Текст книги "Политика аффекта"

На выставке в Царицыне, посвященной истории Антанты, каждый зал сопровождался цитатой из произведений писателей или политических деятелей стран – участников Альянса, написанной крупным шрифтом на стене. При этом цитаты, касающиеся стран-союзников, являлись общегуманистическими сентенциями, напоминающими об ужасах войны[490]490
  «Было что-то не так с нашей цивилизацией и с ценностями, в которые мы так верили? Великая война давала ужасный ответ». Лорд Э. Грей («Was there something wrong with our civilization and the values we believed in? The Great War gave us a terrible answer». Lord E. Grey); «Война является гигантской тратой жизней и средств». Г. Г. Асквит («The war is a colossal waste of human lives and material». H. H. Asquith); «Такой войны еще не было. Она ведется со звериной яростью». К. А. М. Гофман («Solcher Krieg ist noch nie vorgekommen… Er wird mit brutaler Grausamkeit durchgeführt». C. A. M. Hoffmann); «Я верю в людей, я верю в какую-то основную порядочность и чувство товарищества, без которого общество не может существовать». Р. Олдингтон («I believe in men, I believe in a certain fundamental integrity and comradeship, without which society could not endure». R. Aldington).


[Закрыть]. Что же касается цитат, посвященных России, то они были более содержательными. Отметим, например, отрывок из дневника министра Сергея Сазонова: «Армия Самсонова уничтожена. Мы должны были принести эту жертву Франции». Сразу на двух московских выставках был помещен крупным планом отрывок из мемуаров французского маршала Фердинанда Фоша:

Если Франция не была стерта с лица Европы, то этим прежде всего мы обязаны России [, поскольку русская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя часть сил и тем позволила нам одержать победу на Марне].

Подобранные цитаты складываются в моральное послание – русская армия сыграла значительную роль в войне и была принесена в жертву союзникам. Так у посетителя формируется определенное отношение к произошедшему: гордость за имперскую армию и ресентимент по отношению к странам, бывшим союзниками России.

Коммуникация с аудиторией через настенные цитаты является достаточно распространенной музейной технологией как в российских, так и в зарубежных музеях. Однако в России в последние годы этот метод приобретает особые коннотации благодаря деятельности тематического парка «Россия – моя история», который является инструментом использования истории для идеологических целей[491]491
  Kurilla I., Ivanov S., Selin A. «Russia, My History»: History as an Ideological Tool // PONARS Eurasia. 2018. 5 August / http://www.ponarseurasia.org/ru/point-counter/russia-my-history-as-ideological-tool.


[Закрыть]. Можно констатировать, что, помещая на стены цитаты политического содержания, музеи содействуют политическому использованию истории, ее подчинению современной идеологии.

Деполитизация фигуры Николая II и его положительный образ

Фигуре Николая II было отведено значимое место на многих выставках. Интервью с посетителями показали, что это соответствовало их запросу. Личность последнего царя продолжает волновать и интриговать публику. Как в Москве, так и в Петербурге можно было увидеть его личные вещи, военную форму, личное оружие, портреты, фотографии, документы с его подписью, отрывки писем – и эти предметы вызывали неизменный интерес. Николай II был показан прежде всего как царь-миротворец, который сделал все, чтобы предотвратить войну. На многих выставках посетители могли увидеть его переписку с германским императором Вильгельмом II и недоумение по поводу австрийского ультиматума Сербии. Это акцентирование миротворческой роли царя опровергает соответствующие страницы советской историографии, которая подчеркивала ответственность Российской империи и российской монархии за кризис июля 1914 года[492]492
  Sumpf A. L’historiographie russe (et soviétique) de la Grande Guerre // Histoire@Politique. Politique, Culture, Société. 2014. № 22. Janvier – avril. (http://www.histoire-politique.fr/index.php?numero=22); Sumpf A. La Grande Guerre oubliée, Russie 1914–1918. Paris: Perrin, 2014.


[Закрыть]. На выставках было также уделено внимание знаменитому эпизоду коленопреклонения населения имперской столицы на Дворцовой площади, показывавшему патриотический порыв в начале войны.

Многие посетители прониклись положительным имиджем Николая II и спонтанно начинали высказываться в интервью «в поддержку» императора и его роли в войне:

Вот мы с Ванюхой прочитали, что они все вышли 1 октября на площадь у Зимнего дворца, и они все преклонили колена, независимо от того, что до этого они бастовали все. И все выступили за защиту Родины. И все запели «Боже, царя храни». Значит, что можно подумать? Что царь был не настолько плох… Согласитесь. Я думаю, что так. Просто мы многого не знаем. А с годами начинаем уже по-другому все воспринимать (женщина, 50 лет, среднее образование, медсестра, Петербург)[493]493
  Здесь и далее цитируются интервью, проведенные в Петербурге в Музее артиллерии, за исключением отдельно оговоренных случаев.


[Закрыть].

Интересно было увидеть непосредственное участие Николая II. Я так поняла, что он приезжал и на позиции, и главнокомандующие высокопоставленные посещали позиции… Это абсолютно правильно. Быть в гуще событий. Знать, как живут солдаты на войне (женщина, 35 лет, высшее образование, сотрудник медицинской лаборатории, Оренбург).

Николай II был показан как выставках как преимущественно церемониальная фигура. Основной акцент делался не на его политических решениях, а на символической функции монарха для общества, особенно для армии. Очень показательна презентация роли Николая II на главной и, вероятно, самой дорогостоящей выставке в стране – в Государственном историческом музее. Зал «Ставка Верховного главнокомандующего» был полностью посвящен решению царя взять на себя руководство армией и переехать из Петрограда в Могилев в 1915 году. Об этом эпизоде много написано в исторической литературе, которая утверждает, что это было значимым политическим решением, повлиявшим на ход войны и в целом на ход истории, причем это считается ошибочным решением царя. На данной выставке политический смысл этого события никак не обсуждался, дискуссии историков не нашли отражения, во всяком случае они не были представлены в виде хорошо видных посетителям комментариев. В зале был установлен интерактивный экран, содержащий действительно захватывающие кинохроники, которые показывают церемониальные аспекты переезда в ставку. Посетители смогли увидеть поезд императора, его семью, досуг, церемонию встречи, приезд иконы Владимирской божьей матери, празднование Пасхи, прогулки их высочеств. Но объяснений, зачем он стал Верховным главнокомандующим, какими были последствия, почему они были столь плачевны и как оценивается это событие разными историками, не было. Получается, что присутствие царя в ставке носило исключительно символический, церемониальный характер. Мы видим здесь интенцию кураторов показать уникальную архивную хронику и музейные предметы, но нет намерения объяснить, проанализировать, вызвать рефлексию, дать место содержательной дискуссии. Это является примером того, как использование новых технологий, которые занимают и развлекают посетителя, позволяет заменить проблематизацию и объяснения визуализацией любопытных деталей. Выставки могут уклоняться от больших исторических вопросов, при этом предоставляя посетителям свежий контент для новых впечатлений.

Героизация военных российской имперской армии

Для большинства выставок была характерна героизация военных имперской армии, неизменная репрезентация военных как «патриотов» и «героев». Эта интерпретация возникала главным образом из‐за непроизвольного воспроизведения риторики периода Первой мировой, присутствующей в документах эпохи. Кураторы выставок не всегда стремились разграничить свой собственный дискурс и язык 1910‐х годов.

В Государственном историческом музее первый зал назывался «Галерея героев Великой войны. Георгиевские кавалеры». В нем были представлены ордена, медали и портреты награжденных военных работы фронтовых художников. Портреты сопровождались краткой биографией офицеров и генералов, удостоенных орденов Святого Георгия. Художественная ценность этих портретов не очевидна и не обсуждалась. Для посетителя оставалось непонятным, выставлены ли эти картины в качестве произведений искусства, в качестве иллюстрации практики той эпохи по созданию такого рода портретного ряда, для того чтобы вспомнить о фронтовой доблести и почтить ее сто лет спустя или чтобы намекнуть на генеалогию георгиевской ленточки.

Такая же двойственность восприятия возникала при просмотре пропагандистской живописи и графики. Многие выставки демонстрировали пропагандистские лубочные плакаты Первой мировой войны. Музей современной истории в Москве при поддержке спонсоров изготовил ламинированные копии агитационных плакатов, которые отправились в десятки музеев по всей России. Русский музей также уделил значительное место пропагандистским лубкам, изображающим геройские подвиги казака Крючкова или штабс-капитана Нестерова. В данном случае художественная ценность и оригинальность экспонатов была понятной посетителю; очевидной была и дистанция современного зрителя по отношению к ним. Тем не менее героическая риторика то и дело сползала со старинного плаката в современную жизнь, в некоторых случаях это происходило намеренно, в других – непроизвольно. Например, во вводном слове к каталогу одного из музеев указывается: «…это издание станет достойным вкладом нашего музея в дело увековечения памяти героев Великой войны и их подвигов». На этом примере мы видим, что не только в речах руководителей государства, но и в музеях язык разговора о Первой мировой, которую в результате юбилея стали называть по-европейски «Великой войной», иногда приближается к типичному высказыванию о Великой Отечественной войне.

Производство эмоций на исторических выставках

Память заменяет историю: поминание и использование квазирелигиозного языка

Российские выставки о Первой мировой войне при всех своих различиях имели одну общую черту – они все имплицитно или эксплицитно отвергали доминировавшую долгие годы советскую интерпретацию мирового конфликта. Общий подход к теме чем-то напоминал проекты периода перестройки, характеризующиеся намерением ликвидировать белые пятна истории и подвергнуть критике советскую историографию. Вне зависимости от тематического фокуса во вводных текстах к выставкам указывалась необходимость устранения исторической несправедливости, которая заключалась в том, что война была долгое время «забыта», подвиг русской армии был недостаточно воспет, памятники воинам не установлены, потери недостаточно оплаканы, значимость участия России в войне не осмыслена. Заметим, однако, что советская интерпретация войны была отвергнута тотально, в целом. При этом ни одна выставка не проделала работу по ее систематической критике, разложив тенденциозный рассказ о Первой мировой на отдельные темы и подтемы и опровергнув постулаты советской историографии методично по пунктам. Такая задача определенно не ставилась, и, соответственно, советская интерпретация оказалась не опровергнутой, а лишь отложенной в сторону. Выставки носили не столько аналитический, сколько коммеморативный характер, то есть само открытие темы ставилось на первое место. Например, вводный текст выставки Государственного исторического музея в Москве гласил:

Задачу настоящей выставки Государственный исторический музей… видит в восстановлении исторической памяти о войне, которую во всем мире называют «Великой» и которая для России слишком долго была «Забытой».

Ему вторит презентация выставки «Антанта. 1914–1918» в Хлебном доме парка «Царицыно» в Москве:

Великая война, в топке которой сгорели миллионы жизней, в России была незаслуженно забыта и до сих пор в общественном сознании является «неизвестной войной». Нить истории оказалась разорвана, исчезла преемственность между русской и советской историей. Труды и героизм нескольких поколений оказались забыты или принижены. Между тем сила нации заключается в общей исторической памяти – памяти о подвигах наших предков в годы тяжелых испытаний. В случае с Первой мировой войной речь идет не о далеких пращурах, а о наших дедах и прадедах[494]494
  Выставка «Антанта. 1914–1918. К 100-летию Первой мировой войны». Музей-заповедник «Царицыно», Хлебный дом. 10 декабря 2014 – 5 апреля 2015.


[Закрыть].

Петербургский Русский музей во введении к аудиогиду отметил, что «выставка посвящается памяти миллионов россиян»[495]495
  Выставка «Первая мировая война. 1914–1918». Русский музей, Корпус Бенуа. 4 июня – 11 августа 2014.


[Закрыть]:

В странах Европы, где проходили кровавые сражения Первой мировой, было установлено множество памятников и созданы историко-мемориальные комплексы. В России же пришедшие к власти в 1917 году большевики назвали прославление героев-воинов «авантюрой» и пресекли попытку создания военно-исторического музея. Поэтому Первая мировая – это самая забытая в России война.

Итак, кураторы указывали в качестве своей задачи необходимость воздать долг памяти воинам и преодолеть разрыв в исторической памяти поколений. Эта апелляция к памяти является симптоматичной и показывает, что общество в целом и музеи в частности еще не выработали дистанции по отношению к событию. Память – это эмоциональное отношение к прошлому, в отличие от истории, которая являет собой аналитическое, дистантное к нему отношение[496]496
  Rousso H. Face au passé. Essais sur la mémoire contemporaine. Paris: Belin, 2016; Joutard P. Histoire et mémoires, conflits et alliance. Paris: La Découverte, 2013.


[Закрыть]. Как правило, чем ближе по времени событие и его живые свидетели, тем больше эмоциональное отношение превалирует над аналитическим. В данном случае, несмотря на значительную временную дистанцию по отношению к войне и отсутствие живых свидетелей, для которых эмоциональное отношение могло бы быть значимым, памятно-поминальная интенция занимала в концепциях выставок значительное место. Судя по всему, длительное замалчивание этой темы обусловило необходимость оказать запоздалые почести военным и почтить память жертв войны, наряду с осмыслением события. Как сформулировала сотрудница Музея А. В. Суворова в Петербурге Анна Савельева,

наконец-то, как всегда благодаря подкатившейся дате, мы можем во все рупоры и со всех трибун говорить о Первой мировой войне. Потому что то, что она забыта, изолгана, и ее неимоверным образом изоврали, – это преступление против тех людей, которые, собственно, на ней воевали. А воевали все – воевали крестьяне, воевали мещане, воевали вольноопределяющиеся, воевала интеллигенция и почти все замечательные поэты Серебряного века[497]497
  Интервью автора с Анной Савельевой. 2014. 14 августа.


[Закрыть].

Интенция поминания, покаяния, оплакивания воинов присутствовала не только в текстах, но и в наличии соответствующих пространств и экспонатов. На выставке «Антанта. 1914–1918» в Царицыне последний зал экспозиции назывался «Память о войне». В нем были представлены личные фотографии и письма участников войны, рядом с которыми вдоль всей стены стояли зажженные свечи. Это пространство чем-то напоминало комнату для молитвы.

В первом зале нового музея «Россия в Великой войне» в Ратной палате наличествует стена, в центре которой на темно-коричневом фоне содержится надпись «Государева Ратная палата – Музей Великой войны». В 2014 году эта надпись была окружена пятью иконами. На потолке центрального зала музея помещено огромное полотно с ликом Христа, скопированным с полкового знамени. Визуальное присутствие религиозных символов намекает на то, что этот музей является не просто местом получения информации, а пространством для молитвы или как минимум для преклонения головы.

В Музее А. В. Суворова выставка «Солдаты Великой войны» открылась заупокойной литией по павшим героям, которую отслужил военный архимандрит Санкт-Петербургской епархии Алексий (Ганьжин). В своем пастырском слове архимандрит отметил, что «впервые за сто лет в священных стенах Суворовского музея прозвучала православная молитва», и это «знак того, что в дом памяти великого полководца возвращается настоящая память о нем и всех воинах, отдавших жизнь за отечество»[498]498
  Молитвой об упокоении погибших в Музее А. В. Суворова открылась выставка «Солдаты Великой войны» // Официальный сайт Санкт-Петербургской митрополии Российской православной церкви. 2014. 20 августа / http://mitropolia.spb.ru/news/culture/?id=57534.


[Закрыть].

В данном случае выставочное пространство и выставленные объекты представлены как пространство памяти, а не истории, и существует интенция сакрализации вещей погибших воинов, превращения их в объединяющий символ. Несмотря на то что открытие выставки молебном является скорее исключением, в целом тенденция к тому, чтобы представлять тематику Первой мировой войны в регистре памяти (эмоционального отношения к прошлому), а не в регистре истории (аналитического отношения к прошлому), была характерной для многих выставок.

Зарубежные социологи проводили исследования, посвященные роли и месту профессиональной истории на исторических выставках, и они показывают, что постепенное вытеснение истории является сущностной характерной чертой современного музея. Заметим, что тон данных публикаций весьма критический в отношении музеев, поскольку историки недовольны тем, что музеи забирают у них символическую власть. Отмечается, что музеи сознательно не стремятся давать место тем открытиям и той социальной критике, которую развивают в своих публикациях профессиональные историки, тем более что появление новых музейных технологий и использование современной сценографии позволяют рассказывать о прошлом самыми разными способами. Вытеснение истории из музеев приводит, по их мнению, к нескольким последствиям.

Во-первых, музеи уличают в «деполитизации». Они стремятся нивелировать политические и социальные конфликты, а не привлекать внимание к белым пятнам истории или к политической ответственности элит или государства за принятые решения. Выставляемые экспонаты имеют консенсуальный характер, и то, что могло бы взбудоражить общество, стараются просто не показывать. Таким образом, исторические музеи видятся как места производства стандартного дискурса, устраивающего всех. Как отмечает Фредерик Руссо, сложное и нюансированное историческое знание остается за пределами музея: от него отказываются в пользу назидательной, смягчающей, мифологизирующей интерпретации[499]499
  Rousseau F. Décrypter en historien. P. 27.


[Закрыть].

Во-вторых, отмечается, что музеи занимаются «институционализацией объединяющих символов». По мнению Софи Ваниш, «исторический музей музеализирует не историческое знание, а символические системы»[500]500
  Wahnich S. Réfléchir l’histoire des guerres au musée. P. 19.


[Закрыть]. Последние менее изменчивы, чем историческое знание, и должны быть таковыми, «чтобы общество могло вокруг них объединяться». Поэтому музеи истории, возможно, являются «самыми дорогостоящими и самыми эстетичными могилами истории как дискуссии». Зато это «самые подходящие места для реликвий, для предметов, являющихся держателями правды, обладающих особой аурой». Ваниш приходит к выводу о том, что «с помощью сценографии создаются современные литургии»[501]501
  Ibid.


[Закрыть]. Таким образом, фактически функция современных исторических музеев заключается в производстве символического содержания, в медиации сакрального. Как и на российских выставках о Первой мировой, во французских музеях, посвященных войне, часто встречаются пространства, чем-то напоминающие молельные комнаты или «квазичасовни»[502]502
  Wahnich S., Tisseron A. «Disposer des corps».


[Закрыть].

Несмотря на критику музеев со стороны социологов и историков, отметим, что историографические повороты в истории Первой мировой войны[503]503
  До Второй мировой доминировала национальная военно-политическая история, затем с конца 1950‐х до конца 1970‐х – социальная история, с 1980‐х годов – культурная история, а с начала ХХI века – транснациональная история Первой мировой войны.


[Закрыть] нашли свое отражение в европейских музеях, которые стали уделять много внимания сначала социальной, а затем культурной и, наконец, транснациональной истории.

Современные и традиционные способы воздействия на посетителя

Российские музеи, как и аналогичные институции других стран, заинтересованы в расширении и демократизации своей аудитории, тем более что во многих случаях их бюджетные дотации зависят от числа посетителей. С этим связан поиск новых форм работы, в ходе которого значительную роль играет необходимость воздействия на эмоции посетителя. «Новая музеология», заявившая о себе в начале 1990‐х, стремится не только привлечь посетителя педагогическим изложением, но и воздействовать на все возможные чувства[504]504
  Vergo P. (ed.) The New Museology. London: Reaktion Books Ltd., 1989.


[Закрыть]. Музеями используются шумы, музыка, иногда запахи, дизайнерские изыски для того, чтобы посетитель почувствовал себя «в атмосфере эпохи» или смог сопереживать трагедии[505]505
  См. также статьи Зинаиды Бонами и Галины Янковской в данном сборнике. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Некоторые российские музеи, вдохновившись зарубежным опытом, попытались создать необычные способы презентации Первой мировой.

Интересный эксперимент представила собой выставка в московском Новом Манеже «Взгляни в глаза войны»[506]506
  Выставка «Взгляни в глаза войны. Россия в Первой мировой войне в кинохронике, фотографиях, документах». Новый Манеж. 29 августа – 28 сентября 2014.


[Закрыть]. Новый Манеж – это выставочная площадка, не имеющая своих фондов; тем не менее организаторам удалось выставить пятьсот подлинных предметов. Однако основной акцент в экспозиции был сделан на применении интерактивных мультимедийных технологий, которые «создают ощущение личного присутствия в гуще событий» и «особый эмоциональный настрой, побуждающий зрителя интерпретировать представленные события как трагедию библейского масштаба»[507]507
  Официальный пресс-релиз выставки «Взгляни в глаза войны» в Новом Манеже: http://moscowmanege.ru/vzglyani-v-glaza-vojny.


[Закрыть]. Удивленные журналисты сообщали:

Залы организаторы превратили в некоторое подобие театральной сцены, со своими декорациями. Чтобы придать большей реалистичности, в зале «Война» на полу работники выставочного центра положили листы железа, которые грохочут при каждом шаге. А в зале «Милосердие» висят простыни, на которые проецируются кадры фото– и кинохроники[508]508
  В Москве открылась выставка, посвященная Первой мировой войне // ОТР. 2014. 29 августа / https://otr-online.ru/news/v-moskve-otkrilas-33326.html.


[Закрыть].

Что касается исторической интерпретационной составляющей, то она не подверглась пересмотру и оказалась достаточно ожидаемой, без сюрпризов:

Сложная драматургия выставки рассказывает о подвигах, вере в победу и стойкости Русской армии, ее офицеров и рядовых солдат, и позволяет получить представление о наиболее значимых событиях на фронтах, в тылу, в царском дворце и в ставке Верховного главнокомандующего[509]509
  Пыхова Н. Три выставки о Первой мировой // Ваш Досуг. 2014. 9 сентября / http://www.vashdosug.ru/msk/exhibition/article/74363.


[Закрыть].

Новым элементом музеографии, характерным для нескольких выставок, было использование кинохроник и оцифрованного фотографического материала, который можно было листать с помощью кнопок и сенсорных экранов, а также представление старых стереоскопических фотографий в трех измерениях. Это позволило оживить в восприятии посетителей то, что раньше было статичным, довольно далеким и абстрактным.

Однако отметим, что на российских выставках о Первой мировой воздействие на весь спектр чувств все же использовалось достаточно редко. В большинстве случаев российские музеи предпочли привычные способы репрезентации Первой мировой войны – витрины, в которых находились музейные предметы, и расположившиеся рядом картины, плакаты и мультимедийные экраны. Поэтому наше исследование повернулось к изучению вопроса о том, какие эмоции пробуждают подлинные и неподлинные экспонаты, в чем их ценность и смысл, по мнению кураторов и посетителей.

Эмоциональное воздействие предметов военного быта: подлинные экспонаты, реконструкция и «живая история»

Юбилей представил возможность показать публике широкий спектр подлинных экспонатов, имеющих отношение к Первой мировой. Но помимо них, в музеях выставлялись и новодельные предметы, созданные с использованием технологий начала прошлого века и идентичные настоящим. Некоторые музеи, которые не имели в своих фондах достаточного количества подлинных предметов, использовали в экспозициях вещи, созданные реконструкторами. Например, выставка «Петроградский дневник», организованная в Особняке Румянцева в Петербурге, использовала ксерокопии газетных статей, увеличенные фотографии, реконструкторскую военную и медицинскую форму. Музей «Ратная палата – Россия в Великой войне» в Царском Селе также выставил не только подлинные, но и реконструкторские предметы, наряду с использованием тактильных экранов и других визуальных технологий. Тем не менее для многих музеев именно тот факт, что их предметы являются подлинными, служит предметом особой гордости и аргументом для привлечения посетителей. Поэтому логично задать вопрос о том, как создается, используется и подается посетителю аура подлинного предмета, а также для чего нужен воспроизведенный предмет.

Интервью музейных кураторов в прессе показывают, что для них ценность выставляемых экспонатов имеет несколько измерений. Они подчеркивают их «уникальность», «малоизвестность» (то, что их еще никогда не демонстрировали публике) или же упоминают тот факт, что музей обладает самым большим собранием подобных предметов. Иногда интерес представляет сама история коллекции – то, кем она была собрана и как сохранилась в советский период.

Самый распространенный подход к показу подлинных предметов военного быта музеями можно называть этнографическим, потому что посетитель как бы приглашается в чужую страну, где смотрит на никогда не виданные артефакты. Для того чтобы заинтересовать посетителя предметным рядом и самой темой, музейщики подчеркивают временную, культурную, социальную дистанцию по отношению к военному обиходу начала ХХ века, что зачастую приводит к его экзотизации. Например, куратор выставки «Сталь и кровь: оружие Первой мировой войны» в Музее артиллерии Федор Зорин привлек внимание посетителей к тому факту, что военная форма солдат весила около тридцати килограммов. Учитывая, что помимо этого солдатам необходимо было брать с собой боеприпасы, «получалось, что военный фактически нес на себе еще одного человека»[510]510
  Садчиков-мл. М. Кровавая сталь Первой мировой в Артиллерийском музее // Фонтанка.ру. 2014. 15 мая / https://calendar.fontanka.ru/articles/1561.


[Закрыть].

Средством привлечения публики является показ предметов, принадлежавших известным историческим деятелям, среди которых на первом месте Николай II, а также известные генералы императорской армии. Музей артиллерии, помимо того что он обладает значительным собранием подлинных предметов военного быта и оружия Первой мировой, привлекал внимание аудитории к выставке «Сталь и кровь» тем, что на ней демонстрировался набор личного оружия Николая II (морская офицерская сабля, офицерский клыч лейб-гвардии Казачьего полка). Также в интервью прессе упоминалась испанская генеральская сабля 1908 года, принадлежавшая австрийскому императору Францу-Иосифу I. Государственный исторический музей в Москве тоже продемонстрировал оружие и форму, принадлежавшие последнему царю, детскую шинель и комплект обмундирования цесаревича Алексея Николаевича, мундир генерала офицерской кавалерийской школы, принадлежавший генералу Брусилову, и генеральский мундир короля Великобритании Эдуарда VII, который являлся шефом 27-го драгунского Киевского полка.

В России, как и в других странах, особое место среди артефактов Первой мировой занимают самодельные предметы, которые в антропологической и искусствоведческой литературе называют «окопным искусством» (trench art)[511]511
  Saunders N. J. Trench Art: A Brief History and Guide, 1914–1939. Barnsley: Leo Cooper, 2001.


[Закрыть]. Самые выдающиеся образцы этого жанра были представлены на выставках. К примеру, Государственный исторический музей показал стул, сделанный солдатами из прикладов трофейных винтовок, подставку для чернильницы из артиллерийской гильзы, пуль и гранаты, кружку из гильзы артиллерийского снаряда с ручкой из ружейных патронов, подсвечник из патронов и пуль. Музей артиллерии в Петербурге выставил бомбомет поручика Василевского, который будущий маршал сделал из стаканов австрийской крупнокалиберной шрапнели.

Свой бомбомет Василевский придумал за ночь из подручных средств, которые были в штабе. Он состоял из стакана, вделанного в деревянный брусок и притянутого проволокой или железным хомутом, а для придания угла возвышения подкладывался поперечный брусок, – [рассказал на вернисаже куратор] Федор Зорин. – Представляете, за ночь изготовили шесть таких бомбометов и уже утром открыли огонь по германским окопам[512]512
  Садчиков-мл. М. В Петербурге представили выставку «Сталь и Кровь», посвященную 100-летию начала Первой Мировой войны // Вечерняя Москва. 2014. 15 мая / https://vm.ru/news/248712.html.


[Закрыть].

Известно, что Первая мировая – это время появления совершенно нового типа оружия и предметов военного быта, но с сохранением многих уже существовавших ранее элементов. Эта пограничная ситуация перехода от старого к новому миру способствовала тому, что сохранился обширный предметный ряд, в том числе предметы, которые были в использовании не так долго и которые современный человек видеть не привык. Судя по отзывам посетителей, сильное впечатление произвели такие неожиданные предметы, как «противопехотный капкан», а также сосуществование в витринах «современных» предметов несовременного вида (гранаты и противогазы) наряду с саблями и шашками, напоминающими скорее о XIX веке.

Оружие является одним из экспонатов, интересующих посетителей именно своей подлинностью. Интерес к осмотру подлинного оружия в музее объясняется или профессией посетителя (историк, инженер, военный), или местом жительства туриста (бывшие закрытые города, работавшие на военно-промышленный комплекс), или любительским интересом к военной истории. У знатоков оружия, встреченных в Артиллерийском музее, было несколько целей: посмотреть в реальности на оружие, которое они до этого видели только на фотографиях, получить дополнительную информацию о его технических характеристиках, обнаружить новый вид оружия, который они до этого еще не видели, прийти в компании друзей для совместного обсуждения, сфотографировать предметы, чтобы вывесить фотографии в блогах для виртуальных друзей. На форуме Guns.ru любители оружия из небольших городов ждут с нетерпением фоторепортажей из Петербурга и Москвы: «Господа, если не будет трудно побольше фоток с выставки накидать. Желательно некоторые модели крупным планом. А то у нас таких музеев нет с боевой техникой и оружием»[513]513
  Пользователь RINOS, пост от 30 апреля 2010 // Форум Guns.ru / http://forum.guns.ru/forum_light_message/125/624131-m15305980.html.


[Закрыть].

Во всем мире в последние двадцать лет изменилось отношение к экспозиции предметов быта Первой мировой. Английские исследователи отмечают, что долгие годы экспонировались в основном оружие и военная форма[514]514
  Saunders N. J. (ed.) Matters of Conflict: Material Culture, Memory and the First World War. London: Routledge, 2004.


[Закрыть]. Многие предметы, а также ряд тем (военнопленные, дезертирство, гендерный аспект войны) музеями не показывались и не обсуждались. «Эмоциональный поворот» в музейном деле, как и открытие новых тем в историографии войны, сказались на том, какие предметы считаются достойными показа. По мере того как политическая история войны стала уступать место социальной истории и микроистории, повысилась ценность других артефактов – прежде всего личных вещей военных, в результате чего они стали все больше появляться в музеях. В России, поскольку политическая, социальная и культурная истории Первой мировой войны вернулись в музейное пространство одновременно, посетители увидели сразу весь спектр военной и гражданской материальной культуры начала ХХ века.

Интересным примером передачи смыслов посредством группировки, презентации и контекстуализации предметов военного быта была выставка «Великая война» в Новом выставочном зале Музея городской скульптуры в Петербурге – кураторский проект, представивший предметы как из музеев, так и из частных собраний[515]515
  О выставке «Великая война»: http://www.museum.ru/N53143; Великая война: к 100-летию начала Первой мировой войны. Каталог выставки. СПб.: Центральный военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи, 2014.


[Закрыть]. История этого проекта и результаты его реализации, рассказанные в интервью его создателем Алексеем Арановичем, ставят много вопросов об «эмоциональном музее», эмоциональном восприятии вещественно-бытовой среды периода Первой мировой войны и о том, как вещи, подлинные и неподлинные, могут быть проводниками исторического знания.

Алексей Аранович, доктор исторических наук, специалист по Первой мировой войне и по истории костюма, является президентом санкт-петербургского Военно-исторического общества, которое объединяет как профессиональных историков, так и любителей и специализируется с начала 1990‐х годов на исторической реконструкции. Специалист широкого профиля, Аранович является преподавателем, автором исторических публикаций, изготовителем костюмов с использованием специальных технологий, организатором и режиссером батальных сцен на местах сражений. В период столетнего юбилея он участвовал в организации двух выставок, в Петербурге и в Гусеве (Гумбиннене), и реконструкторских спектаклей, среди которых реконструкция Гумбинненского сражения на месте битвы при участии пятисот человек из разных городов и стран и семидесяти тысяч зрителей[516]516
  Реконструкция сражения проходила 24 августа 2014 года в поселке Лермонтово Гусевского района Калининградской области. Полное видео реконструкции: https://www.youtube.com/watch?v=yJ-vV37p5mI; телерепортаж: https://www.youtube.com/watch?v=313t7cVedX8.


[Закрыть]. Осуществляя деятельность по изучению и популяризации Первой мировой в разных направлениях и для разной аудитории, он имеет компетентное мнение по поводу того, как предметы, связанные с этой войной, могут быть проводниками исторического знания.

Центром притяжения для посетителя куратор считает вещи с биографией, которые показывают, как большая история пересекает жизнь человека. На выставке «Великая война» были показаны эполеты кайзера Вильгельма II, который до войны был шефом двух русских полков. Генерал-фельдмаршальские эполеты кайзера под шефский мундир 85-го пехотного Выборгского полка конца 1880‐х годов символизируют одновременно слом в биографии отдельного человека и искусственность разрыва между элитами воюющих стран, внезапное превращение во врага того, кто был в качестве родственника царя близок к Императорскому двору.