Текст книги "Даниловские чтения. Античность – Средневековье – Ренессанс. Сборник 1"

Средневековье

Цитирование Античности. Порталы эллинистического типа в армянской архитектуре XI века

А. Казарян (A. Kazaryan, Москва)

Quoting Antiquity: the portals of Hellenistic types in Armenian architecture of the 11th century

Summary

The traditional design of portals in the church architecture of Ani, during the reign of Bagratuni Shahnshahs (King of kings), has usually been associated with a conscious re-creation of the architectural idea of the Hellenistic portal. These portals can be likened to quotations from classical Antiquity: they were introduced in a modified form into the architecture of the Christian church, becoming an integral part of it. Such forms were an allusion to Antiquity and to the Hellenistic character of the national tradition. Taken together, these architectural quotations effected a transformation of the architecture of the Christian church after the transition from Late Antiquity to the Middle Ages. This is extremely important in the further development of the Armenian tradition of monumental architecture.

Как и любая большая традиция, армянская архитектура питалась на протяжении столетий несколькими живительными источниками, что не мешало ей создавать необыкновенно цельные образы. Античность как культурное явление явилась одной из основ сложения армянской архитектуры, ибо до ее распространения и длительного укоренения на Востоке национальные школы монументального зодчества если и существовали, то слабо выделялись из общих стилевых направлений. Приход Античности в Армению включил ее в орбиту Средиземноморья и в значительной степени оторвал от культурного ареала Передней Азии (Vorderasien) или Среднего Востока (в старом, классическом английском понимании термина Middle East). Этому приходу придавали определяющее значение в исследованиях христианизации Армении и создания письменности[238]238
  Мартиросян А. Маштоц. Ереван: изд. АН Арм. ССР, 1988.


[Закрыть], но его явно недооценивали в работах о происхождении армянской национальной архитектуры – одного из самых феноменальных явлений средневековой культуры. Популярность фундаментального труда Й. Стржиговского об армянской архитектуре, в котором первостепенное значение отдано иранским истокам[239]239
  Strzygowski J. Die Baukunst der Armenier und Europa. Bd. 1–2. Wien, 1918.


[Закрыть], способствовала развитию исследований в направлении выявления местных и иранских корней и частому противопоставлению армянской традиции одновременной ей византийской. Общей тенденции пытался противостоять Н. М. Токарский, в частности отмечавший: «…нам представляются неправильными, искажающими историческую действительность имевшие место попытки отгородиться от эллинизма в стремлении подчеркнуть независимость армянской культуры от каких-либо влияний. По нашему мнению, именно тот факт, что армянская культура, пройдя в какой-то мере через „эллинистический“ этап, сумела найти в дальнейшем собственные пути развития, говорит о ее подлинной самобытности»[240]240
  Токарский Н. М. Архитектура Армении IV–XIV вв. Ереван: Армгосиздат, 1961. С. 37.


[Закрыть].

Мне казалось, что дисбаланс по отношению к историческим реалиям за последние десятилетия был выправлен моими собственными работами и трудами коллег[241]241
  Особенно: Казарян А. Ю. Церковная архитектура стран Закавказья VII века: формирование и развитие традиции. Т. 1–4. М.: Locus Standi, 2012–2013; Maranci Ch. Vigilant Powers: Three Churches of Early Medieval Armenia. Turnhout: Brepols, 2015.


[Закрыть]. Это справедливо по отношению к вопросу о роли византийских построек как важных ориентиров армянских зодчих конца VI–VII века. Иначе дело обстоит с оценкой традиции классической Античности в сложении армянской архитектуры и в ее периодическом оживлении, обновлении. Существуют лишь отдельные статьи 1970–1980-х годов, в которых высказаны мысли о присутствии греко-римских форм в памятниках раннехристианской и средневековой Армении[242]242
  Азатян Ш. Армянские порталы с элементами античной декорации // Вестник общественных наук. 1972. № 4. С. 39–43; Высоцкий А. М. Раннесредневековая архитектура стран Закавказья и античная традиция // Античность и античные традиции в культуре и искусстве народов советского Востока. М.: Наука, 1978. С. 148–156; Халпахчьян О. Х. Эллинистические традиции в архитектуре феодальной Армении // Проблемы формообразования в архитектуре народов СССР / Под ред. О. Х. Халпахчьяна. М.: ЦНИИП градостроительства, 1982. С. 3–14; Հարությունյան Վ. Անտիկ ավանդույթների ժառանգությունը միջնադարյան հայ ճարտարապետության մեջ (Арутюнян В. М. Наследование античных традиций в армянской средневековой архитектуре) // ИФЖ. 1983. № 4. С. 13–21. Тогда же речь зашла и о классической традиции в средневековой армянской культуре в целом (Тирацян Г. А. К античным истокам армянской раннесредневековой культуры (по археологическим данным) // ИФЖ. 1983. № 2–3. С. 55–64) и в живописи в частности; см., например: Казарян В. О. Традиции эллинистического искусства в средневековой армянской миниатюре // III Всесоюзная конференция по проблемам искусства народов Закавказья, Средней Азии, Казахстана и восточных республик РСФСР. Тезисы докладов. М., 1974; Kouymjian D. The Classical Tradition in Armenian Art // Revue des Études Arméniennes. T. XV. 1981. P. 263–288. Pl. I–XI.


[Закрыть], и вскоре на этой волне вышла книга об армянском ренессансе[243]243
  Իսաբեկյան Հ. Հայկական ռենեսանսի ճարտարապետությունը (Исабекян Г. Архитектура армянского ренессанса). Ереван, 1990. Само выражение «армянское возрождение» встречаем уже в статье Азатяна (Азатян Ш. Армянские порталы… 1972).


[Закрыть]. С тех пор интерес к тематике заметно убавился, но в наши дни он актуален в связи с возрождением исследований архитектуры Ани и столичной школы армянской архитектуры, в рамках которой имело место широкое обращение к принципам и формам Античности[244]244
  Казарян А. Античное наследие в армянской архитектуре конца X – начала XI века. К проблеме «ренессансов» в средневековой культуре // Архитектура. Сборник научных трудов Белорусского национального технического университета. № 6. 2013. С. 21–26; Kazaryan A. The Zhamatun of Horomos: The Shaping of an Unprecedented Type of Fore-church Hall // kunsttexte.de. No. 3. 2014 (14 Seiten), www.kunsttexte.de и др.


[Закрыть].

Настоящее исследование призвано осветить вопрос возникновения и развития порталов «эллинистического» типа – один из частных вопросов, связанных с развитием этой школы, с одной стороны, и со своеобразным эллинофильством в армянской архитектурной традиции, с другой.

Такие порталы были известны исследователям армянской архитектуры в XIX и в первой половине XX века: они присутствуют на гравюрах, опубликованных М. Броссе[245]245
  Brosset M.-F. Les ruines d’Ani, Capitale de l’Armésous les rois Bagratides. Atlas Général. St. Petersburg, 1861. Pl. VII (церковь Спасителя в Ани), XIII (церковь у цитадели Ани); Թորամանյան Թ. Զվարթնոց, Գագկաշեն (Тораманян Т. Звартноц, Гагкашен). Ереван: Советакан грох, 1984. Табл. 24 (реконструкция фасада церкви Гагкашен), 32–33 (реконструкция западного и северного порталов Гагкашена).


[Закрыть], и обмерах и реконструкциях Т. Тораманяна, а в качестве отдельной типологической группы они выделены Н. М. Токарским[246]246
  Токарский Н. М. Архитектура Армении IV–XIV вв. Ереван: Армгосиздат, 1961. С. 203, 238.


[Закрыть], а затем рассмотрены в статьях Ш. Р. Азатяна, О. Х. Халпахчьяна и В. М. Арутюняна[247]247
  Азатян Ш. Армянские порталы… 1972. С. 39–43; Халпахчьян О. Х. Эллинистические традиции… 1982. С. 12 (3–14); Арутюнян В. М. Наследование античных традиций… 1983. С. 20. Нет анализа этой группы порталов в опубликованных исследованиях, посвященных анийской школе армянской архитектуры (Cuneo P. L’architettura dell scuola regionale di Ani nell’Armenia medievale. Roma, 1977; Donabédian P. L’école d’architecture d’Ani // Ani. Capitale de l’Arménie en l’an mil / Ourage réalisé sous la direction de Raymond H. Kévorkian. Paris: Musées, 1987. P. 183–195).


[Закрыть] и некоторых очерках и каталогах армянской архитектуры[248]248
  Cuneo P. and others. Architettura Armena dal quarto al diciannovesimo secolo. Vol. 1–2. Roma, 1988. P. 782 (таблица фотографий).


[Закрыть]. Ни один из исследователей не обозначает каких-либо тенденций в развитии этого типа порталов. Период их создания представлялся единым, а особенности того или иного образца воспринимались исключительными творческими проявлениями общего разнообразия трактовки единой темы. Ученые лишь указывали на появление таких порталов в самом начале XI века и констатировали их скорое исчезновение, замену на порталы «традиционного для армянской архитектуры типа»[249]249
  Азатян Ш. Армянские порталы… 1972. С. 42–43; Арутюнян В. М. Наследование античных традиций… 1983. С. 20.


[Закрыть]. Ныне возможно выстроить более четкую последовательность появления порталов эллинистического типа, проследить их изменения в русле динамики развития стиля на протяжении первой половины XI века.

Не решен и вопрос о происхождении таких порталов. Высказывались лишь легкие предположения, содержащие скорее интригу для инициирования анализа, чем решения[250]250
  Например, время появления таких порталов связывалось с усилением византийского влияния: Халпахчьян О. Х. Эллинистические традиции… 1982. С. 12.


[Закрыть].

Порталы эллинистического типа появились в архитектуре столицы Армении Ани около 1000 года. Предшествующий тип портала, имевший свои архаические варианты на крестовокупольном храме Текора и Касахской базилике V века, представлял собой выступающую от стены арку, которая огибала перемычку и опиралась на пристенные колонны или пилястры. Этот тип также имел античные истоки, и, будучи непосредственно унаследованным из позднеримской традиции, он уже в раннесредневековой Армении воспринимался местной формой, тем более что большинство его вариаций либо не имеет аналогов вне Армении, либо встречается лишь в соседней Грузии[251]251
  Об этом типе порталов см.: Donabédian P. Le portail dans l’architecture arménienne du Haut Moyen Age // REArm. T. XX. 1986–1987. P. 337–380; Азатян Ш. Р. Порталы в монументальной архитектуре Армении IV–XIV вв. Ереван: Советакан грох, 1987.


[Закрыть]. Свои особенности имели подобные порталы анийских церквей, среди которых выделяются три портала кафедрального собора (985–1001) – детища зодчего Трдата. Перспективно трактованные арки и пучки вертикальных членений пилонов соответствовали новаторскому духу этого произведения, исключительного в контексте восточнохристианской архитектуры и намного опередившего основные тенденции развития зодчества на романском Западе. Казалось бы, это безусловное достижение должно было получить развитие в следующих храмах Ани, тем более что известно о создании около 1000 года церкви Святого Григория, или Гагикашен, тем же архитектором Трдатом. Но столичное строительство обратилось к совершенно новому типу, который мы вправе называть эллинистическим: слишком отчетлива его близость античным порталам с высоким архитравом. Принципиальная разница между этим и предшествующим типами состоит в отсутствии арочной конструкции и в его относительно плоскостном характере. В большинстве своем это порталы, созданные на фасадах с аркатурой. Занимая целое поле, звено аркатуры, они полностью интегрированы в общую идею фасадной пластики.

Ил. 1. Ани. Церковь у Цитадели. Фрагмент портала. Фото А. Ю. Казаряна, 2015

Большинство подобных порталов содержит обрамление в два или три уступа, выше которого расположена гладкая полоса, а еще выше – орнаментальный фриз и карниз, которые часто слиты в единый элемент, именуемый вслед за Н. М. Токарским сандриком (аналогия с сандриком классического портала очевидна). Конструкция перекрытия проема по-прежнему сочетает внутреннюю арку с внешней перемычкой (церковь Апостолов в Ани, церковь монастыря Мармашен). Однако последняя опирается на два вертикальных боковых блока по линиям, отходящим от углов проема под 45°. Среди орнаментальных мотивов на таких порталах большое место занимают антикизирующего характера ряды дентикул, побегов аканта, бус (ил. 1).

Известно девять порталов такого типа, созданных в Ани и ближайших к столице монастырях Хцконк, Мармашен и Оромос в пределах конца 1010-х и 1030-х годов. Еще один, на главной церкви Хцконка, предполагается по реконструкции памятника Н. М. Токарским. Кроме того, два подобных портала сохранились на монастырских церквях Сюника середины XI века, а в конце столетия упрощенный вариант этой формы в виде уступчатой рамы появляется на церкви Аствацацин в Татеве. В соответствии с точной и предполагаемой хронологией строительства памятников общий список армянских порталов эллинистического типа выглядит следующим образом:

1. Церковь у цитадели Ани, известная и как «купольная церковь Цитадели», единственный, южный портал, возможно, конца Х века (сохранились остатки; известен по гравюрам, рисункам и фотографиям XIX – начала XX века).

2–3. Гагкашен, около 1000 года или начало XI века, западный и северный входы (реконструкция Т. Тораманяна на основе археологического материала).

4–5. Церковь Апостолов, южный и северный порталы, первая четверть XI века (сохранились).

6. Хцконк, Сурб Саргис, 1024 год (по очень вероятной реконструкции Н. М. Токарского; обмеры и фотографии отсутствуют; ныне зона портала разрушена).

7. Мармашен, портал большой церкви, 1029 год (сохранился).

8. Хцконк, Сурб Степанос, вероятно, 1020–1030-е годы (не сохранился, известен по фотографиям начала ХХ века).

9. Церковь Спасителя (Сурб Пркич) в Ани, 1035 год (сохранился).

10. Оромос, южный портал церкви Сурб Ованнес, 1038 год (сохранился).

11. Цахац-кар, 1041 год (сохранился).

12. Бхено Нораванк, 1062 год (сохранился).

13. Татев, церковь Аствацацин, западный вход, обрамленный ступенчатой рамой, упрощенный вариант, 1087 год (сохранился).

Наконец, портал такого же типа присутствовал на модели церкви Гагкашен, обнаруженной при раскопках 1905–1906 годов[252]252
  Марр Н. Я. Ани. Книжная история города и раскопки на месте городища. М.; Л., 1934. Ил. 91; Թորամանյան Թ. Զվարթնոց, Գագկաշեն (Тораманян Т. Звартноц, Гагкашен). Ереван: Советакан грох, 1984. Табл. 30.


[Закрыть]. Несомненно, не только модель в целом, но и эта деталь способствовали графической реконструкции как храма, так и его двух порталов, в которых Т. Тораманян использовал обнаруженные при раскопках памятника многочисленные фрагменты.

Этот храм был построен царем Гагиком в Ани в 1001 году, первый год нового тысячелетия, по образцу круглой церкви-мартирия Звартноц (641–661), на что есть указание в историографии и что очевидно при сравнении форм двух огромных ротонд. Резонно считается, что разница между ними заключена в стилистических изменениях, сказавшихся в интерпретации форм и более вытянутых пропорциях храма эпохи Багратидов. Но во внешних формах в нем присутствует принципиально новый элемент – порталы нового типа. Нельзя исключать первоначальное появление «эллинистического» портала именно в Гагкашене – произведении, программно нацеленном на возрождение древних, античных форм. Проявление интереса к Звартноцу – интереса явно не только религиозного, но и архитектурного, потребовавшего тщательного изучения памятника, – могло спровоцировать обращение и к античным формам из более древнего наследия. Изменение орнаментальных мотивов в сторону греко-римской Античности, ощутимое в зачатке еще на кафедральном соборе, в храме царя Гагика переросло в полное их господство. Очевидно, что с той же последовательностью, с которой архитектору было поручено изучить особенности композиции Звартноца, им исследовался и один из сохранявшихся на то время античных храмов, возможно, храм в крепости Гарни. Последний избежал разрушения в начале IV века, как предполагается, по причине его освящения в мартирий[253]253
  Տեր-Մարտիրոսով Ֆ. Գառնիի ամրոցի տաճարը. Հերոոն, վկայարան (Тер-Мартиросов Ф. Храм в Гарнийской крепости: героон, мартирий). Ереван: Армянский центр национальных и междунар. исследований, 1995.


[Закрыть]. И Звартноц, и Гарни были связаны с именем царя Традата Аршакуни и могли восприниматься шахиншахом Гагиком памятниками единой истории христианизации страны Григорием Просветителем, которому была посвящена анийская ротонда. Более ранним свидетельством этой связи двух объектов служит строительство ротонды средней величины в соприкосновении к Гарнийскому храму, которая отразила особенности композиции Звартноца[254]254
  Исследователи датируют временем правления либо католикоса Нерсеса Строителя (641–661), либо католикоса Маштоца в 897 году. Мнения приведены в: Казарян А. Ю. Церковная архитектура… Т. 2. 2012. С. 592–598.


[Закрыть].

Но если и так, то придется констатировать довольно свободную интерпретацию темы эллинистического портала по сравнению с гарнийским, к тому же интерпретацию разнообразную, о чем можно судить по разнице двух реконструируемых порталов этого храма. Над проемами присутствует развитый антаблемент с широкой гладкой полосой архитрава между рамой и сандриком. Крупные зубцы северного портала и особенно последовательность вертикально представленных пальметт над западной дверью перекочевали сюда не из репертуара мастеров Гарнийского периптера. Привлечение к сравнительному анализу порталов античных храмов, в том числе в Сирии и Малой Азии, пока не выводит на круг других возможных образцов. Не похожи на анийские и образцы ранневизантийских и более поздних порталов константинопольской школы. Можно ли предполагать, что, воспользовавшись самой общей идеей античного портала, Трдат попробовал передать впечатление от него набором мотивов из той же Античности в их довольно свободном, своеобразном расположении? В таком случае объяснимо, что ряды пальметт, применявшиеся в церковном зодчестве ранее на кубовидных или импостных капителях (Текор, Касахская базилика, обе V век), оказались размещенными длинной полосой в качестве фриза.

С не меньшим изяществом исполнен портал купольной церкви под цитаделью Ани (известна как «купольная церковь в цитадели»), которую можно датировать началом XI века[255]255
  Cuneo P. and others. Architettura Armena… 1988. No. 419. P. 652.


[Закрыть]. Этот наиболее сложный по набору элементов и исключительно нарядно исполненный портал выделялся на гладкой стене небольшой церкви, превратившейся ныне в руину. Элегантность придает широкая полоса вокруг проема, которую огибает рама, орнаментированная бусами и плетением колец по внешнему краю. В кольцах на сохранившемся небольшом фрагменте еле заметны контуры птиц. Завершают композицию высоко расположенный фриз из рядов листьев аканта, уподобленных пальметтам, и карниз сложного профиля, покрытый вереницами мелкого орнамента. Как и на Гагкашене, отходящие от центрального ствола листочки пальметт организованы в три группы: нижнюю, среднюю и верхнюю (ил. 1). Последняя, словно высвобождаясь от каменной основы, выступала вперед и заворачивалась[256]256
  Арутюнян В. М., Сафарян С. А. Памятники армянского зодчества. М.: изд. литер. по строит. и архитектуре, 1951. С. 54. Ил. 98 (фото).


[Закрыть]. Это единственный столичный образец, созданный вне контекста фасадной аркатуры (ил. 2, 3).

В соборе Апостолов, возведенном в первой четверти XI века и, судя по надписям на стенах (наиболее ранняя 1031 года), связанном с княжеским родом Пахлавуни, из которого происходили анийские архиепископы[257]257
  Орбели И. А. Развалины Ани: история, современное состояние, раскопки // Орбели И. А. Избранные труды. Ереван, 1963 (1-е изд.: СПб., 1911). С. 117.


[Закрыть], представлены два подобных портала со значительными упрощениями и приданием им большей монументальности образа (ил. 2, 3). Здесь впервые рама решена строгими гладкими ступенями. Орнаменты представлены только на сандрике, причем пальметты схематизированы и утратили трехчастное деление, свойственное античному аканту. Обобщает композицию ряд выдвинутых зубцов. На северном портале над ними созданы две ленты гирлянд из ланцеток и полупальметт, характерные для армянской архитектуры.

В последующем развитие таких порталов пошло в двух направлениях при общей тенденции к упрощению. Одно из них представлено единственным образцом на большой купольной церкви Мармашена (завершена в 1029 году) и отражает пристрастие его зодчего к утонченной пластике и изысканности каждой детали. Общая линейная графика сопровождается упрощенными, но тонко проработанными орнаментами (ил. 4).

Ил. 2. Ани. Церковь Апостолов. Северный портал. Фото А. Ю. Казаряна, 2013

Ил. 3. Ани. Церковь Апостолов. Фрагмент южного портала. Фото А. Ю. Казаряна, 2005

В остальных памятниках, наоборот, формам придана большая строгость и монументальность. Два из них – на храмах Сурб Степанос Хцконка[258]258
  Donabédian P. Kurtarilmasi gereken bir anit Khidzgonk Surb Sarkis. Tarih. 2015. No. 258. P. 36–53. P. 38. Foto 8. Тот же портал представлен с ошибочными приписками его к хцконкским церквям Сурб Саргис и Сурб Лусаворич, см.: Азатян Ш. Р. Порталы в монументальной архитектуре… 1987. Ил. 119; Հարությունյան Վ. Հայկական ճարտարապետության պատմություն (Арутюнян В. История армянской архитектуры). Ереван: Луйс, 1992. Ил. 55.


[Закрыть] и Сурб Ованнес в Оромосе (1038)[259]259
  Baladian A. T., Thierry J.-M. Le couvent de Horomos d’après les archives de Toros Toramanian. Paris: Academie des Inscriptions et Belles-Lettres, 2002. Pl. 69; Kazaryan A. The Architecture of Horomos Monastery // Horomos Monastery: Art and History (Monographies 50) / Ed. by E. Vardanyan. Paris: ACHCByz, 2015. P. 119. Fig. II–66.


[Закрыть] – схожи своей идеей. В рамах присутствуют глубокие ступени, а фриз, который в Хцконке представлен профилированной полосой, в Оромосе и вовсе отсутствует. Важная роль отведена карнизу, который в Хцконке предстает в виде высокой полки с крупными и редко расставленными арочками с вписанными в них тяжелыми гроздями винограда. Изящное плетение лозы по полке с большими профильными пальметтами смягчает монументальность общего замысла. В Оромосе схематизированы грозди, а между арочками расположены геометрические мотивы.

Ил. 4. Монастырь Мармашен. Портал главной церкви. Обмер по Ш. Р. Азатяну (Порталы в монументальной архитектуре, 1987) и фото А. Ю. Казаряна, 2015 (справа)

Ил. 5. Ани. Церковь Сурб Пркич (Спасителя), 1035. Портал. Фото А. Ю. Казаряна, 2005

Наконец, последний из анийских храмов эпохи – церковь Спасителя, возведенная Аплгарибом Пахлавуни в 1035 году, содержит портал, который откровенно контрастирует с общей декорацией строгой аркатуры, опутывающей ярусы этой ротонды (ил. 5). Крупные обобщения и выразительная профилировка применены в ущерб орнаментации. Профилирована каждая ступень широкой рамы, а также высокий сандрик с рядом особо крупных зубцов посередине и исключительно выдвинутым карнизом. Гротеск тут сочетается со свойственным столичным памятникам следованием «классической» структуре[260]260
  О памятнике см.: Kazaryan A., Özkaya İ. Y., Pontioğlu A. The Church of Surb Prkich in Ani (1035). Part 1: History and Historiography – Architectural Plan – Excavations of 2012 and Starting of Conservation // RIHA Journal 0143. 15 November 2016. http://www.riha-journal.org/articles/2016/0143-kazaryan-özkaya-pontioðlu, URN.


[Закрыть].

В хронологически более поздних памятниках Сюника происходят метаморфозы, связанные с изменением основной идеи. Трех имеющихся в распоряжении анализа памятников Сюника явно недостаточно для выстраивания эволюции архитектурной формы, тем более при отсутствии уверенности в ее существовании. Однако те же три памятника с их последовательностью создания позволяют заметить основную тенденцию к упрощению. В церкви 1041 года монастыря Цахац-кар фриз из стилизованного аканта и строго профилированный карниз значительно подняты над перемычкой, которую на месте традиционного сандрика украшает широкая полоса орнамента. Это сетка крупного диагонального плетения с лозой и плодами граната и винограда в каждой ячейке. Тема заимствована из репертуара анийских мастеров, но она не применялась ими на порталах этого типа. Иначе украшен вход в церковь Бхено Нораванка (1062). Тут три ступени рамы целиком покрыты орнаментальными лентами с мотивами, часть которых очень отдаленно напоминают античные. Наконец, в надвратной церкви Аствацацин (Богородицы) Татевского монастыря (1087) сандрик никак не представлен, а рама в два уступа уподоблена образцам Хцконка и Оромоса, то есть представляет собой три гладкие, перспективно уходящие вглубь проема ступени. Можно ли считать такой портал эллинистическим? Конечно же нет. Это своеобразная и крайне упрощенная интерпретация образцов всего предшествующего ряда армянских порталов.

И все же, если не учитывать последние примеры оформления входов в армянские храмы Сюника, традиция рассмотренных порталов в анийской архитектуре была если не целиком, то главным образом связана с осознанным воссозданием архитектурной идеи эллинистического портала. Это было осуществлено в рамках целенаправленного, философски осмысленного и растянувшегося на полвека обращения если не к основам, то к отдельным формальным аспектам ушедшей, но по-своему почитаемой цивилизации. В этом смысле, безусловно, правы те, кто видит в анийской архитектурной школе проявления Ренессанса, поскольку по многим признакам столичная армянская архитектура перекликается с ренессансными явлениями в Византии и Западной Европе. Рассмотренные порталы армянскими мастерами были как бы вырваны из контекста архитектуры классической Античности и в видоизмененной форме введены в архитектуру христианского храма, став его органичной частью подобно тому, как в ту же эпоху Багратидов новое звучание приобрели некоторые другие античные формы и целый набор орнаментов. Порталы явились одной из цитат, служащих намеком на древность и эллинистический характер национальной традиции, параллелью чему можно считать переводы греческих текстов. Благодаря этим переводам армянскому читателю были доступны фрагменты греческой классики, а античные традиции активно перерабатывались в армянской среде и, в частности, в XI веке[261]261
  Շիրինյան Մ. Է. Քրիստոնեական վարդապետության անտիկ և հելլենիստական տարրերը (Ширинян М. Э. Античные и эллинистические элементы христианского учения). Ереван, 2005; Muradyan G. Greek Authors and Subject-matters in the Letters of Grigor Magistros // Revue des études arméniennes. T. 35. 2013. P. 29–77.


[Закрыть].

В своей совокупности такие архитектурные цитаты, как порталы, цоколи, псевдоионические и псевдодорические капители, наряду с развитием аркатуры как особого, средневекового ордера послужили преобразованию архитектуры христианского храма вслед за переходом от поздней Античности к Средневековью, что представляется исключительно важным для дальнейшего развития армянской традиции монументального зодчества.

Мозаичные «сады» Сицилии

Л. Евсеева (L. Evséeva, Москва)

Les «jardins» mosaïques de la Sicile

Resumé

Les mosaïques byzantines qui ornent les transepts de la Chapelle Palatine (1143–1150) et de la cathédrale bénédictine de Monreale (1180–1189) associent de hauts palmiers et des arbres à petites feuilles. Il y a 28 arbres dans la cathédrale et 21 dans la Chapelle Palatine. Les registres supérieurs de l`église Santa Maria dell’Ammiraglio (Martorana, 1146–1151) offrent pour leur part les représentations de 16 arbres. Ces «jardins» mosaïques symbolisent le Paradis.

Cette insertion de l`arbre dans le système décoratif du XII<sup>e</sup> siècle comme élément de décor indépendant répondit fut sans doute à une requête des commanditaires. Celle-ci s’expliquerait au mieux par le rôle privilégié de l`image de l`arbre, symbole de la hiérarchie de la création, dans la culture romane.

Les artistes byzantins réalisèrent la commande en créant des représentations très proches de la nature et pleines de force vitale. Ils profitèrent pour cela de modèles italiens aussi bien que de leur connaissance de la première peinture byzantine.

В византийских мозаиках норманнской Сицилии – Палатинской капеллы (1143–1150), греческой церкви Санта Мария дель Аммиральо (Марторана) (1146–1151) и собора бенедиктинского монастыря Вознесения Святой Девы (Успения) Монреале (1180–1189) – среди многих декоративных форм, в основном типичных по своему условному характеру для византийского искусства XI–XII веков, присутствует мотив дерева. Пальмы и мелколиственные деревья представлены здесь обособленно, вне сюжетных композиций; их высота соизмерима с фигурами святых. Все три мозаичных ансамбля Сицилии исполнены самостоятельными группами византийских художников[262]262
  О самостоятельных группах мастеров, близких по времени создания мозаик Палатинской капеллы и Мартораны, пишет Е. Китцингер: Kitzinger E. I mosaici di Santa Maria dell’Ammiraglio a Palermo. Palermo, 1990. P. 264.


[Закрыть], и, следовательно, изобразительный мотив дерева не является частью системы декорации одной и той же артели мастеров, а связан с какими-то иными причинами.

В Палатинской капелле[263]263
  Borsook E. Messages in mosaic. Royal Programmes of Norman Sicily 1130–1187. Oxford, 1990. Il. 18, 34, 38, 39.


[Закрыть] и Монреале[264]264
  Borsook E. 1990. Il. 62, 68, 69, 74, 77, 78, 79, 95, 100.


[Закрыть] деревья изображены в трансепте и алтарной части, в основном по сторонам арок и окон. Число их внушительно: в Палатинской капелле изображено 21 дерево, в Монреале – 28. В Марторане 16 изображений деревьев представлены в верхних частях храма и в апсидах[265]265
  Kitzinger E. 1990. Tav. 126–140, 90–91.


[Закрыть]. Содержательный аспект мозаичных «садов» в этой части храмового пространства, где совершается богослужение, вполне ясен – перед нами обозначение Рая.

В мозаичных «садах» Палатинской капеллы и Монреале выделяются финиковые пальмы (ил. 1, 2), изображения которых с достаточной точностью передают их природный вид: ствол покрыт напоминающими кору сухими обрубками старых листьев, из его верха исходят и распадаются веером 11–12 длинных листьев, по сторонам ствола свисают грозди плодов. Верны природе и изображения мелколиственных деревьев, которые в большом количестве представлены в Палатинской капелле (ил. 3). Устремленная вверх крона некоторых из них составлена из крупных и тонких веток с обильными и четко изображенными листьями. При достаточной схематизированности они сходны с распространенным в Средиземноморье пирамидальным тополем (pioppocipressino). В северной капелле дворцового храма, рядом с балконом, на котором присутствовали во время богослужения сицилийские короли, в ряду деревьев изображено плодовое дерево. Его раскидистые ветки и крупные плоды живо напоминают апельсиновое дерево (ил. 4). Культура цитрусовых была неизвестна в Европе до XV века, однако лимоны и апельсины в садах Сицилии, насаженные еще арабами, составляли гордость норманнских королей. Порой изогнутые стволы изображенных деревьев и как бы разметенные ветром листья создают впечатление почти эмоциональной взволнованности растений, их стихийной энергии.

Ил. 1. Алтарная арка капеллы апостола Павла. Собор Монреале. 1180-е годы Из книги: The cathedral of Monreale. Italy, s. a. Pl. 38

Ил. 2. Мученическая смерть апостола Павла. 1180-е годы. Мозаика. Собор Монреале. Фрагмент. Из книги: La cathédrale de Monreale. La splendeure de mosaïques. Les Éditions du Cerf, 2013. P. 244

Ил. 3. Мозаики алтаря. 1143–1150 годы. Палатинская капелла, Палермо. Из книги: A. Cilento. Byzantine mosaics in Norman Sicily. Udine, 2009. P. 70

Ил. 4. Мозаики северной капеллы. 1143–1150 годы. Палатинская капелла, Палермо. Из книги: R. Santoro. The Palatine Chapel and Royal Palace. Palermo, 2010. P. 60

Конкретный узнаваемый вид деревьев в трансептах Палатинской капеллы и Монреале, их экспрессивная выразительность не схожи с изображениями деревьев в сценах дней творения, райской и земной жизни прародителей в обоих ансамблях (особенно в Монреале)[266]266
  Kitzinger E. I mosaici del period Normanno in Sicilia. V. Il Duomo di Monreale: I mosaicidellenavate. Fig. 27, 37–39.


[Закрыть], где деревья представлены в характерной условной манере византийской живописи XI–XII веков. В Марторане, типично византийской по своей архитектуре и программе украшающих храм мозаик, деревья исполнены в довольно условной манере, хотя и удержавшей некоторые элементы природного вида деревьев, близкие изображениям в Палатинской капелле.

Множественность и самостоятельность изображений деревьев в мозаиках Сицилии необычны для византийской монументальной живописи XI–XII веков, как необычно и их художественное решение в Палатинской капелле и Монреале. Однако подобная декорация интерьера имеет длительную историю.

Изображение садов с различными породами деревьев было распространено в римской Античности. В росписях вилл поражает их масштаб и иллюзионистическая манера – как в росписи триклиния виллы Ливии в Риме (Музей римского искусства, Рим)[267]267
  Grabar A. Le premier art сhrétien (200–395). Paris, 1966. Repr. 85. P. 90.


[Закрыть]. Эта тема уже в другом идейном прочтении и с большой условностью изображения вошла в украшение христианских храмов V–VI веков. Об этом свидетельствуют как описания этих ансамблей, так и сохранившиеся памятники. Согласно описанию Хорициуса росписей церкви Святого Сергия VI века в Газе, «в боковых [апсидах] вырастают деревья с пышной кроной… [в других местах храма] грушевые деревья, и гранатовые, и яблони»[268]268
  Цит. в переводе с английского по: Mango C. The Art of the Byzantine Empire. 312–1453. Sources and documents. Englewood Cliffs, New Jersey, 1972. P. 63.


[Закрыть]. Представление о подобной древней церковной декорации дают исполненные византийскими мастерами в 705–711 годах мозаики мечети Омейядов в Дамаске[269]269
  Лазарев В. Н. История византийской живописи. М., 1986. Табл. 78–80.


[Закрыть], а также мозаичные полы, украшающие христианские церковные и дворцовые постройки. На церковном полу одной из церквей VI века в Мадабе (Иордания) представлено множество фруктовых деревьев, организованных в геральдические композиции[270]270
  Grabar A. L’Age d’or de Justinien. Delamorte de Théadose à Islam. Paris, 1966; Ladner G. B. Images and Ideas in the Middle Ages. Selected Studies in History and Art. Roma, 1983. Il. 120. P. 114.


[Закрыть]. Менее многообразны изображения деревьев в мозаиках Рима и Равенны V–VI веков, где в основном присутствуют пальмы, как, например, в апсиде базилики Санти Косма е Дамиано 526–530 годов[271]271
  Matthiae G. Mosaici medioevali delle chiese di Roma. Tavole. Roma, 1967. Tav. 84. Graficideirestauri «Ss. Cosmae Damiano».


[Закрыть] или в апсиде и в откосах триумфальной арки Сант’ Аполлинаре ин Классе середины VI века в Равенне[272]272
  Grabar A. 1966. Il. 11, 166, 167. P. 14, 154, 155.


[Закрыть]. Содержание данных композиций связано с обозначением Рая.

Живой мир растений ушел из византийской церковной живописи после победы над иконоборцами, которые преимущественно украшали храмы изображением деревьев и других растений. Защитникам икон такие изображения казались излишними – как Иоанну Дамаскину[273]273
  «…гораздо почтеннее украсить стены дома Господня изображениями святых, чем бессловесных деревьев» (Иоанн Дамаскин. Об образе. I, 20. Цит. по: Бычков В. В. Эстетика // Культура Византии. Вторая половина VII–XII в. М., 1989. С. 423).


[Закрыть] – или второстепенными – как патриарху Никифору[274]274
  Патриарх Никифор относит изображения растений в храме к декоративной части росписи, которой, по словам Никифора, «верующий не уделяет ничего, кроме рассматривания…». (Там же. С. 429).


[Закрыть]. Эти авторитетные мнения способствовали исчезновению такого декоративного мотива из монументального искусства Византии в послеиконоборческое время, что также связано, по всей вероятности, и с нежеланием самих заказчиков и исполнителей церковных росписей и мозаик видеть в храмах иконоборческую изобразительную тематику.

Необычное для византийской храмовой декорации XII века включение самостоятельного декоративного мотива дерева в изобразительную систему мозаик на Сицилии явно входило в условия, определенные заказчиками мозаик. В двух случаях ими являлись бенедиктинские монастыри, теснейшим образом связанные с королевским домом: Джованни дельи Эремити, который окормлял дворцовую капеллу, и Монреале.

И подобный заказ был вызван, по нашему мнению, отнюдь не популярностью изображения деревьев в мусульманском искусстве, к которому короли Сицилии проявляли известную склонность (а именно так считают отдельные ученые[275]275
  Kitzinger E. 1990. P. 218.


[Закрыть]). По мнению Вильяма Тронцо, масштабность изображенных деревьев в сицилийских храмах, как и тех, что украшают королевские апартаменты в норманнском дворце и дворце Жиза в Палермо, не имеет аналогий в современном им мусульманском придворном искусстве[276]276
  Tronco W. The Cultures of His Kingdom: Roger II and the Capella Palatina in Palermo. Princeton, New Jersey, 1997. P. 128.


[Закрыть]. И следовательно, не из этого мира пришло пристрастие заказчиков к изображению деревьев. Более убедительно его связать с особенностью итальянской романики.

Пальмы в Палатинской капелле и Монреале, места их расположения в храме, как и манера изображения, находят аналогии в предроманской и романской монументальной живописи Италии, в основном в церквях Рима и Лацио. Пальмы присутствуют на триумфальной арке, по сторонам и откосам арок в мозаиках римских базилик Санта Прасседе и Санта Цецилия IX века[277]277
  Matthiae G. 1967. Tav. 176 (Санта Праседе). Graficideirestauri «S. Cecilia in Trastevere».


[Закрыть], заказанных папой Пасхалием, и в архаичных по своему художественному языку фресках апсиды Сан Себастиано на Палатине около 1000 года[278]278
  Waetzold S. Die Kopien des 17. Jahrhundertsnach Mosaiken und Wandmalereien in Rom. Wien; München, 1984. Kat. No. 1017. Bild. 516.


[Закрыть].

Этот мотив остается – а точнее, появляется в обновленном виде – в римских мозаиках и фресках XII века. Изображения пальмы в этих ансамблях были представлены не только в апсиде (буквально повторяя древнюю иконографию), как в мозаике апсиды Сан Пьетро в Ватикане (1198–1216)[279]279
  Ibid. Kat. No. 943. Bild. 490.


[Закрыть], но и по сторонам триумфальной арки, как в мозаиках Санта Мария ин Трастевере (1146) и Санта Мария Нуово (Санта Франческа Романа, 1161) на римском Форуме[280]280
  Ibid. Kat. No. 90, 89. Bild. 44, 45.


[Закрыть]. В мозаиках Сан Клементе начала XII века изображения пальм перемещены на верхнюю часть триумфальной арки[281]281
  Matthiae G. 1967. Graficideirestauri «S. Clemente».


[Закрыть] (то же местоположение пальм мы видим и в соборе Монреале).

В Лацио подобные примеры можно наблюдать во фресках апсид в церкви Кастель Сан Элио близ Непи и Сан Сильвестро в Тиволи. Изображение деревьев в итальянском монументальном искусстве XII века не ограничивается Римом, но встречается и в церковном монументальном искусстве Южной Италии. Экзотичный вид принимает эта тема на мозаичных полах собора в Отранто, исполненных в 1163–1165 годах мастером Панталеоне: масштабное и мощное изображение Древа жизни тянется от западного входа до алтаря, в ветвях Древа разворачиваются сцены земной истории[282]282
  Gianfreda G. Il Mosaico di Otranto / Biblioteca Medioevale in immagini. Lecce, 2002.


[Закрыть].

Увлечение миром растений итальянской романики ярко сказалось и во множестве растительных форм резной декорации церквей XII века в Южной Италии, например в Л’Аквила (Абруццо)[283]283
  Buschhausen H. Die süditalieische Bauplastikim Königreich Jerusalem vom König Wilhelm II. bis Kaiser Friedrich II. Wien, 1978.


[Закрыть]. Каменные листья, травы, цветы и плоды украшают карнизы и обрамляют порталы, а также составляют капители свободно стоящих колонн и полуколонн. Они бывают исполнены с большой натуральностью.

В средневековом западном искусстве процветал жанр энциклопедий, и в них растительному миру посвящались целые разделы. Конечно, традиция составления подобных энциклопедий идет от античных времен, но в средневизантийской культуре она не получила такого распространения, как в западном мире в эпоху Каролингов. Здесь не только копировались античные памятники[284]284
  Например, Apulei Platonici Herbarium cum picturis, VIII век (Университетская библиотека, Ms. Voss. Lat. Q. 9.11.1), являющийся копией составленного с медицинскими целями римского гербария II века, см.: Enciclopedia Universale Fabbri. Vol. III. Milano, 1970. P. 279 (миниатюра рукописи, Fol. 59r).


[Закрыть], но и составлялись новые своды. Так, известным автором этой эпохи Рабаном Мавром была составлена энциклопедия «De Unuversо» (лат. «О вселенной») с разделом, посвященным растениям. В XI–XII веках этот труд копировался: например, в скриптории Монтекассино в XI веке был создан иллюстрированный экземпляр – повторение каролингской рукописи (Monte Cassino, Library. Cоd. 132)[285]285
  Ladner G. B. 1983. P. 256–276; 1983. I. Fig. 5.


[Закрыть]. От XII века также дошли энциклопедии, посвященные только растениям, например рукопись 1120 года, составленная Ламбером из монастыря Святого Омира (Lamber of St. Omir) «Liber floridus» (лат. Книга цветов) (Ghent, University Library. MS 92)[286]286
  Ibid. I. Fig. 2–4.


[Закрыть]. Иллюстрации этих рукописей, как и в манускрипте из Монтекассино, поражают точностью в изображении видов растений и деревьев, хотя их рисунок довольно схематичен. Изображения здесь дополнены описаниями. В составлении подобных сводов XI–XII веков исследователи видят интерес к природе, в том числе научный, который отличает западную культуру этого времени.