Текст книги "Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 3"

– А разве в человеке есть ещё и нижний разум? – недоверчиво и робко посмотрел на него Джованни.

– Я его скорее назвал бы внутренним, сердечным, разумом! – улыбнулся Леонардо и снова продолжил путь. – «Создай храм в сердце своём…» – процитировал он евангельскую заповедь. – А сердце, опутанное нитями осязания, находится ближе к Земле, чем головной мозг! Оно первым чувствует приближение невидимой глазу беды или радости! Во всех религиях: христианской, мусульманской, иудейской, буддийской, протестантской и прочих, – во всех храмах люди, обращаясь к Богу, сами того не ведая, становятся на колени и кланяются земле, касаясь её головой, моля о прощении и вразумлении!.. Иисус Христос на «Тайной Вечере» омывал своим ученикам не лица, – ибо сказано в Писании, что Бог на лица не смотрит, а смотрит в сердце, – а омывал им ноги, чтобы будущие праведники чистыми ногами ступали по дарующей им мудрость Земле!.. Магистры и доктора богословия учат людей тому, что у них есть выбор: быть грешником или праведником… Но это выдуманная ими схоластика*. Я, же заявляю: выбора нет, ни у кого!

– Мне страшно от ваших слов, учитель!

Леонардо опять остановился и с сочувствием посмотрел на дрожащего всем телом Джованни.

– Я всё это говорю для того, мой мальчик, чтобы ты знал, что тебя ждёт, – с надрывом вздохнул он. – Я незаконнорожденный, поэтому мне открыты таинства того, что скрыто от людей высшего сословия: для королей, герцогов и верховных правителей само понятие незаконнорождённости, то, есть отсутствие какого бы, то ни было происхождения, означает только одно – ничто!.. Так вот это «ничто» состояло у них на службе, и достаточно нередко они внимали мнению этого «ничто» и прислушивались к советам этого «ничто»! Многие из них свержены с высоты власти в бездну небытия, а я – «ничто» – до сих пор жив; и жив благодаря своим знаниям, что делает меня терпимым, и что бережёт меня! Ни один человек в мире не может повлиять на ход своего рождения; его никто не спрашивает: родиться ему или нет? За него это решение принимают другие люди, его родители. И он не властен над выбором своих родителей!.. Если бы ему заблаговременно, до своего рождения, представилась бы такая возможность, то уверяю тебя: в мире не было бы незаконнорождённых и нищих; все рождались бы королями и в семьях королей, а ещё лучше – богами, ибо человек высокомерен и всегда желает вселенского могущества!

– Думаю, что немногие согласились бы стать богами, – нерешительно возразил Джованни. – Бог одинок, а это скучно!

Леонардо усмехнулся, видя его наивность.

– На первый взгляд, действительно, может показаться, что Бог одинок и

ему скучно, – спокойно и умиротворённо сказал он. – Но Бог – вечный труженик, и Он совершенен; и Он разделил человека на мужчину и женщину, чтобы люди стремились друг к другу, ища в единении – и не подозревая об этом – его совершенства!.. Так, как ты, например, сейчас стремишься к Кассандре!.. И у тебя нет другого выбора, как идти и спасать её; как нет выбора у людей, на которых обрушивается война, которые не хотят умирать, но их, не спрашивая, убивают!.. Люди недалёкого ума, ограниченные знаниями, полагающие, что они и так всё знают, считают, что они управляют своими мыслями, и, таким образом, они сами делают свою судьбу – это и есть высокомерие! У таких людей есть только одно положительное качество: незнание даёт им волю к сопротивлению, несмотря на то, что в конце борьбы – и это подскажет им их внутренний, сердечный, разум – они обречены на предопределённое им свыше либо победу, либо поражение…

– Вы имеете в виду… я… мы беспомощны чем-либо помочь Кассандре?! – в страхе пролепетал Джованни. – Вы имеете в виду меня?.. Мой сон?.. Так?! Я помню, как вы шептали в гостиной дома сеньора Пьеро Мартелли «сны-сны-

*Схоластика – средневековая философия, создавшая систему искусственных, чисто формальных логических аргументов для теоретического оправдания догматов церкви.

сны» перед тем, как с моной Лизой Джокондой и её дочерью Катариной случилась беда!.. Что вы видели во сне, учитель?!

Леонардо помрачнел, опустил голову, но продолжил неоконченную мысль:

– … А для людей, имеющих знание, совершенно ясно, что любой человек, как бы он высокомерно не считал себя управляющим своими мыслями, – в конечном итоге всё его существо будет подчинено мысли, и он выполнит её волю! От этого будет зависеть его удача или неудача! Поэтому успешные люди надменно считают, что они сами творят свою судьбу, а люди страдающие – им открывается знание, что внутренний разум имеет своё зрение; зрение судьбы, дающее верхнему разуму импульс к размышлению!.. Кстати, именно это хитросплетение и вводит в заблуждение всех людей, рассуждающих о возможности выбора!.. В детстве, страдая от разлуки с матерью и от того, что мои отец и мать разлучены, я постоянно видел сны и постоянно интересовался, что они значат… Для чего они даны человеку?.. Расспрашивал о них своих близких, потом учителей… Но только сейчас, после долгого изучения, я осознал, что это такое…

– Что, учитель?

– Сны – это память будущего!.. Мы с тобой идём сейчас по дороге. Позади нас – пройденный путь; впереди – остаток не пройденного… Память верхнего разума запоминает то, что осталось позади; а зрение позволяет нам видеть дорогу, что впереди нас! Точно так же устроен и внутренний, сердечный разум. Он даёт нам возможность через сны видеть дорогу судьбы так же, как наши глаза сейчас видят перед нами обычную земную дорогу, по которой мы с тобой идём, Джованни! Мы знаем с тобой, что дорога, по которой мы идём, непременно нас выведет к той конечной цели, к какой мы движемся, а сны показывают нам неуклонность той конечной цели, к которой мы идём по дороге судьбы!..

– Учитель, вы так осторожно подводите меня к тому, чтобы сказать о невозможности обойти и миновать то, что зрением внутреннего разума показано во сне на дороге судьбы?

Леонардо грустно улыбнулся.

– Ты правильно понял меня, мой мальчик!.. Иначе это называется – рок!

Джованни побледнел и отшатнулся от него, в его глазах застыл мистический страх.

– Святые отцы утверждают, что сны – это ересь! – воскликнул он.

– В таком случае ты у еретика спрашиваешь, что он видел во сне незадолго до беды, случившейся с теми, кто ему был дорог; а святые отцы, утверждая, что сны – это ересь, значит, не задумываясь, обвиняют еретиками и пророков, получивших знамения от Бога во снах! – без обиды ответил Леонардо. – Разве я похож на богоотступника и человека неверующего?!

Джованни растерялся.

– Нет, конечно, учитель, вы не похожи на человека неверующего, на богоотступника, но в вас сидит какая-то чудовищная сила!.. – с трепетом в голосе произнёс он.

– Эта сила называется – знание! – просто улыбнулся Леонардо. – Святые отцы и доктора богословия, эти неучи-схоласты, от отсутствия знаний утверждают, что сны – это ересь!.. Меня, вообще-то, не удивляет, что они так утверждают, потому что сны не изучены, а там, где нет изучения, – от незнания царит суеверие перед тайным и неизведанным!.. Представь себе, Джованни, что ты стоишь перед множеством дорог, но идти тебе надо по одной… Если подобный пример перевести в область внутреннего разума, то через сон он иносказательно покажет тебе путь, и разгадка такого сна будет самой трудной!.. Но если представить, что дорога одна, – то, скорее всего, внутренний разум через сон покажет настоящую, реальную картину происходящего в твоей судьбе!..

– Так всё же что же вы видели тогда во сне, когда с моной Лизой и Катариной случилась беда и вы всё время тихо шептали про себя: «Сны-сны-сны»? – холодея от предчувствия, что ему придётся услышать нечто страшное, подтверждающее его догадку, опять спросил Джованни.

У Леонардо брови сомкнулись на переносице, и он мрачно покачал головой.

– Учитель, я вас очень прошу! – в сердцах воскликнул Джованни. – Мне никто не сможет так объяснить всё, как это делаете вы!.. Вам подвластны все науки, даже такая непостижимая, как проникновение во внутренний, сердечный разум…

– О нет, Джованни! Проникновение во внутренний разум – это не самая непостижимая наука…– перебил его Леонардо. – Самая непостижимая из наук мне, к сожалению, не подвластна!

– Какая же?!.. И неужели такая есть?!

– Есть, Джованни!.. И название ей: самоанализ текущего момента!.. От самоанализа зависит правильность любой научной истины, правильность всего на свете!.. – Леонардо взял его за подбородок и заглянул ему в глаза. – И в первую очередь: желания, мой мальчик!.. Самое трудное: вовремя проанализировать правильность своего желания!.. Но эта наука навсегда останется в тени человеческого внимания, а потому и неизученной!.. А я слишком стар, чтобы заниматься её изучением, поэтому и для меня она останется непостижимой!

– И всё-таки, я вас очень прошу…

– Ворона я видел!.. Ворона! – страшно прохрипел Леонардо и, взмахнув рукой, указал на небо. – В том сне я видел огромного чёрного ворона, заслоняющего своими крыльями всё небо, от края земли и до края, а вместо глаз у него – зеркальные осколки, из которых взывали мне о помощи мона Лиза и Катарина!..

– У них была одна дорога… – прошептал Джованни. – И у нас с вами одна дорога… в Канцелярию Святой Инквизиции… Значит, распятая на горящем кресте Кассандра и задыхающаяся в дыму тётушка Сидона…– не договорил он; его ноги подкосились, и он упал бы, если бы его не поддержал Леонардо. – Спасибо, учитель!..

– Говорил я тебе, что самое трудное – вовремя проанализировать правильность своего поступка, потому что потом можно горько сожалеть о содеянном и каяться. Да только поделать ничего нельзя, так как содеянного не воротишь и совершённой ошибки не исправишь!

– Как жаль, что вас сейчас не слышит мессере Галеотто Сакробоско!..

– Не сожалей, Джованни! – неожиданно проявил Леонардо безжалостность. – Я говорил ему, что его авантюры до добра не доведут, но, ни у кого в этом мире выбора нет! Все идут своим путём по дорогам судьбы, и любые увещевания к людям бесполезны, если Бог через внутренний разум, – а именно внутренний, сердечный разум в себе содержит голос совести, разговаривающий с Богом, – не обратит их внимание на взывающую к ним мудрость!.. Если бы он прислушался к моим словам двенадцать лет назад, разве вы с Кассандрой были бы в разлуке?.. Разве сейчас случилась бы с ней и с её няней эта непоправимая беда?!

– Вы считаете, что она непоправима?

– Уверен!

Из горла Джованни вырвался клокочущий стон, ноги у него подкосились, и он припал на колени, продолжая держаться за руку Леонардо.

– Ну! – с болью посмотрел на него мастер. – Что тебе дало моё откровение?!

– Многое, учитель, – слабо отозвался Джованни, пытаясь встать на ноги.

Леонардо ему помог.

– Что же? – спросил он, когда его ученик выпрямился.

– Мужество! – прямо посмотрел Джованни ему в глаза. – Мы ведь с вами всё равно пойдём до конца, несмотря на предписанную судьбой неизбежность!.. И до конца будем бороться за их жизнь!.. Я знаю, учитель, что вы не отступите!.. Ведь вы никогда не отступали!

– Знать о неизбежности трагического конца и продолжать бороться – я слышу слова настоящего мужчины! – с явным облегчением вздохнул Леонардо. – Я и сам себе люблю повторять: «Леонардо, ты абсолютно уверен в том, что у тебя ничего не получится, но ты всё-таки попробуй, сделай ещё одну попытку!..» Пойдём, Джованни!.. Пойдём!.. Мы сделаем с тобой всё возможное, чтобы вырвать Кассандру и тётушку Сидону из лап инквизиторских палачей!.. И не будем терять надежды! – похлопал он его по плечу.

И он твёрдой походкой зашагал в Священную Канцелярию Святого судилища. Небо затянулось лёгкой перистой дымкой, посвежело, в лицо дул бодрящий прохладный ветер…

Г Л А В А 3.

В Канцелярии Святого судилища Инквизиции царило оживление. В коридорах, среди множества находившихся там священнослужителей, шли разговоры о предстоящем приезде в Милан знаменитого инквизитора римского Папы Юлия II, доктора богословия, Святого отца фра Джорджо да Казале. У одного из монахов Леонардо узнал, что сейчас в Канцелярии Святого суда находится поверенный посланника Папы, личный письмоводитель доктора богословия, Святой отец фра Микеле да Вальверда. «…Так вот откуда архиепископу Миланскому заблаговременно стало известно о намерениях приезжающего из Рима Папского инквизитора, – подумал Леонардо, услышав от монаха о письмоводителе Джорджо да Казале. – Эх, чуть бы пораньше он прислал мне своего курьера с предупреждением… Ладно, всё равно надо зайти к нему и поблагодарить за оказанную услугу!..»

В приёмных покоях архиепископа, где обосновался Микеле да Вальверда, приёма ожидало немного человек; все в основном, как узнал у них Леонардо, пришли по тому же вопросу, что и он с Джованни Бельтраффио: ходатайствовать о милости Святых отцов-инквизиторов к их родственникам, уличённым в колдовстве и заключённым под стражу в Миланской крепости. Несмотря на немногочисленность людей, ждать пришлось долго; но, и, дождавшись своей очереди, Леонардо и Джованни не сразу изложили фра Микеле да Вальверда цель своего визита, так как Святой отец прежде чем их выслушать, напустил на себя вид занятого канцелярского мученика и нудно принялся слюнявить документы, лежавшие перед ним на столе; перекладывать их с места на место, пока Леонардо не вывел его из терпения, начав, как и он, плевать на конец своей бороды и полировать ею на пальцах ногти.

– Что вы делаете? – возмутился фра Микеле, увидев, с какой непочтительностью к чиновнику и невозмутимостью гигант-посетитель громко плюёт на свою бороду и драит ею ногти.

– То же, что и вы! – бесстрастно отреагировал Леонардо. – Я, видите ли, отчасти живописец, то есть в какой-то мере ваш коллега, и вы мне подали прекрасный пример содержания своих рабочих инструментов в чистоте!..

Святой отец немедленно отодвинул от себя кипу заслюнявленных бумаг, вытер об себя обслюнявленные пальцы, и его лицо исказилось гримасой недоброжелательства.

– Вы с чем пожаловали?! – злобно осклабился он.

– К вам можно пожаловать только с одной целью: узнать об участи тех своих близких, кто содержится в ваших застенках…

– Имя?

– Кассандра Сакробоско! – ответил Джованни, опередив Леонардо. – И её няня, тётушка Сидона… Полного имени последней мы, к сожалению, не знаем.

Святой отец вышел из-за стола и подошёл вплотную к посетителям. Сомкнув кончики пальцев у себя на груди, он смерил их взглядом. Леонардо отметил про себя, что выражение лица у монаха при этом приняло такую благообразность, что его легко можно было бы принять за евангельский прообраз вернувшегося в лоно отеческого дома блудного сына.

– А кем вы приходитесь этим двум послушницам Hyrcus Nosturnus*? -

–* Hyrcus Nosturnus – дьявол в образе ночного козла.

спросил он, подчёркнуто сделав ударение на латыни.

– Я жених дамиджеллы Кассандры…

– Имя?! – резко перебил он его.

– Джованни Бельтраффио!.. А это мой учитель, Леонардо да Винчи! – кивком головы указал ученик на мастера.

Благообразность с лица Святого отца слетела, как сдутая сквозняком перхоть с его тонзуры*. Он отшатнулся и, отступив на шаг назад, ещё раз смерил взглядом – на этот раз испуганным – Леонардо.

– Не приближайтесь ко мне! – визгливо воскликнул он.

– Я и не думал… – просто сказал Леонардо.

– О вас много всякого рассказывают!.. Я не удивляюсь, что вы, выкормыш дьявольской козы, пришли просить за этих двух сестриц Hyrcus Nosturnus!..

Леонардо не просто побагровел, он почернел, как грозовая туча: его густые брови сомкнулись, глаза наполнились огнём испепеляющего гнева; губы плотно сомкнулись; кулаки сжались так, что хрустнули кости. Джованни, понимая, что если выдержка ему изменит, и он выпустит свой гнев наружу, то остановить его будет невозможно – погибнет не только бездумно болтливый монах, но и они вместе с Леонардо, потому что берровьерам Канцелярии, чтобы его остановить, придётся убить и мастера, и его, так как он бросится защищать учителя. Он вышел вперёд и торопливо заговорил:

– Вы, видимо, в неведении, Святой отец, что тридцать лет назад сам кардинал Асканио Сфорца, дядя герцога Максимилиано, проверял мастера Леонардо на наличие дьявольских меток, непременно выступающих на теле

младенцев от кормления их дьявольским молоком и сохраняющихся на человеческой коже на всю жизнь?!.. Проверка состоялась в присутствии буономини Святейшей Инквизиции перед благословлением мастера Леонардо на написание в монастыре Мария делле Грацие настенной росписи «Тайная Вечеря»… И все Святые отцы единодушно благословили мессере Леонардо да Винчи!.. Загляните в летопись тех лет и убедитесь сами… Необдуманным наговором на мастера Леонардо вы рискуете навлечь на свою голову раскалённые угли гнева Всевышнего Отца!

Лицо доктора богословия обвисло, приняв глуповато-растерянный вид.

– Да, конечно, «Тайная Вечеря»… – пробормотал он. – А как же все эти механизмы, изобретённые им?!.. Люди не могут дышать под водой, но он сделал так, что, говорят, теперь любой человек это может сделать… А крылья нетопыря?!.. Человек не птица, но не иначе, как вчера, его выдумка помогла улететь от берровьеров джустиции злейшему врагу нашей Святой матери Церкви, алхимику-еретику Галеотто Сакробоско…

– Тьфу! – в сердцах сплюнул в сторону Леонардо.

Монах вопросительно посмотрел на него, видимо, не поняв, чем вызвана такая реакция мастера, считая свои слова абсолютно правильными.

* Тонзура – выбритая макушка католического священника.

Он подошёл к столу и, взяв с него небольшую книгу в коричневом переплёте, подал её Джованни Бельтраффио. Леонардо, заглянув ему через плечо, увидел на её лицевой стороне имя автора: Микеле да Вальверда; и название книги: «Новейший Молот Ведьм».

– Эта книга написана мной по личной рекомендации Святейшего отца фра Джорджо да Казале, – с ударением на слове «мной» пояснил монах. – В ней на четырнадцатой странице и далее подробно указаны изученные наблюдения Святейшего доктора богословия о дьявольском промысле, помогающем некоторым богоотступникам изобретать механизмы, способные совратить с истинного пути нашей Святой матери Церкви богу послушных христиан… И равно тому, как еретик продаёт душу дьяволу за обретение вечной молодости и возможность владеть искушающей логикой, изобретатель-богоотступник продаёт дьяволу разум в обмен на его дьявольский молот, позволяющий ему создавать невероятные машины и изобретения!.. Стукнет молотом по наковальне – и изобретение готово!.. – расплылся он от самодовольства улыбочкой. – Далее на тех же страницах указано и о некоем алхимике Галео, создающем эликсир вечной жизни с помощью Львиной Крови… Так вот, кровь эту ему заменила кровь некоего изобретателя по имени Леон, что значит лев, – получившего от дьявола в обмен на собственный разум дьявольский молот!.. Леон-изобретатель добровольно, по дружбе, дал свою кровь алхимику Галео…

– Смотрите, учитель, и вправду здесь написано так!.. – ткнул Джованни пальцем в указанную страницу.

– … кровь Леона-изобретателя послужила алхимику Галео не для создания эликсира вечной жизни, – самозабвенно продолжал Микеле да Вальверда, – а для эликсира колдовства, выпив который алхимик приобрёл возможность являть людям души, томящиеся в аду, и их страшным изуродованным видом запугивать богоправедных христиан; обращаться оборотнем мерзкого скользкого спрута и крылатого нетопыря, чтобы удаляться от погони Воинствующей и Торжествующей нашей Святой матери Церкви!.. Молот же дьявольский Леона-изобретателя алхимик Галео окропил сей же колдовской жидкостью, и он стал невидим!.. И отдан он был неким его жрицам Кассии и Сидоне, и со словами «Аve Maria» и ударом молота о землю вызвали они дьявола, вошедшего в них между слов «Аve» и «Мaria»!.. Стали те заветные святые слова молитвы осквернены, и послужили они кличем председателю шабаша Nyrcus Nocturnus…

– Господи! – обратился Леонардо к Распятию, висевшему у восточного окна. – Удивляюсь тебе!.. Как ты его терпишь и на кой хрен он тебе сдался?!.. Кому, как не тебе, знать, что этот Святой отец вовсе не служитель Воинствующей и Торжествующей…

– Что вы такое говорите?! – перебив его, взвизгнул монах.

– Вижу! – широко открыв от ужаса глаза и указав на него пальцем, воскликнул Леонардо. – Вижу, Святой отец, на вас дьявольский промысел!..

– Что-о?!..

– Ну как же?!.. Конечно!.. Вот он! – ухватился Леонардо обеими руками за его рясу и тряхнул его так, что он чуть из неё не вылетел. – Дьявол Велиар в образе змея дал Адаму и Еве вместе с яблоком соблазна и искушение сшить одежду!.. Да вы, Святой отец, святотатствуете, одеваясь в неё!.. А ну немедленно её скиньте! – повелительно прохрипел он и указал пальцем на дверь. – И идите к прихожанам читать проповеди голым!.. Так, глядя на вас, неотягощённого дьявольским тряпьём, им лучше будут запоминаться ваши святые сказания, и церковь, благодаря вам, наверняка сделает больше денежных сборов!.. И не вздумайте в молитве произносить «Отче наш», а то дьявол войдёт в вас между слов «Отче» и «наш», и Господь за это своей могучей невидимой десницей, как невидимым дьявольским молотом Леона-изобретателя, выбьет вам зубы! Они у вас выпадут, и в каждодневном покаянии вы будете обречены вместо повторения псалмов, шамкая, вечно пускать слюни!.. – и с этими словами Леонардо отшвырнул его от себя и направился к двери; монах оторопело вытаращился на него, не в силах произнести ни слова.

– Вы куда, учитель?! – окликнул его Джованни.

– Не могу ни видеть, ни слышать этого кретина! – в ответ через плечо бросил Леонардо и скрылся за дверью, громко ею хлопнув.

Из Канцелярии он направился домой, не дожидаясь Джованни. Он был так разъярён, что шёл по улицам, не замечая прохожих и сбивая тех, кто не успевал увернуться от его стремительного движения. Уже после первых слов фра Микеле да Вальверда он понял, что разговаривать с этим монахом, письмоводителем доктора богословия, бесполезно. Надо было ждать приезда самого римского инквизитора фра Джорджо да Казале и с ним вести беседу о судьбе Кассандры и её няни тётушки Сидоны. На ум Леонардо ещё пришла одна мысль, как спасти попавших в беду женщин: пойти к герцогу Максимилиану Сфорца, и принять его предложение об устройстве к нему на службу главным администратором торжеств – должность, какую он занимал при его отце, герцоге Людовико Сфорца, с просьбой вызволить из неволи ни в чём не повинную племянницу Галеотто Сакробоско и её няню, так как они совершенно не причастны к его мошенничеству.

В дом он пришёл мрачный, как дождливая осенняя ночь. Никто ему вопросы задавать не осмелился, зная по обыкновению, что это может повлечь за собой ещё больший взрыв его ярости. Достаточно было одного взгляда на него, чтобы понять, что произошло что-то ужасное, поэтому все терпеливо ожидали, когда он успокоится и сам расскажет обо всём, что случилось в Канцелярии Джустиции, и почему он вернулся назад без Джованни. Ждать, однако, пришлось очень долго, до самого вечера. Перед самым закатом вернулся Джованни Бельтраффио, смертельно напуганный, отрешённый и бесконечно опечаленный. Тогда-то и стало всё ясно.

– Почему ты так долго, Джованни? – кинулся к нему Леонардо, когда он только успел переступить порог дома.

– Учитель, мой сон… – бездыханно пробормотал он, упав в его объятия.

– Что твой сон?!

– Они водили меня по подвалам Кастелло ди Порта-Джовиа!..

– Зачем?

Джованни отрешённо покачал головой, как будто был не в силах пересилить самого себя, чтобы ответить, и потом всё же его губы беззвучно прошептали:

– Учитель, они хотят сделать меня своим тайным кубикуларием, чтобы я доносил на вас…

У Леонардо сжалось сердце. Глядя на него, он понял, как они его измучили.

– Успокойся, мой мальчик, – по-отцовски, ласково, погладил он его по голове. – Они отпустили тебя, значит, не так всё плохо!.. Что они хотят узнать обо мне?!..

Джованни окинул взглядом всех собравшихся и растерянно пробормотал:

– Всё!

– Но всё я даже сам о себе не знаю…– ободряюще улыбнулся ему Леонардо. – Значит ли это, что с твоей помощью Святые отцы хотят меня оговорить?

– Да, учитель! Именно так мне и показалось! – Джованни отошёл к столу, сел за него и, охватив голову руками, отрешённо продолжил: – Не прошло и пяти минут после вашего ухода из Канцелярии, как туда приехал доктор богословия фра Джорджо да Казале… Я очень пожалел, что сразу не ушёл за вами, учитель…

– Я так и не понял, зачем ты остался…

– Хотел узнать у фра Микеле да Вальверда: можно ли Кассандре и её няне Сидоне принести что-нибудь из еды и одежды, – судорожно, с подавленным всхлипом, вздохнул Джованни. – Но Святой отец Джорджо да Казале, услышав от меня этот вопрос, поинтересовался, кто я и откуда… А узнав, что я ваш ученик, обвинил меня в том, что я – ученик антихриста и мой долг христианина – это очищение души через искренность исповеди обо всех ваших неблаговидных делах!.. Когда я ему ответил, что таковых дел у вас нет, и что наукой вы занимаетесь по промыслу божьему, то он и его секретарь-письмоводитель повели меня в подвал миланской крепости… – его глаза расширились, он убрал руки от головы и с ужасом посмотрел на Леонардо. – Учитель!.. Они истязают Кассандру и её няню Сидону… Я видел их! Они в беспамятстве и изуродованы так, что я едва их узнал!.. Святой отец Джорджо да Казале сказал мне, что если я не буду доносить на вас, то меня ждёт то же самое, что и женщин, и я не смогу им ничем помочь… Что мне делать, учитель?

– А о Галеотто Сакробоско они тебя что-нибудь расспрашивали?

– Вскользь… Интересовались, как долго действует эликсир Леона-изобретателя на его невидимость, намекая на вас… («Кретины!» – не удержался от возгласа Леонардо.) А больше выспрашивали о ваших «железных пауках», как они назвали сухопутные галеры, изобретённые вами для дона Чезаре Борджа, герцога Валентино… Узнавали: правда ли они спрятаны в Апеннинах и знаю ли я, то место, и дорогу туда…

–Та-ак… – задумчиво протянул Леонардо.

– Что так?! – не понял Джованни.

– Начинает проясняться кое-что… Похоже, что они даже не ожидали такого подарка для себя…

– Вы о чём?

– О тебе, мой милый и влюблённый Джованни, и обо всех нас… – обвёл Леонардо жестом всех присутствующих.

– Леонар, говори яснее! – изменило Матурине терпение.

– Да тут, вроде, и так всё ясно!.. – остался Леонардо спокойным и невозмутимым. – Папа Юлий II отправил своего поверенного прелата в Милан задержать обокравшего его мошенника, – ему, правда, не удаётся этого сделать, зато его секретерь-письмоводитель, приехавший сюда немного раньше, успевает задержать родственницу Галеотто Сакробоско и её няню; а подарком для них стало известие, точнее, открытие, что в родственницу мошенника, которого они мечтают предать Святейшему судилищу, влюблён ученик Леонардо да Винчи, тоже в своё время состоявшего на службе сына антихриста Александра VI Борджа, дона Чезаре!

– Учитель, когда они обвинили меня, что я ученик слуги Велиара и я в очередной раз вступился за вас, приведя в доказательство, что вас перед благословением на роспись «Тайной Вечери» в Мария делле Грацие осматривала Священная комиссия Инквизиторов во главе с кардиналом Асканио Сфорца, – дрожащим, сбивчивым голосом заговорил Джованни, перебив Леонардо, – доктор богословия Джорджо да Казале возразил мне, что сатанизм в вас так силён, что вы сумели ввести в заблуждение даже множество Святых отцов Святейшей комиссии, поэтому они не заметили отметин на вашем теле, а между тем никто из них не обратил внимания на главное доказательство вашей приверженности дьяволу: вы левша!.. То есть мастерски владеете обеими руками, что и делает это доказательство неброским в глазах Святых служителей церкви!

– Чёрт бы их побрал! – в сердцах воскликнул Леонардо. – Я имею в виду этого доктора богословских апокрифов фра Джорджо да Казале!..

– Так что же нам теперь делать?!

– То, что они хотят, то и сделаем…

– А именно?! – испуганно закрутил головой Джованни. – Я доносить им на вас не буду!.. Учитель, я не хочу…

– Я думаю, Джованни, этого от тебя и не потребуется, – успокоил его Леонардо. – И полагаю: мне удастся, если и не освободить Кассандру и её няню Сидону из подвала Святейшей Инквизиции, то хотя бы приостановить на время их истязания… А время для нас в таком деле лучший друг! – потряс он указательным пальцем с такой убедительностью, что в глазах Джованни испуг отчаяния сменился на надежду и веру в непостижимую силу мудрости учителя, способного творить невероятное и невозможное.

У остальных интонация Леонардо тоже вызвала прилив спокойствия, так что у многих за ужином на губах уже играли улыбки. Зороастро, Андреа и Матурина ненавязчиво пытались шутить, чтобы отвлечь Джованни от угнетающих его чёрных мыслей плохого предчувствия. Утром следующего дня Чезаре да Сесто, заглянув в почтовый тамбурин, обнаружил в нём кожаный кошель приличных размеров, до отказа набитый дукатами. И письмо от Галеотто Сакробоско, в котором говорилось, что деньги предназначены для откупа его племянницы и её няни от инквизиторов Святого судилища, а сам он отправляется во Флоренцию ко Двору короля Джулиано Медичи за его покровительством, и оттуда он будет вести переписку с Леонардо.

– Вот плут! – в изумлении покачал головой Леонардо, прочитав письмо. – Нашел-таки, у кого спрятаться… Впрочем, ему не составит труда убедить молодого флорентийского короля в своей полезности, имея, – жестом указал он на внушительно большой кошель с деньгами, – неистощимые финансовые средства, с помощью которых он может уговорить не одного, а десяток королей… Лишь бы в своём пристрастии к авантюризму через чудеса выуживать деньги из карманов доверчивых граждан он опять не сорвался на мошенничество! Тогда уже точно все наши попытки спасти Кассандру и тётушку Сидону будут напрасны! – удручённо посетовал мастер.

У Джованни письмо Галеотто Сакробоско, а главное, оставленные им деньги для освобождения женщин от суда Инквизиции, вызвали ещё большую уверенность в том, что Кассандра и её няня будут избавлены от преследования Святых отцов-инквизиторов, и он скоро встретится со своей возлюбленной. На радостях он хотел сопровождать учителя в замок Кастелло ди Порта-Джовиа на приём к герцогу Максимилиано Сфорца, но Леонардо возразил ему, отправив его вместе с другими учениками на работу в монастырь Сан-Маурицио, объяснив ему свой отказ тем, что достаточно того, что о его любви к Кассандре знают Святые отцы и не хватало, чтобы ещё о ней узнал и миланский герцог.

– А то после встречи с ним, Джованни, и он потребует у тебя, чтобы ты доносил ему на меня, – вполне обоснованно заключил Леонардо.

Поняв осторожность учителя, Джованни согласился с его доводом и послушно отправился в монастырь Сан– Маурицио. Леонардо, вздохнув свободно, что ему теперь никто не будет мешать, и он предоставлен самому себе, делать всё по своему усмотрению, отправился в миланскую крепость на аудиенцию к герцогу Максимилиано…