Текст книги "Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 3"

– Золото! – вдруг опять громко разнеслось над ними и отдалось отзвуком под сводами пещеры. – Самородки!.. Настоящие!..

Леонардо, ожидая, что произойдёт нечто необыкновенное, всё равно невольно удивился тому, что услышал. Натянув на глаза берет и чуть подогнув ноги в коленях, чтобы не выделяться среди людей своим огромным ростом, он протиснулся сквозь толпу к счастливчикам, нашедшим золотые самородки, и вгляделся в маленькие камешки, лежавшие у них на ладонях. Помня, как Галеотто мастерски на глазах герцога Людовико Сфорца и его свиты продемонстрировал превращение олова в золото, Леонардо предположил, что и в этом случае, его старый друг выкинет нечто подобное… Каково же опять было его изумление, когда он увидел, что самородки действительно настоящие. А люди тем временем, пока он их рассматривал, просто обезумели. Одни из них бросились к яме и, отнимая друг у друга заступы, продолжали её раскапывать. Между ними завязалась драка. Другие устремились к «прорицателю», подавая ему туго набитые деньгами кошельки, предлагая ему продать им трость Меркурия. Каждый предлагающий, как на аукционе, выкрикивал более высокую цену. «Добрый пастырь» выстроил людей в очередь и успокоил их, что тростей Меркурия, наделённых его прорицательской силой, на всех хватит. После его слов утихомирились даже дерущиеся. Он подозвал к себе толстую геспериду* – так он высокопарно назвал тётку Сидону – и, развернув её к себе спиной, стал доставать из торбы самые длинные бамбуковые палки. Их цена была самой высокой, поэтому первыми их получили те, кто имел самые большие и туго набитые кошельки. Из толпы доносились голоса, что некоторые из людей ради того, чтобы завладеть тростью Меркурия, продали или заложили ростовщикам всё своё имущество. Леонардо разгадал простой замысел Галеотто и понял, почему рядом нет Кассандры. Он не стал мешать бойко развернувшейся торговле и, отойдя в сторонку, лишь с усмешкой наблюдал за её ходом. Торба «божественной геспериды» быстро освобождалась от бамбуковых палок, пополняясь вместо них туго набитыми кошельками. Каждый человек, получивший трость, уходил из пещеры, пытаясь на ходу вращать её пальцами. Получалось у них это неумело, и их попытки больше походили на представление пьяных бродячих арлекинов, у которых трости постоянно вылетали из рук.

– Вращайте правильно! – наставительно выкрикивал им «меркурианский прорицатель». – Пока не научитесь её правильно вращать, ничего у вас не получится!.. А как научитесь, она сама укажет вам, где сокрыты золотые гермы сокровищ!..

И воздух в пещере звенел от свистяще вращающихся и летающих над головами бамбуковых палок, ударяя по макушкам начинающих искателей сокровищ. Вскоре, правда, всё стихло. Люди, получив заветную вещицу, быстро покидали пещеру. В ней никого не осталось, кроме Галеотто, тётки Сидоны и стоявшего в отдалении от мерцающего света масляных светильников Леонардо. Увидев, что остался ещё один человек, Галеотто, пошарив в торбе, извлёк из неё палочку, размером не больше локтя, и подошёл к Леонардо.

– Вижу, что вы самый умный их всех, кто здесь был! – дружелюбно сказал он, протянув ему палочку. – Я понимаю, что у вас нет больших денег, чтобы купить приличную трость Меркурия, разыскивающую герму золотой жилы, и вы не хотели обращением ко мне с малой суммой обидеть тех, кто уже заплатил дорогую цену!.. Но у меня оста-лись… не… тре-бующ… боль-ших… де-нег… – заикаясь, закончил Галеотто, увидев, как оставшийся в пещере человек, медленно поднял надвинутый глубоко на глаза берет. – Леонардо!.. Соблазни меня божественный Гермофродит*!.. Тьфу! – сплюнул он. – Ты ли это?!

– Я! – приветливо улыбнулся мастер. Галеотто и тётка Сидона на какое-то мгновение потеряли дар речи.

– Да-а!.. – протянул Леонардо, качая головой. – Кассандра закапывает в

–

*Гесперида – в греческой мифологии хранительница золотых яблок, дарующих вечную молодость. * Гермофродит – в греческой мифологии сын Гермеса и Афродиты, необычайно красивый юноша, в которого влюбилась нимфа Салмакида. По просьбе богов она вошла в него, сделав из него двуполое существо.

условленном месте купленные тобой у золотоискателей золотые самородки,

– продолжил он, улыбаясь. – А ты потом водишь по этим местам богатых глупцов, демонстрируя им возможности трости Меркурия, наделённой твоей «прорицательской» силой!..

– Ну, что я говорил? – обескуражено обернулся Галеотто на тётку Сидону. – Он и есть самый умный… Я ему даже за бесплатно её предлагать не буду! – отшвырнул он от себя бамбуковую палочку и вновь повернулся к Леонардо. – Ты всегда был тем мудрецом, с первого жеста понимавшим суть моего секрета!

– А ты так и остался тем рискованным плутом-авантюристом…

– Жизнь требует роскоши, Леонардо! – разведя руками, пожал плечами Галеотто. – Ты не поверишь, но никакие исследования в науке и алхимии за то время, пока я состоял на службе герцога Людовико Сфорца, не принесли мне такой выгоды, как продажа вот этих бамбуковых палок!.. За них некоторые толстосумы выкладывают денег гораздо больше, чем унаследовал я от герцогской казны двенадцать лет назад!.. – он понизил голос до шёпота. – Я самый богатый человек в мире, Леонардо!.. Богаче, чем все короли, падишахи и эмиры вместе взятые!

– Да-а!.. – опять не удержался от восхищения Леонардо. – Всевышний благосклонен ко мне, постоянно сталкивая меня с необыкновенными и великими людьми, правда, все они очень разные по роду занятий… Но вот уж чего я никак не мог предположить, так это то, что мошенничество может быть творчески столь же великим, как искусство или политика!.. В мошенничестве ты достиг такой высоты, что выше твоей донельзя простой изобретательности и придумать-то уже ничего невозможно! И кто бы из нас мог подумать в нашем далёком детстве, что у нас с тобой будут такие разные жизненные дороги?!

– Ты прав, Леонардо! – вымученно усмехнулся Галеотто. – В нашем далёком детстве я искренне мечтал улучшить жизнь людей, изобретя для них эликсир вечной молодости, но моя судьба, в отличие от тебя, повела меня по другому жизненному пути… В конце концов, из нас двоих кто-то должен был заниматься наукой, а кто-то…– запнулся он и развёл руками. – А по поводу искусства и политики ты не прав…

– Почему?

– Потому что великим может быть только искусство, в котором, без преувеличения можно сказать, ты, Леонардо, – Бог!.. А что касается политики,

то это просто разновидность мошенничества, возведённая в статус государственного интереса!

– Может быть, ты и прав! – рассмеялся Леонардо. – Но я встречался с такими политиками, которые так же в ней велики, как и ты в своём плутовстве!.. И вообще, глядя на тебя, я начинаю убеждаться, что мошенничество и политика могут быть искусством! И не возражай мне, тому мудрецу, раскрывающему с первого твоего жеста твои секреты!

Галеотто беспомощно дёрнул руками, замер, восторженно глядя на Леонардо, и затем бросился его обнимать. Наконец-то, встреча двух давних друзей завершилась тем, с чего она должна была начаться. Они пошли вон из пещеры. Тётка Сидона, кряхтя под набитой деньгами торбой, поплелась за ними.

– А ты всё так же бедствуешь? – спросил Галеотто у Леонардо, когда они вышли из грота рудника на воздух.

– Приходится, – просто ответил Леонардо.

Галеотто полез в торбу тётки Сидоны и, достав из неё внушительных размеров кошелёк, до отказа, туго набитый деньгами, протянул его Леонардо.

– Возьми! – предложил он.

– Прости, Галеотто, не возьму… – отстранился мастер от кошелька.

– Почему? – растерялся его давний друг.

– Потому что эти деньги не принесут добра.

– Но ты и тридцать лет назад по приезду в Милан говорил, то, же самое… И ничего, как видишь… не произошло!

– Произошло! – возразил Леонардо. – Только ты, к сожалению, этого не заметил!

– Что произошло? – ещё больше растерялся Галеотто.

– Бежав из Милана с деньгами герцога Людовико, ты разбил сердца двух любящих друг друга людей!.. Сам ты, разумеется, не пострадал, но ты живёшь среди близких тебе людей, и надо быть достаточно бессердечным, чтобы, видя их страдание, оставаться к ним равнодушным.

Галеотто стыдливо отвёл глаза в сторону и поник. Кошелёк, оставшийся в его руке, теперь выглядел ничтожной вещицей, обжигающей его ладонь и пальцы; он брезгливо швырнул его обратно в торбу.

– Джованни до сих пор не может забыть Кассандру, – грустно продолжал Леонардо. – После их расставания ни одна из девушек так его и не заинтересовала… А ведь прошло уже двенадцать лет, семь из которых мы провели вдали от Милана, и каждый день из этих семи лет он очень переживал, что вы вернётесь в Милан, а его там нет!.. Кассандра погорюет-погорюет, – думал он, – да и выйдет замуж… Она замужем?

– Нет, она тоже не может забыть Джованни!

– Где ж вас столько времени черти носили?

– А! – отмахнулся Галеотто. – В Греции, на Крите, Родосе… Последним нашим пристанищем был Кипр!

– Так вот, оказывается, откуда ты пристрастился к греческой мифологии, – иронично скривил губы Леонардо. – Прорицатель Гермеса, внебрачный внучатый отпрыск Зевса и Майи! Племянник Атланта, рождённый в Келенской пещере Аркадии!.. Уж не поэтому ли тебя носит по подземельям?! – небрежно показал он на рудник.

– Прекрати, Леонардо!

– Где Кассандра?

– В Милане… В монастыре Санта-Маджоре… А я и Сидона остановились в Павии…

– Что она там делает? – взметнулись брови у Леонардо от удивления; последнюю фразу он оставил без внимания. – И давно?

– Неделю… За щедрое пожертвование монахини монастыря временно приютили её у себя! – тяжело вздохнул Галеотто. – Мы не можем видеться, потому что этого требует наше дело… Она, как ты сам догадался, закапывает заранее купленные мной у золотоискателей самородки в заведомо оговоренных нами местах небольшими порциями на недалёком расстоянии друг от друга и ставит на них условленные вехи для меня… Это нужно, чтобы всё выглядело достоверно, когда я иду с тростью Меркурия: ведь иногда попадаются такие, кто хуже Фомы Неверующего!..

– Ну да!.. Такие, как я, например…

– Да что ты, Леонардо! Тебе не надо быть неверующим: ты всё и всех видишь насквозь!

– Кассандру прекрати использовать для своей гнусной наживы! Сегодня я скажу о ней Джованни, и пусть они встретятся и, наконец, обретут своё счастье! Ты, говоришь, богат, как все короли и шейхи вместе взятые… Так дай им денег на свадьбу и оставь их в покое!

– Раз уж им суждено встретиться снова, то я сделаю теперь всё, как ты говоришь, чтобы они были счастливы!

Леонардо, желая, чтобы разговор остался на этой обнадёживающей стадии, не стал его продолжать, пожал ему на прощание руку и направился к коню, пасшемуся у подножия горы. Позади себя он услышал безысходный вздох Галеотто.

– Похоже, что встреча с ним повлияет на дальнейший ход моей судьбы…

– И главное: остановись, Галеотто! – обернувшись в пол-оборота, на ходу через плечо бросил ему Леонардо. – Жажда наживы пробуждает в людях жадность!.. А она всегда была врагом разума!.. Берегись! Твоё мошенничество может обернуться для тебя из трости Меркурия в настоящую, как ты выразился, палку – только палку возмездия, разумеется!..

– Я подумаю, Леонардо!

– Вечером жду тебя в гости!.. Мой новый дом, где я сейчас живу, находится у Верчельских ворот, неподалёку от Катаранской таможенной пристани рядом с дорогой Порта-Верчеллина! Спросишь людей – они покажут!.. Там меня все знают!

– Ещё бы тебя не знать… – пробубнил себе под нос Галеотто и пошёл помогать кряхтевшей под торбой тётке Сидоне.

Леонардо распутал коню передние ноги, вскочил в седло и, ещё раз помахав беретом на прощание старому другу, поехал в Милан…

Г Л А В А 2.

Приближался полдень. Зной стоял такой, что на мостовой трескались камни. В раскалённом воздухе не летали птицы, и даже, как заметил Леонардо, мухи, донимавшие коня, и те оставили его в покое, предпочтя укрыться подальше от него где-нибудь в тени под крышами домов. Спешившись у церкви Сан-Маурицио, Леонардо вошёл в неё и застал учеников Джованни, Чезаре и Андреа вальяжно отдыхающими на лесах. Работа над фресками в такую жару не шла. Испарения водяной и яичной темперы вперемешку с мокрой алебастро-побелочной грунтовкой, издающей тухлый запах, душили их. Услышав шаги, они приподняли головы посмотреть, кто вошёл, и вскочили со своих мест.

– Отдыхайте-отдыхайте! – поспешил Леонардо остановить их, видя, что они готовы слезть с лесов, чтобы оправдаться перед ним за своё бездельничанье. – Знаю, что в такую жару работа в ненависть… Джованни, а ты иди сюда!

Джованни Бельтраффио спустился с лесов и подошёл к Леонардо. Выпачканный алебастровой грунтовкой и пигментами красок, он походил на индусского торговца шёлковой разноцветной тканью с рынка Бролетто, в которую те заворачивались, чтобы показать покупателям великолепие своего товара.

– Это не Андреа, учитель… На этот раз я сам неосторожно перевернул на себя поставец с пигментами, когда забирался на леса! – виновато опустил голову Джованни, думая, что Леонардо позвал его для того, чтобы отругать за порчу одежды и краски. – Я всё возмещу на свои сбережения…

– Не надо! – загадочно улыбнулся ему Леонардо. – Я сам куплю всё необходимое… У меня к тебе есть одно очень и очень чрезвычайное известие, касающееся…– он сделал паузу и, нагнувшись к Джованни, с улыбкой на губах посмотрел ему в глаза. – Как думаешь: чего?!

Чезаре да Сесто и Андреа Салаино, облокотившись на локти, с любопытством уставились на них. Джованни пожал плечами и покачал головой.

– Не знаю, учитель, – тихо ответил он, но тут же его осенило озарение. – Прорицатели Деметрия Холкондилы!.. – догадался он. – Я всё-таки оказался прав!.. Это они!!!..

– Да, мой мальчик! – кивнул Леонардо, улыбнувшись ему доброй, отцовской улыбкой.

У Джованни перехватило дыхание. Он смотрел на учителя широко раскрытыми глазами, готовыми испепелить его воспламенившейся в них радостью.

– Мессере Галеотто и тётушку Сидону я повстречал сегодня у рудников Адды, – продолжил Леонардо, не желая больше томить Джованни недомолвками. – Думаю, что о философе Деметрии Холкондиле слух немного преувеличен… Он не приедет в Милан! Разговор о нём среди миланцев запустила Кассандра, чтобы заблаговременно удостоить среди них особой значимостью мессере Галеотто и тётушку Сидону!.. Но перед ними они предстанут совсем в другом обличии…

– Кассандра?.. Она в Милане? – не дал договорить ему Джованни.

– Мало того… Она в двух шагах отсюда: в монастыре Санта-Маджоре! И уже как неделю… – опять не договорил Леонардо, потому что Джованни чуть не сбил его с ног, ринувшись к выходу из церкви. – Вечером у нас будут гости: мессере Галеотто и тётушка Сидона! – крикнул он ему вдогонку. – Уговори Кассандру прийти!

– Ладно! – бросил Бельтраффио в ответ и скрылся из виду в открытом дверном проёме центрального входа в церковь.

Леонардо покачал головой, молчаливо выразив восторг его прытью, и позвал Чезаре и Андреа, видя, как им тошно оставаться на лесах.

– Вы слышали? – коротко выразился он.

– Ну а то!.. – отозвался Чезаре да Сесто.

– Тогда вам нечего объяснять, вы и так всё поняли, – махнул рукой Леонардо. – Слазьте!.. Жара вам всё равно не даст работать… Пойдёмте со мной, поможем Матурине приготовить что-нибудь к ужину!

Такое предложение вмиг озарило радостью кислые лица учеников, они просветлели и заулыбались. Быстро собрав разбросанные по стеллажам лесов кисти и краски, они спустились вниз и кинулись догонять вышедшего из церкви учителя.

После полудня разразился дождь, воздух стал прохладнее, но Леонардо никого не отправил в церковь Сан-Маурицио возобновить прерванную работу. Все занимались приготовлением ужина к встрече гостей и во всём пытались угодить Кассандре. С ней Джованни пришёл спустя час после того, как покинул церковь. Из той юной девушки, какоё её все знали двенадцать лет назад, она превратилась в красивую стройную женщину. В её глазах светились сосредоточенность, проницательность глубокого ума и сдержанность, ставшая следствием пережитых жизненных невзгод. Что и говорить, ведь ей и Джованни уже перевалило за тридцать лет, и жизнь их уже кое-чему научила. Настрадавшись от разлуки, они не сводили глаз друг с друга и, похоже, не замечали никого вокруг. Пришедшие вечером Галеотто и тётушка Сидона не удивились тому, что они встречают их вместе с хозяевами.

– Ну, что я тебе говорил? – покосился Галеотто на нянюшку племянницы. – Вот они!.. И счастливы, как ангелы!

– Храни их пресвятая Богородица! – с умилением посмотрела на Джованни и Кассандру тётка Сидона.

– Видать, и нам с тобой придётся прекратить скитаться и обрести постоянное пристанище, где мы можем в покое скоротать остаток нашего жизненного века! – с каким-то едва уловимым облегчением заметил Галеотто.

– Храни и нас пресвятая дева Мария! – покладисто вздохнула Сидона.

– Давно пора! – коротко и твёрдо утвердил их общее мнение Леонардо.

Этот вечер был весел, наверное, как никогда. За последние годы тяжёлых и подчас чудовищных испытаний встреча старых друзей и двух влюблённых созданий вызвала такое веселье, что ему отдались все без остатка. Вспомнив давние времена, когда вечерами устраивались самые разные игры и развлечения, Леонардо, ученики и гости помолодели, обновившись душой; они бесшабашно пили вино, веселились, шутили и смеялись. Галеотто выложил крупную сумму денег на свадьбу Джованни и Кассандры, тут же был оговорен и назначен день их свадьбы: окончание Петровского поста, что приходился по католическому христианскому исчислению на конец июня.

На следующий день после проведённого весёлого вечера Леонардо помог снять для Джованни и Кассандры жилище неподалёку от своего дома. Галеотто он оставил у себя, а вот няня поселилась со своей воспитанницей в новом доме. Все готовились к свадьбе и ждали наступления торжественного дня. Время пролетело незаметно. Накануне дня свадьбы, вечером, под покровом темноты к Леонардо пришёл почтовый курьер-монах из дворца Карманьола от архиепископа Миланского Георгия, относившегося к мастеру с уважением. Он передал Леонардо коротенькую записку без подписи архиепископа. В ней говорилось, чтобы его постоялец Галеотто Сакробоско с племянницей Кассандрой и её няней Сидоной немедленно покинули Милан. И более ничего: ни причин, ни объяснений, по которым он должен был выполнить рекомендацию архиепископа. Как человек проницательный, Леонардо, конечно, понял, что причиной такой рекомендации послужило мошенничество Галеотто и его спутниц, и пришёл в ужас от мысли, что ему придётся исполнить волеизъявление архиепископа накануне свадьбы Джованни и Кассандры. Для влюблённых вновь возникло препятствие, как и двенадцать лет назад, когда им пришлось внезапно и скоротечно расстаться. На этот раз Леонардо не хотел допустить их разлуки, тем более, он не мог себя представить вестником, несущим им такое чудовищное известие. Он решил обо всём посоветоваться с Галеотто и если понадобится, то пожертвовать им пропуск, подаренный ему вдовой дона Чезаре Борджа, французской принцессой Шарлоттой д’Альбре, чтобы они все вместе, включая Джованни, бежали во Францию. Однако Леонардо не удалось посовещаться с Галеотто. Через несколько минут после того, как он прочитал записку и осмыслил создавшуюся ситуацию, в дом влетел разгорячённый Джованни. Ещё не зная, что произошло, но от одного его вида у Леонардо всё похолодело внутри. Он понял, что случилось что-то непоправимое.

– Учитель! – глядя на него широко раскрытыми от ужаса глазами, воскликнул Джованни, бросившись в объятия Леонардо, как будто ища у него защиты. – Мессере Леонардо!.. Тётушку Сидону и Кассандру только что арестовали берровьеры городской джустиции!.. Они идут сюда!.. Мессере Галеотто надо бежать!

– Что они говорят?!

– Герцогу Максимилиану Сфорца стало известно, что мошенники, обокравшие казну его отца, вернулись в Милан!

– А я-то думал, что всё давно уже кануло в бездну времени! – в сердцах выпалил Леонардо.

– И это ещё не всё…

– Что ещё?!

– Святой отец-инквизитор, доктор богословия Джорджо да Казале едет сюда из Рима по приказу самого римского Папы Юлия II, чтобы лично вести следствие по делу еретика и богоотступника мессере Галеотто Сакробоско! – он потянулся к уху Леонардо и прерывистым шёпотом добавил: – Он, оказывается, под видом явления образа римского Папы Льва I Великого римскому Папе Юлию II обчистил в Ватикане половину Апостолической казны!..

– Вот бестия!.. – взорвался Леонардо. – Посмеялся бы, если бы его выходка никому не грозила опасностью… Вот, оказывается, почему предупредил меня архиепископ!.. Галеотто! – заорал он что было силы, переполошив весь дом.

Галеотто, а также и все, кто в этот момент находился в доме, повыскакивали из своих комнат в ночном нижнем белье и с подсвечниками в руках.

– Что, Леонардо?! – кубарем скатился испуганный алхимик по лестнице к его ногам.

Схватив его за шиворот, Леонардо легко поднял его над собой и, не в силах сдержать гнева, стальной хваткой сдавил его шею; Галеотто вцепился своими руками в его руку и, задёргавшись, захрипел.

– Ты что это?!.. Ты что?! – успел он прошипеть. – Голову свернёшь!

– С удовольствием! – процедил сквозь зубы Леонардо.

Лицо Галеотто мгновенно посинело, и если бы не бросившиеся к Леонардо ученики, Матурина и Зороастро, то алхимику и вправду пришлось бы расстаться с головой. Они повисли у него на руке, умоляя его пощадить Галеотто. Впрочем, Леонардо не противился их уговорам. Он отшвырнул его от себя, как мешок дерьма, брезгливо и с отвращением. Правда, тут же подошёл и, схватив за оттопыренную на ночной рубахе перевязь, снова поднял с пола и, глядя в упор ему в глаза, свирепо прохрипел:

– Ну что?!.. Доигрался в свой денежно-прибыльный авантюризм? Говорил я тебе, что эти деньги не принесут добра, не послушал меня!..

– Скажи, что случилось?! – найдя в себе силы после тяжёлого удушья, сделал глубокий вздох Галеотто.

– Кассандру и Сидону только что на глазах Джованни по приказу герцога Максимилиано арестовали берровьеры джустиции!.. Они сейчас идут сюда за тобой!.. Личный исполнитель наказаний римского Папы Юлия II, которого ты тоже обокрал, доктор богословия, инквизитор Джорджо да Казале едет в Милан, чтобы предать тебя Святому судилищу Инквизиции!.. Ты теперь понимаешь, чем это грозит тебе, твоей племяннице, её няне и всем нам?! – обвёл Леонардо жестом всех присутствующих.

– Учитель, берровьеры! – затаив голос, выдохнул Андреа Салаино, увидев через окно приближающихся к дому городских стражников с факелами.

Галеотто вскочил на ноги, словно его зад коснулся раскалённой сковородки. Окна в гостиной, выходящие в сад, были открыты, и он в чём был, стремительно выпрыгнул через ближайшее к нему окно и скрылся в темноте среди густых кустов черешни. Леонардо, Джованни и все, кто находился в гостиной, взорами, полными горечи, проводили его исчезновение в чёрной ночной мгле. Через мгновение в дверь дома громко постучали. Джованни забыл её закрыть за собой, поэтому берровьеры сразу после стука ввалились толпой в гостиную. Их капитан приказал им обыскать дом, а сам подошёл к Леонардо и предъявил ему буллу, присланную Джорджо да Казале, о задержании Галеотто Сакробоско и герцогский ордер Максимилиано Сфорца на его арест.

– Его здесь нет, – устало и вымученно ответил Леонардо на молчаливый вопрос капитана: «Где его постоялец?»

– А где он? – капитан надменно смерил взглядом мастера.

Леонардо пожал плечами.

– Так он не только образы покойных римских Пап являет желающим, – просто и одновремённо таинственно произнёс он, с неистовой отрешённостью посмотрев в глаза капитана. – Он ещё может обернуться крылатой гарпией* и улететь… В открытое окно! – указал он пальцем в зияющую темень открытого окна. – И горе тому, кто будет его разыскивать!.. Налетает он на того из темноты сверху, отрывает своими отвратительными клыками у него голову, выпивает фонтанирующую из тела кровь, а душу похищает и уносит к Аиду*.

В глазах капитана промелькнул ужас, и он отшатнулся от Леонардо. Подошедший к нему берровьер доложил, что Галеотто Сакробоско нигде нет, и заодно поинтересовался, что ему сказал хозяин дома.

– Они, бедные, спятили от их постояльца! – судорожно проглотил капитан слюну. – Говорят, что якобы… хотя… – после короткой заминки пожал он плечами. – От этого чёрта всего можно ожидать… Про него всякое рассказывают… Нет, пусть Святой отец, доктор Джорджо да Казале, сам ловит эту летучую сволочь!..

– Так он улетел, что ли? – глуповато озадачился берровьер.

– Угу!.. Человеческую кровь пить!

Глаза берровьера заволокло туманом безумного страха. Леонардо как бы, между прочим, дёрнул рукой в сторону открытого окна.

– А, вон он!.. Вижу! – шмыгнул он носом. – Над садом летает!.. Оскаленная пасть уже в крови!.. – берровьеры бросились к окну, но Леонардо добавил: – Ждёт, когда вы из окна в сад вывалитесь! – и берровьеры дружно шарахнулись назад.

Гурьбой они попятились к дверям гостиной.

– А с ними что делать? – спросил всё тот же берровьер капитана.

– Чёрт с ними! – махнул он рукой. – У меня не было приказа их арестовывать!..

И стражники джустиции во главе с капитаном дружно покинули гостиную. Леонардо, его ученики и друзья полугрустным-полувесёлым взглядом проводили их и, оставшись одни, предались обсуждению случившегося…

**** **** ****

Леонардо вместе с Джованни Бельтраффио отправился на следующий день в Канцелярию джустиции, чтобы узнать об участи Кассандры и тётушки Сидоны. Почти всю ночь они не сомкнули глаз, размышляя над тем, как помочь женщинам. Самое большое опасение у них вызывало то, что из-за фокусов Галеотто, которому они помогали, их могли обвинить в колдовстве и передать Святому судилищу. Но, прикинув все «за» и «против», они пришли к выводу, что женщин всё-таки можно вызволить из-под следствия джустиции,

*Гарпии – в греческой мифологии ужасные птицеподобные существа.

*Аид – в греческой мифологии владыка царства мёртвых.

если их схватили только за то, что двенадцать лет назад Галеотто мошеннически завладел частью денег из казны герцога Людовико Сфорца. Они не имели ни малейшего отношения к этому преступлению, поэтому, размышляя над участью Кассандры и её няни Сидоны, они полностью уверовали в то, что им удастся убедить следователей джустиции отпустить их на свободу.

– А потом их ни один охотничий ястреб не поймает, пусть они только окажутся на воле! – уверенно говорил Леонардо, широко шагая по раскалённым от жары камням мощёных улиц; Джованни едва поспевал за ним. – Я им отдам подаренную мне принцессой Шарлоттой д’Альбре визу-грамоту, гарантирующую дипломатическую неприкосновенность, и ты, Джованни, вместе с ними… – махнул он рукой в сторону запада. – Уедешь во Францию или ещё куда!.. Европа большая!

Джованни, видя решительность учителя, улыбался, нисколько не сомневаясь в том, что у него получится вызволить из беды его любимую. Он уже достаточно хорошо изучил Леонардо и знал, что он не отступит ни перед чем, чтобы помочь попавшим в беду людям, тем более, если он считает, что их вина не заслужена. В Канцелярию джустиции они вошли в полной уверенности, что вызволенье женщин для них станет простой формальностью, но их ждал тяжёлый удар разочарования. Дежурный пристав сообщил им, что женщин в Канцелярии нет, и что они ещё вчера вечером переданы Священной Канцелярии Святого судилища Инквизиции и заключены под стражу в застенки Миланской крепости. Леонардо хорошо знал, что в подвалах замка Кастелло ди Порта-Джовиа содержатся только особо опасные преступники. Двадцать с лишним лет назад по приказу герцога Людовико Сфорца он возводил там систему слуховых труб «Дионисиева уха», чтобы герцог и отцы-инквизиторы могли прослушивать их разговоры. Он видел, в каких чудовищных условиях там содержатся люди, и каким пыткам палачей они подвергаются. У него сразу упало настроение. Он понял, что женщинам теперь ничем нельзя помочь. Их может освободить только личное распоряжение герцога Максимилиано Сфорца или вмешательство в следствие доктора богословия, Святого отца-инквизитора Джорджо да Казале, на что надежды вообще не было никакой. Джованни увидел смену настроения у Леонардо и всё понял без слов. Его лицо потемнело.

– Я видел под утро сон, учитель, – с трудом выговорил он, еле сдерживая судороги мышц на лице, выдававшие в нём едва скрываемое, рвавшееся наружу рыдание.

– Успокойся и говори, – удручённо, но твёрдо подбодрил его Леонардо.

Джованни проглотил ком, подступивший к горлу, и судорожно выдохнул:

– Я видел во сне Кассандру распятой на горящем кресте, а в исходящем от пламени горящего креста дыме, стелющемся по земле, задыхающуюся тётушку Сидону!..

В глазах Леонардо отразился испуг, не укрывшийся от взгляда его ученика.

– Что есть сон, мессере Леонардо?! – отчаянно воскликнул он. – Что он значит?!

– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – не зная, как уйти от ответа, спросил Леонардо.

– Потому что вы всё знаете!

Леонардо закинул голову, и из его гортани вырвался горький смех.

– Если б это было так! – безысходно покачал он головой. – Ты ошибаешься, мой мальчик!.. Любые, даже самые огромные человеческие знания, всегда будут ничтожно малы перед необозримой бесконечностью науки, как самый продолжительный отрезок времени перед вечностью!.. Так что твоя умозрительность о моих знаниях иллюзорна!.. Я лишь могу тебе сказать, что в скором времени ты станешь превосходным мастером!

– Почему?

– Потому что сны видит только глубоко переживающий или страдающий человек! А страдания обостряют в человеке талант! Я давно обратил внимание на связь между снами, страданием и божественным дарованием, но никак не могу найти ответа: почему они связаны между собой? – Леонардо перевёл дыхание и продолжил, не замечая, что ноги его несут к дворцу Карманьола, в котором располагалась Канцелярия Святого судилища Инквизиции. – Во время анатомического сечения я увидел в человеке очень удивительное явление: от мозга в человеческое тело идут нити осязания. Ничего, конечно, особенного в этом нет – мы чувствуем прикосновения с их помощью – но если бы не одно обстоятельство: они похожи на деревья, которые мы видим вокруг себя каждый день. Только корни деревьев находятся в земле, и ветвями они тянутся к солнцу; а в человеке всё наоборот: корень, то есть мозг, находится в голове, а его ветви через весь организм тянутся к земле, опутывая собой, как плющом, все человеческие органы… Меня сочтут за еретика, если со своим открытием я выступлю на Совете Учёных! Но тебе я скажу, Джованни… – он остановился и взглянул в глаза ученика. – Земля – это живой организм, управляющий нами, поэтому к ней, как к свету, тянутся и нити осязания от человеческого мозга, и никакого вместилища души в голове, как считают Святые отцы, никогда не было, а имеется лишь «корневище» аналитического верхнего разума!..