Текст книги "Амурский ангел. приключенческий роман"

Возвращение в тайгу

Весна наступила как-то сразу, жадно, жданно и в то же время неожиданно. Весь апрель шли то дожди, то мокрый снег, то схватывал морозец, то грязь растекалась чёрной массой. А сегодня светило такое ярое солнце, что блики от луж и росы на деревьях проникали в самые потаённые и тёмные уголки дома и, казалось, освещали и тёмную прихожей, и чулан с кладовкой, и лестницу. Даже горящие лампочки в этом солнечном буйстве казались крохотными искорками.

Сегодня выходной, воскресенье, и не надо идти в надоевшую за зиму школу, но глаза почему-то открылись сами. С постели вставать не хотела, и Луша любовалась этим фейерверковым празднеством природы, льющимся в широкое окно её спальни. Она сразу почему-то вспомнила Ависандра и вчерашний день. Вчера, когда мать прибиралась после зимы на её балконе, вдруг раздался крик:

– Ой, дочуша, да что же это такое! Смотри, смотри, я никогда такого не видела! Странное какое-то, нежное, как шёлковое.

Лукерья вышла на балкон и увидела, что мать держит в руках белое, словно снег, перышко и сразу поняла, откуда оно: ещё в прошлом месяце, когда при первом мартовском потеплении Ависандр прилетел к ней, это пёрышко зацепилось за задорину в доске, да так и осталось висеть. Тогда они встретились впервые после долгой зимы и осеннего расставания, а длинная ночь стала самой прекрасной в её жизни. После той встречи Луша впервые почувствовала, что в ней что-то изменилось бесповоротно и навсегда. Она не знала и не понимала, что именно изменилось, но после этой встречи её каждую минуту тянуло в тайгу, к любимому, чтобы снова встретиться с ним, посмотреть в его глаза, снова ощутить его ласки и снова почувствовать прикосновение его крепкого тела. Мать рассматривала перышко и гадала:

– Интересно, чьё же это, вроде и не голубиное, и не сорочье, и не воробьиное.

– Наверное, это какая-нибудь диковинная птица залетела и обронила, – ответила дочь. – Дай его мне, мама.

– На, бери, – охотно уступила мать и заохала, оглядывая балкон. – Грязи-то, грязи-то сколько, словно и не снег тут был, а пыльная буря пронеслась.

И вот сегодня, вспомнив об этом, Луша достала перышко из-под подушки и стала любоваться им, поворачивая в руке. Она глубоко вздохнула. Как давно она не видела Ависандра, и как же она по нему соскучилась, словно не виделась с ним не месяц, а целый век. Как он там, в своей неуютной, холодной и мокрой тайге, вспоминает ли её или давно забыл. Сердечко её сжалось и сильно забилось при такой мысли. Нет, этого не может быть, этого не может быть, твердила она про себя, он скоро обязательно прилетит ко мне. Наверно, сейчас он просто не может быть рядом с ней, да и опасается. Люди почему-то не понимают и не принимают тех, которые хоть чем-то, даже самым малым, отличаются от них самих. Какая несправедливость! Ах, как бы она хотела, чтобы у неё тоже были крылья. Тогда она и Ависандр не расставались бы никогда.

А дедуша, как там дедуша! Болеет, наверно, ходит по своим владениям, ловит браконьеров и чёрных лесорубов, кормит Резая и Дима, пьёт чай с дядей Актанкой. Вспоминает ли её дедушка Устин?

Раздался телефонный звонок. Луша взяла трубку, посмотрела на дисплей – звонила Любаша. Вчера они договаривались сходить в библиотеку и там вместе готовиться к егэ по истории. Нет-нет, только не сегодня да, наверно, и не завтра. Как надоела эта школа, занятия, трепет учителей за своих питомцев, которые хотели видеть их самыми лучшими, самыми умными во всём мире. В последние месяцы их не столько учили, сколько натаскивали по профильным предметам, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь из учеников не провалил тестирования. Луша отключила телефон и решительно поднялась – время к обеду, пора и честь знать. Она убрала постель, оделась и спустилась на первый этаж. Пусто, тускло, одиноко, лишь из кухни доносятся раздражающие аппетит запахи.

– Дочуша, ты проснулась? – раздался весёлый голос матери.

– Да, мама, – ответила Луша, села на диван и включила телевизор.

– Есть будешь? У меня всё готово.

– Что-то не хочется.

Мать вышла из кухни, вытирая руки передником, села рядом, внимательно посмотрела на дочь.

– Что с тобой?

– Я не знаю, мне просто плохо.

Девушка прижалась к материнскому плечу и заплакала. Мать приобняла дочь и вздохнула.

– Ну-ну, что это ты расклеилась в последнее время, ходишь сама не своя, к подругам не ходишь, занятия пропускаешь. Учителя жалуются.

– Мама, ну сколько можно учить одно и то же, эти учителя хотят из нас сделать роботов, вбивают знания, натаскивают, как щенков. Я всё уже выучила и всё знаю.

– Ладно-ладно, успокойся. Чего же ты хочешь? Сходила бы к подругам или ещё куда, развеялась бы. Погода-то вон какая ласковая: весна, тепло, радуйся а ты.

– Как там дедуша, что-то не звонит нам, – сказала Луша.

– Как же не звонит-то, звонит иногда, когда в партию попадает. Отцу всё больше. Ты его расспроси, он расскажет. Дедуше нелегко, один он в тайге, а ведь старый, по снегам на лыжах не больно-то побегаешь. А что это ты о нём спрашиваешь, всю зиму ровно и не вспоминала о прадедушке, а тут.

– Соскучилась. Я в тайгу хочу, к дедуше. – Слезы у девушки вмиг высохли, и она оживилась. – Там так хорошо, спокойно, никто тебя не донимает. А красотища – ужас просто! Может, вы отправите меня к нему, а? – с тоской в голосе спросила дочь.

– Да что ты, дочуша, – вскинулась мать, – а как же учёба, школа. Как же ты в институт поступать будешь. Нет, это не дело. Вот доучись, сдай эту, как её, ягу, а потом уж и съездишь, навестишь своего любимого дедушу. – Анна внимательно и подозрительно посмотрела на дочь. – Или тебя в тайге-то этой ещё кто поджидает? – Луша молчала, потупив голову. – Хотя, кто там живёт, кроме медведей, лосей да волков.

– Мама, ну что ты говоришь, кто там меня может ждать, – ответила с румянцем на щеках Лукерья, не поднимая головы. – А егэ я сдам, не беспокойся, я уже всё давно вызубрила, как первоклашка таблицу умножения. Если хочешь, можешь проверить. Вот давай, давай, задай любой вопрос.

Луша игриво вскочила с дивана и встала перед матерью в струнку.

– Да ну тебя, – отмахнулась мать, – я сама всю таблицу умножения забыла, какой из меня экзаменатор. А насчёт поездки лучше с отцом поговори, заодно и о дедуше у него спросишь, как он и что. Только вот раздополье сейчас в тайге: речки вскрылись, с сопок снега скидывает, добираться тяжело.

– Ничего, как-нибудь доберусь, – беспечно ответила Луша.

– Так ты обедать-то будешь? – снова спросила мать.

– Буду, мамуша, обязательно буду, – запрыгала Лукерья.

Вечерний разговор с отцом не получился, видно, на работе что-то не ладилось, и он был не в духе. Пришёл чернее тучи, молча разделся и тут же вытащил из холодильника початую бутылку водки. Налил рюмку, опрокинул в рот и ушёл в свой кабинет. Долго с кем-то говорил по телефону, потом на полчаса всё стихло. Когда Максим зашёл на кухню, Анна закрутилась около него волчком.

– Максимушка, что будешь, суп с домашней лапшой или мясо в горшочках?

– Всё равно, – буркнул муж.

Поел он и первое, и второе – было сразу видно, что изголодался за день. Лукерья тоже поела и всё порывалась завязать разговор с отцом, но мать знаками предупреждала, что сейчас не место и не время. После еды сразу стало заметно, что Максим стал отходить от забот, он как-то отмяк, даже повеселел слегка, но было видно, что его что-то постоянно мучает. Наконец, он сам сказал:

– Беда у нас на работе – таксист разбился.

– Ой-ёй-ёй, – запричитала горестно Анна, сплетя у руки у подбородка и покачивая головой. – Живой ли?

– Слава Богу, живой, – с облегчением отозвался Максим. – Сломал ногу да головой ударился. Целый день разбирался с этим происшествием: гибэдэдэшники, больница, страховка. Ладно бы молодой какой был, а то ведь опытный, пожилой. Нюр, да ты его знаешь. Помнишь, возил меня, когда я ещё в АТП замом был.

– Это Юра, что ли?

– Он. Когда АТП развалилось, он исчез куда-то, вроде бы на приисках был, а потом вот вернулся, ко мне попросился. Я не отказал, конечно, у него семья, трое детей, а сейчас и внуки появились. – Тут Максим словно впервые заметил Лукерью. – А, дочуша! Какая ты у нас красивая стала, на бабушку в молодости похожа. Как у тебя дела?

– Всё хорошо, папа, готовимся к егэ.

– Тьфу ты, чёрт, – чертыхнулся отец. – Никак не привыкну, напридумывали чёрт знает что: егэ, яга, тесты. Готова ли?

– Всегда готова, – с задором ответила Луша.

– Вот и молодец, – одобрил Максим. – Заканчивай скорее школу, а потом – в институт. Пройдёшь?

– Конечно, пройду. Я две краевые олимпиады выиграла: по истории и краеведению. – Тут Лукерья решилась: – Папа, а как там наш дедуша поживает, здоров ли?

– Слава Богу, жив наш дедушка Устин Герасимович. Только вчера мне от геологов звонил, привет всем передавал, велел кланяться. Говорил, что исхарчился за зиму, велел продуктов подбросить: круп, сахару, чаю, муки, соли.

– Пап, а когда ты ему повезёшь продукты?

– Да вот послезавтра как раз оказия подвёртывается – у геологов парень сильно приболел, хотят в больницу вывезти. Вертолёт заказали. А с чего это ты вдруг интересуешься? – Отец подозрительно посмотрел на Лукерью.

Встряла Мария:

– Втемяшилось ей к деду Устину поехать. Не пущу! – решительно заявила она и сжала руки в кулаки.

– Хм, – хмыкнул отец. – И правда, надо ли? Я не против, конечно, сам бы с удовольствием в тайгу съездил, но… Подождала бы немного, вот установится погода, снега с верховьев сойдут, подсохнет, тогда и навестила бы деда.

Луша поняла, что в тайгу её не пустят, и загрустила, но на следующий день проблема разрешилась сама собой. Отец позвонил с работы и сказал:

– Дочуша, видно, тебе придётся всё-таки полететь.

– А что случилось?

– Звонил Иван Актанка, сказал, что дед сильно приболел и просит передать ему кое-какие лекарства. Присмотреть надо бы за стариком, а то не случилось бы чего. В больницу ложиться он ни за что не захочет – я его знаю. Так что готовься, собери свои вещички.

Лукерья возликовала, она почувствовала, что всё её существо охватила неимоверная эйфория и счастье. Наконец-то она снова увидит Ависандра, она встретится с ним! Она попыталась сдержать радость и сказала:

– Хорошо, папа, я приготовлюсь.

Но, видно её голос был пропитан нетерпением и счастьем, потому что отец спросил:

– Что, рада? Ну, ладно, если так. Тебе задание – купить медикаменты и лекарства. Давай, бери ручку и записывай, мне некогда по аптекам ездить.

Мать, узнав новость, поплакала, но потом взяла себя в руки и стала помогать дочери собираться. При этом она постоянно бубнила под нос:

– Зря отец тебя отпустил. Что, твой дедуша или первый раз болеет, он и не такое лихо переживал. Полежал-полежал и встал бы. Он сам постоянно говорит, что от болезни никогда не помрёт, а помрёт, когда жить надоест. Вот ведь какой твой прадед. И надо девчонку в тайгу посылать!

– Мамуша, ну, не надо, – канючила Лукерья. – Ну что ты сердце рвёшь и себе, и мне. Всё будет хорошо, я уже не маленькая.

– Не маленькая, – ворчала мать. – Вырасти, ты выросла, а ума не нажила ещё. Вот будешь матерью, тогда поймёшь, как сердце за ребёнка болит. Ох, чую – быть беде. Не ездила бы, Лушенька, а!

Но сердце Лукерьи, как и любого другого юного существа, было глухо к мольбам матери. Эти стенания и жалобы лишь подстёгивали дочь и наполняли уверенностью, что она права. Девушка уже мечтала о встрече с тем, кем было заполнено её сердце и мысли.

Вертолёт летел над весенней тайгой. Гул мотора, заполнявший всю коробку машины, Луше не мешал, а даже как-то успокаивал её. Ещё шестеро пассажиров, среди которых была одна медсестра в потрёпанном пальто, ниже подола которого висели полы белого халата, сначала пыталась заговорить с девушкой, но Лукерья лишь показывала на уши и мотала головой, давая понять, что она плохо слышит. И медсестра, в конце концов, отстала, откинулась на спинку сиденья и, кажется, даже задремала.

А Луша смотрела сквозь иллюминатор и любовалась тайгой. Она была совсем иной, чем летом. Летом вся тайга была хоть и красивой, но однообразной. А сейчас внизу проплывали серые лоскуты ещё не распустившихся куртин смешанного леса, невероятной голубизны блюдца озёр и русла речушек и ручьёв. Не освободившиеся от снегов шапки сопок дымились, словно вулканы, и туман сползал по склонам вниз, ворочался и заполнял низины седым паром. У подножий сопок лиственный лес уже оживал и кудрявился еле заметной, нежной зеленью. Лишь могучий вечнозелёный хвойняк окрашивал землю в тёмно-зелёные тона.

Вот вертолёт стал снижаться и опустился на большую поляну. К нему от бараков побежали люди, а четверо несли на носилках больного парня лет двадцати. Носилки поставили на землю, и все бросились выкидывать из грузового отсека мешки, пакеты, ящики и что-то ещё. На высокой мачте радиосвязи над бараком сидели десятка два чёрных птиц, которые с интересом наблюдали за людской суетой и словно чего-то ждали от них. Когда в вертолёт загрузили больного и положили в проходе, Лукерья в панике закричала:

– А я как же! Мне что делать? Мне надо к дедуше!

– А это кто? – спросил какой-то мужчина, обратив внимание на девушку.

– Да это к деду Устину, – ответил второй.

– А. – Он наклонился к Лукерье. – Ты сиди спокойно, доставим мы тебя к деду, не бойся.

В этот момент Луша увидела, как по трапу лезет какой-то человек в мохнатой, нависшей до самых глаз, шапке и такой же мохнатой шубе. Вот человек влез в салон, осмотрел его и остановил взгляд на Луше. Затем откинул шапку на затылок. Девушка сразу узнала Ивана Актанку. Она бросилась к нему, обняла и закричала:

– Дядя Актанка, дядя Актанка, это вы! А я и не знала, что делать! Я думала, что меня никто не встретит.

Актанка почти силком усадил девушку, сел рядом, ласково посмотрел в её глаза и спокойно ответил:

– Разве может Актанка бросить в беде правнучку своего самого лучшего друга. Актанка – верный человек.

– А почему мы не поплыли на лодке? – спросила Луша.

– На лодке нельзя, вода играет, как зверь, – загрызёт нас вместе с лодкой.

Луша пыталась расспросить Ивана ещё о чём-то, но в этот момент двигатель машины стал набирать обороты, и Актанка помахал рукой, давая понять, что сейчас не время для разговоров.

Когда вертолёт сел на знакомой поляне у зимовья, когда всё выгрузили, и машина улетела, Лукерья осмотрелась сначала вокруг, а потом посмотрела в сторону избы. Дверь была открыта, но из неё никто не выходил. Только Дим бесился в лае у крылечка, не отходя ни на шаг от зимовья.

Лети, лети, голубок!

К воротам китайского консульства, столбы которых были увенчаны двумя головами дракона, подошёл невысокий, плотного телосложения китаец, похожий на рыночного торговца. Такими торговцами был заполнен весь город, в последние годы они примелькались, и на них никто не обращал внимания. Они стали как бы естественным фоном повседневной городской суеты. Он нажал на кнопку электрического звонка. На столбе зажужжала видеокамера, поворачиваясь объективом к посетителю, и только после этого загудел электрозамок, открывший калитку. Посетитель зашёл, аккуратно захлопнул калитку и по красной кирпичной дорожке направился к парадному входу, дверь которого гостеприимно распахнулась и пропустила его внутрь здания.

В большом кабинете с длинным столом никого не было, и посетитель долго и терпеливо ждал, разглядывая большой портрет Мао Цзедуна, картины с видами Пекина и Тайбея, плакаты с иероглифами и необычного вида высокое и узкое стрельчатое окно. Едва слышно прошипела дверь, посетитель вытянулся в струнку, сложил ладони у подбородка и склонил голову. Из боковой стены вышел стройный, высокий, хорошо одетый человек с проницательным взглядом. Он лишь кивнул посетителю и прошёл к небольшому дивану. Сел, снова кивнул, приглашая сесть на стул около дивана, и недовольно проскрипел ржавым голосом:

– Зу, я же запретил тебе приходить сюда без особой необходимости. Зачем ты пришёл?

Зу склонил голову в знак согласия и ответил:

– Господин Кай, иначе я не мог с вами связаться, а дело очень важное и не терпящее отлагательства.

– Почему не мог позвонить?

– В последнее время я заметил за собой слежку ФСБ, телефон тоже прослушивается.

– Консульский тоже?

– Этого я не знаю, но я знаю, что сотовая связь поставлена на специальную программу, все разговоры не только прослушиваются, но и записываются.

– Хорошо, что ты хотел сообщить.

– Мы смогли определить место нахождения белых птиц.

– Где это? – спросил консул.

Зу склонил голову.

– Мне нужна подробная карта края.

– Хорошо, подойди к столу.

Господин Кай открыл ноутбук, открыл карту местности.

Зу курсором уверенно поставил на карте крестик.

– Это здесь, сопка Изумрудная. Мы нашли лабораторию ещё осенью, но сообщить об этом я могу только сейчас.

Красивое, ухоженное лицо господина консула недовольно перекосилось.

– Почему? – властно спросил он.

– Это вышло совершенно случайно, господин Кай. Ни в городе, ни в его окрестностях мы не нашли никакой лаборатории, но много раз видели белую птицу. Однажды мы даже выследили, как одну из птиц куда-то везли на машине скорой помощи, но они сумели от нас оторваться. Однажды китайские лесорубы оказались недалеко от этой сопки, и они увидели, как на её вершину опускается вертолёт. Ночью они видели там какие-то огни, а затем увидели и самих белых птиц, которые вылетали из пещеры. Наш человек, который находился в группечёрных лесорубов, не смог нам сообщить об этом, потому что в той местности нет никакой связи. Аппарата космической связи у него не было – это было бы очень подозрительно и опасно. Он решил идти в город, но в этот день их схватили сотрудники лесоохраны и передали в правоохранительные органы. Наш человек всю зиму просидел в тюрьме, потом суд наложил на них штраф и постановил выслать на родину. На вокзале нашему человеку удалось сбежать, и вчера он сообщил мне о нахождении гнезда белых птиц.

– Это всё, Зу? – спросил консул.

– Да, господин Кай, – ответил посетитель, склонив голову.

– Хорошо, можешь идти.

Когда Зу ушёл, консул долго сидел в раздумье. Информация была очень важной, и её необходимо было срочно передать в Пекин, но он не знал, как это сделать. Телефонная и инернетсвязь для этого не годились, ведь Кай, как и Зу, точно знал, что ФСБ уже взяло китайских людей под наблюдение. Можно было переслать сведения по дипломатическим каналам, но на это уходит много времени. Да и опасно. Можно было задействовать того самого информатора, который находился в группе арестованных лесорубов, но где его сейчас искать, ведь он сбежал. Остаётся одно средство, старое, но испытанное веками и надёжное.

Господин Кай вышел на задний двор консульства, обрамлённый густыми и высокими зарослями декоративного кустарника, и крикнул:

– Донг!

К нему подбежал человек в рабочей одежде, быстро поклонился.

– Я здесь, господин Кай.

– Ты накормил моих любимых питомцев?

– Нет, господин Кай, – растерянно ответил служащий и посмотрел на наручные часы. – Ещё не время.

– Это хорошо, Донг, – успокоил его хозяин, – я хочу сам покормить их. Ключи у тебя с собой?

– Конечно, господин Кай, они у меня всегда с собой, – ответил Донг, отвернулся, вытащил из-под ремня рубашку и что-то долго отстёгивал. Потом повернулся и с поклоном отдал ключи консулу.

– Хорошо, Донг, иди, занимайся своими делами.

Рабочий ушёл, а консул открыл незаметную деревянную дверь в стене здания и стал подниматься по винтовой железной лестнице. Вот ещё одна дверь, на этот раз железная, с крупными заклёпками. В башне с большими окнами было душно, стоял запах птичьего помёта. В четырёх крупных клетках стонали и ворчали голуби. На приход посетителя они почти не отреагировали, если не считать того, что ворчание слегка усилилось. В одной из клеток сидело только три голубя. Это были особые голуби – почтовые, которых иногда, в редких случаях, использовал господин консул. Сегодня такой случай наступил. Консул открыл дверцу клетки, просунул в неё руку и поймал белого голубя с голубой головкой. Голубь затрепыхался, теряя мелкие пёрышки, а затем затих, сжатый властной рукой. Консул достал из кармана крошечный пластиковый контейнер и прикрепил его к тонкой ножке, затем раскрыл широкое окно и выбросил в него почтаря. Он долго наблюдал, как почтарь некоторое время кружился в небо, потом поднялся и взял точное направление. Затем консул раскрыл клетки и железным прутиком стал стучать по ним. Голуби неохотно покидали своё убежище, но вот в окно вылетел один, затем второй и следом за ними стали выпархивать другие птицы.

Так консул Кай делал всегда: сначала выпускал почтовика, следил за тем, чтобы тот успел определить направление, а потом выпускал полностью стаю. Затем звонил в Пекин и просил поместить в больницу «старую, седую тётушку». Это был условная фраза, чтобы почтового голубя встретили. Встречал он голубя тоже по паролю, когда ему сообщали, что «тётушка благополучно выздоровела и возвращается домой». Тогда консул поднимался наверх, выпускал голубей и дожидался, когда почтовый голубь присоединится к общей стае.

Вот и в этот раз господин Кай терпеливо дождался, когда стая возвратится, спокойно закрыл клетки, окно и спустился вниз, не забыв поставить в клетки чашки с кормом и водой. Донг уже ждал его внизу. Он с поклоном принял ключи, так же, отвернувшись от хозяина, спрятал куда-то ключи. Консул посмотрел в чистое небо и сказал:

– Хорошая сегодня погода, Донг.

– Да, погода хорошая, господин Кай. Весна, – согласился служащий.

– Да, весна. Донг. Ты можешь не подниматься наверх, я дал голубям корма и налил в чашки воды.

– Спасибо, господин Кай, – поблагодарил Донг и снова склонил голову.

Начальник областного управления ФСБ Андрей Авдеевич Позаренко сидел в своём кабинете и переваривал кучу информации, которую ему недавно доставили из аналитического отдела. На дворе весна в самом разгаре, а ему приходиться сидеть в своём душном кабинете и корпеть над бумажками, как будто на земле больше нет других дел. А других дел было много: душа просилась за город, в тайгу, на рыбалку или охоту. А лучше всего выехать на дачу и потихоньку ковыряться в земле, попивая пивко и жаря располневший за зиму живот на солнце. Но последние события разрушили все эти розовые мечты, как неожиданно налетевший северный ветер нагоняет тучи и заслоняет голубизну неба серыми тучами. А события были неожиданными и тревожными.

Во-первых, в городе появились четверо мужчин из Москвы, которые уже неделю жили в городе и на всех углах расспрашивали о летающем человеке. Ничего криминального они не совершали, но милиция задержала их по подозрению в шпионаже – город-то приграничный. Старший из них, Ипполит Ленивцев, оказался директором частного цирка, который объяснял свой приезд так:

– Мы увидели по телику фильм о летающем человеке и решили попробовать его поймать. Вот и всё.

– И вы верите в эту чушь?

– Почему бы и нет, ведь об этом и пишут, и фильм показывают. Мы в вашем городе нашли много материалов об этих птичках в печатных изданиях, и все жители города уверены, что такое существо есть на самом деле. Многие даже рассказывали, что видели его своими глазами.

– И как же вы хотели его поймать?

– Ну, не знаю, поймали бы как-нибудь. Зато это была бы мировая сенсация. Представляете – под куполом нашего цирка летающий человек. Это же номер столетия, нет, тысячелетия! А какие сборы!

– Дурак думкой богатеет, – сказал следователь.

– Что, вы меня оскорбляете?! – закричал Ленивцев.

– Да что вы, это русская пословица такая.

– Это не ваше дело, чем я богатею, – кричал Ленивцев. – Между прочим, без фантазии цирк давно бы умер, как вид искусства. И не только цирк, но и всё вокруг. Не было бы ни городов, ни телефонов, ни машин, и мы сидели бы до сих пор в пещерах…

Ленивцева со товарищи отпустили и они до сих пор бродили по городу и пытались узнать, где обитают птицелюди.

Активизировались в последнее время и китайские товарищи. В консульство нанёс визит один из агентов Пекина, за которым уже почти год велась слежка. Просто так он светиться не стал бы, значит, сведения были очень важными и неотложными. Китайцы тоже давно интересуются птицелюдьми, которых они, по-видимому, хотят использовать в военных целях. Их разведчиков спугнули егеря около Горючей горы, затем они же гонялись по городу за машинами скорой помощи, несколько раз беспилотники-невидимки пересекали российско-китайскую границу и возвращались назад. Сбивать их не стали, чтобы лишний раз не возбуждать добрых соседей, да и летали самолеты-беспилотники не над городом и важными стратегическими объектами, а над тайгой. Ну и пусть летают.

И вот руководитель китайского консульства господин Кай лично по секретной связи вышел на контакт со своим пекинским руководством. А это уже что-то очень серьёзное. Уж не замыслили они какую-нибудь операцию?

Сведения о нахождении странного объекта деятельности в глухой тайге давно начали поступать в управление ФСБ. Егеря, охотники, рыбаки, туристы, геологи и даже лётчики сообщали о странных летающих существах, обитающих к северу от города. Было замечено, что на вершину одной сопки часто приземляются вертолёты. С какого бодуна, спрашивается, что им там делать? Все в один голос утверждали, что на вершине сопки Изумрудной, которая находится в труднодоступной местности, в тёмное время часто видны огни. И огни это не от костров и не от пожаров, а электрические. Интересно знать, откуда там взялось электричество, если поблизости нет ни одной электрической линии? Пора бы и узнать, что там происходит.

Позаренко нажал на кнопку:

– Терёхин.

– Слушаю, Андрей Авдеевич.

– Срочно ко мне командира группы «Т».

– Так он уже здесь, ждёт.

– Как, ждёт. А, – подполковник вспомнил, что ещё позавчера сам вызывал командира спецгруппы майора Дыранова. – Ну, раз здесь – зови.

В кабинет вошёл невысокий, поджарый, кривоногий мужчина лет тридцати пяти в гражданском костюме хорошего покроя и вытянулся в струнку. Был он, видно, из местных аборигенов, даурец или нанаец, с чёрными, почти смоляными волосами и усами и узким разрезом глаз цвета старой сосновой коры, которые цепко и в то же время с хитринкой смотрели на начальника. Позаренко махнул рукой:

– Да ладно тебе, Федя, передо мной-то тетиву натягивать. Садись.

– Добрый день, Андрей Авдеич, – поприветствовал Дыранов.

– Какой добрый, лучше бы он и не начинался. А всё равно здравствуй, рад тебя видеть. Как жена, детишки? Сколько их у тебя сейчас?

– Семеро, Андрей Авдеич.

– Ого! Подожди, года два назад у тебя их, вроде бы, пятеро было.

– Так, был же приказ Верховного главнокомандующего.

– Какой приказ? – с недоумением спросил Позаренко.

– Улучшать демографическую ситуацию в стране.

Позаренко, откинувшись на спинку кресла, расхохотался так, что кресло под напором грузного тела угрожающе заскрипело. Высмеявшись, он погрозил пальцем Дыранову:

– Ну, Федя, ты всегда меня мог удивить, а сегодня… Слушай, так ты все приказы с таким рвением исполняешь?

– Так точно, товарищ подполковник! – рявкнул майор.

– Это хорошо, – уже спокойно сказал Позаренко, вытащил из стола карту, развернул её и показал на маленький чёрный кружок. – Тогда тебе ещё один приказ: выдвигай своих разведчиков вот сюда. Ожидаем гостей оттуда. – Он указал пальцем на южную сторону. – И смотри у меня, не проморгай. По моим предчувствиям, дело предстоит жаркое, уж больно эти гости старательно к нему готовятся.

– Кого ищем, мне понятно, Андрей Авдеич. А вот кого ищут они и, вообще, какого рожна им надо в наших местах. Ведь это же надо затеять такую бучу. Ради чего?

Позаренко рассказал о птицелюдях, о предполагаемой лаборатории, где их выводят и растят, о планах южной державы использовать этих летающих людей в военных целях. Дыранов внимательно выслушал и присвистнул:

– Сказка, да и только! Мне и во сне не могло привидеться, что такое может происходить в наше время. А моя задача какая?

– Твоя задача, Федя, обезвредить эту группу и сделать так, чтобы это гнездо, где живут эти люди, было в целости и сохранности.

– Ясно. – Дыранов поднялся. – Разрешите идти?

– Иди уж, – ответил начальник.