Текст книги "Актуальные правовые аспекты современной практики международного коммерческого оборота"

Возникает вопрос, насколько необходимо законодательно закреплять такие правила. Проблема заключается в том, что при толковании договора необходимо тщательно вникнуть в обстоятельства конкретного дела, проанализировать сам договор, а также обстоятельства, предшествующие его заключению, и последующее поведение сторон, изучить нормы действующего гражданского законодательства, распространяющиеся на эти отношения. В противном случае законодательное обобщение правил толкования в форме обязательного предписания и слепое им следование могут привести к ошибкам. С другой стороны, такие правила позволят привести процесс толкования к единообразию, поскольку использование таких правил должно всегда раскрывать смысл содержания договора или его отдельных условий определенным образом, независимо от субъективных качеств лица, осуществляющего толкование. Неслучайно в литературе высказывалось мнение, что проблемой разработки таких правил толкования должны заниматься судебная практика и доктрина[293]293
  См.: Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 2. М.: Международные отношения, 2000. С. 108.


[Закрыть].

Недостаток таких правил все же ощущается, и неслучайно в ряде последних постановлений Пленума ВАС РФ встречаются специальные правила толкования договоров. Например, в постановлении Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах» указывается, что следует толковать условия договора в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия[294]294
  Пункт 11 постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014. № 16 «О свободе договора и ее пределах» (СПС «КонсультантПлюс»).


[Закрыть]. Такое правило толкования – т. е. толкование против того, кто предлагает условие (contra proferentem), возникло в английском праве. Оно основано на понимании, согласно которому человек отвечает за двусмысленность своего выражения и не имеет права вовлекать в договор другое лицо, полагающее, что его слова означают одно, в то время как он сам надеется, что суд даст такое толкование, в силу которого они будут означать нечто иное, более для него выгодное[295]295
  См.: Ансон В. Договорное право. М.: Юрид. лит., 1984. С. 112, 113.


[Закрыть].

В настоящее время толкование contra proferentem часто применяется для стандартных договоров и обычно направлено против стороны, имевшей в процессе заключения соглашения явное преимущество перед другой стороной[296]296
  См.: Мозолин В.П., Фарнсворт Е.А. Договорное право в США и СССР. История и общие концепции. М.: Наука, 1988. С. 93.


[Закрыть]. В английском праве сложился даже особый подход к применению этого правила при толковании договоров, выражающийся в том, что его следует применять только в тех случаях двусмысленности, когда другие правила толкования не приведут к ожидаемым результатам[297]297
  Ансон В. Указ. соч. С. 119.


[Закрыть].

Воспоминания

А.Л. Маковский, доктор юридических наук, профессор
Слово Учителя

В бумагах Екатерины Абрамовны Флейшиц сохранился ее отзыв оппонента на кандидатскую диссертацию М. Г. Розенберга. Написанный Е. А. Флейшиц почти полвека тому назад, этот отзыв напоминает не только о том, что бóльшая часть жизни, труда и работы Михаила Григорьевича, до последних дней остававшегося на переднем крае отечественной цивилистики, принадлежала тем не менее совсем иной эпохе, но и о том, что эта принадлежность сформировала М.Г. Розенберга как крупного юриста-практика, глубокого ученого и превосходного педагога.

В прошлом 2014 г., когда торжественно отмечалось 70‐летие Московского государственного института международных отношений (МГИМО), кажется, никто не вспомнил, что у юбиляра кроме породившего его Института международных отношений при Министерстве иностранных дел СССР (ИМО) был еще один, старший по возрасту и не менее славный «родитель» – Институт внешней торговли Министерства внешней торговли СССР (ИВТ).

Созданный еще до войны в Ленинграде и эвакуированный после первого года блокады в Москву, Институт внешней торговли осел в Бабушкином переулке, 4 и до его слияния в конце 1950‐х гг. с ИМО выпустил несколько тысяч, превосходных, высокопрофессиональных «внешторговцев». Из него вышло большинство руководителей советских внешнеэкономических организаций. Эти люди, которых не ждали ни дивиденды, ни «золотые парашюты», не за страх, а за совесть ворочали многомиллиардными оборотами объединений Министерства внешней торговли и Государственного комитета по внешнеэкономическим связям.

Но был в истории Института внешней торговли один феномен, сегодня уже подзабытый и на первый взгляд труднообъяснимый. Из выпускников юридического факультета Института двух-трех послевоенных лет выросла плеяда ведущих отечественных ученых, главным образом цивилистов, – Аркадий Борисович Альтшуллер, Марк Моисеевич Богуславский, Георгий Михайлович Вельяминов, Римма Леонидовна Нарышкина, Светлана Васильевна Поленина, Михаил Григорьевич Розенберг, Олег Николаевич Садиков, Юрий Исаакович Свядосц. В те же годы окончили институт будущий академик В.В. Лаптев и профессор В. И. Гантман, специалист по иностранному государственному праву. Из 40 студентов-юристов выпуска 1949 г. восемь стали докторами юридических наук!

Секрет такой концентрации юридических талантов в одном месте и в одно время прост – превосходная постановка преподавания на юридическом факультете. Прежде всего это относится к ведущей для такого института кафедре гражданского и торгового права, которой с 1942 г. заведовала Екатерина Абрамовна Флейшиц. Она же вскоре стала деканом юридического факультета и оставалась им вплоть до изгнания из Института в 1950 г. на волне борьбы с космополитизмом.

На небольшом по числу студентов факультете между студентами и преподавателями складывались отношения тесного и доверительного общения и для многих студентов их любимые преподаватели становились Учителями на всю жизнь. Таким учителем для М. Г. Розенберга стала Е.А. Флейшиц.

До конца жизни Е. А. Флейшиц поддерживала отношения со многими выпускниками Института – консультировала их, привлекала к переводам юридической литературы, читала и редактировала их работы, выступала оппонентом по их кандидатским и докторским диссертациям.

Возможно, сегодня кандидатская диссертация М. Г. Розенберга и отзыв на нее – труды полувековой давности мало кого заинтересуют. Но так будет не всегда. С движением времени будет приходить понимание того, что советская эпоха не просто провал нашей страны в тоталитаризм с чертами геноцида против собственного народа, а еще и время создания и существования совершенно особого социально-экономического строя общества. И тогда окажется, что исследования тех, кто видел вблизи или изнутри политические, социальные и экономические «механизмы» этого строя, исчезнувшего как Атлантида, обречены на бессмертие.

М. Г. Розенберг основную часть жизни проработал в системе советской внешней торговли. Логика хорошего юриста и тонкий аналитический ум заставляли его постоянно исследовать юридические конструкции отношений, выстраиваемых государством в этой области. Первой серьезной работой на этом пути стала его кандидатская диссертация, опубликованная затем как небольшая монография.

С позиций нынешнего дня диссертация М. Г. Розенберг – это исследование того, как работают классические конструкции гражданского права в необычных для них условиях экономики и гражданского оборота, как они модифицируются и в какой мере сохраняют свою суть. И оценка работы М. Г. Розенберг в отзыве Е. А. Флейшиц прежде всего обращена на те ее положения, в которых автор показывает, как классический договор комиссии используется и действует в условиях единства фонда государственной собственности, плановой экономики, монополии внешней торговли, разделения компетенции в области гражданского законодательства в федеративном государстве. Серьезный исследователь комиссионных правоотношений вряд ли сможет освободить себя от обращения к этим положениям работы М. Г. Розенберга, четко и выпукло показанным в отзыве Е. А. Флейшиц. Тем более сохраняют интерес специально отмечаемые Е. А. Флейшиц взгляды М. Г. Розенберга на то, как функционирует договор комиссии на стыке двух или нескольких правопорядков, да еще под воздействием межгосударственных договоров.

Но сегодня мне кажется самой своевременной та часть отзыва, где Е. А. Флейшиц, касаясь немногих недостатков диссертации М. Г. Розенберга, обращает внимание на то, что:

– нормативный акт, в соответствии с которым обязана действовать одна из сторон договора, не создает такой обязанности для другой стороны;

– «при любом комиссионном отношении правовую связь с третьим лицом устанавливает комиссионер, а экономический результат этой правовой связи в конечном итоге попадает в сферу отношений комитента», и понятие комиссионера надо отграничивать от понятия посредника;

– понятие поручения не сливается с понятием полномочия;

– «денежная сумма не есть материальная вещь и предметом права собственности не является».

К сожалению, упрек Е. А. Флейшиц диссертанту в «злоупотреблении терминологией так называемого вседневного оборота», в том, что в работе слышны «отзвуки делового жаргона, вроде «регулирования вопросов», «договоренности» и т. п.», сегодня можно обратить к большинству даже вполне серьезных цивилистических исследований.

В то же время сегодня многие авторы таких исследований, защитившие свои диссертации, вероятно, позавидуют той сжатой полноте и ясности характеристик, какие Е. А. Флейшиц дает диссертации М.Г. Розенберга и ее автору и которые она концентрирует в нескольких словах: «Вся работа в целом вызывает искреннее уважение читателя вдумчивым, осторожным, безукоризненно тщательным отношением автора к поставленным им себе исследовательским задачам».

Отзыв

О работе М. Г. Розенберга «Правовое регулирование отношений между всесоюзными внешнеторговыми объединениями и советскими организациями-заказчиками импортных товаров», представленной Ученому Совету Всесоюзного научно-исследовательского института советского законодательства в качестве диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

К числу вопросов, правовая трактовка которых, несомненно, представляет первостепенный практический и научный интерес, но исследование которых, несмотря на это, каким‐то непонятным образом занимает лишь очень скромное место в советской юридической литературе, принадлежит и ряд важнейших вопросов организации внешней торговли СССР и непосредственно связанных с нею отношений между советскими организациями внутри страны. Экономические и культурные связи нашей страны с зарубежными странами неуклонно растут вширь и вглубь. А правовое регулирование этих связей и неотделимых от них отношений между советскими организациями остается сплошь и рядом почти неизученным. Одним из далеко недостаточно изученных правовых явлений были до сих пор и правовые отношения между внешнеторговыми объединениями-заказчиками импортных товаров. Работа М. Г. Розенберга, ставшая его предоставленной Ученому совету Всесоюзного института советского законодательства диссертацией на соискание ученой степени кандидата юридических наук, почти полностью заполняет указанный пробел советской юридической литературы.

В шести сжато и четко изложенных главах работы М. Г. Розенберга с нужной полнотой и очень ясно представлены основное содержание отношений, возникающих между внешнеторговыми объединениями и советскими заказчиками импортируемых из‐за границы товаров, источники правового регулирования этих отношений, основания их возникновения и структура договорных связей при импорте товаров, порядок исполнения связывающего объединение с его советским заказчиком комиссионного обязательства и ответственность за нарушение этого обязательства. Внимательному и юридически подготовленному читателю работы М. Г. Розенберга очень скоро становится ясно, что автор видит охваченный этой работой нормативный материал не «на бумаге», а «в действии». Вместе с тем, читатель, знакомый с советской цивилистической литературой, с первых же страниц работы М. Г. Розенберга уверен в знакомстве автора со всеми творческими опорами и исканиями, связанными с затронутыми в его работе правовыми категориями. Теория и практика весьма удачно, обобщая одна другую, связаны в исследовании М. Г. Розенберга. Именно это надлежащее сочетание теории и практики обеспечило М. Г. Розенбергу и возможность выдвинуть в своей работе большое число хорошо обоснованных предложений усовершенствования правового регулирования исследуемых в работе отношений.

В работе использованы едва ли не все относящиеся к теме исследования М. Г. Розенберга произведения советской юридической литературы, сочинения польских, чешских, венгерских, германских (ГДР) юристов, а также некоторые работы юристов капиталистических стран. Немало места занимает в изложенном на десяти страницах списке использованной в работе М. Г. Розенберга литературы книги и статьи экономического содержания. Не оставил М. Г. Розенберг без внимания и периодическую печать.

Суждения, высказанные в литературе, так же, как и охваченные работой М. Г. Розенберга данные арбитражной, административной и хозяйственной практики использованы автором критически, прежде всего с точки зрения их значения для надлежащей правовой защиты интересов СССР во внешней торговле.

Вся работа в целом вызывает искреннее уважение читателя к вдумчивому, осторожному, безукоризненно тщательному отношению автора к поставленным им себе исследовательским задачам.

Большой как практический, так и научный интерес представляет глава II работы М. Г. Розенберга, посвященная источникам правого регулирования исследуемых в работе отношений.

Значение этой главы, как, впрочем, и ряда других содержащихся в работе положений, в частности о моменте перехода права собственности на импортируемые в СССР товары и риска их случайной гибели или порчи, выходит далеко за пределы отношений, связанных с импортом в СССР зарубежных товаров.

Вполне отчетливо показано в гл. II работы М. Г. Розенберга, что наряду со специальным законодательством СССР к анализируемым отношениям применяются нормы общего гражданского законодательства СССР в тех, разумеется, частях, в которых они не противоречат нормам специального законодательства, а равно и не противоречащие специальному законодательству СССР нормы общей части, общих положений об обязательствах и посвященной договору комиссии главы ГК соответствующей союзной республики. Тут же сделана и практически весьма важная оговорка о том, что названные нормы общего гражданского законодательства не применяются, однако, к исследуемым автором отношениям в случаях, хотя и не предусмотренных специальными союзными нормативными актами, но таких, в которых применение этих норм противоречило бы специфике отношений между внешнеторговыми объединениями и их советскими заказчиками, – специфике, вытекающей из связи с этими последними отношениями заключаемых на их основе объединениями внешнеторговых сделок. Так, в частности, неприменима к отношениям внешнеторгового объединения и советского заказчика норма ст. 411 ТК РСФСР, в силу которой комитент, в случае нарушения своих обязанностей третьим лицом, вправе требовать передачи ему комиссионером прав требования к этому третьему лицу. «Поскольку в силу действующего законодательства о монополии внешней торговли право выхода на внешний рынок… предоставлено определенному кругу организаций, в который советские заказчики импортных товаров не входят, – говорит М. Г. Розенберг, – они в праве требовать передачи им требований к иностранным контрагентам, имея в виду, что закон не управомочивает их на реализацию этих требований» (стр. 43–44 работы М. Г. Розенберга).

Важен для практики и предложенный М. Г. Розенбергом ответ на вопрос о том, гражданское законодательство какой именно республики подлежит в каждом отдельном случае применению к исследуемым автором отношениям. Перечислив ряд расхождений в регулировании ГК разных союзных республик обязательств, возникающих из договоров комиссии (стр. 49), М. Г. Розенберг вполне правильно указывает, что при определении закона союзной республики, подлежащего применению к названным отношениям, следует руководствоваться общими началами, установленными для разрешения вопросов данного рода в Основах гражданского законодательства и в гражданских кодексах союзных республик, а именно исходить из закона места совершения сделки, определяя его в соответствии со ст. 163 ГК РСФСР и соответствующими статьями гражданских кодексов других союзных республик по месту получения ответа о принятии предложения. Тут же выдвигается и целесообразное, на мой взгляд, предложение de lege ferendi: в целях достижения полного единообразия в регулировании отношений между внешнеторговыми объединениями и советскими заказчиками импортных товаров установить в специальном нормативном акте, что местом заключения договора между объединением и заказчиком признаются местонахождение объединения (стр. 49–50).

Очень интересны – и притом не только практически, но и теоретически – встречавшиеся, правда, и ранее в советской юридической литературе положения главы II работы М. Г. Розенберга, показывающие неизбежность известного воздействия на договоры объединений с советскими заказчиками импортной продукции международных соглашений СССР со страной – поставщиком и норм внутреннего гражданского права страны – поставщика. Условия названных международных соглашений, правильно указывает М. Г. Розенберг, в известной мере определяют права и обязанности внешнеторгового объединения и соответственно советской организации – заказчика в их взаимных отношениях (стр. 50–52, 54 и сл.), могут воздействовать на эти отношения и нормы иностранного права, поскольку они влияют на содержание и исполнение заключаемой на основе этих отношений внешнеторговой сделки. Иностранный поставщик, с которым внешнеторговое объединение заключает договор во исполнение принятого на себя комиссионного поручения советского заказчика, связан своим национальным законодательством.

Это обстоятельство не остается безразличным для условий его договора с объединением. А учет условий, на которых окажется возможным заключение объединением договора с иностранным поставщиком, не может не влиять и на содержание комиссионных отношений объединения с его советским заказчиком (стр. 52–54 и сл.).

В опровержение выдвигавшейся в советской юридической литературе «бездоговорной» концепции комиссионного отношения между внешнеторговым объединением и советским заказчиком импортной продукции М. Г. Розенберг вполне, на мой взгляд, убедительно показывает, что основанием возникновения этого отношения является договор комиссии между объединением и заказчиком импортной продукции. Ясно показано и несомненное практическое значение этого положения: роль подтверждения внешнеторговым объединением принятия к исполнению поручения заказчика, предотвращение излишних затрат иностранной валюты в случаях, когда планирующие органы, допустив ошибку в планировании импорта, выдают разрешение на импорт ненужной заказчику продукции. Ценно и связанное с только что отмеченными соображениями М. Г. Розенберга, предложение установить для заказчиков импортной продукции право на отказ от получения выделенной им ненужной продукции аналогичное предусмотренному Постановлением Совета Министров СССР от 30 июня 1962 г. для покупателя продукции производственно-технического назначения (стр. 114).

Чрезвычайно интересны и содержащиеся в диссертации М. Г. Розенберга положения о сообщении в нормативном порядке договору между внешнеторговым объединением и заказчиком импортной продукции функций инструмента формирования плана импорта и плана поставок товаров за счет импортных поступлений (стр. 142–144).

Яркими и имеющими несомненное практическое значение являются страницы работы М. Г. Розенберга, посвященные вопросу об участниках комиссионных отношений при импорте товаров. Здесь отчетливо показана и чрезвычайная громоздкость существующего положения и его, если можно так выразиться, юридическая зыбкость и несоответствие его во многом основным началам советского права.

Предложения усовершенствования положений, определяющих заказчиков импортных товаров, с сохранением того, что себя оправдало в системе действующих положений, заслуживают, на мой взгляд, самого серьезного внимания (стр. 86 сл.).

Следует отметить и обширные и весьма содержательные главы работы М. Г. Розенберга об исполнении обязательств, возникающих из договоров комиссии при импорте товаров, и об ответственности за нарушение этих обязательств.

Особенно интересным считаю в первой из только что названных глав, параграф, содержащий положения о переходе к советскому заказчику права собственности и риска случайной гибели импортируемого товара.

Исходя из того, несомненно, правильного положения, что отношения между внешнеторговым объединением и заказчиком импортных товаров с момента их возникновения и до момента прекращения остаются комиссионными отношениями, ни в какой момент не превращаясь в отношения поставки, и в результате строгого и изящного анализа ряда норм советских ГК о договоре комиссии М. Г. Розенберг, в отличие от авторов, ранее высказывавших свой взгляд на данное положение, приходит к ясному и простому выводу: «…советский заказчик приобретает право собственности (право оперативного управления) в отношении импортного товара в тот момент, когда оно переходит от иностранного поставщика на покупателя по внешнеторговой сделке купли-продажи, заключенной внешнеторговым объединением с иностранным поставщиком (стр. 158–159).

Вполне убедительны, хорошо, на мой взгляд, обоснованы и все суждения М. Г. Розенберга о последствиях нарушения своих обязанностей сторонами комиссионного обязательства по импорту товаров.

Из изложенного представляется возможным лишь один вывод: работа М. Г. Розенберга удовлетворяет очень строгим требованиям, какие могут быть предъявлены к диссертации, представленной на соискание ученой степени кандидата юридических наук, и автор ее, без каких бы то ни было сомнений, должен быть признан достойным искомой им ученой степени.

Тем не менее эта хорошая работа, как вероятно, любое научное исследование, вызывает и некоторые критические замечания.

1. Прежде всего трудно признать удачной предложенную М. Г. Розенбергом характеристику «сущности» монополии внешней торговли. Эта «сущность» характеризуется М. Г. Розенбергом путем дословного воспроизведения положений Пленума РКП (б) «О внешней торговле» от 5 октября 1925 г., в которой было сказано, что «государство само осуществляет ведение внешней торговли через специально созданный орган; устанавливает, какие организации, в каких отраслях и в каком объеме могут вести непосредственные операции по внешней торговле; определяет, исходя из задач подъема хозяйства и социалистического строительства, посредством экспортно-импортного плана, что и в каких количествах может быть вывезено из страны и что ввезено в нее; непосредственно регулирует ввоз и вывоз и операции внешнеторговых организаций» (стр. 8–9).

Очевидно, однако, что резолюция ЦК от 5 октября 1925 г. была важнейшим в момент ее принятия актом политического содержания, подтверждением и утверждением сосредоточения – и в условиях новой экономической политики – всего дела внешней торговли в руках советского государства. Но правовой характеристики монополии внешней торговли эта резолюция, представляется мне, не содержала.

Не меняют изложенной характеристики «сущности» монополии внешней торговли и последующие указания автора на то, что на современном этапе государство в лице уполномоченных органов государственного управления планирует экспорт и импорт товаров и осуществляет другие связанные с внешней торговлей властно-организационные функции. Положение о том, что «государство само осуществляет ведение внешней торговли» остается неточным. За исключением тех не частных случаев, когда операции по внешней торговле совершает торговое представительство, или специально допущенная к совершению таких операций негосударственная организация, эти операции совершаются внешнеторговыми объединениями как самостоятельными юридическими лицами, несущими свою обособленную от государства имущественную ответственность. Сущность монополии внешней торговли в правовом ее содержании, вероятно, точнее всего было бы определить как исключительное право государственных организаций на совершение соответствующих сделок, которые могут совершаться не государственными организациями лишь при наличии специального допущения к их совершению.

2. Хорошо вооруженный теоретически, автор иногда злоупотребляет, однако, терминологией так называемого повседневного оборота.

Трудно признать обоснованной М. Г. Розенбергом с надлежащей полнотой обязательную для заказчиков импортной продукции силу их структурных указаний, которые Министерство внешней торговли СССР в праве давать внешнеторговым объединениям и которые обязательны для этих последних при совершении импортных операций. То, что «внешнеторговое объединение, являлось комиссионером советского заказчика, обязано руководствоваться названными инструктивными указаниями», само по себе не может объяснить того, что «эти инструктивные указания становятся, – как пишет М. Г. Розенберг, – обязательными и для заказчика в его отношениях с внешнеторговым объединением» (стр. 33). Хорошо известно, что указания вышестоящего органа, обязательные для одной советской организации, являющейся стороной в договоре, с другой такой же организацией, отнюдь не становятся автоматически обязательными для этой другой стороны. Договор не может влиять на пределы нормативной силы акта, в соответствии с которым обязана действовать одна из сторон этого договора.

3. Мне не представляется удачной экономическая характеристика отношений между внешнеторговым объединением и советским заказчиком импортных товаров как отношений «посредничества между заказчиком и иностранным поставщиком» (стр. 12). Едва ли слова «посредничество», «посредник», имеют вполне точное значение и в экономической литературе. Но если и допустить, что это так, то вопреки сказанному М. Г. Розенбергом ничего «специфического» для отношений по импорту товаров (там же) это «посредничество» собой не представляет. При любом комиссионном отношении правовую связь с третьим лицом устанавливает комиссионер, а экономический результат этой правовой связи в конечном итоге попадет в сферу отношений комитента.

Однако вся советская литература – как экономическая, так и правовая – тщательно отграничивает понятие комиссионера от понятия посредника.

Едва ли уясняется экономическая характеристика положения внешнеторгового объединения как посредника между советским заказчиком и иностранным поставщиком и указанием на то, что во внутренних – правовых – отношениях с заказчиком импортной продукции «внешнеторговое объединение является «уполномоченным» заказчика, выполняющим его поручение» (стр. 18).

Понятие поручения не сливается с понятием полномочия. См. ст. 62 ГК РСФСР и соответствующие статьи ГК других союзных республик, с одной стороны, и ст. 404 ГК РСФСР и соответствующие статьи ГК других союзных республик, с другой стороны. Комиссионер выполняет поручение комитента, но «как раз», как говорят, – его «уполномоченным» не является.

Мне представляется, что и попытки характеризовать экономическую сущность отношений внешнеторгового объединения с заказчиком импортной продукции как посредничество, и правовая характеристика внутренних отношений объединений с заказчиком, как якобы основанных на полномочии, являются некоторой данью словесным навыкам «внешнеторгового оборота», мало соответствующей четкости исследования М. Г. Розенберга в целом.

4. Трудно признать четкими и выдвинутые М. Г. Розенбергом положения о «праве собственности на денежные суммы», передаваемые внешнеторговому объединению заказчиком (например, для перевода аванса иностранному поставщику в счет последующих платежей за товар) или иностранным поставщиком для дальнейшей передачи советскому заказчику. Денежная сумма не есть материальная вещь и предметом права собственности не является. Предметом права собственности могут быть денежные знаки. Как и другие вещи, они являются предметом права собственности лишь в случае, когда они индивидуализированы, индивидуально определены. Если же, перейдя из владения одного лица во владение другого, они смешались с денежными знаками, принадлежащими этому другому лицу, они превратились в объект его права собственности. При таком положении дела трудно разделить делаемый М. Г. Розенбергом упрек гражданским кодексам в редакционной неточности положения о том, что имущество, «приобретенное комиссионером для комитента, является собственностью последнего, поскольку в понятие имущества входят и деньги» (стр. 161). Если бы комиссионер приобрел для комитента индивидуализированные денежные знаки, они были бы предметом права собственности комитента. А если, как это обыкновенно бывает, комиссионер должен передать комитенту определенную денежную сумму, о праве собственности на нее вообще говорить не приходится.

5. Есть в работе М. Г. Розенберга и некоторые редакционные недочеты, отзвуки «делового жаргона», вроде «регулирования вопросов» (стр. 19, 42 и др.), «договоренности» и т. п.

Об этих недочетах, как и о недостатках работы М. Г. Розенберга вообще, в настоящем отзыве говорится не для того, чтобы ограничить весьма положительную оценку рецензируемой работы. Соответствующие замечания – не что иное, как продукт вполне понятного, думается, желания научного работника видеть подлинное научное исследование свободным и от пусть не снижающих его общее значение, недочетов.

В том же, что написанное М. Г. Розенбергом научное исследование правовых отношений, связанных с импортом в СССР зарубежных товаров, есть надлежащее основание для присвоения автору этого исследования искомой им ученой степени кандидата юридических наук, сомнения, по взгляду автора настоящего отзыва, невозможны.

Доктор юридических наук, профессор Е. А. Флейшиц

Москва, 14 февраля 1967 г.