Текст книги "Изменение глобального экономического ландшафта. Проблемы и поиск решений"

В ходе кризиса ни одно из правительств стран постсоветского пространства не смогло принять и претворить в жизнь реалистичный план борьбы с кризисом на национальном уровне. Логика противостояния кризисным явлениям подводила их к осознанию необходимости выработки общих мер по борьбе со спадом в экономике и сокращением экспорта. Однако активное использование в ходе кризиса властями практически всех республик СНГ протекционистских мер негативно сказалось на интеграционных процессах на постсоветском пространстве и ощутимо подорвало экономическое единство региона.

Стимулом для дезинтеграционных процессов в условиях кризиса, безусловно, являются и внутриполитические проблемы стран постсоветского пространства, включая инерцию политического мышления 90-х годов прошлого века, активно эксплуатируемую нынешними правящими кругами стран СНГ. В ряде стран постсоветского пространства власти продолжают надеяться, что им удастся не только в одиночку выйти из кризиса с минимальными потерями, но и укрепить экономику. Именно в таком ракурсе рассматривают последствия кризиса для своих стран руководители Белоруссии и Казахстана: «Мы выдержим этот кризис, который обрушился на нас, и как только начнет подниматься мировая экономика, мы будем впереди всех» (А. Лукашенко)[425]425
  http://telegraf.by/inbelarus/11865.htrnl


[Закрыть]; «Никто не может сегодня сказать, когда это закончится, одни говорят – в следующем году (2009), другие – в середине года. Но то, что он закончится, мы это точно знаем» (Н. Назарбаев)[426]426
  www.nomad.su


[Закрыть].

Руководство тех стран постсоветского пространства, которые являются экспортерами энергоносителей на мировые рынки, было настроено весьма оптимистично. В частности, в Казахстане планировали в 2009 г. прирост ВВП в 4 % даже при цене на нефть в 25 долл, за баррель[427]427
  Там же.


[Закрыть]. Неудивительно, что на фоне подобного рода настроений в руководстве части стран СНГ стремление к интеграционному консолидированному противостоянию кризисным явлениям на постсоветском пространстве не встречает поддержки. В целом рецессия 2008–2009 гг. со всей очевидностью продемонстрировала, что многочисленные интеграционные проекты, которые почти два десятилетия разворачивались на постсоветском пространстве, на самом деле оказались во многом декоративными и не приспособленными для концентрации воли и усилий своих членов в противодействии кризисным явлениям.

Затоваривание складов предприятий (Белоруссия), остановка экспортных производств (Украина), общее резкое падение экспорта (Молдавия, Украина, Белоруссия и т. д.), безусловно, подорвали прежнюю структуру национальных экономик стран региона. В наибольшей степени пострадал от кризиса государственный сектор экономики. В Белоруссии попытки сохранить госсектор, составляющий более 70 %, привели к тому, что внешняя задолженность республики в 2009 г. выросла на 45 % и достигла 22 млрд долл, (в то время как ВВП республики составляет около 50 млрд долл. США). Очевидно, нынешний кризис постепенно «уносит» последние «останки» постсоветских экономик стран СНГ, объективно втягивает страны региона в мировые финансовые рынки и международное разделение труда. Кризис в очередной раз напомнил правящим кругам постсоветских стран о необходимости завершения структурных экономических реформ, однако до настоящего времени ни одна из стран СНГ (за исключением Украины, в которой недавно произошла смена власти) не объявила, основываясь на опыте борьбы с кризисом, о готовности приступить к радикальным экономическим преобразованиям. Основные антирецессионные меры формируются в узком традиционном спектре – повышение конкурентоспособности и привлекательности для инвестиций, необходимых для модернизации промышленности и сельского хозяйства. Как следствие, практически все государства СНГ приняли программы по активному использованию инноваций и созданию новых отраслей на базе новейших технологий, однако без указания источников финансирования этих процессов.

Представляется, что в политических структурах большинства стран постсоветского пространства нет четкого понимания того, что мировая экономика в посткризисный период претерпит радикальные изменения, которые могут нести серьезные угрозы экономике региона. Прежде всего, уже в ходе кризиса подтвердилось, что СНГ проигрывает битву за рабочие места. Кроме этого очевидно, что происходит объективное падение рынков сбыта продукции, произведенной в странах Содружества. Товарный вал из Китая, обеспеченный целым рядом преимуществ, включая низкий курс юаня, дешевизну квалифицированной рабочей силы и фокусировку на экспорте высокотехнологических изделий, большей частью скопированных с зарубежных образцов, но улучшенных с точки зрения потребителя, не оставляют по сути места для новой региональной индустриализации на постсоветском пространстве.

Сомнительно, что инновационный потенциал СНГ сможет конкурировать с «инновационными гипермаркетами» (Е. Примаков) в китайских зонах свободной торговли. Даже активизация интеграционной политики на постсоветском пространстве вряд ли сможет исправить негативные тенденции последних лет. Необходимо напомнить, что, несмотря на все попытки, выработать единую финансовую политику в рамках СНГ также не удалось. В итоге страны СНГ оказались вчисле последних, кто выходит из экономической рецессии (2009–2010 гг.).

Перед государствами СНГ в настоящее время стоит сложная задача – найти свое место в нарождающемся сегодня новом технико-технологическом укладе. Вместе с тем некоторые авторитарные политические режимы, правящие на постсоветском пространстве, своим основным политическим приоритетом считают сохранение социально-экономической стабильности, а, как известно, инновационная экономика и сохранение прежних недемократических структур трудно совместимы. Кроме этого для многих стран СНГ в посткризисный период сохранятся и усугубятся проблемы сырья, энергетики, воды, продовольствия и т. д. Их решение возможно в современных условиях только в русле углубленной и интенсивной интеграции.

В результате кризиса влияние России в регионе СНГ как реального инициатора и «мотора» экономической интеграции на постсоветском пространстве в посткризисный период скорее всего претерпит серьезные изменения. Уже осенью 2009 г. обнаружилось, что надежды на то, что в условиях кризиса у России появляется реальная возможность не только резко увеличить свое политическое влияние в регионе, но и попутно решить ряд серьезных политико-экономических проблем, с которыми российский бизнес сталкивался в странах СНГ (защита российских инвестиций, транзитные риски, проблемы создаваемых таможенных союзов, допуск к приватизации и т. д.), не оправдались. Кризис не способствовал облегчению доступа России к ресурсам региона и расширению возможностей для их использования в модернизации российской экономики в посткризисный период. Россия не смогла использовать свою роль в двух действующих интеграционных проектах – ЕврАзЭСе и Союзном государстве России и Белоруссии для организации слаженной работы по стабилизации экономической ситуации на постсоветском пространстве. В этих условиях стимулирование Россией проекта Таможенного союза ЕврАзЭС призвано наверстать упущенные в ходе кризиса возможности и остановить нарастающую экономическую дезинтеграцию региона.

Глава 14
Россия

Отношение к России в современном мире, мягко говоря, противоречивое и сдержанное. Многие Россию не воспринимают как страну демократическую и способную создать зрелую рыночную экономику. Другие относятся к России терпимо, с надеждой. Что же представляет сегодня страна в мировом глобальном хозяйстве?

Прежде чем говорить о реальных внутренних проблемах российской экономики в мировом контексте, рассмотрим ее позицию в мире по важнейшим макроэкономическим показателям, ставшим доступными нам в постсоветское время. Известно, что в советские времена Россия не признавала международных стандартов в статистике и проводила свои собственные сравнительные оценки макроэкономических показателей с показателями других стран, сознательно завышая позиции нашей страны в мире по идеологическим и политическим причинам. Чего стоят, например, официальные оценки объема национального дохода СССР, равного 67 % от уровня США, промышленного производства – 80 %, а сельскохозяйственного – почти 100 %? Наделе все это завышалось почти в 2 раза.

В 2007 г. завершилось беспрецедентное по своим масштабам международное сопоставление ВВП 146 стран мира за 2005 г. в рамках Программы ООН по международным сопоставлениям этого показателя по паритетам покупательной способности (ППС). В соответствии с этим сопоставлением реальный курс рубля за указанный год определен не в 28,4 руб. за долл., что следовало из официального курса, устанавливаемого на валютной бирже, а в 12,7 руб. за долл., что основано на расчетах по ППС. Основные результаты этих расчетов приведены в табл. 14.1.

Таблица 14.1

ВВП отдельных стран мира в 2005 г. по ППС

Источник: Россия в цифрах 2008. М., 2008. С. 505–510.

Из этих данных следует, что Россия в 2005 г. по размерам производимого ВВП занимала 8-е место в мире, США – 1-е, Китай – 2-е, Япония – 3-е и т. д. ВВП Китая оценен в 5,3 трлн долл., хотя раньше по упрощенным расчетам он оценивался ООН в 8,9 трлн долл. Теперь дана более объективная оценка. По размерам своего ВВП Россия занимает 3,1 % от общего объема мирового производства. По расчетам ВВП на душу населения Россия занимает всего лишь 52-е место в мире из 146 стран, взятых в международное сопоставление ООН. Это скромная цифра, но она на 20 % превышает среднемировой душевой ВВП, хотя в 2,5 раза меньше, чем в Германии и Франции и в 3,5 раза меньше, чем в США.

В 2008 г., когда мировой экономический кризис особенно чувствительно ударил по экономикам развитых капиталистических стран, Россия по общему объему своего ВВП (2,3 трлн долл.) поднялась с 8-го на 6-е место в мире, опередив по этому показателю Францию и Великобританию и заняв 2-е после Германии место в Европе. Результаты расчетов ВВП за 2008–2009 гг. по ППС приведены в табл. 14.2.

Таблица 14.2

ВВП отдельных стран мира в 2008 и 2009 гг.

Источник: Независимая газета. 2009.3 ноября; Вопросы экономики. 2010. № 6. С. 45.

Эти приблизительные оценки показывают, что в 2009 г. Россия сошла со своего 6-го места, которое она заняла в 2008 г. в мировой экономике и заняла 7—8-е места, сравнявшись с Великобританией и Францией. К данным ООН о соотношении ВВП разных стран мира следует добавить оценки ИМЭМО РАН о соотношении этих стран по объемам производства в промышленности и строительстве. В 2005 г. это соотношение составляло (ВВП США принят за 100 %): Китай – 151 %, Япония – 47 %, Индия – 39 %, Германия – 27 %, Великобритания – 19 %, Франция – 15 %, Россия – 21 %, Италия – 12 %, Бразилия – 25 %[428]428
  Мировая экономика: прогноз до 2020 г. М., 2007. С. 426–428.


[Закрыть].

Однако такая чисто количественная оценка оставляет в стороне реальные соотношения указанных стран по качественным аспектам производства. Речь идет прежде всего о конкурентоспособности, инновационности, материалоемкости и производительности труда.

В 2008 г. в мировом рейтинге по национальной конкурентоспособности Россия заняла всего лишь 51-е место из 131 страны, что заметно ниже, чем такие страны, как Малайзия, Индия и Китай. В 2010 г. Россия оказалась уже на 63 месте из 139 стран[429]429
  Независимая газета. 2009. 9 сентября; Известия. 2010. 10 сентября.


[Закрыть]. По уровню инновационности экономики Россия также серьезно отстает от многих стран мира. Экономика России отличается высокой ресурсозатратностью, что выражается не только в удельных затратах труда (низкая производительность), но и в удельных затратах сырья и материалов (высокая материалоемкость производства). Известно, что потребление металлов, топлива, электроэнергии и т. д. у нас в несколько раз больше, чем в странах со зрелой рыночной экономикой, особенно в тех из них, которые почти не имеют запасов природных ресурсов (Япония, Швейцария, Финляндия).

Особое значение имеет сопоставление производительности труда. По данным на предкризисный 2007 г. результаты представлены в табл. 14.3.

Эти показатели, рассчитанные Лозаннским институтом мировой экономики для Давосского экономического форума, позволяют увидеть, что по уровню годовой производительности труда экономика России отстает от США в 3,2 раза, от ведущих стран ЕС – в 2,5 раза, от Японии – в 2,3 раза. Знаменательно, что от стран Восточной Европы мы отстаем по этому показателю в 1,4–1,7 раза, находимся практически на уровне Турции, но значительно опережаем Индию, Китай и Украину.

Что касается соотношений по часовой производительности труда, то здесь отставание России от США, Японии, Южной Кореи, Турции и стран Восточной Европы меньше, чем по годовой производительности труда, а превосходство над Индией, Китаем и Украиной оказывается здесь больше, чем по годовой производительности. Однако по отдельным отраслям и производствам отставание России выглядит почти ужасающим. Так, по оценке аналитиков, АвтоВАЗ уступает Форду по производительности труда в 27 раз. Крайне низки эти соотношения в высокотехнологичных отраслях, в частности – в ракетно-космической[430]430
  Вопросы статистики. 2009. № 7. С. 7.


[Закрыть].

Таблица 14.3

Сопоставление уровней производительности труда в России и других странах (2007 г. по ППС)

Источник: Вопросы статистики. 2009. № 7. С. 6.

Современные российские средства массовой информации, выступления представителей политической и бизнес-элиты полны информацией о финансах, торговле, инфляции, энергетике. Однако почти нет серьезного анализа проблем воспроизводства, качества наших высоких темпов экономического роста, конкурентоспособности и механизмов инновационного развития российской экономики. Рассмотрим эти вопросы в аспекте международных экономических сопоставлений. Здесь речь пойдет прежде всего о пропорциях воспроизводства, эффективности производства в России за последние годы, когда явно остановились рыночные экономические реформы в стране и пошел процесс наращивания степени прямого участия государства в производстве продукции. Это выражается в прекращении приватизации и начале реприватизационного процесса, т. е. национализации, огосударствления экономики, что отражается, в частности, в таком понятии, как государственно-частное партнерство (ГЧП).

Норма накопления (доля фонда валового накопления в ВВП) в России за период с 1998 по 2008 г. выросла с 16,1 до 22 %, однако не столько в результате быстрого роста инвестиций, увеличения выпуска новых машин и оборудования, сколько вследствие наращивания использования ранее незагруженных производственных мощностей. Не забудем, что в бывшем СССР в 70—80-е гг. XX века реальная норма валового накопления составляла около 35 % ВВП при меньших, чем в 1999–2008 гг., и снижающихся темпах экономического роста. Следовательно, в 1999–2008 гг. эффективность накопления у нас была выше, чем в бывшем СССР в конце его существования.

В странах же со зрелой рыночной экономикой норма валового накопления сегодня выше, чем в России (исключение составляют США, где она равна 19 %), а темпы их экономического роста ниже. Формально можно сказать, что наше накопление более эффективно, чем в США, поскольку в расчете на единицу нормы накопления темпы экономического роста у нас оказываются выше американских. Однако сразу же возникают вопросы: а как российская норма валового накопления соотносится с нормой сбережений (доля сбережений в ВВП) и каково качество нашего экономического роста?

По данным официальной статистики норма сбережений в России составляет немногим больше 34 %. Это означает, что сбережения в России более чем в 1,5 раза превышают реальное валовое накопление, т. е. мы не вводим в воспроизводственный процесс значительную часть имеющихся ресурсов (см. табл. 14.4). Эти ресурсы просто не используются. В 2009 г. без движения в экономике страны лежало более 5 трлн руб., аккумулированных в суверенных фондах и на счетах ЦБ[431]431
  Независимая газета. 2009. 23 октября.


[Закрыть]. Ничего подобного нет в странах со зрелой рыночной экономикой. Так, например, в тех же США норма сбережений и норма валового накопления практически совпадают.

Таблица 14.4

Нормы валового накопления и сбережений в экономике России, %к ВВП

Источник: Вопросы экономики. 2008. № 4. С. 50.

В России самым неэффективным сектором в использовании сбережений является государственный (наследие бывшего СССР). В 2005 г. в нем использовалось на накопление лишь 27,5 % сбережений, в то время как в секторе корпораций – 95,5 %, в секторе домашних хозяйств – 58 %. В 2005 г. 56,8 % финансовых ресурсов, не использованных на валовое накопление, концентрировалось в секторе государственного управления, 19,7 % – в корпорациях и 22,9 % – в секторе домашних хозяйств[432]432
  Погосов И. Воспроизводство в России в 2000–2007 гг. М.: Институт экономики, 2008. С. 45.


[Закрыть].

На цели накопления в экономике России в 2005 г. использовалось 69,8 % ресурсов сбережений, в то время как в 2002 г. – 77,6 %, т. е. степень использования этих ресурсов не возросла, а уменьшилась, несмотря на повышение темпов экономического роста. При этом неиспользуемые на накопление капитала финансовые ресурсы государства возросли примерно в 14 раз[433]433
  Там же. С. 46.


[Закрыть]. И это всего за три года. Следовательно, эффективность нашей экономики и темпов ее роста вызывает много вопросов.

При неиспользовании трети сбережений в интересах накопления основного капитала практически свыше 10 % нашего ВВП не участвуют в экономическом обороте, что реально свидетельствует о неэффективном, нерациональном хозяйствовании, вполне сопоставимом с потерями в неэффективной плановой советской экономике. В то же время обращает на себя внимание растущая доля в ВВП России государственных расходов. До экономического кризиса 2008–2009 гг. она составляла порядка 18 %.

Почти на таком же уровне находится в России и норма валового накопления при удивительно низком уровне капитализации, т. е. эффективного использования сбережений. В расчете на душу населения накопление в России по абсолютным размерам почти в 6 раз меньше, чем в США, в 5 раз меньше, чем в Японии, в 4 раза меньше, чем в Германии, Франции и Великобритании[434]434
  Вопросы экономики. 2008. № 5. С. 29.


[Закрыть].

Приведенная нами норма валового накопления в России рассчитана по официальному курсу рубля и доллара, но если подсчитать, что более правильно, по паритету покупательной способности (ППС), то она окажется равной чуть более 10 %, что в 1,5–2 раза ниже, чем в развитых странах мира. При таком отставании рассчитывать на быстрое достижение уровня экономического и научно-технического развития стран Запада весьма проблематично.

Все это – серьезные изъяны в нашем инвестиционном процессе, который не предъявляет спроса на имеющиеся ресурсы, не используемые по большей части в нужном направлении. К тому же из всех банковских кредитов на реальные вложения в производство идет лишь не более 20 %.

Как пишет известный российский статистик И. Погосов: «Для того, чтобы вывести российскую экономику на уровень стран ОЭСР по доле накопления в ВВП, необходимо увеличить накопление в 1,8–2 раза и довести его примерно до трети ВВП». Норма валового накопления, равная одной трети ВВП, была в СССР, когда снижались темпы экономического роста. Это слишком много для России – достаточно 25–27 % ВВП на период до 2025 г. Но главное заключается в том, что стране необходима национальная программа серьезной модернизации производственного аппарата и всей экономики в целом на рыночной основе. Многие производственные мощности давно уже устарели и неконкурентоспособны в условиях реального спроса на современные товары и услуги. На базе устаревших производственных мощностей в принципе невозможно повышать конкурентоспособность и инновационность российской экономики. Все это необходимо делать в одном пакете, но для этого надо создать активный специальный инвестиционный фонд и использовать имеющиеся финансовые ресурсы в интересах модернизации экономики. Речь идет, прежде всего, об огромной сырьевой ренте.

Теперь посмотрим на отраслевую составляющую фонда накопления. Так, поданным официальной статистики в 2007 г., надолю сельского хозяйства, лесного хозяйства, рыболовства и охоты приходилось 5,2 % российского фонда накопления, на промышленность – 38,0 %, строительство – 3,5 %, транспорт и связь – 21,9 %, торговлю – 3,7 %, финансы – 18,5 %, образование, здравоохранение, социальные услуги – 5,0 %. Все это серьезно отличает Россию от развитых стран мира или, точнее, от стран со зрелой рыночной экономикой[435]435
  Россия и страны мира. М.: Росстат, 2008. С. 89.


[Закрыть].

Доля отраслей материального производства в России составляет более 72 % в фонде накопления, в то время как, например, в Германии и Франции она равняется соответственно 42 и 31 %. Доля услуг у нас составляет лишь около 30 % в накоплении, в то время как в Германии и Франции – соответственно 58 и 69 %. Что же это за постиндустриальная экономика в России? Сравним эти же пропорции в России и в таких странах Балтии, как Литва и Эстония, которых к зрелым рыночным экономикам пока отнести нельзя. По данным российской официальной статистики, доля сферы услуг в валовом накоплении основного капитала этих стран составляет соответственно 40 и 37 %[436]436
  Экономист. 2008. № 4. С. 9.


[Закрыть], т. е. также выше, чем у нас.

Следует обратить внимание на долю накопления в основной капитал, ориентированную на развитие человеческого капитала, т. е. на образование, здравоохранение, социальные услуги. У нас эта доля составляет всего 5,0 %, в то время как в Германии– 17,6 %, во Франции – 19,0 %, в Литве – 18,3 % и в Эстонии – 13,6 %. По доле этих отраслей в фонде валового накопления Россия отстает также от Португалии (в 4,5 раза) и Индии (почти в два раза)[437]437
  Там же. С. 89, 90.


[Закрыть]. Все это говорит о серьезных изъянах в воспроизводственном процессе российской экономики, о ее внутренних болезнях, тормозящих формирование инновационной модели.

Следует указать и на то, что доля машиностроения в отраслевой структуре российских инвестиций также очень мала. Несмотря на заметно ускоряющийся рост этой отрасли в последние годы, ее доля в инвестициях составляет всего лишь 2,7 % (2007 г.), что тормозит процесс модернизации производственного аппарата страны. Это удивительно на фоне серьезного преобладания доли накопления в сферу материального производства в целом. Новое оборудование необходимо, прежде всего, заводам и фабрикам нашей промышленности. Не случайно Россия делает акцент на импорте машиностроения, который составляет 83 % от объема отечественного производства этой продукции[438]438
  Мировая экономика и международные отношения. 2008. № 5. С. 14.


[Закрыть]. Ничего хорошего в этом нет.

Средний срок службы имеющихся машин и оборудования в промышленности РФ составляет свыше 21 года, в то время как в развитых странах мира – 7—10 лет. Износ основного капитала в промышленности в среднем приближается к 50 % его первоначальной стоимости, а порой в отдельных отраслях зашкаливает за 70 %. Весьма низкая доля машиностроения в отраслевой структуре российских инвестиций контрастирует с чрезмерно высокой долей добывающей промышленности, которая составила в 2007 г. 14,7 % от всех народно-хозяйственных капитальных вложений. В свою очередь, доля добывающей промышленности практически равна доле обрабатывающей промышленности (15 %), что характерно лишь для экономик развивающихся стран[439]439
  Экономист. 2008. № 4. С. 9.


[Закрыть], пока еще не способных к налаживанию собственного производства современной и качественной готовой продукции. Добывающая промышленность и экспорт сырья – это «черные дыры» для инвестиционного процесса России, куда уходят ресурсы, необходимые для инновационной экономики. Россия сегодня позиционирует себя в мире как сырьевая империя со слабым машиностроительным производством и низким уровнем научно-технического прогресса (в бывшем СССР этот уровень был высоким только в отраслях военно-промышленного комплекса).

Необходимо отметить низкую долю фонда потребления населения и фонда оплаты труда наемных работников. Так, доля фонда потребления населения в ВВП России составляет 66,5 %, в то время как в США– 69,8 %, в Великобритании – 85,0 %, в Польше – 80,4 %, в Германии – 76,8,%[440]440
  Россия и страны мира. М.: Росстат, 2008. С. 84, 85.


[Закрыть]. При этом в личном потреблении (весьма низком) ВВП России неразумно большую долю занимает импорт (особенно продовольствия).

Доля оплаты наемного труда в ВВП России в 1995 г. была равна 45,4 %, в 2000 г. – 40,2 %, в 2007 г. – 45,6 %. В США эта доля составляет 57 % ВВП, в Германии – 49 %, Франции и Японии – 52 %, а в Швейцарии – 62 %[441]441
  Россия в цифрах. М., 2008. С. 169; Россия и страны мира. М., 2008. С. 86.


[Закрыть]. Это значит, что норма эксплуатации у нас выше, чем во многих странах. Следовательно, надо умело балансировать долями фондов накопления и потребления населения, стимулируя как рост реальных доходов населения, так и рост накопления без мотивирования инфляции. При этом повышать оплату труда надо с учетом как роста общего объема производства (т. е. массы добавленной стоимости), так и роста производительности труда. Главным условием роста оплаты труда, а также конкурентоспособности производства и производительности труда является устойчивый экономический рост. В свою очередь главным условием роста потребительского спроса и его воздействия на инвестиции, инновации и конкурентоспособность является рост реальной оплаты труда.

Таким образом, в России и норма накопления, и норма личного потребления, и доля фонда оплаты труда в ВВП заметно ниже, чем в развитых странах со зрелой рыночной экономикой, а темпы инфляции намного выше. Все это создает серьезные проблемы для воспроизводственного процесса. К этому следует добавить растущую социальную дифференциацию в российской экономике и обществе. Известно, что децильный коэффициент[442]442
  Децильный коэффициент, или коэффициент доходов, – соотношение, отражающее дифференциацию доходов. Отношение средних доходов 10 % наиболее обеспеченных и средних доходов 10 % наименее обеспеченных граждан. – Примеч. ред.


[Закрыть] в России в 2009 г. поднялся до уровня 1:17 (в Москве – 1: 37), атемпы инфляции не удалось сократить до запланированного на 2008 г. уровня 10 %. В 2010 г. инфляция снизилась до 8,8 %, что тоже выше намеченного ранее уровня.

По большому счету сегодня уже ясно, что для качественного экономического роста, модернизации экономики и ее производственного аппарата, для повышения жизненного уровня народа важно вкладывать средства не только (и даже, возможно, не столько) в материальные ресурсы, сколько в ресурсы человеческие, творческие, образовательные, ресурсы новых знаний и новой экономики. Более того, нельзя забывать и о необходимости модернизации самого человека, его мышления, привычек, национального самосознания и т. д. Национальное самосознание, привычки и стереотипы мышления российского человека несут на себе тяжелое наследие нашей непростой, евразийской, противоречивой истории, что приходит часто в противоречие с современными цивилизационными ценностями.

Многое из сказанного о воспроизводственном процессе в современной России было присуще и прежней командно-административной, централизованно-плановой советской экономике. Речь идет, прежде всего, о ее несбалансированности, о чрезмерном акценте на тяжелую промышленность (прежде всего на ВПК и на ТЭК), на участие государства в экономике. Производство продукции для народа носило остаточный характер, а производство средств производства и продукции ВПК осуществлялось форсированным путем, методами производства ради производства в целях выполнения и перевыполнения планов независимо от реального спроса по заданию сверху.

Сейчас многое изменилось, но сохраняются серьезные внутренние болезни нашего воспроизводственного механизма при внешнем благополучии в виде высоких темпов экономического роста и кажущейся их стабильности. При этом темпы экономического роста в России, также, как и в прошлом, сегодня базируются не столько на научно – техническом прогрессе, сколько на увеличении затрат традиционных ресурсов в виде численности рабочей силы, сырья и основных фондов. По существу – это рост без развития. Следовательно, количественно высокие темпы экономического роста маскируют внутренние болезни российской экономики.

Не менее 40 % российского экономического роста формируются за счет доходов от экспорта энергоресурсов. Большую роль играет импорт машин и оборудования, на который приходится свыше 23 % всего российского импорта[443]443
  Россиян страны – члены Европейского союза. М.: Росстат, 2007. С. 240.


[Закрыть], в то время как в нашем экспорте доля машин и оборудования составляет всего лишь 5–6 %, забиваемая экспортом сырья (свыше 70 %). Россия экспортирует 56 % добытой нефти, 54 % дизельного топлива, 74 % топочного мазута, 31,5 % добываемого газа и 25,5 % угля[444]444
  Экономикам общество. 2008. № 3–4. С. 249.


[Закрыть]. Одним из самых прибыльных видов экспорта является для России экспорт оружия, который уже превышает 8 млрд долл, в год.

Темпы роста российской экономики носят классический экстенсивный, т. е. несовременный и некачественный, характер, что присуще развивающимся странам, но не странам со зрелой рыночной экономикой, где они получили название «современных» («modern economic growth», по С. Кузнецу). В этих странах сформированы модели интенсивного экономического роста, базирующиеся на научно – техническом прогрессе, на инновациях и, несмотря на временные трудности, связанные с преодолением экономического кризиса 2008–2009 гг., именно американская модель экономического роста показывает пример органической взаимосвязи науки и производства (бизнеса), базирующейся на формировании национальных инновационных сетей и кластеров. В России же темпы экономического роста базируются не на инновациях и рыночных реформах, а прежде всего на традиционном внутреннем спросе и экспорте сырья.

Базой для современных и качественных темпов экономического роста является совершенствование предпринимательской среды, механизмов конкуренции. Пока же уровень конкуренции в экономике России низок, большинство производителей боятся конкуренции и предпочитают использовать привычные им традиционные, часто некачественные рыночные ниши. А государство практически не поощряет, не стимулирует конкуренцию, не ведет эффективной антимонопольной политики и в своей антикризисной политике помогает не столько инноваторам, сколько крупным, но традиционным государственным предприятиям и структурам. Более того, в последние годы государство практически прекратило политику, направленную на формирование в России зрелой и современной рыночной экономики, укрепление и дальнейшее развитие рыночной инфраструктуры, предпринимательской среды и корпоративной этики. Огромный размах получила коррупция, в которой зачастую напрямую замешаны государственные чиновники.

Соотношение между государством и бизнесом в 2000-е годы явно изменилось в пользу государства, которое усилило свое прямое вмешательство в экономику, заметно увеличило число государственных корпораций и предприятий, прекратив практически давно начатый процесс приватизации. Однако во многих странах мира этот процесс уже давно приостановлен. Возьмем, к примеру, чеболи в Южной Корее и кейрецу в Японии. Эти страны вынуждены были вновь прибегнуть к либерализации экономики и сокращению практики прямого госрегулирования, а порой и планирования производства (до кризиса 2008–2009 гг.).