Текст книги "Перфоманс для эльфийского сафари"

– Я собрал вас, господа, чтобы попрощаться. Судя по всему нам скоро трындец.

– В чём заключается это явление? – светски осведомился командующий. Единственный из присутствующих он сохранял человеческое обличие и, судя по всему, даже не собирался превращаться в магическое существо. – Нельзя ли поподробней?

– Это явление заключается в гибели всего человечества, – пояснил начальник аналитического отдела, сильно похожий на классического гнома. – Или, по крайней мере, того, что мы считаем человечеством. На смену людям придут новые биологические виды, а это, несомненно, приведёт в гибели цивилизации. Или, по крайней мере, того, что мы считаем цивилизацией.

– Мы даже ориентировочно не можем предположить, какие сферы интересов станут доминирующими в новом мире, какие социальные приоритеты будут востребованы, – добавил начальник группы долгосрочного планирования, ёрзая в кресле. Лишь вчера вечером он окончательно превратился в фавна и никак не мог усидеть на поросших шерстью ягодицах.

– Доигрались, – едко произнёс представитель ООН, получеловек-полусаламандра. – Доэкспериментировались. Я вас предупреждал, что ваша спичка вам же поперёк горла встанет.

– Опыт по перемещению физического тела в виртуальное пространство был одобрен всеми возможными инстанциями, – процедил Главный. Раньше он бы побагровел, но теперь, в новом обличии, наливался фиолетовым цветом. – Эта, как вы выразились моя спичка, дала представление о совершенно неведомых нам свойствах пространства и времени. Поэтому хватит тыкать в меня этой спичкой! Возникновение Междуморья никто не мог спрогнозировать, но когда оно всё же возникло, кто как не вы наложили лапу на все исследования и превратили уникальный полигон в аттракцион для бездельников?!

– Да, пускать туристов в Междуморье была не совсем правильная идея, – согласился начальник аналитического отдела.

– Это было необходимо сделать хотя бы для того, чтобы как-то регламентировать поток любопытствующих! Ещё бы! Магическая страна, бука из бамбука в реале, а теперь получите и распишитесь, – продолжал негодовать представитель ООН.

– Если позволите, я бы хотела сделать небольшое сообщение, – вклинилась в беседу начальник службы информации. Одна из немногих она была очень довольна своей новой внешностью, превратиться в фею она мечтала ещё в детстве. – Просто чтобы мы лучше понимали происходящее. Я не берусь делать выводы, предоставлю это специалистам, но взгляните на динамику событий.

Она повесила над аудиторией виртуальный экран, на котором появилась проекция с космической станции и продолжила.

– Вот взгляните. Я наложила на изображения континентов данные по статистике. Жёлтым выделены зоны стабильного ароморфоза. Там люди постепенно, но неуклонно превращаются в магических существ, но проявлений самой магии пока не зафиксировано. Зелёным отмечены места где люди отнеслись к происходящему благожелательно, как к некой игре, которая скоро прекратиться стараниями правительств и компетентных органов. Пока они просто забавляются новой ситуацией. Но вот красные участки, это территории с выявленными магами, волшебниками и чародеями. Там вовсю идёт магическое противостояние, борьба за сферы влияния и категоричное неприятие устоявшейся инфраструктуры. А чёрное – это уже боевые конфликты с летальными исходами. Видите? Теперь я ускорю.

Она ускорила и все увидели, что зелёных зон становится всё меньше, а красные и чёрные расползаются, как чернила на пористой бумаге. Кто-то присвистнул, кто-то глубоко вздохнул. Главный нервно барабанил по столу щупальцами рук. Начальник службы информации закончила демонстрацию, отключила экран и, вынув из сумочки зеркальце, принялась поправлять чуть растрепавшиеся локоны.

Командующий ударной группы откровенно скучал и во время оживлённого обсуждения, и во время демонстрации. Будучи человеком военным, он привык ставить чёткие вопросы и по возможности требовать чётких ответов. А политические игры его не занимали.

– Мы теряем время, господа, – сказал командующий. – Для купирования ситуации, которая по вашим же наблюдениям в ближайшее время должна вызвать кризис мирового уровня, мне нужно знать. Во-первых: действительно ли население так называемого Междуморья очеловечивается, по мере того как население так называемой большой земли перерождается? Во-вторых: приведёт ли остановка, пусть даже принудительная, очеловечивания Междуморья к остановке перерождения человечества. В-третьих: остановит ли физическое уничтожение так называемого Междуморья к выбросу энергии «непонятной идентификации»?

– Нет, нет и нет, – ответил Главный.

– Тогда мне непонятно, что я тут вообще делаю, – позволил себе выразить недовольство командующий.

– Разрешите вопрос? – робко осведомился молодой хоббит. Это был недавно назначенный шеф службы техподдержки. – Вот вы, сударыня. Вы не могли бы эту вашу схему запустить на прогноз? И показать территорию Междуморья с прилегающими территориями. Ну, вот где мы сейчас и находимся. А то вы центральную Африку как-то быстро пролистнули.

– Разве? – удивилась фея и снова запустила проекцию.

И все увидели, как чёрное пятно из Междуморья стремительно накрывает расположение «Руссо-вирта».

– Да, в натуре, трындец, – резюмировал представитель ООН.

– Тикать надо, – сказал молодой хоббит.

Через минуту конференц-зал опустел, а Главный думал, что вот теперь всё идут по плану, всё хорошо. Лишь бы гоблины не забыли почистить оружие.

***

В райотделе муниципальной стражи в зарешёченном окне дежурного маячил гоблин. Миловидный, весьма человекообразный, но всё же гоблин и это было очень странно. Потому что эльфы не брали на службу гоблинов. Их вообще никто никуда не брал. Так и мотались они по Междуморью: без определённого места жительства, рода деятельности и перспектив на социальную адаптацию. Ухудшали криминогенную обстановку. Или селились где-нибудь на отшибе, небольшими коммунами, варили похлёбку на сале с огурцами и торговали краденым. А этот, гляди-ка! – в стражники пролез.

– Девушку похитили! – вцепившись в прутья решётки сказал Кривохмыл.

– Кто? – лениво спросил человекообразный гоблин, не глядя на посетителя. Он был занят, он что-то ел. Так и есть – огурцы жрёт!

– Гоблины, – сказал Кривохмыл. – Гоблины похитили. Только что, вот прямо сейчас. Возле фонтана. Где заведение орестиад Эки и Аки.

– А, знаю-знаю, – оживился человекообразный гоблин. – Девушка из заведения, стало быть?

– Нет, ну что вы. Это с большой земли девушка, туристка. Она на эльфийское сафари приехала, а её гоблины похитили.

– Гоблины, – недовольно произнёс человекообразный гоблин. – Чуть что, так сразу гоблины. Вы сами-то их видели?

– Да! То есть, нет, – Кривохмыл начал заикаться. – Я башмаки видел. Ну, эт самое… Когда упал. Гоблинские башмаки там.

– Так вы что же, милейший? Издеваетесь? Хотите, чтобы на основании башмаков я общегородской розыск объявил?

Кривохмыл задохнулся от возмущения, но тут на столе у дежурного зазвонил телефон. Обычно телефонами в Междуморье не пользовались, хватало заклятия «длинное ухо», но эльфы зачем-то оснастили крупные города телефонной связью. Не иначе людям подражали, из своего вечного эльфийского снобизма.

Человекообразный гоблин снял трубку, представился и через секунду, ничуть не удивившись, передал трубку Кривохмылу, буркнув:

– Это вас.

Кривохмыл же напортив с изумлением, прижал трубку к уху и услышал гнусавый голос Галвина:

– Еслиф хочешь девку свою увидеть, приходи на рассвете к сухому болоту. Один приходи. Стражников в это дело не впутывай, это наше с тобой дело, сами разберёмся. Понял?

– Понял, – сказал Кривохмыл.

Глава шестая
предлиннющая, но не последняя.

Гадко, гадко повели себя гоблины, захватив Наташу в плен. Они не стали церемониться и тратить время на уговоры, им была неведома деликатность, присущая Кривохмылу. Они просто хлобыстнули её заклятьем пьяной откровенности, от которого даже у тупо-каменюжных троллей развязывался язык и самый матёрый караванщик, подвергнутый в безлюдной пустыне гоп-стопу бандой гоблинов, выбалтывал где припрятано золотишко. Поэтому сейчас Наташа, гордо усевшись на хромой табуретке, с жаром делилась с гоблинами своими самыми сокровенными тайнами, а гоблины, тесно окружив её, соревновались в остроумии.

– Значит, говоришь, влюбилась? – давясь от сдерживаемого хохота, спросил Галвин.

– В Михаила Дмитриевича? – кокетливо уточнила Наташа. – Ой, мальчики, ну я же говорю, влюбилась без памяти.

Она мечтательно закатила глаза, увидела томящегося в клетке попуго-дракона и запнулась. Клетка с Кайденом была подвешена к закопченной балке. В этом трактире всё было какое-то закопченное, сальное, вонючее. В углу смердела бочка с квашеными огурцами, тлеющий в камине кизяк также источал зловоние, а уж гоблинские портянки, развешанные у камина на просушку и вовсе источали такой аромат, что в пору было кричать о газовой атаке. Трактир назывался «Три тухляка».

Наташа на секунду примолкла, как бы пытаясь сообразить, где она и что с ней, но хитрый Галвин не дал девушке опомниться.

– В Михаила Дмитриевича, в Михаила Дмитриевича, – сказал он. – В этого самого, как его?

– Потехина, – подсказал Ансгар, обладавший среди братьев наилучшей памятью.

– В начальника отдела этого самого, – сказал Гленн.

– Контроля реальности, – сказал Гверн.

– Альтернативной, – уточнил Гвен.

– Ну да! Я же говорю: влюбилась без задних ног, – согласилась Наташа.

– А он? – заинтересованно спросил Кайден, просунув клюв между прутьями клетки.

– А он ни в какую, – расстроено призналась Наташа. – Я перед ним и так и эдак…

– И передом и задом, – заржал Ансгар и тут же получил по шее от Галвина.

– Что? Ну, в общем, да. А что? Вы бы его видели. Такой умный весь, независимый. Молодой совсем, а уже начальник отдела. Его знаете, как в конторе уважают? Как в такого не влюбиться? И все, между прочим, о вас заботиться.

– Об нас? – удивился Галвин. – С какого это перепугу ему об нас заботиться?

– Сроду об нас никто не заботился, – подтвердил Гверн.

– Всё сами, вот этими вот руками, – и Гвенн, самый крупный из братьев показал грязные когтистые лапы. В самый нос Наташе сунул.

– Ну не о вас конкретно. Вообще. О междуморцах, ничуть не смутившись сказала Наташа. – Чтоб туристы к вам не лезли без очереди, чтоб квоты соблюдались, чтоб Эльфийские Договорённости выполнялись безукоризненно. Для него народ Междуморья не пустое место, а Междуморье не аттракцион, не игра никакая. Нет, вообще не игра. Это жизнь его, он себя всего этому посвятил, это его судьба, если хотите.

– Не хотим, – на всякий случай сказал Ансгар.

– Ну и ладно.

– Потехин такой, Потехин сякой. Весь такой хороший. А как же тогда бука? – хитро прищурившись, спросил Галвин.

– Ну, бука, – смутилась Наташа. – Он тоже хороший, очень хороший. Такой… импозантный. Он любит меня.

– Помолчала бы ты, девка, – сказал Кайден.

Гвен взял со стола пассатижи и многозначительно показал их попуго-дракону. Тот печально взглянул на свой хвост, к котором уже не хватало пары перьев и заткнулся.

– Погоди, погоди, – сказал Галвин, наморщив мохнатый лобик. Всем своим небогатым умишком он понимал, что упускает нечто весьма важное. Важнее, может быть, чем даже завораживающая его тайна Золотого Додека́эдра Це.

– Ну чего? – недовольная тем, что её перебили, Наташа обиженно передёрнула плечами. Ей хотелось болтать без умолку.

– Скажи ещё раз, каким отделом командует твой Михаил Дмитриевич.

– Я ж говорю: Отделом контроля альтернативной реальности, – с удовольствием произнесла Наташа. – А я там стажировку проходила. Со всего курса только меня туда направили, а очередь на стажировку в «Руссо-вирт» преогромная. Если хотите знать…

Галвин хлопнул в ладоши, и Наташа, замолчав, удивлённо на него взглянула.

– Вот. Вот-вот-вот. – Галвин сосредоточенно тёр лоб. – Отделом контроля реальности.

– Альтернативной.

– Да.

– И чего такое эта самая альтернативная реальность? А?

– Это вы, – просто сказала Наташа.

– Чего? – удивился Гвен.

– Как это? – спросил Гверн.

– Поясни, – попросил Гленн.

– Херассе, – резюмировал Ансгар.

Наташа охотно пояснила:

– Ну вы вот и есть альтернативная реальность. Игра! Вы же все ненастоящие, вы персонажи компьютерной игры, боты. Ну или были такими до недавнего времени.

– До какого? – тупо спросил Галвин.

– До момента переброса спички из реального мира в виртуальное пространство, в компьютерную сеть. Величайший эксперимент корпорации «Руссо-вирт» по изучению пространственно-временного континуума. И что-то пошло не так, случился прокол континуума. Очень мощный прокол. Случилось Толпомешание, как вы это называете.

– То есть, – с трудом подбирая слова, сказал Галвин, – после Толпомешания мы стали, ну это, аватарками?

– Да нет же, наоборот. Это до прокола континуума, до эксперимента вы были были компьютерным кодом, никем по сути вы были. А после возникновения Междуморья вы сразу воплотились в физических носителях, существуете в реальности. И как такое возможно, между прочим, до сих пор никто не понимает.

– Брешет, – сказал Гвен.

– Загоняет, – подтвердил Гверн.

– Лапшу вешает, – резюмировал Гленн.

– Да мне лично похер, – высказался Ансгар. – И не просто похер, а похер-похер. Была игра, не было игры, главное, что я есть. И я себе нравлюсь. А с континуумами-мантиниумами пусть великие маги разбираются.

– Но игра-то никуда не делась, – со слезами в голосе воскликнула Наташа. – Неписи вы мои бедные, жалко-то как вас.

Наташа всплеснула руками, закрыла лицо ладонями и натурально зарыдала. Гоблины топтались в неуверенности, а Кривохмыл, в ужасе отпрянул от ставен и присел на корточки. Ему тоже хотелось всплеснуть руками, закрыть лицо ладонями и зарыдать. Тут под окнами он подслушивал совсем недавно, но того, что услышал оказалось достаточно, чтобы ввергнуть бедного буку в состояние шока. Если даже туповатых гоблинов откровения Наташи довели до замешательства, то что уж говорить о чувствительной душе художника-концептуалиста! Агапе стало его искренне жаль его, и нимфа погладила буку по головке.

Ну, да. Кривохмыл не стал дожидаться рассвета и не пошёл к сухому болоту. Он оседлал помело и сгонял к песчаным пещерам. Поначалу нимфы ни в какую не желали выслеживать для Кривохмыла обнаглевших гоблинов. Бука верно рассудил, что со своим охотничьим чутьём Тимо и сёстры легко обнаружат место, где гоблины укрывают Наташу. Если уж они в потёмках стада макровирусов безошибочно находят, то что им Галвин?! Но Тимо боялась осложнения с официальными властями Нововавилонска. Что-то у неё не в порядке было с видом на жительство. Лишь после того, как бука поведал ей о коварстве Аки и Эки, поливавших за глаза пещерных нимф помоями, Тимо согласилась дать Кривохмылу в помощь многострадалбную Агапе, а сама отправилась, по её выражению, драть космы этим простигосподям.

Агапе утешала Кривохмыла, а он лихорадочно вспоминал своё прошлоё. Родителей у него не было, сирота. Всегда с ним рядом, с самого малолетства, находился дядюшка Гнутонос. Заботился. Воспитывал. Наставлял. Стоп. С какого такого малолетсва? Кривохмыл сосредоточился и попытался вспомнить себя маленьким, ребёнком… Ничего нет, никаких воспоминаний… От силы год-два припоминаются. Да, последние два года, в течении которых Кривохмыл усиленно готовился к перфомансу для эльфийского сафари. Не было у него прошлого. И будущее вырисовывалось очень туманное. Значит, надо жить настоящим.

Кривохмыл взглянул на Агапе, плохо понимая, кто перед ним, поднялся и, опираясь рукой о стену, побрёл ко входу в таверну.

– Не ходи, – сказала Агапе. – Убьют.

– В Междуморье никого не убивают, – ответил Кривохмыл. – Спасибо великому Сенергеч-Бопу. Позаботился, – и он понуро зашёл в «Три тухляка», не заметив очень скептической гримасы на милом лице Агапе.

Увидев Кривохмыла, всего такого подавленного и не в себе, Галвин пришёл в неистовый восторг.

– Сам, сам явился! – воскликнул он, вытаскивая из кармана кривой гоблинский нож. Ножи эти ковались из стальных перьев птицы сирин, стоили не менее десятка долларных копеек, а в плоть проникали без малейшей капли крови.

Галвин занёс нож над Наташей и закричал:

– А ну, бука, признавайся! Как этой штукой управлять?

– Какой штукой? – равнодушно спросил Кривохмыл.

Галвин на секунду замешкался. В одной руке он сжимал нож, другой держал Наташу за горло, а третьей руки у него не было. Тогда услужливый Гвен достал у Галвина из-за пазухи Золотой Додека́эдр Це и показал Кривохмылу. А Галвин, ещё секунду поразмыслив, отпустил Наташу, отобрал у Гвена Золотой Додека́эдр Це и теперь уже сам затряс им перед букой.

– Вот! Вот этой вот штуковиной.

– А, это, – сказал Кривохмыл. – Ну, это сложно объяснить.

– Мы не торопимся. Давай, а то девке твоей конец.

– Как это конец? – спросила Наташа. – Вот ещё. Нет, я не согласна. Это всё не по-настоящему, да?

– Ага, – сказал Ансгар. – Понарошку. Это игра такая. Компьютерная. Ты не бойся.

Гоблины захохотали, а Кривохмыл спокойно прошёл к столу, который стоял у камина, и сел. Ночи в пустыне холодные, и он сильно продрог. На столе была кастрюля, плотно накрытая крышкой. Кривохмыл понял, что не только сильно продрог, но и основательно проголодался. Он снял крышку, ожидая почувствовать омерзительный запах гоблинской жратвы, но к удивлению буки в кастрюле оказались ломти тушёной кабанятины. Обжигаясь, Кривохмыл прямо пальцами выудил из густого соуса кусок пожирнее и стал кушать.

Галвин, видя такую букину наглость, одобрительно хмыкнул. Он сел напротив буки и с размаху вогнал нож в столешницу, а Золотой Додека́эдр Це опять засунул себе за пазуху. С глухим звуком клинок до половины вошёл в дубовую доску, но Кривохмыл лишь поморщился.

– Как ты меня вычислил? – спросил он у Галвина.

– Да, просто, очень просто! – захлёбываясь слюной, закричал гоблин. – Себя-то ты хорошо замаскировал, никак не опознаешь. Человек человеком, даже заикаться перестал. А вот девку-то пожалел, не стал до конца ведьмой делать. Ну ты где в Междуморье эдаких ведьм видал? Красотуля, нимфа, а не ведьма.

– Да, она очень красивая, – согласился Кривохмыл.

– Ой, прям, – сказала Наташа, игриво прикрыв лицо ладошкой.

– Ну, – подтвердил гоблин, весь распираясь от своей сообразительности. – Её я сразу узнал, но было ещё сомнение, что это за парень возле трётся. Ты или не ты? Проследили. Подглядели. И когда бывший дракон начал огонь из ноздрей показывать, тут всё! Тут уж я своё не упущу.

– Где это он показывал?

– А у проституток.

Кривохмыл укоризненно взглянул на Кайдена, томящегося в клетке, и попуго-дракон стыдливо спрятал голову под крыло. Бука подумал, что внешность сильно влияет на состояние личности.

– Ты-то как попался? – спросил он у бедной птички.

– По глупости, – виновато сознался попуго-дракон, выглядывая из-под крыла. – Они когда тебе по башке дали, а Наташку в мешок засунули, я сначала к тебе кинулся, но вижу – в отключке пацан, конкретно. Тогда решил за ними, проследить… Нет бы на улице оставаться, но я сдуру под крышу сунулся.

– Ну и? – заинтересовался Кривохмыл.

– Ну и вон в сеть угодил, – Кайден мотнул хохласто-цветастой головой на большую рыбацкую сеть, развешенную под потолком. Зачем гоблинам понадобилась рыбацкая сеть в центре пустыни, бука решил не выяснять.

Он пожевал кабанятины, запил из кринки кислым гоблинским квасом и спросил:

– А про штуковину как узнал?

– Ну извините! – гоблин даже привстал от удивления. – Я может и тупой, но знаю, что буки на такую магию, как у тебя, не способны. А ты вон чё: уже всё Междуморье шумит про твои подвиги на таможне. Такое колдовство букам не ведомо, не по рангу вам эдак поступать. И как ты нас при первой встрече опозорил, думаешь, забыли? Нет, бука, за всё отвечать придётся. Девка эта тебе не просто так, раз по всей стране за ней взад-вперёд таскаешься. А значит, сделаешь для неё всё, что скажем. Вот и делай.

– Да, я для неё всё сделаю, – сказал Кривохмыл и с тоской посмотрел на Наташу.

Наташа послала ему воздушный поцелуй и глупо хихикнула.

– Скажи, – спросил Кривохмыл у неё, – а ты всё это заранее продумала?

– Кирюша, я всё скажу! Я ведь за этим и шла: всё-всё рассказать.

– Ой, молчи уже, девка, – сказал попуго-дракон, свесившись из клетки. – И так много лишнего наболтала.

– Всегда мечтал убить дракона, – сказал Галвин и потянулся было за пассатижами, но Кайден так рыкнул на него по-драконьи, что гоблин удивлённо заозирался, не мог поверить, что глотка попугайчика может издать такой угрожающий звук.

И как будто бы в ответ на драконий рык с улицы послышался нарастающий шум, возня какая-то, движуха. Тогда Галвин, выдернув из столешницы своё оружие, подбежал к Наташе и снова схватил её за горло и занёс над головой нож. Наташа закатила глаза и надула щёки.

***

Тот, кого теперь называли Гнутонос, стоял перед открытым шкафом и боролся с искушением залезть внутрь, свернуться калачиком, положить голову на подушечку, натянуть повыше плед из фавёнской шерсти да и ни о чём не думать.

Желание ни о чём не думать стало всё чаще посещать его в последние дни, когда Кривохмыл уже отправился в путь, Наташа сбежала в Междуморье и всё казалось бы предопределено. Но тот, кого теперь называли Гнутонос, слишком хорошо знал, что именно такая уверенность в предопределённости событий очень часто приводит к трагическим последствиям, разрушает скрупулёзно разработанные планы и отбрасывает назад от цели, до которой, казалось, уже рукой подать.

Тот, кого теперь называли Гнутонос, со вздохом запер дверцы шкафа, а плед из фавёнской шерсти просто накинул на плечи. На улице вовсю палило солнце, но здесь, в секретном бункере корпорации «Руссо-вирт», замаскированном под неопрятную гоблинскую хижину, работающие кондиционеры поддерживали приятную прохладу. Тот, кого теперь называли Гнутонос, подошёл к столу, заставленном трёхмерными моделями перфоманса для эльфийского сафари. Всё правильно. Вот отсюда пойдут великие маги, вот здесь встанут энты. Как бы пятиугольником. А вот тут будет стоять Кривохмыл и с помощью Золотого Додека́эдра Це всем этим управлять. Тот, кого теперь называли Гнутонос, сам разработал алгоритм, при помощи которого безграмотный бука смог бы адаптировать для реальности сложнейший компьютерный код.

Тот, кого теперь называли Гнутонос сел и начал писать привычную преамбулу: «Дорогой Миха! Прости, что я так к тебе обращаюсь, но дело в том, что хотя ты пока и не знаком со мной, я тебя уже давно знаю.». Этими словами начиналось каждое его письмо Мишке Потехину.

«Всё дело в том, что ты это я.».

Тот, кого теперь называли Гнутонос, поморщился, ещё раз перечитал написанное, и решительно зачиркал последнюю фразу.

– Рано. Рано ещё, – пробормотал он себе под гнутый нос.

***

В дверь трактира робко постучали.

– Кого ещё принесло? – грозно произнёс Галвин.

За дверью помолчали, а потом вкрадчиво произнесли:

– Это к вам пришёл Сенергеч-Боп такой. Знаете, небось? Ну, верховный маг, который. Можно войти?

Галвин открыл рот и снова его закрыл. Судорожно сглотнул и тихо спросил у Кривохмыла:

– Ты навёл?

Кривохмыл, поражённый не меньше Галвина, лишь скорчил РГД, то есть Рожу, Гарантирующую Доверие. С человеческим лицом проделать эту процедуру, требующую вообще-то незаурядной ловкости и длительной подготовки, у него получилось неважно, но гоблин всё-таки поверил, что ни при чём тут бука, не он привлёк могущественного властителя Междуморья в их шалман для решения частных вопросов рядовых граждан сказочной страны.

– Ну так как? – снова спросили за дверью. – Я не один тут. Со мной и Бурлодив, и Солодарь, и вообще народцу тут немало понабежало. Не заставляйте ждать, господа хорошие. Так я вхожу?

Попуго-дракон в своей клетке испуганно чирикнул совсем по воробьиному, и стало очень тихо, только с улицы доносилось едва слышное шорканье, бормотанье, позвякивание… Братья Галвина как-то незаметно и бесшумно рассосались по тёмным углам трактира, сам он замер в ступоре, а Крывохмыл невозмутимо жевал мясо. Тогда Наташа, пьяно расхохотавшись, крикнула:

– Входите, чего уж там!

Дверь скрипнула, и они вошли. Великие маги Междуморья. Сенергеч-Боп, Бурлодив и Солодарь. Больше всего они напоминали трёх богатырей с картины Васнецова, вот только наряжены были не в кольчуги, а то ли в рясы, то ли в рубища, подвязанные разлохмаченными верёвочками. На головах же имели самые настоящие будёновки с красными звёздами.

– Опачки! – зашлась от восторга Наташа. – Какие хорошенькие. А Влахал где?

– Брюхом шибко мается, – спокойно ответил Сенергеч-Боп. – Грибков речных поел, и прихватило.

– Что ж он так неосторожно? – расстроилась Наташа.

– Ничего, оклемается, – сказал Сенергеч-Боп.

– Вы ему передайте: пусть поправляется.

– Непременно передам. Благодарствуйте.

– Вы бы может, полечили его, вы же можете, вы же волшебник.

– Да он и сам умеет.

– Так чего ж?

– Знаете, – Сенергеч-Боп на секунду задумался. – Мы ведь не для себя живём. Ну, великие маги, я имею в виду. Постоянно в делах, в заботах. Совершенно нет времени на личную жизнь. А иногда так хочется почувствовать себя обычным человеком. Со всеми его слабостями, страстями. Горестями и радостями, достоинствами и недостатками. Даже вот хотя бы взять и поболеть по-человечески. И выздороветь тоже по-людски, без магии там всякой и волшебства. Тупо на больничный сходить.

– Да, тяжело, – посочувствовала Наташа.

– Тяжко, – согласился Сенергеч-Боп.

– А этот сидит здеся, кабанятину трескает, – неожиданно встрял в беседу Бурлодив. Был он весь какой-то нервный и дёрганый.

– Я что ли? – удивился Кривохмыл.

– Ты!

– Ко мне-то какие претензии?

– Не претензии, не претензии, – суетливо заоправдывался Сенергеч-Боп, ощутимо пихнув Бурлодива локтём в бок. – С просьбой мы к тебе, Кривохмылушко. Без наездов, по людски. Ослобонил бы ты нас.

– В смысле?

Кривохмыл наконец перестал жрать и в недоумении уставился на великих магов. Он решительно не понимал, чего от него хотят. И почему-то совершенно не испытывал пиетета к столь уважаемым персонам. Было в них что-то ненастоящее, пыльное и фальшивое. На открытках, которые печатались эльфами в типографии Нововавилонска, великие маги выглядели куда как представительнее. А тут припёрлись какие-то мужики, облачённые в дерюги, да ещё и с просьбой к нему, буке без роду, без племени.

Сенергеч-Боп горестно вздохнул и заговорил вкрадчиво, даже немного подобострастно:

– Ты же ведь на эльфийское сафари намылился? Искусством своим хотишь народ поразить, представление устроить?

– Да, я направляюсь на сафари. На эльфийское сафари. Хочу показать перфоманс.

– Об этом и речь, Кривохмылушко. Об этом и речь.

– Вот видишь, Галвин, – сказал тогда Кривохмыл, деликатно мизинчиком указывая на Сенергеч-Бопа. – Я же говорил тебе, что великие маги обязательно заинтересуются моим перфомансом…

– Ещё как! – согласился Сенергеч-Боп. – Только вот не совсем перфомансом, а этой штукой, которую у тебя гоблины умыкнули.

– А вы всё про них знаете? – воскликнула Наташа. – Откуда?

– Работа такая, милая девушка. Всё знать, везде бывать, к стенке приставлять.

– Давай уже к делу, – нетерпеливо произнёс, угрюмо до этого молчавший Солодарь.

Сенергеч-Боп вздохнул, снял с головы будёновку и вытер пот со лба. Решительно прошёл к столу и сел на табуретку, на которой недавно дёргался Галвин. Положил будёновку на стол. Снова утёрся широкой ладонью. Снова вздохнул.

– Да не тяни! – крикнул Солодарь.

Сенергеч-Боп глянул на него строго и заговорил:

– Вещь эта магическая, что не ведаю, как у тебя очутилась, великой силой наделена. И управляться с ней, ты весьма ловко научен. Кем научен, опять же не ведаю, но и не важно это сейчас. А вот то, что ты можешь всех нас от беды избавить, это важно и актуально до крайности. Потому как невтерпёж ужо нам в башке у себя по несколько сотен аккаунтов поддерживать.

– У меня до тысячи пользователей в сутки регятся, – с затаённой гордостью посетовал Бурлодив.

– Так ты на халяву премиумы раздаёшь! – возмутился Солодарь.

– А не твоё дело, – заявил Бурлодив.

– Цыц, – сказал Сенергеч-Боп.

– Ничего не понимаю, – сказал Кривохмыл.

– Эх, – Сенергеч-Боп снова крепко потёр лоб. – Ну как тебе ещё объяснить? Вот и девушка уже разъяснила, что все мы в игре живём. А ты подслушал. Подслушал ведь?

– Нет, – запротестовал Кривохмыл. – Я случайно услышал, как она сказала, что все мы из игры проявились. Что раньше были виртуальные, а теперь стали конкретные. Правильно ведь?

Кривохмыл глянул на Наташу, и та радостно закивала.

– Так-то оно так, – снова заговорил Сенергеч-Боп. – Мы конкретные. Но игра никуда не делась. Есть секретный пакт, приложение к Эльфийским договоренностям. Корпорация «Руссо-вирт», в рот ей потные ноги, не только обеспечивает и регулирует туристическую деятельность на территории Междуморья, но и предоставляют для пользователей серверов корпорации аккаунты в сетевой игре. За хорошее вознаграждение, между прочим. Эльфы об этом знают. Не все, конечно. Те, кому положено. В обмен получают с большой земли технологии, товары, вообще информацию. А в результате за всё это расплачиваемся мы, терпим в башке у себя всех этих посетителей сервера. Вы, неписи, этого не чувствуете, а мы вот, ну, которые титульные персонажи игры, постоянно как марионетки на верёвочках дёргаемся. Постоянно управляют нами, сечёшь, бука? Постоянно нами играют. Вот во мне сейчас семьсот двадцать посетителей. Геймеров вонючих. Всем им приспичило в Сенергеч-Бопа поиграть. И играют.

– Во мнепрям сейчас тысяча восемьдесят зарегистрированных пользователей, – поделился Бурлодив.

– А во мне тыща двести! – сказал Солодарь.

– Брешешь, – усмехнулся Бурлодив. – У тебя больше пары сотен за раз не бывает.

Сенергеч-Боп схватил со стола будёновку и швырнул в Солодаря, но тот ловко увернулся. Было видно, что он привык уже ловко уворачиваться. А Сенергеч-Боп дёрнул себя за бороду. Сильно так рванул, не жалеючи. Пробормотал чего-то, и все увидели, что со всех сторон его окружает виртуальное пространство, наполненное непрерывным действием. Это было похоже на то, как Кривохмыл с помощью Золотого Додека́эдра Це заходил в интерфейс игры, но сейчас картинку видели все присутствующие, и была она больше, глубже, насыщенней. Масштабней она была. Как будто парили они все вместе в небе Междуморья и видели под собой все города и посёлки, и все караваны с товарами, и все оазисы с контрабандистами, и много чего ещё они увидели.

– Вот такая хренотень, – с тоской в голосе произнёс Сенергеч-Боп и свернул виртуальные экраны. – Я же сейчас тут с тобой сижу, а в это же самое время участвую в кровавых битвах с драконами, в сексуальных оргиях с нимфами, в дебильных гонках на троллях и чёрт ещё знает в каком паскудстве…