Текст книги "Олег Табаков"

Всякий театральный педагог – такой же уникальный режиссер, он не может передать секреты, читая лекции по методике, только проецируя разного рода драматические ситуации, он заставляет пропускать через себя. Всё драматизирует. Строит историю, где сюжет познания себя в обстоятельствах ситуации дает толчок к пониманию мира и своего места в этом мире. Табаков все время усложнял задачи. Так в самом начале второго курса ученики услышали из его уст – долговременная вера в предлагаемые обстоятельства. Не три секунды, как было в этюде на первом курсе или у кого-то минута, а долговременная вера в предлагаемые обстоятельства как способ самоидентификации. Наблюдать, как на твоих глазах на втором курсе обучения ученики запросто брали три-четыре минуты такого проживания и наполняли энергией зал, – сродни чуду! При этом он бескомпромиссно останавливал урок, когда замечал фальшь.

Однажды я посетовала на суровость оценок Табакова в отношении некоторых студентов. Работавший долгие годы с ним педагог засмеялся: «Вы не видели его двадцать лет назад! В наши дни он добр как Дед Мороз!» Студенты учились осознанию: как оценивает себя человек – таков он есть на самом деле. Весь второй курс педагоги вместе со студентами работали в этой системе координат – исследования предлагаемых обстоятельств и долговременная вера в предлагаемых обстоятельствах. Вскоре прозвучало важное слово непрерывность. Создание сплошной непрерывной жизни на сцене – еще одно из основных положений реформы Станиславского. Табаков неустанно повторял: на сцене необходимо постоянное (и при словах, и без слов) – общение на сцене, чтобы возникало ощущение реального течения жизни. Так в будничном анализе студенческих работ закладывались основы будущей профессии. Доказательством важности и правильности обучения в данной системе служат судьбы выпускников пяти курсов Табакова. Они не заблудились, все оказались нужны в современном театре.

Декабрь 2011 года, после просмотра самостоятельных отрывков.

– Что могу сказать, ребята? Ощущение противоречивое. Постараюсь объяснить, что имею в виду. За малым исключением вы мало доверяете себе, так или иначе, двигаетесь в сторону представления. Понятно, что ваш жизненный и эмоциональный опыт несколько меньше того, о чем рассказывает Александр Николаевич Островский и другие авторы, отсюда получается НЕДО… Сегодня у вас в работах есть одно общее место – недооценка, недовосприятие. В театре две самые интересные вещи – восприятие и оценка. Вот в оценках вы не всегда доказательны. Я понимаю, ваше прекрасное желание – не врать. Мол, я буду прост, как правда. Но это не всегда бывает на пользу делу. А тем более применимо к Островскому. То, что вы люди, обладающие определенными способностями, – очевидно, кривляния в увиденных отрывках нет, так или иначе, заметна попытка следовать предлагаемым обстоятельствам и тому, что написано. Но есть впечатление, что за малым исключением вы, не скажу на костылях, но с палочкой ходите. Мне не терпелось, хотелось все время подстегнуть: ну, смелее, смелее, уж, это-то вы знаете и на этом уровне тоже пробовали! Конечно, то, что вы показывали, – это скородел в каком-то смысле. Но давайте на будущее договоримся, что мы, педагоги, и вы выбираете ту литературу, которая вам кажется странным образом написана про вас, или кажется, что вы сами написали. В ночи проснулись, перо к бумаге – и стихи. Вы интересны только тогда, когда знаете «как». И за этим «как» мы следим. Не стоит важное для кого-то выдавать за важное для себя.

Показанное сегодня – плохая копия чьей-то жизни. Вранье само по себе не страшно, и Мольер врал, и Гоголь, и Салтыков-Щедрин. Но они всё пропускали через себя. В жизни все конкретно, так и в театре тоже конкретно. Обратите внимание и на то, что называется культурой, знанием, наконец жанром. Островский много писал об этом и хорошо понимал, что такое жанр. И последнее. Вы сейчас мало рискуете. Но время-то не теряйте. Поэтому говорю – рискуйте! Когда в театр придете, там рисковать некогда, там зарабатывать нужно. Пробуйте какие-то крайности, а подлинность проживания всегда возможна…

Февраль 2012 года.

– Вы же слышали, что значительная часть выпускников не имеют работы, они не востребованы. Почему? Мы все время иронически говорим о телевидении, но оно все настойчивее действует на наши критерии. И в такие минуты мы себя успокаиваем: нет, ты не хуже, он, там, на экране, хуже. Это нечестно по отношению и к тем, кто учит, и к тем, кто учится. Обман, по сути, мошенничество. Ничего случайного не бывает! Момент созревания, момент выстрела дарования бывает неожиданным, и в нашем ремесле понятие «повезло» занимает не последнее место, но готовым к нему надо быть всегда! И дальше вам будет еще труднее. Тем более в наше время, когда репертуарный театр не в лучшей форме и антреприза претендует на нечто то, что она не может и не умеет… Числом поболее, ценою подешевле. У театра и актера один путь спасения – показывать всю меру своего умения! Сегодня было видно, что как раз умения еще не хватает, но тенденция правильная. Я так вам скажу: выпустить вас бы – был бы неоценимый кадровый ресурс для господ Кулистикова, Эрнста и прочей гоп-компании. Знаете почему? Потому что в вас есть то, что заложено, и думаю, вряд ли возможно это вытравить – стремление к натуральности бытия… Понятно? То есть к существованию истинному.

Еще раз говорю, что не все выстраиваются в единую линию, кто-то опережает, кто-то отстает – но это наличествует. Если вас сравнить с другими студентами – будет еще заметнее. Дело не в том, что та школа лучше, другая хуже. Но будем думать над тем, чего не хватает. Я надеюсь, что вы об этом тоже думаете, вы же сообразительные. А если думаете, – самоуверенность быстро рассеется, если она у кого-то есть. Чего не хватает? Конечно, надо уметь доживать, доживать до того, чтобы нельзя было повернуть логику развития, как характера, так и развития событий. Вы не умеете добирать, некоторые тратятся раньше времени. Предыдущие курсы это делать умели, хотя, наверное, нельзя сравнивать, кто был лучше, какая компания была интереснее.

Я уже говорил о том, что вы люди другого времени. И количество комплексов, страхов, знания негативной стороны бытия, которое сильно сокращает амплитуду душевных наших колебаний, вас в меньшей степени коснулось, нежели касалось ваших старших товарищей. Чего еще не хватало? Резких парадоксальных поворотов логики. Часто торопитесь, не всегда в движении, излишек вами накопленного спускаете бессмысленно, и все уходит в гудок, то есть в пустой звук. Это я про движение внутреннего сгорания. Сейчас в исполнении не хватает целесообразности. Речь идет о соразмерности. Увиденное не про вас, напоминает передачу «Городок». В жизни все сложнее. Человек так устроен, что он почти всегда не весь на виду. В жизни мы, несомненно, умнее: делая гадости, обманывая кого-то, умеем это скрывать. Сегодня вы играли Астафьева, Шукшина, Вампилова. Не могу сказать, что у них была счастливая судьба в театре. Удачи у каждого можно пересчитать по пальцам. А ведь это такая панорама страстей человеческих… Люди, персоны, о которых они писали, часто не владеют собой, а в человеке это самые интересные минуты проявления характера. Вот это накопление радости, раздражения, гнева, любви происходит понятным естественным образом, проходит на наших глазах, и мы должны затаенно ждать, ну когда же он возьмет и задушит свою Дездемону. Передать это ощущение можно, только если каждый из вас верит в происходящее.

Обоснованность веры – индивидуальная, у каждого она своя, как у каждого своя судьба для реализации возможностей, она приходит ко всем нам не в одно и то же время. Оказывается, что все мы движемся с разными ритмами, и прирастание возможностей в каждом проходит свой неповторимый путь. Но всегда остается вопрос веры, он – главный. По сути, это вопрос – накопления, накопления знания о себе. И как всегда в таких случаях бывает, что успех, который приходит к нам, рождает веру в свои силы. Никаких других способов не знаю. Этого ни купить, ни наследовать не получится, только через утверждение себя. Так что вперед! Да, как сказал Чехов, «сила веры – великая сила»! Но что интересно? В жизни физическое самочувствие и действие связаны неразрывно, а на сцене в современном театре часто действие само по себе, а физическое самочувствие или неясно, или просто отброшено за ненадобностью. И сразу возникает неправда.

Человек – сложнейшее существо, его ход мыслей зависит от множества обстоятельств, что влияет и на поведение человека, и на его состояние. Уловить эту переменчивость, «мерцание смыслов» подчас нетренированному вниманию невозможно. Так в будничные занятия без теоретизирования входит еще одно важное положение учения Станиславского: на сцене нужно быть, а не казаться. Каждый актер мечтает достичь «почти сверхъестественной естественности». Мечтать не запрещено. Вл. Ив. Немирович-Данченко учил: «Надо играть, ничего не играя». Удается немногим.

Май 2012 года, из выступления на педсовете.

– Каждая наука имеет своих гениев, но ремесло профессионалов тоже уважает. Количество непрофессионалов сегодня увеличилось многократно. Чтобы попытаться побороться с этим фактом, была основана наша школа. Сегодня посмотрев экзамен, я твердо могу сказать: нет, эти девятнадцатилетние школьники колледжа явно серьезнее, более продвинуты в дисциплине актерского мастерства, которое называется сценическое движение, нежели их старшие товарищи в театральных вузах. Сегодня в наших стационарных заведениях есть некоторые приметы уставания, наличествуют успехи, которые усыпляют. А ничто так не отрезвляет, как молодая поросль, которая вдруг из кустарника становится лесом, а там, глядишь, на опушке леса вырастает лес новый. Это жизнь, ничего невероятного здесь нет. Я не только о Подвале сейчас говорю. Смотрите, как любопытно развиваются события. Люди, ставшие лет восемь назад в первые ряды в Художественном театре, пересмотрев свои жизненные интересы, отошли в сторону, занялись чем-то другим. Но не прошло и двух сезонов, и стало видно, что ничего страшного не произошло: уплыло и уплыло. Пришли другие, и ряды сомкнулись.

Июнь 2012 года.

– Что сразу вспомнилось на вашем экзамене? Есть такая книга «Репетиция – любовь моя». Это не случайное название и не случайно оно вспомнилось. Сегодня здесь был такой момент совместной работы, когда вы могли признаться, что вам нравилось заниматься своим делом. Чувствовалось движение к результату. Чувствовалось, что вы увлечены процессом. Не только результатом, но и процессом. А это ключевой момент в русской театральной школе. Сегодня было вхождение для многих в новый мир, подробный детальный вход в культуру. И было интересно смотреть, как вы в первый раз так ударили вот сюда (показывает на сердце). Это произошло, когда вы пели стихи Окуджавы и Высоцкого, в эти минуты у вас было точное попадание в культурную среду, ситуацию, в нужный тон, на нужную эмоциональность. И ход был честный, открытый. Что еще сегодня было? То, что играли сегодня, – это все советская литература. Рощин, Шукшин, Астафьев – литература разная, многие ваши сверстники ее не знают. И не узнают! Отдайте себе в этом отчет! И какое огромное счастье, что вы в данный пласт русской культуры благодаря своим педагогам входите, то есть вы становитесь людьми культуры. То, что делают ваши педагоги, очень важный момент в формировании вас как деятелей культуры, без этого делать в театре нечего! Если вы не чувствуете культуру – туда ходить незачем. Многие произведения Виктора Астафьева звучали в моем исполнении на радио. Он близок моей душе, близок своей ответственностью за человека, ответственностью за все, что происходит сегодня в душе людей. Встречи с ним всегда поддерживали во мне веру, что у каждого на земле есть долг, обязанности перед людьми и миром.

Солженицын, Ахматова, Пастернак – вот мои университеты духа. Их произведения стали доступны только с наступлением в стране «оттепели», и лучшей поры журнала «Новый мир». Когда-то повесть «Один день Ивана Денисовича» разделила мою жизнь на две половины, перевернув душу и заставив переосмыслить происходящее со мною. И когда спустя десятилетия, в 2000 году, я записывал на радио повесть, я испытал странное ощущение и от смысла написанного Александром Исаевичем, и от опыта собственной души. А потом понял, какая мысль не дает мне покоя, – все было не зря. За прожитые минувшие десятилетия душа не умерла: то, что я любил, по-прежнему люблю, то, что ненавидел, – по-прежнему ненавижу. И плачу от того же, и смеюсь по тем же поводам. Поэтому для меня важно, что вы себя видите в этом сложном контексте смыслы.

Второй момент: авторы, которых вы взяли для работы, – очень разные театры. Астафьев – одно, Шукшин – совсем иное. По актерским задачам – методология одна, а по рисунку воплощения очень разные театры. Мне радостно, что вы это хорошо чувствуете. Удивительно, но, выбирая разные произведения, вы на глазах овладеваете театральным языком, богатством и неожиданностями этого языка. Поэтому думаю, что сегодня для меня открылся очень важный этап вашего обучения, в который вы вошли. Не случайно педагоги говорят сегодня, что вы стали больше общаться, разговаривать на одном профессиональном языке, что с вами стало интересно беседовать. Мне представляется это важным моментом в вашей профессиональной жизни и судьбе.

Важно и то, что вы начинаете с корневых, подлинных событий земли, на которой родились. Тут ведь еще срабатывает, наверное, шлейф той памяти, какая жила в народе, у ваших предков, когда вы на свет божий еще не появились. Вот отрывок из Шукшина. Ну, не жили исполнители ролей среди заведующих секциями и магазинами, заместителей директоров столовых и ресторанов. По сути, играли некий вымысел, много процессов жизни ни по социальному, ни по жизненному опыту вам не знакомо. А что интересно? В этом своем представлении ребята существовали в строгой логике человеческих поступков. По мотивации и желанию достичь цели были убедительны, и я подумал, смотри, как интересно, играли то, что совсем не имеет отношения к жизненному опыту исполнителей. Однако шаги на пути достижения результата были правильными. Что такое правильно? Правильно – это желание расположить к себе оппонента, добиться от него желаемого. И когда героиня понимает, что оппонент поддается, она идет дальше, в каком-то смысле заботясь о понимании и сочувствии. Если сейчас можно было бы приблизить волшебное зеркало и оно напомнило, какими два года назад вы пришли сюда, наверное, сильно бы удивились.

В силу моего суетливого положения сегодня не могу долго разговаривать. Я репетирую и как актер, и сегодня принимаю макет памятника Станиславскому и Немировичу, который не входит в планы государства, поэтому делаем все по своему усмотрению, а вечером спектакль. Короче! Очень напряженный момент у меня сейчас, и вы вовремя поспели со своим показом. Меня он, во всяком случае, обнадеживает. И хочется сказать, как всегда в таких случаях: не зря! Не зря вся эта затея случилась и продолжается.

Февраль 2013 года, первый спектакль со зрителями.

– Сегодня у вас ответственный день. Первый спектакль, когда в зале будут сидеть не ваши педагоги, а зрители, пришедшие что-то узнать, понять, услышать. Причины у них будут разные, но мне так хочется, чтобы вы не обманули их желаний, не разочаровали. Иногда на первой встрече может зародиться чувство любви, и эта любовь способна продлиться на всю жизнь. Я отношусь к всенародной любви всегда с нежностью, признательностью, уважением. Уважаю зрителя и стараюсь соответствовать, что с годами усугубляется. В моем актерском детстве говорили как о сказке, легенде, когда здоровались с Василием Ивановичем Качаловым. Несмотря на все мое честолюбие, сравнивать себя с ним не могу. Дай Бог, чтобы у кого-то из вас так сложилось.

В мире нигде, кроме России, актеры не пользуются такой любовью. И отношение к ним особое. Вспомните кадры из фильма «Москва слезам не верит» – как кидались навстречу к любимцам. Русский артист всегда был артистом ухватистым, серьезным, умным. Ему в театре было доступно практически все – от греческих трагедий до французских фарсов. Это шло от свойств широкой натуры русского человека. В образах нашей литературы есть буквально всё: и великое трудолюбие тургеневского крестьянина Калиныча, и веселая удаль Василия Теркина, и необыкновенное легкомыслие гоголевского Хлестакова, дарующего состояние правдоподобия невероятности. Все, от человеконенавистника и фарисея Иудушки Головлева до князя Льва Мышкина, – воплощения человеческой искренности и доброты. И актеры моего поколения раньше стремились соответствовать общественной роли, которую занимали в обществе. Сегодня, когда великие кумиры поблекли, любовь часто оборачивается скепсисом, отношение смягшировалось, стало ироничным. Что значит хороший актер? Тот, кто не разочарует зрителя. А зритель ждет одного – правды чувств, которая вызовет к жизни серьезные размышления.

Точное замечание. И Вольтер писал: «В театре надо не доказывать правоту, а будить чувства». Настоящее искусство воздействует самим искусством, а не мыслью своей. Согласимся и мы, что проповедь идей – не цель театра. Живой человек, характер, чувство – вот его питательная среда. И зритель приходит в театр для личного общения, его, как правило, тянет к соавторству, зритель ценит свою роль катализатора актерских раздумий, поэтому в театре он не только получает, но и оставляет частицу себя. Желание театра угодить аудитории ведет к быстрой потере профессионализма. Кто-то из великих режиссеров верно заметил: «Степень доходчивости не должна быть слишком велика, яблоко лучше жесткое и сочное! Одно – когда аудитория просто глазеет и слушает, другое – когда она волнуется и думает. Верность – понятие ответственности обеих сторон». И еще. Когда актер начинает сетовать, что сегодня он устал, ему не хочется играть, делится своими тяготами, как много бы он отдал, чтобы не играть – думаю, да пусть бросит все и займется чем-то другим, жизнь-то одна.

Май 2013 года.

– Вы меня порадовали стремлением к настоящему. Я пару раз чувствовал слезы. И не от того, что это было совершенно по мастерству, а именно от вашего искреннего стремления пробиться к настоящему! Очень плохо разговариваете, просто процентов шестьдесят непонятно. Причем чем больше вы увлекаетесь, тем меньше понятны. Это не упрек. Это означает, что работа должна быть удвоена и стать первозадачей. Как бы вещь в себе ни была хороша, но когда не слышно, она мало трогает и становится бесполезной для зрителей. И последнее. Вы замечательно трудились эти два года, но не могу не заметить, что читать надо больше, читать русские толстые тома, где много слов. Без этого нельзя идти вперед. Гоните от себя всю эту легковесность! Я вот включаю телевизор, а там знакомый артист долго мучительно плохо играет, все время думает-думает, думает, долго думает, задумчиво сидит, включаю другую кнопку, а там опять этот артист думает, опять долго думает. И так же плохо это изображает. Эта жуть никогда не кончается… Создатели наших сериалов, по сути дела, эти артисты, обезоруживают нашу душу. Ее могут защитить Пушкин, Тютчев, Пастернак. По-другому не бывает. Как по-настоящему происходит?

 
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основаны от века.
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
 

Это же все наш багаж чувствований. Мы родились на этой земле, у нее недостатков много, но она в самом деле лучшая земля. А может, и не лучшая, но другой такой нет. Думаю, что я неисправимый русский. Не старый и не новый – неисправимый. Это моя земля, и все здесь мое – и зерна, и плевелы. Все дело в том, каковы мои обязательства по отношению к зрителям. Это не только свидетельство моих «высоких гражданских помыслов», так сказать. Вот у Платонова сказано: «Россия без меня не полная». Точнее не скажешь…

Глава седьмая
Заветки Олега Табакова

«ЗАВЕТКИ – заветная вещь, запись не на показ»[72]72
  Солженицын А. И. Русский словарь языкового расширения. 3-е изд. М., 2000. С. 114.


[Закрыть]. Этим словом я решила назвать извлечения из записей, которые я делала в течение пяти лет на занятиях в театральном колледже. Два–три раза в месяц к ребятам приходил Табаков – наблюдал, делал замечания, которые я записывала. Небольшая часть этих заветок вошла в мою книгу «Очнитесь, вы уже на сцене!», изданную небольшим тиражом в 2015 году в издательстве «Софит». Здесь они впервые приводятся в полном варианте. Для удобства записи сгруппированы по алфавиту, образуя своего рода «Букварь артиста».

А

Ансамбль

Редкое явление сегодня на сцене. Все у нас больше солируют, а вот аккомпанировать почти что разучились.

Амплуа

Амплуа никто не отменял. И облику вашему в любой работе необходимо верить.

Актер

Меня учили любить актерский театр. Мы, артисты, сами девальвировали свою профессию, дав согласие стать одной из красок театра. Последнему это не принесло пользы.

Испокон веку главное средство выразительности на сцене – актер. Я всегда был враждебен авторитарной режиссуре, считаю ее своим эстетическим противником и, как могу, отстаиваю достоинство актера, его право на самостоятельность.

Актер должен играть всё. Главное – что, за что, против чего.

Артист не профессия – а призвание, и мастерство не только комплекс усвоенных ремесленных навыков, а степень заряженности температурой страны и эпохи, собственная жизнь артиста, насыщенная знаниями, наблюдениями, опытом, жизнь, прожитая так, а не иначе.

Б

Борьба

Когда мы интересны на сцене? Только тогда, когда боремся. Когда мы всерьез, таким образом, создаем мир.

В

Взаимодействие

Взаимодействие означает взаимозависимость, а значит, надо все видеть, что происходит с партнером, и думать не только о своих проявлениях, а видеть и думать о нем. Только так вы будете воспринимать происходящие события. А главное – не будете лишать себя главных проявлений природы человеческой. Главное на сцене – повороты взаимоотношений.

Вера

Единственная сила, способная привести в движение душевные механизмы, – актерская вера в обстоятельства роли. Вне веры в театре ничего не может родиться.

Волнение

Если перед выходом на сцену ты не волнуешься, это ненормально. Но в первые минуты представления нужно совладать с собой, чтобы твое волнение уступило место профессионализму и творчеству. Контроль над собой и нервами – наше все. Но предварительное волнение должно быть обязательно.

Воображение

Задача артиста заключается в том, чтобы превращать вымысел пьесы в художественную сценическую быль. В этом процессе огромную роль играет воображение. Можно выучить мизансцены, интонации, пластику, но нельзя выучить подтекст – живую, текучую, дышащую материю.

Воспитание

В становлении актера воспитание ответственности имеет наиважнейшее значение.

Восприятие

Самое интересное на сцене – восприятие. И самое ценное в нашем ремесле – восприятие. Непредсказуемость проявлений восприятия – за это деньги платят! Ваше восприятие должно быть шире – отсюда ваши проявления будут интереснее, глубже.

Сложность повествования возникает чаще всего от восприятия партнера.

Вспомните, за кем вы следите на сцене? Очень часто совсем не за тем, кто говорит. Подчас глаз не оторвать от того, кто слушает!

Восприятие – вот что подчас не соответствует ситуации происходящего.

Воспринимать – значит меняться на наших глазах, а ты все про свое и свое…

Первое, что видит человек, – всегда неожиданное!

Восприятие – это если не талант, то особая культура. Оно не может быть сыграно или изображено. Талантливое, жадное восприятие – это редкость.

В жизни мы все время действуем, потому что у нас мало времени. Мы успеваем сделать все, исходя из многообъектности восприятия человека. Я в свое время дружил с академиком Павлом Алексеевичем Симоновым и могу сказать, что научно доказана возможность человека учитывать не один, не два, и не три объекта – а гораздо больше – это заложено в природе нашего организма, в нашей нервной и физиологической системе.

Г

Гармония

У тебя ум и сердце не в ладах!!!

Она знает про мастерство почти все, или ей кажется, что знает почти все. А как бы ей добраться до собственной некрасивости, до собственных слез или до собственной глупости хоть раз! Но она все время доходит до барьера и корректно останавливается. Не блефует, не изображает, это обстоятельство для меня очевидно. Все хорошо. Но чего не хватило? Совсем немного – слез настоящих.

Голос

Есть люди, которые в силу дарования данного им от Господа Бога, от папы с мамой, ведут себя не ученически, а будем так говорить, артистически, художнически. Один из показателей этого явления – изменение голосовой позиции при появлении нового объекта общения или изменения обстоятельств.

Грация

Исполнение грациозное, а чего-то сокровенного нет.

Д

Дар

Если в человеке есть настоящее дарование, это дарование ничего устойчивого, спокойного не дает. Дарование может дать только тревогу.

 
Смягчается времен суровость,
Теряют новизну слова.
Талант – единственная новость,
Которая всегда нова.
 

К таланту привыкнуть нельзя. Это самое главное. И написал строки человек, который не был актером.

Действие

Если быть строже к себе, то напоминаю: человек либо спит, либо действует. Но когда спит, тоже что-то делает, скажем, восполняет недостаток энергии, мысль приобретает эластичность и упругость, прямой кишечник работает, выкидывая отработанную пищу.

Дети

Дети на сцене хороши тогда, когда у них идет своя, самостоятельная жизнь, а не просто они исполняют роль монстра. Присутствие детей не может быть чисто функциональным. Тогда лучше без них.

Диалог

Несоответствие темпо-ритма в жизни друг друга ведет к разбалансированности диалога. Вы разговариваете, словно что-то объясняете друг другу. Не действуете, а объясняете, в результате – я уже все понял, а вы все объясняете, объясняете. Если на сцене кто-то из двух объясняет, то один из них дурак. Это обязательно, даже если он не квалифицируется так автором.

Доверие

Доверие возникает тогда, когда вы делаете то, что вам близко и понятно. Делать надо то, что вы хорошо знаете.

Е

Единоначалие

Единственная возможная форма правления в театре. Я за монархизм, просвещенный абсолютизм. Вопрос только в одном: есть человек, который с полвосьмого утра до полпервого ночи болеет театром, – будет дело. Нет – не будет. Демократия в театре лжива, особенно оскорбительна и лжива при отсутствии внятных, фундаментальных законов. Она лишь называет себя демократией, а сама абсолютно бессмысленна и бесперспективна. Заметьте, что Станиславский и Немирович-Данченко обращались в театре к форме худсовета – демократии – только в моменты кризиса. А так – это было товарищество совсем на иных началах.

Ж

Жанр

Жанр часто диктует довольно строгие проявления. Понятия жанра в современном театре как такового нет на 90 процентов. Играть в жанре – означает строгий отбор подробностей, чтобы все, что вы предъявили, было по делу. И конечно, задачи и процессы выполнения этих задач должны быть естественно четкими.

Желание дойти до понимания каких-то состояний человека толкает к пробе, риску. Вот Мрожек. Здесь тоже потребность в жанре комедии достигнуть результата. А история почти сюрреалистическая: невозможность совместить потребность сытой жизни и сохранить облик человеческий.

Женщина

Учитесь касаться женского тела. Это есть следующий шаг в понимании того, из чего состоит умение актера. Станиславский пишет: любить значит – желать, касаться. Не зря же он так написал! Целые тома можно на этом строить.

Жест

Есть жесты-паразиты, вроде ты произносишь «как бы» или «так сказать». Детишки говорят об этом «немножко очень». Жест должен идти изнутри, от чувства, которое переживаешь в данный момент, это всегда, как говорил Станиславский, «движение души, а не тела».

З

Задача

«Во всем мне хочется дойти до самой сути» – более действенной задачи не придумаешь! Это означает необходимость выйти на единственно возможную логику поведения, отбрасывая и рассортировывая варианты.

Как только не ставите перед собой никакой задачи, остаются прыжки, ужимки, физические упражнения. А зачем? Поймите: когда вы будете осваивать «Ромео и Джульетту» или когда играете «Царевну-лягушку», главным остается вопрос: чего я хочу?

Зритель

Настоящую веру в правоту своего дела приносит только встреча со зрителем. Поэтому я стал практиковать так называемые предпремьерные показы. Спектакль приобретает почву под ногами где-то на шестом, седьмом представлении. Вл. И. Немирович-Данченко до конца жизни бился с критиками, чтобы они приходили на седьмой, десятый спектакль. А на комедию тем более.

У вас назывательный способ воздействия на зрителя.

Аплодисменты часто не оправдание, не объяснение. Зритель тоже ошибается. Искусство, которое не доходит до адресата, – это «вещь в себе», так что не надо обольщаться аплодисментами. Не зря же Станиславский говорил, что даже самый плохой актер имеет поклонников.

Не всякому дано чувство зрителя. Ефремов нас учил, что зритель всегда по-своему прав. Хотелось бы добавить: желательно, чтобы он не догадывался об этом. Ведь одно – когда аудитория просто глазеет и слушает, другое – когда она волнуется и думает. Думаю, что чувствовать характер общения с людьми в театральном зале должен научиться каждый актер. Ибо творим «спектакль» вместе со зрителем, совокупно с ним. И кто кем в большей степени управляет, не всегда легко понять. Хотелось бы думать, что дирижируем мы, артисты. И конечно, уж если привлек внимание зрителей, старайся не разочаровать их.

Не только театр дает уроки зрителям, но зачастую и они нам. И чем духовнее и отзывчивее зритель, тем больше он получает от нас. Но иногда и наоборот: бывает, порой необходимо подтягиваться до остроты и глубины эмоционального восприятия зрителя. По сути дела, актер до самой смерти сдает экзамен перед зрителем.

И

Искусство театра

Искусство театра – не только про «что», но и «как». И второе не менее важно, чем первое!

Зрелищность для меня не бранное слово. Будьте вы семи пядей во лбу и переполнены самыми значительными гуманными идеями, но если театральное действо не зрелищно – не будут вас смотреть. Люди уйдут из зрительного зала, невзирая на дороговизну билетов. Сначала они голосуют рублем, потом – ногами. Психологический театр хорош, когда он зрелищен. Когда он дидактичен – не проще ли организовать театр комнатный или квартирный? Был такой замечательный сотрудник во МХАТе Григорий Кристи. Он жил с братом у Пушкинской площади, и у них в огромной квартире был театр. Я периодически бывал в этом интеллигентнейшем доме и – скучнейшем театре. Как говорится, «минуй нас пуще всех печалей…».