сестра. Но новую программу обучения, принятую в училище, которая расширяла знания в области техники и технологии, можно сказать, прошёл полностью. Например, мы изучали происхождение товара, его химические и физические свойства, насколько товар доброкачественный, технологии его производства и хранения. Это относилось почти ко всем производимым пищевым продуктам.

– Это просто великолепно, Александр Иванович, – я был поражён уровнем образования управляющего для такого небольшого имения. – Тогда, извините, ещё один вопрос. А как вы оказались в должности управляющего данного имения?

– Коллежский советник Алексей Яковлевич Афанасьев был каким-то образом знаком с моим отцом. Узнав о моей с сестрой беде, он предложил мне в пятнадцать лет должность помощника управляющего, который был уже в солидных годах. Через три года я стал самым молодым управляющим среди всех имений в округе. И в общей сложности уже двадцать пять лет служу этой усадьбе, которая стала для меня родным домом.

– А где ваша сестра? – поинтересовался я.

– Она давно замужем. Живёт в Ямбурге. Муж – купец второй гильдии. Две дочки и сын. Племянник и племянницы моя самая большая радость. Мою жену и дочку Бог прибрал. Такое ощущение, что холера – бич нашей семьи. Отец, мать, жена, дочь.

– И как давно умерли ваша жена и дочь?

– Уже двенадцать лет. Время-то как летит, – тяжело вздохнул управляющий.

– И за это время вы не нашли никого, кто мог бы заменить их? – я запнулся. – Извините, ради бога, за этот вопрос.

– Ну что вы, Тимофей Васильевич. Боль утраты осталась. Но она уже не такая острая. А заменить? Вы знаете, два года назад познакомился с очень милой женщиной. Она проживает в Ямбурге, рядом с домом зятя и сестры. Вдова, дочке шесть лет. Младше меня на пятнадцать лет. Но мы как-то быстро нашли общий язык.

– Так в чём же дело, Александр Иванович?! Женитесь!

– Есть сложности. Кристина находится под опекой брата и проживает у него. Вдовой она стала на пожаре, когда сгорел их с мужем доходный дом и всё имущество. А брат её хоть и православный ингерманландец, но условие поставил как… В общем, он отдаст за меня Кристину, если я построю в Ямбурге доходный дом, который будет приносить не меньше пятисот рублей ежегодного чистого дохода. По его словам, если меня турнут из управляющих, где головы свои прислоним.

– Александр Иванович, требования брата вашей избранницы я бы назвал очень разумными. А в чём сложности?

– Мои сбережения составляют шестьсот рублей. Они сейчас крутятся в коммерции зятя. Требуется ещё триста рублей, чтобы построить дом с обозначенным доходом. Ямбург небольшой город. Основной вид дохода – отдача домов в наём расквартированным войскам. Сейчас там квартируют батальон гренадерского императора Франца I полка и уездная инвалидная команда. Сильная конкуренция. Поэтому требуется хороший дом. А занимать у зятя мне не хочется. Хотя он обещал помочь.

«Как-то маловато сбережений у господина Сазонова. Он куда деньги тратит, если один живёт?» – подумал я, слушая управляющего.

– Александр Иванович, а сколько вы получаете за службу? В отчётах я только общую сумму видел за всех работников усадьбы. И признаюсь, меня поразило, насколько данная цифра небольшая.

– Двести пятьдесят рублей в год, Тимофей Васильевич.

– Но этого мало!

– Данное жалованье положил мне Алексей Яковлевич двадцать два года назад. С тех пор оно не менялось. С сестрой нам вполне хватало. Потом она вышла замуж. Когда женился и появился ребёнок, признаюсь, хотел просить повышения суммы. А после смерти жены и дочери мне было достаточно и этого. Даже откладывать удавалось.

– Что же, Александр Иванович! Принимаю командирское решение. Триста рублей возьмёте из моих денег. Считайте это подарком на свадьбу. На ней мне, видимо, не придётся побывать. Жалованье ваше увеличиваю до пятисот рублей. Остальным работникам повысите сами из расчёта того, что меня устроит ежегодный доход от имения на пятьсот рублей меньше, чем вы обозначили в проекте.

– Тимофей Васильевич! Ваше благородие! Спасибо! Вы не пожалеете! – у вскочившего из-за стола управляющего в глазах стояли слёзы. – Я отработаю!

«Скажите, Шура, честно, сколько вам нужно денег для счастья? – пронеслось у меня в голове. – Оказывается, триста рублей сразу, да еще добавить по двести пятьдесят ежегодно».

Несмотря на попытку мысленно пошутить, в горле образовался какой-то ком, когда смотрел на сияющего управляющего, который был искренним в своих благодарностях и обещаниях.

После плотного завтрака с чувством выполненного долга решил прогуляться по дому. Всё время, что прожил в усадьбе, использовал только две комнаты: кабинет и спальню. Неторопливая прогулка по этажам и комнатам добавила хорошего настроения. В день приезда в усадьбу я с Сазоновым, можно сказать, пробежался через дом и мало что запомнил. А сейчас детально рассмотрел обстановку каждой комнаты, отделку стен, потолков, мебель. И чем больше я проходил комнат, тем сильнее мне начинал нравиться этот дом. Огромное спасибо императрице за столь роскошный подарок!

Зайдя в одну из комнат, с удивлением обнаружил в ней библиотеку. Как выяснилось через несколько минут осмотра книг, очень неплохую библиотеку. Не знаю, по какой причине Сазонов пропустил данную комнату во время первичного осмотра усадьбы, но в том, что добрался до этого информационного сокровища только через неделю, винить надо было только самого себя. У управляющего не поинтересовался, дом во второй раз решил обойти только сейчас. Сказалась привычка жить в небольшой квартире. У родителей была двухкомнатная, которую они мне и оставили. А потом жил в дедовом доме. По габаритам такой дом в этом времени у любого более-менее крепкого хозяина-крестьянина, не говоря уж о казаках. Вот и жил целую неделю в двух комнатах. Мне было достаточно.

Остаток дня и весь следующий день провёл в библиотеке. Глушил двухмесячный информационный голод. Сазонов всё это время пропадал по делам проекта. Кратко сообщил мне, что крестьяне в Курковицах с большим воодушевлением приняли предполагаемые нововведения и хотели бы лично отблагодарить доброго барина. От него же узнал, что эту библиотеку собрал ещё старый Афанасьев, а его наследники и Куклин сюда даже не заглядывали. Заверив Александра Ивановича, что я обязательно в его сопровождении посещу Курковицы, отправил его дальше вершить великие дела на экономическом, финансовом и хозяйственном фронтах усадьбы.

В среду с утра полчаса бега, а потом закрутился в танце с шашкой и кинжалом. Краем глаза заметил, что на дороге к имению появился какой-то экипаж, запряжённый парой лошадей. Останавливаться не стал, продолжая отработку ката. Через пару минут карета или ландо с поднятым верхом остановилась во дворе усадьбы, но из экипажа никто не показался. Я, закончив кату и опустив оружие к земле, подошёл ближе.

Дверца вернее всё же кареты белого цвета, в которую были впряжены такой же масти кони, распахнулась, и из неё выпрыгнул улыбающийся Алекс.

– Тим, мы решили сделать тебе сюрприз. Не дожидаться тебя сегодня у Трубецких, а приехать с утра пораньше самим, – с этими словами граф распахнул дверцу кареты шире и подал руку внутрь.

Через несколько мгновений на лесенке кареты стояла улыбающаяся Мари. Белёвский помог княжне спуститься на землю и вновь протянул руку внутрь кареты. Через пять ударов сердца на земле передо мной стояла та, о которой я часто думал последнее время – Анечка фон Дерфельден.

– Как тебе, Тим, сюрприз? – подошедший граф хлопнул меня по плечу.

– Просто бесподобный, Алекс, – я с трудом оторвался от созерцания прекрасной девушки, переведя взгляд на графа. – Вы – молодцы! Сиятельная Мари, я сегодня собирался посетить ваш дом, но увидел чудо, когда ваша обворожительная улыбка разогнала тучи над моей усадьбой. Искренне рад вашему приезду.

Высказав приветствие Алексу и Мари, я вновь повернулся к Анне-Светлане и с чувством произнёс:

– Ваш приезд в мой дом, Анна Васильевна, это то, о чём я даже не мог мечтать!

– Представляешь, Мари, а мы, оказывается, исполнили с тобой то, о чём некий индивид даже мечтать не смел, – граф встал рядом с княжной, которая взяла его под руку. – А всего-то съездили вчера в Маргусы и убедили Маргариту Александровну отпустить Анечку на несколько дней к нам в гости. И может, вы на ты перейдёте?!

– Я с удовольствием, Анна, – не зная, куда деть руки с оружием, произнёс я, глядя на покрасневшую девушку.

– Я тоже рада, Тимофей, – услышал я тихий ответ.

– Вот и замечательно, – улыбаясь, произнёс Алекс. – А теперь объясни, Тим, что это мы видели, когда подъезжали к усадьбе? Это было что-то завораживающее. Я никогда не видел таких упражнений с холодным оружием. Какой-то смертоубийственный танец, точнее танец смерти. И как я сейчас вижу, оружие боевое, а не учебное.

– Извините за мой внешний вид, – только сейчас я сообразил, какая на мне одежда. Хорошо хоть, в нательной рубахе, а не с голым торсом. – На рассвете у меня гимнастика. Я пробегаю где-то шесть-семь вёрст, а затем тренируюсь с оружием, выполняя придуманные в станичной казачьей школе различные комплексы боя с воображаемым противником.

– Но я такого нигде не видел, хотя неоднократно бывал на тренировках и выступлениях казаков из Его Величества Конвоя.

– В каждом казачьем войске свои традиции, свои ухватки. В Амурском и Уссурийском казачьих войсках начались небольшие изменения в обучении казаков из-за специфики территории и возможных боевых действий на ней с вероятным противником. По границе живут китайцы с их кунг-фу, японцы с их буси-до и специфическими военными навыками. Корейцы, которые помешаны на единоборствах «субак» и «тхэккён». У казаков свои умения да тайные ухватки, которые имеются в каждой семье. Вот в нашей школе и попробовали объединить всё лучшее из различных боевых единоборств. Для начала придумали комплексы упражнений без оружия, потом с оружием. По ним я и тренируюсь, когда выпадает возможность.

– Тимофей, а ты можешь ещё раз показать этот комплекс упражнений?

Для обладателя голоса, которым был задан вопрос, я был готов луну с неба достать. А тут ката показать.

– Анна, с большим удовольствием. Только давайте пройдём чуть дальше. До той площадки. У меня там за неделю как-то само собой место образовалось для проведения физических занятий.

Развернувшись, я увидел Сазонова, обряженного в шикарную ливрею, в которой он выглядел очень представительно. Рядом с флигелем стояли Степанида и Пелагея – средняя дочь Прохора. Женщины были одеты в нарядные платья, о которых я и не подозревал. Я изобразил управляющему какой-то жест рукой, который в моём понимании должен был отразить необходимость срочной организации встречи гостей. Сазонов на этот жест торжественно кивнул, развернулся и направился в дом. За ним отправились Степанида и Пелагея. За моей спиной раздался приглушённый смешок. Я повернул голову и увидел, как Мари безуспешно пытается сдержать лезущий из неё смех.

– Тим, а что это было? – княжна попыталась повторить мой жест.

– Мари, я, ещё когда уезжал с вашего приёма, предупредил своего управляющего, который тогда был вместе со мной, что ты и Алекс, возможно, приедете ко мне в гости. Вот и попытался показать ему, что гости приехали.

Трубецкая не выдержала и рассмеялась, за ней зазвенела смехом Анна, потом не выдержал Белёвский. В конце присоединился и я.

– Ой, Тим, если бы ты видел себя со стороны, – всхлипывая от смеха, произнесла княжна. – Поворачиваешься, видишь своего управляющего, делаешь круговое движение кинжалом, как будто кому-то голову сносишь. А твой Сазонов важно так кивает и уходит. Ой, не могу больше смеяться.

– Мари, а ты знаешь моего управляющего?

– И я его знаю, – вступил в разговор граф. – Он частый гость у Демидыча – управляющего в имении княгини. Они там какие-то способы выращивания зерна постоянно обсуждают. Занятный дядька. Только в этом году пару раз его видел. Но таким важным ни разу. Вот что форма с людьми делает.

Пересмеиваясь, дошли до моей площадки для зарядки, где уже была установлена лавочка для качания пресса, макивара, чучело для фехтования, а два дня назад установили подставку, на которой разместилась пирамида из глины, сделанная по моему описанию. Хотел показать гостям по их приезде фокус Головачева. Надеюсь, сейчас не опозорюсь.

Для начала показал одну из самых сложных и зрелищных ката, где присутствовали и удары ногами по верхнему уровню, акробатические прыжки с сальто, хорошая проходка с быстрыми ударами. В общем, для показухи и эффектности самое то. По окончании ката показал трюк с разрубанием глиняной пирамиды. Четырьмя ударами шашки сначала разрубил пирамиду справа налево, потом четырьмя ударами слева направо. Слава богу, пирамида при этом не сдвинулась ни на миллиметр. Последним ударом заставил все разрубленные части взлететь в воздух. Раскрытые в изумление рты гостей, особенно ротик одной особы, стали для меня самой высокой наградой.

– Представляете, Алекс, обычной шашкой, которая стоит сейчас в казачьих войсках на вооружении, этот трюк проделать не удалось ни разу. А семейная реликвия позволяет таким образом разрубить пирамиду. Кстати, вот кинжал, о котором я говорил, – произнёс, протягивая графу кинжал.

– Не в обиду будет сказано, Тим, но тебе бы в цирке выступать. Это что-то не передаваемое словами. Удивительно! – граф попытался указательным пальцем проверить остроту лезвия кинжала и тут же неверяще уставился на порез, из которого показалась капелька крови.

– Осторожнее, Алекс, оружие очень острое, – запоздало предупредил я, после чего повернулся к девушкам, которые так и продолжали стоять в каком-то обалдении. – А что скажут самые прекрасные девушки на свете?

Как и ожидал, первой ответила Мари.

– Тим, я не нахожу слов. Эти твои прыжки, удары ногами, свист рассекаемого оружием воздуха! А эта рубка пирамиды?! Я сначала не поняла, что ты делаешь. Пирамида же даже не шелохнулась! А потом раз, и кусками взлетела в воздух!

Анна промолчала, но её восторженные и блестящие от влаги глаза, которыми она смотрела на меня, были мне ценнее множества слов.

– Дорогие гости, а теперь прошу пройти в дом, – вложив оружие в ножны, которые лежали на лавочке, попросил я. – Я сейчас приведу себя в порядок и присоединюсь к вам. А пока попрошу насладиться той выпечкой, которой к чаю меня балует моя домомучительница.

– Почему домомучительница? – удивлённо спросила Анна.

– А как Степаниду можно назвать, когда она накрывает на стол? Делает она это, Анечка, медленно, обстоятельно. А от запаха сдобы во рту уже столько слюны, что ещё чуть-чуть, и захлебнёшься!

Гости дружно рассмеялись и направились в сопровождении Митьки на встречу с домомучительницей, а я чуть ли не бегом бросился в баню. Ополоснулся. В доме быстро переоделся в парадную форму и в таком виде сел за стол, где меня дожидались гости. Кстати, давясь слюной.

После чая неугомонная Мари потребовала экскурсии по дому, которая завершилась в зале на втором этаже, где стояло пианино. Обнаружив это «маленькое фортепьяно», княжна тут же организовала для меня урок танцев. И Мари, и Анна, обе музицировали, но роли распределились быстро. Мари за пианино, Анна в учителя и партнёры по танцу. Урок затянулся до завтрака, но я бы до обеда был согласен его продлить с такой учительницей.

После завтрака мне пришлось заносить в альбом Мари, который она привезла с собой, стихи тех романсов, которые я пел у них на приёме. При этом выяснилось, что, находясь в неадекватном состоянии после встречи Анны-Светланы, я выдал в этом мире романс «Напрасные слова» Ларисы Рубальской и Давида Тухманова, «Признание» на стихи Николая Заболоцкого, а ещё спел оба куплета песни «Русское поле». «Кавалергардов» также пришлось записывать. Когда записывал эти стихи, узнал от Белёвского, что командир Кавалергардского полка барон Артур Александрович фон Гринвальд, услышав эту песню первый раз, поклялся, что при появлении автора в их офицерском собрании он лично будет поить его лучшим шампанским до тех пор, пока автор сможет сидеть за столом. Уланы и гусары дико завидуют кавалергардам, что у тех появилась песня, которая уже стала гимном полка. А я, если захочу обпиться лучшим шампанским, могу посетить офицерское собрание кавалергардов.

Поэтическая часть встречи гостей была прервана Сазоновым, который, войдя в комнату, где мы находились, сообщил, что прибыл фельдъегерь от министра императорского двора. Вошедший следом за управляющим курьер передал мне запечатанный конверт, за который я расписался в какой-то ведомости. Вскрыв конверт, достал лист бумаги и быстро пробежал глазами написанное.

– Что там? – поинтересовалась княжна.

– Увы, сиятельная Мари, видимо, мой отпуск закончился. Завтра к двум пополудни должен прибыть в Гатчинский дворец на приём к его высокопревосходительству графу Воронцову-Дашкову.

– Какая жалость, – печально произнесла Анечка фон Дерфельден, но эти слова заставили моё сердце радостно сжаться.

Узнав у курьера расписание поездов до Гатчины на завтра, отправил его под опекой Сазонова, который должен был хорошо накормить и напоить фельдъегеря. Несмотря на полученное известие, дальнейший визит гостей прошёл радостно, весело и закончился уже в сгущающихся сумерках. Самым замечательным для меня были полученные адреса проживания Анечки, куда я мог писать для неё письма.