Текст книги "Бал виновных"

Листок выпал из его рук и моментально был схвачен доном Хоакином, который начал читать вслух для всех остальных. Но Йон не слышал его голоса. Шок оглушил и отгородил от мира, оставив лишь ворох вопросов «почему?».

– И что это получается, мама! – воскликнул мужчина, закончив читать. Его возмущенный громкий голос разрушил купол мыслей Йона и вернул его в эту злосчастную гостиную. – Вы хотите сказать, что собираетесь передать отель какому-то выродку?! У меня есть сын и дочь. Двое наследников. Истинных Гарсиа! А вы хотите передать отель официанту!

– Замолчи, Хоакин! – донья Канделария ударила кулаком по столу. – Этот молодой человек тоже Гарсиа. Он мой внук и сын твоего родного брата. Думаю, что для тебя не секрет, что Лукас привык к праздной жизни и растранжирит семейное богатство направо-налево.

– А Альба?! Мы найдем ей хорошего мужа, который возьмет отель на себя.

– Я ничего против моей дорогой внучки Альбы не имею, но я не могу передать отель неизвестно кому и к тому же человеку не из семьи Гарсиа! Отель должен достаться кому-то из ваших сыновей, он был построен Гарсиа и на протяжении долгих лет им владели только Гарсиа! Он даже назван нашей фамилией!

– То есть… – проговорила Альба. Ее сейчас не волновало, кому достанется этот чертов отель. Ее сейчас волновало кое-что другое, важное только для нее и для Йона. – Он мой брат?..

– Да, дорогая, кузен, – кивнула донья Канделария.

Эти слова словно ударили под дых, выпустив из легких весь воздух. Девушка стремительно понеслась к выходу, чтобы никто не увидел ее слез, которые уже раскаленным железом жгли глаза.

– Альба! – воскликнул Йон, но побежать за ней не смог. Дон Хоакин усадил его обратно на стул, больно сжав раненое плечо.

– Для тебя, молодой человек, сеньорита Гарсиа, а не Альба, – прошипел он.

От боли потемнело в глазах. Йон разозлился, скинул руку мужчины со своего плеча и, глядя ему прямо в глаза, ответил:

– Тогда для вас, дядя, я просто сеньор Гарсиа.

Все сидели словно оглушенные. Донья Адриана лишь безмолвно прикрыла рукой рот, а донья Беатрис отчего-то улыбнулась.

Лукас, который все это время сидел в кресле отдельно от всей семьи, подскочил и закричал:

– Да как ты смеешь, выродок, называть себя Гарсиа! – он был слегка пьян, и донья Адриана поспешила усадить его обратно. – Пустите, мама! Он и раньше был наглым, но теперь!.. Вы это слышали!

– Успокойся, сынок, – прошептала донья Адриана.

– А ты вообще убийца! Как ты можешь называть себя Гарсиа! – воскликнула донья Беатрис.

– Успокойтесь все! – вскричала донья Канделария. – Все уже решено. Все будет так, как написано в завещании Игнасио. Отель переходит семье Хавьера, то есть Йону.

– Мама, но вы же имеете право пересмотреть все и… – попытался поспорить дон Хоакин, но женщина прервала его на полуслове:

– Собрание окончено.

Глава 8. Привыкай к новой жизни и к новому имени

Когда Йон ни жив ни мертв покинул комнату дона Хоакина, его догнала донья Беатрис.

– Я бы хотела с тобой поговорить, – холодно сказала она. Но этот холод был, разумеется, только снаружи. Внутри у неё наверняка все кипело и бушевало от всего, что преподнесли последние дни. – Только не здесь. Я сейчас живу в комнате на втором этаже, поэтому пошли туда.

Йон коротко кивнул, не в состоянии произнести и слова, и последовал за женщиной. Он не представлял, о чем будет разговор и что от него ждать, но предпочел не задумывался об этом. Слишком много всего случилось, и не было больше сил противиться чему-то. Оставалось лишь плыть по течению, а дальше будь что будет – хуже уже все равно не станет.

В голове было много мыслей, но больше всего тревожила мысль об отце. Точнее о том, кого Йон всегда им считал. По словам матери, Адриан Вергара был официантом на пароходе «Эней». В свой первый рейс в Америку судно затонуло и погубило жизни почти всех, кто находился на тот момент на борту. Среди погибших был и Адриан Вергара. Йон никогда его не видел, но мама показывала старые фотографии отца – одну из них маленький Йон утащил к себе и спрятал в железную шкатулку, чтобы перед сном рассматривать ее и воображать, что отец – отважный капитан, который остался со своим судном до конца. А иногда представлять, что ему удалось спастись, и он живет сейчас где-нибудь в Америке, в Нью-Йорке, и даже не подозревает, что у него есть сын, ведь, как говорила мать, она узнала о том, что у них будет ребенок, уже после того, как Адриан уплыл на пароходе.

Адриан Вергара представлялся Йону героем. А теперь оказалось, что все это были лишь мечты наивного маленького мальчика, который даже не подозревал, что является наследником всего отеля. И не спросить сейчас у мамы, зачем она его обманывала, и не узнать, существовал ли Адриан Вергара на самом деле.

– Садись за стол, – произнесла донья Беатрис, когда они оказались в комнате. Йон послушно упал на стул и выжидающе посмотрел на женщину. Но та не спешила начинать разговор, сидела, сминая в руках шелковую салфетку, и смотрела сквозь предметы. Было видно, что ей доставляло огромное неудобство сидеть за одним столом с тем, кто еще недавно приносил ей завтраки. Но все-таки свое смятение она всеми силами старалась побороть, и Йон это тоже видел.

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– Эти люди – я имею в виду всю семью Хоакина – сделают все, чтобы сжить тебя со света, – мрачно начала говорить донья Беатрис. – Я хочу тебе помочь. Ты очень похож на него… В смысле на Хавьера. Раньше я замечала, что ты кого-то мне напоминаешь, но теперь, зная, что ты его сын, я вижу общие черты. До сих пор трудно поверить в это… Казалось, я должна была бы тебя возненавидеть. Но не могу. Ты сын моего мужа, и он решил сделать тебя наследником отеля. Я уважаю любое его решение, особенно то, которое он принял перед смертью, а потому я должна тебе помочь. Конечно, мать я тебе заменить не смогу, как и ты не сможешь заменить мне сына, но мы можем стать союзниками. Если будут проблемы, ты можешь обратиться ко мне.

– Спасибо, донья Беатрис… – удивленно проговорил Йон. – Я даже не знаю, что сказать.

– Не нужно благодарить меня, все это сделал для тебя твой отец. Я лишь исполняю его волю. Для начала я распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату, такую, какая полагается всем Гарсиа. Однако я не могу поселить тебя в номере люкс. Все люксы сейчас заняты, в том числе и бывшая комната моего сына. Как видишь, я сама временно проживаю тут. Поэтому могу предложить тебе любую комнату на втором этаже.

– Правда? Но у меня есть уже комната и…

– Комната среди обслуги? Пойми, ты больше тут не работаешь. Ты тут живешь. Тебе больше не место среди обслуги. Теперь тебе будут прислуживать, Йон Гарсиа Ривас. Привыкай к новой жизни и к новому имени. Я накажу горничным приготовить тебе любую свободную комнату и распоряжусь, чтобы все твои вещи перенесли туда. И, разумеется, ты должен понимать, что тебе придется разорвать все старые связи. Господин не может быть другом для прислуги.

– Но донья Беатрис! – возмутился Йон. Последние слова женщины больно ударили по сердцу. Слишком много потерь за такой маленький промежуток времени. Йон не выдержит, если потеряет еще и всех своих друзей и Ивана! – Как я могу начать относиться по-другому к тем, с кем все это время работал, к тем, кто для меня стал семьей, особенно к своему брату Ивану!

– Ты удивишься, но они первые станут относиться к тебе по-другому. Многие тебя возненавидят, когда в полной мере осознают все то, что произошло.

Йон не поверил. Ему казалось, что донья Беатрис ошибается. Она просто не знает, какие люди живут среди обслуги! Если в ее мире, где правят деньги и титулы, все бывает так, как она сказала, то в его мире все совсем по-другому. Хотя, какой теперь его мир? Мир обслуги теперь больше не его, но и этот мир тоже никогда не станет его родным. Он теперь словно застрял посередине, везде чужой, везде лишний.

– Тогда я не хочу становиться Гарсиа, – тихо сказал Йон, но, в общем-то, не был уверен в этих словах.

– Ты не можешь хотеть или не хотеть. Ты всегда был Гарсиа. Ты им родился, а человек не выбирает, кем ему родиться.

***

Чуть позже Йон рассматривал свою новую комнату. Шикарная мебель, красивые тяжелые шторы из бархата, большие шкафы, где его немногочисленные вещи заняли лишь одну полку, кровать с белоснежными простынями и невероятно удобным мягким матрасом – словом, простор и уют. Ему всегда казалось, что он ненавидел все это высшее общество, но теперь понимал, что за этой ненавистью скрывалась зависть. Да, он им завидовал и подсознательно всегда мечтал жить так же, как живут они. Но он и подумать не мог, что эти несмелые и несбыточные мечты когда-либо сбудутся.

Йон упал на кровать и утонул в простынях огромной двухместной кровати. Даже раненое плечо здесь не болело так сильно, как болело в его родной комнате. Не хватало лишь друга, с которым можно было бы поделиться всеми мыслями и переживаниями.

– Значит, ты теперь тут живешь, – тихо произнесла горничная Марга, которая раскладывала свежие полотенца в шкафу. Йон до сих пор держал обиду на эту девушку, которая оставила его без присмотра на несколько часов, а потому зло ей ответил:

– Я теперь Гарсиа, поэтому попрошу обращаться ко мне «сеньор Гарсиа».

Как я могу начать относиться по-другому к тем, с кем все это время работал… – эхом раздались в голове его же слова. Оказывается, очень просто. Но Марга сама виновата. За то время, что он провел в одиночестве, убийца вполне мог закончить начатое!

Горничная покраснела от смущения и тут же пролепетала:

– Извините, сеньор Гарсиа.

Марга была одной из тех горничных, которым наказали готовить его новую комнату, и Йону это отчего-то доставило особое удовольствие. А ещё она была той, которая часто обсуждала с другими работниками его походы в таверну, и оттого, что теперь она тут все прибирает, было хорошо вдвойне.

– Да, и ещё будь добра, поменяй наволочку на этой подушке. Эта слишком мятая. – Йон кинул к ногам горничной одну из своих подушек. – И грязная.

– Но я только что постелила свежее постельное белье…

– Ты будешь спорить? Хочешь, чтобы я выставил тебя на улицу из-за того, что ты не в состоянии выполнять свои обязанности?

– Нет, сеньор, – тихо отозвалась девушка. – Я все сделаю. – Она подобрала подушку и выбежала с ней в коридор, глотая слезы.

Йону не было её жалко, как ей не было жалко его, когда он приходил в отель побитым или когда раненый и всеми брошенный лежал в своей комнате.

Ивана Йон еще не видел. Друг не появлялся тут, хотя наверняка знал все последние новости. В душу пробралось противное чувство тревоги, но Йон попытался себя успокоить.

Может, он сейчас работает, – думал он, и эта мысль хоть и немного, но утешила его.

Когда Йон выбирал новую комнату с доньей Беатрис, женщина сообщила, что завтра ему принесут несколько костюмов на выбор, и дала на время один из новых костюмов Матео. Но покидать комнату без своей собственной одежды донья Беатрис ему запретила, хоть было и не понятно почему, ведь костюм Матео пришелся Йону в пору. Раньше ему и не приходилось так одеваться – белоснежная рубашка, красивый полосатый галстук, темно-синие прямые брюки, такого же цвета жилет и накинутый поверх него пиджак. Все как у настоящего сеньора. Мама была бы в восторге от его нового вида. Йон и сам был в восторге, и ему не терпелось с кем-то поделиться или даже похвастаться. Он ждал Ивана, но друг в тот вечер так и не пришел, и Йон терялся в догадках всю ночь, выкуривая одну сигарету за другой. Заснуть он не мог очень долго. Эта ночь стала ночью размышлений. Он думал о многом – о доне Хавьере, который всегда к нему по-доброму относился и даже однажды защитил от нападок дворецкого. Он думал о маме, которая столько лет хранила секрет его происхождения, об Альбе, которая оказалась его двоюродной сестрой, о своей любви к ней (а была ли эта любовь вообще?), об Иване, с которым он прожил бок о бок почти всю свою жизнь.

И только после этой ночи активных размышлений он в полной мере осознал, что сейчас все действительно будет не так, как было раньше.

***

Рано утром в комнату Йона пришла Альба. Вид у нее был очень усталый. Под глазами залегли темные круги, которые не смог скрыть даже толстый слой пудры. Очевидно, она, как и Йон, не спала полночи, переживала все трагедии снова и снова и думала о том, кем для нее на самом деле является Йон.

Когда вошла Альба, Йон сидел в плетеном креслице за столиком и смотрел на вчерашние цветы. Сегодня он проснулся около полудня, потому что уснуть смог только тогда, когда еще совсем недавно просыпался вместе с остальной обслугой и готовился к работе, а именно в половине шестого утра. Никогда в жизни Йон так поздно не засыпал, и так поздно не просыпался, и от этого на душе отчего-то было беспокойно. Сегодня он даже не позавтракал, и хоть время завтрака уже давно закончилось, Йон знал, что если он попросит, то ему принесут что угодно. Но от одной только мысли о еде живот болезненно скручивало. И единственное, чего молодому человеку хотелось, – вот так вот сидеть в креслице, не шевелясь, смотреть на вазу с цветами и видеть вместо неё свою пропитанную ложью жизнь.

Йон не сразу заметил, что находится в комнате не один. Альба прошла тихо, забыв о том, что входить в комнату без стука неприлично, и опустилась в кресло напротив него. Черные траурные юбки прошелестели, но Йон больше не слышал в подобном звуке богатства, это был звук скорби и потери. Все Гарсиа были обернуты черными одеждами. Все, кроме него. И теперь Йон понял, почему донья Беатрис сказала ему не выходить из комнаты, пока у него не появится новая одежда. Выйти без траура, когда половина членов твоей семьи была зверски убита, было оскорбительно и бесчеловечно.

– Как ты после всего, что произошло? – тихо спросила Альба.

При виде старой подруги сердце защемило, но Йон постарался не показывать, что ее появление как-то на него подействовало.

– А как ты думаешь? – ответил он вопросом на вопрос.

– Я и представить не могла, что все обернется так. Думаешь, мои родители знали об этом и потому запрещали нам общаться?

– Вряд ли. Твой отец об этом точно не знал. Но моя мама знала, как она могла не знать?! Она говорила, что мы никогда не сможем быть вместе. И теперь я понимаю, что дело было вовсе не в том, что мы с тобой из разных миров, а в том, что… Ты сама понимаешь.

– В том, что мы с тобой кузены, – договорила Альба. – Думаю, твоя мама была права. Не нужно было всего этого на балконе…

– Согласен.

– Мы не знали. Но теперь знаем, и продолжить не можем, ты же понимаешь.

Йон кивнул. Было больно. Но он поймал себя на мысли, что возможно и не любил Альбу так, как мужчина любит женщину. Может, это была другая любовь, любовь к сестре или к другу. Но кто вообще поймет, что нужно этому мешку с костями, в котором каждый из нас заточен?! Однако тогда, на балконе, Йон почему-то думал не так. Тогда он больше всего на свете хотел ее поцеловать. А сейчас мысль о поцелуе вызывала лишь отторжение, и молодой человек не верил, что когда-то мог думать иначе.

– Я рада, что Беатрис помогла тебе с комнатой. Теперь ты член нашей семьи и, в общем, не стесняйся. Я попробую переубедить отца, вчера он закатил истерику по этому поводу, но, думаю, он все поймет. Ты же не виноват.

– Тебя даже не смущает, что твой отец не получил отель?

– Мне все равно. Я думаю, что из отца получился бы хороший управляющий, но если бы он был владельцем, это значило бы, что после него владельцем стал бы Лукас. А брат довольно избалованный ребенок, в этом бабушка была права. Лукас бы все потерял.

– А я? Я в этом ничего не смыслю. Как я смогу удержать отель на плаву? Почему об этом никто не подумал?

– Может, дядя видел в тебе что-то, и это же самое смогли разглядеть бабушка с дедушкой. Если они решили передать отель тебе, значит, они были уверены, что ты с этим справишься.

– Надеюсь, они не ошиблись.

Йон задумчиво взглянул в окно, пытаясь понять, что такого могли разглядеть хозяева отеля в том, кто всю жизнь только и умел обслуживать столы, натягивая маски вежливости, и выкручиваться из всяких передряг, в которые сам себя и впутывал. Может, это тоже чего-то стоило? Хотя чего это может стоить?.. Но Йон надеялся, что донья Беатрис и донья Канделария помогут ему приобщиться к делам отеля. А еще он надеялся, что не подведет тех, кто возложил на него слишком большие надежды.

В дверь неожиданно постучали, и этот звук прервал тяжелые мысли Йона.

– Войдите, – крикнул он, даже не повернувшись в сторону двери.

А там появился тот, кого он желал увидеть еще со вчерашнего дня. Иван, переминаясь с ноги на ногу, стоял на пороге и не знал, как себя вести.

– Я оставлю вас, – произнесла Альба, поднявшись с места и направившись к выходу. Йон повернулся и наконец увидел своего друга, который сначала с поклоном проводил Альбу и прикрыл за ней дверь, а после посмотрел на него странным взглядом.

– Иван, проходи! – сказал Йон с радостью в голосе, но Иван эту радость не разделил. С бесцветным лицом он прошел в комнату и остановился рядом со столиком. – Садись, чего ты стоишь. – Йон указал рукой на креслице, где еще пару секунд назад сидела Альба.

– Нет, спасибо.

– Я ждал тебя вчера.

– Я работал, – без эмоций отозвался тот.

– Я так и думал. Может, все-таки сядешь.

– Официантам не позволительно сидеть за одним столом с сеньорами.

– Иван, что ты несёшь! – возмутился Йон.

– Извините, сеньор Гарсиа, но такие правила, вы сами прекрасно знаете.

– Тогда как сеньор Гарсиа я приказываю тебе сесть в это чертово креслице!

– Признаться, я не ожидал от тебя такого, Йон! – возмущённо прикрикнул Иван. – Я все знаю! Вчера, когда Марга переносила твои вещи, она пришла вся в слезах и рассказала о том, что ты на неё накричал!

– Я ничего обидного ей не говорил!

– Она сказала, как ты с ней обращался. Ты грозился ее уволить! Я не поверил, но теперь я убедился в том, что ты вполне мог так поступить!

– Она сама виновата, – кинул Йон. – Она всю жизнь пускала про меня всякие слухи, а вчера вообще оставила одного на милость убийце, пусть теперь за это расплачивается.

– Но это отвратительно, Йон! Мстить девушке за то, что её срочно вызвали работать!

– Ну ладно, черт с ней, с этой работой. Но ты помнишь, что Марга всегда про меня говорила?! Будто я пьяница и повеса и только и знаю, как тратить деньги матери на выпивку. Да я никогда не трогал деньги матери и уж тем более не тратил их на выпивку! Я знаю, каких трудов они ей стоили и, наоборот, всегда стремился заработать побольше, чтобы ей было легче.

– Люди многое говорят, но это не значит, что они говорят правду. И Господи, да тебя половина обслуги обсуждала, ты будешь мстить им всем?!

– Если придется, то буду.

– Но это же бред!

– Что здесь происходит?! – раздался голос доньи Беатрис. – Иван, почему ты так разговариваешь с сеньором Гарсиа? Если постояльцы услышат, как официант фривольно общается с наследником отеля, то что они подумают о нашей семье?

– Извините, сеньора, – пролепетал молодой человек, опустив голову.

– Не у меня проси прощения, а у сеньора Гарсиа.

Иван округлил глаза и посмотрел на Йона. Лучший друг, который теперь сидел в дорогом костюме в шикарном номере отеля, показался ему невероятно далеким. Сорок сантиметров – ширина барной стойки, кажется, что это не так уж и много, но теперь эта дистанция возникла и между ними и превратилась в непреодолимую пропасть.

– Ничего все в порядке, – проговорил Йон. – Думаю, этот официант все понял и больше не совершит подобного.

– Вы правы, сеньор Гарсиа, подобного больше не повторится, – ответил Иван с непривычным холодом в голосе. – Если вы позволите, то я пойду. – Юноша направился к двери, но там его остановила донья Беатрис с просьбой:

– Да и официант, будьте добры подать чай в этот номер.

Иван кивнул и выпрыгнул из номера, скрывшись в глубине коридоров отеля.

– Проходите, – сказала женщина кому-то за дверью, и после ее слов комната стала заполняться людьми с большими картонными коробками в руках. – Новая одежда для тебя, – пояснила женщина, ответив на удивленный взгляд Йона.

– Спасибо, – изумленно сказал тот.

Но интерес к коробкам быстро пропал, когда Йон осознал, каким на самом деле ужасным был их с братом разговор.

Йон поставил локти на стол и запустил пальцы в волосы, выругавшись про себя. Признаться, он и сам не ожидал от себя такого. Но, видимо, он на самом деле Гарсиа, и все это было лишь отвратительным проявлением их породы.

– Я знаю, что тебе тяжело. Но ты правильно делаешь. Пусть твои друзья тебя лучше ненавидят.

– И чем же это лучше? – пробурчал Йон, не поднимая головы.

– Им хотя бы будет не так больно от тебя отказаться.

***

Ближе к вечеру в вестибюле появилась необычная особа в зеленом плаще с меховым воротником и огромной шляпе с перьями, из-под которой выбивались рыжие кудри. В ней сразу было видно иностранку – слишком уж она не вписывалась в испанский колорит. Она остановилась на дороге, поставив чемодан на пол, и изумленно осмотрелась. В последний ее визит здесь еще не было электричества, а под потолками парили огромные многоярусные люстры с множеством свечей. Теперь же на их местах висели хрустальные люстры, излучавшие приятный холодный электрический свет, который представил убранство отеля в совершенно другом виде, более величественном и более богатом, хоть в интерьере за четыре года почти ничего и не поменялось.

Четыре года… – подумала девушка. – Четыре года, как нет Этьена.

– Мадемуазель Бургуэн? – Рядом с девушкой возникла донья Адриана. – Ваш отец сообщил, что вы приедете сегодня. Ваша комната уже готова.

– Рада вас видеть, сеньора Гарсиа, – ответила она на хорошем испанском. – Я слышала о трагедии в вашей семье. Примите мои соболезнования.

– Спасибо, – печально отозвалась женщина. – Но, боюсь, до вас дошли еще не все новости. Вчера вечером погибли дон Хавьер и дон Игнасио, поэтому отелем теперь управляет донья Канделария. Не сочтите за грубость, но остальные поздороваются с вами позже.

– Нет-нет, что вы! Я все понимаю, и мне очень жаль, что в вашей семье произошло такое горе!

– Спасибо еще раз. А не желаете ли составить компанию нашей семье на ужине? Там и поздороваетесь со всеми.

– Почту за честь.

– Тогда не смею вас больше задерживать, мадемуазель Адель.

Девушка кивнула и подошла к стойке администратора, расписавшись в регистрационной книге, а после в сопровождении носильщика поднялась на второй этаж. Всю дорогу до двери своего номера она думала о том, что же за кошмар происходит в этом отеле. Четыре года назад, когда она приезжала сюда отдыхать вместе с семьёй, погиб её брат Этьен. И хоть все списали на несчастный случай, Адель была уверена, что это был отнюдь не он. Когда она услышала о новой смерти в отеле «Гарсиа», то решилась вернуться сюда вновь. Смерть сеньора Матео напомнила ей об Этьене. Прошло уже четыре года, но отчего-то возникало ощущение, что эти смерти могут быть как-то связаны. А своим ощущениям Адель привыкла доверять. Как бы там ни было, в этом отеле происходит что-то странное – трех членов семьи Гарсиа не стало за такой маленький промежуток времени, и уж точно они умерли не своей смертью.

Адель остановилась около своего номера и стала ждать, когда носильщик откроет дверь. Из номера напротив вышел молодой человек в черном фраке, которого девушка приняла за официанта. Он силился закрыть дверь на ключ, но отчего-то это сделать ему было крайне трудно. Впрочем, француженка этого не заметила, как не заметила и того, что юноша этот – вовсе не официант.

– Подайте мне в номер теплую питьевую воду, – проговорила она.

Он развернулся и с хитрой улыбкой ей ответил:

– Извините, сеньорита, но это не в моих обязанностях. Лучше попросите официанта.

Мадемуазель Адель оглядела его с ног до головы, и поняла, что у человека этого под фраком был надет жилет, а на шее вместо бабочки красовался галстук. А еще она поняла, что чуть было не отправила за водой какого-то молодого сеньора.

– Простите, я вас спутала с официантом. Я сто лет не была в Испании и в отеле «Гарсиа», а последние новости о трагедиях в семье хозяев отеля просто выбили меня из колеи.

– Понимаю, – отозвался он, заметив, что глаза девушки застилала мутная пелена. Очевидно, она едва сдерживала слезы. – Если вы позволите, сеньорита, то не буду вас беспокоить.

Юноша этот был Йон, который тотчас рванул по коридорам в сторону парадной лестницы, потому что на самом деле эта сеньорита сильно задержала его. Он опаздывал на семейный ужин, и уже представлял, как остальные будут ему по-сеньорски грубить. А опаздывал он потому, что никак не мог найти траурную одежду. Этот фрак был единственным черным костюмом в его новых вещах. Не удивительно, что эта девушка спутала его с официантом. Траурный фрак и в самом деле походил на фрак официанта, но только сзади. Спереди у него не было многочисленных пуговиц металлического цвета, да и крой отложного воротника был совсем другой. Правда, сеньором Йон в нем себя все равно не чувствовал. Он до сих пор ощущал себя официантом, хоть сейчас и появлялся в ресторане через главные двери.

– Неужели явился, – пробурчал Лукас себе под нос, когда Йон предстал перед семейным столом. Помимо Гарсиа здесь сидели еще сеньор Рафаэль и сеньорита Эухения, которые тоже выглядели слегка сконфуженными оттого, что теперь им придётся завтракать, обедать и ужинать в компании бывшего официанта.

– Замолчи, Лукас. А то выведешь бабушку из себя и вообще лишишься всего, чего только можно, – сказала донья Канделария, яростно распиливая кусок мяса в своей тарелке, будто он был в чем-то виноват.

Йон неловко опустился за стол и молча принялся есть поданный официантом ужин. Альба слегка ему улыбнулась, и эта поддержка дала ему сил не взорваться от напряжения, которым была пропитана атмосфера в семье.

– Где ты научился правильно пользоваться приборами? – спросил Лукас, искоса смотря на новоиспечённого брата, который держался за столом вполне достойно. Это заметили и остальные и подумали, что, может, у Йона на самом деле есть светские манеры.

– По-твоему, мы на кухне руками ели? – ответил Йон, и неплохое мнение о его манерах тут же у всех испарилось.

– Я должна сообщить, что сегодня к нам в гости приехала мадемуазель Адель Бургуэн, дочь нашего друга Анри Бургуэна, поэтому давайте хоть ненадолго забудем обо всех распрях и сделаем все, чтобы нашей гостье из Франции было комфортно тут жить, – сообщила донья Адриана, серьезно оглядев всех собравшихся за столом. – Все помнят, что случилось тут четыре года назад. Ей наверняка было тяжело сюда приехать вновь.

– Адель уже приехала? – удивленно спросила Альба.

– Да, она обустраивается в комнате и скоро должна спуститься к ужину.

– Ох, я даже не вышла с ней поздороваться! Столько лет не виделись… – удрученно проговорила Альба.

– Твоя подруга приехала буквально пятнадцать минут назад, так что у тебя еще будет время с ней пообщаться, дочка, – успокоила ее донья Адриана, и Альба кивнула.

Ей повезло, потому что Адель появилась в ресторане буквально через пять минут и подошла к столу. Все мужчины, сидящие за столом, поднялись со стульев в знак вежливости и сели только тогда, когда девушка опустилась на стул.

– Как же мы рады видеть вас, мадемуазель Адель, – произнес дон Хоакин.

– Да, вы всегда желанный гость в нашем отеле, – с улыбкой сказал Лукас, пригубив стакан с коньяком.

– Полагаю, вы еще не знакомы с друзьями семьи – сеньоритой Эухенией и сеньором Рафаэлем, – сообщила донья Канделария. – И с сеньором Йоном Гарсиа, наследником отеля.

Лукас подавился коньяком от этого заявления. Старуха уже совсем с ума сошла, раз представляет иностранной гостье, дочери префекта департамента Орн, какого-то официанта наследником отеля. Он до сих пор думал, что все это – какая-то нелепая ошибка и что вскоре здравый смысл восторжествует и этого официанта не то что выселят из комнаты, а выгонят вон из этого отеля.

– Очень рада знакомству, – с улыбкой ответила Адель, оглядев новых знакомых.

– Ваш отец сказал, что вы в этом году много путешествовали? – поинтересовалась донья Адриана.

– Именно так.

– И где же ты побывала на этот раз, дорогая подруга? – спросила Альба. – Я читала твою книгу о путешествии в Перу. Она мне так понравилась, что и я захотела отправиться в столь же захватывающее приключение.

– На этот раз я была в Египте, исследовала древнюю усыпальницу. Правда, меня чуть не расстреляли за грабеж гробниц. Но об этих приключениях я вскоре тоже напишу книгу.

Все ахнули, никто и подумать не мог, что столь юная и утонченная особа может рискнуть и отправиться в такую опасную для жизни экспедицию. Впрочем, Адель всегда отличалась храбростью и желанием что-то найти или что-то доказать. Помимо свободы, она ценила еще и правду. И в этот отель она приехала не случайно – здесь было, что искать и что доказывать.

После ужина все разошлись. Приезд мадемуазель Адель разбавил напряженную обстановку в семье, которая возникла из-за появления в ней Йона, и заставил всех Гарсиа понять, что вокруг них есть жизнь, которую нужно продолжать и которой нужно управлять. А иначе все, чего добился дон Игнасио, пойдет ко дну.

– Вы меня еще раз извините за тот инцидент перед ужином, – сказала мадемуазель Адель Йону, когда они шли по коридору в сторону номеров. – Я совсем не знала, что вы наследник отеля.

– Ничего, я до вчерашнего дня об этом тоже не знал, – тихо проговорил Йон, но скорее сам себе, нежели Адель.

– Что, простите? – не поняла девушка.

– Я говорю, что ничего страшного. Всякое в жизни бывает.

– Да, вы правы, – ответила Адель, а сама с интересом посмотрела на Йона. Было что-то в этой ситуации непонятное, и девушка решила, что обязательно во всем разберется.

– Адель! – раздался голос Альбы, которая чуть ли ни неслась по коридору. – Ты не хочешь посидеть со мной? Я так давно тебя не видела, хочется о многом тебя расспросить.

– Почему нет, – отозвалась француженка. – Сеньор Гарсиа, увидимся с вами позже.

– Непременно, – с легким поклоном ответил он и проводил девушек взглядом.

А Адель уже знала, что вскоре узнает от подруги абсолютно все, что касается происхождения этого человека, которого она не могла припомнить среди Гарсиа, как ни старалась, хотя память на лица и имена у нее была отличная.

***

Когда улицу окутала густая темнота, а на небе вспыхнули маленькие точки звезд и зажегся диск луны, раздался выстрел, который эхом разнесся по всем окрестностям отеля. Через раскрытые окна и двери звук пробрался и в отель и добрался до комнат постояльцев. Некоторые гости проживали тут ещё с бала, а потому насторожились, ведь воспоминания о хлопке на празднике моментально всплыли в памяти. Теперь хозяева отеля никак не отделаются сказкой о пробном фейерверке, которого после бала, кстати, вовсе не было.