Текст книги "Реквием по вернувшимся"

Рихард Берг
Земля, Крым, 5 августа

Берг снова взглянул на лежащее на кровати тело. Порылся в кармане, извлёк перочинный нож, выдвинул лезвие. Неприятная процедура, но он обязан проверить. Приподнял руку женщины, сжал ей ладонь и точным, сильным движением отсёк мизинец.

Да, Пристинская была мертва. Ушла вслед за Коновальцем, Масловым, и не понадобилось никаких экзотических способов самоубийства. Программа отработала, сознание отсоединилось от тела, а хитроумный инспектор Берг получил в своё распоряжение очередной труп. Обычный человеческий труп. А живое свидетельство инопланетного вмешательства улизнуло. Выскользнула ниточка, с помощью которой он надеялся добраться до чужаков, надеялся узнать правду.

Он вышел из комнаты, прошёлся по коридору. Лаура шла по пятам, ожидая дальнейших распоряжений.

– Рихард, ты не допускаешь, что Коцюба могла убить себя? – спросила она, не дождавшись.

– Нет. Конечно, пусть ребята поныряют с аквалангами, вдруг найдут что-то интересное. По суше, воде и воздуху она сбежать не могла, остаётся – под водой. Но тот, кто нырнул, должен где-то вынырнуть, правильно? А голый человек обязательно привлечёт внимание. Если его не… – Берг остановился: – Слушай, у тебя кто-нибудь наблюдает за Лесовским?

– Да, ребята завербовали осведомителя. Горничная, убирающая в его коттедже.

– Можешь с ней связаться? Узнай, чем Лесовской сейчас занимается.

– Хорошо, – Лаура потянула из кармана визифон.

Берг не стал дожидаться окончания переговоров, отправился осматривать дом. Вот оно какое, «Гнездо чайки». Раньше он видел его только снаружи и на схеме. А здесь есть на что посмотреть. Здесь обязательно нужно посмотреть, почувствовать атмосферу – подготовиться к разговору с хозяйкой «гнезда».

Он открыл наугад одну из дверей, заглянул внутрь. Библиотека – длинные стеллажи тянутся вдоль стены, теряясь в вечернем сумраке. Берг включил освещение и присвистнул. А он-то считал, что у него дома много старинных книг! Пошёл, вчитываясь в корешки, и сам не заметил, как занятие это его захватило. Забыл на миг, где он и зачем. Но всего на миг. За спиной тихо кашлянули.

– Говори, я слушаю, – приказал, не оборачиваясь.

– Лесовского в пансионате нет. Утром, когда горничная приходила убирать, он был на месте, и никуда не уезжал сегодня. Пошёл погулять по лесу и больше не вернулся. Должно быть, вышел на трассу и остановил попутку. Он и вчера не выходил к обеду и ужину, поэтому горничная не обратила внимания. И все вещи в коттедже остались, даже компьютер с его новым романом.

– Хороший у тебя осведомитель. Просто замечательный! Что ещё интересного узнала?

– В городе Лесовской обналичил карточку, семьдесят восемь тысяч рублей.

– Тоже неплохо! Ему никто не звонил в последние дни?

– Тот номер, из Дюссельдорфа, помнишь? Он принадлежит некоему Курту Дитману, главному бухгалтеру торговой компании. Дитман сейчас отдыхает в пансионате «Сосны», его коттедж – по соседству с коттеджем Лесовского. Получается, Медведева отправила сообщение для Лесовского на визифон этого Дитмана? Как такое возможно, Рихард?

Берг пожал плечами. Начал рассуждать вслух:

– Значит, Лесовской… Вот и ответ, к кому уплыла Коцюба. И где у них место встречи назначено, нам теперь не узнать, Медведева ведь не скажет. А и сказала бы – сколько времени прошло, как Коцюба «купаться» отправилась? Если в доме был скутер, она чёрте куда заплыть успела.

– Но как Медведева сумела вычислить этого Дитмана? – не могла успокоиться Лаура. – Послушай, Рихард, времени прошло всего ничего! Коцюба и Лесовской наверняка где-то на полуострове. Нужно перекрыть дороги, взять под контроль воздушное пространство…

– Те-те-те! Комиссар Арман, у вас сколько людей в подчинении?

– Здесь семеро.

– А я ненароком подумал, что дивизия. И как же ты собираешься организовать блокаду полуострова?

– Но есть же дорожная полиция, воздушная…

– И мы объявим, что тайная полиция ловит известного писателя и его подругу-космонавта?

Лаура запнулась. Затем виновато развела руками:

– Извини, сама не понимаю, как сморозила подобную глупость. Просто я не ожидала, что провалю задержание. Ведь всё было под контролем!

– О провале пока никто и не говорит… во всяком случае, с твоей стороны. Ребят, конечно, пошли, пусть попробуют отследить путь Лесовского. Но шум поднимать мы не станем.

– А здесь что делать?

– Как положено, – обыскать дом, вдруг, найдётся что-то интересное. Хотя не думаю, что Медведева нам что-нибудь оставила. Очень уж у неё всё ловко выходит.

– С телами как быть? Пристинской и остальных?

– У вас в Управлении есть морг, правильно? Туда и отправляй. И всё, что Квятковский и Сабонис насобирали, тоже к вам в Управление.

– К нам? – уточнила Лаура. – Не к вам?

– Да. Пусть всё остаётся под юрисдикцией тайной полиции. Не будем вмешивать сюда космофлот.

– Как быть с Медведевой? Её тоже к нам везти?

– Угу… Нет, постой! Медведеву я отвезу сам.

Губы Лауры болезненно дрогнули.

– Не доверяешь профессионализму моих людей?

– Доверяю. Но мне как-то спокойнее, когда она у меня на глазах.

– Что ж, ты руководишь операцией, делай, как считаешь правильным, – Лаура отвернулась. – У тебя есть основания для недовольства мной, признаю. Я допустила много ошибок в этом деле, но… Знаешь, когда я занимаюсь своими, земными делами, я всегда знаю, на что способен человек, а на что – нет. А здесь… То, с чем пришлось работать, – оно всё за пределами человеческих возможностей! И ты не давал мне никакой информации! Я даже не знаю, кто эти… люди на самом деле!

Берг подошёл к напарнице, погладил пальцами по щеке.

– Я и сам не всё понимаю. А что касается информации – зачем тебе лишние заботы? У тебя и своих, земных дел достаточно.

Лаура прижалась щекой к его ладони. Потом повернула голову и неожиданно поцеловала его пальцы.

– Рихард, мне очень хотелось тебе помочь.

– Ты и помогла. Ты не представляешь, как помогла.

Елена Коцюба
Земля, Крым, 5 августа

К тому времени, когда Елена выбралась на берег, стемнело окончательно. На небе замерцали звёзды, луна нарисовала на воде серебряную дорожку. Коцюба огляделась по сторонам. Пусто, лишь прибрежные скалы вокруг, лес тёмным пятном расползся по склону, да нависает над головой громада заброшенного маяка. Что делать дальше, Медведева не проинструктировала, сказала только, что здесь встретят. Елене оставалось стоять и ждать, – не переться же в лес голой и мокрой?

Стараясь не оступиться на скользких камнях, она пошла к маяку. Шум прибоя остался за спиной, и с каждым шагом всё настойчивее вклинивалось в него стрекотанье цикад. Налетевший порыв ветра неприятно хлестнул мокрое тело, заставил поёжиться. Как назло, даже обтереться нечем!..

– Лена?

Голос заставил вздрогнуть, хоть она и ждала, что окликнут. Голос принадлежал не Круминю, но всё равно был знаком.

Луна освещала берег не хуже прожектора. От полуразрушенного строения, приткнувшегося к башне маяка, спешил, перепрыгивая с камня на камень, смешно размахивая руками, человек.

– Белка! Я сейчас, сейчас…

– Андрей?

Елена остановилась, удивлённо всматриваясь в приближающийся силуэт. Лесовской добежал наконец, обнял, прижал к себе. И ощутив влажную кожу, засуетился.

– Ты же вся мокрая, замёрзнешь! – он начал стягивать майку. – Сейчас я тебя вытру…

– Андрюшка, как ты здесь оказался? – Елена послушно подставляла ему грудь, спину, руки.

– Медведева прислала письмо, чтоб я встретил тебя возле старого маяка. Правда, я не ожидал, что ты будешь такая мокрая, а то захватил бы полотенце.

Он опустился на колени, вытирая ей ноги. Затем отбросил мокрую майку в сторону, обнял за бёдра, уткнулся лицом в тёплые складки её тела. Сладкая волна, рождённая этой лаской, захлестнула, заставила зажмуриться от предвкушения. Сладкая волна вскипела… и наткнулась на чёрную стену ужаса последних дней.

Елена дёрнулась назад, отстранилась. Медленно присела на камни рядом с Андреем.

– Леночка? – Лесовской посмотрел испуганно. – Что?

– Ты же ничего не знаешь…

– Чего я не знаю? Чего такого страшного я не знаю?

– Да, страшного. По-настоящему страшного, – она вздохнула, опустила голову. – Такого, что нельзя даже представить наяву, только в кошмарном сне увидеть. Но это не сон, к сожалению.

Вот и пришло время всё рассказать. Совсем не так она себе это представляла. Думала, если всё обойдётся, то придумает, что сказать. Куда он денется – любит, значит простит. А если не обойдётся, тогда ни любовь, ни что другое значения иметь не будет. Дура набитая! Что, если всю жизнь так и не поймёшь – обошлось или нет? Как тогда эту жизнь прожить? В вечном ожидании, в вечном страхе и лжи? Если рассказать правду, то Андрей имеет полное право её бросить. Встать и уйти, оставить со всеми её нечеловеческими заботами. Не обязан он ей ничем!

И она рассказала. Не всё – на всё сил бы не хватило. Но и того, что сказала, было достаточно: последняя высадка, кошмарные воспоминания, Вероника… Более чем достаточно, чтобы любой здравомыслящий человек улепетнул бы без оглядки.

Лесовской не сбежал. Выслушал всё молча, и когда рассказ закончился, продолжал сидеть и молчать. Так долго, что Елена не выдержала:

– Видишь, может быть, я вовсе не твоя Белка, а ходячий зомби. И кончится со мной всё, как с Никой.

Он обнял её, поцеловал мокрые волосы.

– Ты всегда будешь моей Белочкой. Я люблю тебя, понимаешь? Люблю больше всего на свете.

– И ради этого ты готов быть рядом со мной – такой? – недоверчиво переспросила Елена. – После того, что случилось? Ты не боишься?

– Единственное, чего я боюсь, – потерять тебя. И прежде этого боялся. Но теперь-то я такого не допущу! Теперь мы всегда будем вместе. Всегда и везде.

– Они жили долго и счастливо, и умерли в один день…

Андрей тихо засмеялся.

– Надеюсь, этот день наступит очень и очень не скоро!

Он развернул её к себе, снова прижал. Коснулся губами губ. И сладкая волна опять всколыхнулась. Сначала едва ощутимо, неуверенно, но затем всё выше, всё сильней. И не было чёрной стены на её пути, не нужно было останавливаться…

Елена вынырнула из головокружительной горячей бездны первой:

– Ой, что же мы сидим?! Меня СБК наверняка ищет! Как мы отсюда выберемся?

Она попыталась вскочить, но Андрей удержал:

– Не волнуйся, выберемся. Прямо за маяком – посадочная площадка, на ней стоит наша авиетка. Сейчас сядем в неё и улетим.

– Ты взял в прокат авиетку? Но тебя могут выследить!

– Не брал я ничего в прокат. В Севастополе живёт один очень хороший парень, Гарик Дроздов, большой поклонник космореализма. Он с радостью одолжил мне машину до утра. Кстати, в ней лежит кое-что из одежды. Так что мы можем лететь, куда захотим. Батареи я зарядил, хватит с запасом до Варны.

– И дальше что?

– А дальше перед нами весь мир!

Ярослава Медведева
Земля, Крым, 5 августа

Ярослава сидела на кровати, поджав ноги и обхватив их руками. Упиралась подбородком в колени, рассматривала охранницу. Та устроилась в кресле возле двери, руки не отрывает от лежащего на коленях бластера, то и дело поглядывает на пленницу. Нервничает. Боится. Её, безоружную, боится. Одно резкое движение и, глядишь, стрелять начнёт. Только резких движений делать Медведевой не требовалось, чтобы выйти отсюда. А что требовалось, она пока не решила.

Облава ищеек закончилась не так, как она планировала. Ярослава рассчитывала дождаться «визитёров», поговорить с главным, попросить, чтоб отпустили, сесть в машину и уехать. Любой из тех, кого она вычислила за несколько дней их «слежки», не смог бы ослушаться её «просьбы». Но главным неожиданно оказался этот инспектор Берг. Его «попросить» она не могла. Попробуй она это сделать, единственное, чего добилась бы, – уверила бы его окончательно, что перед ним опасный враг, которого требуется немедленно «нейтрализовать». Он и так считал её врагом рода человеческого – раз покрывала вмешательство «чужаков». Ненависти в нём, конечно, нет, даже презрения нет. Недоумение и брезгливость. Гадливость, сродни той, что возникает, когда прикасаешься к чему-то нечистому. Сколько раз Медведева это испытывала, общаясь с людьми! А теперь пришло время посмотреть на себя чужими глазами. Гадко и страшно, оказывается. И страшнее всего, что Берг почти прав. Она сама себя отделила от человечества, стала иной, чужой. А чужой – значит враг?

Ярослава передёрнула плечами. Да пошли вы все!!!

 
Очень хочу нарушить
Сказочный вечный принцип…
Глупые злые принцы
Лезут дракону в душу
Острым клинком насмешки.
Дразнят, тревожат зверя…
Хочется хлопнуть дверью,
Сбросив чужие пешки.
Хочется кровь в бокале
Вместо тепла муската…
 

Она не просила, чтобы именно ей подсовывали эту штуку – наследие богов, сундучок с их подарками. Но раз уж так получилось, она не собирается им делиться. Какая ей разница, что станет с человечеством? Ей плевать на человечество, и пусть мир катится в тартарары! Им с Ваней времени для счастья хватит, а если потом Конец Света – не важно! Её это не касается. Она просто уйдёт. Да, она не может воздействовать на инспектора и его подругу, но остальная команда – в полной её власти. Зря в облаву послали тех самых людей, что столько дней наступали ей на пятки. Она их всех уже подцепила на свои крючки. Например, эту крашенную в медь охранницу…

Медведева улыбнулась сидящей в кресле девушке. Спросила её мысленно: «Зачем ты пришла в тайную полицию, подруга? Романтика, высокие идеалы? Как же – санитары общества! Готова пожертвовать жизнью, и не только своей, ради торжества справедливости?» Вполне годится! Сейчас мы с тобой наведём здесь полную справедливость!

Она чуть подправила улыбку, сделала её грустной и покорной. Спросила тихо:

– Можно узнать – меня расстреляют или как-то по-другому это сделают?

Медноволосая дёрнулась, сжалась, вцепилась в оружие так, что костяшки пальцев побелели. Но Ярослава продолжала говорить:

– Ты же, наверное, знаешь, – как это бывает? Если из бластера стреляют в человека, это больно, да? Куда вы обычно целитесь во время расстрела? Куда ты целишься?

Спрашивала и тут же выуживала ответы из эмоциональных всплесков медноволосой. Расстреливать той не приходилось ни разу. Во время боевых операций – да, она убивала врагов, но это иное, горячка боя совсем не то, что хладнокровный расстрел. Медноволосая испугалась, что ей придётся «зачистить» эту женщину, о жизни которой она успела узнать слишком много, чтобы не видеть за безликим «объектом» человека. Она мало прослужила в тайной полиции, не успела полюбить эту работу – убивать. Хорошо!

– Когда меня будут расстреливать… ты можешь попросить, чтобы тебе это поручили? Понимаешь, когда я училась в школе, у меня была подруга, чем-то похожая на тебя… И мне будет не так страшно.

Охранница наконец-то решилась разлепить губы. Подписывая смертный приговор и себе, и всем остальным, кто был в доме:

– С чего ты решила, что тебя расстреляют? Никто не…

– Расстреляют! – уверенно кивнула головой Медведева. – Я стала свидетелем событий, весьма неприятных для некоторых уважаемых людей космофлота. Например, для человека, который вами сегодня командует. А со свидетелями не цере…

– Ярослава!

Вскрик был такой громкий и неожиданный, что Медведева дёрнулась всем телом. И грустная улыбка вмиг застыла, превращаясь в гримасу. Вскрик был больше, чем неожиданным. Он был невозможным, немыслимым.

Она невольно обвела взглядом комнату. Естественно, здесь не было никого, кроме неё и рыжей охранницы. И уж тем более, здесь не было…

– Ярослава!

Голос звучал не в ушах, – гораздо глубже, внутри её сознания. Он доносился будто из бездны. Но она узнала его, не могла не узнать:

– Вероника? Ты где?

– Я не знаю! Здесь ничего нет, кроме темноты. Я просто чувствую твоё присутствие!

Невозможное оборачивалось неизбежным. Ещё один камешек лёг на своё место, камешек, которого Медведева не искала и потому не ожидала увидеть. Но он был, самый главный камешек в мозаике. И картина оказалась совсем не той, что она мысленно дорисовала несколько часов назад. Как было бы всё светло и красиво – «жить должны лишь те, кто любимы!». Но это оказалось только маленьким штришком, следствием, а не причиной. И ответ на вопрос «зачем?», на вопрос, который Медведева ни разу себе не задавала, выступил на первый план. Ответ стал очевиден. До головокружения, до тошноты, до страшной пустоты внутри – очевиден.

– Ярослава, почему я здесь?! Я не хочу быть здесь! – крик из бездны небытия хлестал по щекам.

С чего они решили, что Вероника умерла? Погибла лишь оболочка, в которой она вернулась с Горгоны! Выполнила предназначенное и перестала существовать. Случайностей нет. Вообще ничего случайного не происходило с той самой секунды, когда она, Ярослава Медведева, выбрала из разложенного бортовым компьютером пасьянса параметры входа в локальное пространство Горгоны… Или всё началось намного раньше? В тот миг, когда Ваня ни с того, ни с сего споткнулся об её шезлонг? Затем лишь, чтобы она его заметила, разглядела и решила любить? Чтобы она стала пилотом косморазведки? Чтоб именно она, родившаяся человеком, но столько сделавшая, чтобы перестать им быть, привела людей на Горгону? Чтобы оставалась на вахте и видела всё происходящее? Чтобы смогла понять, пользуясь не логикой, но интуицией, это послание и…

Следующим актом должен стать вовсе не её побег от ищеек СБК. И уж точно, в ней не предусматривался их с Ваней маленький, ни от кого не зависящий рай. Счастливый конец для отдельно взятых людей в ней, кажется, вообще не предусматривался. Что значат судьбы людей, когда речь зашла о человечестве? Подарки богов не бывают добрыми или жестокими… потому что боги не дарят подарков!

– Ярослава, ты вытащишь меня отсюда? Ты мне поможешь?!

Времени на размышление не оставалось. Да, случайностей нет, «боги не играют в кости». Но был ли предусмотрен в их плане этот «неправильный» инспектор Берг, вставший у неё на пути? Она рискнёт, доиграет роль до конца в этом спектакле, но немного не так, как ждёт режиссёр. Режиссёру должна понравиться её импровизация. И боги умеют быть щедрыми.

Ярослава решилась:

– Вероника, я вытащу тебя! Обязательно!

Рихард Берг
Земля, столица Еврόссии, 7 августа

Рихард положил руки на письменный стол, удобней устроил зад в кресле. Он старался освоиться в этом кабинете, почувствовать себя в нём «как дома». Недаром говорят – дома и стены помогают, а Берг не отказался бы ни от какой помощи в предстоящем разговоре. Тем более, что в собственный «дом», Управление Космофлота, соваться пока не следовало по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, пресловутая секретность, а во-вторых… О второй причине Рихард старался не думать.

Он обвёл взглядом кабинет для допросов. Или для бесед со свидетелями – как кому нравится. С точки зрения тайной полиции особого различия между этими категориями «объектов» не было. Здесь не суд, никто не станет доказывать вину. Считайте, что вам повезло, если разрешат попытаться доказать невиновность. Рихард улыбнулся этой мысли. Десять лет назад такое ему в голову не приходило. Десять лет назад он твёрдо знал, что занимается правым делом.

Он вспомнил утренний разговор с шефом. Интересно, откуда начальник СБК получает оперативную информацию о действиях подчинённого? Специально приставил кого-то следить или есть информатор в группе Арман? Скорее, первое, чем второе. Инспектор Берг следит за «двойниками», некто следит за инспектором Бергом. Нормальный расклад, так и должно быть в серьёзной операции. В любом случае, завтра ему предстоит визит в управление, и «разбор полётов» ожидается нешуточный, – очень уж с большим сомнением смотрел шеф во время разговора.

Берг потёр висок. Ладно, о завтрашних заботах будем думать завтра, сегодня ему предстоит беседа с Медведевой. Или допрос. Два дня прошло с облавы на «гнездо чайки», и, разумеется, ни Коцюбу, ни Круминя в Крыму перехватить не удалось. Так что откладывать разговор дальше смысла нет. А после завтрашнего визита в Управление вообще неизвестно, как всё обернётся.

Он нагнулся к селектору:

– Проводите задержанную Медведеву в четвёртую комнату, пожалуйста.

Пока где-то внизу, в подземной тюрьме Главного Управления тайной полиции, конвоир вёл «задержанную Медведеву», Рихард успел ещё раз проверить электронную защиту помещения. Звукоподавление здесь обеспечивалось по высшей категории, только пользы от этого немного. Поэтому, закончив проверку штатной аппаратуры, он вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой серебристый коробочек, сунул его в ящик стола, нажал красную кнопочку на торце. Вот теперь он был уверен – ни один микрочип в этой комнате не работает. В том, что окружающие его стены имеют уши, Берг не сомневался.

Дверь кабинета отворилась, и Рихард невольно напрягся, как будто это не ему предстояло допросить Медведеву, а наоборот. Впрочем, от этой женщины всего стоило ожидать.

– Задержанная Медведева доставлена!

Конвоир ввёл женщину и захлопнул дверь за её спиной, сухо щёлкнув замком. Перед отлётом Медведева надела чёрный тренировочный костюм, и на миг перед глазами Рихарда мелькнула картинка из далёкого прошлого: девчонка-террористка в окне заброшенной электростанции. «Чушь!» – он постарался прогнать воспоминания. Медведева вовсе не походила на девчонку-подростка. Зрелая женщина выше среднего роста, довольно худощавая. Хотя нет, телосложение у неё нормальное, просто нет ни грамма лишнего жира под кожей. И в каждом движении угадывалась сила тренированных мышц. Лицо нельзя назвать красивым, но глаза…

В глаза ей лучше не смотреть! Ведьма или не ведьма, но с глазами надо быть осторожней. Берг быстро отвёл взгляд, буркнул:

– Доброе утро!

Медведева заметила это его движение, улыбнулась уголками губ:

– Давно «добрый день», инспектор. Вы не спешили.

Голос её звучал насмешливо, но в лице заметна усталость. «А ведь она тоже готовилась к нашей беседе», – понял Берг. – «И сейчас тоже волнуется». От понимания этого стало легче.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– Спасибо, – Медведева опустилась на единственный стул, стоящий в двух метрах от стола, и намертво приделанный к полу. Имелись в стуле и другие хитрости. – Теперь я знаю, что ощущают невинно осуждённые. Благодаря вам я расширила кругозор.

– Так уж и невинно?

– А в чём меня обвиняет СБК?

– Хотя бы в отказе от сотрудничества. Где в настоящее время находится Иван Круминь? Ярослава, вы же умная женщина, понимаете, что у меня есть средства добиться от вас правды.

– Разве? И какие, если не секрет? Бить вы меня не станете, слишком грубо и примитивно. Примените «сыворотку правды»? Что там у вас, пентотал или что-то новенькое изобрели? – Она деловито закатала рукав, протянула обнажённую руку: – Прошу!

Рихард даже растерялся:

– Мне бы не хотелось к этому прибегать…

– Вы уж определитесь, инспектор! Если решили что-то делать, делайте. А пугать меня бесполезно.

– Не чересчур ли вы уверены в себе?

Медведева хмыкнула.

– Вам разве не нравятся уверенные в себе женщины? По-моему наоборот. Лаура Арман, например.

Берг резко откинулся в кресле. Началось! Как быстро она перешла в контратаку. Он ждал продолжения, но Медведева отступила:

– Не стесняйтесь, инспектор, пробуйте свой препарат. Но предупреждаю: если я не смогу контролировать сознание, то отключу его. И будет у вас здесь бесчувственное тело до тех пор, пока не закончится действие микстуры. Так что, испытаем мою правдивость?

Берг хмуро качнул головой. Ходить вокруг да около с ней бесполезно. Если он хочет чего-то добиться, то нужно пускать в ход тяжёлые фигуры.

– Я не вижу смысла нам с вами играть в прятки. Ярослава, давайте поговорим открыто. Вы скрываете местонахождение вашего мужа, так как знаете, что у него могут быть неприятности в связи… скажем, в связи с его здоровьем? Вы не хотите, чтобы Круминя изолировали на Лунной базе. Так? – Медведева не ответила, только пожала плечами, и Берг продолжил: – Я могу понять вашу позицию, хотя это и нарушение устава, должностное преступление. Но в действительности всё не так. Вам будет больно это услышать, но вы сами хотели правды. А она такова: ваш муж и остальные участники последней высадки погибли на Горгоне. Те, кто прилетел на Землю, – не люди, а их копии, изготовленные непонятным способом для неизвестной нам цели. У нас есть неопровержимые доказательства вторжения инопланетного разума, акта, однозначно враждебного по отношению к человечеству. И вы, надеюсь, по незнанию, стали сообщником врага.

Берг ждал реакции. Не испуга, естественно, – он не верил, что способен испугать эту женщину. Но возмущения и недоверия – однозначно. Искренним или нет будет возмущение, другой вопрос, но оно должно было быть!

Медведева засмеялась.

– Из верных предпосылок вы сделали неверные выводы, инспектор. Да, на Горгоне мы нашли «инопланетный разум», это правда. Но всё остальное – исключительно ваши фантазии. Никакого «вторжения», извините, не было. Или вы считаете, я могла не заметить подмену моего любимого человека, не почувствовала бы? Я?!

– Но у нас есть доказательства…

– Кстати, какие, позвольте узнать? Вы же хотели поговорить открыто? Я со своей стороны обещаю правду в обмен на правду. Поверьте, в накладе вы не останетесь.

Рихард помедлил. Отчёт Круминя – информация секретная, но если дать маленький кусочек её…

– Скажем, некий корабль зашёл в локальное пространство Горгоны вскоре после того, как вы его покинули.

– Даже так! Предусмотрительно. Значит, отчёт Ивана у вас. Это хорошо, а то он беспокоился, что нет вещественных доказательств его слов.

Берг снова откинулся на спинку кресла. Пальцы сами собой потянулись к виску. Он сдержался.

– Откуда вы знаете об отчёте?

Медведева улыбнулась и начала рассказывать. Она рассказала всю историю, начиная с последней высадки на Горгоне и заканчивая тем вечером, когда Берг вошёл в её дом. Она рассказывала неторопливо, обстоятельно. Позволяла взглянуть на происходящее её глазами. Несколько раз Рихард едва сдержался, чтобы не оборвать, не крикнуть: «Чушь! Такого не может быть!» Такого действительно не могло быть, не должно было быть. Антинаучная мистика.

Разумеется, он дослушал до конца не перебивая. И только когда Медведева замолчала, буркнул:

– То, что вы сказали о мотивах создателей Горгоны – всего лишь ваши догадки.

– Я не говорила о мотивах.

– Ну как же – «послание богов» и всё такое прочее. Смысл случившегося может оказаться совсем иным. С людьми проводили тест, проверяли нас по некоторому критерию, чтобы разработать стратегию и тактику противостояния нашей космической экспансии.

Медведева опять засмеялась. Она просто-таки хохотала, уцепившись в подлокотники своего стула. Она не должна была смеяться! Ни один нормальный человек не станет смеяться, сидя в этой комнате, на этом стуле. На стуле, в который вмонтированы микроиглы, готовые впрыснуть хоть сыворотку правды, хоть смертельный яд.

– Какие же вы всё-таки ещё дети! – сказала она сквозь смех.

– Кто это – мы?

– Люди.

– А себя вы к людям не причисляете? – сжал губы Берг.

– Когда-то в детстве я считала себя человеком. Но мне быстро помогли понять, что это не так. К счастью, не так. Иначе не сидела бы сейчас перед вами, не дожила. Я ведьма, вы разве не знали?

Медведева внезапно перестала смеяться. Да полноте, смеялась ли она? И тени веселья не было на её лице. Забывшись, Берг на секунду заглянул ей в глаза, но она простила ему эту оплошность:

– Инспектор, отвлекитесь на минуту от человеческого эгоцентризма. Боги не бывают жестокими или добрыми, им вообще нет дела до червячков, копошащихся на поверхности одной из миллиардов песчинок их мира. Но коль скоро людям надоело быть червячками, и они решили стать хозяевами Галактики, то им придётся измениться, очень сильно измениться. Там, – Медведева дёрнула вверх подбородком, – правят совсем другие законы. Не те, какие человечество вынесло из обезьяньей стаи и по которым строило свою цивилизацию. Я не знаю, что такое Горгона, но надеюсь – это шанс для людей стать Богами. Мы заглянули за грань только одним глазком, и нам показали, какими мы можем быть. Напомнили, что мы нечто гораздо большее, чем несколько десятков килограммов органики. Мои товарищи по экипажу вернулись на Землю живой демонстрацией таких возможностей, о которых никто и не мечтал. Правда, оказалось, что дома им мало кто рад, что сородичи предпочли бы видеть их мёртвыми. Но двоим из пяти удалось пока выжить – значит, надежда остаётся?

Она замолчала. И Берг осознал вдруг, что смотрел ей прямо в глаза. Два золотистых горячих солнца, не обжигающих, но пронзительно ярких. На лбу мгновенно выступила испарина. Он всё же решился произнести:

– Я мог бы принять вашу версию случившегося: с раскрытием потенциальных возможностей человеческого сознания. Но как-то всё это… любительски проделано. Эти «странники» могли предусмотреть куда более грандиозную демонстрацию – с их-то возможностями!

– Странники! Вы опять впадаете в антропоцентризм. Создатели Горгоны вовсе не странствуют между звёздами в поисках непонятно чего. Я бы назвала их Путниками – они идут чётко к поставленной цели. Что касается «демонстрации»… Когда человек принимает решение, то делает это не рука его, не нога, не бицепсы и трицепсы, не голова даже. В конечном счёте всё зависит от одного импульса в одном единственном нейроне. Так же и с человечеством: миллиардам его клеток не обязательно знать и понимать всё. Послание Путников адресовано тем, кто способен им воспользоваться. Возможно, одному единственному человеку, у которого достанет силы и воли на это.

– И кто же этот «счастливчик»?

Медведева пожала плечами.

– Возможно, избранник богов – вы, Рихард.

Она впервые назвала его по имени, но Берг не заметил этого. Смысл фразы заслонил обращение. Ему стоило труда не вздрогнуть.

– Почему я? Чем я такой особенный?

– А почему нет? Например, вы одной лишь волей способны защитить своих близких. И уничтожить тех, кто покажется вам опасным, вы тоже способны. Возможно, именно вы прототип человека будущего, который способен не только выжить в Галактике, но и стать её Богом? Впрочем, решайте. Послание Путников в любом случае достигнет своей цели. Если не вы, то кто-то другой возьмётся переделывать человечество. Не уверена, что вам понравятся его методы.

В комнате для допросов вновь повисла тишина. Для допросов или бесед – кому как нравится. Сегодня с Рихардом Бергом провели беседу. И суть её оказалась не в том, чтобы заставить инспектора СБК взглянуть на существующий порядок вещей под другим углом зрения, не в попытке доказать бесспорную истину – мир, в котором он живёт, не идеален. Суть в том, что на него попробовали взвалить ответственность за будущее человечества. Но это же глупо! Что может один человек? Судьба цивилизации – не шахматная партия, даже если пешка пройдёт в ферзи, решить исход игры у неё не получится. Один человек не остановит…