Текст книги "Наследие"

– Там чертовски холодно. Уж лучше бы я сказала правду.

– Твоя очередь, Пру, – произнесла Кэти.

– Лукас. – Пру застегнула лыжную куртку до горла и натянула шапку на уши. – Ты когда-нибудь трахал девушку в помещении школы?

Элли почувствовала, как заерзала на своем камне сидевшая рядом Джу, и с любопытством на нее посмотрела. Джу опустила голову и рассматривала землю у себя под ногами.

– Выбираю правду, – без намека на улыбку сказал Лукас. – Да, трахал. – Парни наградили его сардоническими аплодисментами. Интересно, что Лукас при этом головы в сторону Джу не повернул и не наградил ее даже скользящим взглядом.

– Моя очередь. – Лукас взял бутылку у кого-то из ребят и основательно из нее глотнул. – Кэти!

Толпа снова оживилась, когда рыжеволосая красавица поднялась на ноги. Надо сказать, что сторонний наблюдатель не обнаружил бы в этот момент у нее на лице ни малейшего признака смущения или страха.

– Итак, правда или смелость, – произнес Лукас. – Кэти, тебе приходилось трахаться на пришкольном земельном участке после наступления комендантского часа? Например, в открытом летнем домике, в лесу или беседке?

– Выбираю правду. – Кэти расправила плечи и положила руку на талию. – Определенно приходилось. И не раз.

Ученики рассмеялись.

– Моя очередь, – сказала она, поворачиваясь к костру, в свете которого ее черты приобрели некое потустороннее выражение. – Элли!

Элли до того удивилась, что чуть не подпрыгнула. Джу с сочувственным видом стиснула ей пальцы.

Собравшиеся наградили сделанный Кэти выбор громким многоголосым «ох!».

Элли медленно встала с камня и повернулась к Кэти. Гнев и страх, которые она испытала в эту минуту, сплелись в тугой узел и тяжким грузом легли ей на сердце. Устремив на Кэти пронизывающий взгляд, она всмотрелась в ее пламеневшие от огня черты.

«Я знала, что мне не следовало приходить сюда».

Подумав об этом, она замерла в ожидании вопроса о сексе, минете или о чем-то вроде этого. Поскольку она ничем таким не занималась, то сказать правду ей не составляло труда. Однако Элли задала ей вопрос совершенно другого плана.

– Это правда, что ты внучка Люсинды Мелдрам?

Время, казалось, остановилось.

А по рядам сидевших у костра учеников пробежал приглушенный удивленный ропот, после чего во дворе замка установилась мертвая тишина. Элли слышала только, как потрескивали в пламени дрова и сухие ветки. Одновременно она почувствовала, как разжались пальцы Джу, предоставляя ее руке свободу.

Пораженная, она вновь всмотрелась в лицо Кэти, в чертах которой проступило выражение торжества, поскольку та, казалось, заранее знала ее ответ.

Наконец Элли вновь обрела способность говорить и произнесла одно-единственное слово: «смелость».

Тишину мгновенно нарушили приглушенный говор и перешептывания сидевших у костра людей. В этот момент Элли пожалела лишь о том, что Джу перестала держать ее за руку.

– Подойди и поцелуй Сильвиана. – Слова Кэти кололи ее, словно острия кинжалов. – Страстно.

Глава двадцать четвертая

– Нет! – У Элли перехватило горло, и она невольно отступила на шаг назад. – Это… непорядочно… Он пришел с Николь. – В следующее мгновение ей представилось, будто она находится на одном из телевизионных реалити-шоу, где участников заставляют делать то, что им не хочется.

– Все нормально, – сказала с улыбкой Николь. – Меня такие вещи не шокируют.

Кэти продолжала гипнотизировать Элли взглядом.

– Ты должна это сделать. Или все узнают, что ты не только лгунья, но и трусиха!

По толпе опять пронесся взволнованный приглушенный говор. Когда Элли повернулась к Сильвиану, тот с осуждением во взгляде смотрел на Кэти.

Элли не знала, что и делать. Зато не сомневалась в одной вещи: что бы сейчас ни случилось, это останется в ее памяти и памяти участников вечеринки до окончания школы. Все присутствующие затаили дыхание в ожидании того, что произойдет в следующую минуту.

У Элли ноги сделались, словно ватные, и ей понадобились все ее силы, чтобы пройти сквозь скопление учеников к тому месту, где расположились Сильвиан и Николь. Толпа раздавалась перед ней в стороны, как если бы она была особой королевской крови. Или вымазана грязью.

Встав перед Николь, она беспомощно развела руками.

– Прямо не знаю, как быть… – сказала она, потом запнулась, и попробовала начать снова: – Это нехорошо. Ведь он твой бой френд.

Николь наклонилась, приблизила губы к ее уху и прошептала:

– Сильвиан не мой бой френд. – В ее тоне слышались интонации не совсем трезвого человека. Затем, распрямившись, она со значением посмотрела на Элли, после чего повернулась к собравшимся и громким звучным голосом произнесла: – Я знаю, как быть.

С этими словами она снова наклонилась к Элли. Смущенная Элли полагала, что та снова прошепчет что-нибудь ей на ухо, но вместо этого Николь взяла ее за концы шарфа, притянула к себе и поцеловала в губы. Это поразило Элли до такой степени, что она будто обратилась в статую. При всем том отметила, что губы у Николь мягкие и от них пахнет шампанским. А еще от Николь пахло жасмином и розами. Элли вынуждена была признать, что когда тебя целует девушка, это не так уж плохо. Даже… пикантно. Особенно когда к твоей щеке прикасаются, словно перышки, мягкие пряди ее волос.

В следующую секунду Николь отступила от нее на шаг и с видом видавшей виды женщины пожала плечами.

– Ну вот, все и устроилось. Теперь ты можешь со спокойной душой целовать Сильвиана, поскольку я тоже тебя поцеловала.

Когда она снова опустилась на служивший ей стулом камень, в толпе засмеялись и захлопали, приветствуя ее жест. Но Элли уловила во всеобщем шуме примесь смущения и недоумения. Она знала, что все думают о Люсинде Мелдрам и о том, почему Кэти задала ей вопрос, связанный с этой особой.

Поворачиваясь к Сильвиану, она едва могла дышать. Владевшая им злость находила отражение в его напряженных чертах и в том, как он попеременно то сжимал, то разжимал кулаки.

– Это глупые детские игры, Элли, – сказал он. – И мы вовсе не обязаны в них участвовать. Просто Кэти, – тут он повысил голос, – нравится ставить людей в неудобное положение.

Глядя в его глаза, сверкавшие при свете костра, как сапфиры, Элли испытывала душевную боль и влечение к этому молодому человеку одновременно. Кэти была мастерица устраивать каверзы, приносившие нравственные страдания их невольным участникам. Разумеется, она знала, что между ними существует сильное взаимное притяжение. Об этом сплетничали все, кому ни лень. Кэти также знала, какую острую душевную боль придуманное ею задание причинит Картеру, но плевать на него хотела, как, впрочем, и на всех остальных.

Слезы смущения и негодования жгли Элли глаза. Подойдя к Сильвиану поближе, она прошептала так тихо, что только он мог ее слышать.

– Я не могу… Картер не должен этого видеть…

Услышав имя Картера, он отпрянул от нее, как если бы она влепила ему пощечину. Сердце же у Элли забилось с удвоенной силой от ярости, стыда и безысходности, а дыхание сделалось частым и поверхностным.

«Я должна убираться отсюда. И побыстрее».

Если она этого не сделает, то ей придется поцеловать Сильвиана или основательно врезать Кэти. Не говоря уже о том, что у нее из-за нервной обстановки может начаться очередной приступ паники. Как говорится, куда ни кинь, везде клин.

Повернувшись, она направилась к тому месту, где располагалась Зои, взиравшая на нее с полуоткрытым от изумления ртом. Рядом с ней сидела Джу, смотревшая в огонь костра и упорно избегавшая ее взгляда.

– Пойдем, Зои, – хриплым голосом произнесла Элли. – Пора сваливать отсюда. Такие игры определенно не для нас.

Секунду или чуть больше Зои сидела, не двигаясь. Казалось, она колебалась или обдумывала предложение своей напарницы по Ночной школе. Потом все-таки встала и поспешила вдогонку за Элли, которая к тому времени уже шла быстрым шагом прочь от костра.

Когда они отошли довольно далеко от огня и начали углубляться в темноту, до их слуха донесся громкий голос Кэти, отразившийся эхом от каменных стен полуразрушенного замка.

– Полагаю, тебе следовало сказать правду, Элли!

* * *

– Я думала, ты пошутила насчет поцелуев «с язычками», – сказала Зои, ускоряя шаг, чтобы идти рядом с Элли и не отставать.

Они шли так быстро и так размахивали руками, что полосы света из их фонариков ежесекундно меняли положение в пространстве и озаряли то каменистую тропу под ногами, то черные ветви деревьев, то временами взлетали к небу.

– Я тоже так думала, – проговорила Элли сквозь сжатые зубы, поскольку в этот момент больно ударилась ногой об острый обломок скалы. После этого они некоторое время шли в полном молчании, и тишину леса нарушали только звуки их шагов.

– Элли? – неожиданно обратилась к ней тихим голосом Зои.

– Слушаю тебя, – ответила Элли, догадываясь, какой вопрос хочет задать ей напарница.

– Скажи, ты и вправду внучка Люсинды Мелдрам? – осведомилась Зои и посмотрела на нее с таким выражением, в каком сторонний наблюдатель мог обнаружить нечто подозрительно похожее на зависть.

Неподалеку с вершины дерева донеслось уханье совы. Элли остановилась.

– Слышала?

– Так это же сова, – кивнула Зои. – Причем где-то поблизости.

– Мне нравится, как ухают совы. – Элли понизила голос до шепота, подняла голову и принялась что-то высматривать среди темных ветвей в кронах больших деревьев. – Да, – прошептала она через некоторое время, продолжая исследовать верхние ветви взглядом.

– Что «да»? – озадаченно посмотрела на нее Зои.

– Да, я действительно внучка Люсинды Мелдрам.

Сказав это, Элли перестала высматривать сову и снова быстрым шагом двинулась по тропинке. Зои же на секунду замешкалась, размышляя над полученной информацией, после чего побежала догонять напарницу.

– Но почему… – Зои перепрыгнула через преграждавшую ей путь толстую сухую ветку. – Почему в школе никто не знает, чья ты внучка? Обычно в школе все в курсе того, кто из какой семьи, и кому кем приходится.

– Честно говоря, сейчас мне бы не хотелось говорить об этом, – с мрачным видом сказала Элли.

Зои, похоже, приняла ее слова к сведению и поторопилась переменить тему.

– Подумать только! Ты целовалась с девушкой, – произнесла она с восхищением в голосе.

– О Господи, – вздохнула Элли, вспомнив слова Николь относительно того, что Сильвиан не ее бой-френд. – Да, целовалась…

– Скоро слух об этом распространится по всей школе, и ты станешь знаменитой! – воскликнула Зои в тот момент, когда из-за деревьев стало проглядывать массивное здание Киммерии.

* * *

Рейчел уже погружалась в объятия Морфея, когда услышала негромкий стук в дверь и, открыв ее, обнаружила стоявшую в дверном проеме Элли. Последняя, взглянув на подругу, отметила, что та уже переоделась в широкую белую пижаму и сняла скреплявшее прическу эластичное кольцо, от чего ее темные волосы рассыпались по плечам блестящими локонами.

– Элли? – спросила Рейчел, одарив ее затуманившимся со сна взглядом, в котором проглядывало удивление. – Что-то случилось?

– Она целовалась с девушкой, – бросила Зои, выглянув из-за плеча своей куда более рослой напарницы.

– Что такое? – смигнула Рейчел.

– Скоро она станет у нас известной, как не знаю кто, – не без удовольствия отбарабанила Зои.

Рейчел всмотрелась в лицо подруги и вопросительно выгнула бровь.

– Хорошо, что ты не пошла на эту так называемую вечеринку, – сказала Элли. – Очень умно поступила. Впрочем, как всегда.

Рейчел широко распахнула дверь.

– Входите. Обе. Только быстро.

Должно быть, она заснула, когда читала, подумала Элли, глядя на лежавшую рядом с подушкой раскрытую книгу. Рейчел поторопилась убрать книгу и поправить покрывало на постели. Но Зои сразу же уселась на пол, скрестив ноги в щиколотках, оглядывая комнату Рейчел широко раскрытыми глазами, как если бы попала в какой-то музей. Элли тоже не стала садиться на постель и вместо нее опустилась на помещавшийся у стола стул. Так что постель вновь оказалась в полном распоряжении Рейчел, которая легла на нее поверх покрывала, прикрыв его нижним концом свои босые ноги.

– Можете рассказывать. Но только с самого начала.

Элли быстро, но довольно подробно сообщила ей о событиях ночи. Когда же она добралась в своем повествовании до того места, где Кэти задала ей вопрос о Люсинде, Рейчел даже присвистнула.

– И откуда, спрашивается, у нее такие сведения? – пробормотала она, словно обращаясь к самой себе. – Я, например, ни разу не слышала, чтобы кто-то обсуждал эту тему.

– Ну, всем известно, что ты моя лучшая подруга, – сказала Элли. – Поэтому, может статься, ребята не говорят при тебе ни о чем, что связано со мной.

Рейчел помахала рукой, словно отгоняя муху.

– Ты забываешь о моей склонности и умении подслушивать.

– Как бы то ни было, ты сейчас самая важная особа в школе, – решительно заявила Зои. – Даже более важная, чем Сильвиан.

Элли посмотрела на Рейчел.

– По-видимому, не существует ни малейшей возможности воспрепятствовать распространению этой информации. – Несмотря на эти слова, во взгляде Элли, устремленном на Рейчел, проскальзывала слабая надежда на благоприятный исход, но Рейчел, покачав головой, сразу дала ей понять, что подобные надежды беспочвенны.

– Извини, дорогая, но ты раскрыта. – Рейчел вытянула ноги и поплотнее закутала их покрывалом. – Теперь расскажи остальное. Говоришь, Пру опять продемонстрировала общественности свои сиськи? Ничего удивительного. Она настолько предсказуема, что это становится скучным.

* * *

Направляясь на завтрак и входя на следующее утро в полупустую столовую, Элли высоко держала голову и старалась смотреть только прямо перед собой. Выбрав столик в дальнем конце зала, она вытащила из сумки книгу и, поедая овсяную кашу, отчаянно делала вид, что с головой ушла в повторение домашнего задания. При всем том она кожей чувствовала устремленные на нее взгляды и слышала приглушенный говор, который, как ей казалось, усилился с ее появлением. Правда, девушка отдавала себе отчет в том, что невольно могла в этом смысле сгустить краски, но и при таком раскладе неприятное ощущение от происходившей вокруг нее какой-то возни отнюдь не уменьшилось.

Поэтому, когда кто-то выдвинул из-за стола стул и опустился на сиденье рядом с ней, она замерла, так и не донеся ложки до рта.

– Привет, Элли… – Она медленно подняла голову и напоролась взглядом на голубые глаза Джу, имевшие сегодня непривычно серьезное выражение. – Полагаю, нам нужно поговорить.

«Вот дьявольщина!»

Утопив ложку в тарелке с недоеденной кашей, Элли взялась за чашку с чаем, с такой силой впившись пальцами в ручку, как если бы держала не чашку, а щит.

– Почему бы и нет? – произнесла она, стараясь по возможности говорить ровным спокойным голосом. – Что-нибудь случилось?

– Почему не сказала мне, кто ты такая?

Элли быстро опустила голову и, коснувшись подбородком груди, подумала: «Ну вот, началось…»

– Ведь это правда, не так ли? – В тоне Джу ясно слышалась обида. Элли согласно кивнула. Джу с шумом втянула в легкие воздух. – Такая важная вещь… А ты мне не сказала… Почему, Элли? Ведь я вроде как считаюсь одной из твоих лучших подруг.

– Я не знала, – сказала Элли, понимая, что в ее слова трудно поверить, и они весьма похожи на ложь. – Родители рассказали мне об этом, только когда я вернулась домой после летнего семестра. А потом я дала слово никому об этом не говорить.

– Ну, кое-кому ты об этом все-таки сказала, – заявила Джу с прокурорскими нотками в голосе. – Рейчел, например, не так ли? Ну и Картеру, разумеется.

– Я сказала только тем, кому должна была сказать. Так что об этом знают всего несколько человек.

– Всего несколько человек… – повторила Джу, и добавила: – Но не я.

– Прошу тебя, Джу, давай не будем распространяться на эту тему, – сказала Элли. – Ничего личного. Просто это от меня не зависело. Я вообще никому не хотела говорить об этом, пока…

Но Джу ее объяснения мало интересовали.

– Ничего личного, говоришь? – Резко отодвинув стул, Джу с пылающим лицом вскочила на ноги. – По крайней мере, хоть это радует и здорово подняло мне настроение…

С этими словами она торопливо вышла из столовой, Элли же прикрыла лицо руками и предалась невеселым размышлениям.

«Хорошее начало, – мрачно подумала она. – Теперь весь день будет такой».

Несколько недель назад она побежала бы к Картеру за помощью и поддержкой. Они нашли бы какое-нибудь уединенное место для общения, и она бы все ему рассказала. А потом он защищал бы ее от нападок со стороны недоброжелателей и чрезмерного внимания со стороны друзей. Но эти дни, увы, давно миновали.

Теперь ей придется позаботиться о себе самой.

Когда шла по главному коридору, ей казалось, что она движется будто сквозь облако из шепотков, приглушенных комментариев, касавшихся ее поведения, и взглядов различного выражения и интенсивности.

Одолев этот страдный путь, Элли поторопилась укрыться в библиотеке, где толстые восточные ковры поглощали шепотки и отзвуки сплетен. Сидевшая за библиотекарским столом Элоиза с ручкой в руке просматривал какой-то документ.

– Здравствуйте. Хотела бы воспользоваться одним из библиотечных кабинетов, если это возможно. – Элли старалась говорить спокойно и даже чуточку небрежно, как если бы пользовалась такого рода услугой каждый день.

– Формально они для учащихся последнего года обучения, – начала было библиотекарша, но, заметив появившееся на лице Элли выражение отчаяния, мгновенно внесла коррективы во вторую часть фразы. – Полагаю тем не менее, что хорошие трудолюбивые ученицы, которые помогали мыть и красить библиотеку после пожара, тоже могут ими воспользоваться.

Выдвинув ящик, она достала из него маленький ключик на серебристом колечке и добавила:

– Свободен третий кабинет для индивидуальных занятий. Можешь сидеть там, сколько захочешь.

– Благодарю вас, – сказала Элли с облегчением, которое сама с легкостью уловила в собственном голосе, не говоря уже о библиотекарше. Возможно, именно по этой причине Элоиза одарила ее озабоченным взглядом и спросила:

– У тебя все в порядке?

– Нет, – сказала Элли, поворачиваясь, чтобы идти. – У меня куча неприятностей.

Провернуть ключ в замке не проблема. Проблема заключалась в том, чтобы этот самый кабинет найти. В свое время эти комнатки предназначались для тайных встреч или использовались как убежища, соответственно, двери имели вид потайных, и замаскированный в деревянных резных панелях дверной проем еще предстояло найти. Элли пошла вдоль закрывавшей стену декоративной панели, высматривая в ней самые ничтожные на первый взгляд царапины или щелочки. Обнаружив одну такую, она пошла вдоль стены дальше, пока не добралась до третьей аналогичной отметины и пришла к выводу, что это и есть дверь в третий кабинет. Оставалось еще найти замочную скважину, на что тоже ушло немало времени.

Когда Элли наконец ее обнаружила – в центре бутона вырезанной из дерева розочки, – ею владело множество разнообразных чувств, которые в своем большинстве имели негативный характер: фрустрация, злость на себя, злость на Картера и Сильвиана, огромная ненависть к Кэти, ну и разумеется, полное неприятие проклятых резных панелей.

Дверь отворилась с едва слышным щелчком, а когда Элли включила электричество, высветилась и крохотная комнатка, расписанная удивительно яркими и динамичными, даже, если так можно выразиться, яростными фресками, очень подходившими ей по настроению.

Изображенные на этих фресках вооруженные мечами и копьями люди стоял друг против друга в полной боевой готовности. Рядом по зеленому полю протекал ручей или протока. Изготовившиеся к бою люди орали друг на друга, о чем свидетельствовали запечатленные художником черные провалы их открытых ртов.

Швырнув портфель на пол, Элли принялась расхаживать по крохотной комнатке, ероша пальцами волосы.

– Что мне делать? – едва слышно бормотала она себе под нос. – Как справиться со всем тем, что на меня навалилось?

Потом плюхнулась на располагавшийся у стола стул и, подперши голову рукой, глубоко задумалась. Вся ее жизнь, казалось, пошла по какому-то иному, не запланированному ею кривому пути. Откуда Кэти узнала о Люсинде? Кто мог ей об этом сказать? Уж во всяком случае, не Изабелла, не Рейчел и не Картер – единственные, как ей казалось, люди, которые были в курсе ее родственных отношений с леди Мелдрам.

Стук в дверь прервал ее невеселые размышления. Скорее всего, стучала Элоиза. Возможно, комната понадобилась кому-то из будущих выпускников. Отправляясь открывать, Элли уже приготовила маленькую защитительную речь.

– Элоиза, я успела пробыть здесь всего несколько минут, в то время как вы сказали…

Когда она увидела в дверном проеме Картера, слова словно примерзли у нее к языку. Она не находилась так близко от него с того вечера, когда они разошлись. Странное дело, увидеть Картера вблизи она хотела больше всего на свете, но одновременно сейчас это ей меньше всего было нужно. На долю секунды она задалась вопросом, уж не простил ли он ее и не пришел ли, чтобы сказать ей об этом, но, увидев стальной отблеск в его глазах, поняла, что выдает желаемое за действительное.

Пока она, прикипев к месту, смотрела на него расширившимися от удивления глазами, Картер указал кивком головы на пространство у нее за спиной.

– Я могу войти? Или предпочитаешь стоять здесь? – Проступавшее в его голосе нетерпение вернуло ее к реальности, и она сделала шаг в сторону от входа.

– Извини. Разумеется, ты можешь войти.

Он прошел мимо нее в комнату, огляделся и поднял с пола брошенную ею сумку, из разверстого зева которой посыпались карандаши и ручки и выпало несколько книг. Затем, устремив взгляд на фреску с изображением готовых к бою людей, пробормотал: «Весьма уместно», – и лишь после этого опустился на один из помещавшихся у стола стульев. При этом темные прямые волосы упали ему на лицо, и он отбросил их к затылку небрежным движением руки, которое так ей нравилось.

Элли показалось, что еще немного, и ее сердце рассыплется на кусочки, как брошенный на каменный пол хрустальный фужер. Но оно по какой-то непонятной причине не рассыпалось и продолжало биться, как прежде.

Хотя он говорил очень спокойно, от его голоса исходил такой леденящий холод, что Элли чуть ли не в прямом смысле промерзла до костей, пока проходила по комнате и усаживалась на второй стул, находившийся в комнате. Она сидела на нем с прямой спиной и смотрела на доску разделявшего их стола.

– Ну… как ты? – Глупый вопрос, если разобраться, но ей действительно хотелось узнать, как он поживает.

– Превосходно. Спасибо, Элли, – ответил он, одарив ее сардонической улыбкой. – Моя девушка бегает по лесам с другими парнями и до такой степени мне не верит, что отказывается говорить правду. Но если не считать этого, я живу нормально. Вот недавно высший бал за историческое эссе получил…

– Картер, мне…

– Я пришел сюда не для того, чтобы слушать твои объяснения, – сказал он, перебивая ее. Потом, с минуту помолчав, добавил: – А может, и для того… Я не знаю…

В следующее мгновение она увидела, как его лицо исказилось от душевной боли, которая была под стать ее собственной. Не имея сил следить за происходившими в его лице изменениями, она снова опустила глаза и стала рассматривать свои руки, которые, как выяснилось, слегка подрагивали. И тогда, чтобы он этого не заметил, положила их на колени.

– Увидел, что ты вошла в кабинет, и решил зайти и поговорить с тобой.

Поскольку она продолжала рассматривать руки, он повысил голос:

– Посмотри на меня, Элли.

Она медленно подняла голову и посмотрела на него. Плескавшаяся в его глазах боль исчезла, уступив место арктической пустыне.

– Я слышал, что произошло на вчерашней вечеринке в развалинах замка.

У Элли перехватило горло.

– Там… Ничего особенного не произошло…

– Я не собираюсь говорить о том, что ты целовалась с Николь, а потом присоединилась к Сильвиану, протестовавшему против условий игры. Впрочем, мы можем обсудить и это, если тебе очень хочется, – сказал он. – Но меня больше интересует то, что сказала Кэти относительно Люсинды. Хочу, чтобы ты знала: я никогда никому не говорил о Люсинде и никогда никому не скажу в будущем.

Она посмотрела на него расширившимися от изумления глазами.

– Мне и в голову не могло прийти, что ты рассказал об этом Кэти!

Интенсивность ее реакции, похоже, сбила его с толку, поскольку он на секунду смешался и пару раз смигнул. Правда, сказала только одно слово: «хорошо», – после чего сделал движение, говорившее о том, что собирается встать и уйти, и добавил:

– Вот, собственно и все, что я хотел тебе сообщить.

– Картер, подожди. – Повинуясь мгновенно возникшему импульсу, она перегнулась через стол и протянула к нему руку, словно стремясь его удержать. Он отпрянул, как если бы опасался ее прикосновений; она же покраснела и убрала руку. – Неужели мы не можем поговорить хотя бы минуту?

– Не уверен, что это хорошая идея, – сказала он, но со стула не встал.

– Знаю, что во многих случаях была несправедлива по отношению к тебе, и прошу меня за это извинить. Но и ты тоже далеко не всегда безоговорочно доверял мне. Мы с тобой такие хорошие, близкие друзья, но… – Она посмотрела на него в упор. – Я долго думала о наших отношениях и пришла к выводу, что мы представляли собой не лучшую на свете пару. Ты, например, считал, что я не способна принимать правильные решения, не доверял мне. И я тоже тебе не доверяла и о многом в этой связи умалчивала. Именно это взаимное недоверие, на мой взгляд, и стало причиной возникших между нами трений.

– Не только это, – бросил Картер. – Ты забываешь о Сильвиане.

Элли показалось, что его слова пробили у нее в груди дыру.

– Да, – сказала она тусклым, лишенным эмоций голосом, откидываясь на спинку стула. – Сильвиана тоже нельзя сбрасывать со счетов.

– Проблема в том, что чувства, которые ты к нему испытываешь, написаны у тебя на лице, а ты, похоже, этого не осознаешь. Когда, к примеру, он входит в комнату, ты замираешь, как кролик перед удавом, а выражение у тебя на лице мгновенно меняется, – произнес он и невесело рассмеялся.

– Картер, – воззвала к нему Элли. – Сильвиан спас мне жизнь! И если я неравнодушна к нему, то именно по этой причине. А не потому, что я испытываю к нему влечение – или что ты там по этому поводу думаешь.

Неожиданно он вскочил с места, прошел к двери, но не вышел из комнаты, а остановился, положив ладонь на дверную ручку. Потом, так и не повернувшись к ней, сказал:

– Ты уж извини, что я не способен наблюдать за развитием вашего романчика и получать от этого удовольствие.

Когда он ушел, Элли закрыла лицо руками. Сейчас ей хотелось одного – выплакаться. Но слезы почему-то не приходили.

* * *

Во второй половине дня настроение Элли трансформировалось из слезливого в агрессивное, поэтому, стоило ей только увидеть огненно-рыжую шевелюру Кэти, замаячившую впереди нее в коридоре, она перешла на бег и, догнав девушку, схватила за рукав.

– Откуда ты об этом узнала?! – крикнула она еще до того, как Кэти успела повернуться к ней лицом.

– Не скажу! – Вырвав рукав из ее хватки, Кэти отступила на шаг.

В этот раз на губах Кэти красовалась помада теплого абрикосового оттенка, идеально подходившая к ее внешности. Элли выводило из себя еще и то обстоятельство, что красота Кэти вызывала у нее странное ощущение, подозрительно напоминавшее чувство неполноценности.

– Но факт остается фактом: ты солгала, – продолжила Кэти. – Народ теперь знает, что ты лгунья, и тебе придется иметь дело с последствиями своего деяния. Уж и не знаю, в чем здесь моя вина.

Элли в прямом смысле стала сотрясаться от злости.

– С каких это пор нежелание говорить во всеуслышание о секретах своей частной жизни стало называться ложью? Ни ты, ни «народ», как ты называешь наших знакомых и приятелей, не имеете к этому никакого отношения!

Поначалу ученики проходили мимо них, не задерживаясь, но чуть позже некоторые, сообразив, что разговор на повышенных тонах между этими двумя страстными натурами может явиться прелюдией к грандиозному скандалу и даже потасовке, начали останавливаться поблизости, чтобы посмотреть, чем кончится спор. Так что довольно скоро вокруг девушек собралась небольшая толпа, которая, впрочем, постоянно увеличивалась.

Кэти напустила на лицо скучающее выражение.

– Тебя тысячу раз спрашивали, учился ли здесь кто-нибудь из твоих близких родственников, и ты всегда отвечала «нет». Но, как недавно выяснилось, Люсинда тебе далеко не чужая, и лично мне трудно поверить, что ты не знала об этом. В таком случае уместен вопрос: зачем ты лгала?

Поскольку Элли заколебалась, Кэти, чувствуя приближающуюся победу, одарила ее триумфальной улыбкой.

– Ты уж просвети нас на этот счет, хорошо? – Она широким жестом обвела рукой собравшихся в коридоре учеников, смотревших на них во все глаза. – Мы никому не скажем, не правда ли? Итак, почему ты держишь свои семейные отношения в секрете?

– Потому что это не ваше дело! – воскликнула Элли, у которой кровь бросилась в лицо.

Кэти закатила глаза.

– Ну, это не ответ. Кроме того, сейчас это не только твое дело.

– Благодаря тебе!

– Да, это так, – сказала Кэти с улыбкой. – Можешь не благодарить.

Всмотревшись в лицо рыжеволосой девушки, Элли поняла, что этот разговор не имеет никакого смысла, поскольку Кэти никогда не раскроет источник своей информированности. Хотя бы потому, что вся эта история и связанные с ней события здорово ее развлекали и забавляли.

Смирившись с поражением, Элли повернулась, чтобы уйти, но Кэти не хотела так просто отпускать ее и ехидным голосом бросила ей вслед:

– Почему бы тебе не сбегать сейчас к Сильвиану и не поплакать у него на груди? Ой, что это я говорю? – Кэти в притворном смущении прикрыла ладошкой рот. – Может, мне следовало сказать «к Картеру»? Нет? Извини, я совсем запуталась. Так к кому из них ты бегаешь на этой неделе?

Элли, сжав кулаки, крутанулась вокруг своей оси. У Кэти расширились глаза.

– Неужели ты собираешься меня ударить? – Она залилась смехом, в котором сквозило пренебрежение. – Пора взрослеть, Элли. Твои подростковые замашки производят жалкое впечатление.

– Себя пожалей! – Бархатный голос Николь прозвучал неожиданно, и удивленные ее появлением противницы чуть ли не синхронно повернулись в ее сторону. Но сверкающие глаза Николь были устремлены на Кэти. – Еще неизвестно, кто здесь производит жалкое впечатление!

Кто-то из зрителей хмыкнул. Кэти же определенно разволновалась и попытаться вновь взять инициативу в свои руки лишь после того, как призвала себя к порядку и внимательно оглядела толпу.

– Твои заявления, Николь, достойны смеха. Я знаю, что ты целовалась с ней, но зачем вмешалась в наш разговор? Влюбилась в нее, что ли?