Текст книги "Бал виновных"

Как только Йон услышал выстрел, он откинул от себя газету и выпрыгнул из номера. Наверняка случилась еще одна трагедия, которая так или иначе связана с семьёй Гарсиа!

– Вы тоже это слышали? – спросила взволнованная Адель, с которой Йон столкнулся в коридоре.

Он ничего не ответил, потому что вовсе не услышал девушку из-за своих громких мыслей и стука сердца, которое било кровью в ушах.

Йон понесся по коридорам, расталкивая всех, кто попадался ему на пути, и в ответ получал нелестные замечания, но их он тоже не слышал. Адель неслась следом, извиняясь перед гостями за грубое поведение наследника отеля и понимая, что тот, очевидно, ещё не привык к жизни в высшем обществе, ведь что бы ни случалось – выстрел, катастрофа, конец света – всегда нужно помнить о манерах. От своей подруги Альбы она узнала обо всем, что касалось этого юноши, и была сильно шокирована таким поворотом событий и жестокостью дона Хавьера, который лишил своего сына всего и заставил его прислуживать своим родственникам. Какими бы плохими эти мысли ни были, но Адель считала, что дон Хавьер поступил низко и подло по отношению к Йону. Но вслух, разумеется, такого не говорила. Манеры превыше собственного мнения.

– Куда вы бежите? – спросила Адель, догнав Йона на лестнице. Бегала она быстро даже на каблуках – за это можно сказать спасибо египтянам с винтовками.

– Звук был с улицы. Убийца прямо сейчас где-то рядом и мы можем его поймать. Где сейчас все агенты, когда они так нужны! – прокричал он в ответ.

Агентов в отеле и в самом деле не было. Они сегодня не появлялись, впрочем, как и детектив. Стоило представителям закона расслабиться, как кто-то снова стал совершать преступления.

Когда Йон и Адель бежали по вестибюлю, их застала донья Канделария. Разумеется, женщина тоже слышала этот звук и ей тоже хотелось знать, кто его произвел. Но в силу возраста бегать так же быстро, как молодые люди, она не могла.

– Йон, дорогой! – воскликнула она, преградив ему путь. – Зачем же ты взял с собой мадемуазель Адель?

– Простите, донья Канделария, но можете пропустить меня?! Там убийца, я не могу медлить!

Она кивнула и сунула ему в руку что-то холодное, а после отступила, освободив дорогу. Йон и Адель понеслись к выходу, остановившись на гравийной дороге и оглядев изумрудный сад, подсвеченный высокими фонарями. Только на улице Йон понял, что дала ему донья Канделария. Пистолет.

Адель с удивлением посмотрела сначала на руку Йона, в которой он с силой сжимал ручку пистолета, а потом на его бледное лицо. Но ничего по этому поводу не сказала – не хватило духу и слов.

– Думаю, звук был с побережья, – произнес Йон, опомнившись, и указал дулом пистолета в сторону моря. – Оттуда.

– Ну тогда побежали, – кинула девушка и бросилась вперед него в сторону скал.

Йон кинулся за ней и в мгновение ее обогнал, что Адель очень не понравилось. Но потом она поняла, что у Йона есть пистолет, и если там действительно где-то бродит убийца, то ей лучше держаться за ним.

– Стойте! – прошептала девушка, схватив молодого человека за руку и потянув его к земле.

Они осели рядом с огромными валунами и стали всматриваться в темноту побережья. Свет уличных фонарей не попадал туда, поэтому что-то разглядеть было трудно. Но каким-то чудесным образом Адель удалось увидеть две фигуры и вовремя предупредить о них Йона. Молодому человеку понадобилось несколько секунд, чтобы заметить, что вдалеке по песку бредут люди. Неизвестно кто и неизвестно с какими намерениями.

Йон выставил перед собой пистолет и аккуратно покинул укрытие, наказав Адель не высовываться. Возможно, это и были те убийцы, которые так жестоко обошлись с его семьей. И сейчас они вполне могли за все поплатиться.

Йон хотел пробраться между острыми камнями, чтобы обойти преступников и напасть на них сзади, но неожиданно понял, что одна из фигур почти не может идти сама – вторая ее придерживает и чуть ли не волочит на себе. Когда они сделали еще несколько шагов и их лица озарил мягкий лунный свет, Йон вгляделся и с ужасом понял, что это сеньор Рафаэль ведет раненого Лукаса.

– О боже, – проговорил Йон и кинулся к ним.

– Это был ты! – яростно прокричал Рафаэль, едва увидев Йона и сжатый в его руке пистолет.

– Это был не я! Я пришел поймать убийцу и помочь.

– Я видел тебя!

– Не знаю, кого ты там видел, но точно не меня.

– Йон! – раздался откуда-то крик Адель, а потом появилась она сама, столкнувшись нос к носу с обозленным Рафаэлем и едва живым Лукасом. – Там донья Канделария пришла, она все это время шла за нами, – испуганно проговорила девушка. – О боже, Лукас, как ты?!

Лукас ничего не ответил, лишь простонал от боли. Все спохватились и потащили его к гравийной дороге, где их ждала бледная, как смерть, донья Канделария.

– Да что же это такое! – воскликнула женщина, увидев раненого внука. – Девочка, беги в двести третью комнату, там живет доктор. Скажи, что у нас снова несчастье и нам требуется его помощь.

– Кончено, донья Канделария, – с готовностью ответила Адель и помчалась в отель, вся перепуганная, взъерошенная и перепачканная кровью.

А тем временем Йон и Рафаэль, которые выглядели не лучше Адель, понесли Лукаса по темной дорожке в сторону отеля, слушая едкие ругательства и проклятия старой женщины, что ковыляла за ними.

Глава 9. По разные стороны баррикад

Казалось, что после бала в честь приезда Альбы семье Гарсиа придётся постоянно ходить в трауре. Что ни день, то новые трагедии. Ночью, когда весь отель спал крепким мирным сном, бодрствовали только хозяева и доктор дон Луис, который отбирал из цепких когтей смерти раненого Лукаса.

– Ему повезло больше, чем Йону… Простите, дону Йону. Пуля не прошла на вылет. Она не глубоко и не задела кость, так что я её сейчас вытащу, – сообщил дон Луис.

– Нет! Не трогайте! – воскликнул бледный Лукас. По его лбу стекали крупные капли пота, а глаза безумно бегали по лицам собравшихся.

– Сынок, слушай доктора, – произнесла заплаканная донья Адриана. – Он сделает как лучше.

Лукас со страхом посмотрел сначала на маму, а после перевел взгляд на отца. На их лицах застыло глубокое беспокойство и горе, и молодой человек решил, что не нужно упрямиться и пугать родителей еще сильнее, нужно позволить дону Луису помочь, ведь он доктор и он знает, как будет лучше.

– Ладно, давайте, – почти прошептал Лукас и зажмурился, готовясь к тому, что ему сейчас предстоит испытать страшную боль.

– Извините, сеньоры, но не могли бы вы подождать за дверью, – попросил доктор. Все кивнули и нехотя покинули спальню, разместившись в гостиной номера люкс. С Лукасом позволили остаться только донье Адриане, которая решила выступить в роли помощницы доктора, чтобы подавать ему нужные предметы и, разумеется, не оставлять сына. Когда доктор вытаскивал пулю, Лукас закричал. Мир перед его глазами зарябил тысячами черных точек, которые вскоре накрыли сознание и освободили от этих диких испытаний. Доктор сидел рядом с ним еще долго и обрабатывал рану, а на беспокойные вопросы доньи Адрианы отвечал, что все будет хорошо, что сеньор Лукас просто без сознания и что ему нужно отдохнуть.

За дверью все было слышно. Когда Лукас закричал, Адель вздрогнула и побледнела. Ее руки были испачканы кровью, и эта кровь словно прожигала кожу. Перед глазами вновь появилось бездыханное тело Этьена, и слезы вцепились в горло мертвой хваткой, сдавив его так сильно, что стало невозможно дышать.

– Сеньорита, что с вами? – с беспокойством спросил Йон, потому что Адель в тот момент выглядела не лучше раненого Лукаса.

– Мадемуазель, – кинула она и выскочила за дверь, ни с кем не попрощавшись. Ещё полчаса назад так рьяно защищавшая манеры, она сейчас о них даже не вспомнила. Впрочем, о них не вспомнил никто, никому не было дела до притворной вежливости, когда в соседней комнате спасалась жизнь родственника.

– Наверное, она думала о своем брате, – тихо произнесла Альба. На ее лице застыла глубокая печаль, а грудь раздирала боль, но девушка держалась, хоть это было и не просто. С Лукасом она не была дружна и часто с ним ссорилась, но жизнь его была для неё все равно важна. Она все равно его любила и ценила, ведь он был её родным братом. – Помнишь несколько лет назад в отеле погиб один клиент?

– Который поскользнулся в номере и ударился головой о комод? – спросил Йон, вспоминая тот роковой день. Тогда он только начинал работать официантом и был очень шокирован, что в первый месяц его работы произошел несчастный случай. Мама тогда попросила дона Мигеля не отправлять их с Иваном в комнаты клиентов, а давать им работу только в ресторане, чтобы они ненароком не натолкнулись на труп и не повредили свою психику. Но сейчас у Йона с психикой и так уже было не все в порядке. Он видел труп своей матери, а завтра пойдет хоронить отца. А после вскрытия будет хоронить и дедушку. Теперь он окружен смертями, и, кажется, из этой кровавой ловушки уже не выбраться. По крайней мере, пока не найдут убийцу.

– Да.

– Так это был ее брат?! – удивился Йон, и произнесено это было довольно громко. Все собравшиеся в комнате на него презрительно посмотрели. Более того, на протяжении всего вечера Рафаэль не сводил с него взгляда, словно пытался загипнотизировать или забраться в его мысли, чтобы узнать, что там творится. И от этого было очень не по себе.

Рафаэль думает, что это я стрелял, – подумал Йон. – Но зачем мне это? Это очень похоже на нападение на меня. Я уверен, что на нас с Лукасом напал один и тот же человек. И это был точно не я.

Через несколько минут, за которые не было обронено ни одного слова, дон Луис раздвинул двери и вышел в гостиную. Все сразу подскочили и с немым вопросом посмотрели на доктора. Тот поспешил успокоить взволнованную семью:

– Он очень быстро поправиться, вот увидите. Крови он потерял не много, так что ему нужно немного полежать и набраться сил.

– Спасибо вам большое, доктор, – облегченно выдохнула донья Канделария. – Вы который раз приходите нам на помощь, и мы бы хотели поблагодарить вас. Мы не возьмем с вас деньги за проживание, можете отдыхать тут, сколько вам захочется, – сообщила она, и это заявление удивило всех Гарсиа. Приступы щедрости у нее случались нечасто. Но в последнее время с ней вообще происходило что-то странное. Сначала передала отель официанту, теперь разрешила доктору жить бесплатно в отеле. Что еще она вытворит?

Лукас был прав, – пронеслось в мыслях Рафаэля. – Старуха сходит с ума или чувствует, что приближается ее кончина и искупает свои грехи.

– Спасибо большое, сеньора, но не хочу пользоваться вашим гостеприимством, – сконфуженно ответил дон Луис.

– Даже не думайте спорить! – воскликнула донья Канделария. – Мне будет обидно, если вы не примете мою благодарность.

– Ну, тогда я рад принять вашу благодарность, – попытался улыбнуться доктор.

Неужели ее грехи были настолько страшными, что она так цепко хватается за попытки их искупить? – задумался Рафаэль. – Тогда что же она совершила?

***

С утра на кухне все только и сплетничали. Горничные перешептывались о Йоне, о вчерашнем выстреле, о приезде француженки, у которой несколько лет назад здесь погиб брат, о сегодняшних похоронах дона Хавьера и о многом другом.

– Думаете, что это снова стреляли в Йона? – спрашивал одна горничная.

– Я слышала от официантов, что они видели, как Йон и сеньор Фернандес принесли в отель раненого сеньора Лукаса, – отвечала ей вторая.

– Вы что! Он же теперь не Йон, он теперь сеньор Гарсиа! – возмущенно сказала третья горничная, опасливо оглядевшись, чтобы, не дай Бог, их не услышали донья Валенсия и дон Мигель.

– Да, наверное, здорово снизу сразу наверх и не прикладывая никаких усилий, – мечтательно проговорила вторая.

– Ты бы тоже так хотела? Выйти замуж за сеньора и стать красивой сеньоритой, жить в богатстве и роскоши и все такое? – спросила первая.

– Они нас не примут. Мечтать о таком глупо. Мы никогда не станем как они. В этом мире богатства и роскоши нам выпало лишь прислуживать, – прервала мечтания подруги третья горничная.

– Умеешь же ты нагнать тоску!

В этот момент в кухню вошел Иван, и теперь все внимание было обращено на него. Обслуга пристально разглядывала его и совершенно этого не стеснялась. Так его разглядывали вчера, так разглядывали сегодня. И Иван был уверен, что так будут разглядывать и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, пока в отеле не случится что-то еще более шокирующее, чем передача одного из самых элитных отелей Испании в руки официанта. В глазах некоторых было любопытство, в глазах других жалость, а в глазах третьих можно было прочитать вопрос: «Мог ли ты представить, что твой брат однажды поднимется так высоко, что вашей дружбе будет конец?»

Нет, не мог. Да, дружбе конец. Ну а я что могу с этим сделать? – отвечал он на этот немой вопрос таким же немым ответом.

– Иван, ты как? – подошла к нему Виктория, положив руку ему на плечо и со злостью посмотрев на горничных, которые уже принялись перемывать косточки ее другу.

– Нормально, – ответил он, повернувшись к комоду с подносами, чтобы не видеть работников. Их взгляды просто убивали.

– Ты говорил с Йоном?

– Говорил, пока не пришла донья Беатрис и не отчитала меня.

– Но как так можно? Она же должна понимать, что вы братья. Как она может вас разлучать?

– Мы не братья и никогда ими не были, ты это знаешь, – кинул Иван.

– Какая разница, у кого какие родители. Вы выросли вместе, значит, и дальше всегда должны идти вместе.

– Боюсь, что теперь все будет иначе. Йон теперь другой человек. Ты слышала, что он наговорил Марге?

– Слышала. Но нет, это все тот же Йон. Он всегда был эксцентричным и грубым, но мы-то знаем, что хоть он и может иногда выйти из себя, он все равно не плохой и не злой. Тебе нужно с ним нормально поговорить, когда никого постороннего не будет рядом.

– Виктория, Иван, если бы вы так же хорошо работали, как болтаете, то давно бы выполнили всю сегодняшнюю работу! – пророкотал голос доньи Валенсии. – Виктория, бегом заправлять кровать сеньора Альфонсо, а вы, Иван, принесите завтрак сеньорите Фернандес.

– Да, донья Валенсия, – одновременно сказали молодые люди и разбежались в разные стороны – Виктория к лестнице для прислуги, а Иван к поварам, чтобы собрать идеальный завтрак для сеньориты Фернандес.

Через несколько минут Иван пересекся с Викторией наверху, но тяжелый разговор они продолжать не стали, лишь переглянулись и отправились выполнять свою работу дальше. Иван робко постучался в дверь сеньориты Фернандес, и из комнаты вновь раздался такой приятный и теплый голос:

– Проходите.

– Ваш завтрак, сеньорита Фернандес, – сказал Иван, вкатывая тележку.

– Спасибо, – ответила с улыбкой девушка. – Вы слышали о том, что вчера произошло?

– Вы о сеньоре Лукасе? Да, все об этом только и говорят. Вам, наверное, очень тяжело от этого известия.

– Это, правда, ужасно. Мой брат Рафаэль сильно переживает, Лукас ведь его лучший друг. Он вчера мне обо всем рассказал, и, кажется, что семью Гарсиа на самом деле кто-то ненавидит. И еще он сказал, что подозревает в этом вашего брата. И… Как вы? Я имею в виду после того, как узнали все… о Йоне. То есть, о сеньоре Гарсиа.

Иван удивленно уставился перед собой. Сеньорита Фернандес поинтересовалась, как он? И она сказала, что ее брат подозревает Йона? Сеньоры обращают внимание на простолюдинов, простолюдины становятся сеньорами. Этот мир определенно начал куда-то двигаться. Глядишь, может вскоре все будут на равных… Нет, донья Валенсия правильно тогда говорила, что революция – дело французов. Однако… если все это оставлять другим, то у других и произойдёт, а испанцы так и останутся под гнетом богачей, которые обслугу и за людей-то не считают.

– Иван? – спросила сеньорита Фернандес, вырвав юношу из мыслей.

– Да?

– Вы в порядке?

– Да, все нормально.

– Но я же вижу, что последние новости вас очень тревожат.

– Простите, сеньорита Фернандес, но вы сказали, что ваш брат подозревает Йона? Но почему?

– Он сказал, что сеньор Гарсиа гулял по побережью с пистолетом в компании с какой-то француженкой. Он думает, что это он стрелял в Лукаса. Но мне кажется, что брат неправ. Ведь совсем недавно напали на самого сеньора Гарсиа. Правда, тогда он еще не был сеньором Гарсиа. Но убийца, видимо, был на шаг впереди и знал о том, что ваш брат – Гарсиа. А иначе, зачем ему убивать его?

– А ведь это… очень даже логично, – задумчиво произнес Иван.

Ну конечно! Вот и ответ. Убийца – человек, который хочет навредить всем Гарсиа. Каким-то образом он узнал, что Йон – сын дона Хавьера, когда об этом еще никто не знал, и решил его убить. Версия с конкурентами теперь кажется довольно правдивой. А это значит, что кто-то из тех, кто проживает в отеле – убийца!

– Сеньорита Фернандес, вам говорили, что вы очень умная?! – на эмоциях сказал Иван, и тут же опомнился. Он – официант, и он свободно говорит с сеньоритой! Более того, он не просто с ней говорит, он с ней флиртует! Разве такое может быть допустимо?! Сеньорита наверняка оскорбилась и сейчас выставит его вон!

Но сеньорита Фернандес не оскорбилась. Она залилась румянцем и в смущении опустила глаза, проговорив тихое «спасибо». Её реакция Ивана очень озадачила. Он не знал, как дальше быть и что дальше говорить, и сеньорита Фернандес не спешила продолжать разговор. Видимо, она тоже была в тот момент сбита с толку и сконфужена всей странностью ситуации.

Иван молча поставил завтрак на стол, старясь не пролить бульон, потому что его руки от волнения предательски дрожали, и тихо проговорил:

– С вашего позволения, я пойду.

Сеньорита кивнула, и Иван бросился бежать из номера так быстро, как только мог. Лишь в самом низу, рядом с кухней, он остановился, прислонился спиной к холодной стене и прикрыл глаза. Так он и стоял с глупой улыбкой на лице и думал о чем-то своем, пока дон Мигель не растолкал его и не отправил работать.

***

После завтрака в отель пришёл детектив Монтойя в сопровождении агентов полиции. Известие о нападении на сеньора Лукаса пришло только утром, и детектив тотчас же побежал все выяснять. Первым делом он принялся допрашивать обслугу, но ничего путного узнать не смог. Разве что, Иван поделился своими мыслями по поводу конкурентов, и Монтойя охотно зафиксировал эту версию в своей книжке, потому что она показалась ему вероятной. Конкурент-убийца вполне мог быть клиентом и запросто мог подкупить какого-нибудь слугу, чтобы тот раздобыл для него маску или нож. Но какого слугу? И как вычислить этого предполагаемого конкурента? Просто так допросить клиентов отеля невозможно, особенно если никого нет в подозрении.

В регистрационной книге в вестибюле детектив проверил всех, кто заехал в отель еще до бала и жил тут до сих пор. Фамилий оказалось немало, и Монтойя наказал одному из агентов их все переписать. Насчиталось более тридцати пяти человек. И все они стали подозреваемыми. Но искать среди них убийцу – как искать иголку в стоге сена. Расследование бы сдвинулось с мертвой точки, если бы удалось обнаружить орудия убийства – нож, которым был убит сеньор Матео, яд, которым отравили (если отравили) дона Игнасио, шприц из-под морфия, которым убили дона Хавьера, или тупой предмет (однозначно утюг, как думал Монтойя), которым ударили по голове Кристину Ривас. Хотя бы одно из них – и что-то бы уже можно было понять. Но ничего найти так и не удалось. Обычно орудия убийства можно найти случайно и в совсем неожиданных местах, но в этот раз, как, впрочем, и в предыдущие разы, случайность не случилась. И это очень удручало детектива.

После допроса обслуги прошел разговор с Гарсиа и их друзьями – сеньором Рафаэлем и сеньоритой Адель. Сеньор Рафаэль все время твердил, что во всем виноват Йон, потому что вчера он спокойно разгуливал по берегу с пистолетом в руке. На вопрос, откуда у Йона взялся пистолет, ответила донья Канделария:

– Я сама дала этот пистолет сеньору Гарсиа.

Детектив, конечно, уже слышал от обслуги, что Йон теперь принадлежит к этой семье и все дивился:

Надо же, один день не появлялись в отеле, а тут уже официант стал сеньором Гарсиа.

Но у сеньора Гарсиа было алиби – сеньорита Адель, донья Канделария и несколько официантов подтвердили, что во время того, как раздался звук выстрела, он был в отеле.

Сеньор Гарсиа прочел детективу целую речь по поводу того, что Иван никак не может быть убийцей, и Монтойя с ним согласился. На самом деле, он и сам уже не был уверен, что этот юноша может быть как-то связан со всеми этими страшными преступлениями.

Допрос семьи Гарсиа прошел быстро, потому что те сегодня шли на похороны дона Хавьера, и детектив решил не загружать их вопросами. К тому же они сами охотно рассказали все, что видели и что знали. Когда допрос был закончен, детектив и агенты отправились осматривать окрестности. На скалистом берегу был такой сильный ветер, что капли воды с моря пролетали несколько метров и орошали побережье. Но смыть кровавые следы они не смогли – некоторые камни были помечены красными пятнами, как будто их заклеймили, и благодаря им можно было обнаружить то место, где было совершено нападение. Полиция долго ходила меж острых камней, пытаясь отыскать что-то, что помогло бы в расследовании. Этот убийца очень хорошо заметал свои следы, и никто ничего подозрительного обнаружить так и не смог.

Хотя эти безалаберные агенты вряд ли бы увидели что-то странное, даже если бы оно лежало прямо у них под носом, – недовольно думал Монтойя, смотря на своих подопечных с нескрываемым презрением. Некоторые из них даже не могли стоять твердо на ногах – все время поскальзывались на камнях и падали, и детектив сделал вывод, что они провели вчерашний вечер в таверне с несколькими стаканами рома. Монтойя не мог понять, как таких людей вообще могли взять работать в полицию, и мысленно их всячески проклинал.

И вот тогда, когда он уже отчаялся что-то найти, кто-то прокричал на весь берег:

– Детектив!

Это был агент Сиприано, который старательно пытался что-то вытащить из-под камней.

Монтойя за несколько секунд добежал до него и склонился над огромным ящиком с надписью «Edison Electric Light». Значит, не все агенты тут безалаберные. Нашелся один, который выполнял свою работу добросовестно. Жаль, что только один…

– Смотрите, там какие-то вещи. – Сиприано потянул за тряпку, которая лежала сверху. То, что оказалось под ней, привело детектива в настоящий шок.

Нож, пустой шприц, маленькая стеклянная баночка и утюг.

– Утюг! – радостно воскликнул Монтойя. – Я же говорил! Это орудия убийства!

Он не верил такому везенью. Все орудия убийства, собранные вместе и запрятанные в ящик, словно новогодние подарки под елкой. Только эти подарки были под камнем, но радости они принесли ничуть не меньше.

– Не трогайте их, Сиприано! – детектив ударил агента по руке, которая уже потянулась к предметам, чтобы к ним прикоснуться.

– Но почему? – искренне не понял мужчина.

– Вы слышали об отпечатках пальцев?

– Нет, – покачал головой агент.

– Каждый человек оставляет отпечатки пальцев на предметах, к которым прикасается, – начал рассказывать Монтойя, радуясь возможности блеснуть своими знаниями. – У всех эти отпечатки разные. Если мы снимем отпечатки с этих предметов, то найдем убийцу. В больших городах давно пользуются этим методом, и благодаря ему удалось раскрыть несколько преступлений. Пошлите, Сиприано, в наш кабинет, я научу вас снимать отпечатки пальцев!

***

Ближе к вечеру Иван решил навестить Йона. Весь день он думал о том, что говорила Викки, и понял, что девушка была права. Нужно было поговорить с ним без посторонних, но вот как начать такой непростой разговор, Иван не знал. Однако надеялся, что когда он встретит друга, то слова найдутся сами собой.

Иван постучал в дверь новой комнаты Йона, но оттуда раздался совсем не воодушевляющий ответ:

– Убирайтесь к черту!

Однако ответ этот не стал помехой для Ивана. Он вошел в комнату без разрешения и закрыл за собой дверь, и на этот раз плотно, чтобы никто из коридора не мог услышать их разговор.

– Я же сказал… – раздраженно начал говорить Йон, но умолк на полуслове, когда увидел Ивана.

– Я просто хотел спросить, как ты.

– Извини, я думал, что это кто-то из обслуги.

– Ну так и есть.

Йон опустил голову, поняв, как прозвучали его слова. Но Иван не оскорбился и прошел в комнату к столику, где сидел друг.

– Ты что, пьешь? – спросил он, указав на начатую бутылку коньяка.

– Если хочешь, можешь выпить со мной. Садись. – Йон указал на креслице, и Иван без лишних слов сел напротив друга.

– Ты сегодня был на похоронах?

– Давай не будем об этом.

Йон достал с серебряного подноса второй стакан и налил другу золотистую жидкость, которая имела такое чудесное исцеляющее свойство, что за несколько глотков смогла притупить бушующее внутри неприятное чувство отчаяния.

– Я все думал о произошедшем, – неуверенно начал Иван, но дальше подобрать слова не смог. Он решил осушить стакан, чтобы набраться смелости, но пока пил, Йон уже стал говорить сам.

– Я тоже думал. И знаешь, мне не кажется, что это большая проблема. В смысле, не проблема, что мы теперь в разных кругах. Да какая к черту разница! Я наследник отеля и имею право дружить с тем, с кем хочу. Мы с тобой вместе выросли, ты мой брат, и ничто этого не сможет изменить. А насчет Марги… Я просто был на нее зол. А когда я зол, могу совершить и не такое. Ну, ты видел тогда, в таверне. Когда я стану владельцем отеля, все изменится. Я много что хочу поменять. Сравнивая эту комнату и комнату внизу, я теперь понимаю, что обслуга живет в каких-то нечеловеческих условиях. Жесткие кровати, старое постельное белье, которое все в дырах и пятнах, грязные полотенца, а еда… Да не еда это вовсе. Мы же доедали то, что не было съедено клиентами! Как свиньи, черт возьми. Но вскоре все будет по-другому. Я этого добьюсь.

– Мне очень отрадно это слышать.

– Надеюсь, ты на меня не сердишься за вчерашнее. Паршиво мы с тобой поговорили.

– Уже не сержусь, – улыбнулся Иван. – Кстати, насчет вещей мамы. Их не выбросили. Они стояли в кладовой. Я унес их к себе в комнату, и если ты хочешь, то можешь их забрать.

– Ну хоть одна хорошая новость за этот чертов день! Конечно, хочу, пошли!

Йон и Иван отправились к комнатам обслуги, обсуждая что-то свое и совсем не стесняясь косых взглядов сеньоров, которые прогуливались по коридорам. Йон понял, что принадлежность к разным мирам вовсе не была помехой для их дружбы. Помехой стал он сам, когда начал обращаться с Иваном, как с прислугой. Никакое общество не сможет нам диктовать, как обращаться с человеком – как с другом или как с чужаком. Это решаем только мы сами.

***

После того как Иван поговорил с Йоном, на душе стало намного легче. Он бы еще посидел с ним в его комнате и попил коньяка, но как бы Йон к нему ни относился, Иван все еще был официантом, которому нужно было работать.

На кухне дон Мигель активно командовал, и когда Иван услышал «Мартин, ужин в двести пятую», то поспешил взять этот заказ на себя, перехватив Мартина в коридоре.

– С чего это вдруг ты хочешь взять на себя мою работу? – с подозрением спросил Мартин, но все-таки передал поднос с ужином Ивану и скрылся в ресторане.

Это ужин для сеньориты Фернандес, грех не увидеться с ней снова, когда есть такая возможность.

Иван постучал в номер сеньориты, ожидая услышать ее радостный голос, но никакого ответа не последовало. Это было странно, потому что обычно она очень быстро отзывается. Тогда он решил постучать еще раз, громче и настойчивее. Но и в этот раз ответа не было.

– Обслуживание номеров, – громко сказал он.

За дверью по-прежнему было тихо, как в могиле. Иван не на шутку перепугался – в отеле разгуливает убийца, и мало ли кому он захочет еще причинить вред, ведь очевидно, что это больной человек, вдруг ему взбредет в голову переключиться на кого-то, кто не относится к семье Гарсиа. Эти мысли сильно встревожили Ивана, и он влетел в комнату без стука. Лихорадочно оглядевшись, молодой человек понял, что в спальне никого нет, хотя весь свет был зажжен, а кровать не была застелена. Дверь в ванную была приоткрыта, но там было темно. Воображение уже подкинуло несколько страшных картин, которые пустили по спине россыпь крупных мурашек. Но эти картины моментально растворились, когда за спиной раздался знакомый и почти родной голос:

– Ой, Иван, я…

Иван развернулся и увидел на пороге сеньориту Фернандес, которая с секунду смотрела на него удивленно, а после вдруг стала необычайно бледна и расстроена. Иван подумал, что причина смены ее эмоций – его несанкционированное вторжение в ее комнату и начал оправдываться:

– Извините, что я зашел, просто вы заказывали ужин. Я стучал, но вы не отвечали, и не знаю, зачем я вошел…

– Ничего страшного, я просто ненадолго выходила. – Она закрыла дверь и прошла за стол, оставив после себя легкий цветочный аромат.

Иван принялся аккуратно раскладывать салфетки и приборы, перемещать ужин с тележки на стол и все время поглядывал на сеньориту Фернандес. Девушка оставалась мрачной и подавленной, ее былая веселость затмилась печалью, как темные тучи прячут за собой яркое солнце, и юноша понял, что, возможно, ее расстроило не его вторжение, а что-то совсем другое. Она даже не пыталась о чем-то поговорить или что-то спросить, как это бывало обычно. Она просто сидела, опустив голову, и рассматривала свои руки. Иван заметил краем глаза, что нижняя губа сеньориты подрагивает, и понял, что девушка изо всех сил сдерживает слезы.

– Извините, не мое дело, но у вас что-то случилось? – осмелился спросить он.

– Нет-нет. Все в порядке. – Когда она произнесла эти слова, по щеке покатилась слезинка. Но эта слезинка оказалась не единственной, за ней последовала вторая, а за второй третья, и вот сеньорита Фернандес уже спрятала лицо в ладонях и горько всхлипывала.

Иван растерялся. Ему хотелось ее как-то утешить, но он не знал, что будет подобающим в такой ситуации. А впрочем, все равно. Если человек расстроен, то почему бы ему не помочь, и не важно, что вы из разных миров и вам нельзя не то что говорить друг с другом, а даже просто друг на друга смотреть. Кто вообще придумал такие глупые и бесчеловечные правила, принижающие одних и возвышающие других точно таких же людей?

Иван коснулся ее плеча и опустился перед ней на корточки, искренне и по-доброму произнеся:

– Если я могу вам чем-то помочь, то вы только скажите.

Она отодвинула ладони от лица и посмотрела на Ивана. Воздух вокруг словно стал густым и поглотил не только посторонние звуки, но и весь мир. Все исчезло, полетело к чертям, осталось лишь что-то теплое и светлое, что разливалось в груди мягкой патокой и грело летним солнцем. Сеньорита сама не поняла, как она переместилась со стула на пол и оказалась в объятиях Ивана, пряча заплаканное лицо на его груди. Иван тоже не понял, как обхватил девушку руками и крепко прижал к себе. Все это словно происходило без их ведома, словно они были лишь марионетками в руках какой-то высшей силы. И, кажется, оба уже понимали, что это была за сила.