Текст книги "Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 1"

От каноники Орсанмикеле до набережной Арно – этот отрезок дороги Леонардо проделал, то и дело, оборачиваясь: преследователей он больше не видел. Волнение в его душе немного улеглось. А вот и долгожданная дубовая дверь мастерской Зороастро с выкованным на ней бронзовым изображением кузнеца за работой. Взявшись за небольшой молоточек-рычажок, приделанный к чеканному изображению кузнеца, Леонардо постучал в дверь боттеги. Ему открыл сам Зороастро. Он был выпачкан в саже и весел. Вытирая руки о чёрный кожаный фартук, он посмотрел на Леонардо так, будто за его спиной уже тянулся длинный червяк очереди из множества красавиц его гарема, впихнуть которых в его мастерскую было бы просто делом немыслимым. Леонардо – он обернулся, думая, что Зороастро увидел там его преследователей, – испуганно посмотрел на своего друга.

– Ты что? – дрожащим шёпотом слетело с его губ.

– Как что?!.. – изобразил Зороастро недоумение на лице. – А то не знаешь… Входи!

Леонардо отряхнул плащ от воды и зашёл.

– Ты ничего более разумного придумать не мог?! – в голосе Зороастро сквозь весёлость прозвучали нотки обиды.

– Ты о чём?.. Или о ком?.. О диодарии?!

– Ну а то… О ком же ещё?!

– Я знал, что ты не одобришь мою идею, – тяжело вздохнул Леонардо.

– Удивляюсь я тебе, Лео! – взял Зоро из его рук мокрый плащ, указав жестом на сухие деревянные цоколи, чтобы Леонардо переобулся в них. – Ты знаешь, как брат Марио Сантано и его стервятники охотятся за тобой, а поступаешь так, будто и впрямь дёргаешь дьявола за хвост,– тот пока только икает, но молчит, – ты безумствуешь!.. Если они узнают, что ты хочешь поменять веру: отречься от Христианства и принять Магометанство, то от костра тебе уже точно не отвертеться!.. И если тебе даже удастся всё удачно скрыть и уехать в другую страну, то костра души тебе всё равно не избежать – ты навсегда потеряешь Родину!.. А Святые отцы-инквизиторы ни за что и никогда тебе этого не простят!.. Назад ты уже не сможешь вернуться, и мы с тобой уже больше никогда не увидимся – подумай над этим, Леонардо!

– «Нет пророков в своём Отечестве», Зороастро! – с тоской в голосе ответил Леонардо, – так говорит Христос!.. Ты считаешь, что я не думал над тем, о чём ты мне сейчас сказал? Ещё как думал! И мне не дают покоя эти мысли, но от безделья я чахну… Мне страшно представить себе, если я ещё год… Да какой там год?! – отмахнулся он. – Месяц, неделю, день… даже минуту буду бездействовать…

– Я тебя понимаю… – тихо ответил Зороастро. – А как же наши крылья?

Молчание Леонардо и его потупленный взгляд, устремившийся в пол, яснее всякого ответа дали ему понять, что им больше никогда не суждено совместно работать над ними. Из груди кузнеца вырвался тяжёлый вздох. Леонардо прошёл к плавильной печи обогреться и обсохнуть и увидел на железном поставце рядом с наковальней лежащую конструкцию необычного маятника, по-видимому, ещё не оконченную Зороастро.

– А это что? – указал он на неё.

– Приводной механизм, позволяющий твоим крыльям работать не только от мышечной силы рук, но и ног, – ответил Зоро. – Я даже изобрёл станок для тренировки ног и начал уже тренироваться!

У Леонардо брови дёрнулись вверх от удивления.

– У меня, конечно, не та сила, что у тебя, Лео, – печально продолжал Зороастро, – поэтому, наверное, я подумал о том, что неплохо было бы использовать энергию ног, когда для взлёта приходится разбегаться…

– Но движения рук и ног в таком случае во время бега должны совпадать, – осторожно высказался Леонардо.

– Именно так! И в разрешении этого вопроса, я думал, примешь участие ты, Лео… Мне такие задачи не под силу самому решить!

Леонардо ещё раз осмотрел маятник приводного механизма и нашёл, что задуман он очень удачно.

– И как это мне самому в голову не пришла такая простая идея! – наконец не выдержал он радостного возгласа.

– У тебя силища-то ого-го какая! – рассмеялся Зороастро. – Это я дрянной кузнец и неполноценный механик, которому надо ухищряться, чтобы иметь хоть четверть твоей силы…

– Не прибедняйся, Зоро, и не лукавь: ты сам знаешь, что ты прекрасный механик и отличный кузнец!.. Что же касается твоего изобретения, то справедливости ради хочу заметить: не всегда сила является источником вдохновения; иногда слабость может стать более эффективным вдохновителем, а скорее всего, как это ни звучит пресно, именно она и толкает человека на всякого рода выдумки, чтобы он превзошёл над своей слабостью. Думаю, что это произошло ещё тогда, когда наш далёкий первобытный предок обиделся на охотящихся, на него, диких зверей и придумал, как их победить, создав первое оружие.

– Весьма лестное замечание по поводу проснувшегося во мне изобретательного дикаря! – угрюмо заметил Зороастро.

– Не обижайся на меня, Зоро!.. – с изрядной долей горечи в голосе усмехнулся Леонардо. – В каждом из нас сидит наш первобытный предок… Стоит лишь выйти из дома на улицу, как сразу чувствуешь запах дыма чистилищных костров Инквизиции и сгоревшей человеческой плоти… Что это?! Наущение Святой матери Церкви или проснувшийся в Святых отцах дух наших доисторических праотцев, примитивно думающих, что если садануть ковыряющегося пальцем в носу человека булыжником по башке, то он сразу станет высокообразованным магистром?!

Зороастро рассмеялся.

– Ей Богу, Леонардо, сколько раз я задумывался над тем, как хорошо, что никто из Святых отцов тебя не слышит! – воскликнул он.

– И я рад тому же!.. По-видимому, во мне блуждает воспитанник неукротимой и свободомыслящей тётушки Туцци, которой не раз мой отец выговаривал это выражение… Так вот, Зоро, чистилищный костёр – этот тот примитивный и лукавый булыжник безнравственности, каким можно держать в повиновении людей, но отнюдь не привести их к высокому моральному духу чистых помыслов и высоконравственным взаимоотношениям. «…Невозможно не прийти в мир соблазнам…» – процитировал Леонардо полюбившуюся ему цитату из Евангелия. – Но я, когда вижу инквизиторские костры, всегда задаю один вопрос: кого-нибудь из аристократической Сеньории возвели на костёр?

– Ни одного из высшей знати я не видел приговорённым к такой казни, – дёрнул плечами Зороастро.

– А между тем, все они погрязли в распутстве, интригах и богоотступнических делах… Однако на кострах мы видим только безвинную чернь, не способную откупиться от кровопийц, Святых отцов!.. А соблазн как для тех, так и для других – одинаков! Все под одним Богом ходят, и все одним дьяволом искушаемы!.. Разница лишь только в том, что чернь, как младенец перед взрослым, всегда будет виновата во всех мыслимых и немыслимых грехах: и, скрипя зубами, сгорая на кострах, будет терпеть все зверства инквизиторов, на лицах которых, если внимательней в них вглядеться, всегда в моменты изуверств проступает гримаса предка-дикаря… Так что, милый мой Зоро, я никак не хотел тебя обидеть: если дикий предок сидит в наших духовных учителях, то, что говорить о нас, простых смертных?!

– Ну, тебя к дьяволу! – отмахнулся от него Зороастро, как от навязчивого призрака. – Мне страшно тебя слушать!

– Не страшись! Со всей очевидностью можно сказать по твоей напуганной физиономии: в моих словах ты видишь неприкрытую правду!.. А что может быть лучше неё, когда разговариваешь с другом, которому полностью и всецело доверяешь?!

– Молчание.

– Думаешь?!

– Когда я тебя слушаю, я всегда об этом думаю! – совсем подавленно пролепетал Зороастро.

Леонардо скривил губы и пожал плечами.

– Ну, как хочешь… Я думал, что ложь слепцов, ведущих за собой в пропасть, тебе чужда…

– Пусть они шляются где угодно, а я в это время, молча, потопчусь на месте, – упрямо возразил Зороастро.

Леонардо от души рассмеялся.

– Ну, Бог с тобой! Я не буду больше досаждать твоей нежной душе кажущейся тебе страшной правдой…

– С такой правдой ты не приживёшься и у иноверцев-мусульман: ведь они тоже люди, и ложь им так же присуща, как и христианам!

– Возможно… – отмахнулся Леонардо, не желая больше продолжать надоевшего ему разговора. – Однако диодарий что-то задерживается, – нетерпеливо посмотрел он на маятниковые часы, стоявшие на полке с инструментами и показывавшие половину первого ночи.

За разговором они не заметили, как пролетело время. Дождь на улице по-прежнему продолжался, то затихая, то вновь усиливаясь. Леонардо подошёл к окну и вгляделся в темноту ночи: на набережной Арно не было ни души. За спиной он услышал шелест и обернулся. Зороастро раскладывал на рабочем столе чертежи придуманного им ножного привода к его конструкции крыльев. Леонардо немедленно подошёл к столу и стал внимательно их изучать.

– С такими мыслями, как у тебя, Лео, – возобновил Зороастро прерванный разговор, – тебе не в мусульманство надо, а прямиком отправляться в Ломбардию, в Милан, к герцогу Людовику Сфорца Моро!.. Он, поговаривают, людоед, не боящийся правды – ты придёшься ему ко двору в самый раз!..

– Если ты ещё раз попытаешься меня породнить с людоедом, – беззлобно усмехнулся Леонардо, – то, чтобы твои слова не были голословным обвинением, я обещаю, что и в самом деле с наслаждением первого съем тебя!

– Почту за честь, – равнодушно отозвался Зороастро. – Сегодня днём я был вызван в королевский дворец, налаживать поворотные механизмы подъёмных мостов через рвы… И знаешь, с кем мне посчастливилось увидеться?!

Леонардо оторвался от чертежей и вопросительно взглянул на него.

– С Джорджем Мерулой, придворным летописцем герцога Людовико Сфорца Моро! Ты рассказывал, что однажды он уже бывал у тебя…

– Да.

– Я с ним разговорился случайно… Он сам подошёл ко мне и первым заговорил со мной… Спросил, знаю ли я тебя? Тот ли я Зороастро, о котором ты ему рассказывал, и прочее…

– И что?

– Он просил меня передать тебе искреннее почтение от себя и от твоего друга Галеотто Сакробоско, который ушёл от графа Бернардо Тревизано и переехал со своей племянницей из Болоньи в Милан, где устроился при дворе герцога Людовика его придворным алхимиком, – Зороастро понизил голос и таинственно добавил: – Он намекнул мне, что мессере Галеотто пытается выбить у миланского герцога приглашение и для тебя, Леонардо: Патент придворного учёного, никак не меньше!.. Вот так-то!

У Леонардо непроизвольно отвисла нижняя челюсть. «Вот те на!.. – промелькнуло у него в голове. – То ничего, то сразу всё!..» От внезапно нахлынувшего волнения у него часто забилось сердце. С сирийским диодарием всё было ясно и просто: он ему откажет. Но что делать с египетским султаном Каит-беем? А вдруг случится так, что Галеотто не удастся уговорить миланского герцога, и тогда, отказав султану, ему вновь придётся долгие годы влачить жалкое существование нищего затворника… Нет! Он не может себе этого позволить. Галеотто и герцог Людовико Сфорца Моро, слишком от него далеко… И желание Сакробоско получить у герцога для него Патент, приглашающий его прибыть к миланскому Двору в качестве придворного учёного, каким был Паоло Тосканелли у Лоренцо Медичи, – слишком высокая мечта для всеми забытого Леонардо да Винчи.

– Нет-нет-нет!.. Всё ерунда! – отмахнулся он. – Слова Мерулы – пустой звук!

– А может, не стоит торопиться, а, Лео?! – осторожно и ненавязчиво спросил Зороастро, видя, какое смятение в душе друга вызвали его слова.

– А ты ничего не придумал?

У Зороастро глаза округлились.

– Ты в своём уме?! – потеряв голос, беззвучно спросил он и закашлялся.

– Так прямо и сказал: Патент придворного учёного?! – переспросил Леонардо.

– Да, так прямо и сказал… С Мерулой ещё был этот… Как его?.. Виконт…

– Марко Оспелле?

– Да!

У Леонардо отлегло от сердца. Если Оспелле и Мерула были вместе, значит, разговор о приглашении его к герцогу Ломбардии – не пустой вымысел. И вновь у него заныло сердце. А что, если всё это в очередной раз окончится ничем? Склонившись над чертежами, Леонардо ничего перед собой не видел. Мысли ураганным смерчем крутились у него в голове, сменяя друг друга, но ясности в них не было, лишь хаотичная разбросанность, не позволявшая схватиться ни за одну из них – они обрывались, не имея логического завершения, ибо будущее скрыто ото всех непроглядной чёрной завесой времени. События всегда могут принять непредсказуемый оборот, потому что управляет ими – в этом Леонардо был абсолютно убеждён – тот Творец, кто создал человека.

Чтобы как-то отвлечься от огромного потока нахлынувших мыслей, он решил вернуться к чертежам и вплотную заняться ими. Зороастро с радостью принял участие в их обсуждении, и так, беседуя и споря, они провели время до самого утра. Перед самым рассветом в мастерскую Зороастро пришёл вымокший до нитки Настаджо Мальсиньяно. Он был невесел от того, что провёл всю ночь под дождём, но бодр: по его словам, никто из сирийского посольства не выходил. Диодарий Сахит-Башир на встречу не пришёл, из чего Леонардо сделал вывод, что он оказался прав, предсказав, что в планы сирийского дипломата не входило делать ему официального предложения; коварным диодарием для него готовилась другая участь – участь похищенного и превращённого в раба. Вздохнув с облегчением, что встреча с ним не состоялась, Леонардо попрощался с Настаджо и Зороастро и, покинув мастерскую друга, отправился домой…

**** **** ****

Матурина спала в его кровати. Когда Леонардо вошёл в каморку, она проснулась. Раздевшись догола, он скользнул к ней под одеяло и, обняв, крепко прижал её к себе. Матурина не возражала. Ей нравились его крепкие объятия в любое время. Нежным прикосновением своих губ она прикоснулась к его губам.

– Ну и как прошла встреча с диодарием? – спросила она, когда их обоюдные ласки закончились и, расслабившись, они продолжали лежать в объятиях друг друга.

– Никак, – просто ответил Леонардо.

– Что значит никак?!

– Он не пришёл на встречу.

Матурина, закинув голову, рассмеялась.

– Коварный интриган! – воскликнула она. – Когда ты ушёл, я долго думала над твоими словами по поводу уготовленного им для тебя рабства, и, знаешь, к какому выводу я пришла?..

– …Что если он не явится на встречу, то так оно и есть! – догадался Леонардо.

– И ты об этом подумал?

– Сразу, как только пришла в голову мысль о коварстве диодария…

– Ну и чёрт с ним!

– И я того же мнения!

– Зато теперь ты спокойно можешь встретиться с Каит-беем, – чмокнула Матурина его в щёку.

– Не думаю, что такая встреча может быть для меня спокойной, – возразил Леонардо. – Боюсь, что и в этом случае нам стоит опасаться диодария Сахит-Башира…

– Почему?

– Люди, подобные ему, как правило, мстят за свою неудачу и провал в задуманной ими затее тем, кто более удачен, чем они. Мстят из врождённого в них качества просто гадить всем и всюду, независимо от того, сделал ли им тот или иной человек плохо или нет!.. Я думаю, что Сахит-Башир в отместку за свою неудачу, что ему не удалось заполучить меня бесплатно, не позволит Каит-бею встретиться со мной…

– Как?!

Леонардо пожал плечами.

– Кто ж его знает? Способов для этого существует немало… Например, можно написать донос, как когда-то написал Джакомо Сантерелли с согласия мастера Андреа Вероккьо, обвинив меня в содомии… – в его глазах сверкнуло пережитое отвращение.

– Так, может, тебе не стоит встречаться с султаном Каит-беем, а, Леонардо? – ужаснулась вместе с ним Матурина.

– Нет, я не позволю этому дипломатическому интригану в очередной раз ломать мне жизнь… Мы опередим его!

– Что ты собираешься делать?.. Неужто напишешь на него донос в Священную Канцелярию?!

– С каких пор ты стала так плохо обо мне думать? – отстранился от неё Леонардо, внимательно взглянув Матурине в глаза.

– А что ещё можно придумать?.. Ты ведь сам сказал про донос…

– И ты его расценила, как моё желание…

– Конечно! – игривой лукавостью дёрнула она бровями.

Леонардо снисходительно усмехнулся.

– Про донос я сказал просто так, – поцеловал он её, наслаждаясь приятным запахом её нежного тела. – У меня есть хороший знакомый, состоящий на службе при короле Лоренцо Медичи – виконт Марко Оспелле! Он поможет мне предупредить египетского султана о тайной интриге сирийского диодария против него и меня… Благо, что вчера я отдал виконту музыкальные инструменты, и он теперь не сможет мне отказать в моей маленькой просьбе…

Матурина смотрела на него взглядом влюблённого восхищения.

– Всё время думаю, что было бы, если бы тебе, Леонар, довелось стать королём? – мечтательно прозвучал её голос.

– Не надо, не думай об этом…

– Почему?

– Потому что тогда тебе пришлось бы бороться за место рядом со мной, ведь меня окружала бы масса вельможных придворных поклонниц: дондзелл, примадонн и дамиджелл… – шутливо ответил Леонардо. – И у тебя не осталось бы времени восхищаться теми достоинствами, которые, как я понимаю, ты во мне преувеличиваешь; но тебе это доставляет большое удовольствие!

Матурина погладила его щёки, усы, бороду; провела пальчиками по бровям и ресницам.

– Всё верно, – тихо вздохнула она. – Оставайся таким, какой ты есть – единственный и мой… Ты всё равно для меня король!

– Всё королевство которого состоит из несбыточных мечтаний…

– Ну и пусть! – обняв его, крепко прижалась она к нему.

Ответив ей поцелуем, Леонардо откинулся на подушки и задумался. Размышляя о событиях последних дней, он пытался разгадать чередование жизненных отрезков человеческой судьбы: почему хорошие сменяются плохими, преподнося то приятные сюрпризы, то разочарования; и их объём постоянно увеличивается по мере взросления человека, накопленного им опыта и знаний, а также его известности и славы. Ни на один из заданных себе вопросов ответа он так и не нашёл и незаметно для себя уснул безмятежным сном, всё-таки будучи уверенный в том, что грядущий день приобщится к жизненному повороту его судьбы и преподнесёт ему неожиданный и приятный подарок – он это чувствовал…

**** **** ****

Разбудил Леонардо громкий голос виконта Марко Оспелле. Открыв глаза, он увидел, что Матурины рядом нет, а из гостиной первого этажа доносится знакомый голос королевского вельможи, требующий у хозяйки дома разбудить её постояльца.

– Полдень на улице, а он всё дрыхает! – возбуждённо возмущался виконт. – Ночью надо спать!.. Немедленно доложите ему о моём визите!..

– Хорошо-хорошо, ваша Светлость! – покладисто отвечала Матурина. – Уже бегу!..

По ступенькам лестницы засеменили её частые шажки; за ними вслед забухали, как догадался Леонардо, тяжёлые шаги виконта. Увидев себя голым, он выскочил из кровати и бросился к одежде. Успев натянуть на себя панталоны, Леонардо предстал перед Матуриной и показавшимся за ней виконтом уже в более приличествующем виде. Не дожидаясь доклада хозяйки о его приходе, Оспелле отодвинул её в сторону и, войдя в каморку, разразился неистовым возмущением.

– Ты что по ночам делаешь?!.. Куда шляешься?!.. Тебе жить надоело?!.. Я же говорил тебе: никуда не выходить из дома!.. Зачем напал на моих людей?!

– Так это были ваши люди? – удивился Леонардо.

– А то чьи же?!.. Тайные кубикуларии Священной Канцелярии уже давно за тобой не следят: боятся!.. Они и Марио Сантано довольствуются тем, что по всей Флоренции о тебе ходят гнусные слухи и у тебя нет заказов; что без них ты подохнешь медленной голодной смертью!

– Странно от них ждать милосердного умиления…

– Я тебе вчера говорил: не выходить из дома! Почему не послушал?! – тоном отца, воспитывающего ребёнка, спросил виконт. – А что делал вчерашней ночью на сирийской галере?!.. Какие у тебя интересы у египетского султана Каит-бея?!

У Леонардо всё похолодело внутри. Натягивая штаны, он так и застыл, сгорбившись, с подогнутой правой ногой, до половины просунутой в штанину. Матурина тоже замерла в дверях, оцепенев от страха. Виконт мельком скользнул по ней взглядом, но тут же остановил его, пристальней вглядевшись в её глаза: его молчаливый и требовательный взор говорил, что её присутствие здесь нежелательно. Она неохотно подчинилась его молчаливому требованию и покинула каморку. Виконт, не поленившись, подошёл и плотней закрыл за ней дверь. Повернувшись к Леонардо, он подошёл к нему и в недоумении дёрнул уголками губ.

– И долго ты будешь стоять передо мной на полусогнутых ногах, как больной с желудочными коликами?.. Штаны-то пора бы уже и одеть!

Леонардо продолжил неожиданно прекратившееся движение, натянув штанину на ногу. Его сознание находилось, словно, в тумане.

– Откуда вам всё известно, сеньор Оспелле? – с трудом выдавил он из себя.

– А ты думаешь: смерть капитана галеры и нескольких членов его команды может остаться незамеченной?! – в изумлении покачал он головой и, неожиданно повеселев, похлопал Леонардо по плечу. – Ладно-ладно, не пугайся… Если бы король захотел, то ты уже давно был бы арестован!

– Так король знает обо всём?

– А как же?!.. Сегодня с утра в его свите и весь королевский Двор только о тебе и говорит!.. В Сеньории тоже не затихают разговоры о тебе… Вспомнили, как много лет тому назад твой отец – не знаю, рассказывал он тебе об этом случае или нет: это случилось ещё до твоего рождения – послужил государственным интересам в розыске четырёх доганьеров, убийц викария, изменивших Присяге на верность отцу Лоренцо Великолепного, королю Козимо Медичи, и подавшихся в пираты… Твой храбрый отец, сражаясь с ними, попал к пиратам в плен, а любившая его мадонна Альбьере да Амадори бесстрашно последовала за ним, чтобы спасти его… Впоследствии она стала его женой, но после этих событий прожила недолго…

– Я слышал эту историю, – перебил Леонардо виконта, неприязненно морщась.

– А спустя много лет судьба отца повторилась в его сыне! – не обращая внимания на его откровенную неприязнь к рассказанной им давней истории, продолжал Марко Оспелле. – Его сын бесстрашно бросился сражаться с огромной командой сирийской галеры, многочисленно превышающей… Кто с тобой ещё был?.. Зороастро да Перетолла?

– Я не могу этого сказать… Простите, сеньор Оспелле!

Виконт с негодованием посмотрел на Леонардо.

– Не смотри на меня так, Марко, – перешёл Леонардо с ним на «ты». – Я знаю, как ты хорошо ко мне относишься, но я не могу тебе этого сказать, и ты знаешь почему? Расскажи лучше, откуда это стало известно королю и Сеньории?

Виконт смягчился.

– Вчера вечером у короля состоялся официальный ужин, на который были приглашены послы из Рима, Милана, Сирии и египетский султан Каит-бей, – неторопливо стал рассказывать он. – Я тоже присутствовал на этом ужине, поэтому сразу по его окончании отправил к твоему дому охрану, чтобы, – если король вздумает отдать приказ о твоём аресте, – они могли спрятать тебя от королевских кондотьеров…

– И ты пошёл бы на это преступление? – не смог сдержать удивления Леонардо.

– А чему ты удивляешься?!.. Твой учитель Паоло Тосканелли просил меня помогать тебе и беречь тебя… А я ему верю больше, чем своему королю…

– Что это значит?

– Это значит, что хоть без королей и нельзя обойтись, славный Леонардо, но монархия – явление постоянное: одни короли сменяют других, и так продолжается вечность… А такие, как ты, рождается один – на всё человечество! Сначала мне об этом говорил Паоло Тосканелли, а теперь я вижу это и сам… И спасти тебя – значит для человечества гораздо больше, чем любой из королей!

Леонардо покраснел.

– Во время ужина, – невозмутимо продолжал Оспелле, – сирийский диодарий Сахит-Башир рассказал нашему королю историю, что не далее, как этой ночью на его галере произошёл чрезвычайный случай: команда матросов в его отсутствие решила позабавиться праздным времяпровождением, для чего из города на галеру привезла дешёвую шлюшку, предварительно ей заплатив… И в это время на них, якобы, напали двое, один из которых назвался Леонардо да Винчи!.. Требуя от них выдачи путаны, они убили капитана корабля и нескольких человек команды, многих ранили… Видя такое кровопролитие, матросы галеры не стали с ними сражаться и отдали девушку… Однако этого, якобы, было недостаточно нападавшим, и они угрозами заставили матросов отдать им двух его лучших коней, арабских аргамаков огненно-гречневой масти… Кстати, один из них стоит в конюшне твоей домовладелицы Матурины. Я уже заходил туда и видел этого красавца!

Леонардо вяло усмехнулся.

– И чем закончилась эта жалоба диодария? – вернул он виконта к прерванному рассказу.

– Тем, что он просил разыскать тебя и наказать!

– Коварная бестия!.. А что король?!

– Услышав твоё имя, он сначала пришёл в ярость, но окружавшие его примадонны, мадонны и дондзелы так восхитились твоим подвигом, что ты самоотверженно заступился за совсем не знакомую тебе девушку; причём, сразился с более превосходящими силами противника и сумел их победить, – они неприкрыто перед сирийским диодарием назвали команду его галеры трусливой, – что король поменял свой гнев на милость!.. Да ещё припомнил потом аналогичный случай многолетней давности, происшедший с твоим отцом и мадонной Альбьере. Придворные дондзелы просто без ума от тебя!.. Давай собирайся быстрей, король Лоренцо ждёт тебя!

– Что?! – не поверил своим ушам Леонардо.

– Король назначил тебе приём!.. Что тут непонятного?.. – развёл руками Оспелле. – Одевайся скорей! Кажется, удача повернулась к тебе лицом, Леонардо!.. Только не выкинь чего-нибудь такого, как тогда с золотым динарием…

– Постараюсь!

– Обязательно постарайся!.. Другого такого благоприятного случая тебе уже, может, никогда не представится!

– Да!.. Конечно!.. – пробормотал Леонардо, засуетившись в каморке.

Он весь дрожал. Хватаясь за одни вещи, он сразу же их бросал и хватался за другие… В голове мысли были похожи на крупный падающий град, барабанивший по черепичной крыше. Голова трещала по швам. Случилось то, чего он так боялся: коварства диодария, о котором он думал и предсказал в разговоре с Матуриной всего-то несколько часов назад. Но кто бы мог подумать, что то, что могло бы стать для него смертным приговором, улыбнулось ему прекраснейшей из улыбок фортуны. Кое-как одевшись в более или менее приличную одежду – бордовый камзол и штаны, белую рубаху, зелёные чулки и новые замшевые туфли с позолоченными бляхами – Леонардо предстал перед виконтом, готовый к походу во дворец короля. Оспелле указал ему на пояс с оружием, висевший, как всегда, на спинке стула, о котором он забыл второпях, и вышел вон из каморки. Леонардо последовал за ним. На улице их ожидала карета виконта. На ней они добрались до королевского дворца за несколько минут. Проезжая по главному мосту через ров, окружавший палаццо Медичи, Леонардо почувствовал, что удары его сердца приняли отбухивать ритм кузнечного молота о наковальню. Он едва справлялся с охватившим его волнением. Видя его частое дыхание, сжатые губы и дрожь в теле, виконт решил немного его успокоить.

– Волнение для такого, как ты, Леонардо, забытого всеми, – это лучший друг! – ненавязчиво заметил он.

– Почему?.. Я всегда видел обратное… Надо быть хладнокровным и спокойным!

– Однажды твоё хладнокровие уже сыграло с тобой злую шутку…

– Вы о динарии? – догадался Леонардо.

– А хотя бы и о нём… Король Лоренцо не любит слишком спокойных и хладнокровных. Он считает это признаком высокомерия… Он сам любит быть бесстрастным и надменным и не позволяет этого придворным – они должны перед ним дрожать от беспокойства и волнения!.. Поэтому я говорю, что в твоём случае волнение – это твой самый лучший друг!

– Благодарю, виконт!.. Более вразумительного объяснения о необходимости волнения мне ещё не доводилось слышать!

Оспелле неожиданно вдруг разразился громким заразительным смехом. У Леонардо тоже на губах заиграла улыбка, хотя он и не понимал ещё, над чем смеётся виконт. Досмеявшись до натужного кашля, от чего у Марко Оспелле побагровело лицо, он выругался.

– Чёрт бы побрал этого Лоренцо!.. – выпалил он. – Дожился дамский угодник

до Венерианского проклятия*, а всё туда же со своей надменностью… Кто только его не лечил!.. Каких только компрессов не ставили ему на его сохнущий корень фамильного рода, какими мазями только не мазали!.. Епископ Юлий даже молитвы пел над ним, освещая его елеем и крестным знамением; благодатные клизмы под хоровое песнопение Святых мальчиков ставил – ничего не помогает! – он высморкался в платок и продолжал (Леонардо от души хохотал): – Не говорил я тебе, но, признаться честно, он давно бы тебя простил, если бы не его надменность… Ему многие рекомендовали обратиться к тебе, и я, в том числе, ему рекомендовал!.. А он, по его собственному выражению, послушал совета гордыни – этой заносчивой дьявольской сестрицы, нашептавшей, якобы, ему на ухо, – и он с удовольствием внял её совету, – что столько лет он не был головопреклонённым перед врачевателями, что пусть уж лучше он останется гордым сифилитиком, чем униженным королём.

– Разумно! – смеясь, согласился Леонардо с мнением королевской гордыни. – Я всё равно ничем не смог бы ему помочь!.. От Венерианского проклятия врачевателями пока ещё не найдено панацеи!..

Они подъехали к дворцу. Блестящие, в атласных одеяниях, дворецкие немедленно подбежали к карете и с поклоном открыли её дверцу. Виконт вышел первым, за ним Леонардо. Ярко светило солнце, и королевский дворец, отражая лучи, казался ослепительным. Леонардо и виконт после тёмной кареты зажмурились.

– Всё будет хорошо, Леонардо! – ободрил его Оспелле. – Главное…

– …волнение, дрожь в коленях и руках…

– Нет, я не это хотел сказать… Дрожь – это само собой разумеющееся… -

усмехнулся виконт. – Главное: верь в свою удачу, и она, я верю, ответит тебе взаимностью!

– А-а!.. Да, конечно!

– Не ты ли рождён у подножия Белой горы Монте-Альбано в селении Vinci – vincere?..

– Я!

– А что означают эти слова?!

– Умение побеждать!

– Так вот, Леонардо, иди и побеждай! – с напутственной улыбкой похлопал его виконт по плечу.

– Спасибо, Марко! – ответил ему взглядом сердечной благодарности Леонардо.

Они вошли во дворец и направились по длинным коридорам и залам в приёмную короля. По пути им встречались придворные вельможи: мужчины и женщины. Лёгким поклоном головы они приветствовали их. Для Леонардо такое обращение к нему казалось немыслимым.

– Как видишь, Леонардо, ничего страшного нет, – заметил ему виконт. – Все в этом дворце знают, что я поехал за тобой… И смотри, как они тебя встречают! –*Венерианское проклятие – гонорея, сифилис.

Ещё ни разу не было такого, чтобы аристократы первыми приветствовали простолюдина; к тому же – о чём все знают – незаконнорожденного!.. Кстати, король рекомендовал своим кондотьерам учиться храбрости у тебя!

Леонардо, молча, слушал и внимал. Его шаги становились всё более уверенными, а волнение, вопреки ожиданию, постепенно улетучивалось, предоставляя своё место спокойствию. Сердце у него ёкнуло только тогда, когда в приёмной короля лакей открыл перед ним дверь в тронный зал и доложил об их прибытии. Леонардо почувствовал, что его язык, став шершавым от сухости во рту, превратился в точильный камень. «Нет, невозможно отделаться от волнения, когда встречаешься с главным государственным лицом, тем более, зная о том, что он испытывает к тебе неприязнь», – подумал он. Но в тронный зал Леонардо вошёл так же решительно, как это по привычке сделал его друг виконт.