Текст книги "Амурский ангел. приключенческий роман"

Провокация

Качков ворвался в кабинет Костомаря сквозняком. Подошёл к столу, плюхнулся в кресло-каталку и торжественно, словно вручал ключи от новенькой квартиры, положил на лаковую поверхность конверт и сказал:

– Вот, владей.

Денис укоризненно посмотрел на него, отодвинул в сторону лежащие перед ним листы бумаги и спросил:

– Что это?

Тимофей округлил глаза.

– Как что, материал.

– Какой материал?

– Ну, ты даёшь, фунтик, – возмутился оператор. – Вы же сами говорили: срочно, кровь из носу, три бутылки коньяка пообещали! А теперь – какой материал.

– А, про амурского хоморниса, – дошло, наконец, до Дениса. – Тебя учил кто-нибудь стучаться, когда заходишь к занятым людям?

– Не, – серьёзно ответил Тимофей. – Меня папа с мамой учили, что если я буду карябаться в каждую лазейку, в которую мне предстоит попасть, то ничего в жизни не добьюсь. Они мне говорили: «Сынок, иди напролом и всегда будешь в маке и в шоколаде». Так вот.

– Так, – протянул Денис, – твой психический диагноз мне понятен. Чёрт, мне вот срочно подтекстовку к картинке надо сдавать. Да, ладно – подождут. – Он взял пакетик, вынул из него диски. – Что-то здесь много.

– Ну, не зря же я две ночи не спал.

– С кем, с монтажницей Верой?

Тимофей пропустил колкость мимо ушей, сказал:

– Здесь три версии: одна для телеканалов, пять часов тридцать две минуты, вторая для кинозалов, час семнадцать минут, и третья – для начальства, короткая, так сказать, резюмированная.

– Слушай, Тим, а ты молоток. – Денис откинулся на спинку стула. – А для начальства-то зачем?

– Ну, ты же знаешь их, этих начальников, они длинные доклады не любят, им выжимки подавай, чтоб только посмотрел – и всё ясно с первого взгляда.

– Ещё раз молоток, нет, теперь уже кувалда. А я этого не учёл.

– Учись, пока я жив, – важно ответил Тимофей.

Денис закурил, пыхнул в потолок дымом.

– Колобку материал показывать будем?

– А надо? – спросил Тимофей.

– Я думаю, надо. Чтобы потом он не говорил, что мы кинули и продали родную компанию, что свои интересы нам дороже государственных, и тому подобное.

– Смотри, тебе виднее. – Тимофей пожал плечами, а потом оживлённо добавил, потерев руки: – Слушай, ты сделай вот как: материал не показывай, а скажи, что, мол, есть такая задумка и так далее. Интересно, как он отреагирует. А если ему сразу показать материал, он начнёт допрашивать, не казённые ли аппаратуру и оборудование использовали, не в рабочее ли время мы занимались халтуркой. Ты же знаешь нашего зануду.

Собственно, произошло так, как и предсказывал Качков. «Колобок» спокойно выслушал Костомаря, а потом, сплетя жирные пальцы на животе, спросил:

– Вам что, делать больше нечего, Денис Виленович. Если нечего, то я могу организовать вам командировочку в Северный заповедник, дня эдак на три. Мы давно не освещали благородный труд наших егерей, которые стоят на страже национальных интересов, защищают природу от хапуг и браконьеров. Вот совсем недавно поймали целую бригаду китайцев, которые вырубали ценные породы деревьев и переправляли в Китай. Вот это материал, вот это злободневность! Вы этого хотите, Денис Виленович?

– Илья Борисыч, – взмолился Костомарь, – да я, собственно, не против съездить в тайгу и снять материал о наших егерях. Разве я когда отказывался. Я лишь сказал о том, что есть хорошая задумка снять фильм о непонятных явлениях, происходящих в нашем крае, и спросил, нужен ли такой материал нашей компании. Это же вызовет большой интерес у телезрителей, поднимет наш рейтинг, в конце концов, будет больше рекламы, а значит, и прибыли. Что же в этом плохого, Илья Борисыч?

– Я и не говорю, что это плохо, – завизжал «колобок». – Я лишь говорю о том, что у нас есть другие, первоочередные и более важные задачи. – «Колобок» завозился в кресле так живо, что Денис побоялся, что директор скатится на пол. – И потом, на какие средства вы собираетесь делать этот фильм, на каком оборудовании, в какое время, в рабочее? Если так, то я не позволю тратить государственные средства на ваши прихоти. В свободное от работы время можете заниматься, чем хотите, хоть на голове ходить. Всё, вы свободны.

Просматривали они материал уже у Юрия Александровича. Уфолог, как и обещал, поставил на стол бутылку коньяка и блюдце с засахаренным лимоном, которое принесла им Кнопа. После просмотра короткой версии Остров долго аплодировал:

– Браво, мужики! Честное слово, я не ожидал, что получится такая замечательная вещь.

– Только что с ней делать, – отозвался Качков, смакуя коньяк.

– Мужики, – уфолог доверительно склонился к ним, – всё будет нормально. Я уже встречался с членами уфологического общества. Прямо скажу, они сильно заинтересовались. Созвонился с директорами некоторых независимых телекомпаний, с журналистами, они тоже обещали посмотреть. Так что звон в средствах массовой информации обеспечен. Сначала покажем, конечно, короткую версию, а если заинтересуются большим форматом – не стесняйтесь, запрашивайте гонорар за материал побольше.

– Вот за это отдельное спасибо, – отозвался Тимофей. – А то новые портки купить не на что.

– Стыдно говорить о портках, когда пьёшь коньяк, – попенял Качкову Остров.

– Так я же собираюсь купить портки качеством на пять звёздочек, – не растерялся Тимофей.

– Что-то скажет наш «колобок», когда узнает, что ты купил эти портки на шабашные деньги, – вздохнув, сказал Денис.

– Бог не выдаст, свинья не съест, а мы не скажем, – выдал Тимофей очередной словесный шедевр.

Просмотр материала проходил в лекционном зале института. Народу пришло не так много, как ожидалось, человек пятьдесят. Наша троица сидела отдельно ото всех и глазела на большой монитор вполглаза, иногда тихо переговариваясь.

– А на большом экране смотрится намного лучше, – шепнул Тимофей.

– Не надо было вставлять исторические экскурсы, – сказал Юрий Александрович. – Это как-то затягивает фильм, сушит его.

– Зато сразу становится ясно, что это не выдумки и не монтаж, – ответил Денис. – Связывается временная нить.

Кто-то шикнул на них сзади:

– Эй, хватит болтать! Дайте посмотреть.

Когда фильм закончился и в зале вспыхнул свет, большинство зрителей потянулось к выходу. Осталось человек десять, которые, разделившись на группки, ещё что-то живо обсуждали. В стороне сидела пожилая женщина интеллигентного вида, которая опустила голову. Неизвестно было, то ли она просто задумалась, то ли заснула. Наша тройка сидела отдельно, так и не поднимаясь с кресел. К ним никто не подходил, их никто ни о чём не спрашивал.

– Кажется, полный провал, – трагическим голосом отметил Денис, вытирая носовым платком вспотевшее лицо и шею. Остров и Тимофей молчали.

Вот ещё несколько человек пошли к выходу.

– Всё, мужики, приплыли, – резюмировал Тимофей и встал с кресла. – Пошли пивка попьём.

И в этот момент раздался звонкий женский голос:

– Простите, господа, а где же авторы этого фильма? Насколько я поняла, это была презентация. Или это не так?

Это спрашивала та самая пожилая женщина, которая минуту назад как будто спала. Все повернули головы к ней. Мужчина с японским «NIKON»ом на груди показал на троих мужчин:

– Да вот же они. Эй, Денис, Тимофей, подойдите сюда. Что вы там притухли.

Это был Самсон Груздов из городской газеты, которого в городе хорошо знали. Все трое – Остров, Костомарь и Качков – подошли к столу рядом с кафедрой. И тут же вокруг них сгрудились остальные оставшиеся в зале. Денис обратил внимание, что даже те, кто уже вышел из зала, начали возвращаться, заинтересованные происходящим. Подошла и женщина. Была она невысокой, грудастой, ухоженной, в длинном платье, на высоких каблуках и, что называется, без возраста. При взгляде на её холёные, ухоженные руки с перстнями и молодые глаза ей невозможно было дать больше сорока пяти, но по манере двигаться, разговаривать, по поставленному голосу и не скрывающимся морщинкам на шее было понятно, что она намного старше.

Несмотря на свой низенький рост, она умудрилась посмотреть на всех свысока и, слегка склонив голову с высокой причёской, представилась:

– Профессор, ректор негосударственного общественного Российского университета по аномальным явлениям Дарья Спиридоновна Чембальская. А кто же наши герои? – спросила она, глядя на троицу. Они все по очереди представились.

Предчувствуя сенсацию, защёлкали и засверкали фотоаппараты корреспондентов, кто под носы героям стал совать диктофоны. Послышались нетерпеливые вопросы, но Чембальская подняла руку и с лёгкой улыбкой сказала:

– Господа, я сейчас уйду, и вам представится возможность наговориться всласть с нашими героями.

Она тихонько потянула за рукав Юрия Александровича, отвела в сторону и на ухо прошептала:

– Мне очень хотелось бы поговорить с вами троими наедине, без общественного внимания. Это возможно?

– Да, конечно, Дарья Спиридоновна

– Тогда приходите по адресу. – И она прошептала на ухо адрес. – Я там нахожусь в гостях. Сегодня, скажем, в семь вечера вас устроит?

– Конечно, устроит.

– Тогда до вечера, – снова заговорщически прошептала она. – А для всех добавила: – Всего доброго, господа.

И направилась к выходу. Не успела она выйти в фойе, как на авторов фильма посыпались вопросы:

– Юрий Александрович, что хотела от вас Чембальская? Кто она? Что ей от вас надо? Вы знакомы с ней?

Остров поднял руки:

– Я знаю не больше вас. Её я тоже вижу в первый раз. С нами она хочет просто поговорить. Это всё.

– А кто задумал этот фильм? Почему вы обратились к этой теме? Съёмки натуральные или это монтаж? А почему вы назвали этот фильм «Амурский хоморнис»? А что такое хоморнис? Денис Виленович, руководство нашей телекомпании заинтересовано в сотрудничестве с вами. Как вы на это смотрите? А возможно ли интервью нашей газете? Существуют ли на самом деле эти крылатые люди? А где найти этого солдата, на которого напала женщина-птица?

Пока Костомарь и Остров отбивались от журналистов, Тимофей Качков стоял в стороне, скрестив руки на груди, и ворчал:

– Вот людская неблагодарность. Вся тяжёлая работа досталась мне, а слава другим. Где же справедливость. Пивка, что ли, попить.

Когда наша троица оторвалась от своих порядком поднадоевших коллег и села в машину, Денис схватился за голову:

– Всё, нам хана! Когда «колобок» прочитает в газетах и посмотрит телевизор, он нам головы оторвёт. Или уволит к чёртовой матери. Подставились, как лохи!

– Тяжела ты, шапка Мономаха, – смудрствовал Тимофей. – Хотелось вам славы, вот и хлебайте. А я тут не при чём, моя хата с краю, своя рубашка ближе к телу, каждому по заслугам, или грудь в крестах, или голова в кустах, – перечислял он подходящие к настоящему случаю народные мудрости.

– Ладно вам паниковать, мужики, – приструнил их Юрий Александрович. – Ещё неизвестно, кто кого съест: вас «колобок» или вы «колобка».

– Как это, мы его? – отозвался с недоумением Денис.

– Да так. Вариантов два: или вас действительно уволят за самоуправство, или выгонят его за перестраховку. Тут ещё бабка надвое сказала. Вы теперь кто? Вы герои, о вас вся область будет говорить. А он кто? Функционер, хозяйственник! Таких у нас в России миллионы, так что будет кем заменить. А таких творческих людей, как вы, ещё поискать надо.

– Ух, – выдохнул Качков. – А я уж думал, что мне в дворники идти придётся.

– А ты не смейся, Тимофей, – всерьёз сказал Остров. – Сегодня у нас ещё дела есть. Нас в гости пригласила эта старуха, как её.

– Дарья Спиридоновна Чембальская, – подсказал Денис.

– Во-во, она самая. Так что, Тимофей, готовь снова свою аппаратуру, наш фильм может продолжиться.

– А как же пиво, – взвопил оператор.

– Про пиво на сегодня забудь, – ответил Юрий Александрович. – Вас ждут великие дела.

Вместо Чембальской у дверей мужчин встретил совсем молодой парень.

– Вы к бабушке? – спросил он. – Проходите. Вон туда, – он показал на дверь с узорными стекольными вставками.

Дарья Спиридоновна встретила их, сидя в кресле. На этот раз она была в тёплом тёмно-синем халате со светло-голубыми звёздочками, в тапочках, с большим пучком совсем не седых волос на затылке. Сейчас она и самом деле была похожа на бабушку. Ей не хватало разве что вязания и очков с толстыми линзами. Она подняла одну руку и показала на стулья у овального стола.

– Проходите, молодые люди.

Они сели. Юрий Александрович задал вопрос:

– Вы извините нас, Дарья Спиридоновна, но, разрешите сделать съёмку нашей беседы?

Она рассмеялась сдержанным смехом, ответила:

– Узнаю пытливых и любознательных людей. Сама такая. Валяйте, – милостиво взмахнула она кистью руки. Затем посмотрела на них по очереди. – А вы знаете, меня поразил ваш материал. Да, именно поразил. Во-первых, тем, что у вас есть живые съёмки. Ведь они живые?

– Можете не сомневаться, Дарья Спиридоновна, – подтвердил Денис. – Эти моменты запечатлел я и мой друг Тимофей Качков. Здесь нет никакого монтажа. Если бы…

– Я верю, верю, – прервала его старуха. – Во-вторых, свидетельства живых участников с именами, фамилиями. Это очень ценно, очень. А исторический взгляд! Он просто прекрасен. А само исследование! Это же огромная работа. Скажите, – неожиданно спросила она, – а здесь весь ваш материал?

Костомарь ответил:

– Нет, в этом фильме использована только часть материала. – Он показал на Тимофея. – Вот наш оператор с монтажёрами сделал большую версию для телевизионной аудитории.

– Замечательно! – вскрикнула старуха. – Вы знаете, у меня есть к вам предложение. Живу я в Москве, приехала вот в гости к своей дочери и внуку. В столице у меня есть знакомства среди телевизионщиков и ведущих разных программ, в том числе и научно-познавательных. Я думаю, что они с удовольствием использовали бы ваш материал. Конечно, это не так просто – протолкнуть в эфир подобную вещь. Центральные, государственные каналы очень консервативны, а вот частные могли бы с удовольствием использовать.

«Ещё бы, – думал Тимофей Качков, слушая старуху. – Всё готовенькое, поставил и гони себе. Что-то ты темнишь, подружка дряхлая моя. А ты хоть знаешь, сколько кровавого пота я потерял, пока готовил этот материал, сколько я бессонных… Ну, ночи это неважно». Он почему-то не доверял этой женщине. Ещё неизвестно, кто она такая. Ну, пришла старушка, посмотрела кино и здрасьте-пожалуйста, вот я, профессор. Дайте мне ваш материал.

– Ты как, Тимофей? – оторвал его от мыслей Денис.

– А, что? – встрепенулся Качков. – Вы меня извините – задумался.

– Я спрашиваю, ты согласен отдать материал для общественного университета аномальных явлений?

– Почему бы и нет, – ответил Тимофей. – Я всегда готов помочь общественникам. Только, знаете… Как бы вам это помягче сказать. Материал ещё очень сырой, это черновая версия, делалась в спешке. Вот когда я его окончательно отделаю, отшлифую, чтобы она заблестела, тогда. – Тимофей поклонился старушке. – Вы меня извините, Дарья Спиридоновна, но я творческий человек, художник, и привык доводить свои дела до совершенства. А так, что ж, я, конечно, согласен. Вы долго здесь пробудете?

– Ещё на недельку надеюсь задержаться, молодой человек, – проворковала дама.

– На недельку? – Качков вонзил свой взгляд в потолок. – Нет, за неделю я никак не успею, ведь мне приходится творить вне рабочего времени. А мы вот как сделаем: вы оставьте нам свои домашние и рабочие координаты, ну, адрес там, телефон. Мы обязательно перешлём.

Костомарь смотрел на своего коллегу и товарища с подозрением, но в разговор не встревал. Когда вышли из подъезда, он, вертя в руках листок с адресами и телефонами Дарьи Спиридоновны Чембальской, спросил:

– Тим, ты чего этот цирк устроил?

– Да, я тоже не понял, – поддержал его Юрий Александрович. – Ведь открывалась такая возможность, на всю Россию можно было прогреметь. Всё-таки известный человек, профессор и так далее.

– А вы откуда знаете? – ехидно спросил Тимофей. – Давно с ней знакомы, встречались раньше или хотя бы слышали что-то об этой старушке? Она что, паспорт или удостоверение показывала?

Костомарь и Остров переглянулись.

– Да нет. Я её в первый раз увидел, – с удивлением ответил Юрий Александрович.

– Женщина пожилая, серьёзная, я и не подумал, что она может обмануть, – поддержал Денис. – Не спрашивать же, на самом деле, у неё документы, словно милиционер на улице.

– Одним словом, я ей не верю, – заартачился Тимофей, – и никаких материалов давать ей не собираюсь. Всё! И вообще. Проверить надо, существует ли такой университет и такая дама вообще.

Ависандр

Дед Устин к вечеру следующего дня, как обещал, не пришёл. Сначала Луша тревожилась, а потом стала даже радоваться. Она ещё надеялась, что вчерашний странный, незнакомый юноша появится снова. И лучше, если бы это произошло в отсутствие деда. Ночь Лукерья спала плохо, ворочалась, думала о нём, представляла следующую с ним встречу, потом на короткое время забывалась и снова мечтала. Заснула лишь под утро. Встала через несколько часов с головной болью, и то её разбудил лай Дима, который что-то заметил в лесу. По рецепту деда Устина приготовила чай, попила его, и через несколько минут голова прояснилась.

Вот солнце перевалило через полдень и уже начало клониться к западу, но ничего не происходило, никто не появлялся: ни дед, ни юноша. И тут она вспомнила, как вчера юноша испугался собаку. Она выскочила из избы и закричала:

– Дим, ко мне! Димка, домой!

Но Дим словно сквозь землю провалился, не слышно было даже его лая. Она кричала ещё минут десять, пока не почувствовала, что в горле начало саднить от натуги. Через полчаса Дим появился сам с хриплым лаем. Он прибежал в зимовье со стороны леса, словно за ним кто-то гнался. Он сел у ног хозяйки и, глядя на густые заросли и вздыбив на загривке шерсть, скалил клыки.

– В чём дело, Дим? – тревожно спросила Лукерья. – Кто за тобой гонится?

Но пёс, который ещё не научился говорить человеческим голосом, бросался в сторону лесу, злобно лаял, а потом снова возвращался; затем снова кидался на невидимого врага, словно отпугивая его, и опять прижимался к ногам девушки. Наконец Лукерье это надоело, она схватила его за ошейник, подтащила к сараю и посадила на цепь. Прикрикнула:

– Хватит, Димка, надоело! Посиди немного, а то избегался весь, мерещится тебе всякая нечисть. Сиди, я сказала!

Пёс смолк, потом обиженно заскулил и, заворчав, свернулся в кольцо, положил морду на вытянутые передние лапы и затих, недовольно глядя на хозяйку.

И всё-таки девушка поняла, что собака тревожилась неспроста. Она решила пройтись вдоль кромки леса и провести разведку, не забыв при этом прихватить своё ружьё. Углубляться в лес не решилась, а обошла сначала большие камни, прошла поляну, где накануне собирала ягоды, и решила возвращаться. В одном месте ей послышался шорох кустов. Она остановилась, сторожко вглядываясь в заросли, потом, осмелев, крикнула:

– Эй, тут кто-нибудь есть?

Тишина. «Наверно, показалась», – подумала она. Но в этот момент кусты снова зашевелились. Она сняла с плеча ружьё и взяла его наизготовку. Не крикнула, а, скорее, прошептала:

– Ну, кто тут прячется, выходи. – Молчок. – Незнакомец, это ты, что ли?

Лукерья почему-то была уверена, что в кустах снова прячется её знакомый незнакомец, она закинула ружьё на плечо, улыбнулась и предложила:

– Вы что, боитесь собаку? Её со мной нет, она сидит на цепи и вас не тронет. Эй, если хотите, я сама подойду к вам, – уже громче сказала она. – Я иду, не бойтесь, я не причиню вам вреда.

Осторожно раздвинув кусты, девушка пыталась что-то рассмотреть в чаще, но ей это не удалось. Сначала она услышала шум и треск, а затем заметила, как в сумрачных просветах мелькнуло что-то светлое и снова затихло. По силуэту можно было предположить, что это человек. Лукерья стала углубляться в чащу. Она осторожно продвигалась вперед, при этом говоря как заклинание:

– Не бойтесь же, не бойтесь меня. Почему вы молчите? Давайте просто постоим и поговорим, как в прошлый раз.

Впереди просветлело. Она вышла на большую лесную чистинку, и вдруг увидела на другом конце поляны странное существо. Это был человек и в то же время не человек. Он стоял на длинных худых ногах с вытянутыми вперёд руками, словно готовясь к нападению. На пальцах ног девушка рассмотрела длинные когти. Полуптичья, получеловеческая голова с огромными глазами поворачивалась то вправо, то влево, но глаза, вращаясь в орбитах, смотрели только на неё, словно прицелы самонаводящегося прибора. Изо рта, сросшегося с носом, похожим на клюв хищной птицы, доносилось шипение. Человек-птица был совершенно голым, если не считать того, что вся поверхность кожи была покрыта мелким серым пухом. И что было совершенно невероятным, существо обладало всеми признаками мужчины.

Лукерья от неожиданности сначала присела и попятилась, чтобы скрыться в кустах, но взгляд существа словно притягивал её к себе. Внутри девушки всё дрожало от страха, а ноги перестали ей повиноваться. Луша хотела закричать, чтобы позвать на помощь, и тоже не смогла – голосовые связки будто омертвели. Она даже забыла, что у неё на плече висит оружие, которым она может защищаться.

А потом девушка с ужасом увидела, как существо с шелестом расправляет за спиной крылья, начинает подниматься в воздух и делать круги над поляной. Луша поняла, что существо вот-вот нападёт на неё. Наверное, от чувства безысходности и беззащитности её организм вдруг ожил. Сначала она не своим голосом закричала что-то невнятное и бросилась бежать. Но почему-то не в сторону зимовья, а в самую чащу. Видно, и здесь сработал защитный рефлекс, ведь там, на голом месте, где стоял дом, этот стервятник мог напасть на неё. Потому она и продиралась сквозь колючий подрост, крича:

– Мама, спаси меня, спаси меня! Боже, что это. Боженька помоги, боженька, спаси! Мамочка, миленькая, где ты, спаси меня, пожалста.

Иногда она останавливалась и поднимала голову. Преследователь не отставал от неё, кружа над верхушками деревьев и издавая зловещие, жуткие крики, от которых хотелось спрятаться, зарыться в землю, чтобы не слышать их.

Сколько она так бежала, Лукерья не помнила, может быть, час или два. Наконец она до того обессилела, что споткнулась об корягу и упала на землю. Отдышавшись, она осмотрела себя и ужаснулась: вся одежда превратилась в грязные лохмотья, руки и лицо саднило от ран. Она легла на землю и стала обшаривать глазами небо. Преследователь как будто отстал. «Что это такое было? – думала она, задавая себе самой бесконечные вопросы. – Что им от меня надо? Почему они преследуют меня? Почему я?» В эти моменты она вспомнила рассказ дяди Актанки о летающих тварях. Откровенно говоря, тогда она не очень-то ему поверила. Как говорил дед Устин, местные коренные жители любили придумывать разные легенды о необычных существах, людях-медведях, о говорящих рыбах и птицах. Но сейчас она видела летающего человека своими глазами. Как тут не поверить самой себе.

После того как девушка успокоилась и пришла в себя, она стала думать, как возвращаться домой. Она не имела представления, где сейчас находилась. Но нужно было куда-то идти, двигаться. Учтя прошлый опыт своего блуждания по тайге, она посмотрела на солнце, прикинула, сколько прошло времени с того момента, как она вышла из заимки. По всему выходило, что в настоящий момент было около четырёх часов пополудни. Что ж, пора возвращаться, к вечеру, когда солнце юркнет под своё ночное одеяло, она должна быть уже дома.

Но случилось всё не так, как она планировала и как представляла себе. Сначала она наткнулась на огромное болото. Болото было мёртвым, с торчащими из затхлой воды стволами полусгнивших деревьев, с большими зелёными кочками, похожими на плавающие мячи, и заросшее по краям и на островках высокой травой и камышами. Лукерья долго стояла у его края, не понимая, откуда оно могло здесь появиться, и ругала саму себя:

– Дура ты, дура, нечего было обходить сопку, надо было идти напрямую. Вот и вляпалась.

Возвращаться она не хотела, чтобы не терять времени, а решила пройти вдоль края болота вдоль подошвы горы. Но, пройдя с километр, обратила внимание, что пейзаж странно изменился, стал совсем непривычным, чужим. Вместо поросших сопок, покрытых ярусами кустарника, березы, елей и ольховника, появились незнакомые возвышенности с голыми вершинами, которые дед Устин называл гольцами. Кажется, от зимовья Луша видела такие горы с голыми вершинами слева от реки. Выходит, что она бежала, спасаясь от чудовища, совсем в другую сторону, чем предполагала. От этого открытия девушке стало легче. Значит, она сделала почти круг и теперь стоит только перемахнуть эту горку и она увидит с его вершины дом и речку. Как она пожалела сейчас, что привязала Дима на цепь, чуткий пёс давно бы уже вывел её к дому. Но его сейчас не было рядом и нужно было выбираться самостоятельно.

Перед штурмом горы Лукерья присела на нагретый солнцем камень, чтобы отдохнуть немного. Ей казалось, что через час-два она будет стоять на вершине, а ещё через столько же очутится дома. Интересно, вернулся ли дед. Наверно, он будет сильно ругаться, когда не обнаружит её. Но сейчас Луша обрадовалась бы любым бранным словам дедушки, лишь бы не быть одной. Она вспомнила, как она заблудилась в первый раз, и её нашёл дядя Актанка. Да, тогда она поступила глупо – захотелось, видишь ли, прогуляться, но сейчас-то она в чём виновата, ведь она спасалась от этого чудовища. И снова в её памяти всплыл рассказ дяди Актанки о летающих людях. Девушка невольно оглядела окрестности и небо – а не наблюдает ли за ней её преследователь, но вокруг не было ни одной души, если не считать играющихся в ветвях бельчат и порхающих птиц.

«Ну, ладно, мать, хватить страдать, пора действовать!» – приказала она себе и встала. Для того чтобы легче было восходить на голец, подобрала подходящую палку, ружьё повесила на шею. Сначала она пересекла довольно светлый лиственничный лес и вошла в сумрачный елово-пихтовый, затем стала попадаться одна пихта, за ней небольшой берёзовый пояс. Лукерья подняла взгляд – до гольца оставалось совсем немного. Это придало её силы. Неожиданно она наткнулась на живую непроходимую стену, похожую на густой плетень, свитый из упругих смолистых веток высотой чуть больше её роста. Сначала она попыталась продираться сквозь него, но лишь изранила руки и вымазалась смолой. Девушка выругалась и решила пройти вдоль плетня, чтобы найти хоть какую-нибудь маленькую прореху в нём, но так и не нашла. Выбившись из сил, она решила отдохнуть и прилегла под ветви кедрового стланика.

Она закрыла глаза, и в этот момент её уши уловили странный птичий гомон. Откуда он? Открыв глаза, под самыми корнями стланика она увидела целые полчища птиц, которые что-то подбирали на земле. Она с удивлением наблюдала, как птахи треплют клювами шишки. Орехи – догадалась она. Только сейчас девушка ощутила голод. Орехов было так много, что она ссыпала их в рот горстями и жевала пряно-маслянистую смесь. Насытилась она быстро и даже поблагодарила кедрач за пропитание, будто он был живой:

– Спасибо вам, кустики, за пропитание. А теперь, пожалста, пропустите меня.

Но кусты не хотели её пропускать. Лапчатые ветки накладывались одна на другую и веерами торчали в разные стороны. Когда она наступала на них, они вырывались из под её ног как живые и хлестали по телу. Она пошла вдоль живого забора и вдруг увидела каменную осыпь, пересекающую живую преграду. Обрадовалась и решила пересечь пояс из кедрового стланика по камням. Да не тут-то было. Камни качались словно живые, не давая сделать и шагу. Боясь поломать ноги, Лукерья пошла вдоль пояса влево. Когда, по её предположению, она оказалась на противоположном склоне, то увидела лишь большую равнину, пересечённую несколькими ручьями и заросшую сосной и лиственницей.

Солнце уже уплывало по зелёным волнам за горизонт. Лукерья горько заплакала, завыла, а потом раскинула руки и в отчаянии закричала:

– Люди, где вы, спасите меня! Ау! Ау! Эй! Ого-го-го-го!!!

Но на крик никто не отзывался. После кедровых орешков захотелось пить. Да и заметно похолодало. Она снова стала спускаться вниз, чтобы найти воду и утолить жажду. Найдя ручеек, упала на землю и долго пила прохладную чистую воду.

Луша поняла, что пришла пора готовиться к ночлегу. Холод заставлял её торопиться. Она нашла большой камень на самом берегу ручья, который источал тепло от дневного нагревания, наломала лапника и перетащила к камню. Легла на сооружённую постель и притихла. Лапник хоть и был колючим, но всё же грел. Но через час девушка почувствовала, что её начинает пробирать дрожь. Чертыхаясь, она в темноте набрала сухих веток и сучьев потолще, сложила у камня и… снова стала ругаться. У неё не было ничего, чем можно было бы разжечь костёр. Из ружья стрелять она не стала, боясь привлечь звуком выстрела своего преследователя. Она видела это в каком-то фильме, как герой вынимал из патрона дробь и выстреливал в кучу сухой травы, и та загоралась.

Всю ночь, до самого рассвета, она не могла сомкнуть глаз. Уснуть не давал страх, холод и колючие ветки. Иногда она будто бы засыпала, а потом, вздрагивая, открывала глаза и снова видела над собой стылое небо, сплошь затканное холодным серебром звёзд. Но вот взошло солнце, и девушка, пригретая его лучами, уснула.

Разбудил её страшный протяжный крик. Распахнув глаза, Луша оглядывалась вокруг себя, но не видела никого, кто мог бы издавать хоть какие-нибудь живые звуки. Она подумала, что ей это приснилось, но звуки донеслись снова, теперь уже как будто вдалеке и наверху. Подняв голову, она увидела странную картину.

В небе не на жизнь, а на смерть бились два непонятных существа. Это были не беркуты, не орлы и не соколы, а совсем невиданные птицы. У них были огромные, серебристого цвета крылья, вместо хвоста ноги и по две руки. Вот одна из них с леденящим душу гортанным криком стремительно набрала высоту и вдруг камнем упала на своего противника. Но тот сделал воздушную петлю и в нужный момент оказался в стороне и выше своего врага. Затем неожиданно сложил за спиной крылья и грудью ударил птицу в туловище. Но птица успела перевернуться и вцепилась когтями в противника. Обе птицы камнем полетели вниз. Ещё мгновение и оба единоборца разобьются об острые камни на гольце.

Лукерья от страха закрыла глаза ладонями и закричала:

– Ой, мама-а-а!

Её крик заметался между сопок и, отторгнутый ими, повторился несколько раз. Выждав с минуту, девушка открыла глаза и снова увидела, как одна птица гоняется за другой, а преследуемая пытается увернуться. Она, конечно, сразу узнала юношу, с которым разговаривала у кустов, и своего вчерашнего преследователя. Победы она желала, конечно, своему кумиру, серебристые волосы которого развевались над его головой, словно серебристое облачко. Это он преследовал обидчика девушки. В восторге девушка кричала: