Текст книги "Реквием по вернувшимся"

Иван Круминь
Горгона, объект «Кольцо», 221 день экспедиции

Круминь разлепил веки. Грудь болела, он пытался сделать вдох и не мог. С трудом перевернулся на бок, посмотрел на датчик системы жизнеобеспечения. Уровень кислорода был за красной чертой. Пришло какое-то отстранённое удивление – сколько же он здесь провалялся, что успел баллон израсходовать? Он перевёл взгляд на циферблат хронометра: сорок семь с половиной часов. Подумал, что надо бы как-то добраться до шлюпки, к резервным баллонам. Попробовал приподняться и со стоном повалился назад. Каждое, самое малое движение отзывалось взрывом боли в голове. Двадцать шагов до шлюпки были расстоянием непреодолимым. Если потерять сознание, то это навсегда. Следовало что-то придумать. «Кислородный баллон…» – думать было трудно. – «…кислородный баллон Маслова…» Но мысль была спасительной: «…кислородный баллон лежащего в двух шагах Маслова». Если Степан мёртв, то ему кислород не нужен.

Медленно передвигая руки и ноги, чтобы не провалится в беспамятство от разрывающей голову и лёгкие боли, Круминь прополз эти полтора метра. Наверное, бортинженер умер ещё до того, как шлюпка опустилась в кратер. Из последних сил удерживая сознание, Иван подключил воздушный шланг к его баллону. И провалился в черноту. Но теперь это было не страшно. Струя свежего воздуха хлынула в лёгкие.

Второе возвращение было не таким болезненным. Голова не гудела, только в груди покалывало при каждом вздохе. Круминь открыл глаза и понял вдруг, что «облако» ушло. Больше того, его не было и в первый раз, иначе он не увидел бы ни шлюпку, ни тело Маслова. Но тогда не сообразил, слишком хреново было. Он отстегнул баллон от портупеи бортинженера, встал, – с третьей попытки, – поковылял к шлюпке.

Коцюба сидела там, где он её оставил. Он ведь сказал «сиди здесь!», вот она и сидела. На датчиках системы жизнеобеспечения – нули. Пульс, дыхание… И там же, на нулевой отметке, датчик кислородного давления. Потеряли сознание они одновременно, но потом Круминю повезло, – он очнулся и смог добраться до кислорода. А Елене – не повезло. Задохнулась, сидя рядом с резервным запасом.

Иван отвернулся, оглядел лагерь. И сразу же увидел остальных. Виктор лежал возле аккуратной горки наполовину упакованного оборудования, Вероника – чуть ли не под самым днищем шлюпки, в метре от посадочной опоры. Все погибли, все четверо. Все, кого он привёл сегодня, – нет, уже не сегодня, не вчера даже, – на эту чёртову планету! Все, кто верил в его опыт, знания, предусмотрительность. А он-то обещал Ярославе не потерять никого… Было больно. Куда больнее, чем три с половиной часа назад. Душа и совесть всегда болят сильнее, чем голова и лёгкие.

Он забрался внутрь машины, тяжело повалился в пилотское кресло. Включил передатчик.

– Шлюпка вызывает Вахту! Шлюпка вызывает Вахту!

Корабль молчал. Иван не испугался. Не удивился почти, воспринял молчание, как должное. Это было логическим завершением кошмара – корабль он тоже потерял. И Ярославу.… Оставалось закрыть глаза и умереть самому. Жить не было ни желания, ни сил…

Тихий, монотонный голос прорвал тишину в наушниках шлемофона. Этот голос… он был страшнее, чем гром. Вернее, слова – простые, понятные, сотни раз слышанные, известные наизусть. Гелеоорбитальный маяк вёл непрерывное оповещение всех, находящихся в локальном пространстве G00010496, о том, что права на использование данной системы принадлежат Европейско-Российскому Союзу, что вторая планета открыта, исследована и картографирована кораблём-разведчиком «Христофор Колумб».

Это было абсурдом. Абсурдом из абсурдов. Маяк они должны были запустить вчера, перед выходом из системы… если бы экспедиция завершилось благополучно, если бы группа высадки не погибла позавчера! Получается, с кораблём ничего не случилось? Он просто-напросто вернулся на Землю?!

Это было невозможно, это противоречило уставу и здравому смыслу. На шлюпке имелся семидневный резерв кислорода. Если связь прерывалась, корабль обязан был ждать эти семь дней. Плюс ещё семь. Ни Буланов, ни Медведева не бросили бы группу высадки, пока оставалась хоть какая-то надежда. Ярослава не бросила бы его ни при каких обстоятельствах!

Тем не менее, корабль ушёл. Объяснений этому не было. Круминь сидел в шлюпке, слушал сигнал маяка и не знал, что ему делать дальше…

Иван Круминь
Земля, Крым, 31 июля

– Может быть, мне нужно поговорить с Еленой? Рассказать?

Круминь неуверенно посмотрел на Ярославу. Солнечные зайчики проскальзывали сквозь густую виноградную листву и прыгали по её лицу, по каштановым прядям, упавшим на плечи, по рукам, лежащим на дощатом, собранном с нарочитым примитивизмом столе, по горке румяных, толстеньких оладий на тарелке с голубой – точно в сказке! – каёмкой, по мисочке янтарно-жёлтого густого мёда. Впрочем, по бортику мисочки прыгали не только солнечные зайчики. Здесь же ползала жёлто-полосатая элегантно узкая в талии оса, наглая и деловитая, как все осы. Ос Иван не любил. Как всех наглых и деловитых.

– О чём ты хочешь ей рассказать, Ваня? – Ярослава качнула головой, и зайчики запрыгали резвее. – О том, что увидел, когда «облако» ушло? Она и так на грани истерики, не сегодня-завтра сорвётся и начнёт делать глупости. А ей ведь нужно вспомнить пещеру. Если мы не узнаем, что там было, то не сможем быть уверенными на сто процентов.

– На сто процентов… – Круминь невесело улыбнулся. – Ты оптимистка.

Они сидели на лавочке под виноградным навесом, в маленьком дворике на окраине Симферополя. Здесь никто не слышал имён Ивана Круминя и Ярославы Медведевой. Для соседей они были просто супружеской парой, мужчиной и женщиной, снявшими домик для отдыха, – мало ли туристов приезжают в Крым летом? И как самая обычная супружеская пара, мужчина и женщина полдничали на свежем воздухе – кушали оладьи с мёдом. Румяные оладьи, выпеченные по старинному рецепту не менее старинным способом. Разумеется, стандартный кухонный агрегат, которым был оборудован гостевой дом, приготовить такое чудо не смог бы. Оладьи приехали сюда полчаса назад из «Гнезда чайки».

Иван не понимал эти оладьи. До них ли сейчас? Собственно, он многое не понимал в Ярославе. Например, огромный, стоящий в совершеннейшем уединении дом на берегу моря, – непонятно зачем и непонятно как приобретённый. Или невероятное стечение обстоятельств, позволившее Медведевой попасть в экипаж «Колумба». Или необъяснимая позиция в нынешних обстоятельствах…

– Что мне остаётся, кроме оптимизма? – Ярослава пожала плечами. – Расскажи лучше, что тебе удалось выяснить.

– У Виктора те же симптомы, что у Вероники. Судя по его рассказу, во всяком случае. Но я ему доверяю. Самое замечательное, что он не испуган, а, скорее, заинтригован происходящим. Даже затеял комплексное самообследование. Он пообещал ни с кем не контактировать пока.

– Что Степан?

– А Степан со мной встречаться отказался. И разговаривать не захотел, отключился. Мне показалось, он очень испуган. Он бы не испугался так, если бы всё ограничилось неожиданными воспоминаниями. Думаю…

– … симптомы появились и у него.

– Да. И он злится на меня. Догадываюсь, почему.

Иван помолчал, ожидая, не спросит ли Ярослава ещё что-нибудь. Тронул было ложку, наполовину утонувшую в меду, но зловредная оса мгновенно заметила покушение на свою добычу. Проворно перебирая лапками, поползла по бортику миски прямо к его пальцам. Точно такая же цапнула его за руку перед самым приездом Ярославы.

Иван оставил ложку без боя. Вздохнул. И попытался подвести итог их маленького расследования:

– Думаю, что мы столкнулись с каким-то неизвестным нам воздействие на человеческий организм. Возможно, облучение, возможно, что-то иное. У троих, остававшихся в лагере, симптомы болезни уже проявились, потому что они дольше подвергались воздействию, чем мы с Еленой. А судя по тому, что нам и память подменили, и запись бортовых видеокамер подделали, воздействие это вовсе не случайное, а очень даже целенаправленное. Слава, пора сообщать руководству. Это не шутки.

– Может, сразу в СБК?

– Может и в СБК. Мы не знаем, кто и зачем это сделал, но акция явно направлена против Космофлота Еврόссии. Нет, не спорь! Я отдаю себе отчёт, что нас всех ждут полная изоляция и весьма неприятные процедуры. Я полностью согласен с твоими аргументами – нет гарантии, что в результате этих процедур самочувствие Вероники и остальных улучшится. Не исключено, что всё выйдет с точностью до наоборот, и это решение будет стоить всем нам жизни. Но если мы не сообщим, то это… нет, это не просто нарушение устава, должностное преступление. Это будет предательством! Понимаешь?

Ярослава чуть заметно улыбнулась.

– И кого же мы предаём? Никак, Еврόссию? Нашу родину-маму?

– Слава, не надо ёрничать! Неуместно, знаешь ли…

– Не буду. Но кто, по твоему, прячется в том «облаке»? Консорциум? Арабская лига? Индусы? Китайцы?

Жадность подвела жёлто-полосатую нахалку. Не удержавшись на черенке ложки, она брякнулась в самую сладко-вязкую гущу. Иван мстительно хмыкнул.

– Откуда мне знать? Никто из них не любит нашу страну.

– А есть за что? Ладно, молчу. Хорошая у тебя гипотеза, Ваня, удобная. Но я её разобью по трём пунктам. Во-первых, твои «диверсанты» не предприняли никаких шагов, чтобы уничтожить запись трансляции реальных событий. Спецслужбы давно стояли бы на ушах, если бы я приобщила её к своему отчёту. Да нас бы из карантина не выпустили! С того самого, куда ты так жаждешь вернуться. Во-вторых, «симптомы болезни», как ты это называешь, очень своеобразные. Вероника ведь врач, да и я в этом кое-что понимаю. И в-третьих, в главных. Твоя «гипотеза» не объясняет, что случилось с тобой в кратере после того, как облако отступило.

– Что случилось? Ничего не случилось, я вернулся на корабль. А другое… Это бред, сон. Нет и не может быть никаких доказательств, что это происходило в действительности…

Круминь осёкся. Да, это был сон. Всего лишь дурной сон, кошмар, хоть и яркий до невозможности. Ярославе тогда пришлось минут двадцать его тормошить, выводить из ступора. А когда он понял наконец, что это сон, и принялся пересказывать его, – без ужасных подробностей, с прибаутками и комментариями, – лицо у Ярославы стало каменным. И она показала ту запись, в точности совпадающую с первой частью его сна. Его воспоминаний! А вторая часть…

Оса беспомощно барахталась в своей янтарной ароматной добыче. Пыталась выбраться – тщетно. С каждым рывком она увязала всё глубже и глубже. Добыча вдруг обернулась ловушкой.

Круминь беспомощно развёл руками:

– Слава, но если всё так, как думаешь ты, тогда получается…

Взгляд его упал на изгиб локтя – как раз туда и цапнула товарка тонущей в меду «разведчицы». Рука сразу же начала багроветь и пухнуть, как положено при укусе. Иван кинулся было искать мазь, но тут Ярослава приехала, не до того стало. Или всё-таки смазал? Сейчас от укуса не сталось и следа. Он даже забыл о нём!

На миг почудилось, что в густой янтарь мёда погружается не насекомое, а маленький человечек в жёлто-чёрном скафандре. Иван сглотнул.

– Тогда получается, что мы… не люди?

Рихард Берг
Земля, столица Еврόссии, 31 июля – 1 августа

«Я записал этот отчёт, чтобы предупредить всех, кто решится повторить нашу высадку в объекте „Кольцо“. Контейнер с кристаллом и шлюпочный передатчик я отвезу к маяку и вернусь на Горгону. Алое „облако“ исчезло полностью, и в центре кратера открылось озеро диаметром около километра. Я намерен его исследовать. На этом отчёт завершён». Помолчав, человек добавил: «Прощайте!»

По экрану побежали полосы, запись закончилась. Берг несколько секунд продолжал смотреть на потемневший прямоугольник, пытался осмыслить увиденное. Потом вынул кристалл и затребовал данные о последней экспедиции «Христофора Колумба».

Корабль-разведчик класса МГ7, построен в 2197 году на орбитальной верфи «Гефест». Экипаж – семь человек. Выполнил пятнадцать звёздных экспедиций. Последняя – обследование системы G00010496. Корабль вернулся в локальное пространство Земли двадцать девятого мая текущего года. В ходе экспедиции обнаружена и исследована планетная система. За время полёта нештатных ситуаций не отмечено. Экипаж прошёл карантин на Лунной базе, в настоящее время находится в отпуске на Земле. Техническое обслуживание корабля проводится в доке «Луна-5».

Берг пробежал глазами списки отчётов участников экспедиции. Вот оно! Отчёты о последней высадке в точке «Кольцо». На экране появились знакомые кадры с панорамой горгонских пустынь и скал, с алой, едва заметно шевелящейся стеной на заднем плане. Громада «облака» тут же вызвала в памяти перечитанный позавчера, в сатурнианском чартернике, роман Павлова. Там было нечто подобное, только белого цвета. Многое, о чём в двадцатом веке классики литературы фантазировали, в двадцать третьем стало реальностью. К счастью, не всё.

Он продолжил листать документы. Отчёты командира И. Круминя, первого косморазведчика Е. Коцюбы, второго косморазведчика В. Пристинской, бортинженера С. Маслова, кибернетика В. Коновальца, отчёт вахтенного – пилота Я. Медведевой. Начало каждого документа в точности совпадало с тем, что он только что видел. Спуск, высадка в кратере, полёт к ущелью. Но остальное… Именно в ущелье начинались различия. Косморазведчик Коцюба НЕ отдирала датчик от скалы «с мясом». Её резкое движение НЕ вызвало обвала. В итоге НЕ открылась ведущая в пещеру расщелина. И дальше шли совсем другие события. Круминь и Коцюба благополучно собрали сейсмодатчики, группа Пристинской свернула лагерь, дождалась шлюпку. Дружно погрузили оборудование, покинули планету, ушли с орбиты. Через двое суток достигли точки выхода. Всё. Никаких ЧП, никаких нештатных ситуаций.

Инспектор Берг потёр висок. Два диаметрально противоположных описания одних и тех же событий. Выходит, большая часть экипажа погибла на планете Горгона во время последней высадки, и одновременно они же благополучно вернулись на Землю два месяца назад. Бессмыслица. Что это означает? Подделка? Нет, исключено, шеф проверил подлинность персонального кода защиты на кристалле. В первую очередь именно это проверил, учитывая, из чьих рук получил «подарок». Розыгрыш, шутка? Смертельно уставший человек, которого Рихард видел на экране, на шутника не походил. Да и не укладывалось это в пределы дозволенного самым отъявленным шутникам космофлота. Что же остаётся?

Оставалось одно объяснение. Отчёт, который он только что просмотрел, содержал правду, а тот, который получил СКИ – лгал. Некто либо Нечто, приняв облик погибших космонавтов, проникло в локальное пространство Земли, просочилось сквозь фильтры лунного карантина, успешно затерялось среди миллиардов обитателей планеты. И называлось это одним очень простым словом: «вторжение».

Рихард вдруг почувствовал, как зашевелились где-то внутри тёмные, первобытные страхи. Ощутил себя маленьким мальчиком, потерявшимся в ночном лесу. Значит, Чужие…

То, что большинству землян казалось детскими страшилками, дамокловым мечом висело над Службой Безопасности Космофлота. Служба и создавалась в ожидании встречи с «братьями по разуму». Нынешними своими, повседневными обязанностями она обросла позже, переняв их у «большой» СБ. И для многих рядовых сотрудников то, первоначальное, тоже стало страшилками.

А теперь она состоялась, эта пресловутая «встреча». И СБК оказалась к ней не готова. Да они её попросту прошляпили, эту встречу! Не разглядели, не поняли, не почуяли. И петабайты накопленной в секретных архивах информации не помогли.

Берг хмыкнул, выпятив нижнюю губу. На информацию пенять погодим. Информация нам как раз и пригодится. Для того шеф и дал высший уровень доступа.

Он набрал запрос к закрытому архиву, вставил чип в лок-разъём, ввёл личный код. Загудел зуммер, анализируя данные. И тут же на экране замигала красная надпись: «Внимание! Введён запрос на информацию уровня доступа А-1! Данная информация не может быть передана по сети. Обратитесь в архив лично».

«Даже так!» – удивился Рихард. Работать с таким уровнем доступа ему прежде не доводилось, а здесь, стало быть, всё настолько засекречено, что не передаётся даже по шифрованной внутренней сети Управления. Чтобы добраться до необходимой информации, требовалось спускаться в закрытый архив.

Он вздохнул, выключил компьютер, встал с кресла. Совершать прогулку в подземные хранилища не хотелось, но выбора не было. Берг постоял с минуту, статическими упражнениями разминая мышцы спины. Затем отключил электронную блокировку кабинета, подошёл к окну, поднял жалюзи. Оказывается, день уже заканчивался, солнце опускалось к коттеджам западного жилого массива. А его работа только начиналась. И ни конца ей, ни края не видно.

То, что Управление вдобавок к тридцати надземным имело десять подземных этажей, знали немногие. Только те, кому знать положено. Инспектор Берг знал. Но бывать на минус десятом, где располагался закрытый архив, не приходилось и ему. Потому, выйдя из кабины лифта, он с интересом огляделся по сторонам. Небольшой коридор, тёмно-бордовая ковровая дорожка, пастельно-голубые стены и потолок, двери с номерами без пояснительных табличек и ручек. Впрочем, о неофитах суперсекретности, типа инспектора Берга, здесь позаботились – прямо напротив двери лифта из стены торчал терминал, и на экране его приветливо-зелёными буквочками светилось приглашение: «введите цель посещения и код допуска».

Рихард хмыкнул: «Посмотрим, что тут у нас творится, в святая святых». Вставил в разъём чип и набрал на клавиатуре текст запроса. В этот раз выданная шефом индульгенция сработала не хуже, чем волшебное «сезам, откройся». Надпись мигнула, сменилась другой: «Запрос принят. Пройдите в комнату №5». Вновь хмыкнув, Берг отобрал у терминала чип и направился к двери с соответствующей цифрой. Словно почувствовав его приближение, та бесшумно юркнула в стену.

Обстановка внутри комнаты была, прямо скажем, спартанская: стол с терминалом и кресло. Берг опустился в кресло, включил терминал – собственно, ничего другого он сделать не мог. Дверь тут же закрылась. «Вот, оказывается, как работают у нас со сверхсекретными материалами», – подумал. – «Посмотрим, поможет ли нам эта страсть – делать из всего тайну».

Когда он увидел, сколько информации накопилось в папке «Возможные проявления инопланетного разума», то был сражён наповал. И поспешил отсеять всё, где источником числились «свидетельские показания» – данные, несомненно, интересные и занимательные, но непроверяемые в принципе. Потом он ограничил временные рамки началом межзвёздных полётов. Лишь после этого количество информации сократилось до обозримых пределов, появилась возможность работать с ней.

Первым в списке и наиболее значимым проявлением пресловутого ИПР шла гипотеза профессора Бернского университета Курта Шнайдера. Профессор занимался статистической обработкой успешности гиперпространственных перемещений и получил весьма забавные с его точки зрения закономерности. Оказалось, что математическое ожидание количества неудачных попыток войти в локальное пространство составляло одну целую восемь десятых. Если манёвр перехода не удавался и с шестой попытки, то он не удавался никогда. Шнайдер ввёл термин «принципиально недостижимое локальное пространство». Причём, объяснить, почему та или иная звёздная система попадала в этот разряд, тем более предсказать подобное, не удавалось. Но факты соответствовали ей идеально. Выдвинутую тридцать семь лет назад гипотезу не опровергли до сих пор. По засекреченным данным, за годы космоконкисты выявлено пятьдесят восемь «принципиально недостижимых». Галактика вовсе не спешила распахивать все двери в ожидании человека, некоторые «комнаты» в ней были надёжно заперты.

С теорией Шнайдера перекликались события, случившиеся двадцать три года назад в звёздной системе G00009984 по каталогу Мережа-Ермакова. В системе была обнаружена землеподобная планета с суровым климатом, примитивными формами жизни и атмосферой, непригодной для человека. Но на ней можно было строить закрытые города, в достатке имелись вода, минеральные и органические ресурсы. Права на эксплуатацию планеты, названной Сиреной, купила одна из корпораций Консорциума. Гипербуксиром туда забросили баржу с оборудованием и первых колонистов-монтажников. Они собрали планетарную станцию, два года всё шло по плану. А затем случилось непредвиденное.

Буксир «Гном-12», транспортирующий очередную порцию оборудования, запасов и новую партию переселенцев, переместился в систему G00009984… и вышел в локальном пространстве неизвестной звезды, красного карлика. Ошибка навигатора, сбой оборудования? Вернуться назад баржа не могла, для неё любое путешествие сквозь гиперпространство было путешествием в одну сторону – из системы, где функционирует якорная станция, в систему, где роль приёмника на несколько секунд выполняет м-двигатель буксира. Но не наоборот! Пилот-навигатор не сумел определить координаты системы, в которой неведомо как оказался, – буксир это не нуль-разведчик. Он принял единственно возможное решение – вывел баржу на устойчивую гелиоцентрическую орбиту и попытался вернуться на Землю, воспользовавшись в качестве исходных координатами системы G00009984.

Манёвр Перехода завершился успешно, буксир вернулся на Землю. Навигационное оборудование тщательно проверили, параметры м-двигателя ещё более тщательно настроили, и «Гном-12» сделал вторую попытку. Разумеется, теперь без баржи. И вышел в ту же систему красного карлика.

После пяти безуспешных попыток попасть в систему Сирены руководство корпорации вынуждено было сообщить о происшествии. В течение года корабли-разведчики Консорциума, Индии и Еврόссии пытались пройти к Сирене – безуспешно. Манёвр Перехода устойчиво заканчивался в системе красного карлика, где в стасис-капсулах баржи спали пятьдесят восемь несостоявшихся колонистов. Этот феномен противоречил теории гиперпространственных перемещений, объяснения ему не было. Звёздная система G00009984 перешла в категорию «принципиально недостижимых».

Корпорация, активы которой были вложены в колонизацию Сирены, обанкротилась, строить у красного карлика якорную станцию, естественно, никто не стал. Баржу бросили на орбите памятником неразгаданным тайнам Дальнего Космоса, людей вытащили разведчики, – благо, переселенцев было несколько десятков. О том, что могло их быть и несколько тысяч, подвергнутых глубокой заморозке и впрессованных в гектометровые контейнеры, предпочли не думать. О том, что стало с планетарной станцией на Сирене и её обитателями – тем более.

Гипотеза Шнайдера и события вокруг Сирены были самыми заметными проявлениями необъяснимого. Но подтверждать наличие ИПР они могло только косвенно. Зато случай, получивший условное обозначение «Объект „Призрак“» был вполне конкретен, хоть и остался неизвестным большинству жителей Земли.

События эти происходили в первой половине прошлого века, на самой заре межзвёздных полётов. Ещё не существовало ни якорных станций, ни буксиров, Витольд Мереж и Рольф Хаген не успели превратиться из реальных людей в гранитные монументы и героев анекдотов. Началось всё с того, что станции наблюдения зафиксировали гравитационный всплеск, подобный создаваемому кораблём при выходе из гиперпространства. Вслед за тем в районе всплеска был локализован объект, идентифицированный как нуль-корабль странной конструкции и неустановленной государственной принадлежности. Все попытки связаться с ним объект игнорировал. На перехват были направлены боевые корабли нескольких держав. Ближе всех успел подойти российский крейсер «Стремительный». И тут же попал в поток направленного низкочастотного немодулированного излучения. Ровно через три минуты после этого объект покинул локальное пространство Солнечной системы. Ментоскопирование экипажа «Стремительного» показало, что на эти три минуты люди погрузились в фазу быстрого сна и воспринимали возникающие в их мозгу образы как реальность, длившуюся от нескольких недель до многих лет, у каждого по-своему. «Реальность», в которой они оказались, почти в точности соответствовала некоторым эпизодам их жизни. Почти – за исключением одного-двух поступков сновидящих, на первый взгляд незначительных, но повлиявших на их судьбу. Подробно доложить об испытанных при этом ощущениях члены экипажа наотрез отказались и, вернувшись на Землю, как один подали рапорты об увольнении.

Появление «корабля-призрака» прошло почти незамеченным. Межзвёздные полёты тогда приостановились, едва начавшись, предстоящие встречи с высокоразвитыми инопланетными цивилизациями казались не только вероятными, но даже неизбежными. И кого интересовали события, происходящее так далеко от земной орбиты, когда на самой Земле второе десятилетие шла мировая гибридная война? В эпоху звёздной конкисты тот давний «визит» стал восприниматься совершенно иначе.

Рихард Берг листал досье за досье. Факты, не объяснённые наукой. Гипотезы, построенные на основе этих фактов. Вновь факты, опровергающие гипотезы. Материала накопилось очень много. Не было пока одного – никогда прежде ИПР столь явно и вызывающе не демонстрировал своё присутствие. Что ж, всё когда-то происходит в первый раз.

Он выключил терминал, посмотрел, как бесшумно распахнулась дверь. Информации пока хватало, теперь надо её переварить. Подземелье архива не располагало к размышлениям, куда приятнее заняться этим в собственном кабинете.

В лифте он внезапно сообразил, что голоден. «Сколько же я там просидел?», – Рихард взглянул на часы и присвистнул мысленно. За полночь давно! Не удивительно, что есть хочется, – после бутербродов и кофе, которыми потчевал шеф, во рту и крошки не побывало. Ехать домой? Лилия, наверное, спать легла, будить её придётся. И шеф завтра с утра ждать будет. Какой там завтра, сегодня уже! Не зря ведь сказал: «поговорим, когда у тебя появятся идеи». Значит, надо эти идеи сформулировать. Но, прежде всего – поесть, на пустой желудок и дедукция не дедучит.

Берг поднялся на десятый этаж в круглосуточное автоматическое кафе для сотрудников. Сейчас здесь было почти пусто, лишь в дальнем углу за столиком сидели мужчина и женщина в форме с нашивками медицинской службы. Судя по тому, что сидели они уж очень близко друг к другу – кушать в таких позах неудобно, – у парочки было романтическое свидание. Берг представил, с какого рода «романтикой» приходится иметь дело сотрудникам медслужбы в повседневности, хмыкнул сочувственно. Уселся спиной к медикам, чтобы не смущать, набрал на меню-пульте заказ, вставил в прорезь кассы платёжную карточку.

За окном светилась всеми цветами радуги ночная иллюминация Столицы. «На бульварах ещё полно народа», – подумалось вдруг. – «Тех, кому завтра с утра не надо отправляться на службу». Может быть именно от инспектора Рихарда Берга зависело, долго ли продлится эта их беззаботная жизнь?

С тихим мелодичным звоном на середине стола поднялась башенка-поднос с заказом. Две шпикачки с картофельным пюре в качестве гарнира, внушительная горка зелёного горошка, два куска пшеничного хлеба, чашка крепкого чая с лимоном. Хорошо, что Лилия не видит, а то б убила за такую «диету»! А ему нравилось плотно ужинать. Есть жирную, многокалорийную и малополезную пищу.

Рихард плотоядно облизнулся, придвинул тарелки и чашку, втянул аромат свежесваренных шпикачек. Прелесть! Всё же еда это не только процесс насыщения организма белками, жирами и углеводами, но и удовольствие. Очень конкретное удовольствие. Он подцепил шпикачку вилкой и смачно запустил в неё зубы.

На сытый желудок думать было приятней. Берг закрыл за собой дверь кабинета, помедлил и повернул защёлку замка. Не то, чтобы он опасался нежданного визита. Но как-то неуютно себя чувствовал после всего, что свалилось на голову, вернее, навалилось в голову.

В кабинете стоял полумрак. Рихард не стал зажигать свет, подкатил кресло к окну, сел. Следовало привести мысли в порядок, «сформулировать», как шеф говорит. Затем можно и на диванчик. У него оставалось часа четыре на сон. Вполне достаточно.

Берг проснулся в 7:00, – последние лет десять он не пользовался будильником, внутренний хронометр сбоя не давал. Немного полежал, глядя, как за окном белые облачка медленно плывут по голубому небу. Затем отогнал утреннюю лень, резко вскочил, начиная новый рабочий день. Времени как раз хватало, чтобы без спешки убрать постель, размять мышцы, умыться, побриться, одеться. Спускаться в кафе не хотелось, потому Рихард приготовил кофе, с сомнением заглянул в холодильник. Сомнения подтвердились – остатки сыра не пережили его трёхнедельного отсутствия. Уцелела лишь нераспечатанная пачка печенья. Даже в компании с чашкой кофе – полновесной пол-литровой чашкой, а не той крохотулей, что подавала секретарша шефа, – называться завтраком эта еда не могла, и Берг пообещал себе, что впредь будет внимательнее следить за содержимым холодильника. Потом позвонил домой. Лилия была вышколена отменно – не спросила, приедет ли муж ночевать. Откуда он мог знать? День только начался и обещал быть напряжённым. Неведомый противник успешно провёл дебют и развивал инициативу. А Бергу только предстояло сделать первый ход. Он даже не расставил свои фигуры!

В 7:50 прозвучал звонок из приёмной. Рихард включил визифон, и с экрана тут же улыбнулась как всегда прекрасная Лана.

– Доброе утро, Рихард!

– Доброе утро, Лана.

– В восемь ноль-ноль шеф ожидает вас у себя.

– Спасибо.

Экран погас. Теперь и Берг улыбнулся. За десять лет совместной работы он изучил привычки руководителя и радовался, когда удавалось правильно предугадать его действия.

Шеф сидел за столом и, увидев входящего Берга, махнул рукой, приглашая.

– Заходи, заходи!

– Доброе утро!

– Доброе? Приятно слышать это сегодня от тебя, – шеф усмехнулся и кивнул на кресло. – Что ж, значит доброе! Всю ночь просидел в архиве? Хоть поспать успел?

– Ничего, выспался.

– Ладно, если так. – Шеф сразу стал серьёзным: – Выкладывай свои мысли.

– Я думаю, что мы имеем дело с вторжением инопланетного разума на Землю.

Берг выпалил, как в прорубь нырнул. И тут же взглянул на руководителя. Как тому нравится подобная версии?

– Да… – протянул бывший косморазведчик. – Выходит, я не ошибся, когда поручил тебе это дело. Не боишься делать смелые выводы. Что, ждёшь возражений? Не дождёшься. Я сам подумал о том же, когда отчёт увидел.

– Разумеется, это предварительная версия, – поспешно уточнил Рихард.

– Разумеется. И единственная, объясняющая случившееся?

– Пока да.

– Причём, это худший вариант развития событий из всех возможных. Затрагивающий не одну Еврόссию, а всё человечество.