Текст книги "Изменение глобального экономического ландшафта. Проблемы и поиск решений"

Как пишет известный российский социолог С. Перегудов, в России «большой бизнес и государственные кадры сплачиваются, а где-то сливаются воедино, образуя тот самый правящий класс, который вершит делами страны как бы от имени всего общества… тогда как общество обнаруживает себя отстраненным от каких бы то ни было управленческих функций… Даже организации гражданского общества, формально вовлеченные в систему государственных учреждений, реального участия в политическом управлении не принимают»[445]445
  Экономикам общество. 2008. № 3–4. С. 194.


[Закрыть].

Все это тормозит создание зрелой рыночной экономики и демократического гражданского общества. Но на деле опасности и риски еще больше. В России в последнее время все больше стали говорить о возврате к практике планирования на федеральном и местном уровнях. Такие процессы и тенденции усложняют переход российской экономики в стадию рыночной и процветающей.

Кроме сказанного надо всегда иметь в виду реальные опасности и риски для современной российской экономики и ее воспроизводственного механизма в виде традиционно низкой производительности труда и наличия мощного военно-промышленного комплекса. Как уже говорилось, уровень народно-хозяйственной производительности труда (как и реальных доходов населения) у нас сегодня существенно ниже, чем в США и Западной Европе. Так было и в советские времена. Однако российский отрыв от Запада по производительности труда в отдельных отраслях весьма различен.

По данным МЭРТ, производительность труда в российском сельском хозяйстве практически не растет, а ее уровень в 10 раз ниже, чем в развитых странах. Производительность труда в гражданском авиастроении у нас в 15 раз ниже, чем в США (в военном авиастроении – в 3 раза, в автомобилестроении – в 4–5 раз, в судостроении – в 3 раза, в транспортном машиностроении – в 5–6 раз). В ракетно-космической промышленности России уровень производительности труда в 35 раз ниже, чем в США, и в 9 раз ниже, чем в ЕС[446]446
  Экономист. 2008. № 4. С. 10, 21.


[Закрыть].

Другой риск – быстро нарастающие размеры нашего ВПК, что почти всегда было в бывшем СССР. Сегодня доля военных расходов в ВВП России и США примерно одинакова (порядка 3 % ВВП). Общая сумма военных расходов в России составляет более 70 млрд долл, в год, в США – более 600 млрд долл. Однако в США, несмотря на военные операции американской армии в Ираке и Афганистане, эти расходы в последнее время не увеличиваются за счет прогресса в области науки, техники и организации ВПК, а у нас они наращиваются ускоренными темпами, что потенциально может обернуться серьезными проблемами, уже бывшими в нашем недалеком прошлом. Не случайно, что при общем падении ВВП в 2009 г. почти на 8 % военные затраты выросли на 4 %.

Известные российские ученые-экономисты (академик Н. Шмелев и профессор В. Федоров) считают размеры нашего ВПК «неподъемной асимметрией», а представитель Минобороны РФ И. Коротченко – «разумной достаточностью»[447]447
  Известия. 2008. 19 мая.


[Закрыть]. В кругу экономистов, политиков и военных экспертов по этому вопросу идет острая дискуссия, в армии проводятся реформы. Но риск чрезмерного увлечения горделивой военной мощью, конечно, существует. Дисбалансы здесь налицо: регулярные полеты российской стратегической авиации и курсирование российского военно-морского флота на просторах северного полушария нашей планеты вдали от границ России; усиленное формирование военного блока ОДКБ, якобы в противостояние НАТО, без серьезной экономической интеграции в рамках СНГ (в отличие от ЕС); поход двух военных кораблей к берегам Венесуэлы и т. д.

Начавшаяся после российско-грузинской пятидневной войны в августе 2008 г. новая волна противостояния между Россией и НАТО явно подогрела всегда тлеющие в стране настроения в пользу резкого увеличения военных расходов. Однако здесь есть опасность чрезмерного увлечения этим аспектом государственной политики в ущерб решению таких проблем, как повышение инновационности и конкурентоспособности российской экономики, что в XXI в. намного важнее первенства в военном противостоянии кому-либо. Государственная политика в этом отношении должна быть очень сбалансированной.

В бюджете на 2009 г. расходы на оборону составляют 1,27 трлн руб. К этому надо добавить еще и расходы на национальную оборону, равные 1,085 трлн руб. Итого почти 2,4 трлн руб., что составляет 26 % расходной части федерального бюджета страны. Обе эти статьи являются лидерами по увеличению расходов в сравнении с 2008 г.: первая – на 23,1 %, вторая – на 30,1 %[448]448
  Независимая газета. 2008. 6 декабря.


[Закрыть]. В условиях отсутствия реальной военной угрозы, но присутствия реального экономического кризиса при слабости институциональной базы это не может не вызывать беспокойства.

Не приходится забывать, что для поддержания хотя бы оптимального (военные обычно хотят максимального) уровня боеспособности вооруженных сил страны обычно необходимы постоянное обновление военной техники, модернизация самой армии, что часто требует наращивания военного производства. Армия – это сложный общественный и экономический институт, технологический механизм, играющий большую роль в формировании внешней и внутренней политики, и он не может просто существовать, не готовясь к войне и не воюя. Война позволяет оживить этот институт-механизм, привлечь в него огромные ресурсы. Поэтому весомость военного фактора в экономике и политике огромна и потенциально опасна. Мудрость политической власти страны должна исходить из учета необходимого баланса в сочетании и взаимодействии многих стратегических факторов, прежде всего связанных с заинтересованностью страны и общества в их модернизации, экономического и социального прогресса, в создании зрелой рыночной инновационной экономики.

Не менее важным вопросом, относящимся к воспроизводственному процессу в современной России, является проблема инфляции. Сейчас она превышает все правительственные прогнозы на этот счет за последние годы. Механизмы борьбы с инфляцией сегодня хорошо известны, но, к сожалению, они не используются в полной мере в экономической политике государства (прежде всего, антимонопольной), что, кстати, прямо признал министр финансов А. Кудрин[449]449
  Коммерсант. 2008. 26 июня.


[Закрыть].

Российская инфляция, превышающая в своем росте практически вдвое среднегодовые темпы роста реального ВВП, является российской головной болью на протяжении последних чуть ли не 20 лет. Она порождена, с одной стороны, наследием товарного дефицита советских времен, с другой – монополизацией бизнеса, монетарными и производственными факторами (прежде всего, со стороны издержек производства), заработавшими в новой экономике страны при отсутствии надежной государственной антимонопольной политики. Чрезмерно высокая инфляция породила в России и чрезмерно высокие процентные ставки на банковские кредиты, привела экономику страны в конце 2008 г. к чрезмерному падению производства. Инфляция съедает значительную часть доходов населения, особенно той его части, которая живет на низкие доходы и не может выйти из состояния бедности. Антиинфляционная политика в России пока еще очень слаба и малоэффективна.

При всех спорах об оптимальном соотношении между государством и бизнесом в период становления зрелой рыночной экономики и сокращении прямого вмешательства государства в бизнес, в хозяйственные процессы государство должно принимать активное участие в создании современного рынка, его институтов, механизмов конкуренции, цивилизованной предпринимательской среды. Это государственное вмешательство должно концентрироваться на формировании зрелой рыночной модели новой российской экономики, на укреплении ее инфраструктуры, выращивании рыночной инновационной модели, а не на поддержании устаревших производств и неэффективных предприятий. Для этого нужна четкая промышленная, аграрная, структурная и инновационная политика. Без такого конструктивного прорыночного вмешательства государства завершить рыночную и демократическую трансформацию российской экономики и общества просто невозможно.

В России все институциональные рыночные реформы всегда шли только сверху, но, правда, никогда нормально не заканчивались (реформы М. Сперанского, Александра II, С. Витте, П. Столыпина). Только при социализме (точнее, при И. Сталине) антирыночные реформы были доведены до беспредельного конца. Их проводили жестко, методами террора, очень идеократично, и народ их поддерживал, уповая на утопические «преимущества» социализма как плановой, нерыночной системы и диктатуру «пролетариата». К счастью, сегодня такое нам не нужно. Но командно-административное мышление у чиновников и ностальгия по прошлому величию СССР сохранились.

Инновационная экономика – это экономика творческого поиска и постоянного обновления производства. Она стала формироваться на базе либеральных экономических реформ, начатых в Великобритании

М. Тэтчер и продолженных в США («рейганомика») в 80-х годах прошлого века. Оба эти мотора перекинулись и во многие другие страны, где начались масштабные процессы приватизации, дерегулирования производства, ухода государства от прямого участия в производстве и широкого поощрения им частной предпринимательской инициативы и конкуренции.

Без такой системной подготовки переход к инновационной экономике был бы невозможен. Но парадокс заключается в том, что при заметном ослаблении прямого участия государства в производстве и перекладывании многих его функций на плечи окрепшего бизнеса роль государства в создании инновационной экономики оказалась весьма значительной.

Когда говорят «инновация», то не часто задумываются над определением этого понятия. Базой инновационного процесса, естественно, являются знания, точнее – новые знания, новация. Однако инновация – это не только технический или производственный продукт в виде нового товара или услуги, но это еще и новый производственный и организационный процесс, новый производственный аппарат и менеджмент и даже новый, т. е. модернизированный человек – как производитель, так и потребитель этого нового продукта.

Тем не менее инновация как принципиально новый продукт знаний или НИОКР может быть новым для одной страны, отрасли или фирмы, но созданным в другой стране, отрасли и фирме и заимствованным у них. В этом случае и в строгом смысле такой продукт инновацией не считается. Инновация – это продукт первооткрывателя или первопроходца, но не продукт тех, кто его приобрел. Поэтому, если Россия или какая-либо другая развивающаяся страна использует чужую инновацию, это, конечно, хорошо, но последняя все же не входит в ее национальный инновационный процесс. Но это только «строго говоря».

На деле же отделить «свое» и «чужое» в инновационном процессе любой страны очень трудно. И практически обычно «свои» и «чужие» новинки считаются инновациями. Пример Китая в этом отношении самый показательный. Россия тоже может и должна многое приобретать, импортируя из развитых стран новинки, включив их в свой национальный инновационный процесс. Используя новую импортную технологию, российское предприятие может считаться инновационным. Строгих правил в статистическом учете на этот счет нет. Поэтому здесь еще много нерешенных проблем.

Инновационное развитие является особым фактором не только экономического роста на интенсивной основе, но и конкурентоспособности как отдельного производства, так и экономики в целом. При этом экономическая и инновационная политика государства также является фактором формирования инновационной и конкурентоспособной модели экономики. Государственная инновационная политика включает в себя импорт новейших продуктов и технологий, а также формирует комплекс передовых отраслей – «моторов» развития национальной инновационной системы в целом. При этом формирование такого комплекса «моторов» инновационного процесса должно опираться на опыт и возможности бизнеса, который лучше чиновников знает и понимает пути прорывов в нужных направлениях и использует передовой зарубежный опыт. Однако российский бизнес, предпринимательская среда и созданная в стране рыночная инфраструктура пока еще слабы и незрелы по критериям сегодняшнего дня. А государство вместо того, чтобы укреплять эти институты, много усилий предпринимает по развитию государственного сектора в экономике, замене собой частного предпринимательства.

Сегодня совершенно очевидно, что в условиях острейшей конкуренции на международных и национальных рынках создание в самых развитых странах мира инновационной модели экономики стало главным фактором их конкурентного преимущества в мировой экономике и базой для качественного и устойчивого роста.

Фундаментом инновационной экономики является зрелая рыночная система с современными рыночными институтами и инфраструктурой, обеспечивающими в рамках профессионального правового поля здоровую конкурентную борьбу за прогресс и совершенство. Это – первое, но не единственное условие для формирования инновационной экономики. Это ее первый элемент.

Второй элемент – грамотное и целенаправленное участие государства в формировании национальных и транснациональных инновационных сетей, финансировании НИОКР, прежде всего фундаментальных.

Третьим элементом механизма инновационной системы является система образования, в первую очередь – университеты, готовящие профессиональных и творческих специалистов, способных не только воплощать в жизнь идеи конструкторов и изобретателей, но и самим быть изобретателями и первооткрывателями.

Четвертый элемент – сами «инноваторы», т. е. РАН, НИИ, КБ, научные центры фирм и корпораций, научные лаборатории, независимые исследователи. Все они – изобретатели инноваций, «инноваторы первого порядка».

Пятым элементом механизма инновационной системы являются производители, создатели инноваций. Это малые и средние инновационные фирмы, крупные инновационные корпорации, ТНК, экспортеры. Все они тоже «инноваторы», но второго порядка.

Шестой элемент – потребители или пользователи инноваций, предъявляющие на них платежеспособный спрос. Это частные фирмы-потребители, государство, продавцы новой техники и технологий ДНК, импортеры инноваций и т. д.

Седьмой элемент – фонды (благотворительные и венчурные), гранты, инвестиционные банки, частные и государственные инвесторы и проч.

Восьмой элемент – защитники интеллектуальной собственности в виде национального и международного законодательства, патентные агентства, экспертные сообщества и т. д.

Все перечисленные элементы объединяются в национальные инновационные сети и территориальные кластеры, часто на базе неформальных, чисто коммерческих, партнерских контактов с использованием совместных проектов и средств их технического, производственного воплощения в новых продуктах, в виде новых товаров и услуг. Под кластером обычно понимают сеть частных предприятий, НИИ, университетов и служб, организующих звенья связи науки с производством, а также это потребители, объединенные в один научно-производственный комплекс, сконцентрированный на определенной территории. К этому следует добавить механизмы внешней торговли, когда экспортеры и импортеры инноваций образуют международные частные и государственные партнерства по стимулированию создания инноваций и их реализации на мировых рынках.

В современных условиях все производственные схемы экономики России должны включать механизмы инновационного развития. Но здесь есть серьезные проблемы. Исторически Россия формировалась как страна неинновационная, со слабым предпринимательским духом, зависящая от иностранного капитала и опыта.

Россия – страна, многие столетия формировавшаяся между Востоком и Западом, между Европой и Азией, ставшая огромной и мощной Евразией, своего рода разноликим симбиозом; это – смесь духовной византийности и татаро-монгольского порядка. Как пишет известный философ и литератор Е Померанц, «это неустойчивый симбиоз византийского чина, казацкой воли и татарского кнута. Это вечная незавершенность, вдохновляющая гениев искать неведомо широкого завершения и очень трудная для формирования россиян»[450]450
  Вестник Европы. 2008. Т. XXII–XXIII. С. 12.


[Закрыть]. Народ нашей страны никогда не был единым, если исключить периоды войн против внешнего врага и внутреннего террора. Все это отразилось на его современном национальном менталитете и общественном сознании. Эта национальная и историческая раздвоенность и многоликость порой определяются разными исследователями как историческая паранойя, шизофрения, абсурдистан и т. д.

Наследие прошлого проявило себя и в политике последнего десятилетия – не сформированы четкие стратегия и цели развития страны. В ее экономике сохраняется командный стиль. Россия издревле погрязла в коррупции и «кормлениях», массовом нарушении принятых законов, не привыкла к частной собственности и свободному предпринимательству. А проведенные в свое время и не доведенные до конца рыночные и демократические реформы были встречены народом не только без должного понимания и поддержки, но порой с недоверием и сопротивлением, что продолжается и в наши дни. Россия никогда не была экономически развитой страной и, как правило, стояла на пути догоняющего развития, т. е. была страной развивающейся.

Все это так. Но все же в России уже созданы основы рыночной экономики, хотя уровень развития конкурентной среды внутри и качество рыночной инфраструктуры остаются низкими. Особенно это касается банковской системы и фондового рынка. По имеющимся оценкам, лишь около 20–25 % российских промышленных предприятий работают в реальной конкурентной среде, остальные, как уже говорилось, довольствуются давно освоенными на отечественном рынке нишами и чувствуют себя спокойно, не стремясь к особому прогрессу. И тем не менее Правительство РФ четко заявляет о необходимости создания в стране инновационной модели экономики, и это заслуживает широкой поддержки. Но реальных действий в этом направлении пока нет.

Технологически Россия пока серьезно отстает от современных научно-технических лидеров, каковыми являются США, страны ЕС и Япония. Если в этих странах сегодня функционирует постиндустриальная экономика, к тому же базирующаяся на инновациях, то в России преобладает по существу затянувшийся начальный этап развития индустриальной экономики с недостаточно современным производственным аппаратом и устаревшим технологическим укладом. Из-за сравнительно низкого уровня развития рыночных отношений и предпринимательской среды в России лишь 9,3 % промышленных предприятий можно считать инновационно активными, в то время как в Ирландии – 75 %, в Германии – 65,8 %, в Канаде – 67,4 %, в Эстонии – 38 %, в Латвии – 35 %, в Литве – 23 %, в Польше – 18 %[451]451
  Форсайт. 2007. № 2. С. 27.


[Закрыть]. Количество заявок на изобретения в расчете на душу населения в России в 3–4 раза меньше, чем в США и Германии, и в 18 раз – чем в Японии. За последние годы лишь 5 % зарегистрированных в России изобретений были объектами коммерческих сделок[452]452
  Экономист. 2007. № 3. С. 15.


[Закрыть]. В 2007 г. в России была создана государственная корпорация нанотехнологий «Роснанотех». Но пока нет ни одного «нанопатента», тогда как в мире их уже зарегистрировано более 10 тыс.[453]453
  Форсайт. 2008. № 4. С. 43.


[Закрыть] В целом же доля принципиально новой продукции составляет в России всего лишь 0,6 % промышленного производства[454]454
  Инновационное развитие – основа модернизации экономики России. М.: ГУ ВШЭ, 2008. С. 42.


[Закрыть]. Таким образом, российские власти практически ничего не делают для создания инновационной модели экономики, хотя разговоров и красивых слов на эту тему – тьма.

Для ускорения научно-технического прогресса, создания инновационной экономики и резкого повышения ее конкурентоспособности одного использования рыночных механизмов недостаточно. Финансирование НИОКР в нашей стране по-прежнему ориентировано на штатное расписание в институтах, а не на научные проекты или отдельные творческие личности, дающие высокий результат. Поэтому надо не только увеличить финансирование НИОКР, но и изменить его механизм. Сейчас годовые затраты на НИОКР составляют в России порядка 30–40 млрд долл, при расчете по ППС, что намного ниже, чем в США (400 млрд долл.).

Кроме того, сегодня требуется решительное реформирование российской науки. Как говорил В. Путин, «России нужна инновационная с рыночным уклоном модель организации науки, которая будет определять суть реформирования науки, в первую очередь, академической»[455]455
  Эксперт. 2002. 25 марта. С. 52.


[Закрыть]. Необходимо укреплять и расширять связи между наукой (в том числе фундаментальной), промышленностью, бизнесом и вузами. Российская фундаментальная наука должна активнее и шире встраиваться в международные инновационные сети и хорошо при этом зарабатывать.

Не приходится забывать о том, что современная российская наука вышла из советской и, подобно ЖКХ, не претерпела существенной перестройки. Как справедливо пишет Г. Ханин, в СССР происходил не только подъем, но и дискредитация науки. «Оценка людей по их научным заслугам была подменена степенью их приближенности к начальству и управляемости. Если такое стало допустимым по отношению к званию академика, то тем более это оказалось возможным применительно к менее престижным званиям и степеням (члена-корреспондента, доктора наук, профессора). Академики, директора научных институтов становились маленькими царьками, вокруг которых формировался двор приближенных, подхалимов с присущими всем монархическим дворам интригами и подсиживаниями. От этого окружения очень многое зависело в судьбе ученого: продвижение по службе, допуск к защите диссертации, публикации, командировки, обеспечение жилплощадью и т. д. Научный сотрудник, по сути, становится крепостным»[456]456
  Свободная мысль. 2008. № 10. С. 112, 113.


[Закрыть]. Как сказал в своем интервью лауреат Нобелевской премии академик В. Гинзбург, «меня возмущает апатия и равнодушие, которое я замечаю почти на каждом шагу. В том числе в работе академии. И за полвека я понял, что единственное, что всех по-настоящему волнует, – избрание в академики. А когда выборов нет, никто ни за что браться не хочет. Директор любого института обязательно хочет стать академиком, но ведь он не всегда ученый, он менеджер. Многие влиятельные люди добиваются избрания в академию. Почему бы и нет, ведь они не хуже академиков»[457]457
  Известия. 2009. 10 октября.


[Закрыть].

При этом денег на финансирование науки в России в последние годы выделяется заметно больше, чем раньше, а результативность научной деятельности снижается. Зато намного выросли доходы администрации институтов от сдачи в аренду значительных площадей.

Сохраняется и глубокий отрыв российской науки от бизнеса и вузов. По имеющимся статистическим данным, наши исследовательские организации, особенно академические, имеют весьма низкий рейтинг и не востребованы бизнесом. Лишь немногие фирмы прибегают к консультациям этих организаций. Чуть выше рейтинг прикладных отраслевых НИИ и КБ, но и он постепенно снижается. Следовательно, имеющаяся у нас инфраструктура научной деятельности не отвечает потребностям инновационного развития экономики.

Исходя из западного опыта формирования тесной связи между сферой НИОКР и промышленностью можно предложить создать в нашей стране государственную систему поощрения предпринимателей за использование в производстве новейших достижений науки и техники. Речь идет о налоговых льготах, специальных кредитах, лизинге новейших видов машин и оборудования под государственные гарантии и, естественно, – о целевом финансировании особо важных и перспективных проектов, особенно в формате национальных инновационных сетей. Необходимо также сформулировать инновационные кластеры – комплексы связанных между собой промышленных фирм, НИИ, лабораторий, органов государственного управления и коммерческих организаций по типу научно-промышленных территориальных парков.

Государство должно иметь специальные программы по ускорению научно-технического прогресса и инновационному развитию российской экономики. Такие программы существуют практически во всех развитых странах мира, давно уже разрабатывающих свою национальную научную политику. К сожалению, приходится признать, что Россия пока не имеет своей государственной научной политики. Есть отдельные куски или фрагменты, но нет комплексной программы, а тем более отсутствует стратегия инновационного развития. Нет и надежной правовой базы для инноваций и формирования инновационной модели экономики, а также отсутствует система их финансирования. Роль мелкого и среднего бизнеса крайне мала: на него приходится менее 2 % всех инноваций в России.

Наконец, в России необходимо создать свои систему и рынок отечественных инноваций, базирующихся на собственной науке и технике и коммерческой системе. Здесь надо опираться на отечественные прорывные технологии, на обновление своего производственного капитала в виде имеющейся технической и кадровой базы. Это позволит российской экономике обрести новый технический уклад и резко повысить конкурентоспособность производства. Стране явно необходима государственная программа, а точнее, стратегия по формированию инновационной модели российской экономики. Также нужно создать федеральные и местные (по субъектам РФ) инновационные фонды за счет отчислений от доходов, получаемых сырьевыми отраслями (прежде всего ТЭК), как это делается в Норвегии, Канаде, Нидерландах.

Стратегия должна включать в себя не только увеличение затрат на науку и образование, но и механизмы формирования отраслевых и межотраслевых инновационных сетей, кластеров и венчурных фондов в рамках конкретных программ и приоритетов научно-инновационного развития страны, а также необходимые меры и инструменты по созданию инновационного климата и реального поощрения инноваторов, изобретателей, инновационных фирм. Но понятно, что все это должно быть связано с программами модернизации производственного аппарата, диверсификации экономики и экспорта, повышения оплаты труда и снижения неравенства в распределении доходов населения.

Огромная сырьевая рента, получаемая бизнесом и государством от производства и экспорта сырья, должна использоваться для финансирования инновационных программ и проектов. Причем это финансирование надо строго контролировать, чтобы не допускать растраты средств, выделяемых на инновации, по другим направлениям.

Необходимо также решительно завоевывать серьезные позиции на мировых рынках, не только не боясь вступления в ВТО, но и используя в будущем свое членство в ВТО в этих целях. Особенно важно занять серьезные позиции на мировых рынках высокотехнологичной и наукоемкой продукции. Для этого важно грамотно сочетать механизмы рынка и государственного регулирования, широко применять прорывные технологии и переводить промышленное производство на новейшую техническую базу. Пока некоторые изменения в этом направления заметны лишь в ВПК, что и было в бывшем СССР. Массового же спроса на высокотехнологические продукты (за исключением спроса на примитивные средства мобильной связи) как не было, так и нет. Нет и заметного внедрения в производство результатов собственных научных исследований и разработок.

Огромную роль в переходе нашей страны на инновационный путь развития должно сыграть расширение международного научно-технического сотрудничества. В частности, Россия имеет большие возможности расширения и укрепления такого сотрудничества с Евросоюзом. Еще в январе 2000 г. Еврокомиссия разработала концепцию развития научного пространства для Европы с целью последующей выработки в рамках ЕС единой политики по созданию европейского научного пространства, привлечения к исследованиям ученых всего мира. В этой концепции имеется и отдельный раздел по проблемам интеграции научных сообществ Западной и Восточной Европы. Однако похоже, что страны Центральной и Восточной Европы идут на это сотрудничество заметно быстрее и охотнее, чем Россия.

Не секрет, что ведущие западные фирмы и ТНК, сотрудничающие с нашей страной, часто не заинтересованы в партнерстве с нами в области создания современных инновационных проектов. Вместо этого нам активно предлагают сотрудничество в ТЭК, металлургии, химическом производстве, переработке ядерных отходов и т. д., другими словами, – в сырьевой сфере, рассматривая Россию в качестве сырьевого придатка. К этому следует добавить попытки по продвижению в Россию сборочных производств в области автомобилестроения и бытовой техники. При этом западные фирмы весьма активно сотрудничают между собой в инновационной сфере, привлекая и постсоциалистические страны ЦВЕ, но не Россию.

Сегодня в процессе научно-технической и инновационной глобализации роль главного лидера играют США, вслед за ними идут ЕС и Япония. Место России в мировом научно-технологическом пространстве пока невысокое. При этом драма российской науки не только в резком снижении ее финансирования за годы рыночных реформ и уходе многих талантливых ученых как из науки, так и из страны, но и в снижении социального статуса науки и ученых, оттоке молодежи и росте на этой волне числа непрофессионалов. Но, похоже, российская наука уже начала возрождаться, а учет мирового опыта и широкое включение в международное сотрудничество помогут ей скорее встать на ноги.

Пока же практический опыт свидетельствует о том, что в большинстве своем российские фирмы ориентируются не на инновации, а на приобретение готового технологического оборудования (прежде всего за рубежом), а НИИ и КБ не имеют в большинстве своем тесных связей с производством. Кроме того, две трети российских инновационных предприятий реализуют свою продукцию на локальных рынках и не стремятся выйти за привычные, давно сложившиеся пределы. Удельный вес убыточных предприятий в нашей экономике составляет 41,3 % при высокой дифференциации по отраслям. Так, в промышленности он достигает 42,0 %, в сельском хозяйстве – 50,2 %, на транспорте – 46,9 %, в жилищно-коммунальном хозяйстве – 61,6 %. По отдельным отраслям промышленности удельный вес убыточных предприятий следующий: в электроэнергетике – 48,5 %, топливной промышленности – 46,6 %, угольной – 63,9 %, лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности – 54,8 %[458]458
  Исследование проблем формирования конкурентоспособного типа воспроизводства. М.: Институт экономики, 2007. С. 72.


[Закрыть]. Все это серьезно тормозит научно-технический прогресс в стране.

Россия должна стать равноправным партнером ведущих стран с инновационной экономикой, повысить свою конкурентоспособность и войти в число мировых лидеров по ведущим направлениям научно-технического прогресса, результаты которого активно и заинтересованно будут использоваться бизнесом, а государство станет всемерно стимулировать формирование национальных инновационных сетей. Основой экономического развития страны в последние полтора-два десятилетия стал топливно-энергетический комплекс. Движение по этому пути приведет Россию в очередной исторический и экономический тупик. Выход из него, как уже говорилось выше, – формирование инновационной модели развития с учетом передового мирового опыта.