Текст книги "Себе нужно верить. Как принцип «быть собой» сделал Индру Нуйи одной из самых влиятельных женщин в мире"

Часть II
В поисках своего пути

Глава 4

Город Молин, штат Иллинойс, расположен в самом сердце США – на реке Миссисипи в 165 милях к западу от Чикаго. В окрестностях города много ферм, на которых выращивают кукурузу и сою. В 1980 году Молин, помимо прочего, славился производством специальной обуви для использования в промышленных условиях. Обувь выпускала компания «Servus Rubber», которая работала на этом рынке уже шестьдесят лет. Однако в том году компания столкнулась с конкурирующими зарубежными производителями и стала моим первым клиентом. Я консультировала «Servus Rubber» по вопросам управления.

Спустя всего неделю после свадьбы на маленьком самолете мы прилетели в Молин. На первой встрече с клиентом меня сопровождал Алан Спун, умнейший и интереснейший человек, который отвечал за подбор персонала, когда меня нанимали в BCG, а потом долгие месяцы прилетала в Молин уже одна. Обычно я останавливалась в гостинице средней руки на две-три ночи в неделю. На фабрике я общалась с менеджерами по операциям, продажам и маркетингу, заглядывала во все уголки на производстве, на сборочных линиях разговаривала с рабочими и стремилась как можно глубже понять все, что касалось резины и специальной рабочей обуви.

Управленческий консалтинг не просто так стал отправной точкой для многих людей, совершивших головокружительную карьеру в глобальном бизнесе. Мои знания после прохождения программы MBA могли бы пригодиться на любом узком производстве, но нигде я не узнала бы о бизнесе больше, чем за шесть лет работы в консалтинговой компании BCG – это были годы, наполненные оживленными дискуссиями и встречами с потрясающими людьми. Самые разные бизнес-структуры прибегают к услугам консалтинговых компаний, подобных BCG, когда им необходимо получить ответы на фундаментальные вопросы бизнеса: каковы факторы, определяющие ценность бизнеса? Как они меняются? Каковы стратегические варианты создания ценности с течением времени? Как и куда инвестировать? Какие варианты организации бизнеса оптимальны конкретно для них? Покупая услуги консалтинга, клиенты покупают образ мышления и опыт консультантов, которые видели бизнес изнутри в самых разных сферах.

Консультант начинает с того, что глубоко погружается в специфику конкретного бизнеса, чтобы увидеть объективные и субъективные корни его работы. BCG стала знаменита своими консультациями в области стратегического развития. Основатель фирмы Брюс Хендерсон изобрел инструмент для стратегического анализа и планирования в маркетинге, который даже получил всеобщее признание под названием «Матрица BCG» («Би-Си-Джи»). На основе матрицы мы анализировали актуальность продуктов компании, рассматривая показатели роста спроса на данную продукцию и занимаемую компанией долю рынка. По этим параметрам все компании классифицировались как «Звезды», «Дойные коровы», «Темные лошадки» и «Собаки». С первого дня нас учили решать реальные проблемы клиента на основе объективных данных и анализа, а не просто говорить клиентам то, что они хотели услышать. Мы раскрывали неудобные истины, а затем садились с руководством компании за стол, представляли полный анализ и вместе определяли путь вперед. По моим ощущениям, в этом процессе главенствующую роль играла интеллектуальная честность: все подковерные игры уходили на второй план, хотя, конечно, вопросы корпоративной политики нельзя было просто игнорировать, поэтому человеческий фактор тоже приходилось учитывать.

Консалтинговый бизнес очень подходил мне по характеру. Стратегический консалтинг состоял из двух этапов. Сначала нужно было «подняться на высоту птичьего полета», чтобы понять, как работает бизнес вообще, исследовать универсальные рычаги развития бизнеса и увеличения прибыли, которые работали бы для любых компаний в данной отрасли. Затем нужно было «спуститься на землю», чтобы определить, как лучше изменить положение конкретной компании. Мне это очень нравилось! Каждый проект был для меня личным делом, я посвящала работе все свое время. Хоть я и мало спала, но мне этого хватало, и я легко концентрировалась в течение долгого времени, когда необходимо было погрузиться в анализ.

Я начала работать в BCG в период бурного роста чикагского отделения компании, и вскоре мы перебрались из старого офиса на Монро-стрит в новый на Вакер-драйв. Мы занимали уже целый этаж стеклянного небоскреба, который находился напротив самого высотного здания (110-этажей) Чикаго того времени – знаменитой башни «Сирс Тауэр» (Sears Tower). Каждую весну компания BCG десятками принимала на работу новоиспеченных выпускников университетов и поручала им консультировать клиентов. Спрос на стратегическое консультирование постоянно рос. Практически ни у кого из опытных сотрудников не было возможности помогать недавним студентам, поэтому мы учились на практике, развиваясь сами и обучая друг друга. Мы строили сложные прогнозные модели с помощью калькуляторов и острозаточенных карандашей, на миллиметровой бумаге от руки чертили бесконечные графики, а потом специальный отдел на основе составленных нами черновых графиков и четких инструкций готовил аналитические презентации для клиентов. Работа подразумевала обработку и представление в графическом формате больших массивов данных, причем эти сложные и кропотливые вычисления мы делали на бумаге, на бумаге также строили таблицы и графики, потому что персональных компьютеров с замечательной программой Excel и другими инструментами для ведения бухгалтерского и прочего учета и табличных вычислений тогда просто не было. Нам приходилось постоянно делать ксерокопии фрагментов подготовленных материалов и склеивать их, чтобы получились полные графики, которые можно было показывать коллегам и нашим руководителям.

Мы консультировали в самых разных сферах, например, я работала с трастовыми банками, добавками к топливу, красителями. Одним из моих клиентов была компания LexisNexis, которая продавала новости и юридическую информацию, хранящуюся на мэйнфреймах. Для этой компании я организовала фокус-группы в пятнадцати городах, чтобы узнать, как люди используют их услуги, что думают об их стоимости и преимуществах, а также что им в этих услугах не нравится. На основе этих данных мы составили комплексный маркетинговый план, который отражал работу на разных уровнях обслуживания, особенности ценообразования и много других важных аспектов. Основой для планов всегда являлся тщательный анализ потребителей. Конечным итогом консультирования было создание модели получения дохода и увеличения рентабельности.

Когда я только начинала работать в качестве консультанта BCG, моим клиентом была компания Trane со штаб-квартирой в городе Ла-Кросс, штат Висконсин, которая производила промышленные системы отопления, вентиляции и кондиционирования воздуха (сокращенно ОВКВ). Многонациональная команда консультантов во главе с партнером BCG, предки которого были из Шотландии, включала в себя еврея, итальянца и меня.

Прошло несколько недель с начала нашей работы, когда генеральный директор компании Trane, спрашивая у руководителя нашей команды, каковы наши успехи, в шутку заметил: «Знаете, Ла-Кросс олицетворяет собой консервативный Средний Запад США. Основную часть населения здесь составляют потомки белых колонизаторов, и мы обращаем внимание на этническую принадлежность человека. Разве не иронично, что ваша команда состоит из еврея, итальянца и индианки?» Наш руководитель дал достойный ответ: «Вы хотели лучших специалистов, и мы выбрали лучших из лучших».

Билл Рот, генеральный директор компании Trane, широко мыслящий человек с щедрой душой, позже признавался, что был в восторге от такой реакции. Мы сотрудничали с компанией Trane более трех лет, и за это время я часто убеждалась в особом великодушии жителей Среднего Запада.

Консультирование должно было ускорить темпы роста компании Trane и увеличить ее прибыльность. Для начала в течение нескольких месяцев мы общались с подрядчиками, которые заказывали у компании Trane системы отопления, вентиляции и кондиционирования воздуха. Иногда эти системы устанавливались в грандиозных по размеру офисных зданиях, иногда в небольших торговых комплексах или квартирах. Мы также общались с генеральными подрядчиками, специалистами по техническому обслуживанию систем ОВКВ, представителями администрации, которые отвечали за городское строительство. Нашей целью было выяснить, каково положение компании Trane на рынке и как можно его улучшить. Мы проанализировали заказы, которые за предыдущие три года потенциально могли быть выполнены компанией Trane, но заказчики предпочли других исполнителей. Клиент был впечатлен нашим необычайно детальным подходом.

После того как я вникла в особенности бизнес-консультирования, я разработала собственный алгоритм проведения подготовительных работ. Так, для того чтобы дать максимальную обратную связь руководству компании, производившей оборудование для обработки цитрусовых, я проехала по всем производителям апельсинового и других соков Бразилии и Флориды и изучила тонкости соковыжимного процесса на различном оборудовании. Я купила специальные книги, чтобы изучить терминологию, научные основы и технологию отдельных этапов производства, и у меня до сих пор лежит книга по обработке апельсинов с моими заметками.

Одна компания из Японии заказала у нас анализ американского рынка высокоскоростных современных линий розлива жидкостей по бутылкам. Другой заказ был связан с подсластителем – аспартамом – фармацевтической компании «Серл» («G. D. Searle»), штаб-квартира которой находилась в городе Скоки, штат Иллинойс. Искусственный заменитель сахара был синтезирован в лабораториях компании в 1965 году, и я помогла компании вывести производство продукта на промышленный уровень. По второму заказу от этой же компании я исследовала новые бескалорийные подсластители, которые должны были стать хитом продаж в ближайшие десять – двадцать лет. Здесь как нельзя кстати пришлись полученные мной в колледже знания в области химии, но ради получения более профессиональной и актуальной информации я пригласила к сотрудничеству профессора, который специализировался на подсластителях, и мы вместе ездили в химические лаборатории Калифорнии и Европы.

Тогда мне даже в голову не приходило, что в один прекрасный день мне очень пригодится опыт консультирования в сфере производства апельсинового сока, оборудования для розлива жидкостей и подсластителей!

Потом я консультировала компанию, производившую одноразовые салфетки и туалетную бумагу. Мы построили стоимостную модель для всех линий по производству салфеток в стране, в которой учитывались производительность линии, количество отходов, используемое сырье, себестоимость и цена. Я поняла разницу между такими брендами, как Kleenex, Puffs, Charmin, Scott и туалетной бумагой, которая выпускалась под собственными торговыми марками сетей розничной продажи. Я долгими часами медленно потягивала лимонад в баре города Грин-Бей, штат Висконсин, который был популярен у рабочих с фабрик, конкурирующих с фабриками наших заказчиков. Моей единственной целью тогда было подслушать, что их рабочие между делом рассказывают о производственных проблемах на линиях салфеток. Затем я делилась с клиентами выводами, сделанными на основе полученной таким «подпольным» образом информации. Чтобы понять тенденции развития и каким будет следующее поколение станков и уровень технологических процессов в изготовлении санитарно-гигиенических изделий, я ездила в Германию, Швецию и Финляндию и встречалась там с производителями соответствующего оборудования. В очередной раз я пригласила эксперта – ученого, который занимался разработкой продуктов на основе бумаги. Это был профессор Университета Майами в Оксфорде, штат Огайо. Мы вместе ездили по заводам, и в пути он объяснял мне все тонкости процесса.

В какой-то момент я поняла, что можно выяснить, чем занимаются конкуренты, изучив патентные заявки, которые подаются от их имени. Я тщательно изучала документы, используя структуру, разработанную организацией Battelle, – они предлагали механизм, позволяющий использовать науку для решения социальных проблем и проследить путь инвестиций в технологии отрасли. Чтобы представить, в какой конкурентной среде работал клиент, мы проанализировали опыт производства санитарно-гигиенических изделий за тридцать лет.

Мои командировки никогда не заканчивались, и большая часть жизни проходила в перелетах. Моей неизменной спутницей была большая дорожная сумка марки Hartmann на ремне, набитая до отказа. Я носила ее всегда на одном плече, и по сей день в память о том периоде – мое правое плечо ниже левого. Обычно я проводила три-четыре ночи вдали от дома, а затем каждые выходные работала над расчетами, строила графики, готовила презентации. Я все время училась: интеллектуальные нагрузки зашкаливали, хотя физических нагрузок было не так много.

Однажды вечером в маленьком городке Нина, штат Висконсин, я не могла найти место для ночлега. Все гостиницы были переполнены, потому что в соседнем городе Ошкош проходило очень популярное авиашоу, гости и участники которого расселились по всей округе. Я решила проехать три часа до дома в Чикаго и вернуться сюда на следующий день.

Где-то недалеко от города Фон-дю-Лак меня остановили за превышение скорости, и офицер разрешил мне заплатить штраф в размере 125 долларов на месте, но только картой Visa. У меня была American Express, в результате меня сопроводили до полицейского участка в Фон-дю-Лаке, откуда я позвонила Раджу. Муж пообещал привезти деньги на следующее утро. И тут мой взгляд упал на аккуратно застеленную кровать в камере для задержанных преступников, и (теперь мне самой не верится, что я была на это готова!) я попросила полицейских разрешить переночевать в камере. Я до такой степени устала и хотела (где угодно!) преклонить голову, что в ожидании мужа предпочла бы спать в камере вместо того, чтобы ехать в Чикаго и обратно. Вместо этого полицейский поверил мне на слово и отпустил домой без оплаты. На следующий день я заплатила штраф чеком.

Когда я погрузилась в работу, мы с Раджем скучали по времени, когда гораздо больше были вместе. Однако и он много трудился. Такую цену мы платили за то, чтобы встать на ноги. Мы не были уверены, что у нас всегда будет такая высокооплачиваемая работа, и старались «поймать удачу за хвост». Поздними вечерами, когда мы были вдали друг от друга, мы созванивались, чтобы рассказать, как прошел день. Тогда мы разговаривали так, словно не виделись сто лет!

Наша семейная жизнь началась в квартире Раджа на улице Кэрол-Стрим.

Мы экономили на всем и всеми возможными способами. Например, мы вырезали из газет купоны, которые давали скидки на продукты. Каждый месяц мы сводили дебет с кредитом в особом блокноте, который использовали, чтобы контролировать свои финансы. Из тех денег, которые удавалось сэкономить, мы сначала гасили мой кредит, который я получила на обучение в Йеле, и обязательно отправляли по сто долларов моей семье и семье Раджа в Индию. Мы делали это в знак заботы и любви. Наши семьи не нуждались, но это было важно для нас. Остаток откладывали на будущее.

Я приобрела две блузки с большими бантами на вороте кремовых тонов и два шерстяных костюма Evan Picone, светло-коричневый и черный. Я могла надеть пиджак от одного костюма, а юбку от другого, и таким образом получалось четыре комбинации нарядов. Одни и те же вещи ездили со мной по всей стране. Каждую неделю я упаковывала их в дорожную сумку и отправлялась в один из многочисленных городов, в которые меня вела моя работа, будь то Эпплтон, Ла-Кросс, Нина, все в штате Висконсин, Батон-Руж, штат Луизиана, или Нью-Йорк. Естественно, одежда в багаже мялась, и после заселения в гостиничные номера мне приходилось первым делом отглаживать ее, чтобы на встречах я выглядела хорошо.

Радж по-прежнему работал в компании Eaton инженером-технологом. Их завод производил электронные блоки управления. В его шкафу тоже было совсем немного одежды: две-три рубашки, пара брюк и старые галстуки от дяди Рамеша. Каждый вечер он стирал рубашку и вешал ее сушиться, а на следующее утро гладил. Из дома он всегда выходил безупречно одетым.

Хотя у Раджа была степень магистра, которая подтверждала его компетентность в технической сфере, он понимал, что для получения руководящей должности необходимо получить степень мастера делового администрирования (MBA). Вскоре он поступил на программу МВА Чикагского университета. Университетский городок располагался в самом центре города. Сразу после работы Радж садился на поезд и ехал на учебу, а возвращался домой только к позднему ужину. За стол мы садились не раньше половины одиннадцатого вечера. В середине второго курса он решил уйти из компании Eaton, чтобы в течение двух триместров учиться на дневном отделении. Радж закончил программу МВА в 1983 году.

Наша социальная жизнь была скудной: мы были все время заняты и почти никого не знали, и нас никто никуда не приглашал. По выходным мы иногда навещали родных Раджа, а иногда шли в пиццерию «Конни» на Двадцать шестой улице, где ели пирог с начинкой, приправленный томатным соусом, или в ресторанчик со шведским столом «Индийский буфет» на Девон-авеню, где, заплатив фиксированные 5,99 долларов, можно было есть сколько угодно и что угодно. Как и в самом начале жизни в США, нам не хватало привычной индийцам остроты и мы посыпали почти все блюда острым зеленым перцем чили или хлопьями красного перца.

Когда нам хотелось развлечений, мы выбирали такие, которые будут длиться долго, а стоить – дешево. Первый живой концерт в США, на котором мы побывали – это концерт группы America в театре Park West. Изредка мы ходили на бейсбол. Мы смотрели матчи команд «Кабс» на стадионе «Ригли Филд» и были на «Уайт Сокс» в Комиски-парке, когда в город приехала моя любимая команда «Янкиз».

Радж когда-то жил в штате Техас и с тех пор очень болел за техасскую команду «Даллаские ковбои» («Dallas Cowboys»), поэтому мне пришлось быстро освоить правила американского футбола, чтобы по выходным мы могли вместе следить за играми. Однажды мы надели термобелье, самые толстые свитера из имевшихся у нас и пальто и отправились на стадион «Солдже Филд» («Soldier Field»). Мы купили самые дешевые билеты на матч по американскому футболу с командой «Чикагские медведи» («Chicago Bears»). Несколько слоев одежды не помогли: пронизывающий ветер с озера Мичиган, казалось, пробирал до костей, и мы замерзли буквально через несколько минут.

Примерно через год мы решили, что нам нужно собственное жилье. Мы выбрали прекрасный дом в стиле Тюдоров с тремя спальнями в новом квартале пригорода Чикаго – Глен Эллин. Траву и деревья высадили совсем недавно, поэтому вокруг была скорее поросль, чем зелень. Дом стоил 125 000 долларов, и нужно было заплатить первоначальный взнос – минимум 5 % стоимости. На тот момент мы отложили только 3 000 долларов, и дядя Раджа одолжил нам еще 4500 долларов. Наш первоначальный взнос считался очень маленьким, поэтому нас обязали купить ипотечную страховку, а ставка по ипотеке составила 17,5 %.

Эту покупку трудно назвать выгодной, но тогда нам казалось, что покупка дома – это часть американской мечты. Мы думали, что вкладывать деньги в недвижимость означает инвестировать в будущее, потому что стоимость домов постоянно растет. Мы переехали, но теперь все наши деньги уходили на погашение ипотеки. Мы обставили мебелью только зону для завтрака, гостиную и спальню. Остальные помещения пустовали. Тем не менее в местном хозяйственном магазине мы сразу купили газонокосилку Toro и чувствовали себя настоящими американцами.

Мои родители вернулись в Мадрас сразу после нашей свадьбы, и на прощание отец сказал, что, когда приедет в следующий раз, хочет поездить по США уже с внуками. Я очень скучала по родителям, но звонить в Индию было дорого, особенно днем. Так что раз в неделю после 22:30 я полчаса разговаривала с родителями и Нанду, а потом мы звонили родителям Раджа.

Нанду обладал блестящим умом и был первым в рейтинге по результатам выпускных государственных экзаменов среди выпускников Мадраса. Он подал документы в Йельский университет, и его приняли, предоставив небольшой студенческий кредит и грант, покрывавший часть платы за обучение. Предполагалось, что частично учебу оплачивает семья.

Примерно в то же время моя сестра устроилась на работу в консалтинговую фирму McKinsey и переехала из Индии в Нью-Йорк. Мы договорились, что вместе будем выплачивать остальные деньги, которые нужны были Нанду. Брат переехал в Нью-Хейвен в августе 1981 года, а в 1985 году уже окончил Йельский университет. В таких обстоятельствах нам с Раджем тем более не удавалось откладывать деньги на будущее.

В один ужасный день в январе 1983 года позвонила мама и сказала, что отец почти месяц назад слег с желтухой и никак не может поправиться. Он похудел почти на тридцать килограммов, то есть больше, чем на треть собственного веса. Врачи настаивали на операции, чтобы уменьшить боли в животе. Отец сохранял свое состояние в секрете – он не хотел, чтобы мы все бросили и вернулись в Индию из-за его болезни. Даже во время наших еженедельных звонков он ни разу словом не обмолвился, что нездоров.

Чандрика, Нанду и я решили немедленно отправиться в Индию. Мы должны были встретиться в Бомбее и уже оттуда вместе лететь в Мадрас. Встревоженные и напуганные, сразу из аэропорта мы бросились в больницу. Внешний вид отца шокировал. Он был тенью самого себя, а на лице было написано страдание. Несмотря ни на что, отец уговаривал нас не волноваться. В моей памяти всплывали картины тех дней, когда отец попал в аварию на мотороллере Vespa. Однако, несмотря на всю боль, которую отец переносил, он по-прежнему ставил на первое место наши интересы, а не свои собственные. Я знала, что должна быть сильной ради матери, которая последние месяцы в одиночку тянула хозяйство, но я чувствовала полное опустошение.

В нашем большом доме в Мадрасе собрались родственники, которые приехали нас поддержать. После четырехчасовой операции врач сообщил, что у отца рак поджелудочной железы и прогноз неблагоприятный.

В те дни мне позвонил глава чикагского офиса BCG Карл Штерн и сказал, что я могу взять отпуск по уходу за отцом на шесть месяцев с сохранением заработной платы. Это было очень ценно! Карл, до недавнего времени работавший в Лондоне, не понаслышке знал о сложностях работы бизнес-консультанта. Будучи мудрым руководителем и прекрасным человеком, он всеми силами создавал для нас благоприятную среду. Он уверил меня, что наш клиент – генеральный директор того подразделения компании «Серл», которое производило подсластители – согласен подождать моего возвращения. Второй клиент тоже согласился поставить наш проект на паузу.

Мой отец слег с раком поджелудочной железы, а Карл Штерн – глава чикагского офиса BCG – преподнес мне настоящий подарок: он предложил мне отпуск по уходу за отцом на шесть месяцев с сохранением заработной платы. Это было очень ценно!

В то время, а ведь это было на заре моей карьеры, я восприняла поступок Карла как подарок судьбы. Благодаря Карлу Штерну я поняла, что BCG считает меня ценным сотрудником, он дал мне шанс проявить себя достойной дочерью. Скорее всего, я бы пожертвовала своей карьерой и уволилась бы из BCG, чтобы быть рядом с отцом и помогать семье, если бы не получила тогда оплачиваемый отпуск. Учитывая, что тогда Радж учился на программе МВА на дневном отделении, без этого оплачиваемого отпуска мы бы столкнулись с огромными финансовыми проблемами, и Раджу волей-неволей пришлось бы жертвовать образованием и искать новую работу.

Бесценно было и то, что инициатива исходила от BCG. Сама я никогда бы не попросила дать мне оплачиваемый отпуск, потому что считала себя всего лишь одним из молодых специалистов, не имеющих никаких оснований рассчитывать на помощь со стороны компании.

Оплачиваемый отпуск позволяет справиться с самыми разными жизненными ситуациями, включая рождение ребенка, болезнь, другие обстоятельства; благодаря такому вмешательству компании может произойти крутой поворот на профессиональном пути. Этот эпизод из моей жизни – хорошая иллюстрация этому. Иногда только личный опыт позволяет проникнуться исключительной важностью таких действий работодателя.

После того как отца прооперировали, Чандрика и Нанду вернулись в США, а я осталась в Мадрасе. Я возила отца на постоперационные процедуры и поддерживала маму. При этом я понимала: чтобы продлить жизнь отца, в Индии мы уже сделали все возможное. Четыре недели спустя мы решили перевезти отца в Чикаго. У дяди Раджа были контакты в ведущих больницах, и там отцу могли помочь. У нас был дом – место, где мы могли ухаживать за ним до полного выздоровления. Внешне отец оставался оптимистом и говорил о своей надежде на американскую медицину. Что он думал про себя, теперь мы уже так и не узнаем.

Радж купил матрас и пружинный блок, который мы положили в пустующую спальню наверху – спальня для родителей была готова. Вскоре я с мамой и папой приехала в Глен Эллин после длинного перелета через Дубай и Нью-Йорк. Нанду решил взять в Йельском университете академический отпуск на один семестр, чтобы побыть с нами. Чандрика каждые выходные приезжала из Нью-Йорка, а в будни звонила по четыре-пять раз в день, чтобы спросить о здоровье отца и поговорить с ним. В течение нескольких недель мы встречались с ведущими врачами, но они не давали нам надежд. Было невероятно больно наблюдать, как на глазах ухудшалось состояние моего любимого Аппы. Я иногда запиралась у себя в комнате и плакала. В июне, когда я сидела подле его постели, отец умер. Это случилось в нашем доме, в той самой спальне, которую мы устроили специально для него. Папа тогда был в сущности молод – ему исполнился всего шестьдесят один год. Всю свою жизнь он много работал и откладывал деньги на то время, когда выйдет на пенсию. Он очень хотел путешествовать по миру с моей матерью, но этому не суждено было сбыться. Отец верил в меня больше всех, и я его просто обожала. Он много значил для меня. Папа играл с нами в прятки, напевал наши песни, когда я играла в группе LogRhythms, провожал меня на учебу в Калькутту, специально приехал в Бомбей, чтобы проводить меня в Йельский университет. И хотя нам было отпущено несколько месяцев на то, чтобы морально подготовиться к неизбежному, его смерть буквально раздавила меня.

Отец скончался в день, когда у Раджа должен был состояться выпускной. Он окончил Чикагский университет со степенью магистра делового администрирования, но на торжественную церемонию никто из нас не пошел.

Мама с братом вернулись в Индию. Нанду, как единственный сын, должен был провести все похоронные обряды. После тринадцати дней траура прах отца погрузили в священную реку в Индии.

Так случилось, что в тот же период я забеременела. Я успела поделиться радостной новостью с отцом незадолго до его смерти. Папа был уже очень слаб, но до последнего дня призывал всех вокруг как следует обо мне заботиться. Из него вышел бы замечательный дед.

Болезнь отца прогрессировала так быстро, что мне не пришлось воспользоваться полными шестью месяцами оплачиваемого отпуска, которые так щедро предложила мне BCG. Я вернулась к работе примерно через три месяца, однако вскоре мне пришлось справляться не только с рабочей нагрузкой, но и ужасным токсикозом. Я отправилась в город Ла-Кросс с полным чемоданом еды для перекусов: чтобы меня не вырвало, мне нужно было есть каждые два часа небольшими порциями. В 1980-х годах найти в Ла-Кроссе, штат Висконсин, вегетарианскую пищу было очень проблематично! Беременность для меня была абсолютно новым опытом, и приходилось приспосабливаться.

На следующей неделе я снова пришла в компанию Trane со своими особыми припасами: из Чикаго я привезла пряные овощи с рисом, которые могла разогреть и спокойно съесть в офисе компании или в номере отеля. Спустя пару недель я зашла в помещение для питания сотрудников компании клиента и увидела на стене график предоставления мне еды. Секретари в офисе объединились, чтобы помочь мне правильно питаться. Они готовили бутерброды и супы, которые появлялись передо мной в нужный момент, чтобы я могла не отвлекаться от работы. Они продолжали делать это в течение нескольких месяцев! Меня поразила доброта этих людей!

Когда мое сотрудничество с компанией Trane подошло к концу, их генеральный директор Билл Рот зафрахтовал два самолета, чтобы доставить всю команду руководителей в наш офис в Чикаго. Обычно финальная встреча проходила в конференц-зале компании клиента, но я была на девятом месяце беременности и не могла к ним приехать. Билл Рот хотел, чтобы я лично участвовала в заключительной презентации от компании BCG, подготовленной для его компании.

Когда умер мой отец, матери было всего пятьдесят лет. Поскольку все ее дети перебрались в США, а скоро на свет должен был появиться ее первый внук или внучка, она решила переехать и жить со мной и Раджем. Вскоре мы выставили дом в Глен Эллин на продажу, хотя прожили в нем меньше года. Тот дом навевал болезненные воспоминания, к тому же дорога до центра Чикаго занимала целый час, и это очень утомляло. Радж получил новую работу в компании Hewlett Packard (HP) в городе Даунерс-Гроув, штат Иллинойс. Теперь он стал руководителем отдела продаж в группе производственных систем.

Мы переехали в жилой небоскреб на улице Ист-Огайо в центре Чикаго. Из окна нашей квартиры на пятнадцатом этаже мы могли любоваться озером Мичиган. Здание было совершенно новым и выглядело гламурно. Моя мама большую часть времени проводила дома. Иногда она ходила в магазин через дорогу, и ей нравилось, что вокруг всегда было много людей и царило приятное оживление. Один из моих коллег по BCG Билл Элкус жил в квартале от нас. Моя мама считала его жену Лесли своей третьей дочерью. Мама и Лесли просто превосходно ладили, и Лесли часто бывала в нашем доме. Наша новая квартира была рядом с офисом BCG, и это тоже было замечательно. Обычно я возвращалась домой на такси компании Flash Cab – в ожидании клиентов их такси стояли у нашего офиса до самой полуночи. Я подружилась с одним водителем по имени Паттерсон. На протяжении всей беременности он очень заботился обо мне. Паттерсон ждал меня перед зданием офиса, даже если я задерживалась на работе до самой ночи.

Однажды морозным январским вечером 1984 года у меня отошли воды и начались роды. Несмотря на переезд из деревни Глен Эллин, я не захотела менять врача-акушера, который жил там. Это был приветливый врач родом из Индии, который обещал быть со мной на каждом этапе родов. Теперь мне предстояло добраться до больницы, в которой он работал и которая находилась рядом с нашим старым домом, то есть почти в часе езды от нашей новой квартиры. Радж в тот день работал допоздна и по телефону сказал, что встретится со мной уже в больнице. Я позвонила коллеге из BCG, моему другу Бобу Соломону, который провозгласил себя заместителем Раджа для таких экстренных случаев. Не прошло и нескольких минут, как он был перед нашим подъездом в такси Flash Cab, за рулем которого сидел Паттерсон. Мы с мамой сели на заднее сиденье и отправились в путь. На улице было −15 градусов по Цельсию, но казалось, что стоит настоящий мороз.