Текст книги "Актуальные правовые аспекты современной практики международного коммерческого оборота"

Совокупность этих двух действий обладает свойством завершенного юридического состава:[143]143
  Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Госюриздат, 1958. С. 68.


[Закрыть] а) свидетельствует о том, что лицо на законном основании работает на борту конкретно названного судна в должности капитана этого судна и б) это то лицо, с которым закон связывает признание лица быть законным представителем и носителем полномочий публично-правовых и частноправовых отношений (в смысле его «права на представительство»).

Момент появления у капитана морского торгового судна полномочий законного представителя судовладельца и грузовладельца, а также наделение капитана судна полномочиями субъекта публично-правовых и частноправовых отношений определяются наличием совокупности юридических фактов, наступающих в определенной последовательности: а) заключение трудового договора между работником и судовладельцем о предоставлении этому лицу работы капитана судна; б) назначение работника на должность капитана конкретно названного судна; в) включение капитана в судовую роль конкретно названного судна.

Указанная совокупность юридических фактов служит подтверждением того, что капитан конкретно названного судна наделен полномочиями быть законным представителем судовладельца и грузовладельца, а также субъектом публично-правовых и частноправовых отношений (ст. 69, 70, 71 КТМ РФ). С другой стороны, данная совокупность юридических фактов публично легитимирует капитана судна перед третьими лицами. Капитан судна не нуждается в получении дополнительного полномочия. Оно могло бы ограничить его в объеме деятельности и в сроках. При внешнеторговых операциях это играет роль факта, облегчающего совершение коммерческих операций. В скорости достижения правового результата законное представительство капитана судна в торговом мореплавании имеет преимущество перед добровольным, поскольку последнее требует дополнительной сделки.

По-разному решается вопрос о рисках. При добровольном представительстве третье лицо несет риск отсутствия у представителя полномочия, а при его наличии – риск нарушения его границ представителем. При законном представительстве риск несет судовладелец (представляемое лицо), так как между капитаном судна и третьим лицом не создается непосредственного правоотношения, а управомоченным и обязанным лицом становится судовладелец (представляемое лицо).

В России законность представительства капитана морского торгового судна определяется внутренним материальным правом. При смене российского флага судна статус капитана будет определяться с помощью коллизионных привязок международного частного права. В частности, правом флага судна, местом заключения договора с капитаном или местом его исполнения.

10. Временные границы публично-правовых и частноправовых полномочий капитана морского торгового судна

При определении частноправовых полномочий капитана судна следует исходить из обычного, типичного восприятия фактов морской перевозки грузов.

Можно представлять интересы лишь того грузовладельца, чей груз, капитан фактически принял на борт своего судна[144]144
  «Судно является подтверждением законного представительства капитана перед собственником» (Ripert G.Op. cit. P. 704 (№ 808); «Капитан является слугой закона и одновременно агентом своего принципала судовладельца, а также в некоторой степени владельцем перевозимого им груза» (Hill Ch. Maritime Law. 2‐nd / Ed. Lloyd’s of London Press Ltd. 1985. P. 331.


[Закрыть], название которого капитан указал в транспортном документе («бортовой коносамент»). Выдача коносамента на груз, физически отсутствующий на борту судна, есть акт за пределами полномочий капитана и этим актом капитан не может обязать своего судовладельца перед держателем коносамента[145]145
  Знаменитое решение английского суда по делу Grant v. Norway (1851). В литературе постоянно оно используется: «The Master’s act of signing the bill of lading for goods which never in fact on boаrd was an act outside the scope of his implied authority and as such did not bring the ship’s owner in obligation towards the rightful and innocent holder of the original bill of lading» (цит. по: Hill Ch. Op. cit. P. 332).


[Закрыть]. У капитана нет полномочий представлять интересы того грузовладельца, чей груз был принят судовладельцем и находится в складском помещении судовладельца в ожидании предстоящей погрузки на прибывающее в порт судно (коносамент «на принятый груз»). Для капитана как субъекта права этот разрыв во времени имеет практическое значение.

Письменное доказательство приема груза на борт судна (штурманская расписка), последующее оформление и выдача грузовладельцу транспортного документа на принятый груз (коносамент, морская накладная) – каждое из этих положительных действий или их сочетание говорят о том, что судовладелец (представляемое лицо) считает капитана, заключившего сделку от имени судовладельца, своим представителем, поскольку судовладелец дает ему возможность выступать в этой роли.

В транспортном документе указан груз, порт выгрузки, лицо, управомоченное на получение груза. С передачей груза этому лицу у капитана судна прекращаются полномочия быть одновременно законным представителем судна и груза. Иными словами, капитан судна не свободен в выборе срока действия своего представительства, поскольку возможность быть таким представителем жестко ограничена законом и зависит главным образом от характера и условий выполняемой работы перевозчика груза.

11. Допустимость ограничения полномочий капитана судна, действующего как представитель судовладельца и грузовладельца

Прямого ответа на этот вопрос в КТМ РФ нет. Ответ нужно искать в ГК РФ (п. 2 ст. 1 КТМ РФ).

В рамках трудового законодательства работник и работодатель являются субъектами трудовых отношений. При выполнении своих трудовых функций капитан судна подчиняется хозяйственной власти работодателя.

Одновременно закон признал капитана судна представителем двух разных субъектов гражданского права, действующих в своих экономических интересах. По отношению друг к другу они равны. Их равенство заключается прежде всего в том, что общее положение гражданского законодательства (ст. 9, 10 ГК РФ) и положения ГК РФ о представительстве (гл. X) обязательны для исполнения капитаном судна. Свобода сторон гражданско-правового договора осуществлять «по своему усмотрению» (at the discretion – п. 1 ст. 9, п. 4 ст. 421) принадлежащие им гражданские права уравновешиваются специальными гарантиями КТМ РФ, защищающими интересы каждой из них в случаях, когда они являются уязвимыми. Но такие гарантии не отрицают правовой свободы сторон гражданско-правовых отношений.

В трудовом праве применяется принцип недопустимости ухудшения положения работника. В результате свобода усмотрения работодателя в значительной мере ограничена. Нет оснований утверждать, что свобода в трудовом договоре адресована только одной стороне отношений – работнику. Работодатель-судовладелец вправе выбирать варианты своего поведения в рамках, установленных для него прав, а затем закрепить в договоре согласованный вариант поведения работника при исполнении им своих трудовых функций.

Принципиальная схема представительства такова: одно лицо своей волей определяет полномочия, второе лицо своей волей создает договор. В представительстве имеются две сделки. Одна – наделение представителя полномочиями. По своей юридической природе наделение полномочиями есть односторонняя сделка. Другую сделку совершает сам представитель от имени представляемого лица (подряд, купля-продажа и т. п.). Если каждая из названных сделок не нарушает требований закона, и они осуществлены, то наступает правовой результат, желаемый субъектами сделки.

В рамках международного договора купли-продажи, предусматривающего перевозку товара на морских судах на условиях ФОБ, СИФ, КАФ и т. п., его стороны могут найти свои решения, приемлемые для них в части выполнения и оплаты грузовых операций до того момента, когда их груз будет принят перевозчиком (в порту погрузки) или когда их груз будет сдан перевозчикам (в порту выгрузки)[146]146
  Своим соглашением покупатель и продавец устанавливают порядок передачи товара, доставленного в порт его отгрузки. Происходит передача товара «внутри» договора купли-продажи. Эта передача представляет собой сделку, в которой реализуются обязательственные отношения. У немецких юристов она получили название «соглашение о погрузке» (Abladegeschaft). Для отечественных юристов тема, к сожалению, малоинтересна. Отсутствуют публикации. Мне, во всяком случае, они не встречались.


[Закрыть].

Руководствуясь найденным решением, грузовладелец (представляемое лицо) может не наделить судовладельца и его представителя (капитана судна) полномочиями на выполнение указанных операций. Ненаделение полномочиями по своей юридической природе есть односторонняя сделка.

Иными словами, грузовладелец своей волей ограничил действие обычных полномочий капитана судна на заключение сделок, осуществление которых предшествует приему груза на борт судна, а впоследствии сделок с целью сдачи груза с борта судна (договоры подряда с тальманами, стивидорами, грузчиками). Ограничение полномочий законного представителя не привело к нарушению принципа свободы договора (ст. 421 ГК РФ), императивного правила КТМ РФ (п. 1 ст. 150), а также положения. Брюссельской конвенции (п. 2 ст. З). Этот подход разделяется правоприменительной практикой стран – участниц Брюссельской конвенции. В частности, английской. Ее судебный прецедент по делу Pyrene v. Scindia Navigation Co (1954) широко известен до сих пор.

Капитан морского торгового судна наделен статусом законного представителя судовладельца и грузовладельца. В императивном порядке не определен перечень сделок, которые позволительно совершать каждому представляемому лицу. Также в императивном порядке не установлен перечень сделок, которые без ущерба имущественным интересам представляемых лиц мог бы заключать их законный представитель в лице капитана судна.

Если легальный объем полномочий во взаимоотношениях представляемых лиц и их законного представителя не определен в императивном порядке, то каждое из представляемых лиц вправе сузить границы полномочий своего представителя, сделать их меньше по объему, количеству.

Указанный в ст. 71 КТМ РФ круг обычных полномочий капитана не лишает судовладельца и грузовладельца права ограничить этот обычный круг полномочий[147]147
  См.: Кейлин А.Д. Указ. соч. С. 147; Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Союза ССР / Под ред. А. Л. Маковского. М., 1 973. С. 62.


[Закрыть]. Такое ограничение будет обязательно для обеих сторон – судовладельца/грузовладельца и капитана. Но не для добросовестных третьих лиц, которые об установлении этого ограничения обычных полномочий капитана не знали. Для третьих лиц это ограничение станет обязательным только в том случае, если оно им известно при вступлении в сделку[148]148
  См. там же. С. 147; абз. 3 ст. 67 КТМ СССР 1929 г.; Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Союза ССР / Под ред. А. Л. Маковского. С. 62–63.


[Закрыть]. Исходная позиция этого суждения лежит в нормах гражданского законодательства о доверенности (п. 2 ст. 189 ГК РФ). При решении данного вопроса следует целиком исходить из необходимости защиты интересов добросовестных третьих лиц, фактически лишенных возможности проверить круг реальных полномочий капитана – законного представителя судовладельца и грузовладельца.

12. Юридические последствия представительства капитана судна. Защита интересов добросовестных третьих лиц

По сделкам, совершенным через капитана судна, приобретают права и обязанности представляемое лицо (судовладелец или грузовладелец) и третье лицо (владелец буксира, продавец продовольствия или бункера, владелец склада, стивидоры и т. п.). Капитан судна может стать ответственным по этим сделкам лишь в том случае, если он даст свое поручительство за представляемое лицо.

При совершении сделок капитан судна может реализовать только существующие у представляемого лица субъективные права. Например, если капитан продает груз, уже отчужденный грузовладельцем, то из такой сделки для третьего лица права собственности не возникнет. При осуществлении полномочия капитан судна связан обязанностью осуществить данное ему полномочие в интересах представляемого. Он не может совершать сделки от имени представляемого лица в отношении себя лично (п. 3 ст. 182 ГК РФ). Тем самым закон охраняет интересы представляемого от возможных нарушений этих интересов капитаном судна. Так, капитан судна не вправе выдать от имени судовладельца коносамент самому себе. Такое действие является недействительным с момента его совершения. Поэтому последующая передача такого коносамента не в состоянии сделать его действительным. Не вправе капитан судна приобрести вещи, изъятые из оборота. Не вправе без разрешения судовладельца перевозить свой или чужой груз, не оплаченный в пользу судовладельца. Даже если этот груз будет помещен в каюте капитана или в части судна, не предназначенной для транспортировки груза. При нарушении этой обязанности судовладелец вправе требовать уплаты фрахта от капитана, что не лишает его права потребовать возмещения причиненных ему капитаном убытков.

Как законный представитель капитан судна одновременно представляет разные стороны в сделке. От них он не вправе требовать вознаграждения за свой труд. Можно требовать возмещения расходов, понесенных им при исполнении данного ему поручения, если иное не предусмотрено законом или соглашением сторон (судовладельцем и грузовладельцем).

При выполнении полученных полномочий капитан может обнаружить незнание, допустить какой‐либо промах. Понятием «представительство капитана» охватываются как хорошо, так и плохо выполненные действия с точки зрения судовладельца и грузовладельца. Все последствия ошибок, просчетов, недосмотра капитана несут представляемые лица. Конечно, при условии, что деятельность капитана, включая эти недостатки, не выходит за пределы его полномочий. Уполномочие указывает на юридические действия представителя, но не говорит обычно о качестве исполнения[149]149
  См.: Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 132.


[Закрыть]. Поэтому судовладельцу и грузовладельцу засчитываются упущения и ошибки их представителя, капитана судна.

Гражданское законодательство защищает интересы добросовестных третьих лиц в тех случаях, когда капитан судна заключает сделку без указанного на то законного основания, или когда капитан судна добытые такой сделкой деньги или предметы использует не в интересах судовладельца. Подобные обстоятельства не могут негативно влиять на действительность сделки, ибо третьи лица не имеют возможности проверить правильность действий капитана судна. При неправомерных действиях капитана судна возникает только его личная ответственность перед судовладельцем или грузовладельцем, а требования третьих лиц, вытекающие из заключенных капитаном сделок, сохраняют силу.

Приобретенные третьими лицами требования могут быть признаны недействительными. Достаточно доказать, что эти лица, заключая сделку с капитаном, знали, что он действует недобросовестно, т. е. и они сами поступали недобросовестно. Требование недобросовестно приобретенного не может получить удовлетворения ввиду общих положений гражданского законодательства.

Остается выяснить вопрос: если капитан судна одновременно действует от имени двух лиц, то приобретают ли они права и обязанности в равных или неравных долях? В отечественной литературе по морскому праву ответа на этот вопрос я не нашел. Видимо, однозначного ответа нет. Ответ зависит от разных причин. В частности, от объема прав каждого представляемого лица, делимости предмета обязательства, условий договора и т. д.[150]150
  См.: Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 124.


[Закрыть]

13. Прекращение полномочий капитана быть представителем судовладельца и грузовладельца

Основания прекращения полномочий капитана:

1. Нормальная сдача груза. Это значит, что после надлежащей сдачи груза в обусловленном месте его назначения капитан больше не имеет обязанности действовать за счет представляемых им лиц. Однако прекращение указанного полномочия капитана не приводит автоматически к прекращению правоотношений судовладельца-перевозчика с грузовладельцем (получателем груза, держателем коносамента). У них могут оставаться имущественные требования друг к другу. Вплоть до искового характера.

2. Увольнение. В случае совершения капитаном правонарушения уголовного или административного характера иностранные власти страны порта нахождения судна могут объявить о временном задержании капитана. В таком случае судовладелец информирует грузовладельца и принимает необходимые меры к замещению капитана, договорившись как можно быстрее с грузовладельцем (или фрахтователем судна).

3. Болезнь, смерть признание его безвестно отсутствующим (например, был смыт за борт во время шторма).

4. Прекращение деятельности представляемых лиц, от которых капитан имеет полномочие предоставлять их интересы.

14. Формула уполномочия

Капитан морского торгового судна является законным представителем судовладельца и грузовладельца. Ему не требуется доверенность от судовладельца и грузовладельца. Закон предусматривает возможность расширения судовладельцем и грузовладельцем полномочий капитана. Например, заключение договора о выдаче ссуды под залог находящегося на борту судна груза; заключение договора залога судна и (или) груза в ситуации, когда у собственников нет кредита. В этом случае такое дополнительное полномочие облекается в форму доверенности. Устная форма при этом не допускается.

А.С. Комаров, доктор юридических наук, профессор, Всероссийская академия внешней торговли
Внешнеэкономический договор: выбор контрагентами применимого права

Одним из основополагающих начал международного частного права в современных условиях является принцип автономии воли сторон. Особую актуальность данный принцип, безусловно, приобретает в сфере регулирования договорных отношений. Практически во всех странах данное правило прямо устанавливается позитивным правом[151]151
  См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001.


[Закрыть]. Принцип автономии воли сторон в выборе права, применимого к отношениям, осложненным иностранным элементом, достаточно последовательно широко применяется в судебной и арбитражной практике зарубежных стран, хотя и с некоторыми отличиями, отражающими особенности конкретной национальной правовой системы.

Значение правовой нормы, дающей сторонам договора с иностранным элементом возможность выбрать применимое к этому договору материальное право, подчеркивается тем обстоятельством, что свобода контрагентов в данном аспекте опирается на одно из фундаментальных начал современного частного права, каковым является принцип свободы договора. Укрепление частноправовых начал регулирования общественных отношений в России имеет значение не только в контексте внутреннего развития и укрепления национальной экономики в условиях рыночных отношений. В связи с расширением участия Российской Федерации в международном экономическом обмене, увеличением числа российских предприятий, вовлеченных во внешнеэкономическую деятельность, вопросы надлежащего правового оформления их отношений с зарубежными партнерами существенно повышают актуальность тех аспектов таких взаимоотношений, которые регулируются международным частным правом.

Традиционно в отечественной доктрине, относящейся к правовому регулированию внешнеторговой деятельности, большое внимание уделялось анализу правового режима внешнеторговых сделок с точки зрения применения к ним положений международного частного права[152]152
  См., в частности: Экспортно-импортные операции. Правовое регулирование / Под ред. В. С. Позднякова. М.: Международные отношения, 1970.


[Закрыть]. Учитывая известные достижения отечественной науки международного частного права, тем не менее вряд ли можно переоценить важность постоянного и углубленного анализа указанных вопросов. Необходимо отметить, что в последние годы в отечественной доктрине появились серьезные исследования по рассматриваемой тематике, которые развивают сложившиеся традиции и, безусловно, заслуживают внимательного изучения и могут быть рекомендованы тем, кто стремится к всестороннему освоению достаточно сложной проблематики российского и зарубежного международного частного права[153]153
  См., например: Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. М.: Волтерс Клувер, 2007; Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М.: Инфотропик Медиа, 2012.


[Закрыть].

В настоящей работе автор намерен затронуть лишь некоторые аспекты проблематики коллизионного права, а именно выбор контрагентами применимого права во внешнеэкономических договорах. Содержащиеся в действующем российском законодательстве нормы о выборе применимого права достаточно подробно регламентируют отношения, которые широко распространены в практике разнообразных международных связей, особенно в области внешнеэкономического оборота. Возрастание значения данного регулирования вне всяких сомнений представляется весьма очевидным в условиях усиливающегося процесса глобализации международной торговли, сопровождающегося все более углубляющимся вовлечением в этот объективный процесс российской экономики.

В российском законодательстве принцип автономии воли сторон в отношениях, осложненных иностранным элементом и оформляемых гражданско-правовыми договорами, закрепляется и конкретизируется в ст. 1210 ГК РФ. Вместе с тем эта свобода выбора не носит абсолютного характера. В частности, это прямо закреплено в п. 5 вышеуказанной статьи. Для признания того, что соглашение о выборе права подпадает под действие статьи, предоставляющей сторонам возможность выбрать применимое право, необходимо установить наличие объективно существующего иностранного элемента в договоре, к которому относится такое соглашение. Если выбор сторонами определенного права продиктован их желанием избежать действия в отношении заключаемого ими договора императивных норм той правовой системы, с которой исключительно связан их договор, например, когда в их отношениях отсутствует какой‐либо иностранный элемент, то соглашение о выборе иного материального права не будет иметь силы. Иными словами, когда отсутствуют объективные обстоятельства, связывающие договор с каким‐либо иным правом, кроме той правовой системы, с которой он реально связан, стороны не могут в результате выбора права исключить ее применение.

Описанная выше правовая ситуация может возникнуть, например, в следующем случае. В целях уклонения от применения к договору императивных норм права страны, где находятся стороны договора и исполняется заключенная ими сделка, в договоре указывается, что местом его заключения будет считаться определенное государство и к этому договору будет применяться действующее в этом государстве право. В данных обстоятельствах можно достаточно уверенно сделать вывод, что указанный договор реально связан только с одним государством, а именно с тем, где исполняется договор и находятся стороны этого договора. Однако в этом государстве действуют нормы, которые обязательны для сторон договора, и сделанный контрагентами выбор применимого права очевидно указывает на их стремление исключить применение этих норм, «привязав» договор к праву другого государства. В рассматриваемом случае указанные нормы подлежат применению, несмотря на соглашение сторон о выборе права, которое исключало бы их действие. Вместе с тем следует отметить, что указанный вывод был бы неуместным, если соглашение о выборе права не будет затрагивать действия императивных норм права той единственной страны, с которой договор реально связан, и, таким образом, применяться будет избранное сторонами иностранное право.

Для уяснения сферы применения ст. 1210 ГК РФ в случае возникновения вопросов, связанных с правовой квалификацией сделанного сторонами выбора применимого права, большое значение имеет также решение вопроса о том, какие аспекты договорных отношений подпадают под действие соответствующих норм международного частного прав. Ответ на этот вопрос с точки зрения российского права содержится в ст. 1215 ГК РФ. Эта статья содержит перечень вопросов, относящихся к регулированию прав и обязанностей сторон договора, которые охватываются нормами права, избранного сторонами в качестве применимого к заключенному между ними договору. Это особенно важно в тех ситуациях, когда возникает необходимость анализа соответствующего правоотношения, если под вопросом стоит само существование договора, например, в связи с прекращением договора или когда его существование или действительность оспариваются одной из сторон.

Договор является одним из самых распространенных способов возникновения права собственности, а также иных вещных прав, и этим во многом объясняется то, что регулирование гражданского оборота, в особенности торгового, в современных условиях тяготеет к уменьшению формализма в процессе заключения сделок, предметом которых являются движимые вещи (товары). В силу названных причин, особенно во внешнеэкономической сфере, вполне вероятно образование ситуаций, когда может возникнуть конфликт между имущественными правами разных участников оборота на одни и те же вещи в силу того, что эти права могли возникнуть как из договора, так и иных оснований, в частности, имеющих внедоговорное происхождение.

В частности, нередки ситуации, когда сталкиваются законные интересы приобретателя вещи по договору купли-продажи с претензиями на право собственности на эту вещь со стороны третьего лица, которое основывает свои притязания на эту вещь на вещных правоотношениях. Порядок разрешения таких конфликтов в материально-правовом аспекте далеко не одинаков в разных правовых системах, и его применение может дать разные результаты с точки зрения признания права собственности на спорную вещь в зависимости от того, который из них применяется. Именно поэтому весьма важным является необходимость нормативного урегулирования коллизионных вопросов, которые могут возникнуть в данной ситуации.

Общее правило, которое должно применяться в данной ситуации, сводится к тому, что возникновение или прекращение вещных прав в силу применения выбранного сторонами права не влияет на имущественные права, которые могут принадлежать третьим лицам. Таким образом, покупатель, который в соответствии с выбранным сторонами правом становится собственником купленного товара, может оказаться в ситуации, когда к нему будут предъявлены требования со стороны третьих лиц, основанные на нормах иного национального права.

Российское законодательство предусматривает, что стороны могут заключить соглашение о применимом праве различными способами (п. 2 ст. 1210 ГК РФ). Это отражает сложившуюся практику внешнеэкономического оборота и создает благоприятную правовую среду в подходе к определению применимого права при разрешении вопросов о правовом режиме их договора (lex contractus), когда между ними возникают конфликты. Таким образом, кроме случая, когда соглашение о применимом праве заключено сторонами путем формулирования прямо выраженных положений, указывающих на определенную правовую систему, такое соглашение может вытекать из иных условий заключенного договора, а также из сопутствующих обстоятельств.

Первый вариант заключения соглашения о применимом праве представляется наиболее распространенным случаем в современной международной практике. И сегодня подавляющее число коммерческих договоров и соглашений, заключаемых между контрагентами из разных стран, включают условие о применимом праве[154]154
  Согласно статистике Международного арбитражного суда Международной торговой палаты по результатам анализа содержания соглашений, споры из которых рассматривались в этом арбитражном суде (The ICC 2013 Statistic; http://www.iccwbo.org).


[Закрыть]. В отечественной внешнеторговой практике, как правило, такое условие содержалось во многих контрактах, заключавшихся советскими внешнеторговыми объединениями со своими иностранными контрагентами, поскольку на протяжении многих десятилетий допустимость выбора сторонами применимого права признавалась действовавшим отечественным правом и практикой внешнеторгового арбитража на протяжении многих десятилетий осуществления внешнеторговых операций на основе государственной монополии[155]155
  См. например: Перетерский И.С., Крылов С.Б. Международное частное право. М., 1940; Рамзайцев Д.Ф. Внешнеторговый арбитраж в СССР. М., 1952.


[Закрыть].

Пункт 4 ст. 1210 ГК РФ касается содержания договоренности сторон о применимом праве. Речь идет о возможности для сторон условиться не только о том, что заключенный ими договор будет подчинен нормам права какого‐либо одного государства. Если стороны сочтут целесообразным, они могут согласовать применение к отдельным частям своего договора права разных государств. Такая ситуация представляется вполне оправданной, когда договор содержит элементы нескольких договорных типов, которые более эффективно могут регулироваться нормами разных правовых систем. Однако если выяснится, что нормы права разных государств невозможно сочетать в отношении одного договора, суд должен признать такой выбор права неосуществимым. В этой ситуации он может применить то право, которое регулирует основную часть договорных обязательств, а если это установить не удастся, то у суда не останется другого выхода как применить соответствующую коллизионную норму.

Соглашение о применимом праве может быть заключено не только одновременно с основным договором, но и на более позднем этапе.

Соглашение о применимом праве может быть достигнуто и после того, как у сторон возникли разногласия в процессе исполнения договора и они уже обратились за разрешением своего спора в суд или арбитраж. Соглашение считается заключенным путем конклюдентных действий, когда, например, одна сторона в обоснование своих требований ссылается на определенную правовую систему, а другая сторона в своих возражениях основывается на применении норм, относящихся к той же системе права.

Если соглашение о применимом праве заключено на более позднем этапе, оно распространяется и на права и обязанности сторон, возникшие до этого момента. Однако обратная сила не распространяется на права, которые возникли у третьих лиц в связи с данным договором до того, как было заключено это соглашение.

Установить наличие соглашения о применимом праве и его содержание, когда он прямо выражено, как правило, не составляет трудности. Такое соглашение чаще всего может входить в текст договора, например внешнеторгового контракта или общих условий продажи или поставки товаров, которые контрагенты договорились применять.

Широко распространенной практикой является включение указания на избранное сторонами применимое материальное право непосредственно в договорные условия, касающиеся порядка рассмотрения споров и разногласий, возникающих из данного договора, например в арбитражную оговорку. Коммерческая практика дает немало и иных примеров непосредственного согласования сторонами подлежащего применению права[156]156
  См., например: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. 2‐е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2000.


[Закрыть].

Норма, предусматривающая возможность признания соглашения о применимом праве, заключенного не прямо, а в подразумеваемом виде или, иными словами, определение применимого права косвенным образом, является новеллой для российского коллизионного права, появившейся лишь в 2001 г. с принятием части третьей Гражданского кодекса РФ. Таким образом, в отсутствие прямой договоренности контрагентов о применимом праве необходимо выяснить, не была ли воля сторон на подчинение их договора определенному праву выражена косвенно, т. е. в содержании иных условий договора. Например, несомненный интерес с точки зрения выяснения этого обстоятельства может представлять такой фактор, как использование выражений и терминов, свойственных определенной национальной системе права, при формулировании сторонами своих договорных прав и обязанностей.

Другим фактором, который также может дать серьезные основания для вывода о подразумеваемом сторонами выборе материального права, служит выбор ими места и способа разрешения споров и разногласий, вытекающих из договора. Вместе с тем следует отметить, что в настоящее время существует достаточно распространенная точка зрения, согласно которой выбор места рассмотрения споров в арбитражном (третейском) порядке не считается указывающим непременно на желание сторон применять материальное право, действующее в этом месте. Такой подход объясняется тем, что выбор места арбитража может быть обусловлен иными соображениями, не относящимися к юридическим аспектам сделки. Противоположный вывод может быть сделан в случае, когда стороны предусмотрели для разрешения споров юрисдикцию национального суда, находящегося в определенном государстве. В этом случае вполне обоснованным будет предположение, что контрагенты при этом имели в виду, что их договор будет подчиняться праву, которое такой суд применяет в своей обычной практике.

Отдельные соглашения о применимом праве, которые не входят в текст договора, на который распространяется его действие, встречаются в международной договорной практике нечасто. Но такая форма заключения договоренности о применимом праве не влияет на ее правовой эффект, если, конечно, стороны при этом закрепили надлежащим образом юридическую связь такой договоренности с основным договором. Представляется, что в такой ситуации общие правила о порядке заключения договора, которые сформулированы в ГК РФ, также могут быть применимы и к соглашению о выборе права, если только они будут совместимы с правовой природой и характером соглашения о выборе права.