Текст книги "Странница"

Бывшая жена

18

Если встреча с бывшей женой или возлюбленной убеждает мужчину в собственной дальновидности, то она в любом случае небесполезна. Неплох и тот вариант, когда такая встреча рождает мягкое ностальгическое чувство, ни в коем случае не являющееся настоящей ностальгией. С таким легким сентябрьским настроением недурно решать вопросы и расставлять точки.

От метро «Смоленская», от устья Старого Арбата он выслал упреждающий телефонный сигнал. Ее рабочий не отозвался – она, наверное, вышла. Предупреждение зависло, но Корней решил, что у него есть еще минут сорок. Время они оговаривали лишь примерно. Он неспешно двинулся вдоль улицы, подыскивая место. Ресторан, типа «Верещагина» или «Сан-Марко», был бы чересчур. Но и в «Макдоналдс» – в гомон и суету пригласить ее было не вполне пристойно. Формату встречи соответствовало бы, наверное, небольшое кафе.

Велес выбрал бистро «Европейское», обнаруженное почти на середине пути от «Смоленки» до Арбатской площади. Часть столиков в бистро вынесли на улицу, что было кстати. Вечер золотился осенней улыбкой и был еще светел.

Он листнул книжицу меню, скользнул взглядом по выставленным в витрине салатам и вышел на улицу. На ее противоположной стороне к металлической ограде был привязан серый пудель, которого не взяли в магазин. Пудель тоскливо орал по-кошачьи. Корней поморщился и извлек телефон. На сей раз быстро дозвонился.

– Давай у театра Вахтангова встретимся, – предложила она, – оттуда пойдем вместе, а то я запутаюсь. Не помню этого бистро.

– О'кей, – отозвался Велес.

– Кто это там у тебя так вопит?

– Вероятно, это моя душа, – пошутил Корней и тут же устыдился нелепости фразы.

– Она у тебя гуляет независимо от тела? Я всегда это подозревала, – в тон ему заметила Лидия.

Она работала в двух шагах, на улице Композиторской, в старом здании с длинным рядом римских цифр над центральным подъездом. Время и место подгадывались под ее трудовой график.

Выжидая, он ритмично вышагивал вдоль ребристого фасада театра, возвращался периодически к фонтану с золотым изваянием и к воспоминанию о гадком лике в овальном зеркальце на картине. В воспоминании лик казался еще гаже. Со времен выхода знаменитого романа Уайльда от жутковатых странностей на портретах приходилось ждать всяких пакостей.

Злобная фантазия художника могла быть порождением иронии или раздражения. Но могла выражать и некий образ, заранее согласованный с моделью. Почему нет, если уж она согласилась позировать, лишь обратившись спиной?.. Довольно красивой, плотной спиной.

В то же время Корней готов был уже усмотреть поспешность своих выводов о сходстве изображенного на картине тела и тела Инги. В конце концов, явным ему показалось лишь сходство причесок. Поразмыслив, почувствовал, что его осенило: ведь жутковатая физиономия, отраженная в зеркальце, могла быть элементом классического оригинала, в существовании которого он был почти уверен. В этом необходимо было убедиться. Тут же. Самым удобным было бы, наверное, изучить энциклопедии или альбомы по истории живописи. Или лучше – альбомы с репродукциями конкретных мастеров.

Корней лихорадочно оглянулся и бросил взгляд на часы. Взял себя в руки. У угла театра появилась знакомая фигура. Он узнал Лидию. Бывшая жена была очень серьезна, глядела себе под ноги – хранила образ. Они не виделись около года.

Корней заключил, что жена поправилась и что брючный костюм ей не идет – уменьшает ее и без того небольшой рост, кургузит. Но в общем она выглядела весьма свежо и ярко – нужно было признать.

Лидия подошла, скептически улыбаясь свеженакрашенным сочным ртом, нервным движением поправила волосы. Она, как и раньше, носила короткую стрижку – загибающиеся кончики чистых темно-русых волос едва прикрывали уши. Корней вспомнил, как чутко вздрагивала эта пышная густая гривка, когда она вскидывала голову, отчаянно с чем-то не соглашаясь, или когда ее душил смех.

Они заняли крайний столик на улице, под матрасно-полосатым навесом. Корней заказал по фруктовому салату и по бокалу белого вина.

– Мне красного, – поправила Лидия, – и если можно… пачку сигарет с ментолом.

Корней плечами и руками совершил движение, выражавшее безоговорочное согласие. С минуту они сидели молча. Потом Корней извлек из кармана плаща, наброшенного на спинку стула, пухлый томик в ярко-розовой обложке.

– Вот, – сказал он, протягивая книжку, – ознакомься. Я с этого хотел начать.

– Я не читаю детективов, – молвила Лидия.

– Ну, пролистай хотя бы.

Она извлекла вложенный между страниц длинный хрусткий конверт, переложила его в сумку и негромко поблагодарила.

– Ты начала курить? – полюбопытствовал Корней.

– Абсолютно нет, – ответила она, вскрывая пачку сигарет, – но я же умела и раньше. Просто маленькое удовольствие… Раз в месяц…

– Андрюшке через месяц два года, – припомнил Корней, – я обязательно позвоню. Будете пышно отмечать?

– Будем. Позвони, – ровно ответила Лидия. – Только лучше утром. А то в три мы уедем… И вообще, вечером лучше не звони. Тем более на мобильный… Как в прошлый раз.

– А что, Артур как-то болезненно реагирует?

Лидия сделала неопределенный жест.

– Не то чтобы болезненно… Но ему это не очень нравится… У тебя есть зажигалка?

– Я сейчас попрошу у официанта.

Около трех лет назад Лидия нашла солидного седоватого покровителя, а еще примерно через год родила от него. Корней получил эту информацию из третьих рук, но, выждав пару месяцев, дозвонился ей и поздравил. Их отношения тогда несколько потеплели. Позже Лидия уже сама звонила ему. Ей приходилось несладко: сын часто болел, покровитель приезжал не чаще двух раз в неделю.

19

Пока она курила, говорили неспешно о ее работе: Лидия трудилась корректором в некоем глянцевом издании, имевшем штаб-квартиру на Тверской. Зарабатывала не слишком, но все же не так уж мало, и к тому же Артур добросовестно и регулярно помогал. Он был солидным мужчиной во всех смыслах. Прежде всего в смысле надежности. Скорее всего, он любил Лидию. Но тема его возможного развода со старой женой, с которой прожили тридцать лет или что-то около этого, в последнее время как-то тихо увяла, Лидия больше не упо минала о смене статуса, а Корней не спрашивал. И теперь он коснулся заповедной области лишь ненароком и по конкретному поводу. У него вдруг всплыло в памяти:

– Слушай, а ведь у Артура в январе юбилей?

– Неужто помнишь? – подивилась Лидия и сухо подтвердила: – Ну да. Будет большой бенц. Сто родичей приедут.

По тому, как это было сказано, Корней догадался, что ее участие в «бенце» маловероятно. На пятидесятилетии рядом с главой семьи свое законное место займет женщина, с которой именинник был связан большим куском биографии. И двумя взрослыми детьми.

Корней вспомнил, что хотел задать еще один вопрос, но воздержался. Вопрос требовал предисловия и подходящего поворота беседы.

Он скромно предположил:

– Что ж, Артур отметит свои пятьдесят лет дважды. По-моему, не так уж и плохо.

Лидия молчала, глядела в сторону и как-то вдаль – вдоль Арбата. Потом, затянувшись последний раз, придавила сигарету в стеклянной пепельнице. Сказала после паузы, все так же, не глядя на Корнея:

– По-моему тоже… Знаешь, я за эти месяцы кое-что переоценила. Даже нет – за эти два года… Меня сейчас очень устраивает мой образ жизни. Меня устраивает, что с Андрюшкой сидит хорошая няня… Нет, правда, вот эта последняя у нас уже больше года. И мне даже представить странно… и как-то неприятно, что утром и вечером в доме будет мужчина, которому нужно чего-то там готовить… Обстирывать его. Я привыкла жить одна… Нет, ну, с Андрюшкой и Тамарой. А то, что он приезжает в пятницу и потом мы куда-нибудь едем в субботу, меня вполне устраивает.

– Он теперь раз в неделю приезжает? – уточнил Корней.

Лидия извлекла из пачки еще одну сигарету.

– Ну да.

Корней щелкнул зажигалкой. Лидия откинула голову, выпуская дым. Слитная компактная масса русых волос дрогнула.

Он взвесил в руке бокал, сделал короткое движение в сторону Лидии и дождался легкого касания ее бокала.

– Слушай, хотел тебя давно спросить… Да, хотел спросить… Помнишь, был у нас разговор четырехлетней давности. Ну, не важно. Ты тогда как-то выкрикнула: «Ты еще не знаешь, с кем связываешь жизнь!» Или как-то еще… Что ты имела в виду, не помнишь?

Лидия на мгновение вскинула брови. Вопрос, бесспорно, пробудил в ней любопытство, но она, похоже, сдержалась. И вроде бы добросовестно попыталась ответить:

– Ну, знаешь… Я уже не помню точно. Но ведь ясно, что, если у женщины третий муж за десять лет, это о чем-то говорит…

– Подожди! Какой третий? Разве это у нее не второй брак?

– Просто поразительно! – Лидия торжествующе выпрямилась и отставила бокал. – Ты живешь с женщиной почти пять лет и не знаешь толком, сколько раз до тебя она была замужем?

– А ты-то откуда знаешь?

– Ну, уж узнала. Тогда мне это казалось важным. – Лидия пожала плечами. – Помню, ездила к ней в больницу, говорила с кем-то… Ну, с кем-то из врачей, из сестер. Расспрашивала. Потом я хорошо знала Римму, помнишь, которая тебе УЗИ делала? Но это не она рассказала… А может, и она… Слушай, не помню.

– Не помнишь?

– Ну, какая разница. Вот и прикинь. Если были два мужа и оба сбежали. Значит, было от чего? Вообще, это говорит о чем-то?

– Подожди, подожди, а разве от Арсена… ну, который до меня, она не сама ушла?

– Это ее такая версия, да? Ха. Блажен, кто верует. Это он от нее ушел, Корней. Поверь мне. Причем, кажется, еще до того, как вы с ней познакомились.

Корней решил, что дальше развивать тему не стоит. Похоже, главное он от Лидии услышал. Подробности вряд ли будут достоверны. Судя по явному энтузиазму бывшей жены.

Все же он не удержался:

– А с первым мужем как они расстались? Не знаешь?

– Ну, деталей не знаю. Извини уж. Но дочка-то – от него… У тебя как, кстати, с ней?

– Контакт есть. – Корней чуть принужденно улыбнулся. Он был ошеломлен, но не хотел, чтобы это поняла Лидия. Он ощутил на себе ее пристальный, избыточно пристальный взгляд и счел нужным добавить: – Общий язык находим… Такие, знаешь, интересные вещи иногда от нее узнаю. Из жизни нынешней юной поросли… М-да.

– Это хорошо, – ровным голосом сказала Лидия. – Скажи, а ты с тех пор не обследовался? Ну, что молчишь? Нет?.. Понятно… Кстати, а вы с Ингой не венчались?

– Нет. Зачем это? – удивился Корней.

– Ну так. Сейчас многие венчаются. Особенно если брак не первый и раньше не венчались… Как бы начинают новый этап жизни. И хотят закрепить обязательства друг перед другом… И перед Богом.

– Я к этому отношусь скептически, – улыбнулся Корней. – Чаще всего это делают, следуя моде. И никаких особых обязательств не чувствуют. Да ты ж сама знаешь. И вообще…

Он произвел кистью правой руки короткое рубящее движение.

– К церкви нашей у меня отношение не самое лучшее… Мало там умных священников, вот что. Мало, вывелись… Да и к тому же, если хочешь знать, я сам-то некрещеный.

– Ты же мне рассказывал, у тебя в Чернигове бабушка была верующая. Неужели не покрестила?

– Ну, не смогла. У отца тогда проблемы были бы. Забыла, какое время было?

– А я вот, если хочешь знать, сейчас даже больше верю, чем раньше, – Лидия улыбнулась, – вот правда.

Корней мягко покивал. Потом вздохнул и взглянул на часы. Лидия еще решилась аккуратно уточнить:

– Вы вроде собирались куда-то в Египет в сентябре?

– В октябре, – поправил Корней, – на Кипр. Я еще не покупал путевок. Куплю через неделю.

Встреча с бывшей женой оказалась скорее приятна, но она не убедила его в собственной дальновидности. Более того, возникло ощущение, что четыре с лишним года назад, расставаясь с ней, он находился в каком-то тягостном тумане. Не было вполне ясно, рассеялся ли он теперь. Было, впрочем, ясно, что Корней хотел бы от него избавиться.

Схватка

20

День спустя он выбрался в книжный, на Лубянку, в «Библиоглобус», но, оказавшись в отделе «Искусство», растерялся. На стеллаже красовалось по меньшей мере полтора десятка альбомов. Эпоху он наметил заранее и потому начал с Ван Дейка. Отлистав толстенный альбом, перешел к Франсуа Буше. Тут ему показалось, что он близок к цели, Буше был куда эротичнее голландца, каждая новая страница несла обещание, но вожделенная женская спина не показывалась. Он листал все более раздраженно и торопливо.

Листание привлекло внимание продавщицы, подплывшей исподтишка.

– Вы что-то ищете? Может быть, подсказать?

В первую минуту он и впрямь, поддавшись импульсу, хотел сформулировать пожелание, но вовремя вспомнил: объект поиска был неудобоназываем. «Обнаженная женщина с зеркалом, лежащая спиной к зрителю», – такой ориентир был бы, наверное, приемлем для искушенного искусствоведа, коих в поле зрения Велеса в настоящий момент не находилось. Обозначать такую цель продавщице было бы странно.

Можно было бы еще посмотреть испанцев, но продавщица вспугнула Корнея, и он отправился на Большую Полянку в «Молодую гвардию». Там бесплодно пролистал альбом Тициана и выдохся. Вернулось, между прочим, знакомое ощущение: собственное поведение показалось нелепым до безумия. Образ с антресолей потускнел. Смысл исследований прежней жизни Инги вдруг показался весьма туманным.

На следующее утро, в солнечную пятницу, Велес выловил Эмму на работе, во владениях компьютерных затейников – Вадика Байкера и молодого сотрудника Тимофея. В комнатушке без окон таинственно мерцали экраны, витала пыль, а мастер и подмастерье хранили на физиономиях усталое достоинство. У Эммы, однако, к компьютерщикам были претензии:

– Вадим! Вы почему нам отключили Интернет? Моим девчонкам здоровенный обзор готовить, времени – до конца дня. Они прямо стонут!

– Стонут? Это отрадно, – заметил Байкер меланхолически, не отрываясь от экрана.

Молодой Тимофей стрельнул быстрой улыбочкой.

Корней увел Эмму в угол, к окну. По соседству помигивал, сообщая о неполадках, ксероксный аппарат – серая глыба. Корней проникновенно сказал:

– Слушай, Эм, у меня есть к тебе небольшое дельце.

Эмма Липина придала лицу ласково-озабоченное выражение. По ее выпуклым губам скользнула усмешка.

– Помнишь, полгода назад наш отдел помогал клиенту из Питера вывезти во Францию свою коллекцию картин? Ну, или часть коллекции… У клиента там вроде дом был…

– Тебе нужны его координаты? – строго спросила Эмма.

– Его как раз не нужны. Бог с ним. Вы там привлекали одного эксперта, он как-то к нам заходил. Невзрачный такой старичок… Специалист по европейской живописи…

– Какое-то спецзадание для шефа? – свела брови Эмма. – Пойдем, у меня в компьютере.

Дома он оказался не поздно. В квартире пахло очень по-домашнему: рассольником. Инга вышла из кухни, вытирая фартуком маленькие смуглые ладони, сказала: «Привет!» – и подставилась для поцелуя. Майя продублировала приветствие матери из своей комнаты, но не показалась – сидела за уроками. Минутой позже осведомилась, купил ли ей Корней последний номер «Космополитена».

– Я разве обещал? – изумился Велес и тут же вспомнил, что обещал – днем по телефону.

– Ща загрызу, – сурово посулила Майя из-за двери.

– Я готов, – обреченно хмыкнул Корней, за глядывая к ней в комнату. – Дай отсрочку до завтра?

Около девяти позвонила теща. Ближе всех к телефону оказался Корней и, прежде чем вызвать из кухни Ингу, отвел пару минут на светское общение – маленькая вечерняя щедрость. Обсудили насущную тему липосакций и подтяжек: накануне Ираида Авенировна наблюдала на экране одну тускнеющую звезду телесериалов, побаловавшую себя то ли одной из названных операций, то ли обеими.

– Вы бы там смотрелись гораздо эффектней, чем она, – мягко убеждал Корней, – вам самой хоть сейчас в сериал!

Теща смеялась с оттенком благодарности. Корней легко представлял себе в этот момент ее округлое лицо, крупную грудь, вздрагивающую при смехе, и в очередной раз подумал, что столь малая разница в возрасте придает их отношениям, как ни крути, оттенок пикантности.

Вечер стелился бархатисто и нежно, как тонкое байковое покрывало. В полдвенадцатого, когда Корней собрался уже выключать телевизор и готовиться к ночной стадии жизни (Инга поглядывала плотоядно), пришел звонок на его мобильный. Увидев на экранчике уведомление «Блокировка номера», вышел в холл и сказал глухое «Алло» входной двери. После короткой паузы и треска в трубке возник незнакомый резковатый девичий голос:

– Здравствуйте. Вы – отец Майи?.. Я могла бы вам кое-что рассказать. Ну то, что вас интересует… Но не сейчас. При встрече.

– Минуту, – сказал Велес, нащупывая в кармане плаща блокнот.

– Вы заплатите? – поинтересовался голос с неприятной интонацией, характерной для торопливых, недорогих и грязноватых профессионалок.

– Да, – согласился Корней глухо.

– Записывайте. Платформа Дегунино, это от Савеловского, сто метров вправо, там проход, у забора с колючкой. В девять вечера. Все.

Корней не успел вставить и слова – уточнить, спросить, перенести. Когда незнакомка прервала связь, он скрипнул зубами.

21

Днем на работе он еще никак не мог решить, нужно ли ему непременно ехать к девяти в Дегунино – встречаться с незнакомой девицей с противным голосом.

Около половины седьмого остановил машину у Пресненского сквера, круто спускающегося к близкой набережной, и задумался. Решил все же ехать, он должен был как-то скоротать еще час. Можно было бы заглянуть в кафе в старом темно-зеленом особняке напротив.

Он собрался уже вылезти из машины, когда ожил его мобильный телефон.

– Корней Евгеньевич? – мягко осведомился детектив Антон. – Могли бы мы сегодня, ближе к девяти, встретиться?

– Давай на завтра, – предложил Корней, – мне тут сегодня на девять одну встречу уже назначили…

Минуту назад ему казалось, что он еще не принял решения. Теперь же, поясняя детективу планы на вечер, вроде бы обрел решимость.

– Дегунино? У платформы? – переспросил детектив. – Это там проход к Алтуфьевскому шоссе?

– Не знаю, – признался Корней, – на месте там сориентируюсь… Думаю, это какая-то одноклассница, которая знает и Майю, и Вику Кочнову. Помните, я рассказывал? Вот эта Вика ей, наверное, и дала мой телефон.

– Да узнать номер – не проблема. При желании… – констатировал детектив раздумчиво. – Ну ладно. Тогда завтра я вам позвоню, хорошо?

Без четверти девять Корней вырулил на Дубнинскую улицу и едва не прозевал поворот направо, в Дегунинский проезд – унылый, дурно освещенный отросток. Он привел к небольшой площади перед железнодорожной платформой. Корней оставил машину у торгового центра, который, похоже, вяло функционировал, переливаясь огнями, перешел пути и остановился у края противоположной платформы. Ее скупо освещала вереница фонарей. В их свете у стенда с расписанием мялись две человеческие фигуры. Корней вгляделся, усмотрел рядом с одной из фигур клетчатый баул на колесиках, потоптался и сделал несколько шагов к выступавшему из полумрака бетонному забору. На этой стороне, за железной дорогой, не было жилых кварталов. Судя по карте, тут начиналась северная глухая мусорная окраина. Царство пустырей, трубопроводов и заброшенных складов.

Серая полоса ближайшей бетонной стены уходила и вправо и влево, охватывая пространство, более всего смахивающее на промзону. Продравшись сквозь щетку чахлого кустарника и приблизившись к стене вплотную, Корней увидел в десятке шагов достаточно широкий разрыв между бетонными плитами, впускавший в себя неширокую тропинку. Вполне возможно, что она вела, петляя между неведомыми темными строениями, к далекому Алтуфьевскому шоссе. Было совершенно неясно, зачем девочке, предположительно учившейся в измайловской школе, назначать встречу столь далеко от дома и в столь несимпатичном месте. Корней сделал еще несколько шагов, вышел на тропинку, нырявшую метров через двадцать в полумрак, и решил, что дальше не пойдет. Им овладело раздражение. В этот момент в кармане у него заиграл «Турецкий марш». Мысленно выругавшись, он вытащил телефон и, не взглянув на экран, прижал к уху:

– Алло?

– Это я, – сказал напряженный Ингин голос, пробиваясь сквозь городской шум. – Ты где? Послушай меня…

– Я не могу говорить, – резко оборвал Корней, – у меня встреча… Ч-черт.

Он отправил аппарат во внутренний карман и еще несколько секунд давил в себе раздражение, оглядываясь по сторонам. Пока не вспомнил, что десятью минутами раньше отключал аппарат. Возможной интимной беседе не должны были мешать случайные звонки. Нет, он точно его выключал! Корней нервно дернул головой, сделал еще несколько шагов по едва заметной тропинке, остановился, сплюнул. Когда он уже собирался повернуть назад, его окликнули. Сипловатый девичий голос сказал:

– Ну, здрасте.

Он резко обернулся. На светло-сером фоне бетонной стены, чуть подсвеченной фонарями с платформы, обрисовалась тонкая темная фигурка. Корней еще выждал, напряженно щурясь. Фигурка отделилась от стены, приблизилась и остановилась шагах в десяти. Корней догадался, что его пристально рассматривают. В личности отчима Майи совершенно определенно хотели удостовериться. Он тоже рассмотрел: перед ним была высокая худая девица в нелепом длинном плаще с капюшоном, в брюках, края которых касались земли. Капюшон был поднят, и Майин отчим вдруг ощутил, что идет дождь: с хмурых низких небес густо оседала на землю водяная пыль. Он привычным движением провел ладонью по волосам – ото лба к затылку.

Фигура впереди шевельнулась, девица отправила замерзшие кисти в карманы плаща.

– Пойдемте со мной, – произнесла она знакомым сипловатым голосом.

Отчиму Майи предложение не понравилось.

– Мы могли бы поговорить и здесь, – он качнул головой за плечо, – например, у меня в машине… Там тепло и уютно.

Ему показалось, что девица ухмыльнулась. Скорее, показалось. Во всяком случае, она зябко повела плечами и натянула капюшон еще ниже на лицо.

– Я хочу кой-что вам показать, – сообщила она глухо.