Текст книги "Амурский ангел. приключенческий роман"

У подножия Изумрудной

Устин Герасимович прождал внучку до самой темноты. Он то ложился на топчан, то выходил на улицу, вглядываясь в окрестности, то ходил по избе, то стоял у иконы, крестился и что-то шептал. Чувствуя беспокойство хозяина, Дим часто забегал в избу и смотрел на хозяина преданными глазами.

– Что смотришь, проморгал девчонку! Где вот теперь она, заблудилась или в болото угодила. Вот коломынка-то, никак не сидится ей на месте. Обязательно надо куда-то бежать. Упаси боже, если с ней что приключилось! Тогда родители сдерут с меня старую шкуру. И правильно сделают. Ну, где вот она, скажи мне? Видно, придётся идти в тайгу искать эту паршивку.

Димка от окриков хозяина съёживался, опускал морду, пряча глаза, виновато скулил, словно и на самом деле в чужой беде виноват был он. Иногда выбегал наружу, лаял, словно подзывая кого, и снова возвращался в избу.

На заимке был генератор, вырабатывающий электроэнергию, два патрона – в горнице и чулане – и три сорокаваттные запасные лампочки. Заводил он его редко, в самых крайних случаях, и то только зимой, при крайней необходимости. Сейчас он решил его запустить, чтобы свет из окошек и шум мотора давали для внучки хоть какой-то ориентир, и она не заблудилась окончательно.

Движок завёлся удивительно легко, и в избе вспыхнул свет. Держась за спину, дед Устин вошёл в избу.

– Так-то лучше будет.

Дим поддержал хозяина лаем и снова убежал во двор. Устин Герасимович лёг на топчан и словно бы даже прикорнул, когда его вывел из забытья громкий лай Дима. Этот лай кого-то явно сопровождал, потому что с каждой секундой приближался к дому, к распахнутым дверям. Егерь, вспомнив о незваных гостях, которых он видел над тайгой, с кряхтеньем и стоном встал, снял со стены карабин и передёрнул затвор – мало ли кто мог появиться в этот предночной час.

– Дедуша, дедуша, – услышал он доносившийся ещё снаружи родной голос внучки. – Не бойся, это я, Луша.

Лукерья ворвалась в дом вместе с собакой, которая юлой крутилась около её ног, и бросилась на шею старику.

– Прости, прости меня, дедуша. Я совсем не виновата. Это они… Там, в тайге, чужие люди.

– Я же упреждал тебя, – выговаривал дед cквозь слёзы. – Выпороть бы тебя, да уж стыдно, девкой стала. Зад-то бабский. А я уж и не знал, что думать, чего делать – ночь на дворе, душа вся изболелась.

Дед Устин потихоньку оттолкнул от себя правнучку:

– Ну, ладно, вернулась и хорошо. Давай хоть чаю попьём.

– Дедуша, а я не одна, я с…

Егерь, вешавший на крюк свою винтовку, с испугом спросил:

– Кто там ещё?

– Ты не бойся, дедушенька, не волнуйся, это очень хороший человек, он помог мне. Ты же знаешь его. Ависандр! – крикнула она.

Юноша вошёл в горницу, встал у порога и сказал, слегка склонив голову:

– Здравствуйте, дедушка Устин.

При виде гостя дед Устин раскрыл от изумления рот, потом подошёл к юноше, похлопал его по плечу и улыбнулся:

– Здравствуй, здравствуй, молодец. Какими ты здесь судьбами? Да ты проходи, садись, в ногах правды не найдёшь. Я уж собирался идти в тайгу искать эту оторву, а потом выпороть её. Где ты отыскал эту коломынку?

В этот момент встряла Лукерья:

– Я сейчас тебе всё-всё расскажу, дедуша, ты только не волнуйся.

Все сели за сколоченный стол, и Лукерья долго и подробно рассказывала о нападении на неё людей в чёрном, как её тащили и какие она пережила ужасы; о том, как юноша спас её.

После того, как Луша замолчала, дед перекрестился и произнёс:

– Слава Богу, всё обошлось. Говорил я тебе, не ходи в тайгу, – обратился старик к внучке, а потом спросил, обращаясь к Ависандру: – А ты-то как здесь оказался?

– Случайно – мимо пролетал, – ответил Ависандр.

Старик прищурил глаза и с хитрецой в голове сказал:

– Ох, чую я, что не случайно ты здесь объявился. Небось, на свиданку явился.

– Это правда, дедушка, соскучился я по ней, – подтвердил юноша.

– Вот гляжу на тебя, вроде, мужик как мужик, а летать умеешь. До сих пор поверить в такое не могу. Ну-ка, покажи свои крылья, уж больно антиресно, – попросил дед Устин.

Юноша встал и расправил свои крылья, насколько хватало места в горнице. Старик перекрестился на икону и покачал головой:

– Чудны дела твои, Господи! Да, долго живу я на свете, многое повидал, а о таком и подумать не мог. Нет, я, конечно, слыхал разные байки о летающих чудовищах, но думал, что это сказки. А теперь вижу, что это правда.

Дед Устин заметил, с какой нежностью и с каким блеском в глазах смотрят друг на друга молодые люди, спросил:

– Ну, а вы что делать думаете?

Лукерья нежно прижалась к плечу Ависандра:

– Дедушенька, мы любим друг друга, я ни за что не хочу с ним расставаться.

Юноша улыбнулся, с обожанием посмотрел в глаза девушки:

– Я тоже не могу без неё жить.

Дед Устин встал, походил по комнате, сел и сказал:

– Вот беда-то.

– Почему беда? – не понимала внучка.

– Больно уж вы разные, вот почему. Тяжело вам придётся. Вот ты, Ависандр, не сможешь жить в городе, среди людей. Ты не такой, как все, ты на особинку. А люди, они такие: если ты чуток не такой – заклюют, затравят. А ты, Лушенька. Разве ты сможешь жить в дикой тайге, без удобств, без крыши над головой, без общения с друзьями, подругами. А родители! Ты подумала о родителях? Как они жить будут, когда их родное дитя где-то на стороне…

– Дедушенька, – прервала старика внучка, – Я жить без Ависандра не могу. Если надо, я полечу за ним на хоть на край света.

– И как же ты полетишь? На чём? У него крылья хоть есть, он летать умеет, а ты что же, бёгом за ним будешь бегать?

– Не беспокойтесь, дедушка, – встрял в разговор Ависандр, – я её на руках буду носить. Ведь правда? – обратился он к своей ненаглядной. – Мы уже несколько раз летали вместе.

– Это правда, дедуша, – горячо подтвердила девушка. – В небе так прекрасно, так привольно и красиво.

– Всю жизнь на руках не проносишь.

* * *

Отряд «Т» был уже у самого подножия сопки Изумрудной, когда один из бойцов в изумлении остановился и, глядя в небо, раскрыл рот.

– Чего зубами щёлкаешь, боец? Вперёд, вперёд!

Боец показал рукой на небо:

– Товарищ командир, там, там…

– Ну, чего ещё там? Привидение или самого Господа Бога увидел?

Но боец только раскрывал рот и жадно глотал воздух, не в силах произнести ни слова. Остановился и весь отряд, поражённый увиденным. По небу в направлении восхода солнца косяками, один за другим, летели большие, величавые, белоснежные птицы. Они степенно махали огромными крылами, строились в одну линию и поднимались всё выше и выше, к самым облакам. Дыранов и сам был так поражён увиденным, что лишь через минуту пришёл в себя и приложил бинокль к глазам, чтобы убедится, что он не грезит и что ему это не снится. В мощной оптике он увидел, что это были не просто птицы, а самые настоящие люди, только крылатые. Ошибиться было невозможно: у этих существ были человеческие лица и, кроме крыльев, ноги и руки. На расстоянии ему даже казалось, что они смеются и переговариваются друг с другом.

Первым подал реплику Лосев, тоже смотрящий на птицелюдей через бинокль:

– А ты знаешь, Фёдор, я, хоть и видел их на озере, а сомневался, существуют ли они на самом деле. Только теперь понял – существуют. Красиво летят, чёрт возьми!

В его словах было столько восхищения, что и Фёдор поддержал его:

– Это чудо какое-то. Интересно, куда это они собрались?

Лосев вздохнул:

– Боюсь, что они улетают подальше от нас, от людей.

– Зачем?

– А ты разве не понял, Фёдор? Они боятся нас. Вот ты, человек вполне разумный, зачем здесь оказался?

– Ну, у меня приказ.

– То-то, что приказ. А зачем здесь эти косоглазые появились? Думаешь, просто по тайге прогуляться? Может, у них тоже приказ.

– Так вот за кем они здесь охотятся. Ну что ж, если мы уже здесь, надо встретить непрошеных гостей по чину. Будем подниматься на сопку, посмотрим, что там.

За продвижением отряда с вершины сопки по монитору наблюдал Семён Рубижанский. Он видел, что они заметили его питомцев и с изумлением наблюдали за ними. Но сейчас это мало его волновало, сейчас самым главным было отправить ещё один борт с оставшимися птенцами ясельного возраста и персонал лаборатории, который согласился на эвакуацию вместе с ними.

Друзья Рубижанского тоже были с ними. Панаудин, как и обещал, выбил два санитарных вертолёта, Остров, Качков и Костомарь помогали грузить птицелюдей и документацию на борта и провожали в полёт взрослых особей, которые могли добраться до места назначения самостоятельно.

Семён видел, как отряд приближается к сопке. Интересно, кто это и что им надо. Рубижанский спустился на лифте вниз, по туннелю вышел наружу и встретил гостей строгим вопросом:

– Кто вы такие и что вам здесь надо?

Дыранов внимательно посмотрел на неожиданно возникшего перед ним человека и в свою очередь задал встречный вопрос:

– А кто вы?

Семён без раздумий представился:

– Профессор Рубижанский Семён Осипович.

– Профессор? – удивился Дыранов. – Интересно, что в глухой тайге делает профессор.

– Теперь уже можно сказать: я занимаюсь здесь научными исследованиями, – последовал чёткий ответ.

Дыранов понял, что с этим серьёзным человеком словесная пикировка ничего не даст, и предложил:

– Профессор, давайте отойдём в сторонку, поговорим.

– Давайте, – согласился Рубижанский и, когда они отошли на десяток шагов от общей группы, внушительно добавил: – Только предупреждаю, что я так просто вам не дамся. Вот, видите? – Он показал пульт в руке. – Если что, я взорву и себя, и вас.

– Ну-ну, зачем же так. – Дыранов поднял руки, примирительно выставив перед собой ладони. – Я не хочу ничьей крови.

– Тогда кто вы и что вам здесь надо? – в лоб спросил Рубижанский.

После нескольких секунд раздумий Фёдор ответил:

– Хорошо, я отвечу, в конце концов, мы с вами русские и поймём друг друга. Я Фёдор Дыранов, командир этого отряда.

И он рассказал, что его отряд разыскивает группу китайцев, которая неизвестно зачем проникла на территорию России.

– Значит, вы из спецслужбы, – подытожил профессор. – Поверьте, совсем недавно я встречал в тайге чужих и точно знаю, что они совсем недалеко.

Профессор замялся и это заметил Дыранов.

– Послушайте, профессор, сейчас не до сантиментов и не до договорок. Скажите прямо: это ваши питомцы летают над тайгой? Это их вы так отчаянно защищаете?

Рубижанский вздохнул и покорно ответил:

– Ну, если вы всё уже знаете, тогда помогите мне.

И он как можно короче рассказал о своей лаборатории, о птицелюдях, о том, что им грозит большая опасность, и в конце взмолился:

– Помогите нам, пожалста!

– Хорошо. Чем вам помочь?

– У меня есть взрослый сын, ему двадцать один год. Вы понимаете, какой это возраст для юноши. Он влюбился в девушку и полетел её искать.

– Извините, профессор, – перебил Рубижанского Дыранов, – Я что-то ничего не понимаю. Ваш сын тоже летает?

– Это очень долго и сложно объяснять сейчас. Скажем так – он мне, как сын, даже дороже всех детей на свете. Он до сих пор не вернулся домой, хотя должен был вернуться ещё вчера. Я умоляю – найдите его и, если он в опасности, спасите его.

Фёдор покрутил пальцем над головой:

– Если он действительно летает, нам, честно говоря, трудно будет за ним угнаться. Вы хоть знаете, где он может сейчас находиться? Хотя бы приблизительно.

– Да-да, конечно, – горячо ответил профессор. – Неподалёку есть старое зимовье, в котором постоянно проживает старик-егерь. Девушка, его внучка, всё прошлое лето прожила там. Это самое вероятное место, где его можно найти.

– Хорошо, хорошо, Семён Осипович, – поспешил заверить профессора Дыранов, – Я обещаю сделать всё для вашего сына. Даю слово офицера. Зимовье я это знаю.

В этот момент раздались несколько одиночных выстрелов и короткая автоматная очередь. Рубижанский от неожиданности вздрогнул, а Дыранов спросил проводника:

– Что там, Лосев?

– Как в той поговорке: на ловца и зверь прибежал. На наш заслон нарвались китайцы.

Дыранов посмотрел на Рубижанского, сказал:

– Видно, ценный вы человек, профессор, если за вами соседи посылают целое подразделение.

– Может быть, я им и нужен, но, вернее всего, они охотятся за моими питомцами, – ответил Рубижанский. – Помогите нам, здесь вы сейчас всего нужнее.

– А как же ваш сын?

Профессор ничего не ответил, отвернулся и пошагал прочь. Затем повернулся и сказал:

– Я схожу за оружием.

И после его слов Дыранов понял, что отговаривать этого человека бесполезно.

На помощь!

На зимовье появился Иван Актанка. Шум моторки был слышен издалека, и потому дед Устин, Луша и Ависандр заранее спустились к берегу притихшей за ночь реки. Моторка ткнулась в берег. Первым из неё соскочил Резай и бросился к Диму. Собаки стали играться, валяясь на свежей траве, они рычали и обнимали лапами друг дружку.

– Видать, соскучились, – с лаской в глазах сказал дед Устин, глядя на собачьи игры. – Ну, пусть повозятся. А ты, Иван, чего заявился? – спросил егерь гостя, возившегося с цепью.

– А я что, и соскучиться не могу, да? Охота скоро, много людей в тайге будет, помогать надо. Как здоровье, старик?

– Спасибо, Ваня, за доброе слово. Здоровье – слава Богу.

– Врёт он, дядя Актанка, – ввязалась в разговор Луша. – Спина у него болит.

– А ну цыц, малявка, – шутливо прикрикнул на внучку дед. – Что спина – поболит, поболит да бросит. Чего нового-то, Ваня?

– Река спала, не горбатится больше. В тайге нехорошие люди стреляют.

– Откуда знаешь?

– Сам слышал, своими глазами видел, нехорошие, чёрные люди.

– Ну, ладно, посмотрим, – отозвался дед. – Чай будешь ли пить, Ваня?

– Чай я люблю, особенно твой, Устин Герасимыч. Озяб немножко, – потирая руки, ответил Актанка.

– Вот и славно, пойдём к дому.

Только сейчас Актанка обратил внимание на Ависандра, стоявшего поодаль, и замер на месте.

– А ты кто? – спросил он, удивлённо оглядывая юношу в странном наряде.

– Ты его не бойся, Ваня, – успокоил его Устин Герасимович, – это свой человек, правда, на особинку, но человек.

Иван недоверчиво посмотрел на деда Устина, зашёл к Ависандру сбоку и спросил:

– А что у него сзади?

– Ты не бойся, дядя Актанка, – вступила в разговор Лукерья, – это мой парень, зовут его Ависандр. А сзади у него крылья.

– Крылья? – испуганно спросил Иван Актанка. – Зачем он их приделал? Зачем они ему?

– Ты не понял, Ваня, – укоризненно протянул дед Устин, – он их не приделал, они у него самые настоящие.

На лице Ивана появилась лукавая и недоверчивая улыбка, он погрозил деду пальцем и сказал:

– А, ты меня разыгрываешь, старый перец. Актанка много видел, Актанку не проведёшь.

– Ну-ка, парень, покажи этому невере, распусти свои перья-то, – попросил старик Ависандра.

Юноша расправил за спиной могучие крылья и несколько раз взмахнул ими. От неожиданности Иван попятился, запнулся за кочку и сел на траву. Несколько секунд он сидел с открытым ртом, а потом закричал:

– Алмыс, алмыс, это алмыс!

Старик подошёл к своему помощнику, помог ему подняться и стал объяснять:

– Да не алмыс это, Ваня, а человек, только с крыльями. Он и ходит, и говорит. Ну-ка, парень, скажи ему что-нибудь, а то он так и будет всю жизнь ходить с открытым ртом.

Ависандр поклонился Ивану и сказал:

– Здравствуйте, дядя Актанка, меня зовут Ависандр. Я много раз видел вас в тайге. Вы меня не бойтесь.

Испуг в глазах старого охотника сменился восторгом. Он закричал:

– Он говорит, он говорит! Он человек.

Пока завтракали и пили чай, Иван почти неотрывно смотрел на необычного юношу, качал головой и бубнил себе под нос:

– Надо же, совсем как человек: и ест, и пьёт, и разговаривает. Даже со мной поздоровался. Ай-яй-яй.

Когда под навесом допивали чай, в тайге раздались несколько выстрелов. Отторгнутый склонами сопок, звук был еле слышен. Актанка повертел головой, приставил ладонь к уху, сказал:

– Стреляют.

– Стрелять-то стреляют, да только не из ружья и не из винтовки, – подтвердил дед Устин. – Во, слышите – очередь. Значит, из автоматов пуляют.

– Кажись, у Изумрудной, – добавил Актанка.

Ависандр взволновался, он встал и невольно напряг мышцы, отчего его крылья слегка приподнялись.

– Там мои родители, их надо спасать, – взволнованно сказал он. – Я не могу спокойно сидеть и ждать. Я полечу.

– И чего ты сделаешь со своей игрушкой, – повысил голос Устин Герасимович, показывая на арбалет. – Только себя погубишь. В тайге хоть укрыться можно за кустиком, за камушком и пенёчком, а в небе ты как на ладони. Мало тебе ранения, хочешь, чтобы совсем подстрелили? Нет, паря, в омут очертя голову суются только дураки.

– Но они же там погибнут! – взмолился юноша.

– У вас, что же, и оружия никакого нет? – спросил старик.

– Почему же нет, есть, только стрелять не все умеют.

– Значит, несколько часов продержатся, – уверенно сказал дед Устин и прислушался. – Вон, слышь, отвечает кто-то, так что не боись, парень, поможем. Ты как, Ваня, пойдёшь с нами? Помочь бы надо.

– Отчего не помочь, – тут же согласился Актанка и встал.

– Это, наверно, китайцы, – предположила Лукерья. – Ну, те самые. Ух, паразиты, вот мы вам покажем, – сжав свои кулачки, грозилась девушка.

– Но-но, ты-то куда настрополилась, вояка. Будешь сидеть дома, без тебя обойдёмся, Аника-воин.

– Нет, я тоже с вами, я не останусь! – заистерила девушка.

– Ещё как останешься, – повысил голос дед Устин и пригрозил: – А то вот щас выпорю или привяжу на цепь, как Резая, и будешь сидеть и подвывать волкам.

Лукерья в один миг обмякла, села на пенёк и заплакала.

Ависандр подошёл к девушке, прижал её голову к себе и погладил по волосам:

– Лушенька, ты не беспокойся, ничего с нами не случится. Ты только подожди немного, и мы скоро вернёмся. Хорошо?

– Хорошо, – покорно ответила девушки. – Только, пожалста, будьте осторожнее.

– Ну, ладно, хватит нюни распускать, пошли, – строго приказал дед.

Мужчины направились к моторке, а следом за ними бежали Резай с Димом. Вот дед с Иваном залезли в лодку, а Ависандр уже расправил крылья, когда дед прикрикнул:

– А ты куда, а ну, садись с нами! Так-то оно надёжнее будет, нечего засвечиваться перед ворогами раньше времени.

Собаки тоже вознамеривались прыгнуть в лодку, но дед прикрикнул на них:

– И эти туда же! Нечего делать, а то вы своим брёхом всех гостей распугаете. Хозяйку стерегите.

Вот застрекотал мотор, лодка вышла на стремнину и быстро пошла по течению вниз. Через несколько минут моторка исчезла за скалистой щекой сопки. А Лукерья ещё долго стояла на берегу, и сердце её выстукивало тревожную морзянку: тик-так, так, так, так, тик-так, так, так, так.

* * *

– Ты уверен, что это наши заграничные друзья? – спросил командир Лосева.

– Ещё бы. Я по звуку выстрелов могу определить, из какого оружия стреляют. У нас на вооружении такого нет даже в спецподразделениях.

– Ну, что ж, будем принимать бой. Только с одной поправкой – мне во что бы то ни стало нужны двое живых. Порасспросить надо, чего им тут понадобилось.

Прибежали запыхавшиеся Рубижанский, Костомарь, Панаудин, Катков и Остров. Все с автоматами в руках. Панаудин спросил:

– Привет, мужики. Кто у вас главный?

Фёдор отрекомендовался:

– Командир группы майор Дыранов.

– А я подполковник медицинской службы Панаудин.

Фёдор понял, что с этим настырным подполковником будут главные проблемы и, чтобы не устраивать ненужную перепалку, сказал:

– Хорошо, подполковник, вы нам очень можете помочь. Какая у нас главная задача? Правильно – защитить и сохранить, господин профессор, ваших питомцев. А потому диспозиция определяется такая: мы сдерживаем натиск противника и не подпускаем его к лаборатории, а вы охраняете все входы и ждёте прибытия борта, чтобы эвакуироваться. Действуйте.

– Эй, майор, я всё-таки старший по званию, – возразил Панаудин. – Мог бы и со мной посоветоваться.

– Хорошо, что предлагаете вы? – спросил его Дыранов.

Панаудин замялся:

– Да нет, я, вобщем-то, не против, думаю, твой план вполне разумен.

– Вот и хорошо, берите командование над своей группой и определите диспозицию для отражения атаки.

– Хорошо, я понял.

– Эй, командир, – подал голос Катков, – а фронтовые сто-двести-триста нам положены?

– Конечно, положены, – не растерялся Фёдор, – только жалко, что обоз отстал. Так что после боя прошу к столу.

Тимофей заржал так, что его гогот разнёсся по всей округе.

Все разошлись по своим позициям. Скоро по радиосвязи разведчики сообщили:

– Первый, они справа, от болотца лезут.

– Ясно, – ответил Дыранов, – встретим. Сидите на месте, если что, подмогнёте с тыла. Только нас не перестреляйте.

Трубка только хмыкнула и замолкла.

* * *

Егери и Ависандр продирались сквозь чащобу к сопке Изумрудной. Юноше с непривычки было тяжело ходить, ведь он привык больше к полётам, ему казалось странным, подобно муравью, ползать по земле и он, наконец, взмолился:

– Дедушка Устин, можно я разведаю, а то через эту глушь ничего не видно. Не нарваться бы нам на врагов.

Дед Устин потрогал поясницу, устало сел на вывороченное бурей дерево:

– До сопки недалеко осталось. Да ладно, может, ты и прав. Тут вон какой гордовник, всю одежду изорвал. А взлетишь ли в такой теснине?

– Найду полянку и взлечу, – заверил Ависандр.

– Тогда иди, внучок, помогай. Только на рожон-то не лезь, – предупредил Устин Герасимович, но того уже и след простыл.

Егеря пошли дальше, время от времени поглядывая в небо – не появился ли там Ависандр. И, правда, минут через пятнадцать Иван Актанка разглядел сквозь ветви кустарника летающего человека и показал на него пальцем:

– Вон, летает.

Задрав голову, дед Устин нашёл на голубом полотне неба Ависандра и завистливо вздохнул:

– Эх, нам бы, человекам, такой дар иметь! А тут ползай по этой земле червяком.

Юноша летал над ними кругами, то опускаясь к земле, чуть ли не задевая верхушки деревьев, то снова взмывая вверх. Вот он сделал в воздухе кульбит, потом ещё один, затем пронёсся прямо над головами егерей и будто бы что-то прокричал. Во всех его движениях была заметна тревога. Первым это заметил Иван:

– Он нас словно предупреждает, Устин Герасимыч. Оглядеться бы надо.

– А вот дойдём сейчас до взлобка, до чистовика, там и оглядимся, – ответил дед Устин, проворно пробираясь между редеющих зарослей кустарника.

Неожиданно они услышали неподалёку, чуть впереди по курсу, слабый звук выстрела, затем ещё один, словно кто палил из игрушечного пистолета с пистонами. Над головами егерей стрелой пронёсся Ависандр и что-то снова прокричал – не разобрать что. Только сейчас, выйдя на поляну, егеря заметили, что на самом взгорке стоят трое в чёрных обтягивающих костюмах. Один из них, подняв пистолет с длинным стволом к небу, в кого-то прицеливается.

– Ах ты, каналья! – выругался дед Устин, быстро сорвал с плеча винтовку и, почти не целясь, выстрелил в китайца. – Берегись, Ваня! – закричал он своему товарищу.

Пуля, очевидно, угодила китайцу в ногу, потому что он по-заячьи заверещал и, проскакав на одной ноге, упал. Звук выстрела заметался между сопок, а потом запутался среди таёжной чащи. Двое других закрутили головами, выискивая противника, но егеря уже успели спрятаться за порыжелый от прошлогодней травы камень.

– Вот попали мы с тобой, паря, – прошептал дед Устин, сбивая с бороды рыжую траву. – Ты осторожненько выгляни, погляди, где эти вороги.

– Не видать. Может, убежали, – выглянув из-за камня, ответил Актанка.

– Ага, убежали, как же, – шёпотом сказал дед Устин. – Не для того они сюда пришли, чтобы бегать. Тут они где-то. А этот, в кого я стрельнул, этот где?

– Тоже не видно.

– Видать, живой, уполз, – с облегчением вздохнул дед Устин. – Значит, великого греха на душу не взял, Бог уберёг. Я всё ж не убивец какой-нибудь.

– Хорошо, что они этого не знают, – отозвался Иван.

– Почему это?

Актанка промолчал, он о чём-то раздумывал. Потом встрепенулся, сказал «я скоро» и пополз вниз.

– Ты куда? – зашипел старик, но Иван его уже не слышал.

Через некоторое время дед Устин услышал какой-то шелест над головой, словно пробежал ветерок, пошевелив густую листву. Он поднял голову и увидел Ависандра. Тот опустился на землю и лёг рядом с дедом.

– А ты чего здесь, – зашипел старик. – Это ж они за тобой охотятся! Вот сорвиголова.

– Не ругайтесь, дедуша, – ответил юноша. – Я летал к отцу и сказал, что вам нужна помощь. Скоро сюда придут военные, они помогут.

– Вот как! А что за военные?

– Я не знаю, он так сказал. Там, около нашей сопки, тоже стреляют.

– Стало быть…

Неожиданно дед Устин смолк и стал смотреть куда-то мимо Ависандра, словно заметил за его спиной гремучую змею. Затем он с быстротой молнии, что трудно было ожидать в его возрасте, перекинулся через юношу, и тут же раздались выстрелы.

Ависандр ничего не понял. Когда он оторвал от земли голову, то увидел, как в нескольких шагах от него лежит человек в чёрном. Спина его была разворочена выходным отверстием от винтовочной пули, а сам он лежал, неестественно далеко откинув голову, словно она держалась не на шее, а на резиновом шнуре. Молодая зелёная трава была залита вокруг алой пенящейся кровью.

Дед тоже лежал на земле, схватившись за бок, и стонал. Лицо его было белым, словно облака, висящие в небе. В этот момент раздался ещё один выстрел. Дед Устин и юноша вздрогнули. Ависандр укрыл старика своим телом и затих. В это время подошёл запыхавшийся Иван Актанка и сказал:

– Не бойтесь, я убил этого сатану.

В это время старый егерь прошептал:

– Слез бы ты с меня, сынок, тяжело мне. – И закашлялся.

– Что это с ним? – с тревогой спросил Иван и, увидев на правом боку старика кровь, запричитал: – Ай-яй-яй, беда!

Актанка снял с плеча винтовку, припал на одно колено и осмотрел рану. Поцокал языком, сказал:

– Худо дело. – Он легонько пошлёпал старого егеря по щекам, спросил: – Устин Герасимыч, ты как, живой?

– А чего со мной сделается, – с болезненной усмешкой ответил старик. – Не бойся, Ваня, мы ещё поживём. Тело онемело всё. Встать бы мне да вот спина проклятая ничего не чувствует.

– Лежи, лежи, Герасимыч, тебе нельзя шевелиться. Вот беда-то и перевязать нечем, – сокрушался Иван.

– Вон, кто-то идёт, – предупредил Ависандр, услышав треск сухих сучьев под ногами.