Текст книги "Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий"

Фонд Григория Пушкина

Младший сын

Сегодня день рождения Гришки… Буду пить за его здоровье.

Александр Пушкин

Григорий, сын поэта, огласил мир о своём появлении на свет майским днём 1835 года. Александр Сергеевич поспешил послать весть о том в Ярополец тёще: «Имею счастие поздравить Вас со внуком Григорьем, и поручить его Вашему благорасположению. Наталья Николаевна родила его благополучно, но мучилась долее обыкновенного – и теперь не совсем в хорошем положении – хотя слава Богу, опасности нет никакой. Она родила в моё отсутствие, я принуждён был по своим делам съездить во Псковскую деревню, и возвратился на другой день её родов. Приезд мой её встревожил, и вчера она прострадала; сегодня ей легче. Она поручила мне испросить Вашего благословения ей и новорожденному».

А вот и мать поэта адресует письмо в Варшаву – сообщает дочери семейную новость: «14-го числа, т. е. в прошлый вторник, в семь или в восемь часов вечера, Наташа разрешилась от бремени мальчиком, которого они назвали Григорием, – право, не знаю с какой стати. Александр, совершив десятидневную поездку в Тригорское… возвратился в среду, в восемь утра, на другой день разрешения Наташи». И восклицает: «Как желала бы видеть новорожденного Григория!»

По воспоминаниям, Наталия Николаевна мыслила назвать сына в честь любимого отца Николая Афанасьевича. Но Александр Сергеевич был иного мнения: «Он пожелал почтить память одного из своих предков, казнённых в Смутное время: Гавриила и Григория». Натали отдала предпочтение последнему имени.

Крестили Гришу, как и старшего брата Александра, в Предтеченской церкви, что на Каменном острове, в июне 1835-го. Восприемниками младенца стали поэт Василий Андреевич Жуковский и Екатерина Ивановна Загряжская, фрейлина и кавалерственная дама.

Жизненные пути двух братьев поначалу удивительно схожи. Учился Гриша в той же 2-й Петербургской гимназии, что и старший брат. И так же, как он, поступил в привилегированный Пажеский корпус.

«Гриша находится под влиянием брата, хочет ему подражать, и им все довольны», – радуется успехам младшего сына Наталия Николаевна. А в другом письме, упоминая о его хороших отметках, не без материнской гордости замечает: «В корпусе все находят, что Гриша очень красивый мальчик, гораздо красивее своего брата, и по этой причине он записан в дворцовую стражу…»

Окончив Пажеский корпус, Григорий, как и Александр, стал служить в лейб-гвардии Конном полку под началом отчима генерала Петра Ланского.

В годы Крымской войны, как сказано в служебном аттестате, он «охранял побережье Санкт-Петербургской губернии в Выборгском уезде». В августе 1856-го, в праздничные дни коронации императора Александра II, Григорий Пушкин в составе гвардейских и гренадёрских корпусов был призван в Москву. И уж никак не мог думать, что в день всеобщего торжества решится судьба его младшей сестры Таши! В Первопрестольной, на пышном придворном балу, данном в честь коронации, и встретит она свою любовь и будущего супруга.

Шли годы. В начале 1860-х Григорий Пушкин – поручик, затем штаб-ротмистр. Числится адъютантом генерала Николая Фёдоровича Плаутина. Его командир, боевой генерал и участник Отечественной войны 1812 года, отличился в сражениях при Дрездене и Лейпциге. Проявил геройство и в Крымской войне, позднее стал членом Государственного Совета и военным реформатором. Ещё одна удивительная страница в биографии генерала Плаутина, кавалера всех российских орденов (!), – прежде под его началом служил Михаил Лермонтов.

Сын поэта Григорий Александрович Пушкин. 1860-е гг.

Вот какого поистине замечательного человека довелось близко знать сыну поэта, внимать его суждениям, слушать рассказы о былых баталиях!

Наконец-то и у Григория Пушкина, к тому времени подполковника «по армейской кавалерии» Министерства внутренних дел, появилась счастливая возможность увидеть чужие края: побывать во Франции, пройтись по парижским бульварам и набережной Сены, взглянуть на легендарный собор Нотр-Дам-де-Пари, зайти в Лувр. Ах, как мечтал о том его великий отец! «Желал бы я провести сие время в Париже, что может быть, впоследствии мне уже не удастся», – с затаённой надеждой взывал Александр Сергеевич к графу Бенкендорфу. Нет, не услышана была та его давняя просьба…

Испросив длительный отпуск, подполковник Пушкин покинул пределы Российской империи. Свидетельством того давнего путешествия стала фотография Григория Александровича, сделанная им в парижском ателье на бульваре Капуцинок. Как разительно напоминает сын поэта своего великого отца! Тот же пристально-спокойный умный взгляд, те же знакомые пушкинские бакенбарды. Будто свершилось чудо: явилась из небытия фотография самого поэта! Да и пушкинская мечта увидеть Париж свершилась столь необычным образом.

Блестящая карьера офицера не прельщала, однако, Григория Пушкина. В 1866 году он, выйдя в отставку, навсегда покинул чопорный Петербург и поселился в Михайловском, где так свежа ещё была память об отце, так живо всё напоминало о нём – старый деревянный дом и домик няни Арины Родионовны, берега Сороти, рощи и нивы.

Жизнь Григория Александровича проходила в неустанных заботах по сохранению старинной усадьбы, уходу за могилами прадедов, бабушки, отца – этих святых для сердца каждого русского мест.

Один из добрых знакомцев сына поэта Юлий Шокальский (родной внук красавицы Анны Керн) вспоминал: «В тишине своего деревенского уединения Григорий постоянно следил за всем, что появлялось в литературе об его отце. У него имелась полная коллекция разных изданий сочинений А.С. Пушкина, а в последние годы жизни он несколько раз высказывал мне своё удовольствие по поводу появления хороших новых изданий трудов его отца. Видно было, что он с ними знаком обстоятельно».

И матушка мемуариста Екатерина Шокальская, в девичестве Керн, дружила с Григорием Пушкиным, чему свидетельство – её письмо к сыну Юлию: «…Меня посетил Григорий Александрович, который очень нежно о тебе справлялся, ждёт тебя с нетерпением и велит тебе сказать, что к твоему приезду будет дома».

В бытность свою владельцем Михайловского сын поэта изготовил для друзей памятные реликвии из ствола последней из трёх знаменитых пушкинских сосен, снесённой бурей в 1895 году.

 
… Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум, когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Весёлых и приятных мыслей полон,
Пройдет он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.
 

Не мог не знать Григорий Александрович, что памятные строки написаны отцом в сентябре 1835-го, в год его рождения.

…Близкие Григория Александровича полагали, что мягкий характер и необычайно выразительные глаза унаследовал он от красавицы-матери. Но и удивительная схожесть с отцом всем бросалась в глаза. Любопытные заметки принадлежат внуку баронессы Евпраксии Вревской, милой Зизи, адресату пушкинской лирики: «Он был среднего роста, хорошо сложенный и сухой, тёмный шатен с небольшой бородкой, живыми глазами… сразу бросалось в глаза его сходство с отцом, особенно нос, глаза, и, мне казалось, голос и манеры. Я думаю, что младший сын поэта не только внешностью, но и характером был очень похож на отца. Те же живость, подвижность, здоровая нервность, быстрая восприимчивость и отзывчивость, жизнерадостность, пожалуй, такая же страстность».

Автор тех строк Гавриил Михайлович Ладыженский – личность незаурядная: ему, имевшему высокий чин генерал-майора, довелось служить и в Российской императорской армии, и в Красной армии. Всего лишь четыре месяца не дожил старый генерал до Победы в Великой Отечественной…

В памяти друзей Григорий Пушкин остался и как любезный хозяин: дом его часто был полон гостей; и как заядлый охотник: ведь он исходил с ружьём все окрестности Михайловского, в совершенстве знал повадки зверей и птиц. А его охотничьи рассказы (жаль, остались незаписанными!) находили чрезвычайно любопытными и не менее поучительными.

Известно о любви сына поэта к собачьему племени – в имении была заведена им огромная псарня. Да в таком образцовом порядке, что добрая слава о ней и её хозяине летела по всей округе.

Слыл Григорий Александрович и замечательным садоводом – его фруктовый сад в Михайловском славился редкостными и ценными породами деревьев. Любил ухаживать за цветниками и оранжереями.

Не чурался Григорий Пушкин и дел общественных – стал почётным мировым судьей по Опочецкому уезду и присяжным заседателем Петербургского окружного суда.

Но была потаённая причина, заставившая сына поэта покинуть Петербург и уединиться в отцовском Михайловском, – безответная любовь. Кто та петербургская красавица, не принявшая предложение Григория Пушкина и заставившая познать его все муки неразделённой любви, уже не узнать. Но за ним, в добровольное изгнание, подобно жёнам декабристов, отправилась некая молодая француженка. По семейным воспоминаниям, скромная милая девушка, посвятившая своему любимому жизнь. Почти двадцать лет они были вместе.

Наталии Николаевне ведомо было, что в жизни сына появилась любовница, но семейный союз, не освящённый церковью, не могла признать и душевно страдала. Посему Наталия Николаевна так ни разу и не отважилась приехать в гости к сыну, в Михайловское. По её разумению, такой брак (ныне именуемый гражданским) изначально был греховным. И весьма печалилась поведением сына. Да и Александра Арапова, единоутробная сестра Григория, тактично замечала в своих мемуарах, что «Гриша смущал» мать «продолжительной связью с одной француженкой».

Григорий Александрович Пушкин с женой и приёмной дочерью в Вильне.

Начало 1900-х гг.

Очаровательная француженка подарила невенчанному супругу трёх дочерей. О судьбах их почти ничего не известно. Вернее, в памяти более поздних поколений сохранились отрывочные и довольно скупые сведения. Помнились имена внебрачных дочерей Григория Пушкина: Полина, Нина (Анна?) и Евлалия. Все сёстры носили фамилию Генар, вероятно, материнскую, и все они удачно вышли замуж за русских аристократов: старшая Полина – за Михаила Сергеевича Шереметева, Нина, или Анна, – за кого-то из Безобразовых, младшая Евлалия – за Сергея Васильевича Александровского.

Тайное супружество Григория Пушкина и закончилось тайной: безымянной ветвью на фамильном пушкинском древе…

Женился Григорий Александрович довольно поздно, в сорокавосьмилетнем возрасте; избранницей его стала Варвара Алексеевна, дочь инженера-путейца. Год знакомства с ней был памятен печальным событием: в июле 1880-го умер любимый дядюшка Варвары Павел Петрович Мельников.

Так уж случилось, что в одном и том же году оба брата стояли под венцом: Григорий Пушкин венчался первым браком, а его старший брат – вторым. Александр Александрович женился через долгие восемь лет после смерти супруги на дальней её родственнице Марии Павловой. Обряд венчания проходил в подмосковной Лопасне, в фамильной церкви Зачатия Святой Праведной Анны, а свидетелем со стороны жениха стал брат Григорий. Свадьбу отпраздновали в гончаровской усадьбе в июле 1883-го, а в октябре того же года, но уже в Вильне венчался с Варварой Мельниковой и Пушкин-младший.

В Михайловском, где супруги Пушкины обосновались после свадьбы, прожили они до 1899 года. В тот знаменательный год, когда Россия праздновала столетие со дня рождения своего любимого поэта, Григорий Александрович, уступая просьбам многих учёных, писателей, государственных деятелей, продал Михайловское государству – хозяином заповедной усадьбы стал псковский Пушкинский комитет. В мемориальной усадьбе предполагалось устроить дом для престарелых литераторов и библиотеку-читальню, наречённую именем поэта. Расставание с Михайловским стало весьма болезненным для сына поэта. Очевидцы сего вспоминали, что Григорий Александрович «много плакал и убивался, а как пришло время садиться в карету, стал на колени, перекрестился, поклонился до земли дедовской усадьбе, рощам и саду и сказал: «Прощайте, милые мои, навсегда!»

Покидая Михайловское, Григорий Александрович захватил дорогие ему вещи, связанные с памятью отца: кресла из орехового дерева, мягкую кушетку, книжные полки, занавеси, расшитые дворовыми девушками. Перевёз он и двухметровый ствол одной из трёх сосен, воспетых поэтом, и сломанной бурей. Забрал и письменный столик флорентийской работы, за коим любила сиживать маменька Наталия Николаевна, её портрет, некогда подаренный ему, младшему сыну.

Взял с собой в Маркучай авторскую копию картины Николая Ге «Александр Сергеевич Пушкин в селе Михайловском» с дарственной надписью художника, и весьма дорогой для него. Живописец работал над полотном в 1875 году в пушкинской усадьбе, а позировал ему сам Григорий Александрович. Сюжетом картины послужил памятный приезд Ивана Пущина к опальному другу, позднее поэтически им воспетый.

…В воссозданном «пушкинском уголке» в маркучайском доме поместился ломберный столик и два кресла с обивкой зелёного бархата, в массивном шкафу красного дерева теснились книги отца, изданные при его жизни. А камин в гостиной сработан был по образцу того, что согревал поэта в Михайловском.

 
Пылай, камин, в моей пустынной келье…
 

Из усадьбы Петровское, что по соседству с Михайловским, ранее принадлежавшей сыну «царского арапа», доставлено было в Маркучай старинное зеркало, хранившее в амальгаме образ былого темнокожего владельца. Некогда в его таинственной глади отражался лик барина, необычный для северного русского края, лик старого арапа. В зеркало, верно, не раз смотрелся и бывавший в гостях у двоюродного дедушки Александр Пушкин. Любил слушать его рассказы о старине, не отказывался и от чарки домашней водки, изготовленной по рецептуре Петра Абрамовича, знавшего толк в крепких настойках.

«Ганнибаловское зерцало» в резной дубовой оправе – дорогой экспонат мемориальной усадьбы, наделённый неким сакральным смыслом. И как знать, не сумеют ли учёные будущего извлечь из зеркальной амальгамы образы былых владельцев и гостей?!

Кабинет Григория Пушкина. Маркучай. Фотография автора. 2019 г.

Публикуется впервые

В Вильне супруги Пушкины заказали для дома добротную мебель: дубовые столы, книжные шкафы, буфеты, – последние были увенчаны родовым гербом Пушкиных и монограммой Варвары Алексеевны. Старый особняк преобразился, наполнился новой жизнью. Столовую украсил затейливый мозаичный паркет, вкруг обеденного стола встали стулья работы варшавских мастеров с гербами итальянских городов на спинках, у стен выстроились буфеты, богато изукрашенные причудливым орнаментом. В комнате по соседству разместился большой бильярдный стол под зелёным сукном: любителем бильярда, подобно поэту, слыл и его младший сын.

Григорий Александрович и здесь, в новых для него местах, не изменил прежним привычкам: как прежде, много ездил верхом в окрестностях Маркучая, азартно охотился, – сын поэта гордился коллекцией оружия и добытыми им охотничьими трофеями. С удовольствием работал в усадебном саду. Казалось бы, добровольное уединение в далёкой литовской усадьбе разрушило для него былые родственные связи. Но нет, и вот тому свидетельство – племянница Верочка приглашает дядюшку на её свадьбу.

Вначале хозяевам Маркучая доставили восторженную телеграмму: «Дорогой дядя вчера помолвлена Мезенцову!! = Вера Пушкина. 31.VII 1901».

Старый особняк в Маркучае, где завершился земной путь сына поэта.

Фотография автора. 2019 г. Публикуется впервые

Затем пришло и пространное письмо-приглашение от племянницы. Она писала: «Милый Дядя Гриша! Я очень рада, что Ваша телеграмма была первым поздравлением, которое я получила по поводу моей помолвки.

Папа́ собирался писать Вам, чтобы звать Вас и Тётю на мою свадьбу в Москву; но мне хочется самой написать Вам несколько слов, чтобы сказать, какую радость Вы доставили бы нам всем Вашим приездом. Я не говорю уже о Папа́, который так хотел Вас видеть. Папа́ приезжал в Петербург, чтобы познакомиться с моим женихом, так как никогда ещё не видал его. Мы знакомы уже третий год, так как я гостила несколько раз летом у Анны в Петергофе, а Мезенцов был адъютантом у великого князя Михаила Николаевича, который очень сердечно и мило к нему относится. На днях он был отчислен от адъютанства и командует гвардейской конной батареей.

Мы будем жить в Петербурге, и я очень рада, что по делам службы Папа́ принуждён бывать там зимой, так что я надеюсь довольно часто его видеть. Прошу Вас, милый Дядя, не откладывайте до другого раза Вашего намерения посетить Москву. Мы все будем счастливы видеть Вас и Тётю.

Церковь-часовня во имя Святой Варвары и надгробие из чёрного мрамора над могилой Григория Пушкина. Фотография автора. 2019 г. Публикуется впервые

Анна присоединяется ко мне, чтобы сердечно обнять Вас обоих. Через 2 дня мы едем к Папа́ в Москву, где пятого сентября я надеюсь видеть Вас на моей свадьбе. Любящая Вас племянница Вера. 24 августа 1901 г. Знаменка».

Были ли Григорий Александрович и Варвара Алексеевна в Москве на свадьбе Верочки? Неизвестно. Но само письмо племянницы-невесты, хранящееся ныне в Пушкинском Доме, говорит о тёплых и доверительных связях между ней и любимым дядюшкой. Да и самой редкостной атмосфере любви и понимания, что царила в пушкинском семействе.

Перебравшись в Маркучай, Григорий Александрович не остался в стороне от общественной жизни: служил в Виленской судебной палате, являлся почётным членом Общества любителей русской словесности. Всячески поддерживал супругу в её благих делах: вместе они устраивали поэтические вечера в усадьбе, собиравшие многочисленных поклонников пушкинского гения, вместе опекали неимущих гимназистов и бедных одиноких стариков, помогали больницам и детским приютам.

Самое деятельное участие принял Григорий Пушкин в работе комитета, ведавшего подготовкой празднования столетия русского гения в Вильне. Верно, потому-то и не смог в мае 1899-го приехать на торжества в Москву, где с почестями встречали сестру Марию и брата Александра.

Готовились к грядущему юбилею поэта оба его сына. И тому есть документальные свидетельства: в Пушкинском Доме (Фонд «Маркутье») мне довелось читать переписку Григория Пушкина с братом Александром в преддверии юбилейных торжеств. Речь шла о серебряном венке, коей братья мыслили возложить на могилу отца в Святогорском монастыре.

…Два дома, свидетели жизни Григория Александровича, будто по некоей прихоти судьбы, уцелели в неистовых бурях минувших столетий: как прежде, отражается в Неве каменный дом владельца Баташова, тот самый, «что у Прачечного мосту», как указывал новый петербургский адрес Александр Сергеевич, где в мае 1835-го раздался первый младенческий крик Григория; по сей день высится на холме старый особняк в Маркучае, некогда числившийся виленским предместьем и ставший свидетелем последнего часа Григория Пушкина.

Две точки на карте Российской империи: Петербург – Вильна. Кажется, по прямой прочерчен графический жизненный путь Григория Пушкина, вместивший всё его не очень-то и долгое земное бытие. Первым из детей поэта он покинул мир: его кончину имели несчастье оплакать брат Александр и сёстры Мария и Наталия.

Григория Александровича не стало в августе 1905 года… Мистика чисел: ровно за два столетия до его кончины (!), в 1705-м, Пётр I крестил в Вильне арапчонка Абрама Ганнибала. В будущем славного прапрадеда Григория Пушкина.

Фонд Абрама Ганнибала

«А как он арап чернешенек»

 
И средь полуденных зыбей,
Под небом Африки моей,
Вздыхать о сумрачной России,
Где я страдал, где я любил,
Где сердце я похоронил.
 

Александр Пушкин

«Родословная матери моей ещё любопытнее. Дед её был негр, сын владетельного князька. Русский посланник в Константинополе как-то достал его из сераля, где содержался он аманатом, и отослал его Петру Первому вместе с двумя другими арапчатами» – так начинает Пушкин жизнеописание прадеда. Да и в пояснениях к своему любимому детищу «Евгению Онегину» сочтёт нужным сообщить читателям: «Автор, со стороны матери, происхождения африканского».

Считалось, что Абрам Ганнибал родился в Логоне, в Северной Абиссинии. «Он был родом африканский арап из Абиссинии; сын одного из тамошних могущественных и богатых влиятельных князей, – повествует «Немецкая биография» прадеда поэта, – горделиво возводящего своё происхождение по прямой линии к роду знаменитого Ганнибала, грозы Рима».

Современные биографы Абрама Ганнибала кардинально расходятся в вопросе о его месте рождения. Наиболее жизненная версия: отец похищенного турками арапчонка «был владетельным князем в северной Абиссинии и имел резиденцию на абиссинском плоскогорье, на берегах Мареба, на границе между Хамасеном и Сарае, в Логоне».

Почти нет сведений об отце Абрама Ганнибала, неведомо и имя его матери, будто бы числилась она тридцатой женой абиссинского князя. Вот лишь отзвуки почти легендарных событий, известных Пушкину: «До глубокой старости Аннибал помнил ещё Африку, роскошную жизнь отца, 19 братьев, из коих он был меньшой; помнил, как их водили к отцу, с руками, связанными за спину (дабы избежать возможных покушений на жизнь властительного отца. – Л.Ч.), между тем, как он один был свободен и плавал под фонтанами отеческого дома; помнил также любимую сестру свою Лагань, плывшую издали за кораблём, на котором он удалялся».

Со слезами на глазах вспоминал Абрам Петрович благородство своей сестры, пытавшейся спасти любимого брата и утонувшей в море, когда его, семилетнего мальчика, увозили на корабле в Турцию. Где-то далеко, «в прохладе сладостной фонтанов», остался родной дом… В Константинополе, в серале султана Ахмета III, позже свергнутого восставшими янычарами, и прожил маленький заложник около года.

Пушкинский рисунок арапчонка на рукописи «Евгения Онегина». 1823 г.

Исполняя желание Петра I привезти в Россию несколько «африканских арапчат», «которые бы поражали самым внешним видом, чтобы выставить их затем примером своему народу», граф Савва Лукич Владиславич-Рагузинский в числе трёх «арапов малых робят», «расторопных и способных», отправил из Константинополя и мальчика Ибрагима.

Известно, что арапчонка Ибрагима с двумя другими арапчатами доставили в Первопрестольную осенью 1704 года и разместили на постое у стен мужского Богоявленского монастыря, что в Китай-городе. Монастырь считался вторым по древности в Москве и был основан в конце XIII века князем Даниилом Александровичем.

Турецкий султан Ахмет III.

Его заложником в Константинополе был арапчонок Абрам Ганнибал

В Смутное время Богоявленская обитель, будучи в самом пекле московских баталий, сильно пострадала: её сожгли и разграбили. В конце XVII века монастырю решили придать иной облик, яркий и пышный, – возродить в стиле нарышкинского барокко. Есть в том некая символика, что новый монастырский собор возводился на деньги Наталии Нарышкиной, матери Петра I, – в него-то и перенесли чудотворную икону Казанской Божией Матери, прежде бывшую в ополчении Минина и князя Пожарского.

Итак, арапчат отправили в Москву «в 1704 году в августе месяце сухим путем через Волошскую землю». Поступили они под начало графа Фёдора Головина, управителя Посольского приказа: «И тех арапов трёх человек к Москве привёз он Андрей (Андрей Васильев, сопровождавший арапчат по приказу графа Рагузинского. – Л.Ч.) в великой целости, и стал с ними в Богоявленском монастыре, что за Ветошным рядом…»

Монастырская братия немало дивилась тогда на диковинных малых «басурман», да и миряне-москвичи охали да ахали, завидев чёрных, как головни, ребятишек!

О необычной перемене в судьбе много позже вспоминал и сам Абрам Петрович: «Выехал я в Россию из Царьграда при графе Савве Владиславиче». И первое, что предстало изумлённому взору Ибрагима-ребёнка в России, был затейливо изукрашенный, сказочной красоты Богоявленский монастырь. Каменное диво старой Москвы.