Текст книги "Перфоманс для эльфийского сафари"

– В оргиях, – укоризненно сказала Наташа. – Пожилой ведь человек, постыдились бы.

– Так не я выбираю, – развёл руками Сенергеч-Боп.

– А нам ты про оргии не рассказывал, – сказал Бурлодив, с плохо скрытой завистью.

– Цыц.

– А почему я никогда не участвовал в битвах с великими магами? – подозрительно спросил Кайден.

– Тебя не было в изначальном сценарии игры, – пояснил Сенергеч-Боп. – Это мы, ветераны, несём тяжкое бремя титульных персонажей. Нам ведомо многое, силы наши велики, огромны возможности, но мы устали. Мы просим тебя изменить сложившийся порядок вещей, поставить барьер на пути трафика с большой земли. Перекрыть поток информации.

Тишина воцарила в гоблинской таверне «Три тухляка». Каждый на свой лад обдумывал слова Сенергеч-Бопа, его невероятное предложение. Радикальное и, прямо скажем, экстремистское. Отсечь Междуморье от большой земли! И видимо навсегда… «Какой молодец этот Сенергеч-Боп, как хорошо всё разрулил», – подумала Наташа. «Наташа навсегда останется в Междуморье!», – подумал Кривохмыл. «Мне что же теперь, всё жизнь попугайчиком чирикать?» – подумал Кайден. «Рехнулся старик, – подумал Галвен. – Что на это эльфы скажут?».

– А как же эльфийское сафари? – спросил Кривохмыл. – Как же перфоманс? Я дядюшке Гнутоносу обещал. И вот ей. Она тоже на сафари.

Бука кивнул на Наташу, но она, отпихнув Галвина с его ножом, закричала:

– Так я же на сафари за этим и шла! Всё рассказать, всё поведать славным народам Междуморья. Как несправедливо с ними обошлись, как их обманывают!

Она прижала руки к груди, слёзы навернулись на глазах. С ней начиналась пьяная истерика, побочное действие заклинания откровенности. Галвин на всякий случай отступил на шаг в сторону.

– Ведь нехорошо это, неправильно! – продолжала истерить Наташа. – Это дискриминация на совершенно новом этапе развития, дискриминация по отношению к персонажам компьютерной игры, которые были созданы человеком, по вине человека обрели сущность и теперь этим же человеком бессовестно эксплуатируются. Не являясь при этом субъектом международного права.

– Ишь ты, – сказал Сенергеч-Боп. – Складно излагаешь. Пожалеть она нас пришла. А твои коллеги по «Руссо-вирт» нас чего не пожалеют? А сама ты откуда? Не из той же шайки? Нет, милая, нету совсем у нас тебе веры.

– А чего ты, дедушка, тут один за всех расписываешься? – возмутился после таких слов Кривохмыл. – Неписями обзываешь. Может кому-то так и нравится, как есть. Может всех теперь спросим, что они по этому поводу думают?

– Я один? – возмущённо вскричал Сенергеч-Боп.

Он вскочил и бегом метнулся к двери, распахнул её и, торжествующе тыча пальцем в дверной проём, сказал:

– Вот гляди. Не один я, а всё обчество, все как один того же желают. У кого хошь спроси.

За дверью, тесно прижавшись друг к другу, стояли Тимо, Пистис, Элпис и Агапе. Тётушка Гестия. Ака и Эка. Гномы из театра кукол и гоблин из полиции. Эльф с платной стоянки и уличный торговец сластями. Орк, погонщик мулов и тролли с бассейном русалок. И гоблин, майор погранстражи, начальник таможенного поста. И ещё много-много эльфов, гоблинов, фей, хоббитов, зомби, сильфов. Казалось, весь Нововавилонск собрался перед захудалой таверной. И, само собой, тут как тут были Джо Парети с капитаном Форсом, и Мишка Потехин с Васькой Башариным.

– Видал? – спросил Сенергеч-Боп, довольный произведённым эффектом. – Все тута.

Кривохмыл растерялся, но инициативу перехватил туго соображавший Галвин, до которого, наконец, дошло, что главный козырь в этой игре по-прежнему у него.

– А ничего, что вообще-то эта штуковина покамись у меня, а не у вас? – ехидно осведомился он. Заявление гоблина произвело эффект, про него все как-то забыли в пылу полемики. Как и про его братьев, которые инстинктивно среагировав на дерзость старшего брата, выдвинулись из тёмных углов, мгновенно заняв стратегические позиции.

– Слушай, ты ж великий маг, как ни как. Не мог бы его временно засунуть в бочку с квашеными огурцами? – осведомился Кривохмыл у Сенергеч-Бопа. – А то мешает.

– Лучше в камин, – мрачно посоветовал попуго-дракон. – Вместе с братьями и навсегда, а не временно.

– Это я могу, – согласился Сенергеч-Боп. – Но не раньше, чем ты поставишь барьер.

– Шантажируешь? – возмутился Кривохмыл.

– Не без того, – сказал Сенергеч-Боп, встал, поднял с пола свою будёновку и напялил на голову, даже не отряхнув.

– Да как я тебе барьер поставлю, когда Золотой Додека́эдр Це у этого отморозка! – с досадой крикнул бука.

– А ты подумай, – значительно произнёс Сенергеч-Боп, разлаживая бороду двумя руками. – Подумай как.

– Напрягись и сообразишь, – подтвердил Бурлодив.

– Дело-то проще пареной репы, – согласился Солодарь.

– Выйдите бегом все отседова! – заорал тогда Галвин. – Прирежу девку, в натуре приморю.

Могущественнейший из магов Междуморья Сенергеч-Боп заткнулся на полуслове, а Ансгар деловито взял под локотки Бурлодива и Солодаря, повёл их к выходу, приговаривая:

– Вы это, вы лучше и взаправду временно свалите, а то когда братан вот так вот бычить начинает, он за себя не отвечает. Попишет же девчонку, а вам отвечать.

Маги нехотя подчинились, за ними, нечего делать, и Сенергеч-Боп потихоньку почапал, а там уж и все присутствующие за дверью отпрянули, освобождая проход. «Подумай, Кривохмыл, подумай», – с каким-то пёсьим завыванием напоследок произнёс Сенергеч-Боп, и скрался за дверью.

– Тебя тоже касается, – рявкнул Галвин на Кривохмыла. – Вали отсюда, я думать буду.

Но Кривохмыл не двинулся с места.

– Слушай, – сказал он. – Я одного не пойму: если тебе нужна штуковина, зачем тебе Наташа? А если тебе нужна Наташа, то зачем тебе я? Ведь когда вы меня по голове стукнули, я совсем беспомощный был, меня бы и прихватили вместе со штуковиной.

Видно было, что этот невинный, казалось бы, вопрос, вверг Галвина в нешуточное смущение. Он умудрился покраснеть мохнатой гоблинской рожей и потупил взор наглых своих буркал. А вот его братья, напротив, оживились и принялись стыдить Галвина.

– Дожили, – презрительно сказал Гвен и сплюнул через редкие зубы. Прямо слюной цыркнул в сторону старшего брата. – Бука из шкафа нам указывает.

– Докатились, – не менее презрительно сказал Гверн, зажав пальцем одну ноздрю, через вторую громко высморкался. Тоже в сторону Галвина, да. – Бука из шкафа нам рекомендации раздаёт.

– Это какой-то позор, – Гленн присоединился ко всеобщему мнению.

– Всё из-за девки, – Ансгар и вовсе решил выложить всю подноготную. – Как она ему приглянулась ещё в пустыне, так и не успокоится. Свербит у его в одном месте. А я сразу почуял, что не будет нам добра от ыё. Надо было в пустыне бросить. Я так тогда и сказал, а он меня сапогом под коленку пнул.

– Ну да, да, – сокрушённо признал Галвин. – Облажался я по-крупному. Да, из-за девки. Да, надо было буку тогда ышшо прихватить. Не сообразил. Увлёкся. Протупил. Довольны?

– Вполне, – сказал Гвен.

– Больше не будешь нас дебилами обзывать, – сказал Гверн.

– И сапогом под коленку пинать не будешь, – сказал Гленн.

– Это ты уж слишком, – шепнул Ансгар Гленну.

Никто не заметил, как пользуясь тем, что гоблины отвлеклись на разборки со старшим братом, в таверну просочились спецназовцы Парети. Ничего человеческого к этому времени в них уже не осталось. Вылитые гоблины, матёрые, похлеще Галвина с братьями. Волосатые, с выпученными глазами, вонючие… Автоматы они держали за стволы, прикладами вперёд. Как дубинки. И вообще, казалось, плохо понимают, где они находятся, и что вообще делают. Как всегда элегантный и подтянутый капитан Форс выглядел на их фоне воплощением аристократизма. Но вот Джо Парети был сильно угнетён последними событиями. Нет, после букиного удара по его интеллектуальным способностям начальник службы безопасности уже оправился, но блуждание по пустыне сильно вымотало его чисто физически. Проклятые годы… Он даже не смог так же бесшумно как его отряд проникнуть в таверну, зацепил ногой табурет, на звук обернулся Галвин, и началось.

***

Тот, кого теперь называли Гнутонос, вышел из портала возле озера, в котором ещё совсем недавно купался Кайден. Даже поблёскивали драконьи чешуйки на сыром песке и следы когтистых лап не заравнялись.

– Странно, – пробормотал тот, кого теперь называли Гнутонос. – По теории чешуя должна была обратиться перьями, когда он превратил дракона в попугая. То есть я превратил. Короче, Кривохмыл превратил. Но это по теории, а какая в Междуморье может быть теория?

Он подобрал плащ, в спешке потерянный Кривохмылом, когда они с Наташей и Кайденом улепётывали от гоблинов.

– Не забыть в следующий раз, чтобы ведьма ему кроме помела ещё и плащ проиграла, а то будет опять за два рубля покупать, а потом без денег на таможне плясать.

Последнее время тот, кого теперь называли Гнутонос, часто разговаривал сам с собой. Более того. Он заметил, что становится по-стариковски многословен и ворчлив. Годы брали своё, хотя если бы у него спросили, сколько ему лет, пришлось бы крепко подзадуматься, и правильный ответ всё равно вряд ли бы нашёлся.

– Как это всё задолбало.

Тот, кого теперь называли Гнутонос накинул плащ поверх пледа из фавёнской шерсти и побрёл, проваливаясь по щиколотку в рыхлый песок, в сторону Нововавилонска. Он уже много раз проходил этот путь, но готов был повторять его снова и снова, с начала и до конца, пока в бесчисленный раз всё не будет сделано именно таким образом, каким и должно быть. И никак иначе.

***

Последними в таверну «Три тухляка» проникли Мишка с Васькой.

– Ой, Михаил Дмитриевич, – очень смущённо произнесла Наташа, вставая.

– Убью! Убью её, нахрен! – заорал Галвин, снова толкая Наташу на табуретку.

– Ты это, – сказал Джо Парети.

– Стоять, не с места! – крикнул капитан Шорт Форс и, чуть подумав, добавил: – Будем стрелять.

Кривохмыл с ревнивым любопытством разглядывал Мишку Потехина. Братья Галвина с бандитским проворством выхватили ножи и кастеты. Спецназовцы с тупым намереньем ломать, сокрушать и проламывать, замахнулись на них автоматами. Мишка схватил ближайший табурет за ножку и тоже принялся им размахивать. Васька, припомнив опыт студенческих кулачных баталий, засунул руки в карманы и с равнодушным видом начал потихоньку обходить Галвина сзади. Попуго-дракон с натугой силился выдуть из клювика хотя бы сколь-нибудь приличный поток пламени, но предел его возможностей был явно ограничен мощностью газовой зажигалки.

– Я не шучу, – сказал Галвин.

– Пристрелите его, – сказал Джо Парети.

– Огонь! – радостно воскликнул Форс.

Десантные гоблины замешкались, припоминая как же нужно пристреливать огнём. Перехватили оружие, защёлкали предохранителями, принялись дёргать затворы. Щёлк! Фиг там. Ну да: у всех у них оружие оказалось не заряженным. Забыли гоблины зарядить оружие. Как и следовало ожидать.

«Надо что-то делать!», – подумал Кривохмыл.

И тогда он увидел, как в открытую дверь таверны всунулся дядюшка Гнутонос и сказал:

– Ну, ты подумай, что надо делать. Тебе же сказали. Подумай.

И дядюшка Гнутонос показал ему палец. Вернее это сначала Кривохмыл решил, что Гнутонос показывает ему палец, дразнится или грозится. А потом сообразил, что Гнутонос показывает пальцем вверх. В потолок. Нет, не в потолок, а в небо! И ещё дядюшка Гнутонос вдруг странным образом преобразился, лицо его приняло совершенно необычное выражение. Это было ВВП: Выражение Полного Понимания, харя, никогда прежде Кривохмылом не виданная, но он сразу догадался о её значении. И тогда Кривохмыл всё понял. Тут и думать нечего было.

– Эй! – вскричал Кривохмыл и, пробив слюдяное оконце, в таверну влетело помело.

***

На этот раз на совещание к Главному пришли далеко не все.

– Крысы, – коротко прокомментировал Главный, глядя на пустые кресла вокруг стола.

Однако количество отсутствующих сотрудников было с лихвой компенсировано всё тем же ушлым представителем ООН, уже окончательно переродившимся в саламандру. Как ни странно, он, как того следовало ожидать, вовсе не покинул территорию «Руссо-вирт» в первых рядах беглецов, а остался и постоянно досаждал Главному наглыми расспросами, официальными запросами и бестолковыми меморандумами. Вот и сейчас он совершенно некстати завёл разговор на какие-то отвлечённые темы.

– Есть мнение, – невнятно шамкал представитель уродливой пастью, – что далеко не все культурные последствия так называемого «вторжения магии» будут негативно восприняты добропорядочными обывателями. Я получаю множество сообщений с мест, где не наблюдается никакой паники, а идёт вполне стабильная интеграция магического элемента в повседневную жизнь. Да! Люди довольны, что им теперь не приходится оплачивать по баснословным ценам туры в Междуморье и любимая игра происходит на улицах их родных городов. И деревень.

– До людей ещё не дошло, что эта игра очень скоро и может быть навсегда станет их повседневностью, – негромко резюмировал натуральный гном, начальник аналитического отдела.

– И не забывайте, что далеко не всем с новым воплощением повезло так же, как и мне, – добавила прелестная фея, начальник службы информации.

– Не нагнетайте! – оборвал их представитель. – Мне вот, по вашему мнению, видимо, явно не повезло, но я не только не жалуюсь, но и нахожу определённое удовольствие в теперешнем своём состоянии. Да-да. Мне интересно. Впервые за многие годы мне хоть что-то стало интересно. И не только мне. Поймите вы, последнее время население планеты отчаянно скучает. Не секрет, что досуг это основная проблема нашего современного социума. Людям незачем жить, им хочется новенького, остренького, расчудесненького. Индустрия развлечений не справляется, потому что в ней работают такие же скучающие особи. А сейчас вы можете дать людям новый смысл жизни, наполнить их существование яркими красками. А вместо этого нагнетаете панику.

Главному было чрезвычайно странно видеть у себя за столом здоровенную саламандру, рассуждающую о смысле жизни, но он сдерживал себя, он и не такое видывал за годы беспорочной службы.

– Чудес вам мало? – возмутился Главный. – На Земле уже полтораста лет не было войн, не зарегистрировано ни одной эпидемии, мы забыли, что такое преступность, голод. Это ли не чудо?

– Не передёргивайте, – представитель ООН принялся яростно хлестать себя хвостом по бокам. – Вы отлично понимаете, о чём я говорю. И вообще. Последние события в Междуморье вызвали чрезвычайный интерес, а вы скрываете информацию, таитесь, не показываете…

– Увидеть желаете? Да пожалуйста!

Главный хлестнул щупальцами по клавиатуре и все увидели на экране, как бука Кривохмыл, оседлав верное помело, вылетел из таверны «Три тухляка», пробив собой ветхую крышу.

– Звук, звук прибавьте! – закричал представитель.

***

Экспозиция выглядела следующим образом:

В самом центре Наташа, с которой уже сходило наваждение заклятья пьяной болтовни, и она начинала злиться. Покусывала губы и хмурила брови.

Над ней возвышался (хотя какое там возвышался, от горшка три вершка) Галвин. С ножом в руке и растерянностью во взоре.

Вокруг них братья Галвина тоже порядком струхнувшие.

Вокруг них спецназ под командованием доблестного капитана Форса.

Вокруг них, на улице, вокруг трактира «Три тухляка» великие маги, народ Междуморья и примкнувшие к ним.

А над всем этим безобразием высоко в розовеющем небе парил на верном помеле бука Кривохмыл. С ним происходили странные метаморфозы. Никогда не изучавший даже основ программирования, он вдруг совершенно отчётливо начал понимать смысл предстоящего перфоманса, к которому его так долго и тщательно готовил дядюшка Гнутонос. Если раньше он, мнивший себя художником, и воспитанный как художник, был захвачен идеей грандиозного представления с использованием мощнейшего артефакта, то теперь увидел совершенную эстетическую убогость предполагаемого действа. Но зато все схемы построения участников предполагаемого перфоманса вдруг стали укладываться в универсальный кибернетический алгоритм. Кривохмыл не знал, что такое кибернетика и зачем ему может понадобиться новое знание. Пока с него было достаточно прозрения, которое дало понять: с Наташей в ближайшее время ничего плохого не произойдёт, Галвин не опустит на неё занесённый стальноперный нож, а вот с самим оборзевшим гоблином сейчас приключится какая-то неприятность. Что-то нехорошее сейчас будет с Галвином.

– Что-то нехорошее я сейчас с тобой сделаю, – сказала Наташа, строго взглянув на Галвина.

– А? – гоблин обалдел от такой наглости. – Как это?

– Вот так вот.

Наташа встала. Лениво потянулась и щёлкнула пальцами.

– Ты чего?

– Я вспомнила, что я же ведьма.

– Ты тихо, тихо, – сказал Галвин, отступая в сторону. – Ышь, ведьма выискалась. Молоко на губах не обсохло, а туда же – ведьмовать. У тебя лицензия-то есть?

– Какая ещё лицензия?

– На индивидуальную магическую деятельность? А ты как хотела? У нас с этим строго. У Сенергеч-Бопа надо разрешение брать и пошлину в муниципалитет платить.

– Ну, с Сенергеч-Бопом я как-нибудь договорюсь, – сказала Наташа.

– Договаривалась одна такая, а потом знаешь что?

– Что?

– Ничего. А только говорю тебе: уймись. Уймись, девка!

Но Наташа и не подумала униматься. Она звонко, на всё Междуморье крикнула:

– Эй!

Помело под Кривохмылом, услышав ночной ведьмовский зов, резко дёрнулось. Оно принадлежало буке, но не могло ослушаться зова ведьмы. Оно устремилось на этот зов, а бука совершенно не прилагая к этому никаких усилий, остался парить в розовеющем небе. Внезапно открывшаяся возможность летать не удивила его, он воспринял это как должное. И точно также Наташа без всякого удивления приняла тёмную сущность ведьмы, знание грязных ритуалов, веру в могущество заклинаний и ворожбы. Она властным движением перехватила помело, залетевшее в окно, вскочила на него и сказала:

– Гнутонос, пляши.

– Как? – не понял Гнутонос.

– А как бука на таможне плясал.

– Я не видел.

– Не отмазывайся, – нахмурилась Наташа. – Главное, чтоб смешно было.

– Да не умею я, – продолжал отбрехиваться Гнутонос, но каблуки его грязных сапог уже сами по себе начали отстукивать задорный рок-н-рольный ритм, а братья гоблина затянули дружным речитативом:

 
Come on everybody!
Clap your hands!
All you looking good!
 

Народ на улице, заслышав любимый напев, хором подхватил:

 
I’m goona sing my song
It won’t take long!
We’re gonna do the twist
and it goes like this:
 
 
Come on let’s twist again,
like we did last summer!
Yeaaah, let’s twist again,
like we did last year!
 

Нимфы закрутили фуэте, эльфы, подбоченясь, элегантно запритопывали ногами, гномы разнузданно пустились вприсядку. Их услышали в Новокарфагенске и удивились. Почему сигнал к началу празднеств раздался не в столице? Но мигом сообразили, что неспроста все великие маги во главе с могущественнейшим Сенергеч-Бопом находятся сейчас именно в Нововавилонске. Неспроста это, ох неспроста! И, не желая отстать от провинции, тоже запели, заплясали, заколобродили. Запраздновали. Великая пляска началась в Междуморье. Начался карнавал, праздник, эльфийское сафари.

А высоко в розовеющем небе Гнутонос, приобняв буку за плечи, душевно объяснял ему:

– Ты зря обижаешься, никто не хотел тебя обманывать. Ни я, ни Наташа, ни уж тем более Сенергеч-Боп. Просто все мы действовали по уже давным-давно действующему сценарию, который и предопределяет все наши действия.

– Кто я? – спрсил Кривохмыл.

– Ты мой аккаунт в игре, – сказал дядюшка Гнутонос.

– А кто ты?

– Если бы я знал. Когда-то я был Мишкой Потехиным. Весёлым беззаботным специалистом по компьютерной безопасности. Но по действующему сценарию я начал писать себе письма и началось вот это всё. Которое уже очень долго не может закончиться. А кто я сейчас… Возможно я тоже чей-то аккаунт. Может, даже твой.

– И что будет дальше по этому твоему сценарию?

– Он не мой.

– А чей тогда, чей?

– Я бы многое отдал, чтобы это узнать. Ох, ему бы не поздоровилось. И всё что я пытаюсь сделать, это переписать всё по иному.

– Почему ты мне раньше ничего этого не рассказывал?

– Потому что и сам не всё и не всегда знаю и понимаю до конца. Ведь мне каждый раз приходится начинать с последнего сохранения игры. А сейвы бывает вылетают, когда «Руссо-вирт» перегружает главный сервер. Тогда приходится переигрывать с захода на локацию.

– Я ничего не понимаю, – тоскливо произнёс Кривохмыл.

– Да господи ты, боже мой! – воскликнул Гнутонос. – Не надо тебе ничего понимать, просто сделай то, о чём тебя просил Сенергеч-Боп.

– Ты веришь в бога? – удивился Кривохмыл.

– Поставь барьер! – уже закричал Гнутонос на своего воспитанника.

– Но как же я могу это сделать, если Золотой Додека́эдр Це находится у Галвина?

– Очень просто. Неужели ты не чувствуешь?

И Кривохмыл сразу почувствовал, что для управления Золотым Додека́эдром Це совершенно не обязательно держать его в руках.

– Но всё же надо быть к нему поближе, давай спустимся, – сказал Кривохмыл.

А в это же самое время Гнутонос, приобняв за плечи Мишку Потехина, громко, чтобы перекричать поющую толпу, говорил:

– На большой земле ты был далеко не единственным, кто бредил идеей самоопределения Междуморья. С тех пор как на Земле не осталось угнетаемых национальных меньшинств, вполне логичным казалось признать магический народец полноправными гражданами, но инерция мышления, консерватизм общественности, средневековые предрассудки – всё это стояло на пути к свободе. Тогда и появился план действий, замысел, изначальное предначертание. Появились письма.

– Гнутонос? – воскликнул Мишка.

– Так меня сейчас называют.

– А чё не письмишко прислал? С голубочком.

– Я и сам не знаю, на кой ляд эти голубочки нужны, но так уж исстари повелось, что мы с тобой именно через голубиную почту общаемся.

– С какой такой исстари?

– Не знаю. Может от сотворения мира. А может быть ещё раньше. Я, видишь ли, давно сбился со счёта. Но последние полтораста вариантов событий худо-бедно припомнить могу. И хоть бы раз, хоть бы раз, падло, гоблины не забыли зарядить оружие.

– А что бы тогда изменилось? – спросил Мишка.

– Не знаю. Но хотя бы какое-то разнообразие.

– Неужели каждый раз одно и то же?

– Вовсе нет. Но результат всегда один и то же: всё возвращается на круги своя.

– Кто ты? – задал Мишка главный, как ему тогда казалось, вопрос.

– Если бы я знал. Когда-то я был тобой. Неужели ты ещё не понял? И сейчас я это ты, но много старше. Старше на огромное количество жизней.

– Я буду тобой? – ужаснулся Мишка.

– Не обязательно. Поверь, я делаю всё возможное, чтобы этого не случилось. Алгоритм действий будет тебе, как исследователю, конечно же интересен, но об этом позже.

– А что делать мне? Ну, чтобы избежать твоих ошибок.

– Я бы многое отдал, чтобы это узнать. Но единственное важное для нас в данный момент, это не мешать Кривохмылу. Он поставит барьер и навсегда отделит Междуморье от большой земли, изолирует магию.

– Да никто ему и не мешает, – сказал Мишка.

– Это пока – воскликнул Гнутонос. – Но важно чтобы и в дальнейшем ты как мог помогал бы ему, взял своего рода шефство. Ты можешь мне это обещать?

– Ну, я попробую.

– Помни, ты обещал, – многозначительно произнёс Гнутонос.

– Вон он, лёгок на помине, – Мишка пальцем показал на Кривохмыла, плавно спустившегося с небес на землю. Никто не обратил на него внимания, все были заняты началом праздника. Все плясали и пели. Капитан Шорт Форс демонстрировал высококлассный хип-хоп, видно было, что давно и тщательно готовился. Старикан Парети дрыгался в подобии твиста. Васька Башарин, подхватив тётушку Гестию, кружил её в вальсе. Даже десантные гоблины вертелись в каком-то диковинном варианте брейк-данса. А уж добропорядочные граждане Нововавилонска бесновались кто во что горазд.

Наташа, выглянув из таверны, с удивлением взирала на плясовую вакханалию. Она была совсем неопытной ведьмой и не могла понять: это её чары или так и положено?

– И движок-то подсунул устаревший, – упрекнул Кривохмыл Мишку Потехина.

– Что было, то и подсунул. Ты делай, что должен, – сказал Мишка. – Не до разборок теперь.

– Скажи вот ещё: а зачем ты такое дебильное название для движка придумал? – не унимался Кривохмыл.

– Золотой Додека́эдр Це? Да просто в голову взбрело. А что, красивое же название.

– Не отвлекайся, – попросил дядюшка Гнутонос.

– Хорошо, – кивнул бука.

Он взглядом отыскал в толпе пляшущего Галвина. Гоблин уже весь изнемог от обилия непривычных телодвижений.

– Плохо мне, ох как плохо, – причитал Галвин, за пазухой у которого Золотой Додека́эдр Це запустился на полную мощность.

– Немного потерпеть осталось, – с томленьем в голосе сказал Сенергеч-Боп.

– Совсем немного, – согласился Кривохмыл и произвёл инициализацию несложного компьютерного сбоя. И расплавил главный сервер корпорации «Руссо-вирт».

И игры не стало. А все гоблины, эльфы, баньши и тролли стали людьми. Самыми обычными людьми. И капитан Шорт Форс стал человеком, и Галвин стал человеком и даже Кайден.

– Что он сделал? – спросил Васька Башарин.

– То, что и собирался. Он устроил перфоманс, – сказал Наташа, в которой ничего не осталось от ведьмы. – Крутейший перфоманс в истории искусства.

– Да. Перфоманс для эльфийского сафари, – с непонятной интонацией произнёс Кривохмыл. То есть, конечно же, Кирилл. Теперь уже точно раз и навсегда – Кирилл.

Кайден, с некоторой неожиданной для него кокетливостью заявил:

– Вообще-то мне нравился мой новый голос, мелодичный такой.

– Накинь, а то совсем продрог, вон аж трясёшься, – сказал Гнутонос, подавая Кириллу чёрный плащ.

– Это не от холода, – сказал Кирилл. – Это от страха.

Гнутонос пристально взглянул ему в глаза, положил руку на плечо.

– Всё хорошо, – сказал он. – Ты всё правильно сделал.

– Но что будет дальше?

– Если бы я знал. Если бы я только знал. Но одно точно: ты спас человечество от вырождения. По крайней мере, в этом витке реальности.

– А в остальных?

– Не думай об этом. А то свихнёшься.

А Кайден спросил у Сенергеч-Бопа:

– Я, конечно, извиняюсь, но жутко интересно узнать: в битвах великих магов и драконов, кто обычно побеждал?

– С переменным успехом, – смутившись, ответил Сенергеч-Боп.