Текст книги "Наследие"

Глава двадцать седьмая

В день бала утро выдалось ясным и холодным. Но согласно прогнозу погоды ближе к вечеру должен был пойти снег. Так что многие не знали, чего им больше хочется: провести время с друзьями и возлюбленными, поглазеть на многочисленных важных гостей, которые обещали прибыть на бал, или поиграть всей школой в снежки. Подобные массовые баталии происходили в Киммерии после каждого обильного снегопада.

Занятия закончились, и многие ученики паковали вещи, поскольку готовились на следующий день после бала отправиться к родственникам на рождественские каникулы. Элли к чемоданам не притрагивалась, ведь они с Рейчел собирались до сочельника оставаться в школе, провести лишь пару дней у ее родителей, чтобы отметить праздник, а затем снова вернуться в Киммерию. Родители Элли, переговорив с Изабеллой, тоже считали, что в Лондоне ей на Рождество делать нечего. Особенно после того, что произошло в августе.

На цокольном этаже в главном холле установили огромную рождественскую елку. Другую елку, поменьше, поставили в комнате отдыха и до такой степени завесили елочными игрушками и золотым «дождиком» из фольги, что сквозь эти украшения елочные лампочки едва проглядывали. Во всем здании сильно пахло хвоей и корицей. В комнате отдыха ученики под аккомпанемент фортепьяно распевали рождественские гимны и песенки. Но Элли не чувствовала приближения праздника и, насколько это возможно, игнорировала праздничные приготовления. По крайней мере, в ее комнате украшения отсутствовали полностью: ни тебе еловых веток, ни вырезанных из цветной бумаги снежинок, звезд или гирлянд.

В этот день ее единственной целью было встретиться с Люсиндой, которой она собиралась задать вопросы, мучившие ее на протяжении месяцев.

Ну и остаться в живых, разумеется.

Она по-прежнему считала, что Натаниэль попытается в вечер бала устроить в школе какую-нибудь серьезную диверсию, и сомневалась в способности учеников и охранников предотвратить ее.

Но Элли не видела никакой возможности отменить бал, и когда отправилась к Джу, держа в руках бальное платье, напустила на лицо праздничное выражение. Если Джу узнает о ее догадках и сомнениях, то обязательно испугается или разволнуется, а испуганная или переволновавшаяся Джу, как известно, превращается в неконтролируемую особу, что не сулит ничего хорошего.

В отличие от спальни Элли, комната Джу в преддверии праздника была украшена в причудливой, даже изощренной манере. На столе красовалась искусственная елка, почти целиком изготовленная из светодиодов. Кроме того, Джу развесила по всему помещению золотистые ленточки и гирлянды елочных лампочек. Даже стул ими опутала. И посадила на полочку в изголовье постели игрушечного Санта-Клауса, пялившегося пластмассовыми глазами на все это великолепие.

– Считаю, – сказала Джу, – что нам необходимо придумать для бала что-то особенное.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Элли, повесив платье на крючок на обратной стороне двери и плюхнувшись на постель рядом с Санта-Клаусом.

Джу открыла гардероб, достала две небольшие коробки и подняла их над головой.

– Поскольку мы обе явимся на бал без партнеров, а для меня этот случай просто беспрецедентный, нам совершенно необходимо всех поразить, – сказала Джу. – Пусть все узнают, чего лишились.

С этими словами она бросила Элли одну из коробок.

Поймав ее и повертев в руках, Элли широко улыбнулась.

– Джу, ты гений.

– Знаю, – скромно сказала Джу. – Мне сразу понравились твои волосы – еще с твоего первого приезда сюда. Они меня вдохновляют. Так что пойдем в душевую и начнем приводить себя в порядок. Сию же минуту.

Игнорируя любопытные взгляды стоявших около умывальников девушек, они, хихикая, вдвоем заперлись в одной душевой кабинке.

Джу без всяких церемоний скинула бюстгальтер и повязала вокруг плеч полотенце. Элли сделала то же самое.

Затем Джу натянула резиновые перчатки, щелкнув со смаком их краями, после чего, зажав в руке пластиковую бутылочку, стала ее встряхивать.

– Сначала я обработаю твою голову, а потом ты – мою. Самой это делать неудобно.

Элли наклонилась, и Джу принялась поливать ее голову жидкостью пурпурного цвета, втирая ее в волосы кончиками пальцев.

Элли вздрогнула от ее прикосновений.

– Люблю, когда кто-то колдует над моими волосами.

– Все любят. Это называется головной оргазм.

– Откуда ты это взяла эту штуку? – спросила Элли.

Втирая состав ей в затылок, Джу сказала:

– Подружка моего брата прислала. Звонила ей на прошлой неделе.

Тесная душевая кабинка быстро наполнилась запахами химикалий, и у Элли заслезились глаза.

– Ты что – специально это спланировала?

– Просто пришло в голову, когда мы помирились. – Джу не без удовольствия отжала политые пурпурной субстанцией волосы Элли. – Промелькнуло в мозгу, словно видение.

Часом и двумя испорченными полотенцами позже работа была закончена. Вернувшись в комнату, они некоторое время любовались делом своих рук.

Свисавшие ниже лопаток влажные пряди волос Элли отливали удивительно ярким, с искрой, цветом, который автомобилист назвал бы «красный металлик». А платиновые короткие волосы Джу стали ярко-розовыми.

Весело улыбаясь, Джу произнесла:

– Мне кажется, что я похожа на эльфа.

Элли же, в очередной раз оглядев себя в зеркале, меланхолическим тоном произнесла:

– А я – на себя прежнюю. Докиммерийскую.

Джу, поняв, о чем она думает, сказала:

– Ты прежняя была такой же красивой, как ты нынешняя.

Кто-то постучал в дверь.

– Что продаете?.. – спросила Джу, рывком распахивая дверь.

В дверном проеме стояли нагруженные одеждой Зои и Рейчел.

Элли настояла на том, чтобы все они одевались и собирались на бал в комнате Джу. Теперь, когда девочки преодолели то, что разделяло их и отделяло друг от друга, Элли хотела, чтобы их компания не разлучалась ни на минуту. По крайней мере, в вечер бала. Чтобы, если возникнет такая необходимость, прийти девочкам на помощь.

Зои с открытым ртом уставилась на розовую головку Джу.

– Ты выглядишь просто потрясающе! – воскликнула она, подпрыгивая на месте от восхищения.

– Входите, – заявила Джу, отступая от двери. – И готовьтесь к тому, что скоро тоже станете потрясающими.

– Только волосы не трогайте. – Рейчел, взглянув на алую голову Элли, произнесла только: – Ярко, ничего не скажешь.

Элли беспомощно пожала плечами.

– Что-то нашло на нас.

– А мои волосы можешь покрасить? – спросила Зои, швыряя свое платье на постель.

– Прости, у меня кончилась краска, – с сожалением ответила Джу. – Но ты, находясь рядом, будешь купаться в отраженных лучах нашей многоцветной славы. Ну а кроме того, я сама сделаю тебе макияж, – торопливо добавила она, заметив, что лицо у Зои погрустнело.

Зои с надеждой посмотрела на нее.

– Много косметики?

– Сколько душа пожелает. – Джу помахала золотистым тюбиком с губной помадой и улыбнулась.

Но прежде она уложила красные волосы Элли в локоны. Потом занялась прямыми каштановыми волосами Зои. Расчесывала их, пока они не заблестели, как зеркало, а после разделила на прядки и вплела в них разноцветные ленточки. Покончив с прической, Джу приступила к нанесению косметики и подвела глаза Зои темно-синим лайнером, а затем щедро, не жалея, намазала веки голубоватыми искрящимися тенями. Когда, заканчивая макияж, Джу покрыла губы Зои блестящей помадой с клубничным оттенком, Рейчел, с сомнением посмотрев на девочку, произнесла:

– Похожа на малолетнюю проститутку.

– А мне нравится, – сказала, надувшись, Зои, рассматривая свое отражение в зеркале. – В макияже я выгляжу старше, и во мне больше женского, чем девичьего.

– Это Киммерийский бал. Так что все хорошо. – Джу жестом предложила Рейчел занять место перед зеркалом. – Ведь Гари Глиттера на нем не будет.

– А кто такой Гари Глиттер[2]2
  Гари Глиттер – английский исполнитель популярных песен, получивший срок за педофилию.


[Закрыть]? – осведомилась Зои.

Девушки проигнорировали ее вопрос.

Когда Джу начала трудиться над волнистой гривой Рейчел, последняя время от времени с подозрением на нее поглядывала.

– Честно говоря, я почти ничего не делаю с волосами.

– Я тоже ничего особенного с ними делать не буду, – откликнулась Джу, пощелкивая щипцами для волос. – Просто подкручу немного. Чуточку здесь, чуточку там.

Рейчел понурилась.

– Этого я и боялась.

Пока они болтали и причесывались, за окном сгустилась тьма, звезды на небосводе скрылись за густыми облаками, а воздух напитался влагой и будто потяжелел. Все это свидетельствовало о приближающемся снегопаде. Но как бы то ни было, в течение последнего часа к зданию школы постоянно подъезжали «Бентли» и другие лимузины, так что в скором времени вся подъездная дорожка, насколько хватал взгляд, была заставлена дорогими машинами.

Джу, кончив причесывать Рейчел, посмотрела на часы, которые по случаю праздника украшала мишурная ленточка.

– Пора, леди.

Поправив косметику и застегнув молнии друг у друга на платье, подруги встали напротив большого, в рост человека, зеркала, чтобы взглянуть на себя перед выходом.

– Мы ангелы, – сказала Зои, восхищенно рассматривая отражения.

– Скорее феи, – бросила Джу, чья головка блестела в свете лампы, словно розовый бутон, а черное бархатное мини-платье открывало длинные красивые ноги. – Или кинозвезды.

Платье Зои из темно-зеленой тафты с высоким воротом и юбкой-колоколом и сильно накрашенные глаза придавали ее обличью чуточку порочные и одновременно чарующие черты несовершеннолетней девочки-панка. Рейчел была роскошна в матово-бордовом платье, оставлявшим одно плечо и руку открытыми. Ее темную шевелюру стягивала тканая золотая лента, придававшая ей вид экзотической принцессы.

Но в этот момент все девочки смотрели на Элли.

– Дорогая Элли, – произнесла Джу. – Ты и вправду выглядишь восхитительно.

– Еще как восхитительно! – поддакнула Зои.

– Даже с красными волосами, – согласилась Рейчел.

Винтажное, до колен, платье из синего шелка облегало бедра, но ниже оставалось свободным, и летело в направлении, задаваемом шагами, или льнуло к ногам, когда Элли останавливалась. Рукава обтягивали руки до локтя, а красные волосы, подчеркивавшие насыщенный синий цвет платья, одновременно придавали ее светлой коже легчайший розоватый оттенок. Она сразу полюбила этот наряд, который обнаружила в гардеробе еще в летнем семестре, и рассматривала его как один из загадочных, подобранных с большим вкусом даров Изабеллы.

Элли вспыхнула.

– Вот что я вам скажу. Мы такие красивые, что уместен вопрос: зачем нам нужны парни. Лучше будем сами целоваться друг с другом.

– Это уже было, – пробормотала Зои, направляясь к выходу.

– В самом деле, Элли, – сказала Рейчел. – После твоих слов невольно приходишь к мысли, что поцелуи между особами женского пола уже начинают входить в привычку.

– Будь я лесбиянкой, заполучила бы партнера для бала без всякого труда. – Элли двинулась за ним следом. – Слишком парни нынче проблемные.

– Не знаю, что и сказать, – мягко произнесла Джу. – Иногда мальчики тоже являются ответом на наш запрос к миру.

– Что-то я не врубаюсь, о чем вы толкуете, – сказала Зои.

– Я тоже не совсем вас догоняю, – сказала Рейчел.

К тому времени, когда они достигли верхней площадки главной лестницы, их всех разбирал смех. Но когда их взгляд упал на коридор внизу, смех уступил место удивлению. Дубовые панели были завешены разноцветными бархатными лентами и букетами с алыми и желтыми цветами. Запрет на свечи определенно отменили, поскольку они горели всюду, где существовала возможность поставить или прикрепить подсвечник – на подоконниках, поверхности столов и в стенных нишах.

В коридоре и холле играла классическая музыка, звуки которой сопровождались приглушенным гудением голосов. И коридор, и холл были заполнены людьми, в своем большинстве взрослыми и часто весьма почтенного возраста. Их безупречные прически поблескивали в свете люстр, канделябров и подсвечников. Почти все мужчины носили смокинги, а дамы – дизайнерские платья и крохотные вечерние сумочки.

– Не помню, чтобы я приглашала всех этих людей, – сухо сказала Джу, когда девушки спускались развернутым строем по главной лестнице.

– Господи! Неужели это президент Абингдон? – Когда они спустились, Зои вырвалась вперед и скоро растворилась в толпе.

– Шустрая у нас малютка, – вздохнула Джу.

– Здесь все взрослые, – сказала Элли. – А у Зои по крайней мере лицо. Твоя заслуга…

– Знаю, – рассмеялась Джу. – Но она так этого хотела…

Второй от их компании отделилась Рейчел, отправившаяся искать Лукаса. Элли также принялась высматривать его в толпе и заметила, как осветилось улыбкой его лицо при виде Рейчел. В следующий момент Лукас наклонился и поцеловал Рейчел руку. Элли вздохнула.

Она радовалась счастью подруги, но, видя ее и Лукаса вместе, сразу же вспомнила о всех своих потерях.

Большой зал оказался еще более переполненным людьми, чем коридор и главный холл. За исключением танцпола, все огромное пространство зала было заставлено столами, покрытыми красными льняными скатертями. В центре столов стояли вазочки с темно-зелеными побегами плюща. В теплом воздухе пахло свечным воском, принесенными из теплиц лилиями и дорогими духами. Оркестр в углу негромко наигрывал вальс.

На краю танцпола стояла Изабелла, облаченная в черное летящее платье, декорированное золотой нитью. Намеренно небрежно стянув волосы на затылке в пучок, из которого выбивались непослушные прядки, она улыбалась, принимая поздравления со стороны гостей и доброжелателей.

Элли медленно повернулась вокруг своей оси, высматривая даму почтенного возраста с седой головой.

– Вот дьявольщина, – пробормотала Джу, озирая зал в поисках свободного места. – Многовато народу привалило…

– Гораздо больше, чем на летний бал. – В голосе Элли явственно проступала озабоченность, но Джу этого не заметила.

– Зимой так всегда. Потому что съезжаются не только члены правления и иностранные гости, но и влиятельные родители… Кажется, я заприметила два свободных стула… Вон там. – Джу указала на стол в дальнем конце помещения, и девушки принялись проталкиваться к нему сквозь толпу.

Люсинда Мелдрам обязательно выделялась бы в толпе. Даже в такой огромной, как эта, подумала Элли. Но поскольку никого не заметила, начала успокаиваться.

Наверняка она еще не приехала.

Интересно, что всякий раз, когда Элли пыталась представить себе будущий разговор с бабушкой, если та, конечно, приедет на бал, а ей удастся к ней протолкаться, то начало у нее выходило примерно такое: «Привет, ба! Почему мы никогда не встречались раньше?» – Не самое, по ее мнению, впечатляющее. Но ничего другого ей просто не приходило в голову.

– А почему здесь нет твоих родителей? – спросила Элли, повышая голос, чтобы перекрыть шум толпы, когда они опустились на свободные стулья спинами к стене, что позволяло неплохо оглядеть зал. – Разве они не богатые и не влиятельные люди?

– Весьма, – ответила Джу, ничуточки не смутившись. – Но они, помимо этого, еще и чрезвычайно занятые, и не любят приезжать сюда слишком часто. Отец обычно говорит так: «На следующий год, дорогая. На следующий год – обязательно». А мама, как всегда, валандается с Оливье – своим, так сказать, мальчиком для утех du jour.

У их столика появился официант, и Элли с Джу заказали диетическую кока-колу. Джу скрестила ноги, продемонстрировав красные подошвы своих туфель на высоченных каблуках-стилетах.

– Ох! Ты только посмотри… Родители Сильвиана приехали! В отличие от моих…

Джу кивком указала на элегантную пару, болтавшую с Изабеллой рядом с танцполом. Элли, наклонившись вперед, с огромным любопытством исследовала парочку взглядом. У мужчины были светлая кожа и седеющие волосы. В своем безупречно скроенном смокинге он выглядел истинным джентльменом. Кожа его супруги, напротив, была смуглой, а волосы – черными, густыми и волнистыми, ниспадавшими на плечи и спину мягкими локонами. Она была одета в шелковое, бронзового цвета платье, обтягивавшее стройные бедра. На шее переливалось радужными искрами тяжелое бриллиантовое колье.

Рядом с ними стояла Кэти Гилмор в компании пожилых мужчины и женщины, которые, судя по всему, являлись ее родителями. Кэти выглядела сногсшибательно в темно-зеленом платье – этот цвет придавал ее белой коже светящийся молочный оттенок. Элли не без горечи задалась вопросом, случайно ли Кэти и ее предки расположились рядом с отцом и матерью Сильвиана.

Пока Элли предавалась размышлениям, на сцене неожиданно появился Сильвиан собственной персоной и, минуя семейство Гилмор, проследовал прямиком к своему papa. Заметив, что при этом он не одарил Кэти даже скользящим взглядом, Элли почувствовала, что сердце у нее забилось с удвоенной силой. Надо сказать, что этому способствовала и красота Сильвиана. Отлично скроенный смокинг подчеркивал гармоничную сильную фигуру, синие глаза блестели. Отец повернулся, чтобы приветствовать сына, и Элли отметила яркий сапфировый блеск его глаз.

– Так вот от кого они ему достались, – пробормотала она.

– Ты о чем это? – Джу смотревшая в другую сторону, повернулась и проследила за взглядом Элли.

– О том, что у Сильвиана глаза отца, – сказала Элли с отсутствующим видом.

Вернулся официант с напитками. Джу с глубокомысленным выражением на лице сидела смирно, пока он их расставлял, а когда удалился, наклонилась к Элли и, постукивая сверкающим ноготком по крышке стола, произнесла:

– Давай-ка колись! Рассказывай, что у тебя с Сильвианом. Я заметила, как ты на него смотришь… И как он смотрит на тебя. Даже слепой поймет, что между вами что-то происходит.

Элли вспыхнула и отвела глаза от семейства Сильвиана.

– Извини, не разобрала, что ты сказала…

– Только не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь. – Голубые, как незабудки, глаза подруги смотрели на Элли в упор. – Это же я, Джу. А ты обещала всегда говорить мне правду. Впрочем, я и без тебя знаю, что ты по нему сохнешь.

Элли овладело паническое чувство, мешавшее думать. Она так старалась не любить Сильвиана. Так старалась… Но потерпела поражение.

– Я не имею права любить его, Джу. – Элли одарила подругу несчастным взглядом.

Джу, казалось, смутили и ее слова, и ее взгляд. Тем не менее она решила продолжить разговор:

– Но почему? Он красавец, он секси и он умница. Не говоря уже о том, что ты ему очень нравишься. Это как минимум.

– Дело не в нем, а в Картере… – Элли сделала паузу, подыскивая слова, которые смогли бы объяснить ее чувства, и одновременно не показаться абсурдными собеседнице. – Он ненавидит Сильвиана, и мы не можем… Короче говоря, я не хочу причинять ему боль.

Сжав левой рукой пальцы Элли, правой Джу махнула куда-то в сторону, привлекая внимание подруги. При этом тонкий браслет с бриллиантами, украшавший ее запястье, поймав свет люстры, превратился в россыпь разноцветных искрящихся огоньков. Элли проследила за ее сверкающим жестом и увидела… Картера и Джулию. Первый казался несуразно длинным в своем смокинге, вторая же, одетая в облегающее черное платье, выглядела в этом наряде превосходно. Они целовались.

– Что такое?! – не помня себя, воскликнула Элли, созерцая эту сцену, но тут же дала себе команду прикусить язычок.

– В этом-то все и дело. – Джу наклонилась и всмотрелась в ее глаза. – Нельзя позволять бывшему бой-френду влиять на выбор своего нового кавалера. Понятно?

– И как давно они?..

– Да какая разница?!

«Я так долго страдала по поводу того, что могу причинить Картеру душевную боль, между тем как он… Но что он? Преодолел ее и забыл мне об этом сказать? Чтобы я продолжала чувствовать себя виноватой, пока он налаживает отношения с Джулией?»

Злость вспыхнула в ней с новой силой, когда она вновь перевела взгляд на танцпол. Картер и Джулия двигались в медленном ритме, пока оркестр не заиграл «Восточную песню», которую, насколько помнила Элли, исполняли еще во время летнего бала. И тогда Картер закружил Джулию в быстром танце, похожем на вальс. При этом оба смеялись.

Пока Элли гипнотизировала взглядом Картера и Джулию, к Джу подошел молодой человек и, низко поклонившись, сказал:

– Мисс Эррингфорд, будет ли мне позволено пригласить вас на этот танец?

Он говорил по-испански, обладал аристократическими манерами, и Элли задалась вопросом, почему никогда не видела его до этого вечера.

– Привет, Гильермо, – сказала Джу, томно взмахнув ресницами. – Думаю, тебе это будет позволено. Но сначала мне надо проконсультироваться с моей партнершей. – Она повернулась к Элли: – Ты не возражаешь, дорогая?

Гильермо был высок и строен, с густыми кудрями до плеч. И вообще он напоминал испанского принца или гранда. Глаза Джу засветились.

Разве Элли при таком раскладе могла сказать «нет»?

– Веселитесь, ребятки. – Она улыбнулась, когда они отправились на танцпол.

Высоченному Гильермо приходилось нагибаться, чтобы поддерживать разговор с Джу. У последней же от удовольствия рдели щеки. Вместе они выглядели просто восхитительно.

Наблюдая за танцующими, Элли неожиданно поняла, что еще немного – и ее затопит чувство бесконечного одиночества. Ей захотелось спрятать лицо в ладонях и разрыдаться, но она знала, что слезы не помогут ей – да и вообще кому бы то ни было.

Лучше я пойду и поищу Люсинду.

Поднявшись с места, она двинулась сквозь толпу. Вокруг нее, словно обломки кораблекрушения по волнам океана, носились обрывки загадочных и неинтересных взрослых разговоров.

– Разумеется, контрольный пакет теперь у него в руках…

– Закончил партию в пять ударов! В Сент-Эндрюсе. Не слышал?..

– Я сказала ей, что это совершенно непотребное платье, и носить его нельзя, но она не послушала. Она никогда не слушает…

– Вообще-то мы подумываем о том, чтобы продать дом в Сент-Тропезе. Такие дела…

Когда кто-то положил руку ей на предплечье, она от неожиданности вздрогнула, но, подняв глаза, увидела улыбавшегося ей Сильвиана.

– Элли, мои родители хотели бы познакомиться с тобой, – сказал он. Потом, оглядев ее красные волосы, удивленно поднял брови. Элли неопределенно пожала плечами, когда он повел ее сквозь толпу к тому месту, где их поджидали предки Сильвиана.

– Мадам и месье Кассель! Позвольте представить вам мадемуазель Элли Шеридан, – сказал молодой человек.

Пожимая ей руку, мать и отец Сильвиана с нескрываемым вниманием ее рассматривали.

– Угхм… Приветик!.. То есть я хотела сказать bonsoir. – Никогда еще Элли не чувствовала себя столь неадекватной.

Затем они обменялись привычным набором вежливостей, причем Элли отвечала на плохом школьном французском. Отец Сильвиана наконец смилостивился над ней и заговорил по-английски.

– Хотелось бы знать, – сказал он, – какие чувства испытывает девушка, чьей бабушкой является Люсинда Мелдрам.

– Папа, это глубоко личное, – запротестовал Сильвиан.

Но Элли постепенно начала привыкать к ситуации и решила ответить.

– Должно быть, это покажется странным, – сказала она, наклоняясь с заговорщическим видом к родителям Сильвиана. – Но мы с бабушкой никогда не были близки. – Ее ответ, похоже, заинтриговал их, и она сочла нужным добавить: – Как вы знаете, она очень занятой человек. Все время путешествует.

Сильвиан опустил глаза, стараясь скрыть улыбку. Элли определенно заинтересовала его родителей.

– Разумеется, – произнес месье Кассель. – Мы из-за большой занятости тоже видим Сильвиана далеко не так часто, как нам бы хотелось. Поэтому хорошо вас понимаем.

Мать Сильвиана, тепло взглянув на сына, погладила его по голове.

– Мы постоянно просим его почаще приезжать домой. – Ее голос был глубоким и выразительным, а французский акцент казался мягким, как шелест шелка. – Но он отвечает нам так: «Не могу, маман. У меня слишком много работы». В этом смысле он очень похож на своего отца.

От матери Сильвиана, красивой, как фотомодель, слабо пахло дорогими духами. Что и говорить, Элли была впечатлена.

– Да, нам здесь не дают расслабляться, – сказала она и посмотрела Сильвиана, взиравшего на нее с неприкрытым восхищением. Элли вдруг почувствовала восхитительную легкость в груди, но, когда это секундное наваждение покинуло ее, поняла, что потеряла нить разговора, и замолчала.

– Вы обязательно должны нас навестить, – умело и без труда нарушила затянувшееся молчание мадам Кассель. – Мы будем рады продемонстрировать вам наше гостеприимство. – Она повернулась к Сильвиану: – Пригласи мадемуазель на Антибы летом, дорогой. Уверена, что Анри и Элен оценят гостью по достоинству. Мадемуазель Элли совершенно очаровательное существо.

«Очаровательное?» Элли глазами попросила Сильвиана о помощи.

– Это мои тетушка и дядюшка, – поторопился вступить в разговор молодой человек, одарив Элли виноватым взглядом. – Кстати, прошу тебя рассматривать это приглашение как официальное.

– Огромное вам спасибо, – сказала Элли. – Вы очень любезны. Посетить ваш дом – большая честь для меня.

– К сожалению, Элли должна нас оставить, чтобы встретиться со своими друзьями, – сообщил Сильвиан родителям к большому для нее облегчению. – Не может же она, в самом деле, весь вечер стоять рядом с нами, не так ли?

– Мы совершенно забыли о времени. Она такая прелесть, si charmante, – хором пропели родители Сильвиана. Элли же рассыпалась в благодарностях и улыбалась до тех пор, пока у нее не заныли мышцы лица, а щеки не запылали румянцем.

Между тем многочисленные гости начали перебираться в столовую, где столы были декорированы примерно так же, как и в большом зале. Но и в столовой Элли не обнаружила никаких признаков присутствия Люсинды. Впрочем, вкусные запахи скоро отвлекли ее внимание от поисков, и она проследовала к буфету, где взяла с блюда маленького запеченного в тесте краба.

Засунув закуску в рот, она отвернулась от буфета и едва не столкнулась с Картером.

– Изви… – начал было он и тут осознал, кто перед ним. Она заметила, как у него по лицу начало растекаться удивление. – Элли?..

Элли внутренне напряглась, ожидая услышать пронизанные арктическим холодом слова, поскольку в последнее время он разговаривал с ней именно так. Но вместо этого он пораженно молчал, пожирая взглядом ее наряд и красные волосы.

Элли отвернулась, чтобы торопливо прожевать краба и запить водой, но когда она вновь повернулась к Картеру, последний исчез, как если бы его здесь никогда не было.

Ах, если бы она только знала, что должна в эту минуту чувствовать! Сигналы, которые ей успели послать глаза Картера, лишь усиливали ее мучения.

«Я уже переболел тобой… Нет, еще не переболел… Я хочу тебя… Ненавижу тебя…»

Может быть, Джу права? И она не должна позволять Картеру влиять на свою личную жизнь и выбор бой френда?

Вернув стакан на поднос, она стала пробираться сквозь толпу. По самым скромным подсчетам на цокольном этаже собрались около трехсот гостей. Они заполонили столовую, коридор и даже большой холл у входной двери. Неумолчный шум, смех и обрывки разговоров, отражавшиеся эхом от потолка и каменных стен, вибрировали у нее в мозгу. Несмотря на холодную ночь, в помещении стояла страшная духота.

Поэтому, когда Элли неожиданно обнаружила, что стоит у дверей, ей показалось самой естественной вещью на свете повернуть дверную ручку и выйти наружу в темный холодный вечер.