Текст книги "Ермак: Начало. Телохранитель. Личник"

Услышав, как трещит под моими ногами разбитое стекло, Савельев повернулся ко мне и спросил:

– Тимофей Васильевич, как вы думаете, что произошло?

– Владимир Александрович, не хотелось бы думать о худшем, но минут за десять до взрыва зал покинул Александр Михайлович, которому что-то на ухо произнёс лакей. Боюсь, что была обнаружена лаборатория и полицейские попытались её захватить. А это результаты попытки, – я обвёл руками зал и показал в окно на улицу, где всё больше и больше возникала сумятица и паника. – Надо казаков выводить на улицу и охранную роту.

– Тимофей Васильевич, надеюсь, не обидитесь, что я вас сейчас покину, так и не успев поздравить с днём рождения?

– Владимир Александрович, сам бы сейчас рванул на улицу, чтобы выяснить, что же случилось. Но не могу. Большая просьба, как что-то прояснится, пришлите гонца. Возьмите пяток кубанцев из наружной охраны. И ещё пошлите за врачами. Надо оказать первоначальную помощь пострадавшим, а потом отправим их в лазарет.

– Уже отправили. За казаков спасибо. Они мне сейчас пригодятся, – штабс-капитан положил руку мне на плечо. – Я сделаю всё, что в моих силах, во время этого расследования. И извините, что сразу не поверил в вашу версию химика, бомбиста и боевика. Надеюсь, что они уже в аду горячие сковородки лижут. А Бекхэмом очень плотно мы завтра займёмся.

Увидев, как я непроизвольно сморщился от пожатия плеча, Савельев развернул меня к себе спиной.

– Так, Тимофей Васильевич, вам также надо будет показаться врачу. У вас под правой лопаткой дырка в мундире и вокруг неё большое пятно крови. Пойдёмте, я вас провожу в другой зал.

– Не беспокойтесь, Владимир Александрович, сам дойду и врачу обязательно покажусь. Уж больно раны от порезов стеклом плохие. Гноятся, как правило, если хоть частица стекла не убранной в ней останется, – с этими словами я направился в зал, куда уже ушли все гости, а Савельев пошёл на выход.

Суматоха, которая возникла после взрыва, постепенно сходила на нет. Передвижения офицеров, казаков, лакеев в помещениях Военного собрания принимали осмысленность и целенаправленность. Всех раненых собрали в малом зале, куда принесли все керосиновые лампы, для наибольшей освещённости. Прибывший доктор Любарский оказывал помощь чете Корф. Ещё двое мужчин, которых я не знал, занимались осмотром и перевязкой других пострадавших. Духовского уже увезли в лазарет, а цесаревича – в резиденцию. Ко мне подошёл дворецкий Ларин.

– Тимофей Васильевич, я так понимаю, вечер закончился?

– Модест Илларионович, я вас попрошу быстренько организовать в малом зале три-четыре стола без стульев. На них поставьте чистые тарелки стопочкой, фужеры, бокалы, вилки. Бутылки с водкой, коньяком, винами и тарелки с холодной закуской, нарезками. Насколько помню меню, мы еще не дошли до нескольких китайских блюд от повара купца Тифонтая. Вот их также можно выставить на столы в общих супницах или как-то ещё. Чтобы сгладить такое развитие событий, организуем а-ля фуршет, – сказал я и поморщился, так как стеклышко в спине дало о себе знать.

– Что, позвольте спросить, организуем «на вилку»? – удивлённо спросил меня Ларин.

– Модест Илларионович, сейчас дамам и господам офицерам, а также другим гостям надо снять стресс. Вы их приглашаете в зал, где установите всё, как я сказал. А дальше объясните, как этим пользоваться. Гость подходит к столу, берет тарелку, в неё самостоятельно накладывает вилкой закуски. Отсюда и «на вилку». Лакеи разливают в посуду спиртное, а потом обслуживают гостей, собирая использованные тарелки, бокалы, фужеры, предлагая на замену новые чистые. В общем, обычный светский раут, только с приёмом пищи не сидя за столом, а на ногах.

Управляющий или дворецкий Военного собрания города Хабаровска с изумлением смотрел на меня и качал головой.

– Тимофей Васильевич, а в какой стране так рауты проходят?

«Раз про Францию не спросил, значит, фуршет в том виде, как я его описал, ещё не придумали», – подумал я.

– Модест Илларионович, вы сейчас сможете быстро накрыть новые столы, как положено?

– Нет, Тимофей Васильевич, – ответил Ларин и хотел ещё что-то добавить, но я его перебил.

– А сделать, как я прошу?

– Так, конечно, намного проще. Десять минут, и всё будет готово.

– Вот и делайте, Модест Илларионович. Главное сейчас как можно быстрее выпить и закусить. А если такой а-ля фуршет понравится, вы окажетесь законодателем новой моды по приему гостей. Я же пока до доктора дойду. Он, кажется, освободился.

Я направился к Любарскому, расстегивая по пути мундир. Здоровья мне сейчас понадобится много.

Глава 12
Допрос

Через полчаса, когда все, кто ещё остался на моем дне рождения, знакомились с правилами фуршета, выпивая и закусывая, в зал зашёл Савельев. Все взоры немедленно обратились на штабс-ротмистра.

– Уважаемые дамы и господа! Взрыв произошёл в доме, принадлежащем французскому подданному, купцу второй гильдии и жителю Хабаровска Эмилю Францевичу Нино, что стоит на Инженерной улице. Недалеко отсюда.

Гул удивления, который прокатился по залу, заставил Савельева умолкнуть. Дождавшись, когда все успокоятся, жандарм продолжил:

– По предварительным сведениям, погибло трое городовых, которые вошли в дом. Возможно, кто-то из ваших агентов, – штабс-ротмистр кивнул в мою сторону. – Ещё четверо жителей также погибли, раненых значительно больше. Их свозят в лазарет. Идёт проверка по домам. Полицмейстер Чернов, слава богу, жив, но сильно контужен. Кто находился в доме Нино во время взрыва, пока не установлено. Пожар потушили. Разбор обломков дома будет осуществлён завтра. На ночь место происшествия оцепят солдаты охранной роты.

Закончив краткий доклад, Савельев направился к столу, где стояли разнокалиберные бутылки со спиртными напитками.

– Смотрю, шведский стол организовали, Тимофей Васильевич, – произнёс штабс-ротмистр, наливая в большой бокал почти до краёв водки. – Это хорошо. Выпить надо. Картина трупов на месте взрыва жуткая. Жалко вот только загубленное празднование вашего дня рождения. Ну, с праздником.

С этими словами жандарм в два глотка осушил посуду граммов на двести. Резко выдохнул, взял вилку и, положив в тарелку несколько креветок, стал медленно и как-то задумчиво закусывать.

«Оказывается, не фуршет, а шведский стол. А почему об этом Модест Илларионович не слышал?! Надо будет у Савельева при случае уточнить, откуда он про шведский стол знает», – подумал я, глядя, как штабс-ротмистр поглощает креветку в каком-то тёмном, но очень вкусном соусе.

В этот момент в зал зашёл лакей с деревянной коробкой-шкатулкой в руках, увидев которого Савельев поставил тарелку на стол.

– Тимофей Васильевич, извините, всё кувырком сегодня. Вот мой подарок, – с этими словами штабс-ротмистр взял из рук слуги коробку и открыл её. – Подарочный «Веблей». Знаю вашу тягу к наганам, но поверьте, эта машинка также хороша.

Я смотрел в коробку, где удобно разместился сам револьвер, тридцать патронов в гнёздах, отвертка, маслёнка. На первый взгляд, хороший пистоль. Попробуем на стрельбище, узнаем точно.

– Огромное спасибо, Владимир Александрович, – поблагодарил я Савельева и, взяв под руку, отвел чуть в сторону, показав кивком лакею, чтобы подарок положили в общую кучу на стол, который перенесли в этот зал. – А что вы можете сказать по этому французу?

– Тимофей Васильевич, может быть, на завтра оставим служебные разговоры? У вас всё-таки праздник сегодня. И кстати, как ваша спина?

– Нормально, небольшой порез. Василий Михайлович качественно обработал рану и сделал перевязку. Рука у господина Любарского лёгкая. А уж успокаивает-то как во время хирургического действия! Настоящий кот Баюн. Боли почти не почувствовал.

– Об этом, Тимофей Васильевич, все говорят, кто в его умелых руках побывал. Но лучше такое знакомство пропустить, – усмехнулся штабс-ротмистр, которого ощутимо стало развозить от двухсот граммов водки, закушенных одной креветкой. – Ладно, если кратко, то Эмиль Францевич Нино вместе с родным братом Евгением прибыли больше двадцати лет назад в Сибирь из самого Парижа, где родились. Занимаясь коммерцией, пушным бизнесом, по их словам, не планировали надолго задерживаться на необжитой российской окраине. Однако амурские просторы покорили братьев, и около пятнадцати лет назад они окончательно обосновались на этих берегах. Эмиль Францевич женился на казачке, а Евгений Францевич нашел себе русскую девушку и поселился в Благовещенске. Братья являются единственными агентами в Сибири по закупке пушнины фирмой «Братья Ревильон». Это фабрика и магазин меховых модных изделий в Париже. Также являются агентами фирмы «Бриторус» в Лондоне. Эмиль Францевич имеет, точнее уже имел контору в Хабаровске в собственном доме, а также располагает сетью агентов в Николаевске-на-Амуре и селе Троицком. Агенты в обмен на меха принимают заказы от местных жителей на самые разные парижские товары – мебель, посуду, одежду, всевозможные мелочи.

– Владимир Александрович, а этот Нино мог как-то связаться с революционерами? – спросил я штабс-ротмистра.

– Ну не знаю, Тимофей Васильевич. Мне это представить очень тяжело. Эмиль Францевич в первую очередь купец. Он даже своё хобби – фотографирование – на коммерческие рельсы поставил. Приплывает в селение, особенно любит местных туземцев, вывешивает флаг с надписью «Фотограф». Уговаривает местных попозировать, а потом за «волшебную карточку» получает рыбу и пушнину в очень хороших количествах. Те же как дети малые. При этом эти же фотографии Нино потом отправляет в парижские газеты и журналы. Он является почётным членом Парижского географического общества. Недавно в журнале «Correspondance» был опубликован целый цикл фото Нино: «Путешествие в Сибирь», «Рыбный промысел на Амуре», «Рыбаки и золотоискатели». Дважды маржу поиметь с одной вещи – это талант надо иметь. А теперь революционеры?! Как-то не вяжется, но попробуем разобраться. На этом всё. Я домой. Что-то не рассчитал я с дозой. Очень сильно хотелось забыться.

С этими словами Савельев развернулся и немного шаткой походкой направился на выход из зала.

В течение часа разошлись остальные гости, успев поздравить и вручить подарки. Я, конечно, не меркантильный человек, но надарили столько, что все мои затраты на организацию этого торжества окупились многократно. Один дар цесаревича стоил очень много. В общем, вечер закончился, можно сказать, хорошо, если при таком развитии событий так можно было сказать. Трупы, раненые. И неизвестность того, как это произошло.

Прибыв домой, был зацелован и заласкан моей птичкой, которой уже было известно о взрыве. Переволновалась. Налюбовался её восторгом, когда Дарья перебирала подарки. И наконец-то сном закончили этот день, который точно запомнится мне на всю жизнь. При этом мой двадцатилетний юбилей станет памятной датой не только у меня, но и у многих жителей Хабаровска. Как любят говорить местные жители, это было до взрыва во время именин или после взрыва.

На следующее утро бегом на работу. В семь утра был в своём кабинете, где уже находился Кораблев. Коллежский секретарь исчез с моего дня рождения сразу после взрыва, а назад так и не появился.

– Что можете сообщить, Николай Алексеевич? А то вчера как-то пропали из зала и с концами, даже подарок не вручили. Хорошо, Модест Илларионович обозначил, который от вас, – спросил я, снимая папаху и полушубок. Валенки решил на сапоги не менять. Через час с небольшим начнёт светать. Надо будет сходить осмотреть место взрыва.

– Тимофей Васильевич, приношу извинения, но сами должны понимать, вчерашнее событие не рядовое. Необходимо было работать. Кстати, как вам наш подарок? – заинтересованно спросил Кораблев.

– Николай Алексеевич, если честно, пока не попробую эту пару на стрельбище, ничего не скажу. Что это хоть за револьверы? Первый раз вижу!

– Тимофей Васильевич, это карманные со скрытым курком револьверы французского оружейника Шарля Галана. Имеют очень интересное название «Tue Tue», то есть «убить-убить», если переводить дословно. Появился этот револьвер в продаже в начале года. По моему мнению, лучший револьвер для скрытого ношения. Если сравнивать с вашим любимым наганом, то почти в два раза короче, почти в два с половиной раза легче. Правда, только пять патронов, и перезаряжать неудобно, барабан приходится полностью снимать и набивать патронами. Но! Какой эффект от неожиданного появления в руке револьвера, когда никто не ждёт, что у тебя есть оружие. Это дорогого стоит!

– Вы, Николай Алексеевич, просто оду этому «Tue Tue» прочитали, жаль, что не в стихах. Я вам и, насколько понял, вашим людям очень благодарен за столь дорогой подарок, но как об оружии скажу своё мнение позже. За дар ещё раз огромное спасибо! У меня, кстати, после всего, что подарили, не считая пары служебных «смит-вессонов» и своих наганов, теперь ещё десять револьверов. Кроме вашей пары, все разные. Скоро буду маньяком-экспертом по данному виду оружия, – я улыбнулся, вспоминая, как вчера вечером на столе разложил весь свой арсенал. Внушительная картина получилась.

– Хотелось бы посмотреть на данную коллекцию. Ещё что-то необычное было? – заинтересованно спросил коллежский секретарь, который тоже был фанатом оружия, что огнестрельного, что холодного.

– Честно, Николай Алексеевич, пока не разбирался. Посмотрел, оценил, возрадовался и, аки Кощей, все спрятал в сундук.

– Представляю такую картину, – улыбнулся Кораблев.

– Ладно, отвлеклись чуток, Николай Алексеевич, а теперь давайте вернёмся к нашим скорбным делам. Что вчера удалось узнать?

– Немного, Тимофей Васильевич, – коллежский секретарь пригладил ладонью макушку. Так он делал всегда, когда волновался. – Господин Савельев вам наверняка сообщил, что взорвался дом Эмиля Францевича Нино – местного французского купца-коммерсанта.

– Да, сообщил. И не может понять связи этого француза с возможными революционерами, – ответил я Кораблеву.

– Пока ещё всё не подтвердилось, но удалось предварительно установить следующее. Около двух недель назад в разговоре с соседом Эмиль Нино упомянул, что у него остановились на некоторое время трое представителей фирмы «Бриторус» из Лондона, – Кораблев опять провел ладонью по макушке. – Сам же он вместе с женой и сыном, по показаниям того же соседа, неделю назад убыл в Благовещенск в гости и по семейным делам к брату. Гостей оставил у себя дома.

– Ох, как интересно, Николай Алексеевич. Представители английской фирмы, говорите?! – я зло ощерился. – И господин Бекхэм у нас английский сэр.

– За этим клиентом мы вместе с жандармами наблюдаем. Пока все его передвижения по Хабаровску были связаны с поиском охотников, которые могли бы сводить сэра Бекхэма на тигра, – ответил главный секретный агент. – Вчера ему жандармы подвели своего человека. Деда Максимку из крещёных инородцев. Он часто иностранцев на охоту водит. Так что всё хорошо должно пройти.

– А как они общаться будут? – удивлённо спросил я.

– Тимофей Васильевич, этот дед на Аляске неоднократно бывал. Он на английском чуть не лучше, чем на русском говорит. Так что не беспокойтесь, сможет определить, брешет о себе Бекхэм или нет, – уверенно заявил Кораблев.

– Это замечательно, Николай Алексеевич. Просто замечательно. А по гостям Нино, удалось получить их описание? Это не наши горе-купцы?

– Тимофей Васильевич, сами понимаете, вчера для расспросов время было не совсем подходящим. Сегодня отработаем. А теперь о неприятном, – коллежский секретарь как-то весь сжался, скукожился. – Кажется, мы потеряли старшего агента Михайлова Павла Николаевича.

– Что значит, кажется, потеряли? – сам не заметил, как в голосе прорезался командирский металл. – Господин Савельев вчера говорил о возможной гибели агента. Это правда?

– Тимофей Васильевич, Михайлов и ещё пять молодых агентов были приданы в помощь Банкову для обхода домов и опроса жителей. Михайлов был старшим. Молодёжь должна была опыта набираться. В случае выхода на интересную информацию Павел Николаевич должен был незамедлительно доложить мне. Вчера вечером на месте взрыва нашли куски тел в шинелях городовых. Были и другие, но из-за темноты работы свернули до утра. Михайлов до сих пор не появился. Сорокин, он из молодых агентов, доложил, что Павел Николаевич минут за сорок до взрыва дал ему команду собрать всех и возвращаться в места проживания, а сам направился к Военному собранию. Больше его никто не видел, – Кораблев глубоко вздохнул и медленно выпустил из себя воздух.

– Что же могло произойти, Николай Алексеевич?

– Не знаю. Могу только предположить, что Михайлова к нам в зал, где праздновали ваш день рождения, не допустили. Информация была доложена Чернову. Тот своей властью заставил Михайлова следовать с собой. Или тот сам вызвался. Ему очень сильно отличиться необходимо было, – грустно усмехнулся коллежский секретарь.

– И вследствие чего такая необходимость возникла? – поинтересовался я.

– Наш ловелас, Дон Жуан и Казанова в одном лице, как неопытный юнец, влюбился в Машеньку Филатьеву. Ему необходимо было доказать агентессе Филатьевой, что «соблазнитель женщин» – это рабочая маска. На самом деле он не такой. В общем, завертелось у них в последнее время всё очень серьёзно, – Кораблев обреченно махнул рукой.

– Николай Алексеевич, а у Чернова вы вчера не поинтересовались, что за информацию ему передали и как всё произошло?

– Тимофей Васильевич, вчера Александр Михайлович был не в том состоянии, чтобы его о чём-то спрашивать. Сильная контузия. Не знаю, удастся ли сегодня с ним поговорить.

– Тогда не будем воду в ступе толочь, пойдемте-ка на место взрыва. Туда сейчас большинство нужных нам людей подтянется.

Одевшись, с Кораблевым направился к дому Нино. Как я и предположил, там встретились с Банковым, который вместо Чернова временно возглавил полицейское управление. Савельев прибыл чуть позже, когда работы по разбору того, что осталось от дома французского подданного, уже велись.

К обеду стало окончательно понятно, что вчерашний взрыв унёс жизни находящихся в доме трёх городовых, старшего агента Михайлова, нашлась покорёженная крышка с дарственной надписью от его часов, и ещё двух неизвестных. Один из них, вернее всего, и был «химиком». Была найдена кисть руки с застарелыми шрамами от воздействия на кожу кислоты. Погиб ли третий из горе-купцов, установить не удалось. Слишком мало информативных фрагментов тел, не одетых в верхнюю одежду, было найдено. То, что погибло двое неизвестных, определили по двум кускам правых ног, на которых были остатки только домашних брюк. Договорившись с Савельевым, что тот поплотнее обложит сэра Бекхэма, такую же команду дал Кораблеву. После этого отправился на доклад к Николаю.

Доложившись цесаревичу, направился проведать генерала Духовского, барона Корфа и Чернова. Надо было узнать, как они себя чувствуют, уточнить, кто их будет замещать на дни болезни. Сегодняшний рабочий день Николая до обеда был очень насыщенным. Посетители пёрли валом. Всем надо было уточнить, как теперь работать, если из обоймы власти выбыли генерал-губернатор и Духовский, которые фактически и руководили всем на Дальнем Востоке.

Поход закончился уже к вечеру. Сергей Михайлович, судя по всему, сможет приступить к своим обязанностям лишь через месяц, а то и дольше. Осколок стекла пробил не только щёку, но и поранил язык. Рана была очень неудобной и болезненной. Общался больной через записи в блокноте.

Андрей Николаевич встретил меня радостно. Особенно ему было приятно увидеть свой подарок с Анненским темляком на мне. Ещё вчера было понятно, что ему и его жене, можно сказать, повезло. Было множество мелких порезов сзади на голове и шее. Крупные осколки, слава богу, пролетели мимо супружеской четы. Так что барон Корф, несмотря на то что шея и голова были замотаны бинтами, уже рвался на помощь Николаю, волнуясь, как бы тот не наделал ошибок. Пришлось записать кучу наставлений и дать обещание, что немедленно всё передам наследнику престола.

К Чернову в палату в лазарете не пустили. Состояние его было не простым. Хотя он ещё вчера пришёл в сознание, но сегодня его мучили сильные головные боли, тошнота и рвота. Как отметил Любарский, который вышел ко мне, у Александра Михайловича наблюдаются сильные головокружения, особенно при поворотах головы, небольшая амнезия, нарушения слуха и речи. Так что не до разговоров.

Всё это доложил Николаю. Получил задачи на следующий день. Проверил, как несут службу амурцы, своих братов. Напомнил, что завтра вечером собираемся у меня. Обсудил вчерашнее происшествие с пришедшими ко мне «на огонёк» офицерами конвоя. Пропустили внутрь по чашке шустовской водочки, которая осталась со вчерашнего дня и которую принёс в кабинет для снятия стресса. Отметили, что из чашки водка хоть и пьется, но надо в кабинете иметь более подходящую посуду. Повторили чайную церемонию и разошлись по домам. На дежурстве остался сотник Вертопрахов – командир амурского взвода.

Дома получил небольшой выговор за запах алкоголя, был накормлен, напоен, только чаем, и уложен баиньки. Заснуть сразу не получилось. Ну, дело-то молодое. С утра после завтрака, напомнив Дарье, что сегодня вечером на ужин придут браты, направился сначала в полицейское управление. Банкова там не застал, но от Волкова Ивана Николаевича, который числился секретарём, узнал все новости, в которых для меня ничего интересного не было. По третьему человеку из горе-купцов была полная тишина.

Савельев, до которого добрался следующим, сообщил мне, что дед Максимка после двухдневного общения с Бекхэмом сильно сомневается, что тот англичанин. В том, что он не охотник, старый эвенк уверен точно. Так, неплохой стрелок. Дед и этот, предположительно липовый сэр, вчера на военном стрельбище немного попрактиковались. Поэтому штабс-ротмистр хочет сегодня пригласить Бекхэма на беседу. Попугает иностранца, или всё-таки революционера, своим синим мундиром сатрапа и душителя свободы.

Больше я никуда не пошёл, пускай ответственные лица занимаются нужным делом. А мы займёмся своими делами. Два дня уже ежедневную справку для наместника не подавал. А информации накопилось много. Тем более, Дан сегодня после суточного дежурства, так что писать и разбирать бумаги придётся самому. Этим и занимался, когда в кабинет влетел бледный как смерть и запыхавшийся Устин Филиппов с позывным Ус.

– Ермак, Дарью убили! – глотая воздух, с трудом произнёс он. После чего наклонился вперёд, упершись руками в колени, пытаясь восстановить дыхание.

Я застыл, оглушённый новостью. Показалось, что вокруг меня пропали все звуки. Очнулся от треска сломанного в руке карандаша. Ус всё пытался отдышаться.

– Когда? Где? Как? – пустым, без эмоций голосом спросил я.

– Пятнадцать минут назад. На рынке. Ударом ножом сзади в почку, – всё ещё глотая воздух, вытолкнул из себя Устин.

– Вдохни глубоко и выдохни несколько раз. Не торопись. А потом подробности, – медленно произнёс я, пытаясь задавить в себе даже не знаю какие эмоции. Гнев, боль утраты, жажда мщения и смерти того, кто поднял руку на мою «смелую птичку», кто лишил меня моей любви, моей пускай невенчаной, но жены.

«Что же мне с супругами так не везёт!» – подумал я, чувствуя, как лицо кривится в какой-то, видимо, жуткой гримасе. Ус вон аж два шага назад сделал.

– Готов? – я посмотрел на Филиппова, возвращая лицо в нормальное состояние. – Тогда рассказывай.

Ус мотнул головой, сделал глубокий выдох и начал рассказ:

– Ермак, меня сегодня после дежурства к Дарье браты отрядили, чтобы я ей помог по хозяйству. Где-то час назад мы с ней на рынок пошли за покупками. Ходили по рядам, покупали продукты для праздничного ужина, складывали в корзину, которую я нёс. Вдруг рядом с нами какие-то мальцы драку затеяли. Я корзину на прилавок поставил и отошёл их разнять. Только схватил двоих за уши и развёл в сторону, слышу, за спиной бабы заорали. Поворачиваюсь, а Дарья на землю падает, а какой-то мужик сиганул через прилавок и в ближайшую подворотню побежал.

Неожиданно Ус всхлипнул и сел на корточки, размазывая слёзы по щекам и тихо подвывая.

– Ермак, я растерялся. Я не знал, что делать… – сквозь рыдания донеслось снизу.

– Казак Филиппов, встать! Смирно! – я подошёл к Усу, который, получив команду, на автомате выполнил её и застыл, вытянувшись во фрунт. – Прекратить истерику, казак. На платок, утрись и продолжай.

Через несколько секунд Устин продолжил:

– Я растерялся. За убийцей не побежал, а бросился к Дарье. Он лежала на боку. Я нащупал жилку, как ты нас учил, она ещё билась. Потом начал осматривать Дарью. Провёл рукой по спине и обнаружил на её черной бекеше кровь в районе правой почки. В этот момент Даша дёрнулась и вытянулась. А жилка больше не билась… – Ус замолчал, с трудом сдерживая рыдания.

Я же почувствовал, как во мне разливается какой-то холод. Гнев, жажда мести сменяется на отрешённость. Мысли с анализом ситуации забегали быстрее, вбрасывая в сознание различные возможные версии убийства и пути их отработки.

– Что было дальше? – спросил я Уса.

– Через несколько минут прибежал городовой. Ему, видимо, кто-то уже поведал о происшествии на рынке. Да и будка у него рядом. Я ему всё рассказал, сообщил, что убитая – служанка офицера конвоя наместника. И мне надо тебе всё доложить. Он меня отпустил, и я побежал сюда, к тебе. Да, Ермак, когда городовой начал опрашивать тех, кто видел, как Дарью убили, то одна баба сказала, что слышала от убийцы следующие слова, когда тот нанёс удар ножом: «Вот тебе, офицерская подстилка!»

Устин замолчал, смотря на меня.

«Значит, офицерская подстилка?! Выходит, знал, тварь, кого убивал! А кому я успел насолить в этом городе? Только тому третьему из горе-купцов, если он, конечно, остался жив, выяснил, кто ставил охрану наследнику, и захотел отомстить конкретно мне. Другие мнения есть? Пока нет. Что же, сэр Бекхэм, при этой версии вы единственный на настоящий момент человек, который сможет быстро привести меня к убийце. И мне теперь всё и все похрен! Как там в рекламе? Вы всё ещё кипятите? Тогда мы идём к вам. К вам, к вам, сэр Бекхэм», – видимо, на этой мысли мою рожу снова перекосило так, что Ус отступил на шаг назад.

– Значит, так, Ус, сейчас поднимаешь отдыхающих после дежурства братов. Сам вместе с Туром и Лешим ко мне в полной боевой. Остальным готовить снаряжение, продукты, фураж из расчета на неделю похода. И быть готовым выступить немедленно. Всё понятно? – я посмотрел в глаза Устина.

– Всё, Ермак. Догонять будем, если из города уйдет. Разрешите исполнять, ваше благородие?

– Давай, Ус. Аллюр три креста.

Филиппов выскочил из кабинета, а я подошёл к столу и без сил опустился на стул. Неужели моей птички больше нет? Я гнал от себя эту мысль. Только сегодня утром я целовал её губы, её тело и теперь никогда не смогу этого сделать? Не услышу её звенящий как колокольчик смех?! Не увижу её прекрасную улыбку, такие аппетитные ямочки на щеках?!

Я зарычал, энергично промассировал ладонями виски. Всё, надо взять себя в руки. Убийца не должен уйти от моей мести. Уничтожу эту тварь. С этими мыслями я начал одеваться. Сейчас на рынок, узнать новости по убийству, тело отправить в морг на вскрытие, подключить к делу Банкова, а потом в гости к Бекхэму. Надо ребятишек распределить по ролям. Сыграем такой спектакль, что этот Джозеф, и как там его дальше по паспорту, обделается натурально. Колоть буду жёстко, но без повреждений, а браты помогут. Ну а дальше по ситуации.

Дождавшись у коновязи, где взгромоздился на дежурную лошадку, Тура, Лешего и Уса, направился вместе с ними на рынок. По дороге рассказал казакам, какую роль им придётся играть при «расспрашивании» господина Бекхэма, и о наших остальных действиях. Выслушав меня, все трое согласно мотнули головами, и дальнейший путь до места преступления прошёл в угрюмом молчании.

Прибыв на рынок, узнали, что тело Дарьи уже увезли в морг. Банков несколько минут назад направился туда, получив всю информацию от городового, который проводил первичный опрос свидетелей убийства. Из новой информации было только то, что никто на рынке убийцу не признал. Все в один голос заявляли, что чужой. С описанием внешности были большие проблемы. Десяток разных видаков и десяток описаний. В общем, как всегда, судя по тем детективам о работе милиции, полиции, которые я читал в другой жизни.

Отодвигая встречу с мёртвой Дарьей, направился в гостиницу, где проживал Бекхэм. У её крыльца нас встретил мой старый знакомый старший агент Буров, с которым мы обыскивали номер Фукусимы. Пётр Фёдорович доложил, что за англичанином минут двадцать назад прибыл жандармский поручик Кононов, и буквально пять-шесть минут, как они уехали, вернее всего в отдел к жандармам.

– Пётр Фёдорович, ещё что-то интересное было? – спросил я агента.

– Ваше благородие, к этому англичанину буквально минут за пятнадцать до жандарма один тип ненадолго приходил, судя по докладам – уже второй раз. Первый раз вчера вечером был, – после этих слов Буров профессионально начал описывать посетителя.

– Он, ваше благородие, – перебил агента Ус. – Точно он. Я его лицо хоть только один раз полностью видел и ещё один раз в профиль, но свежий порез у левого глаза запомнил. Что делать теперь будем?

Такой же вопрос я увидел в глазах Бурова и остальных казаков.

– Пётр Фёдорович, под мою ответственность – осмотрите негласно номер англичанина. Обо всём интересном доложите потом мне лично. Отсутствие англичанина в течение пары часов я вам гарантирую. Кого-нибудь из казаков оставить, чтобы постоял на стрёме?

– Не надо, ваше благородие. Тут со мной один молодой обучается. Вот он и постоит. Пускай опыта набирается, – усмехнулся Буров.

– Ну, тогда мы к штабс-ротмистру отправимся, – сказал я, разворачивая коня.

Быстро добрались до дома, где располагались представители отдельного корпуса жандармов. Спешившись, направились вовнутрь. Подойдя к кабинету Савельева, я притормозил и показал знаками Усу, чтобы он заходил в кабинет через некоторое время после меня. После чего, постучав в дверь, открыл её и вошёл в кабинет.

– Разрешите, Владимир Александрович?! Ещё раз здравствуйте, – обратился я к Савельеву, который сидел за своим столом, а напротив него на стуле пристроился щеголевато одетый мужчина лет тридцати.

«Если это Бекхэм, то Тарала прав, как-то он на английского дворянина не похож. Хотя я их в глаза не видел», – подумал я, а вслух продолжил:

– Извините, у вас посетитель, я тогда попозже зайду.

– Да почему попозже. Вот, познакомьтесь, гость нашего города, приехавший прямиком из Лондона Джозеф Уинстон Роберт Бекхэм. Решил поохотиться на амурского тигра в наших краях, – поднялся из-за стола штабс-ротмистр, за которым встал и англичанин.