Текст книги "Телегония, или Эффект первого самца"

Глава 36

До места Алена решила ехать на попутках. Идти на вокзал и брать билеты на поезд в С-к было слишком опасно. Газету-то видела не только она. И именно на вокзале ее теперь могли ждать преследователи. Но, если она поедет автостопом, перехватить ее не сможет никто.

Водители грузовиков охотно останавливались, увидев на обочине высокую девицу с призывно поднятой рукой. Но, когда Алена ловко запрыгивала в салон, сразу грустнели. Ее глаза, в которых плескалось отчаяние вместе с какой-то безумной яростью, не вызывали у мужиков желания желать более близкого контакта. Так что за всю дорогу ей ни разу не пришлось доставать пистолет.

Она ехала и молилась про себя, чтобы поскорее все закончилось. Когда она прочитала статью в «Московской жизни», она сразу подумала, что призыв обращен к ней. Это она – единственная свидетельница, которую так долго хотели убить. Правда, она не соблазняла мсье Дюсуана… На какое-то время она даже засомневалась: а вдруг действительно была вторая девушка, навестившая престарелого телемагната почти одновременно с ней? И получившая именно его сперму?

Но эта мысль мелькнула и пропала. Никто не смог бы соблазнить умирающего старика, против природы не попрешь. Нет, ищут именно ее, Алену. Эта ученая тетка, генетичка Вероника Нежданова, просто что-то напутала. Но это неважно. Она не станет звонить в газету, лучше сразу поедет в маленький городок С-к, где, судя по тексту, сейчас находится генетичка. Расскажет все, что с ней приключилось, этой добродушной на вид тетке, и тогда охота за ней закончится. Она перестанет быть единственной, кто знает правду.

До окраины С-ка она доехала в тот же вечер, чуть позже десяти. Городок при свете полной луны выглядел немного нереальным, но вполне мирным. Алена задумалась: где ей ночевать? В отеле надо оформлять документы, а этого она позволить себе никак не может. С-к – не Москва, если ее начнут тут искать, то начнут как раз с гостиниц и найдут за пару минут. Значит, надо устраиваться в частном секторе.

Она окунулась в полумрак плохо освещенного города, даже не глядя в сторону панельных пятиэтажек, и дошла до района частных деревянных домов. Она заходила в палисадники и стучала в дома. Но жители городка оказались пугаными воронами. Все переговоры велись через закрытую дверь, а в одном доме ей даже пригрозили спустить собак. Правда, лая в доме Алена не слышала, но спорить не стала, молча вышла за ворота и пошла дальше. Только с шестой попытки ей удалось договориться о ночлеге. Она дала пожилой хозяйке двести рублей залога и отправилась бродить по городу.

Через час она вышла к пятиэтажному зданию с сияющей вывеской «Гостиница „Рассвет“» и в раздумье остановилась. Наверняка ученая тетка остановилась здесь, более приличную гостиницу в этом городке вряд ли сыщешь. Может, просто спросить на ресепшен, где Вероника Нежданова, да завалиться к ней в гости? Время детское, а тетка на младенца не походила.

Постояв пару минут, она двинулась к входу. Внезапно ей показалось, что спину буравит чей-то тяжелый взгляд. Она вздрогнула и обернулась, но никого не заметила. Если кто-то и прятался в густых кустах поодаль, увидеть его в окружающей гостиницу темноте не представлялось возможным. Она зашла в просторный гостиничный холл, подошла к портье и спросила, в каком номере остановилась Вероника Нежданова.

– В седьмом номере, – вежливо ответил портье. – Но сейчас ее в гостинице нет. Ей что-то передать?

– Ей можно будет позвонить прямо в номер? – требовательно спросила Алена.

– Конечно. – Портье невозмутимо продиктовал телефон, и Алена записала его в память мобильника. – Может, вы оставите ей записку?

– Нет, я лучше еще раз зайду, попозже, – успокоила его Алена и пошла к выходу.

Она затворила за собой дверь гостиницы и остановилась на пороге. Ладно, погуляет еще часок и повторит свой визит. Откладывать знакомство не стоит – чем быстрее расскажет правду, тем быстрее сможет уехать домой. Медленно отходя от гостиницы, она мечтательно подумала, что поедет не в Москву, а в родной Дубровск, к маме! И минимум полгода будет жить среди родных и друзей детства, отвыкая от мучительного, отравившего ей кровь страха. Кто бы знал, как ей надоело бояться!

Внезапно из темноты справа выступила темная тень, и кто-то сжал горло Алены. Она забилась в мощных руках, пытаясь освободить шею и хоть немного вдохнуть, старалась стукнуть кулаками по голове нападавшего, но человек только крепче сжимал смертельную хватку и ловко уворачивался от ее беспорядочных ударов. Воздух в легких уже заканчивался, ее сильно тошнило, она опустила руки и почувствовала, что сознание потихоньку уплывает. «Не видать мне родного дома», – уже без эмоций подумала она, теряя сознание. Но вдруг держащие ее руки разжались, и она упала вниз лицом на землю. Несколько секунд судорожно втягивала воздух, приходя в себя, затем, быстро поднявшись на четвереньки, вскочила на ноги.

В двух шагах от нее катались по земле две вцепившиеся друг в друга темные фигуры. Алена не стала ждать, чем закончится драка. Она развернулась и изо всех сил рванула от негостеприимной гостиницы.

Девушка бежала и бежала, пока ноги сами не подогнулись и она не свалилась на неровный асфальт. Не поднимаясь, огляделась: вокруг темнели одни многоэтажки. Как искать теперь дом, где она договорилась о ночлеге? Алена вздохнула, поднялась на ноги и с трудом доковыляла до ближайшей скамейки. Села, проверила, на месте ли висящая на плече сумка, и задумалась. Надо же, она уехала из Москвы, приехала в С-к, но и тут до нее добрались. Эта музыка будет вечной, ей не дадут встретиться с Неждановой… если она срочно что-то не придумает.

Она долго сидела на скамейке, понемногу приходя в себя, затем достала из сумочки мобильный и набрала записанный в память номер. Пару секунд с замирающим сердцем слушала длинные гудки. Неужели тетка еще не вернулась в гостиницу? Но вот из трубки раздался тихий женский голос:

– Слушаю.

– Вероника Нежданова? – еще не веря, что ей вот так легко, с первой попытки, удалось дозвониться, прошептала Алена.

– Да, это я. А кто звонит?

– Это Алена. Алена Румянцева. – Она запнулась, сообразив, что ее имя ничего не говорит ученой тетке. – Та самая девушка, которая навещала мсье Дюсуана перед его смертью.

– Ой… – казалось, тетка на том конце провода была потрясена. – Это вы? Вы звоните из Москвы?

– Нет, я в С-ке, – быстро сказала Алена. – Только не спрашивайте где, я все равно вам не скажу. Не подумайте плохого, но я теперь никому не верю. Недавно я приходила к вам в гостиницу, а на выходе на меня напали. Хотели задушить. До сих пор не понимаю, как удалось спастись.

Глава 37

В этот вечер я всячески затягивала возращение в номер. Майор Федотов сказал, что наружное наблюдение с гостиницы придется снять – не хватает людей. Оперативники работали как проклятые, обыскивали больницу, допрашивали всех, кто приближался в тот день к злополучной палате, даже если это происходило еще до того, как туда поместили генерала. Время подходило к ночи, но не опрошена была и половина фигурантов.

Платон тоже принимал участие в обысках и допросах, но майор разрешил ему проводить меня в номер и охранять ночью. Я пыталась благородно отказаться от охраны, заявив, что вполне могу провести еще одну ночь в отделении, но майор решил проявить благородство и сказал, что и так чувствует себя виноватым передо мной. Я слишком много пережила в городке, и он ни за что на свете не станет лишать меня крепкого сна и любимого мужчины.

И вот теперь, поздним вечером, я тащилась, проклиная все на свете, в осточертевшую гостиницу. При одной мысли о том, что придется сказать Платону: больше секса не будет, мне становилось физически плохо. Мелькала мысль, что лучше согласиться на все, потерпеть еще пару ночей, а потом тихо уехать из городка, и нелепый роман закончится сам собой. Но это было нечестно и по отношению к Платону, и по отношению к себе. Нет, пора становиться решительной и перестать прятаться от реальности.

Мы вошли в номер, Платон запер дверь на задвижку и приблизился ко мне. Я отшатнулась от его раскрытых объятий, кинулась к окну и забилась с ногами в кресло. Платон с растерянным видом стоял посреди комнаты, сияние в его глазах погасло, уголки рта опустились, и он напомнил мне обиженного ребенка, у которого изо рта выхватили конфетку.

– Платон, я хотела сказать… Давай останемся друзьями, – торопливо выпалила я. – Ты замечательный, но… Пожалуйста!

– Но почему? Вероника, я тебя чем-то обидел?

– Нет, что ты! Ты хороший, самый лучший, но я… – Я заикалась, краснела и бледнела. Как мне объяснить этому мальчику то, что и сама не до конца понимала? – Я поняла, что не могу так. Без любви. Ну никак не могу!

– Почему без любви? – Он бросился ко мне и сел на пол перед креслом, пытаясь заглянуть мне в глаза.

Я виновато отвернулась.

– Вероника, но я люблю тебя! Я женюсь на тебе, и у нас будут дети, трое детей…

– У меня уже есть дети!

– Я буду любить твоих детей как родных, – торопливо сказал он. – Вероника, но я не могу без тебя. Я эти годы не жил, я был словно в аду… Я тебя полюбил, наверное, сразу, как только увидел. Такую строгую, как школьная учительница, и такую молодую. Ты даже не представляешь, какой красивой была там, на перроне… Но я боролся с собой, я думал, что предаю свою Лилю. Но теперь у меня отняли все, даже память о ней. Ее имя запачкали, использовали в какой-то мерзкой игре. У меня не осталось ничего в жизни, только ты. Ты ведь не бросишь меня?

Внезапно мне стало холодно.

– А если завтра и я исчезну? – медленно сказала я. – В это городе все возможно. Я пропаду, и мое имя будет использовано в чьей-то грязной игре… И ты забудешь меня.

Платон пытался что-то возразить, но я ладонью закрыла ему рот.

– Не надо, хороший мой, пожалуйста. Я все понимаю. Трудно любить много лет. Трудно любить мертвых. Меня ты тоже забудешь. Все забудут, кроме Ромки, – вырвалось у меня.

– Он бросил тебя! – в бешенстве крикнул Платон. – Его ты тоже не любишь! И никогда не любила!

– Не надо больше об этом. – Я оттолкнула Платона и встала с кресла. Вина перед ним куда-то пропала. – Мы друзья и только. Ну пожалуйста! Давай поговорим о более важных вещах.

Я на минуту запнулась, пытаясь сообразить, какие вещи покажутся Платону более важными, чем его отвергнутая любовь. И не нашла ничего лучшего, чем рассказать о давних подозрениях Вадима. Платон слушал меня молча, все больше бледнея, и, только когда я замолчала, тихо спросил:

– И ты поверила, что я выдавал бандитам твои планы?

– Нет, конечно, но ведь бандиты действительно знали обо всем, что мы только собирались сделать! – Я выделила ударением слово «только».

– Если ты не поверила ему, почему не рассказала мне все сразу? Почему ждала несколько дней?

Я молчала, собираясь с мыслями. Как объяснить, почему я молчала? Я и сама этого толком не понимаю. Боялась расстроить Платона, обидеть необоснованными подозрениями? Я уже раскрыла рот, чтобы начать объяснение, но в этот момент раздался телефонный звонок. С некоторым удивлением покосившись на телефон, я подняла трубку.

– Вероника Нежданова? – прошептали с того конца провода.

– Да, это я. А кто звонит?

– Это Алена. Алена Румянцева, – чуть громче прозвучал голос. – Та самая девушка, которая навещала мсье Дюсуана перед его смертью.

* * *

– Не подходите больше к гостинице! – закричала тетка, услышав про нападение. – Я знаю, что в городе опасно. Назовите любое место, где мы можем встретиться, и я сама к вам приеду.

– Нет, встречаться мы не станем, – решительно сказала Алена. – Я вам все расскажу прямо по телефону.

Она перевела дыхание и продолжала:

– Значит, дело было так…

Перед самым отлетом в Париж Стас, как бы между прочим, заметил:

– Аленушка, тут для тебя будет еще задание. Совсем простое. Понимаешь, наш олигарх не доверяет своему источнику. Тот уверяет, что мсье Дюсуан смертельно болен и буквально на днях скончается. А вот французские газетчики пишут, что телемагнат собирается в длительное путешествие. Если он так болен, стал бы он путешествовать?

– К чему ты мне это рассказываешь? – удивилась Алена.

– К тому, что нам нужна самая точная информация не только о финансовом состоянии, но и о здоровье мсье Дюсуана. И, чтобы получить эту информацию, тебе придется взять у него анализ крови. А в нашей лаборатории врачи поставят точный диагноз.

От изумления у Алены перехватило дыхание, и она лишь молча таращила на Стаса глаза.

– Не смотри на меня так, я не предлагаю тебя прийти к нему с пробирочками и иголочками и попросить дать тебе пальчик для укола, – утешил Стас.

– А что ты предлагаешь? Напасть, связать и высосать кровь?! – психанула Алена. – Ищи другую дуру!

– Аленушка, на нашу пару олигарх потратил много денег, – грустно ответил Стас. – Билеты в Париж для нас обоих, оплаченные номера в парижской гостинице, твой и мой гонорар, взятка чиновникам от ТВ, чтобы послали именно тебя. Да и та сумма, которую ты потратила на одежду, – она тоже дана мне в долг. Если ты сейчас откажешься от задания, эти деньги придется возвращать. Или нас с тобой просто убьют.

– Но ты требуешь невозможного!

– Да ты послушай и сама поймешь – все очень просто, – успокаивающе гнул свое Стас. – На интервью ты пойдешь вместе с оператором. Он не в курсе, так что действовать придется тебе. Сначала ты задашь мсье Дюсуану вопрос и протянешь ему микрофон. Ничего криминального, правда?

– Да, – кивнула Алена, – так всегда делается.

– Он возьмет микрофон и оцарапает палец, – спокойно сказал Стас. – Ты заахаешь, извинишься, заберешь бракованный микрофон и протянешь ему другой. Все. Дальше идет обычное интервью.

– Это все? – не поверила Алена.

– Абсолютно, – подтвердил Стас. – Главное, чтобы ты ничего не перепутала. Сначала достаешь из синего пластикового пакета микрофон с золотым ободком и протягиваешь его. Потом забираешь и кладешь, да не просто в сумку, а в тот же синий пакет. Да, он на молнии, не забудь ее застегнуть. Потом достаешь из сумки обычный микрофон, без ободка, и спокойно берешь интервью.

Перепуганная Алена после долгих уговоров согласилась взять анализ крови у телемагната. До самой последней минуты она жутко боялась, что микрофон с золотым ободком смазан каким-то ядом и после укола магнат просто умрет на месте. Но ничего страшного не произошло. Мсье Дюсуан довольно сильно оцарапался микрофоном, ободок буквально срезал с указательного пальца кусочек кожи. Алена заахала, выхватила испачканный кровью микрофон и торопливо запихала его в синий пакетик. Она долго извинялась по-французски за причиненные неудобства, но мсье Дюсуан только равнодушно махнул рукой, без возражений взял новый микрофон и продолжал как ни в чем не бывало отвечать на вопросы.

– Вот и все, что я сделала, – подытожила Алена.

– А сперма… Ты не спала с мсье Дюсуаном? – охрипшим голосом спросила Нежданова.

– Нет. Только взяла его кровь на анализ, – подтвердила Алена. – И не верю, что кто-то с ним спал. Он выглядел совершенной развалиной, про таких говорят: одной ногой в могиле. – Она помолчала и решительно сказала: – Но кому-то очень не хочется, чтобы я рассказывала о своем визите. Два года за мной охотятся. И только что, после визита в вашу гостиницу, на меня напали и чуть не задушили. Я хочу, чтобы вы рассказали прессе о том, что я только что вам рассказала. Лишь тогда меня, возможно, оставят в покое.

Она нажала «отбой» и, слегка расслабившись, медленно пошла обратно к гостинице. Подходить к ней вплотную она не собиралась. Освещенные окна и яркую вывеску видно издалека, она сориентируется в пространстве и поймет, в какую сторону ей идти. Она была уверена, что засады возле гостиницы нет. Кому придет в голову, что она вернется туда, где ее чуть не убили! Но другого выхода нет, иначе она не найдет дорогу к домику, в котором собиралась устроиться на ночлег. Как хорошо, что она уже рассказала всю свою историю! Теперь осталось подождать немного, недельку-другую, пока ее рассказ не появится в прессе, и можно ехать домой.

Через четверть часа она дошла до кустов, растущих возле огромных гостиничных клумб, и остановилась. Ей снова почудился чей-то тяжелый пристальный взгляд. Нет, дальше она не пойдет. И так ясно, что надо сворачивать направо и идти строго вперед. Из приоткрытого подвального окна гостиницы доносилась громкая музыка, очевидно, там находился бар. Она прислушалась – очередная молодая певичка в очередной раз перепевала старый хит Пугачевой: «Кто, не знаю, распускает слухи зря, что живу я без печали и забо-о-о-от…» Алена криво усмехнулась, в последний раз поглядела в сторону освещенного фонарями гостиничного входа и замерла на месте. В нескольких метрах от порога, у самой стены, стоял Стас.

Несколько минут она хватала воздухом рот, как выброшенная на песок рыба. Может, она снова ошиблась, как множество раз за последние два года? До стоящей в напряженной позе фигуры – изрядное расстояние. Но нет, это действительно Стас. Он хорошо освещен, и это точно его лицо, его стройная фигура, его манера чуть вскидывать подбородок и подносить руку с часами к самым глазам. У Алены кровь застучала в висках. Вероятнее всего, он сам приехал за ней в городок. Вот он, негодяй, превративший ее жизнь в нескончаемый кошмар. Стоит на расстоянии выстрела, ярко освещенный, и не видит притаившейся в темноте Алены. Сейчас она поквитается с ним за все.

Алена раскрыла сумочку и ощупью отыскала верную «Осу». Прижалась спиной к молодой березке и двумя руками подняла пистолет на уровень груди. Затаила дыхание, прицеливаясь, и в этот момент ее руки с силой перехватили сзади и завернули за спину, а затем мощная мужская ладонь закрыла ей рот. Она попыталась вскрикнуть, вырваться, но мужчина оказался сильнее. После недолгой борьбы «Оса» упала на траву, и мужчина отбросил ее ногой в кусты.

Потом отпустил перепуганную насмерть Алену, отошел от нее на пару шагов и тихо сказал:

– Ваша «пукалка» тут не поможет. Нужно боевое оружие. Вот. – Он достал из кармана и протянул Алене небольшой черный пистолет. – Держи, он заряжен. Но здесь стрелять мы не станем. Еще не время.

Глава 38

В трубке зазвучали короткие гудки. Я села на кровать и подперла руками голову. Вот и нашлась девушка, побывавшая у мсье Дюсуана. Но моя теория опять не подтвердилась. Она брала кровь и частицы кожи! Не сперму, а кровь и кожу!

И тут в моей бедной, забитой чем угодно, только не наукой голове все встало на свои места.

– Вероника, кто звонил? – встревоженно спросил Платон.

– Та девушка, к которой я обращалась через газету, – с трудом выдавила я. Что можно, а что нельзя произносить вслух в этом чертовом номере? – Та, которая навещала мсье Дюсуана.

– Где она? – вскочил с места Платон. – Надо срочно ее найти!

– Она не сказала, где прячется. Надеюсь, звонок не запеленговали, иначе ее действительно найдут, – покачала я головой.

– Думаешь, телефон прослушивается? – с лету врубился Платон. – Поэтому бандиты и знали о наших планах?

– Вот сейчас об этом подумала, – подтвердила я. – То есть мелькала такая мысль, пока пересказывала тебе обвинения Вадима, но теперь я в этом почти уверена. И скорее всего, слушают не только телефон. На самом деле из этого номера я никому не звонила. И тем не менее…

– Не звонила? – машинально повторил Платон, подходя к аппарату и начиная развинчивать трубку.

Через пару минут телефон был разломан на мелкие детали, а Платон сжимал в кулаке маленький «жучок».

– Вроде обезвредил, – сильно побледнев, сказал он. – Интересно, как долго нас подслушивали?

– Тебя волнуют наши эротические вздохи? – обозлилась я. – Меня слушали не только в этом номере, ищи еще «жучки»!

Еще через полчаса вся моя одежда и косметика были безжалостно выпотрошены и обысканы. Второй «жучок» нашелся во внутреннем кармашке моей сумочки. Платон сунул вредных насекомых себе в карман и вопросительно посмотрел на меня.

– Нет, все равно тут я не стану говорить, – покачала я головой. – Стены и пол мы не взламывали, специальной аппаратуры у нас тоже нет. Откуда мне знать, может, эта чертова гостиница вся напичкана прослушкой! Знаешь что, я сейчас лягу и как следует подумаю над рассказом. А утром мы поедем в управление, и там я все расскажу.

Не раздеваясь, я прилегла на кровать и вновь прокрутила в памяти рассказ Алены. Так вот в чем разгадка! Я поняла, почему плакали богатые наследницы незадолго до исчезновения, почему они прервали все контакты с соседями и почему ни в коем случае нельзя было допустить их встречи с генетиками. Я поняла, откуда взялись пропавшие органы и каким чудовищным обманом было все это запутанное дело.

Полночи я размышляла над всеми деталями, не в силах уснуть. Платон, не раздеваясь, сидел в кресле и изредка чуть слышно вздыхал. Я делала вид, что крепко сплю, и даже чуть посапывала для убедительности, но нервное возбуждение разрывало меня изнутри, мне хотелось вскочить, куда-то бежать или броситься Платону на грудь и немедленно заняться сексом. Иногда я проваливалась в неглубокий сон, но тут же видела оскаленную волчью пасть и со стоном просыпалась. После одного особенно жуткого видения я села, оперлась спиной о стену и громко застонала, не в силах до конца проснуться. Платон присел на краешек моей кровати и нежно обнял меня. Я крепко прижалась к его груди, спасаясь от наваждения, и он, поцеловав мои волосы, тихо спросил:

– Вероника, у меня совсем нет шансов?

Я закрыла глаза и еще крепче прижалась к нему. Какая любовь, о чем это я? В городе творится чертовщина, петля вокруг меня затягивается. Неизвестно, доживу ли я до следующей ночи. Зачем же мучаю парня?

– Не расстраивайся, мой хороший, – не открывая глаз, прошептала я и горячо поцеловала его в губы.

Он тут же ответил на поцелуй, и больше этой ночью меня не мучили призраки.

Около восьми утра мы с Платоном решили, что пора ехать в отделение. Завтракать мы не стали, мигом домчались до отделения, где нас встретил радостный дежурный:

– Надо же, как все сегодня рано! Только что звонил Вадим Морозов, он уже подъезжает к городу, минут через десять будет здесь.

– Ладно, мы поднимемся наверх и подождем, – согласилась я.

Платон недовольно промолчал.

Мы поднялись на второй этаж, Платон занес эксперту найденных «жучков», открыл кабинет оперативников, и мы уселись возле стола. Платон пытался было задавать мне вопросы, но повторять свою речь два раза мне не хотелось, и я предложила помолчать до приезда Вадима. Тот приехал минут через пятнадцать, вихрем влетел к нам и бросился меня обнимать:

– Вероника, даже не думал, что буду так по тебе скучать!

Я невольно улыбнулась, Платон вскочил с места и дернулся было к нам, но я вовремя отодвинула неожиданно воспылавшего страстью интерполовца, отошла в сторону и сказала:

– Ребята, все нежности потом. Сейчас я хочу рассказать вам всю правду о нашем запутанном деле.

Начнем с того дела, Вадим, которое для тебя интереснее. Назовем его делом о пропавших наследницах. Что мы знаем об этих наследницах? Только то, что они минимум три года не выезжали из С-ка и не встречались с олигархами, но странным образом зачали от них детей. Сначала я думала, что встретила явление телегонии. Что это, объяснять сейчас не стану, все равно теория не подтвердилась.

Потом я решила, что кто-то получил у будущих отцов сперму, которую ввели нашим наследницам. Эта теория казалась такой стройной и убедительной! Но я опять ошиблась. Этой ночью мне позвонила девушка, которая побывала у мсье Дюсуана перед смертью и взяла… кусочек его кожи и каплю крови!

И теперь я знаю, с чем мы столкнулись в этом деле. Это не искусственное оплодотворение, а старое доброе клонирование!

Клонирование в биологии – это получение точных копий организма или определенного органа. Объясняю: дети получаются от слияния яйцеклетки и сперматозоида и потому содержат генетическую информацию и об отце, и о матери. Но если в яйцеклетку с удаленным ядром перенести нечто, содержащее информацию только об отце? Беременность будет протекать обычно, но на свет появится клон – точная копия отца. От матери этот клон не унаследует ничего.

Нужна ли для такого оплодотворения именно сперма? Отнюдь. Все ткани человека содержат ДНК и могут потенциально быть источником для клонирования. То есть для клонирования подходят человеческие волосы, кожа, кровь, кости и зубы.

Единственное отличие – в этих тканях отсутствует мужская Y-хромосома, поэтому при клонировании на свет появляются только девочки.

Теперь понимаете, почему нельзя было допустить полноценного исследования Ромашовой и Котеночкиной?

– Пока не понимаю, – покачал головой Вадим.

Платон промолчал.

– Но ДНК девочек вообще не совпадала с материнскими! – пояснила я. – Любой генетик тут же обратил бы на это внимание. Совпадение с отцовской ДНК – девяносто девять процентов, а с материнской – вообще мимо. Но и это еще не все.

На минуту, вернемся к первому эксперименту с клонированием. В тысяча девятьсот девяносто шестом году родилась знаменитая овечка Долли. Она была зачата из клетки молочной железы овцы, которой уже давно не было в живых, а ее клетки хранились в жидком азоте. Овца росла и развивалась, и ученые праздновали победу, но… На седьмом году жизни Долли пришлось усыпить. У нее начались тяжелые заболевания, характерные для старых, двенадцатилетних овец. Можно сказать, что она скончалась от старости, прожив всего половину овечьей жизни. Скоропостижно скончалась и вторая клонированная овца – Матильда.

Потрясенные генетики продолжили исследования и наткнулись на проблему, делающую клонирование бессмысленным. Они выяснили: любой клон умирает или раньше, или одновременно со своим донором. То есть взрослая овца-«отец» проживет еще шесть лет из положенных двенадцати, и его «ребенок» тоже проживет эти же шесть лет. Их похоронят, можно сказать, в одной могиле.

Жить дольше клону не позволят теломеры. Это «хвосты» молекулы ДНК, которые укорачиваются в течение жизни организма. Длина этих «хвостов» и определяет возраст организма.

Так вот, длина теломера у клона будет всегда равна длине теломера донора.

Поэтому в некоторых государствах опыты по клонированию человека запретили официально, например во Франции, Германии, Японии.

А теперь вы можете ответить на вопрос: почему рыдали матери клонированных младенцев через пару месяцев после возвращения в город? И почему не впускали в свой дом соседей?

Платон поднял голову и потрясенно спросил:

– Их девочки состарились и умерли вскоре после смерти своих отцов?

– Садись, пять! – я попыталась сострить, хотя мне было не до шуток. – Разумеется, теломеры смертельно больных, старых отцов не могли подарить детям больше нескольких месяцев жизни. Я думаю, младенцы умерли бы намного раньше, но кто-то умело продлевал им жизнь с помощью особого фермента – теломеразы. Этот фермент отменяет укорачивание теломеров, к примеру, в половых клетках. Ведь вы понимаете, что если бы у больных отцов достали бы сперму, то их дети прожили бы обычную, достаточно длинную жизнь?

Но с помощью теломеразы невозможно продлить жизнь организма надолго. Клетки, в которые она введена, со временем превращаются в раковые и начинают бесконтрольно размножаться.

Не знаю, от чего умерли девочки – от мгновенного старения или от бурно растущих злокачественных опухолей, но ясно одно: к моменту приезда французского генетика мсье Лемерье обеих девочек уже не было в живых.

Матери были искренне потрясены гибелью дочерей. Но они понимали, что совершили преступление, и безумно боялись своих покровителей. Поэтому первым делом они позвонили организаторам этой дикой затеи и, получив приказ ни в коем случае никому не говорить про гибель детей, заперлись в своих домах, не впуская соседей. Эта предосторожность их не спасла. Главарь не мог допустить встречу матерей с генетиками-экспертами.

– Вероника, ты гений, – потрясенно заметил Вадим.

Я польщено кивнула. В этот момент я и сама гордилась собой.

– Теперь перейдем к органам, изъятым у бандитов, – насладившись восхищением Вадима, продолжила я. – Почти на сто процентов уверена, что они не были вырезаны у пропавших людей. Как я уже говорила, слишком много усилий требуется для обустройства подпольной клиники, слишком много народу приходится задействовать для того, чтобы похитить нужного человека. Чтобы поставить похищения людей на поток, нужны очень большие деньги, их невозможно заработать, продавая по десять-пятнадцать почек в год.

Но представьте себе, что появилась возможность для каждого больного человека вырастить орган, идеально ему подходящий. Орган, который точно приживется в организме, и не надо будет пожизненно принимать лекарства, препятствующие его отторжению. Орган, ради получения которого не надо ждать смерти другого человека, ради которого не надо убивать. То есть орган, выращенный из клеток кожи самого заказчика?

Недавно сразу две группы ученых, в Японии и США, сумели методами генной инженерии перепрограммировать взрослые клетки кожи в клетки, практически не отличающиеся от эмбриональных по способности превращаться в любые типы клеток человеческого организма. То есть теперь из этих клеток можно вырастить почку, печень, сердце…

А то, что сделали одни ученые, могут повторить и другие. Какой-то самородок из России достиг отличного результата… И в этом самом городке, в подпольной лаборатории, клонирует человеческие органы. Именно их, скорее всего, и перехватили во время облавы. – Я немного помолчала и с тяжелым вздохом добавила: – Только это тоже обман. Теломеры по-прежнему диктуют свой срок. Понимаете, если у здорового человека отбили почки – в драке, к примеру, – то из его кожи можно вырастить другие почки, которые проживут вместе с ним долгую счастливую жизнь. Но если человек тяжело болен? Его организм запрограммирован на скорую смерть. И из его кожи получатся только больные органы с сильно укороченными теломерами. Сколько они прослужат хозяину? Год, пять лет, десять?

– Десять лет лучше, чем довольно быстрая мучительная смерть, – заметил Вадим. – К тому же потом из кожи можно вырастить еще одни почки.

– Разумеется, десять лет совсем неплохо, – согласилась я. – Но не факт, что новые органы служат так долго. Скорее всего, не больше года. А если в клонировании участвует теломераза, то через год клиент умрет еще более мучительно, чем от отравления крови при отказавших почках. – Сделав паузу, я продолжила: – Кстати, вполне возможно, что именно клонирование привело к рождению негритят у белых семейных пар. – Я тяжело вздохнула. Такой красивой была моя теория телегонии, и что от нее осталось? – Платон, помнишь тот жуткий случай, когда мужик задушил жену после рождения черного ребенка? Не знаю, как это проделали, но вполне возможно, ей просто подменили эмбрион. То есть она забеременела от мужа, но при осмотре гинеколога эмбрион извлекли и на его место подсадили другой. Вероятно, это была генеральная репетиция перед главным выступлением – то есть перед рождением детей от олигархов.