Текст книги "Мобильность и стабильность на российском рынке труда"

Обзор теоретической и эмпирической литературы по проблеме передачи управления от собственников к наемным менеджерам представлен в работе [Широкова, Шаталов, Кнатько, 2009]. Различные аспекты дихотомии «собственники vs наемные менеджеры» обсуждаются в работах [Bouzgarrou, Navatte, 2013; Mullins, Schoar, 2013; Lee et al., 2015]. На российских данных этой проблеме посвящены два исследования Т. Долгопятовой [Долгопятова, 2007; 2011]. В них, в зависимости от используемой эмпирической базы, даются очень разные оценки доли российских промышленных предприятий, возглавляемых наемными менеджерами: 29 % в первом и 52 % во втором. Автор приходит к выводу, что важнейшими факторами, способствующими приходу наемных менеджеров, являются деконцентрированная структура собственности и интеграционные процессы (участие предприятий в холдинговых структурах в статусе дочерних). Показывается также, что в российских условиях к лучшим экономическим результатам приводит сосредоточение функций владения и управления в одних руках (т. е. при прочих равных условиях отделение собственности от контроля является контрпродуктивным).

6.3. Данные и методология

Эмпирическую базу нашего исследования составили микроданные обследования «Российские фирмы в глобальной экономике» (Russian Firms in a Global Economy – RUFIGE), проведенного в 2014 г. Обследование было нацелено на оценку конкурентных преимуществ российских предприятий обрабатывающей промышленности на внутреннем и глобальном рынках в сравнительной перспективе. Проект финансировался НИУ ВШЭ.

В рамках RUFIGE было обследовано 2092 предприятия обрабатывающей промышленности России. Опрос проводился Международным институтом маркетинговых и социальных исследований «ГФК-Русь» в период с мая по октябрь 2014 г. в 60 регионах (субъектах федерации) России методом личных интервью по стандартизованной анкете, состоящей из 111 вопросов (http://iims.hse.ru/rfge/question). Объектами обследования являлись предприятия обрабатывающей промышленности России с числом занятых свыше 10 человек. Случайная стратифицированная выборка фирм репрезентативна в разрезе секторов и размерных групп предприятий, но не репрезентативна в разрезе регионов.

Более 60 % вопросов анкеты RUFIGE идентичны или сопоставимы с вопросами анкеты аналогичного европейского опроса предприятий обрабатывающей промышленности в семи странах ЕС – Германии, Испании, Франции, Италии, Венгрии, Австрии и Великобритании (проект European Firms in a Global Economy – EFIGE, www.efige.org). Помимо вопросов о конкурентоспособности анкета обследования включала целый ряд вопросов о структуре собственности, особенностях корпоративного управления, финансах, политике занятости, механизмах ценообразования, результатах экономической деятельности.

Распределение обследованных предприятий по отраслям и размерным группам показано в Приложении в табл. П6-10. В среднем на них было занято 370 человек. В 88,5 % случаев кресло генерального директора занимали мужчины, в 11,5 % случаев – женщины. Средний по выборке возраст руководителей – 50 лет. Из обследованных предприятий лишь абсолютное меньшинство (2,5 %) были представлены на бирже. Иными словами, выборка охватывала по преимуществу «типичные» предприятия обрабатывающей промышленности, оставляя за скобками российские «голубые фишки».

Используя эти данные, мы попытаемся ответить на вопросы, во-первых, о глубине «окапывания» руководителей российских предприятий и, во-вторых, о степени распространенности практики отделения собственности от контроля. На первой стадии анализа нас будет интересовать, какие факторы отражаются на частоте смены генеральных директоров и какие факторы коррелируют с их идентичностью (т. е. принадлежностью к группам собственников или наемных менеджеров). Затем мы попытаемся проанализировать, как смена генеральных директоров и их идентичность связаны с результатами экономической деятельности возглавляемых ими предприятий (performance).

Первый из ключевых для нас вопросов формулировался в анкете обследования следующим образом: «Менялся ли в 2011–2013 гг. генеральный директор/руководитель Вашего предприятия. Если да, то сколько раз это происходило?». Возможные варианты ответа:

«1. Один раз.

2. Несколько раз.

3. Не менялся ни разу за это время.»

Согласно полученным данным, за трехлетие 2011–2013 гг. генеральный директор поменялся на 16,5 % обследованных предприятий, причем в 4,2 % случаев смена происходила несколько раз. В дальнейшем анализе мы будем, как правило, объединять предприятия, где генеральный директор менялся один раз и где он менялся многократно, в общую группу – предприятий с обновленным руководством. Долю таких предприятий со сменившимся первым должностным лицом мы будем обозначать термином «коэффициент обновления».

Если предположить, что на предприятиях с неоднократными заменами среднее число ротаций равнялось 2,5, то это будет означать, что ежегодно смена руководства наблюдалась примерно на 8 % предприятий. Хотя эта величина несколько ниже показателей, которые были получены в более ранних исследованиях, относившихся к 1990 – началу 2000-х годов (см. выше), она является далеко не мизерной. Похоже, что генеральные директора российских промышленных предприятий по-прежнему не засиживаются долго на одном и том же месте.

Другой интересующий нас вопрос, касающийся идентичности директорского корпуса, формулировался так: «Генеральный директор/руководитель Вашего предприятия является его собственником или наемным менеджером?». Предлагались варианты ответа:

«1. Является одним из собственников предприятия, но не имеет контроля.

2. Является одним из собственников предприятия и контролирует его.

3. Является членом семьи, владеющей предприятием или контролирующей предприятие.

4. Наемный менеджер “со стороны”.

5. Наемный менеджер, ранее работавший на данном предприятии в другой должности.»

Мы объединяем варианты ответа 2–3 в опцию «генеральный директор – контролирующий собственник», а варианты 1, 4 и 5 – в опцию «генеральный директор – наемный менеджер»[86]86
  Мы экспериментировали также с альтернативной группировкой, объединяя первые три варианта ответа в группу «генеральные директора – собственники», а два последних в группу «генеральные директора – наемные менеджеры без собственности».


[Закрыть]. Исходя из значений этой дихотомической переменной мы определяем идентичность руководителей обследованных предприятий. Присутствие во главе предприятия наемного менеджера может рассматриваться в качестве важнейшего признака отделения собственности от контроля.

В среднем по выборке доля генеральных директоров-собственников немного превышала долю генеральных директоров – наемных менеджеров – 52 против 48 %. Отсюда следует, что большинство предприятий, действующих в российской обрабатывающей промышленности, все еще не прошли через процесс отделения собственности от контроля. (Даже среди крупнейших компаний с численностью занятого персонала 500 и более человек свыше трети возглавлялись непосредственно контролирующими собственниками!)

Не меньший интерес представляет вопрос о том, кто в настоящее время чаще приходит к руководству предприятиями после ухода прежнего генерального директора – наемные менеджеры или представители собственников? Как показывают наши данные, примерно в 70 % случаев это наемные менеджеры и примерно в 30 % случаев – кто-либо из крупных собственников. Это составляет разительный контраст с предприятиями, где генеральный директор не менялся: среди них почти в 60 % случаев у власти находились представители собственников и лишь примерно в 40 % случаев наемные менеджеры. Можно, таким образом, предполагать, что обновление высшего руководства предприятий должно способствовать постепенному вытеснению генеральных директоров-собственников генеральными директорами – наемными менеджерами, т. е. процессу отделения собственности от контроля.

База данных RUFIGE содержит богатую информацию о структурных характеристиках обследованных предприятий, а также о структуре собственности, параметрах бизнес-климата и показателях экономической деятельности. Это открывает возможности для эмпирического анализа, направленного на выявление вероятных связей между мобильностью и идентичностью генеральных директоров, с одной стороны, и различными аспектами экономической деятельности предприятий, с другой. Нас будет интересовать, насколько велика вариация в мобильности и идентичности директорского корпуса и от каких факторов она зависит.

Вместе с тем нельзя не отметить, что для наших целей данные RUFIGE имеют немало серьезных изъянов. Так, они почти не содержат информации о персональных характеристиках генеральных директоров – только пол и возраст. Но даже эта информация относится к вновь пришедшим, а не к прежним директорам, покинувшим свою должность. Отсутствуют также данные о стаже директорства нынешних руководителей предприятий, о характере увольнения (вынужденное или добровольное) их предшественников и т. д. Вследствие этого в своих расчетах мы не могли учесть персональные характеристики генеральных директоров. (См. серию работ по этой проблеме: [Солнцев, 2008, 2012; Лукьянов и др., 2009]). Серьезные ограничения на возможности нашего анализа накладывает и то, что данные RUFIGE не являются панельными.

6.4. У кого «окапывание» глубже?

Таблица П6-1 показывает, как вероятность смены генерального директора варьирует в зависимости различных характеристик обследованных предприятий.

Среди отраслей лидерами по интенсивности обновления руководства предприятий выступают пищевая промышленность, производство прочих неметаллических продуктов и транспортное машиностроение, тогда как аутсайдерами – текстильная и химическая промышленность. Среди первых генеральный директор поменялся за 2011–2013 гг. на каждом пятом, тогда как среди вторых – лишь на каждом десятом предприятии. Этот разрыв может быть связан, во-первых, с тем, что в этих отраслях действуют очень разные по размерам производственные единицы, и, во-вторых, с тем, что они могут сильно отличаться с точки зрения активности процесса реструктуризации. (Например, чем активнее в той или иной отрасли идут слияния и поглощения, тем чаще, при прочих равных условиях, будут меняться там руководители предприятий.)

Среди регионов наибольшей нестабильностью топ-менеджмента отличается Дальневосточный федеральный округ, наименьшей – Южный федеральный округ. Разрыв между лидером и аутсайдером по частоте смены генеральных директоров предприятий приближается к двукратному. Это опять-таки можно связать с неодинаковой интенсивностью реструктуризационных процессов в разных регионах.

Чем крупнее населенный пункт, в котором расположено предприятие, тем прочнее положение генерального директора. Так, в Москве коэффициент обновления немногим превышает 10 %, в то время как в селах и поселках городского типа приближается к 23 %. Возможно, этот разрыв объясняется тем, что наименее эффективные предприятия (убыточные, плохо приспособившиеся к рыночным условиям и т. д.), для которых вопрос о смене руководства является наиболее актуальным, сконцентрированы в сельской местности. Естественно также предполагать, что в крупных населенных пунктах процесс реструктуризации промышленных предприятий шел активнее, тогда как в малых потребность в ней остается высокой.

Практически монотонная обратная связь наблюдается между коэффициентом обновления и размером предприятий: чем больше численность персонала, занятого на предприятии, тем выше вероятность смены генерального директора. Скажем, на мелких предприятиях с численностью персонала менее 50 человек за 2011–2013 гг. смена произошла у 10,8 %, тогда как на крупных с численностью 500 и более человек – у 23 %. Поначалу этот результат может показаться контринтуитивным, поскольку, во-первых, малые предприятия представляют более легкую мишень для поглощений и, во-вторых, их (в среднем) отличает более низкая экономическая эффективность. Однако малые предприятия гораздо чаще строятся по принципу семейного бизнеса и принадлежат одному собственнику (или небольшой группе собственников), выполняющему одновременно функции генерального директора. В этих условиях смещение генерального директора оказывается возможно только в случае перехода всего бизнеса (или основной ее части) к другому собственнику. В то же время на крупных предприятиях, где имеет место отделение собственности от контроля, генеральными директорами чаще всего выступают наемные менеджеры, которые могут отстраняться от занимаемой должности по решению акционеров. Смена основного собственника в этом случае оказывается необязательной. Кроме того, акции крупных предприятий чаще обращаются на рынке. Это значительно облегчает задачу смены контролирующего собственника с последующей заменой генерального директора.

Как мы уже упоминали, в общем случае можно предполагать, что чем более «открытой» рынку (более публичной) является фирма по своему юридическому статусу, тем меньше вероятность «окапывания» ее руководства. Полученные оценки согласуются с этим предположением. Как видно из табл. П6-1, в открытых акционерных обществах генеральные директора меняются существенно чаще, чем в закрытых акционерных обществах или в обществах с ограниченной ответственностью.

На «старых» предприятиях, созданных в дореформенный период, смена генеральных директоров идет значительно активнее, чем на «новых», созданных после 1991 г.: 23 против 14 %. Можно указать на несколько факторов, способствующих этому разрыву. Во-первых, предприятия, созданные в пореформенный период, свободны от груза «советского» наследия: они изначально создавались для функционирования в рыночной среде и, при прочих равных условиях, как можно предположить, должны быть экономически более успешными. Во-вторых, во главе «старых» предприятий гораздо чаще находятся лица преклонного возраста, необходимость замены которых может вызываться естественными (возрастными) причинами. (Согласно нашим данным, на «старых» предприятиях средний возраст генеральных директоров действительно заметно выше, чем на «новых».) В-третьих, «старые» предприятия, как правило, больше по размерам и поэтому на них чаще собственность отделена от контроля, а отстранение от власти наемного менеджера, как мы уже указывали, является более легкой задачей, чем отстранение от нее основного собственника предприятия.

Как и можно было бы ожидать, чем конкурентнее среда, в которой протекает деятельность предприятий, тем менее устойчивым оказывается положение их руководителей. На предприятиях, испытывающих сильную конкуренцию со стороны других отечественных производителей, коэффициент обновления оказывается в полтора раза выше, чем на предприятиях, слабо ее ощущающих или не ощущающих ее вовсе (табл. П6-1).

Наличие у предприятия крупного собственника (с контрольным или блокирующим пакетом), похоже, оказывает достаточно слабое влияние на интенсивность ротации генеральных директоров. Так, у предприятий с контролирующим собственником и у предприятий без крупных собственников коэффициенты обновления почти не отличаются – 18,2 и 17,6 % соответственно. Еще удивительнее, что на предприятиях, где крупнейший собственник обладает блокирующим пакетом, этот показатель оказывается даже ниже, чем на предприятиях, где крупных собственников нет, – 14,4 %.

Смена основного собственника в большинстве случаев влечет за собой и смену генерального директора. Так, на предприятиях, где сменился основной собственник, в 52 % случаев вслед за этим появлялся и новый генеральный директор. На предприятиях, где основной собственник оставался прежним, аналогичный показатель в несколько раз ниже – 14 %.

Вполне ожидаемо, что на предприятиях, входящих в холдинговые структуры, смена генерального директора происходит намного чаще, чем на независимых предприятиях. Коэффициент обновления у предприятий, входивших в такие структуры со статусом дочерних, составлял 29 %, со статусом головных – 25 %, тогда как у независимых предприятий не достигал 15 %.

Участие в капитале иностранных собственников, похоже, активизирует процесс обновления высшего руководства предприятий. Можно предположить, что это связано с более эффективным мониторингом за деятельностью менеджмента. Присутствие в числе акционеров представителей государства также повышает частоту смены генеральных директоров (табл. П6-1). Однако и в том и в другом случае различия выглядят как не очень значительные.

Сильное влияние на оборот высшего управленческого персонала оказывают процессы слияний и поглощений. Так, на предприятиях, которые в период 2011–2013 гг. приобретали или присоединяли другие предприятия, коэффициент обновления составлял 24 %, тогда как на предприятиях без приобретений и присоединений – 16 %. Еще более резкий контраст прослеживается между предприятиями, которые в течение 2011–2013 гг. сами становились объектом приобретения со стороны других компаний, и предприятиями, с которыми этого не происходило: 49 (!) против 16 %. Как правило, слияния и поглощения сопровождаются радикальной реорганизацией, одним из важнейших элементов которой становится назначение нового генерального директора.

Более тесные связи с государством также, похоже, способствуют более частой смене руководства предприятий. Причем направленность этих связей двусторонняя: коэффициенты обновления оказываются выше как у предприятий, получающих финансовую поддержку от государства, так и у предприятий, оказывающих государству финансовую помощь (при осуществлении социальных проектов и т. п.). Возможно, так происходит потому, что между государством и такими предприятиями существует более активный «обмен кадрами»: директора получают возможность продолжать карьеру на государственной службе, а государственные чиновники имеют возможность переходить на предприятия в качестве их новых руководителей.

В менее коррумпированной среде частота смены генеральных директоров оказывается выше, чем в более коррумпированной. Иными словами, коррупция, похоже, выступает фактором, способствующим их более глубокому «окапыванию».

Определенная связь (хотя и не слишком отчетливая) прослеживается между сменой высшего руководства предприятий и показателями их экономической деятельности. Как правило, это связь положительная. Так, смена генеральных директоров чаще происходит на предприятиях-экспортерах; инвестирующих в основные фонды; занимающихся НИОКР. Это расходится с общепринятым представлением о том, что при наличии эффективных механизмов корпоративного управления эта связь должна быть отрицательной: чем хуже обстоят дела на предприятии, тем выше вероятность смены руководства.

Впрочем, в большинстве случаев отмеченные различия не настолько значительны, чтобы с уверенностью можно было говорить о выраженном влияния характеристик экономической деятельности предприятий на ротацию их руководителей. Важно тем не менее подчеркнуть, что если такое влияние все же существует, то фактором, способствующим более частой смене генеральных директоров, в российских условиях оказывается не более низкая, как можно было бы предполагать, а, напротив, более высокая эффективность. Объясняться подобная зависимость может как тем, что более успешные предприятия представляют собой более привлекательный объект для поглощений, так и тем, что добивающиеся лучших результатов директора с большей вероятностью перемещаются вверх по карьерной лестнице, переходя на более крупные и экономически более успешные предприятия (они могут получать привлекательные предложения извне, продвигаться вверх в рамках бизнес-групп и т. д.).

Наконец, как и можно было бы ожидать, коэффициенты сменяемости оказываются несколько выше на предприятиях, прибегающих к внешнему финансированию (табл. П6-1).

Конечно, результаты нашего описательного анализа могут рассматриваться только как предварительные. Не исключено, что при учете действия прочих факторов многие из описанных выше эффектов могут исчезнуть. Чтобы проверить их устойчивость, на следующем шаге мы попытались оценить модель пробит-регрессии для бинарной переменной сменяемости генеральных директоров (0 – директор не менялся, 1 – директор менялся), привлекая в качестве независимых переменных различные характеристики предприятий. Мы действовали, последовательно расширяя их круг (дескриптивная статистика по всем включенным в анализ переменным представлена в Приложении табл. П6-11). На первом этапе мы учитывали только структурные характеристики (размер, возраст и т. д.), на втором включали характеристики структуры собственности, на третьем контролировали характеристики бизнес-климата и, наконец, на четвертом добавляли показатели успешности экономической деятельности. В итоге мы получили четыре альтернативные спецификации, различающиеся числом учтенных переменных.

В набор структурных характеристик предприятий были включены отраслевая принадлежность (9 дамми-переменных), территориальная принадлежность (федеральные округа, 8 дамми-переменных), месторасположение (город/село), возраст (основано до 1992 г./основано не ранее 1992 г.), юридический статус (4 дамми-переменных – ОАО, ЗАО, ООО, прочее), логарифм численности занятых, уровень рыночной конкуренции со стороны отечественных производителей (низкий/высокий). Среди характеристик собственности учитывались такие переменные, как вхождение в холдинг в качестве дочернего предприятия (нет/да), факт поглощения других предприятий (нет/да), факт поглощения другими предприятиями (нет/да), смена основного собственника (нет/да), присутствие в числе собственников иностранных инвесторов (нет/да), присутствие в числе собственников государства (нет/да), наличие контролирующего собственника (нет/да), наличие блокирующего собственника (нет/ да). Бизнес-климат описывался тремя доступными нам характеристиками – оказание помощи государству при осуществлении социальных проектов; получение финансовой помощи от государства; уровень коррупции при получении государственных и муниципальных заказов в той сфере, к которой относится деятельность предприятия (низкий/высокий). Наконец, мы рассматривали следующие показатели экономической активности: наличие инвестиций в основной капитал в 2011–2013 гг. (нет/да); наличие расходов на НИОКР в 20112013 гг. (нет/да); производство продукции на экспорт до 2013 г. (нет/да); наличие внешнего финансирования в 2011–2013 гг. (нет/да). Серьезным ограничением этих данных является то, что они относятся к тому же периоду времени, что и данные о смене генеральных директоров, тогда как при полностью корректном подходе показатели экономической активности должны были бы относиться к периоду, предшествовавшему появлению на предприятиях новых руководителей. Можно сказать, что де факто мы исходим из достаточно сильного допущения о том, что экономическая эффективность – вещь инерционная, так что в момент времени t она остается примерно такой же, как в момент времени t – 1, поскольку новые директора не успевают мгновенно изменить положение дел на предприятии. (Иными словами, показатели экономической активности в момент t используются нами как прокси для аналогичных показателей в момент t – 1). Естественно, это делает наши оценки возможного влияния характеристик экономической деятельности предприятий на вероятность смены их генеральных директоров менее надежными.

Результаты расчета представлены в табл. П6-2. Мы видим, что в первой спецификации, включающей только структурные характеристики предприятий, значимым положительным эффектом на вероятность смены генерального директора обладают возраст (на «старых» предприятиях, созданных до 1992 г., вероятность смены генерального директора выше), месторасположение (в сельской местности генеральные директора меняются чаще), размер и степень конкурентности рыночной среды. Однако добавление характеристик структуры собственности делает эффект возраста незначимым. Из спецификации 2 следует также, что вероятность замены генерального директора значимо выше для предприятий со статусом дочерних и для предприятий, где сменился основной собственник. Наличие блокирующего собственника почему-то оказывается отрицательно связано с обновлением руководства предприятий, тогда как для наличия контролирующего собственника такая связь отсутствует. Неожиданно, но с точки зрения ротации генеральных директоров присутствие среди собственников и иностранных инвесторов, и государства выступает как нейтральный фактор. Добавление характеристик бизнес-климата (спецификация 3) практически ничего не меняет в полученных результатах, а сами эти переменные оказываются статистически незначимыми. Учет параметров экономической деятельности (спецификация 4) показывает, что значимо и положительно связаны с коэффициентом обновления только инвестиции в основной капитал.

Конечно, имеющиеся в нашем распоряжении показатели экономической эффективности достаточно грубы и не слишком информативны (напомним, это дихотомические переменные, строящиеся по принципу есть/нет). Доступные данные не позволяют также решать проблему эндогенности. Поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что в российских условиях генеральные директора чаще меняются на более успешных предприятиях. Но, по-видимому, как минимум мы вправе сделать вывод об отсутствии устойчивой отрицательной связи между показателями экономической деятельности и ротацией директорского корпуса. Похоже, в российской обрабатывающей промышленности механизмы корпоративного управления работают с большой пробуксовкой либо вообще настроены неверно.