Текст книги "Телегония, или Эффект первого самца"

Глава 18

Стресс мы снимали в лучшем ресторане города «Малиновый звон». Угощал, разумеется, Ромка. Он вообще был страшно горд собой, выпячивал грудь колесом и смотрел на меня взглядом победителя.

Я уже знала, что в огне все же погибли две беременные женщины, и никак не могла прийти в себя. Как все же загорелся роддом?

Платон горячо уверял, что наше расследования к пожару отношения не имеет. Мы же не посылали туда никаких запросов, никто не мог знать о моих планах, и потому умышленный поджог полностью исключается. Пожарные кое-как затушили обгоревшие балки, и сейчас на месте происшествия работали медики, электрики и технические эксперты. По предварительным данным, виновата была неисправная проводка старого здания. В какой-то момент она не выдержала наплыва технического прогресса и, когда в палатах одновременно включили в розетки ноутбуки, фены, микроволновки и прочие чудеса бытовой техники, тихо загорелась.

Роман только качал головой, слушая речи Платона. По его мнению, проводка испортилась как-то уж очень своевременно. Мужчины заказали жаркое из оленины, я решила ограничиться сырно-луковым супом. Но еду все не несли, зато коньяк призывно поблескивал в пузатом графине. Я пила рюмку за рюмкой «Реми Мартин», по телу постепенно разливалось тепло, напряжение от пережитого отступало, и до сознания начала доходить неприятная истина. Мой муж приехал в С-к следом за мной на арендованной в Москве машине, серой «ауди». Это он следил за нами по дороге к наследницам, это он бросил камень с запиской в окно гостиницы, напугав меня до полусмерти. Будто без него мне мало ужасов нашего городка!

– Рома, – перебила я его излияния, – ты хоть понимаешь, КАК ты меня ночью напугал?

Он сильно помрачнел и отставил в сторону рюмку коньяку.

– Вероника, я ж не спрашиваю тебя, зачем ты пригласила на ночевку вот этого. – Он небрежно кивнул в сторону Платона. – И ты еще смеешь меня упрекать?

– А ты спроси! – сорвалась я. – Я боюсь оставаться одна даже днем в этом чертовом городишке! Всю прошлую ночь я сидела на стуле в отделении милиции. А тут решила выспаться, дура несчастная! Так тебе надо было меня напугать так, чтобы инфаркт приключился! Приревновал, понимаешь ли, Отелло недоделанный! – В этот момент я и правда чувствовала себя невинно пострадавшей жертвой тирании.

– Если ты так боишься, почему не возвращаешься? – зло спросил Ромка. – Тебе тут медом намазано?

– Я хочу довести дело до конца, – слегка остыв, всхлипнула я. – Ну нельзя же сейчас просто взять и уехать.

– Можно, – твердо сказал Рома. – Мы сейчас расплатимся, сядем в мою машину и уедем обратно в Москву.

Коньяк ударил мне в голову.

– Ну уж нет! – вздернув голову, заявила я. – Я остаюсь. А вот ты уедешь. Незачем устраивать за мной слежку и пугать до полусмерти.

– Вероника, тут опасно. – Голос Ромы дрогнул.

– Пока самая большая опасность, что мне тут грозила, – получить от тебя камнем в голову! – При этих словах я гордо встала, выпрямилась во весь рост и, слегка покачиваясь, побрела к выходу.

Платон догнал меня, осторожно поддержал за талию и повел к выходу. Рома остался сидеть за столиком.

У самого выхода я оглянулась – он смотрел нам вслед такими глазами, что я невольно поежилась. Если бы взглядом можно было убивать, от меня наверняка осталась бы лишь горстка пепла.

На улице было прохладно, и я немного протрезвела. Что я наделала? Теперь Ромка точно уверен, что у нас с Платоном роман… Платон с Романом, Роман с Платоном. Вцепившись в рукав своего спутника, я начала истерически смеяться. Платон ласково погладил меня по руке. Лучше бы ударил меня по щеке, говорят, это хорошо останавливает истерику. Сама остановиться я не могла, а Платон лишь гладил меня по пальцам и ласково что-то приговаривал. Блин, хорошо, что Ромка этих нежностей не видит. Платон не стал меня бить, а лишь обхватил покрепче и буквально волоком доставил к машине. И мы поехали в отделение.

Платон сразу бросился узнавать, что делает рыжий братец, а я в полном опустошении сидела на узкой деревянной скамье возле дежурного. Вот теперь все точно кончено. Рома убедился, что я ему изменяю, и никогда мне этого не простит. Зачем, зачем я вспылила и ушла из ресторана? Почему не бросилась Ромке на шею и сама не попросила поскорее увезти меня из мерзкого городка?

– Вероника, что-то мы зацепили! – радостно подбежал ко мне Платон. – Наш фигурант пробыл в номере всего пару минут, потом бодро куда-то ускакал. Наши его ведут, скоро узнаем, к кому на самом деле он приехал.

Еще минут через десять, уже без прежнего энтузиазма, Платон сообщил, что Петр кому-то позвонил из городского таксофона и вернулся в гостиницу.

– Представляешь, портье по моей просьбе отвлекал Рыжего, а Миша успел поставить «жучка» на телефон в его номере. Но он оказался тертым калачом. Мы-то гадали, куда он подорвался сразу после приезда? А он звонить пошел! Но пусть мы контакт не засекли, главное то, что зацепка появилась! Не все концы оборваны. Петр явно знает или догадывается, куда девалась сестра. И знает, кому звонить. А значит, и мы со временем это узнаем.

Но мне было плевать, к кому и зачем приехал рыжий придурок. Мне было уже плевать и на свою науку, и на весь городок. Больше всего мне хотелось отмотать время назад и уехать из ресторана вместе с Ромкой.

Вокруг царило оживление, похоже, в отделение пришли не только те, кто должен был дежурить по графику, но вообще все сотрудники. Возможно, и пожар, и слежку за вновь прибывшим мужиком местные опера воспринимали как развлечение. Наконец-то в сонном городке у них появилась настоящая работа!

Я равнодушно смотрела на суету вокруг и мечтала заснуть надолго, если не навсегда. Платон притащил откуда-то миску с большой котлетой в окружении поджаристой картошки. Я долго глядела на котлету, смутно припоминая, что так и не поела в ресторане, через силу попробовала съесть несколько поджаристых ломтиков картошки, а затем пошла в туалет и выкинула еду в мусорное ведро. Скажу, что все съела, зачем человека огорчать?

Платон, чувствуя мое тревожное состояние, предложил мне прогуляться по улицам. Все так же механически я поднялась и, опираясь на любезно подставленную руку, покорно вышла на прогулку.

Несколько минут мы шли молча. Наконец Платон слегка прокашлялся и заговорил:

– Вероника… вы сильно любите мужа?

Кажется, от отчества он решил отказаться. Мне показалось или в его тоне прозвучало нежное сочувствие? Еще вчера я бы растаяла, но сегодня мне было все равно, как относится ко мне Платон. Я не понимала, что со мной творится. Тормоза отказали полностью, и я вывалила на ни в чем не повинного парня всю историю моего знакомства с Ромкой и нашего странного брака.

– Понимаешь, – горячо говорила я, – я была уверена, что не люблю Ромку. Я ему была благодарна, да. Я и замуж вышла только из благодарности. Ну, и потому еще, что время подошло. Я думала: все кончено, мое сердце разбито, я все равно больше никого любить не смогу. Не оставаться же теперь в старых девах! Я убегала от реальности в придуманный мир, даже любовные романы сочиняла. Проигрывала свою неудачную жизнь в новых и новых вариациях. И не понимала, что вот он, Ромка… Он настоящий. И он способен любить. Ну кто еще способен любить столько лет?

Я всегда считала себя сильной женщиной. Ну как же, я могу сама заработать деньги для себя и детей, я получила научные звания, меня даже Интерпол любит! Но у меня был тыл, понимаешь? Я знала, что могу плыть куда хочу, а Ромка всегда прикроет. Грудью заслонит, если надо. Он же сюда за мной приехал, чтобы защитить! Жил в машине, практически не спал. А я…

– Ого, смотрите какая псина! – торопливо прервал меня Платон.

Он хотел всего лишь избежать новой истерики, но псина напугала меня по-настоящему. Это была все та же черная дворняга с оскаленной пастью и странными ногами с пятью длинными пальцами без шерсти и когтей.

– П-почему она такая странная? – прошептала я, остановившись и придерживая Платона за руку.

– Да просто одичавшая, – весело отозвался Платон, страшно довольный, что я хоть на время забыла о Ромке.

– Нет! У нее ноги не такие.

Зарычав, дворняга скрылась в кустах. Мы еще некоторое время поспорили о ее ногах, затем плавно перешли к обсуждению вопроса телегонии. Платон относился к ней все с тем же насмешливым недоверием. Похоже, за время нашего расследования он еще более убедил себя в том, что обе наследницы западных олигархов – обычные мошенницы.

Я немного поколебалась, но терять уже было нечего. Я все потеряла сегодня… Так почему бы не сказать правду?

– Ты видел моего мужа? – спросила я. – Обратил внимание, какой он белобрысый? То есть с возрастом он немного потемнел, конечно, а в детстве был просто альбиносом.

– И что? – поморщился Платон. Похоже, то, что разговор снова свернул на Романа, его не слишком порадовало.

– Я тоже блондинка, – пояснила я.

– Ну и?

– И вся наша родня светловолосая, – упорно вела я свою тему. – Но оба моих сына – кареглазые шатены.

– Бывает, наверное, – не совсем уверенно произнес Платон.

– Конечно, бывает, – согласилась я, – ведь мой жених, с которым я рассталась за год до свадьбы, был ярким брюнетом с карими глазами.

Глава 19

Три дня Алена безвылазно просидела в отеле. Завтракала в номере, обедала и ужинала в гостиничном ресторане. В отеле был интернет-зал, и Алена просматривала все французские газеты, которые выкладывались в свободный доступ. Но о мьсе Дюсуане там не было сказано ни слова. То ли с ним ничего не случилось, то ли он скоропостижно скончался, но в интересах следствия об этом не сообщалось.

В любом случае Алена потихоньку успокаивалась. Возможно, она переоценила масштаб угрозы. Почему она решила, что приказ убрать ее получен от кого-то грозного и опасного? Разве не могло быть так, что она на самом деле просто собирала информацию для потенциального покупателя телеканалов? А потом Стас решил прикарманить половину ее гонорара и потому придушить по-тихому? А если б ему удалось отобрать еще и карточку вместе с паспортом, то запросто нашел бы похожую девушку и снял бы вообще все деньги. Так что надо на год скрыться из Москвы, а там видно будет. Скорее всего, она вернется и ей не придется опасаться за свою жизнь.

Через три дня она без проблем получила в Сбербанке всю сумму в рублях по курсу, спрятала в специально приобретенный мешочек, который носила на груди, под свитером, и пошла на вокзал за билетами. Билеты на поезд до Дубровска никогда не были в дефиците, ей дали место на нижней полке в купе, и в отличном настроении она пошла к выходу. Спустилась в подземный переход, чтобы перейти оживленное шоссе, и тут дорогу ей преградили двое.

– Девушка, вы только не волнуйтесь, – мягко проговорил один из них. – Нам надо с вами побеседовать. Сейчас мы поднимемся наверх и сядем в машину, а потом мы отвезем вас туда, куда скажете. И я очень не советую дергаться.

Почувствовав несильный укол в области бедер, Алена опустила глаза. Подол ее куртки был слегка приподнят, и в бок упиралось лезвие тонкого длинного ножа. Онемев от страха, Алена глядела на высоких мужчин в одинаковых черных куртках. Камня под рукой не было, но ведь сейчас день и вокруг ходят люди! Она повертела головой – да, мимо торопливо пробегали нагруженные чемоданами тетки, прошмыгнула стайка подростков, но никто не обращал внимания на их небольшую группу. Тем временем мужчины встали с обоих боков и вежливо, но крепко взяли ее под руки.

Они поднялись наверх и все той же неразрывной тройкой пошли к припаркованному возле перехода неприметному «жигуленку». Нож уже не упирался в ее бедро, и к ней вернулась способность соображать. Алена медленно передвигала ноги, лихорадочно думая: позвать на помощь или не стоит? Конечно, ее могут пырнуть ножом, но вряд ли насмерть. Если бы собиралась сразу прирезать, сделали бы это прямо в переходе. Пока на нее обратили бы внимание, пока поняли бы, в чем дело, и вызвали бы милицию, нападавшие давно бы скрылись. Скорее всего, не врут, а хотят поговорить. Сначала. А потом могут и прирезать…

Один из похитителей тем временем отпустил ее руку и открыл перед ней заднюю дверцу машины. Алена резко выдохнула, концентрируясь, сжала свободную руку в кулак и от души врезала по лицу тому типу, который ее держал. От мощного удара он вскрикнул, покачнулся и отпустил ее. Второй попытался схватить ее, но она без размаха ударила его кулаком по носу и бросилась бежать. В два прыжка обогнула стоящую машину и со всех ног кинулась прямо на шоссе. Завизжали тормоза едущих прямо на нее автомобилей, раздались гудки сирен, а она все бежала, ловко огибая медленно едущие машины.

С противоположной стороны шоссе раздались милицейские свистки. Она добежала до истошно свистящего милиционера и упала на его грудь, заключив в горячие объятия.

– Девушка, вы сошли с ума? – растерялся тот. – Чего дорогу в неположенном месте перебегаете?

– Я заплачу штраф, с удовольствием! – горячо проговорила Алена. – Только проводите меня немного, пожалуйста! Ко мне тут приставалы пьяные клеились, я их боюсь…

Милиционер довел ее до маршрутки. Чтобы оторваться от возможной слежки, она сошла на две остановки раньше и добиралась до отеля проходными дворами, где за ней не могли следовать на машине. Она забегала в подъезды, перебегала небольшие улочки, но «хвоста» за собой не обнаружила. До отеля добралась совершенно разбитая, долго наблюдала через зеркальную витрину, не ждут ли ее в холле, и лишь через полчаса решилась войти.

В номере она сразу отправилась в душ и долго мылась, пытаясь решить, что же ей делать дальше. Ехать вечером в Дубровск? Похоже, в поезде ее будут ждать. Наверняка кассирша предупредила бандитов о покупке билета, вряд ли они сидели перед самой кассой с ее фотографией в руках. Значит, они уже знают и номер вагона, и купе, в котором она поедет.

Есть и другой вариант. Она может поехать домой автостопом. Есть риск нарваться на маньяка, но, если она справилась с двумя вооруженными мужиками, справится и с одним недомерком. «Надо было заниматься тайским боксом», – с сожалением подумала она. Навыки метания ядра не всегда выручают из-за отсутствия под рукой достаточно увесистого предмета. Хотя надо просто носить в сумочке круглый булыжник. Лучшее оружие пролетариата, ну и Алены тоже, как показала практика.

Решено, она едет автостопом. Повеселев, она насухо вытерлась махровым полотенцем и пошла собирать чемодан. Немного подумав, решила предупредить маму о скором приезде. Она уже звонила ей из гостиницы пару дней назад, предупредила, что потеряла старый мобильник и теперь у нее новый номер, но о приезде пока не заикалась.

Через коммутатор она заказала междугородний звонок, и через минуту услышала родной мамин голос:

– Аленушка, соскучилась уже?

– Соскучилась, мама! – весело подтвердила она. – Я хочу приехать к тебе прямо завтра, хорошо?

– Конечно, Аленушка! А как же твоя учеба?

– А у нас свободная неделя, – легко соврала Алена.

– Тогда конечно, как я рада! А вчера тебя тут поклонник какой-то старый искал, спрашивал, не собираешься ли ты приехать. Странно, что я его не знаю.

– Поклонник? – мгновенно насторожила Алена. – Из Дубровска? Мама, но как ты можешь его не знать?

– Да я сама удивилась. Говорю, вы с Аленушкой учились вместе в школе? А он отвечает, мол, нет, перед самым отъездом в Москву познакомились, прошлым летом. Дескать, он тоже на год уезжал из города, а теперь вот вернулся и хотел бы о тебе узнать. Просил твой московский телефон, но я не дала. Кто бы это мог быть, а?

– А как он выглядел?

– Да невысокий такой, белобрысый. Припоминаешь теперь?

Алена ненадолго задумалась. Нет, не помнит она никакого невысокого и белобрысого поклонника. И ни с кем не знакомилась перед отъездом из города в прошлом году. Но ясно одно: к матери приходил не Стас. Хорошо это или плохо? Однозначно плохо, и даже очень. Если до сих пор она могла тешить себя иллюзиями, что охота за ней – дело рук Стаса с дружками, которые нацелились на ее несчастные 25 тысяч долларов, то теперь она понимала: дело намного серьезнее. Ее ищут не только в Москве, но и в родном городе. Причем в поисках задействовано довольно много народу. Их не смущают ни расстояние, ни временные затраты. А значит, попала она очень серьезно. И домой, в маленький городок, возвращаться ни в коем случае нельзя. В огромной Москве затеряться куда проще.

– Мамочка, ты знаешь, я завтра, скорее всего, не приеду, – сказала она.

– Да как же это? – расстроилась мать. – Ты ж только что обещала…

– А мне вот прямо сейчас сообщение по «мылу» пришло, очень хорошую должность предлагают, но завтра надо на собеседование идти, – вдохновенно врала она. – Да не расстраивайся, я в этом месяце приеду обязательно! Или в следующем на худой конец.

Кое-как успокоив огорченную мать, она села на застеленную гостиничную кровать и задумалась. В родной город возвращаться нельзя, в общежитие нельзя, в милицию нельзя. Куда ж податься? В первую очередь надо снять квартиру. Сейчас она в Интернете проглядит объявления, выпишется из отеля и отправится по адресам. Найти ее в случайной съемной квартире практически нереально. А уж когда спрячется как следует, что-нибудь обязательно придумает.

Она просмотрела кучу объявлений, выбрала несколько адресов подальше от студенческого общежития и вокзала, где ее могли по-прежнему ждать, и засела за телефон. К вечеру она уже вселилась в однокомнатную квартирку в старой хрущевке на окраине Москвы. В квартире были холодильник и телевизор, недалеко от дома располагались продуктовые магазины, почта и даже интернет-кафе – словом, все, что нужно было Алене на первое время. Она купила электрошокер и травматический пистолет, где-то по дороге подобрала большой булыжник и теперь, вооруженная до зубов, чувствовала себя в относительной безопасности.

Глава 20

Убедившись, что я почти пришла в себя, Платон предложил вернуться в отделение. Там он снова куда-то умчался, а я, опустившись на ставшее уже привычным место, внезапно почувствовала острый голод. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. Ну, положим, моя личная жизнь дала крен, но зачем же еще морить себя голодом? Где бы мне найти хоть какую-нибудь захудалую столовку?

Казалось, в отделении стало еще больше народу. Майор Федотов настойчиво звал в свой кабинет, соблазняя отличнейшим коньячком. Я с трудом удержалась от истерического смеха. Кажется, в Москву я вернусь законченным алкоголиком. Вы уже перестали пить коньяк по утрам? Да, нет, не знаю. Правильного ответа не существует. Сегодня коньяк на пустой желудок уже сыграл со мной злую шутку, только из-за него я сижу здесь, а не еду с мужем домой.

После майора ко мне подсел милейший эксперт Кирилл Петрович. Он пригласил скоротать время за картишками. На мой отказ не обиделся и стал развлекать меня рассказами о результатах обысков и экспертиз.

Он с гордостью поведал, что во всех четырех домах нашел одинаковые отпечатки пальцев. Правда, кому они принадлежали, сказать не берется. Ясно, что не хозяевам, но, возможно, какому-то общему знакомому. А возможно, и злоумышленнику.

– Кирилл Петрович, – покраснев, робко спросила я. – Это все очень интересно, но… Вы не знаете, где здесь можно быстро перекусить?

– Вероника Николаевна, бедная девочка, вас с утра голодом морят? – расстроился эксперт. – Пойдемте быстрее, я вас накормлю!

Мы поднялись на второй этаж, где в отдельном кабинете хранилось переносное оборудование экспертов. Там же находился вместительный холодильник, подозреваю, для хранения портящихся вещдоков, два вполне удобных стула с мягкими сиденьями и гнутыми спинками, на небольшом столике стояла микроволновка. Из холодильника Кирилл Петрович извлек жареные куриные ножки в аккуратном пластиковом лоточке и стеклянную банку с молодой отварной картошкой.

– Сейчас славненько закусим, – подмигнул он мне.

Курица с картошкой были положены в глубокую тарелку и торжественно отправлены в печку. В этот момент дверь комнаты приоткрылась:

– Кирилл Петрович, на выезд! Жмурик у нас.

– Ну вот, – непритворно огорчился эксперт. – Думал я с вами посидеть, да не судьба. Вы обедайте спокойно, а я поеду…

– А разве вы и на трупы выезжаете? – удивилась я. – Я думала, по ним другой эксперт должен быть.

– Должен-то должен, – согласился Кирилл Петрович. – Но у нас на весь город всего два патологоанатома. У одного дежурство утром закончилось, в второй заболел. – Он выразительно щелкнул себя пальцами по кадыку. – Он регулярно болеет, все уже привыкли. Так что мы с Сан Санычем заменяем, когда возникает такая нужда. – Он немного потоптался у стола, затем застенчиво сказал: – Вы посмотрите в холодильнике, там свеколка натертая есть и свежий салатик, сам строгал. Вы берите, уважьте старика! Вот тарелки пластиковые, вот вилочки, все для вас! И курочку кушайте, не стесняйтесь!

Он надел большой заплечный мешок и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я задумчиво осмотрелась. Комнатка явно не предназначалась для отдыха сотрудников. Зашел-поел-вышел – и все тут. Я осторожно заглянула в холодильник, опасаясь увидеть там пару отрубленных пальцев, ожидающих очереди на экспертизу. Но на полках стояли лишь банки с несколькими видами салатов – из огурцов и помидоров, белого редиса и маринованной свеклы. Я взяла понемногу салатов из всех трех банок, положила на пластиковую тарелку, добавила куриную ножку, несколько картофелин и, жмурясь от удовольствия, принялась за обед. Ну до чего же вкусно! Молодец какой Кирилл Петрович, и какой он милый. Как жаль, что он живет один, вдовцом. Интересно, сколько ему лет – шестьдесят, чуть больше? Мог бы осчастливить любую даму от сорока пяти и старше.

Насытившись, я спустилась вниз. Там по-прежнему царило оживление. Народ слонялся по отделению, толком не зная, чем заняться. Ко мне подошел майор Федотов, и я приготовилась отбиваться от новых попыток спаивания, но оказалось, что у него интересные новости:

– Вероника Николаевна, пришли бумаги из Универсалбанка. Там хранились деньги Татьяны Ромашовой и Надежды Котеночкиной. Так вот, из пяти миллионов евро на счете первой дамы и двенадцати миллионов евро на счете второй осталось… Угадайте-ка, сколько у обеих дам осталось?

– Не знаю… Ничего не осталось?

– Не угадали, с вас штрафная рюмка! – развеселился майор и хитро подмигнул. – У обеих дам на счете осталось ровно по сто пятьдесят тысяч евро.

– А куда же делись миллионы?

– Дамы лично пришли в банк и перевели основные суммы на какой-то оффшорный счет в Таиланде. Чей это счет, установить не удалось.

– То есть они добровольно отдали кому-то свое наследство?

– Ну почему же добровольно? – удивился майор. – Помните, я сразу предположил возможность шантажа. Вот и объяснение, почему они так расстраивались перед исчезновением. Я б на их месте еще и не так горевал.

– Но если они отдали деньги, зачем понадобилось их похищать?

– Ну откуда же мне знать? – вздохнул майор. – Может, передумали, стали требовать часть обратно. Пригрозили шантажистам милицией, к примеру. Или вовсе не милицией. Деньги-то у них еще оставались, на хорошего киллера бы хватило.

– Они перевели деньги на чужой счет прямо перед исчезновением? – уточнила я.

– Такие мелочи не помню, – пожал плечами майор. – Можете сами посмотреть бумаги.

Я поднялась в кабинет и проглядела ответы из банка. Ага, двенадцать миллионов евро Надежда Котеночкина получила в середине февраля, перевела в Таи ланд в конце февраля, а пропала в конце марта. Еще восьмого марта, по словам соседки, она была вполне довольна жизнью и по сгинувшим деньгам вовсе не горевала.

Свои пять миллионов евро Татьяна Ромашова получила в начале марта, перевела в Таиланд спустя неделю и после этого почти весь месяц каждый вечер мило болтала с соседкой. Прервала общение она лишь в начале апреля. Так что сомнительно, что именно перевод денег в оффшорную зону вверг обеих наследниц в такую тоску.

Так ничего и не поняв, я снова спустилась вниз. Поезд, на котором должен был приехать сотрудник Интерпола, прибывал на полустанок поздно вечером. Поскольку Платон охранял меня, встречать интерполовца поехал молодой опер Толик. По идее, я должна была ожидать прибытия гостя в ставшем уже родным отделении, но меня охватила какая-то болезненная жажда деятельности. Надоело часами жевать тяжелые мысли о ссоре с Ромкой, сгоревшем роддоме, страшных снах… И я решила, что мы с Платоном тоже поедем встречать поезд.

Идея Платону не слишком понравилась, но я не сдавалась. Не он ли сам уверял меня, что в городе мне ничего не угрожает? Не он ли клялся, что пожар в роддоме никак не связан с нашим делом? Так почему бы нам не прокатиться на тихий полустанок и не встретить дорогого гостя лично?

Когда мы приехали на вокзал, до прибытия поезда оставались считанные минуты. На перроне не было ни души. Толик, оказавшийся весельчаком и балагуром, уже приготовился извергнуть на меня весь богатый запас анекдотов и милицейский баек, а по-прежнему невозмутимый Платон сделал пару шагов к перрону, как вдруг из-за здания вокзала раздались звуки выстрелов.

– Блин, что происходит? – побледнел Толик. – Вроде стреляют?

– Вероника, быстро в здание! – Платон уже достал из кобуры пистолет и нервно оглядывался по сторонам. – Мы прикроем.

Не тратя времени на споры, я побежала к ветхому домику. Откуда-то сбоку опять громыхнуло, раздался громкий крик, заглушаемый гудком приближающегося паровоза. Буквально ввалившись в здание вокзала, я, задыхаясь от быстрого бега, прильнула к окну. Но, разумеется, увидела там лишь свое отражение.

Внутри здания царила тишина. Пассажиров не было, лишь осторожно выглядывала из окошка перепуганная кассирша.

– Д-девушка, что там происходит? – дрожащим голосом спросила она. – Стреляют или мне показалось?

– Стреляют, – мрачно подтвердила я, нервно оглядываясь.

Где, черт возьми, Платон? Он должен меня защищать, но я стою тут одна, если не считать насмерть перепуганной тетки-кассирши. Кстати, на фоне ярко освещенного окна я служу превосходной мишенью. Может, мне лучше все-таки выйти на улицу? В темноте спрятаться легче. Или надо хотя бы прижаться к стенке между окон? Но страх парализовал движения, и я осталась стоять посреди домика.

Гудок поезда стих, и я словно оглохла от наступившей тишины. Затем раздался новый гудок, видимо, поезд отъехал от станции. Прошло еще несколько минут, и дверь здания быстро отворилась. Я заставила себя повернуться и посмотреть на вошедшего. Выглядел он вовсе не страшно – высокий молодой мужчина в темном костюме-тройке, с большим дорожным чемоданом.

– Девушка, это город С-к? – обратился он ко мне.

– Ка… кажется, – охрипшим голосом прокаркала я.

– А если перекреститься? – весело подмигнул мне вошедший. – С-к или нет?

– Да-да, это С-к, – вмешалась выглянувшая из окна кассирша. – А вы кто будете?

– Приехал по приглашению коллег, меня встречать должны были, и вот, – он с недоумением развел руками, – никого. Я уж было подумал, что проводница меня не на той станции высадила.

– На той. – Способность размышлять медленно возвращалась ко мне. – А кто вас послал в город? Случайно, не мсье Дрюон?

– Он самый. – Игривая улыбка исчезла с губ мужчины, и он стал серьезным. – А вас послали меня встретить?

– Нет, я сама приехала, – вздохнула я. – Но на меня, похоже, открыт сезон охоты.

– Это как? – еще больше посуровел он.

– А так, – кивнула я. – Тут недавно стреляли, подозреваю, что в меня. Вот ваши встречающие и умчались в погоню за злодеями.

– Немного неожиданно, но что ж поделаешь. Давайте знакомиться. Вы Вероника Нежданова, я не ошибся? Вадим Морозов, российское отделение Интерпола. – Он протянул мне какой-то документ, но я лишь слабо махнула рукой.

К сожалению, ответной любезности я оказать не могла – никаких документов у меня с собой не было.

Я уже немного успокоилась и теперь вполне могла вести светскую беседу. Слава богу, я теперь не одна, в случае штурма станции интерполовец сумеет меня защитить. Может быть. Он подошел поближе, и я невольно залюбовалась строгим, с чеканными чертами лицом. К тому же он был брюнетом с синими глазами. Ну прямо герой моего романа!

Но в тот же момент я забыла о красоте вновь прибывшего. Дверь распахнулась, и в здание влетел встрепанный, запыхавшийся Платон. Я пыталась было сказать ему о том, что гость уже тут, но он, не дослушав, махнул на меня рукой и достал из-за пояса переносную рацию:

– Евгений? Да я это, черт подери! Срочно объявляй операцию «Перехват!» Плевать, что начальства нет на месте! Плевать, объявляй немедленно, слышишь? На станции нас обстреляли. Мы преследовали нападавших, в перестрелке убили Толика!