Текст книги "АнандЛа. Десять лет с йогами, целителями и шаманами. Индия – Непал – Суматра"

Сейчас мы втроем – одна семья, – добавляет Джимми, возвращаясь с кружкой горячего напитка, в нем куркума, имбирь и красные листья неизвестного мне растения.

– Ты отличаешься от туристов. Ты ходишь здесь очень много и очень медленно, – говорит Бандан.

Все это время он поглаживал лежащую на его коленях, спящую серую кошку.

– Ты боишься кошек?

– Нет.

– Это очень хорошо. Многие здесь боятся кошек, потому что они у нас дикие. К нам пришла эта кошка, поднялась в наше кафе, легла на диван и буквально в тот же день окотилась. Было так много крови! Я так испугался! Потом я пошел купить ей мяса. Я подумал: «Что делать? Это кошка, она окотилась, она вся в крови. Ей нужна энергия. Надо покормить ее мясом».

По дороге я нашел еще одного котенка, будто бы специально брошенного. У него еще были закрыты глаза. Я забрал его и принес кошке. Я потыкал им ей в морду и сказал: «Это твой! Я взял тебя, а ты должна принять его и воспитывать как своего!»

Мои друзья сказали: «Что? Мясо и рыба для кошки? Нам самим нечего есть». Но я так счастлив. Я приготовил ей рис. Все перемешал. А сегодня я покормил ее только рисом – без мяса. Я сказал ей: «Дорогая, иногда еда есть, иногда – нет».

– Кошка мне нравится, – говорю я. – Я ищу шамана. Не знаете ли вы какого-либо шамана?

– Все шаманы, которых я знаю, живут в джунглях, – возвращается к разговору Джимми. – Эти шаманы помогают людям, но взамен они просят жертву. Ну, ты знаешь, курицу, козленка… Иногда даже ребенка, – полушепотом добавляет он. – Я не думаю, что такой шаман подойдет тебе, да? Наверное, тебе нужен другой… «духовный» шаман, да?

Все замолчали и, кажется, перебирают в своей голове картинки из прошлого. Незнакомый мне народ, незнакомое место и уже почти родные люди… Странное чувство дает путешествие. Способность терять контроль, расслабляться даже в обществе бывших каннибалов.

Джимми закуривает, располагается на полу, на циновке, опирается на локоть. Он запускает ладонь в свои густые кудри и громко размышляет:

– Сейчас ты спросила меня о шамане, и я подумал о моем прадеде. Посмотри на меня – я простой парень родом из Самосира, но принадлежу королевской семье! Мой прадед был великим королем и шаманом, после него у нас не было такого правителя! Он исцелял людей травами и руками. Он мог передвигаться по воздуху и призывал людей быть правдивыми. Он погиб внутри дерева. Его заманил туда черный маг. Он убил моего деда хитростью. Теперь к этому дереву ездят паломники: буддисты и индуисты. Говорят, что это дерево исполняет желания. Люди, которые чего-то очень сильно хотят, едут к этому дереву и делают там ритуальную церемонию. Про это дерево даже сняли фильм!

Люди знают об этом дереве, но не знают о доме, в котором жил наш король – мой прадед! Этот дом всегда закрыт. Внутри дома личные предметы нашего короля, его оружие для охоты. Знаешь что? Я отведу тебя к этому дому. Это очень хороший дом, ты сама увидишь. Так больше не строят, без единого гвоздя. Внутри все сохранившееся, как будто сделали только сейчас. Мой брат приходит туда убираться, подметать, вытирать пыль. У него есть ключ.

Я отведу тебя туда и оставлю там на ночь. Я буду снаружи, я не буду спать. Если тебе станет страшно, ты позовешь меня. Ты встретишься с моим дедом и получишь от него дар. Я знаю, ты станешь известной в России. Тогда ты вспомнишь обо мне и поделишься своим счастьем, хорошо?

– Джимми, почему бы тебе самому не поспать в этом доме? Ты получишь дар от своего прадеда и станешь известным.

– Я не знаю, – пожимает плечами Джимми. – Я не верю в магию. Всю жизнь я читал только Библию. Я верю только в Иисуса.

Он приносит мне толстую книгу. Это Ветхий и Новый Заветы на языке батаков.

– Я читаю ее всю жизнь, каждый день, – говорит Джимми. – Я верю только в Иисуса.

Следующим вечером я снова прихожу в «Вулкан», чтобы приготовить всем ужин.

– Здесь спагетти, сыр и овощи. Будет настоящая домашняя еда!

Джимми доволен. Пока мы идем на кухню, он признается:

– Джимми – не мое, не настоящее имя. Джимми – это имя для друзей. Настоящее имя очень сложное. Вот, посмотри.

Он достает удостоверение личности – пластиковую карточку. То же улыбчивое лицо, обвитое кудрями, но имя длинное, другое – ничего в нем нет от Джимми.

– Вот и я тоже думаю – сложное имя. Его не смогут произносить иностранцы. Английские слова простые… Каждое утро я просыпаюсь, беру словарь английского и учу одно английское слово. Я выучил уже триста двадцать слов. Я не хотел учить больше. Одно слово в день – это то, что я могу по-честному, каждый день, без исключений.

– А где кастрюля, чтобы готовить?

– Можешь ли ты готовить вот в этом? – ставит он передо мной огромный чугунный таз.

– Спагетти в этом? Легко!

Спустя час трое мужчин едят под абажуром. Батаки не едят руками, как это принято в Индии. Они аккуратно и с толком управляются ложками и вилками, как каннибалы, которых описывал Марко Поло. После обеда мы перемещаемся в глубину зала, на диваны с продолговатыми валиками для спины.

– Эти подушки расшивали женщины моей деревни, – говорит Джимми.

Бандан и Джимми курят. Рикки сидит рядом, свесив голову в волосы. Сегодня после ужина он сказал: «Спасибо».

Бандан, который все это время больше слушал, берет право голоса:

– Ты говоришь, что живешь в Индии. В Индии верят в священных животных, да? Поэтому они не убивают коров, да?.. «Священная корова», да?..

Ты знаешь, однажды я работал в джунглях, – продолжает Бандан уже другим тоном, – один человек попросил отвезти его в город. Он хотел купить масло в магазине. Я сказал ему: «В городе очень много всего, ты можешь купить сахар, сигареты и кофе». Но он сказал: «Нет, только масло». Этот человек впервые выехал из джунглей. Он никогда не видел город. Когда мы проезжали мимо светофора, он выскочил из машины и упал на землю. Он припал к светофору, решив, что если это свет, то это Бог.

Я очень смеялся и с трудом убедил того человека оставить светофор и поехать дальше. Мне кажется, что поклоняться священным коровам – это так же нелепо, как поклоняться светофору.

Понимаешь?

Я не обидел тебя?

Ты не думай, что я смеюсь над тобой. Я тоже кое-что видел. Я тоже искал Бога. Меня всегда очень волновало, что скрывается… «там», за всем «этим».

Я родился здесь, в деревне на Самосире. Мы с Джимми дружили с детства. Затем я уехал в один город Индонезии, потом в другой.

Я был очень беден, я спал на земле и читал под одеялом эти книги о Боге. Тогда я зарабатывал чисткой обуви. У нас в Индонезии обувь чистят в автобусах… и я чистил обувь в автобусах, спал на улице и читал книги о Боге. Затем я связался с мафией. Я сделал много плохого. Но все это время я читал Библию, Коран, «Бхагавадгиту».

Я чувствую, что ты другая, – завершает внезапно он.

На столе лежит скорлупа от кокоса – самодельная пепельница.

– Этот кокос у меня над головой, – кладет он скорлупу на голову, – он ограничивает меня, давит сверху, но я чувствую, что у тебя его нет.

– Расскажи мне про своего Бога, – подключается к диалогу Джимми.

Он покурил, поел, расслаблен и доволен.

– Мой Бог Един, и Бог всегда Един. Но в Индии верят, что Он проявляется в трех качествах Вселенной. Сначала трансформация, разрушение, затем созидание, затем поддержание. Сначала нужно все разрушить – все старое, понимаешь? Сначала нужно как бы умереть.

– Это я очень хорошо понимаю, – кивает Джимми. – Однажды я тоже умер.

Тогда я работал в лесах Папуа – Новой Гвинеи. Там я заболел малярией. Друзья пошли к доктору и принесли мне таблетки. Доктор сказал, что их нужно пить две недели. Я пил их шесть дней и почувствовал, что они стали мне помогать. Я перестал пить таблетки раньше срока, я решил, что они мне больше не нужны. Я никогда не любил таблетки.

Я решил, что уже выздоровел, и пошел опять работать в джунгли. Там мне снова стало плохо. Все случилось очень быстро, за несколько часов. Я уже ничего не помню, я потерял сознание.

Мои друзья сказали, что я уже умер, мое сердце перестало биться. Я могу лишь сказать то, что видел дальше. Я увидел, как появилось облако. Оно было темное, как темный, серый туман. Я почувствовал, что это облако плохое. Затем вместо него пришло что-то другое. Это был белый туман, это было другое, белое облако. Я почувствовал огромную любовь и счастье. Я решил, что, наверное, это один из ангелов, о которых говорится в Библии. Это существо из света отогнало первое, темное облако, и я очнулся. Белое облако – это твой Бог? Или черное облако – Бог тоже?

Бандан провожает меня к отелю. Джимми остается вместе с Рикки. Он помогает ему помыться перед сном. Я смотрю на спортивного и уверенного в себе мужчину. Сильные жилистые ноги, крепкое поджатое тело.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я его.

– Мне пятьдесят два года, – бойко отвечает Бандан.

– Ты еще молод и силен, ты ведь можешь работать. Это плохо, что у вас не хватает еды. Кафе не приносит вам денег. Вы же сильные мужчины, неужели здесь нет другой работы?

– Хочешь, чтобы я опять работал в одном из этих отелей? Пять дней в неделю? Нет, я не хочу опять «в систему». Я не хочу работать. Я хочу жить в джунглях. Я видел жизнь, с меня хватит!

– Расскажи мне о том, что ты видел.

– Когда я связался с мафией, у меня появились деньги. Я жил на Бали, в районе для туристов, и познакомился там с одной японкой. Она влюбилась в меня, мы поженились и уехали жить в Японию. Она была единственной дочерью очень богатого человека. Ее отец не любил меня. Он очень нервничал, думал, что я альфонс, шарлатан и заберу его бизнес. В чем-то он был прав.

Я не был хорошим мужем. Я делал глупости, но моя жена меня любила. Она думала, что все изменится, что любовь все лечит. Годы шли, я проигрывал ее деньги в казино. Никто из нас не должен был работать: она была очень богата, я тоже стал богат. Я не заслуживал ничего из того, что она мне давала.

Мы прожили пять лет и развелись. Я проиграл очень много денег и стал работать в Японии как чернорабочий. Да, это было очень непросто! Я убирал улицы в жару – в Японии летом страшная жара! С тех пор я ненавижу жару! Я жил очень просто, спал в маленькой комнате и смотрел, как один сезон года сменяет другой, а потом уехал обратно домой – в Индонезию.

Я занялся здесь бизнесом: привозил антикварные дома из деревень и собирал их на Бали, затем сдавал и продавал эти дома туристам. И тут случился этот теракт 12 октября 2002 года.

Я видел, как одних людей разорвало на части, а кто остался жив – те бежали в разные стороны. Я побежал к морю. Я подумал: «Они не могут взрывать в воде». Затем я пошел к джунглям! Я не знал, куда еще бежать. Я остался там, я спал на деревьях, иногда выполнял небольшую работу для местных жителей. Я понял, что в социуме очень опасно. Я попросту мог бы умереть от нового взрыва!

Сначала спать в джунглях было очень страшно. Я видел очень много такого… Ух! Летающие в темноте глаза, звуки… Семь раз я вылетал в открытый космос!.. Я не хотел смотреть, но голос говорил мне: «Смотри». И я открывал глаза. Земля оттуда была песчинкой. Такой маленькой! Затем мне становилось совсем страшно, и я возвращался обратно в тело.

Мои друзья из Новой Зеландии сказали мне: «Бандан, ты счастливчик. Люди уходят в Гималаи, сидят в пещерах, чтобы получить этот опыт. Ты же просто спал на деревьях в джунглях».

Через день мы встречаемся с Джимми и идем гулять вдвоем.

Он хочет показать мне «чудесный вид на Тоба». Мы медленно бредём по молодой бамбуковой роще.

– У меня и Бандана разные взгляды на жизнь, – признается он, расчищая перед нами путь, отодвигая тонкие молодые ветви деревьев и кустарника.

– В чем различие ваших взглядов? – спрашиваю я.

– Бандан не хочет денег. Он не берет их даже у туристов, которых он водит в горы. Он собирает деньги на кошку. Когда я прошу у него деньги на нашу общую еду, он говорит: «Я не дам тебе денег. Это для кошки».

Кошка ест мясо и рыбу, а мы едим рис с овощами.

Он совсем не участвует в нашем бюджете, он просто приходит и ест.

Когда я вернулся сюда с Борнео, я нашел его в бедной деревне. Бандан знает японский и английский. Я подумал: «Будет хорошо, если я возьму его с собой, в кафе. Он сможет говорить с туристами». Но прошло семь месяцев, а он все еще не работает. После тех лет, когда он спал в джунглях, он говорит, что деньги ему не нужны.

Первое время он ходил есть в нашу деревню. Он ел по очереди в каждой семье. В некотором смысле это нормально: наша деревня имеет одну фамилию, мы все – одна семья.

Я забрал его сюда, просил его помогать, но он все время уходит в джунгли. Утром он приходит есть из своей комнаты, вечером возвращается и снова ест.

– Какие у Бандана планы на жизнь?

– Он говорит, что хочет встретить здесь какую-нибудь женщину-иностранку и путешествовать с ней. Он хочет, чтобы она платила за него и они жили, как он хочет, – свободно, возможно в хижине, в джунглях.

– И что, Бандан нравится женщинам?

– Да, очень нравится. Например, он нравится русским женщинам. Вы ведь, русские, любите все… «экзотическое». Да? Бандан очень «экзотический». Он жил в джунглях, он говорит по-японски, он живет без денег. Но я хочу жить, как ты… Я хочу научиться медитировать. Сегодня я делал все, как ты сказала: я медитировал и убирался в «Вулкане». Я вымыл все, что было, даже стены. Когда я закончил, то пришли клиенты, много клиентов! Они заказали много еды, и мы заработали деньги.

Знаешь, прежде чем открыть свое кафе, я размышлял: почему в некоторых кафе много людей, а в других мало? Тогда я заметил, что иногда люди в кафе «плохо едят». Я стал ходить в кафе и смотреть кухню и туалет. Я понял, что люди едят плохо там, где грязно. Особенно там, где грязный туалет.

Возможно, пространство может притягивать или отталкивать. Что ты об этом думаешь?

Знаешь, я чувствую себя зажатым в скорлупе. Мне нужна помощь, чтобы выбраться оттуда. Я чувствую, что ты другая. У тебя такой скорлупы нет. Однажды я встретил людей, у которых этой скорлупы не было совсем. Это было в Папуа – Новой Гвинее. Я работал там в лесах, искал золото.

В Папуа не вырубают леса, их невозможно вырубить. Стволы тех деревьев слишком широкие, слишком большие, чтобы вывезти их из леса. Туда приезжает много людей, чтобы искать золото. Некоторым везет: они становятся богатыми, они находят целые куски золота. Мне повезло немножко.

Однажды, работая там, в лесах, я заблудился. Три дня я шел по джунглям и, наконец, вышел к поляне, на которой жили люди. Я был очень счастлив. Я думал, что умру, так и не выбравшись оттуда.

Я увидел племя аборигенов. Они почти не носили одежды. Когда они увидели меня, то окружили меня и стали смеяться. Они смеялись над моей одеждой. Я сказал им, что очень голоден и хочу купить у них немного тапиоки – сладкого картофеля. Я протянул им небольшой кусочек золота в качестве платы. Они посмотрели на это золото и стали смеяться еще громче. Теперь они смеялись надо мной потому, что я был одет, и потому, что я предложил им это золото. Они смеялись в два раза громче.

У этих людей не было денег, они не пользовались деньгами и не носили одежды. Они никогда не видели цивилизации, но они были счастливы. Тогда я понял, что живу неправильно.

Я никогда не видел более счастливых лиц. Как ты называешь это?.. Просветление? Эти люди были просветленными – у них не было кокосовой скорлупы над головой.

Я все время вспоминаю лица этих людей. Когда я думаю о них, мне становится очень грустно, потому что сам я не знаю такой жизни, не знаю того счастья. Я не живу хорошо, мой ум зажат в какие-то рамки.

Тогда я решил, что не хочу больше искать золото. После Папуа я уехал на Борнео и купил там землю и дом. Я решил, что жизнь на земле более счастливая.

На Борнео почти не осталось деревьев. Там идет самая большая вырубка тропических лесов в мире! Сначала они сжигают или вырубают все деревья, затем они засаживают землю масленичными пальмами. Эти пальмы вытягивают весь сок, всю силу из земли, и потом на этой земле ничего не может расти. Эти масленичные пальмы дают пальмовое масло.

Пальмовое масло поставляется в Японию и Европу. Сравни стоимость пальмового масла и стоимость фруктов. Выращивать фрукты намного прибыльнее! Я умею выращивать очень хорошие органические фрукты!

Спустя несколько лет работы на земле, я затосковал по людям. Я решил, что хочу немного поговорить с людьми, и приехал на Тук-Тук. Когда я вижу иностранцев на улице, я сразу зову их в кафе, чтобы поговорить. Но кафе не приносит доход. Я думаю, что все же лучше выращивать фрукты на Борнео.

Еще я жил на Яве – в Джакарте, столице Индонезии. Джакарта большая, там много работы.

Один человек – ему, вероятно, сказали, что мне нужна работа, – приехал ко мне на очень дорогой машине. Он спросил меня, нужна ли мне работа. Он спросил: «Как насчет зарплаты восемь миллионов в месяц?» Это были гигантские деньги для моей страны. Я сказал, что за такие деньги я могу делать все, что угодно.

Тогда он пригласил меня поехать с ним в его красивой машине. Мы приехали к квадратному высокому зданию без окон – это была башня. Мы поднялись наверх на лифте, и он попросил меня остаться в помещении и просто наблюдать за тем, что будет дальше.

Вскоре туда пришли люди. Оказалось, что они родственники погибшего, который ждал своей кремации в этом здании. Комната, где мы были, имела два огромных выдвижных холодильника и большую печь для кремации. Тогда я понял, где я оказался.

Тот человек, который пришел за мной, вышел к нам в другой одежде. Он был весь в белом. Он достал тело человека из холодильника. Это был молодой мужчина – он был буддист, его родственники были буддистами. Ява – буддийский остров.

Затем человек, предложивший мне работу, положил мертвое тело на железный противень и задвинул тело в печь. Через некоторое время он достал пропекшееся тело и начал чистить кишечник. Затем он удалил все нечистоты и зашил живот обратно, он задвинул тело в ящик для кремации опять. Тогда эти люди – семья покойного – начали громко плакать.

Я был удивлен. Почему же они не плакали раньше? Но потом я понял, что эти люди не хотели плакать в первый раз. Они плакали после того, как был почищен живот этого человека.

Мужчина, предложивший мне работу, сказал, что это обычай буддистов. Он сказал, что только очень богатые буддисты могли себе позволить такой ритуал. Сначала надо было лишь слегка подпечь тело, затем нужно было вытащить тело из печи и почистить кишечник. Он объяснил мне, что это надо было делать аккуратно, не кривя лица. Он сказал, что если я стану кривить лицо, то мне не заплатят чаевые. Но если я буду все делать с состраданием и любовью на лице, то каждая семья заплатит мне еще пятьсот долларов чаевых в дополнение к ежемесячной зарплате.

– Ты согласился на эту работу?

– Как ты думаешь?

– Я не знаю.

– Я не смог. Я просто не предполагал, что существует что-то такое, чего я не смогу сделать. Но эта работа была не для меня… Эти люди плакали только после того, как живот их родственника был почищен.

– Это ужасно!

– Да, всю жизнь я работал очень тяжело, но эта работа была… страшной! Нельзя давать обещание заранее. Вдруг ты не сможешь его исполнить. Тогда я это понял. Это был мой урок.

Они были буддистами. Они считали, что если ты уйдешь с чистым кишечником, то ты попадешь прямо в рай.

– Это не буддизм, Джимми. Будда не учил этому. Религия тут ни при чем. Дело в уме этих людей – они безумны.

Шаман

Ранним утром, на следующий день, стук в дверь моего номера в отеле. Я еще не успела проснуться.

Джимми в голубом костюме и белой шляпе на пороге. Никогда не видела его таким красивым.

– Джимми, ты что так разоделся?

– Вчера ночью я думал о тебе и вспомнил о шамане! Я думаю, что этот шаман может подойти тебе! Это духовный шаман. Я забыл о нем, но внезапно вспомнил! Может, это знак? Знаешь, как духи посылают нам мысли? Эта мысль появилась внезапно – из ниоткуда! Этот шаман очень знаменит. Он победил на конкурсе шаманов всего мира, который проходил в Германии. Его показывали по телевизору. Он живет совсем близко, рядом с Тук-Тук. Этот шаман дружит с королем Индонезии. Ты хочешь его увидеть?

– Конечно!

Мы тут же отправляемся в путь. Сначала на Парапат, затем на такси в сторону Медана – столицы Суматры.

Спустя час или два мы у ворот нужного нам дома. Нас встречают собака и женщина, которая выходит на голос Джимми.

– Шамана нет дома. Он уехал сегодня утром в аэропорт Медана, чтобы улететь на Ломбок – один из островов Индонезии.

Молодая на вид женщина, симпатичная и немного суетная. Она разводит руками и извиняется, провожает нас обратно к воротам дома, но тут внезапно раздается телефонный звонок. Это звонит шаман. Он спрашивает, кто приехал к ним в гости. Он знает о нас, он говорит, что ему «передали духи». Он хочет вернуться и просит нас подождать, он обещает приехать после полуночи.

Мы возвращаемся в прохладный дом, разглядываем многочисленные портреты на стенах гостиной. Вот шаман обнимается с иностранцами, вот получает награды, вот он с королем Индонезии. Мы соглашаемся его подождать. Что еще делать?

– Как ты думаешь, он высокий? Мне кажется, он очень высокий, – говорю я Джимми, указывая ему на шамана в полный рост на фото рядом с другими людьми.

– Я думаю, что он такого же среднего роста, как все батаки.

– Я думаю, он высокий.

– Как ты смотришь на то, чтобы ждать шамана в деревенском кафе? Я не очень люблю ждать людей в гостиной, это сковывает меня.

Мы покидаем прохладу большого дома и оказываемся в деревне, рядом с кофейными плантациями. Кофе зелёный – я никогда его таким не видела. В Индии повсюду выращивают чай. Индонезия – страна кофе.

Мы отдыхаем до вечера на острове, гуляем, говорим о жизни и возвращаемся в деревню шамана ближе к закату.

– Знаешь, Джимми, я представляла себе шамана по-другому. У него не должно было быть жены и детей.

– Но у него есть жена и пятеро детей. И он победил в том конкурсе шаманов в Европе. Он очень знаменит, поэтому я и привел сюда тебя. Я никогда не встречался с ним. Я снимаю с себя всю ответственность.

– Хорошо, Джимми.

– Я все думаю, почему он возвращается? Возможно, он понял, что встреча с тобой важнее, чем другие люди?

– Я не знаю.

Джимми уходит пить пиво в деревенскую пивную неподалеку от дома шамана. Я гуляю по лесу, провожая закат. Вечер падает на землю Суматры. Мало-помалу пустота заполняется, и все становится голубым, все пронизывает аквамариновый свет. Такая неописуемая свежесть природы. На горизонте появляется длинная линия огоньков. Где-то там Тук-Тук и «Вулкан».

Когда я возвращаюсь в кафе, то вижу Джимми в окружении дюжины мужчин. Они прессуют его словами и буйно жестикулируют.

– Эти люди постоянно говорят, – оправдывается Джимми, когда я присаживаюсь рядом на пластиковый стул.

У Джимми под рукой опустошённый пивной бокал с пенкой по краям.

– О чем они говорят? – спрашиваю я.

– Я сказал им, что ты пришла к шаману. Но они не верят этому шаману, – произносит Джимми, получив новую кружку с белым пивом от полненькой женщины-официантки.

– А во что они верят?

– В Иисуса. Они спросили, кто я, и я назвал им мою фамилию. Так они поняли, что я принадлежу роду королей батаков. Потом они стали спрашивать о тебе. Теперь они спорят, не террористка ли ты. Они не спрашивают меня, кто ты, – нет. Они просто спорят между собой. Они говорят, что никогда не знаешь, кто террорист, а кто нет. Они говорят, что любой иностранец может быть террористом. Они разделились на два лагеря. Первый лагерь говорит, что ты дурочка, раз приехала к этому шаману. А второй лагерь считает, что ты можешь быть террористкой. И что? Я должен вмешаться в их спор, рассказать им о тебе? Они должны сами меня спросить, не так ли? Но они ведь не меня спрашивают, они просто спорят между собой.

По телевизору в кафе показывают «Хроники Нарнии». Помещение, в котором мы сидим, очень простое: стены из тонких досок. Кафе переходит в частные владения и жилые комнаты семьи. Меня накрывает чувство дома. Где-то в районе живота я испытываю тоску по собственному детству. Такое иногда находит на меня в сумерках.

Я отсаживаюсь в сторону, чтобы не слышать их громких криков, но Джимми возвращается ко мне снова.

– Они играют в лотерею. Они просят тебя назвать номер.

– Скажи им, что настоящий мужчина должен работать, и тогда он заработает деньги.

– Они делают ставку на номер 22. Это число переводится как «турист» по книге чисел.

– Признавайся Джимми, ты тоже купил лотерею?

– Да, – отвечает он с хитрой улыбкой. – Завтра я узнаю, выиграл я или нет.

Ближе к полуночи мы возвращаемся в дом шамана. Его жена предлагает нам черный кофе. Снова кофе.

– В Индонезии это нормально, – говорит Джимми. – Здесь все постоянно курят и пьют черный кофе. Кофе, сигареты и ящерицы – национальные символы нашей страны.

К двум часам ночи подъезжает машина, она заезжает во двор. В дверях, из темноты открытого пространства, проступает образ. Шаман среднего роста, «как все батаки». Он смотрит на меня, мы встречаемся глазами. Такое выражение лица я видела раньше у Бины.

Он смотрит на меня, и он меня видит.

Я не иностранка. Я не белый человек с деньгами. Он не знает меня. Он рассматривает меня как предмет. Я могу быть кем угодно, чем угодно.

У него чистый взгляд, взгляд аборигена.

Он устраивается на диван. Он устал с дороги. Появляется его жена, и внимание от меня перемещается в сторону.

Я немного разочарована тем, что между нами появился кто-то.

Я хотела бы захватить его внимание снова. То, как он смотрит на меня, выпрямило мою спину, выровняло меня без всякой йоги. Что-то будто вошло в меня, очень чистое.

Но теперь выскользнуло обратно… вышло из комнаты.

Или это просто ночь среди джунглей?

Ветер по комнате. Еле ощутимый.

Он пожимает руку Джимми, они говорят между собой на батакском.

Джимми переводит мои слова шаману. Я не улавливаю, какое у шамана имя. Оно индонезийское, очень длинное, как у Джимми.

Через полчаса, преодолев все возможные стены коммуникаций, разности культур и религиозных убеждений, я рассказываю ему о землетрясении в Непале, о Бине. Я рассказываю ему о йоге. Он говорит о культуре шаманов, о том, как он управляет погодой, призывает дождь и успокаивает вулкан, когда тот подогревается.

– Человек упал с неба на землю и разбился на части, – говорит он. – И с тех пор человек болеет. Есть дух, но дух отделен от человека, есть душа, но душа отделена, есть физическое тело. И все эти тела – отдельны друг от друга.

Тело, которое ты знаешь, – его нет. Есть общее тело земли, тело космоса. Мы ветки на дереве жизни. Это дерево, эти деревья, лес – джунгли Бога. Когда ты смотришь на тело… что ты чувствуешь? Ты чувствуешь напряжение.

Но когда ты здорова, ты как яйцо с многими телами. Последние тела живут очень далеко. Они есть материал, из которого состоит Бог. Поэтому – мы есть Бог.

Мы упали на землю, и, падая, мы разлетелись на осколки. Все начинается с объединения всех тел в одно. Вот что делает шаман: он просит духов твоего рода сделать тебя целой. Когда я улетал из Медана, я услышал голос человека. Этот голос был голосом духа – мужчины.

Это был твой прадед, он попросил меня помочь тебе. Я позвонил жене и спросил, есть ли в нашем доме гости. Меня предупредили о тебе.

Все наши люди очень сильны, потому что их защищает род. Тебя не защищает никто. Я соединю тебя с родом и с твоими семью телами. Без этого нет смысла совершать духовное путешествие. Дух озера Тоба поможет мне. Я научу тебя медитировать на облака. Ты должна представлять, как дышишь облаками: пропускать облако через нос и выдыхать через рот. Это техника шаманов Индонезии. Это очень просто! Все шаманы дышат облаками!

Он рисует мелом прямо на деревянном полу. Сначала круг:

– Это ты.

За ним еще и еще, так что получается семь тел.

– Наше тело начинается в космосе, и, оказавшись внутри органов, оно продолжает развиваться вместе с космосом. Меня зовут духовным шаманом. Но ты видишь: я не приношу в жертву животных. Я не совершаю аскезу. Посмотри на мою жизнь: у меня нет проблем с миром, у меня пятеро детей. Духовный человек становится духовным, когда он с миром. Я не использую силу воли, не сражаюсь. Я сдался силам природы… Проблема в том, что ты очень много всего контролируешь. У тебя очень сильная воля. Но ты не даешь силам Вселенной работать через тебя. Они не могут перетекать по границам семи тел… Число семь для нас очень важно. Род тоже состоит из семи поколений. Пока они окружают тебя, ты сильная. Смотри, твой прадед помог тебе. Он попросил меня – я вернулся. Предки все время помогают, слышим мы их или нет. Они делают все, что возможно. Если что-то не так, помолись своей прабабушке или прадедушке, а затем подожди. Придёт помощь, придёт покой. Обязательно будет помощь.

Он сидит на полу по-индийски, скрестив ноги. Его длинные, сбитые в дреды волосы струятся по спине и спадают на пол.

– Сколько же метров в ваших волосах? – спрашиваю я.

Джимми усердно переводит все, что говорит Шаман. По всему видно, что ему приятна эта роль.

– Волосы – это тоже сила, – смеется он.

– Как вы стали шаманом?

– Я просто умер без всяких на то причин. Я не болел, но мое сердце остановилось. Мое тело было теплым, и поэтому меня никто не хоронил. Я просто лежал десять дней, мое тело оставалось теплым. Люди в моей стране знают, что иногда так бывает. Говорят, что душа человека уходит и может вернуться вновь, поэтому тело не разлагается. Через десять дней я очнулся и увидел рядом с собой светящееся существо. Оно стало учить меня, как помогать людям. Теперь это существо всегда рядом. Это дух природы – он все знает, он стал моим учителем. Природа очень мудра. Это страшно, сколько всего не знаем мы, люди, и сколько всего знает она, природа. Я никогда не перестану учиться у нее и никогда не узнаю и малой части всего, что знает она… Итак, я помогу тебе. Это все, что я могу сделать. Ты согласна?

– Согласна на что?

– Завтра мы поедем на озеро. Там мы проведем ритуал. Этого хочет твой прадед. Он устал, он переживает за твои скитания. Их ведь было уже много.

Я соглашаюсь попробовать.

Все утро следующего дня в дом шамана приходят люди. Они приходят по одному, по трое, парами. Все ожидают его, сидят на ступеньках у дома.

Шаман позволяет мне взглянуть на его работу.

– Это пара индийцев. Несколько лет назад они пришли сюда, потому что у них не было детей. Теперь у них есть сын и дочь. Сейчас они пришли за помощью в другом деле.

За ними была девушка четырнадцати лет. Около года назад ее мать умерла, отец женился во второй раз, теперь у девочки депрессия.

– Это очень просто для меня, – говорит шаман.

Он читает какую-то молитву, дает ей воду с лимоном, дает настой из какой-то травы.