Текст книги "Красная монархия. Династия Кимов в Северной Корее"

В 1944 году у Ким Ир Сена появился второй сын – Пон Ир, которого тоже звали на русский манер – Шура. Несчастный мальчик в июле 1947 года в Пхеньяне, купаясь, утонул возле дома, когда они играли вдвоем. У Ким Ир Сена осталась только младшая сестра – Ген Хи.

Через два года первая жена Кима умерла во время родов. Ей был всего тридцать один год. Как и после смерти Светланы Аллилуевой, жены Сталина, ходили разные слухи. Говорили, что она застрелилась или что ее отравили. Валентин Константинович Пак, бывший заместитель министра иностранных дел КНДР, рассказывал: «Ким Ир Сен очень переживал смерть жены. Она была партизанкой, хорошо стреляла, снайпер. Сам он любил стрелять из „маузера“, они все любили многозарядные „маузеры“».

Неутешный вдовец Ким Ир Сен быстро женился на Ким Сон Э, красивой женщине моложе его на двадцать лет.

Внезапная смерть матери не могла пройти бесследно для психического развития Ким Чен Ира. Ему не хватало материнской любви и нежности. Вероятно, поэтому он стал рано искать общества женщин старше себя. Некоторые специалисты считают, что он переходил от женщины к женщине в поисках исчезнувшей матери. Возможно, главным было другое. Когда его отец женился на Ким Сон Э и она родила ему двоих сыновей и дочь, положение Ким Чен Ира при дворе пошатнулось.

Первые годы жизни Юры и без того были невеселыми. Тяжкая жизнь в Сибири. Нелады дома. Смерть матери. Нелепая гибель младшего брата. Говорят, у Юры Кима плохо складывались отношения с мачехой. В. К. Пак: «Парень был капризный, своенравный. Мачеху не любил. Если она садилась рядом с ним в машину, вышибал ногой: уйди, тут не твое место». Маленький и толстый, он с неудовольствием смотрел на сводных братьев, унаследовавших от второй жены Кима красоту и рост.

В 1950 году, во время войны на Корейском полуострове, Юру эвакуировали в Китай, где открыли школу для детей пхеньянской номенклатуры. После 1960 года младший Ким перестал называть себя Юрой. Он стал Ким Чен Иром. В 1968 году закончил пхеньянский университет, носящий имя его отца, и был зачислен в организационный отдел ЦК, которым руководил его дядя – секретарь ЦК и член политбюро Ким Ен Чжу (единственный оставшийся в живых брат Ким Ир Сена). Ему удалось завоевать любовь отца и добиться устранения всех возможных конкурентов. В тридцать один год он занял пост руководителя идеологического отдела ЦК Трудовой партии Кореи.

Свадьба в обмен на наследство

С наибольшим удовольствием Ким занимался кинопроизводством. Для него, как и для Ленина, важнейшим из всех искусств являлось кино. В Пхеньяне меня отвезли на киностудию, рассказали, что товарищ Ким Чен Ир здесь частый гость. «Любимый руководитель» внес ценное рационализаторское предложение: не строить декорации к каждому фильму, это дорого, а создать постоянные декорации, в которых и будут сниматься все фильмы. Оказалось, что для северокорейского кинематографа их требуется совсем немного: бар – для фильмов об американских империалистах, какая-то стена – для лент о южнокорейских марионетках и индустриальный пейзаж – для патриотических лент о трудовых подвигах Северной Кореи. Других фильмов в стране не снимают.

Молодой Ким, как утверждают знающие люди, очень интересовался юными и красивыми девушками, в том числе начинающими артистками. Меценат Ким раздавал понравившимся ему девушкам ведущие роли в революционных фильмах, операх и балетах и награждал званием народной артистки.

Киноактрисе Сон Хе Рим достался главный приз – внимание и любовь сына великого вождя. Ким увел ее из дома. Но брак был тайным. Он избежал всех формальностей, чтобы легче было скрывать свою семейную жизнь. Даже рождение ребенка держалось в секрете. Ким Ир Сен не одобрил бы такой брак: актриса была заметно старше его сына и уже побывала замужем. Ким Чен Ир не посмел расстроить отца, открыто появившись с тайной женой и незаконнорожденным сыном.

Ему самому в то время приходилось несладко. Амбициозная мачеха хотела, чтобы наследником престола стал ее сын – сводный брат Ким Чен Ира. Ночная кукушка дневную всегда перекукует… И ему приходилось бороться с мачехой и братом за внимание и любовь Ким Ир Сена. Это были самые трудные годы в его жизни: надо было выжить в византийской атмосфере двора его отца, чтобы самому стать вождем.

Но даже страх огорчить отца не оторвал его от Сон Хе Рим. Он был покорен красивой киноактрисой. А ей союз с сыном великого вождя позволил выручить семью из беды. Ее отец, процветающий землевладелец из Южной Кореи, симпатизировал коммунистам и в 1948 году с семьей перебрался на север. Несмотря на такое самопожертвование, в Северной Корее он счастья не нашел. Его репрессировали за принадлежность к классу эксплуататоров. А Ким Чен Иру актриса скорее сочувствовала – он вырос без матери.

Жизнь с сыном великого вождя была роскошной. В городе к их услугам был настоящий дворец, на морском побережье – вилла. Время от времени Ким позволял своей тайной жене вместе с ее сестрой ездить за границу за покупками. Но при всей невероятной роскоши это была странная жизнь. Ни жена, ни сын никуда не могли поехать без разрешения Ким Чен Ира. Они оказались в своего рода ловушке. А он больше всего боялся, что о тайном браке узнает мачеха и сообщит отцу.

Сыну Ким Чен Ира было четыре года, когда он заболел. Мальчика отвезли в больницу. И вдруг мачеха Кима пожелала эту больницу осмотреть. Когда ее уже вели к детскому отделению, бабушка, взяв больного ребенка на руки, вылезла в окно и скрылась в тополиной роще, окружавшей больничный корпус. Она ступала осторожно, чтобы не выдать себя шелестом опавших листьев…

Каждое утро Ким Чен Ир стучался в отцовскую дверь и приносил тапочки. В конце концов ему удалось завоевать любовь отца и устранить всех возможных конкурентов. А его сводных братьев – Ким Ен Ира и Ким Пхен Ира – держали подальше от Кореи на дипломатической работе.

Взамен Ким Чен Ир безропотно женился на той, кого выбрал его отец. Это была дочь известного ему лично старого члена партии и генерала Корейской народной армии. Невеста работала в аппарате ЦК партии. Новая спутница жизни была на десять лет моложе первой жены Ким Чен Ира, которой пришлось смириться с его одобренным властью браком и утешить себя тем, что официальная жена Киму не нравилась. Выйдя замуж за Ким Чен Ира, она родила девочку – Ким Суль Сон, первую внучку Ким Ир Сена.

С годами страсть Кима к первой жене остыла. Вторая его не волновала. И он женился в третий раз. Верным мужем его не назовешь. При этом он следил, чтобы его жены никогда не встречались. Третьей стала Ко Ен Хи – кореянка, родившаяся в Японии.

В Японии живут примерно семьсот тысяч корейцев. Это потомки тех, кого японские власти когда-то привезли для выполнения трудовой повинности. Корейцы ощущают себя в Японии дискриминируемым меньшинством. Среди них немало тех, кто поддерживает Северную Корею как страну, где корейцы – хозяева собственной судьбы. Кое-кто даже решил вернуться на историческую родину.

Примерно 1800 японок последовали за своими корейскими мужьями в Северную Корею в 1960-е и 1970-е годы. Через много лет в обмен на полученную от Токио помощь им разрешили съездить домой, повидать родных. Перед отъездом инструктировали, как вести себя в Японии: постоянно улыбаться, за столом не жадничать, есть медленно. Политические вопросы не обсуждать.

Ко Ен Хи была танцовщицей, и Ким Чен Ир увидел ее на сцене. Третья жена родила ему двоих сыновей. Но в 2004 году она скончалась от рака груди. В июле 2006 года шестидесятичетырехлетний Ким женился в четвертый раз. Его последняя жена Ким Ок была моложе мужа на двадцать два года. Она окончила в Пхеньяне университет музыки и танца и некоторое время работала секретарем Кима. Ни с одной из своих жен он на публике так и не появился.

Отцом он был хорошим. Вечером с удовольствием катал своего первенца на плечах. Но потом отдалился от мальчика. Ким Чен Ир был эмоционально неустойчивым, человеком настроения. Когда он пребывал в хорошем расположении духа, то прекрасно относился к своему окружению. «Он умел быть дружелюбным и любезным, – вспоминала его свояченица. – Подробно обо всем расспрашивал, интересовался твоим мнением. У него был талант располагать к себе людей. Когда он этого хотел».

Однажды он вернулся с охоты невероятно возбужденный. Ворвавшись в дом, велел соединить его с детской больницей и потребовал ответа: как там мать и ребенок? Оказалось, что на охоте он подстрелил олениху, ожидавшую детеныша. Расстроился. Потребовал отправить олениху и олененка в детскую больницу, где, повинуясь его воле, насмерть перепуганные врачи поместили олененка в инкубатор для новорожденных детей.

К страданиям людей Ким Чен Ир был равнодушен. Представления о добре и зле смешались в его голове… Ким обожал грандиозные представления и митинги, которые рождали ощущение не только процветания страны, но и всеобщей любви к своему вождю. «Он выбрасывал кучу денег на эти пышные фестивали, – вспоминала его свояченица. – Заставлял множество людей в них участвовать. А они были голодны. Мое сердце разрывалось, когда я думала о том, каково им приходится».

Если Ким впадал в дурное настроение, злился, то от гнева буквально сотрясались стены дома. Ничто не выводило его из себя так, как попытки что-то от него утаить. Он желал знать все обо всех. Для окружающих внезапные перемены его настроения представляли реальную опасность. «Я знаю людей, которые умерли потому, что он их бросил, – вспоминала его свояченица. – Лишиться его расположения – это означало конец карьеры, а то и жизни». Не спасали и родственные связи. Однажды, разозлившись, он приказал лишить свою первую семью права пользоваться спецбазой, снабжавшей продуктами высшее начальство страны. В голодающей Северной Корее это было равнозначно катастрофе. Расходившись, Ким угрожал отправить всех на угольные разработки. Его первая жена стояла на коленях, чтобы спасти своего мальчика. В конце концов Ким успокоился. И даже забыл об этой истории. Через пару месяцев отругал первую семью за то, что они вовремя не сделали заказ на спецбазе. Забыл, что сам оставил их без еды…

Жизнь взаперти, в изоляции не прошла бесследно для его старшего сына. Родственники со стороны матери говорили, что Ким Чен Нам просто свихнулся из-за того, что был заперт и никуда не мог выйти. Отсюда и странное поведение, и необычное для взрослого человека желание обязательно повидать японский Диснейленд, из-за чего и произошел международный скандал.

Судьба первой жены Кима тоже сложилась неудачно. Она заболела. Опасалась, что бывший муж просто выбросит ее на улицу. Скрывалась от приступов его гнева в Москве. Жила как будто бы на улице Вавилова, ездила в «мерседесе-200» болотного цвета, лечилась в 1-й поликлинике (на Сивцевом Вражке) 4-го главного управления при министерстве здравоохранения СССР (медицина для начальства). В Москве она и ушла из жизни. «Она умерла, – убежденно говорит ее сестра, – потому что столько лет прожила с Ким Чен Иром. Эта жизнь ее убила».

Ее собственный сын Ли Хан Ен, то есть племянник Ким Чен Ира, еще в 1982 году перебежал в Южную Корею. Через десять лет бежала ее дочь. А сама она сделала это в 1996 году, когда ее выпустили в Женеву за покупками. Она скрывалась, выдавала себя за японку. Ей было по-настоящему страшно: она боялась, что агенты Ким Чен Ира найдут ее и вывезут назад в Северную Корею либо прикончат.

Ее не нашли. Нашли ее сына. Первые десять лет он скрывался с помощью спецслужб. Потом расслабился, вышел из подполья и даже написал книгу о жизни в Пхеньяне. В тот год, когда свояченица Ким Чен Ира не вернулась в Северную Корею, неизвестные застрелили ее сына в Сеуле: подстерегли возле дома друга и выстрелили ему в голову. Он скончался через одиннадцать дней в больнице, так и не придя в сознание. Полиция пришла к выводу, что стреляли двое. Третий, вероятно, ждал убийц в машине. Полиция обнаружила две пустые обоймы от бельгийского браунинга. Этот пистолет считается обычным оружием северокорейских агентов. Скорее всего, он был с глушителем. По словам полицейских, в Южной Корее невозможно купить глушитель для браунинга.

Следствие обнаружило фирму, которая за хорошие деньги выяснила адрес Ли. Вероятно, в фирму обратились убийцы. Фирма подкупила двух полицейских, которые извлекли адрес Ли из полицейского компьютера. Оба полицейских были арестованы за нарушение закона об охране частной информации. Найти убийц не удалось…

Ким Чен Ир должен был доказать, что достоин своего отца. Он убеждал себя в этом и ждал подтверждения своего величия от окружающих. Когда он находился рядом с отцом, видно было: мелковат. Роста в Ким Чен Ире было сто шестьдесят пять сантиметров. Ему шили обувь на высоком каблуке. А еще огромные темные очки и забавная прическа – словом, голливудский персонаж. Такие люди часто пытаются доказать свою значимость и величие. Гигантские памятники отцу и самому себе – это и есть компенсация недоданного природой.

Северная Корея – государство хмурых лиц. Веселье и улыбки не поощряются: страна в состоянии войны и постоянного трудового подвига. Один лишь Ким Ир Сен позволял себе широко улыбаться. Лицо Ким Чен Ира хранило брезгливо-недовольное выражение. Ему не хватало отцовской харизмы.

Он изменился, став хозяином страны. Вел себя нагловато, демонстрируя свое превосходство окружающим. Судя по выражению лица, он был человеком холодным и безжалостным. Наслаждался властью, возможностью отдавать приказы, которые, как он знал, будут исполнены любой ценой. Он был из тех, кто считает, что если ведешь за собой людей, то они обязаны быть с тобой до конца. Если выяснялось, что люди не так уж увлечены служением ему, невероятно раздражался.

В роли единоличного хозяина страны он мог развлекаться, ни на кого не оглядываясь. А он обожал запрещенные в стране иностранные фильмы, особенно мюзиклы. Любил танцевать, играл в китайскую игру маджонг, катался на дорогих иностранных автомобилях. Прилично выпив, сам дирижировал оркестром. Предпочитал западную музыку. Он был единственным в стране обладателем иностранных фильмов, пластинок и книг. Говорят, в его фильмотеке было 20 тысяч лент, среди которых – его любимый сериал с Джеймсом Бондом.

Чтобы наладить кинопроизводство на Севере, Ким распорядился выкрасть из Южной Кореи понравившихся ему актрису и режиссера.

Похищение было стандартным способом заполучить тех, кто нужен режиму. Северокорейские разведчики выкрали десяток японцев, которых переправили в КНДР на подлодках или катерах. Похищали тех, кто попался им прямо на берегу в безлюдном месте. Северокорейская разведка нуждалась в преподавателях языка для своих агентов, которым предстояло выдавать себя за японцев.

А уж ради кинематографа Ким Чен Ир был готов на все. В Северной Корее когда-то нашли приют несколько американских солдат. Они дезертировали, чтобы не воевать во Вьетнаме. Принимали их охотно, потому что для пропагандистских фильмов нужны были актеры-американцы.

5 января 1965 года сержант американской армии Роберт Дженкинс, служивший на Корейском полуострове в демилитаризованной зоне, нацепил на винтовку белую майку и перешел к северным корейцам. Он надеялся, что его передадут в советское посольство и переправят в СССР. Но корейцы не захотели с ним расставаться. Его заставили преподавать английский язык бойцам спецназа и играть в кино.

Он провел в Северной Корее почти четыре десятилетия. В 2004 году Роберту Дженкинсу позволили вернуться на родину. Его разжаловали, уволили из американской армии и отдали под суд. Приговорили к месяцу условного заключения. Военный суд решил, что тридцать девять лет в Северной Корее – хуже наказания уже не придумаешь.

«Они и в пятидесятые годы кору с деревьев ели»

Со стороны Северная Корея многим кажется забавной, этакой диковинкой, туристическим аттракционом. В реальности жизнь северных корейцев – растянувшаяся на многие десятилетия трагедия. Нигде сталинистские режимы не держались так долго, и нигде жизнь людей не была столь скудной и убогой.

Страна отчаянно голодает, ситуация с продовольствием настолько плоха, что Пхеньяну, лишенному обильной советской поддержки, пришлось просить ООН о помощи. Но власть своей ответственности не признает, называя трудности лишь временными. Причина? Засуха или наводнение. То есть режим вроде как и не виноват. «Это естественно для страны, пострадавшей от природного катаклизма, попросить о помощи, – пишет „Нодон синмун“, – и некоторые западные средства массовой информации и южнокорейские марионетки просто врут, когда пишут, будто нашу страну ждут в ближайшем будущем серьезные неприятности».

Мешки с рисом и другим продовольствием из Южной Кореи должны иметь маркировку Красного Креста: северные корейцы не должны узнать, что на Юге так много риса, что южане могут им поделиться.

К тому же в Северной Корее всегда умели работать с важными гостями. Иностранных поклонников династии Кимов возили по стране, им показывали передовые предприятия и демилитаризованную зону в Пханмунджоме. Высокопоставленных гостей, например депутатов парламентов, пожелавших посетить Северную Корею, принимали с королевскими почестями, селили в правительственных резиденциях в горах, где необыкновенно красиво, возили их на охоту, награждали солидными подарками.

В знак благодарности некоторые иностранные гости считали своим долгом сделать что-то приятное хозяевам. Они произносили монологи, которые оставались неизвестными у них на родине, зато печатались на видном месте в корейских газетах:

«Мы не хотим становиться сателлитом других стран, поэтому мы учимся мудрому руководству великого вождя Ким Ир Сена и любимого руководителя Ким Чен Ира» (депутат парламента из королевства Лесото).

«Президент Ким Ир Сен создал руководящую идеологию современности и будущего, освещающую, как маяк, путь народам земного шара. Товарищ Ким Чен Ир – великий руководитель, представляющий современность, эпоху чучхе, выдающийся мыслитель, гений созидания и строительства» (депутат парламента Колумбии).

Когда председателем Государственной Думы России был Геннадий Николаевич Селезнев, он съездил в Пхеньян и вернулся восхищенный увиденным.

Но не все верят, что Северная Корея – самая счастливая страна.

Полковник Киселев: «С санкции министра безопасности КНДР его подчиненные перед моим отъездом в Россию уговаривали меня не возвращаться на родину, говорили, что меня ждут нищета и репрессии. Обещали личное покровительство самого Ким Чен Ира и все блага, если останусь. Благодарю товарища Ким Чен Ира за готовность опекать меня в КНДР. Но остаться в КНДР было бы немыслимо для любого разумного человека. Это просто сумасшествие…»

В лучшие времена, по некоторым подсчетам, на внешнеполитическую пропаганду в КНДР тратились миллионы долларов. У сколько-нибудь известных иностранцев брали интервью о величии идей Ким Ир Сена. Причем гонорар за интервью в свободно конвертируемой валюте платили сразу же после представления материала, еще до публикации. В прежние времена посольства КНДР покупали целые рекламные полосы в иностранных газетах и печатали свои пропагандистские материалы. Это осуществлялось по решению ЦК и считалось большим успехом. Северокорейская пресса получала возможность цитировать иностранные газеты, которые «восхищаются идеями великого вождя».

Северным корейцам не следовало знать, что речь идет о материалах, опубликованных за большие деньги на рекламной полосе. Они читали, что «подобно тому, как планеты вращаются вокруг солнца, сотни миллионов прогрессивных людей мира обращают сегодня свои взоры к Пхеньяну, чтобы услышать голос великого вождя». Северокорейские газеты и сегодня публикуют полученные уже более дешевым способом отклики представителей стран третьего мира о КНДР: «Это страна с самой развитой индустрией», «Нигде больше нет такой прекрасной страны». Телевидение показывает людей в разных странах, которые читают произведения Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

После того как в Японии один селекционер вывел новый вид растения и назвал его в честь Ким Чен Ира, всем корейцам дали указание разводить этот цветок на предприятиях и в квартирах, организовать целые оранжереи с цветами «кимченир-хва». «Политические лидеры больше чем пятидесяти стран, включая Швецию и Эквадор, выращивают цветок „кимченир-хва“, – писала „Нодон синмун“. – Все прогрессивные люди мира славят Ким Чен Ира как выдающегося лидера».

Распространением идей чучхе за рубежом ведает Академия общественных наук под руководством международного отдела ЦК.

В состав северокорейских посольств включают сотрудников, которым поручено создавать в стране пребывания кружки по изучению чучхе, заниматься распространением через них идей Ким Ир Сен и Ким Чен Ира. В лучшие времена, когда на внешнеполитическую пропаганду выделялись большие деньги, им удалось сформировать почти триста кружков в ста странах, хотя большая часть существовала номинально. Трудно сказать, сколько из них осталось. Активистов чучхе искали среди студентов и преподавателей высших учебных заведений, школьных учителей. Самым активным обещали поездку в Северную Корею на казенный счет.

В Токио был создан Международный институт идей чучхе. В Дели – Азиатский региональный институт по изучению идей чучхе, в Панаме – Латиноамериканский институт идей чучхе. В Японии издавался журнал «Изучение идей Ким Ир Сена» – на деньги японских корейцев, входящих в объединение «Чхонрен».

Избранные сочинения Ким Ир Сена в 35 томах издали на немецком, английском, французском, испанском, русском, китайском, арабском и японском языках. Несколько тысяч пропагандистских брошюр изданы на разных языках общим тиражом в два с половиной миллиарда экземпляров.

Когда-то в Гайане, Сомали, Бангладеш открылись магазины северокорейских книг – за счет бюджета КНДР. Теперь все это в упадке, поскольку у страны совсем нет денег. Из-за недостатка средств угасли организация фотовыставок, проведение лекций, приглашение видных активистов кружков в КНДР, где прежде их принимали как особо важных персон.

В Пхеньяне есть Международный центр по изучению идей чучхе. Там иностранным поклонникам великого вождя читали курс лекций, рассчитанный на сто часов. Изучались труды Ким Ир Сена, а затем и Ким Чен Ира. Преподают в Международном центре научные сотрудники Академии общественных наук, владеющие иностранными языками.

Раньше Северная Корея получала продовольствие, топливо и многое другое из Советского Союза и Китая. Лишившись этого источника, Северная Корея запросила помощи у Запада. И если раньше КНДР демонстрировала только успехи, то теперь, напротив, показывает, как плохо идут дела. Вместо розовощеких пионеров демонстрировали больных от недоедания детей.

Действительно, экономическое положение Северной Кореи всегда было отчаянным. И в лучшие-то времена еды не хватало, ее распределяли по карточкам. Но и карточки отоваривать часто было нечем. Один из бывших советских послов в Северной Корее сказал мне: «Они и в пятидесятые годы кору с деревьев ели».

В конце 1990-х жизнь там стала еще хуже. По мнению специалистов, Северная Корея не в состоянии прокормить себя. Слишком мало обрабатываемой земли, и почвы очень бедные. Ким Ир Сен делал ставку на увеличение урожая зерна. Под пашню вырубались леса, распахивали склоны гор. Но обильные наводнения смыли поля, устроенные на склонах гор.

На помощь Северной Корее пришли международные организации. Они и сами работали в нелегких условиях. Сотрудники Всемирной продовольственной программы ООН и российские дипломаты рассказывали, что в Пхеньяне свет дают так редко и на столь непродолжительное время, что они не успевали зарядить аккумуляторы компьютеров. В гостиницах не топили. По коридорам ходили со свечами, в учреждениях приходилось сидеть в свитерах и пальто, вода для умывания – только холодная.

Представители международных благотворительных организаций говорили, что северные корейцы становятся все более худыми. Съемки, сделанные с территории Китая, показали, как корейцы обшаривают склоны холмов в поисках чего-нибудь съестного. Корейцы пытались употреблять в пищу морские водоросли и несъедобные грибы. Весь мир был потрясен, когда дикторы пхеньянского телевидения и радио стали объяснять северным корейцам, как отыскивать съедобные травы и корешки и как именно их можно есть. Мир увидел в этом нечто ужасное, свидетельство трагедии, постигшей этот народ. (Корейцы, как и другие азиаты, традиционно едят некоторые виды диких растений, но не те, что им было предложено употребить в пищу.)

Считается, что в те годы в КНДР из-за нехватки продовольствия умерло два миллиона человек. Китайским водителям, часто бывающим в Северной Корее, это напомнило голод в самом Китае во время «культурной революции», когда люди обрывали листья с деревьев и ели их.

Только на гостей из Москвы, которых неизменно принимают по-царски, отчаянное положение народа Северной Кореи впечатления не произвело. Один из председателей Государственной Думы, вернувшись из Пхеньяна, объяснил нам, что корейцы просто травоядные, любят травку, а вовсе не рис, мясо и фрукты, как все другие люди.

Странная получается картина. Те, кто не любит режим, существующий в Северной Корее, и называет его диктатурой, помогают северным корейцам, не дают им умереть с голода. Те, кому нравится, что происходит в Северной Корее, говорят, что там все в порядке и в помощи страна не нуждается. Это то ли беспредельный политический цинизм, то ли полное равнодушие к корейскому народу.

Несложно предположить, почему ездить в Северную Корею так приятно. Страна может голодать и задыхаться без топлива. Но в Пхеньяне для высоких гостей всегда найдутся гостевые виллы, «мерседесы» и запасы еды из спецраспределителя.

Ким Ир Сен обещал, что через несколько лет каждый кореец будет носить шелк, жить в доме под черепичной крышей и трижды в день есть рис и мясной суп. Обещание так и не было выполнено…

Старший Ким не упускал случая показать, что заботится о своих согражданах. Например, предложил построить завод по производству жидкой тянучки: «Наша страна богата фруктами, каждый год свыше десяти тысяч тонн падалицы подвергается порче. Из них можно варить варенье и выдавать его детям и больным, находящимся на излечении в больницах».

Но одновременно Ким ратовал за экономию. На пленуме ЦК говорил: «Некоторые учреждения, которым достаточно иметь одну столовую, имеют три-четыре. Это приводит к колоссальному расточительству. А народная мудрость гласит: „Когда много котлов, много лишнего наваришь“«. Он предложил выпускать резиновую обувь, сказав, что она оправдывает себя с точки зрения бытовых обычаев народа. Хотя понятно, что резиновая обувь не спасает от холода, а Северная Корея – страна с суровым климатом. Он распорядился выпускать бумагу потоньше, чтобы избегать расточительства.

Ким поделил день так: восемь часов – работа, восемь часов – учеба, восемь часов – отдых. Это означало, что кореец лишался какой бы то ни было личной жизни. Ким строго предупредил рабочих, чтобы они не пили лишнего после работы, а набирались сил к следующему трудовому дню. Он требовал от людей максимума, а давал им минимум. Великий вождь убеждал их, что они работают не за деньги и не за какие-то материальные блага, а во имя родины.

Ким пускал в ход все свое обаяние: он непрерывно посещал трудовые коллективы, беседуя с рабочими. Он требовал от своего аппарата руководить подчиненными непосредственно на рабочем месте. Ким делал ставку на различные варианты потогонной системы, объявляя ударные вахты и раздавая ордена за трудовые успехи. Он постоянно призывал создавать новые движения. Например, ставил задачу: члены Союза женщин и партийцы-женщины должны посадить по десять тутовых деревьев. Ким, беседуя с рабочими, не распекал их и не грозил. Он льстил им, показывал, как высоко он их ценит. Он призывал их «пробудить в себе патриотический энтузиазм», проявить такое же «беспримерное мужество, с каким они сражались с врагами во время войны».

Появились рассказы о передовиках, звучащие совершенно фантастически. Например, рассказывали об одном рабочем, который проработал двадцать девять часов без сна и отдыха и перетаскал пятьсот восемьдесят мешков с песком, чтобы уложить дамбу, и справился с задачей за пять дней, а не за сорок, как предполагалось планом.

Ким просил инженеров придумывать пути ускорения технического прогресса. Но скоро сам увидел, что сделанное в таких условиях получается очень плохого качества. Рабочим и инженерам не хватало профессионального (и общего) образования, навыков, техники. Учили-то их идеям чучхе и истории борьбы Ким Ир Сена за новую Корею.

Реализация идей чучхе на практике давалась нелегко. Когда северные корейцы взялись осваивать советские тракторы без советских чертежей, то машины давали почему-то только задний ход. Прошло немало времени, прежде чем корейские трактористы научились ездить и вперед тоже.

Полковник Киселев: «Чехи, которые помогали пустить в Пхеньяне трамвай, рассказывали: мы им поставили пятьдесят два трамвая, через два месяца двадцать девять вышли из строя, потому что они эксплуатировали их не по нашим инструкциям, а по чучхейским».

Ким Ир Сен установил параметры личного хозяйства для сельского жителя: одна овца, одна-две свиньи, около трех десятков кур, ни одной коровы. Ким возмущался женщиной, которая продавала лишние яйца, остававшиеся после сдачи государству обязательных поставок, а деньги оставляла себе, вместо того чтобы отдавать их государству. А одна офицерская семья тайком держала тридцать свиней и продавала их, чтобы купить посуду японского производства у корейцев, которые переселились на историческую родину из Японии. А еще был врач, который выписывал лекарства умершему пациенту, а затем их продавал…

Был момент, когда северные корейцы стали чаще ездить за границу, в КНДР по разным линиям приезжали советские делегации и туристы. Советские фильмы часто показывали по телевидению, советские газеты, по которым разрешали изучать русский язык, зачитывали до дыр. Видно было, что северные корейцы жаждут узнать, что же происходит в Советском Союзе. Но это продолжалось недолго.

Пхеньян сначала вдвое сократил программу культурных обменов с СССР, а потом она и вовсе сошла на нет – уже потому, что Москва не могла ее финансировать. Можно сказать, что северные корейцы так и не поняли, что же именно произошло в перестройку в Советском Союзе, почему рухнула социалистическая система и распалась сама страна.

Северные корейцы так и не узнали о таких терминах, как «гласность», «новое политическое мышление», «демократизация». С самого начала в Пхеньяне было принято решение не рассказывать о перестройке в Советском Союзе. Эту тему пхеньянские чиновники обходили даже в том случае, если произносили целую речь о дружеских отношениях сначала с Советским Союзом, затем с Россией.