Текст книги "Замужем за незнакомцем"

Эврил рассказывала, что Дита осталась жива, потому что ее спас маркиз Айверс, и она, как и Эврил, тоже вышла замуж за своего спасителя, маркиза.

Несмотря на раскаяние леди, София чувствовала к этой даме только неприязнь, ее мучила нанесенная ей обида. Проглотив комок в горле, она обратилась к Эврил:

– Простите, леди д’Онэ, я зашла без приглашения и в неподходящее время.

– Глупости! Я так хотела тебя познакомить с Дитой. – Потом жалобно произнесла: – Ну вот, я теперь стала для тебя леди д’Онэ! Как раз когда я решила, что приобрела новую подругу. Прошу тебя, София, иди сюда, садись рядом и дай возможность Дите исправить ошибку. Бенсон! – крикнула она, и тут же, как по волшебству, появился дворецкий. – Несите чай и самого лучшего печенья.

София села, все еще находясь в состоянии потрясения.

– Я бестактна и болтаю лишнее, но, поверьте, я не набрасываюсь на людей. – Дита тоже порывисто села, взметнув юбками элегантного платья. – Моим единственным оправданием может послужить лишь то, что я всегда защищала Даниэля и Каллума, но сейчас это было несправедливо по отношению к вам. Я не теряла жениха, поэтому не представляю, что вы могли чувствовать. С вашей стороны это был смелый поступок – выйти за Каллума.

София понимала, что она может пролить слезу, принять сочувствие и они ей поверят. Но это было бы ложью, и она не хочет ложью завоевывать себе друзей.

– Это было очень кстати для меня, не только для него. Ведь Каллум мог жениться на ком угодно, любая пошла бы за него, а я осталась бы старой девой.

– Но он считал себя ответственным за тебя. – И Эврил горячо пожала ей руку.

Ее искренняя симпатия растопила поселившееся в ней напряжение, и София почувствовала, что способна объяснить ситуацию честно и правдиво:

– Да, это так. И сначала я, разумеется, сказала «нет». Но он не слушал моих доводов, и мама так хотела этой свадьбы, и мой брат, который учится на священника… Этот брак все менял в судьбе моей семьи и моей. И все же я продолжала отказываться, хотя испытывала искушение согласиться. Ведь я тоже хотела детей, семью, но не была уверена, правильно ли я поступаю, и тут он… мы… – Она покраснела и замолчала.

– Он заставил тебя влюбиться в него? Каллум на это вполне способен, – заметила с улыбкой леди Айверс.

В это время, спасая Софию, дворецкий внес чай, и они замолчали.

– Он поступил очень умно, – вновь продолжала леди Айверс, когда дверь закрылась за дворецким и Эврил начала разливать чай. – И он чертовски привлекателен, ему трудно противостоять.

– Все произошло неожиданно. – София сделала вид, что не слышала последней фразы. – И теперь я надеюсь стать ему хорошей женой.

– Зови меня Дита, пожалуйста. Мы станем друзьями. Я просто чувствую это.

Взглянув на ее подвижное и энергичное лицо, София ей поверила. А Дита с улыбкой продолжала:

– Я сама не такая верная чувству долга, но, надеюсь, Каллум сделает тебя счастливой. Ты современна, умна, красива, так что Каллум выиграл от этого брака – такая жена будет поддержкой в начале его карьеры, к тому же ты близко знакома с его семьей. Ты любишь его?

Вопрос был задан в лоб.

– Да… – Ее рука дрогнула, когда она принимала чашку из рук Эврил. – Только… только он пока не знает о моих чувствах.

– И тебе трудно сказать об этом, верно? Только три слова, но, когда не знаешь, каков будет ответ, они просто застывают на губах, – сказала, улыбаясь, Эврил. – Мужчины отличаются от нас, они иногда и сами не догадываются, что влюблены.

Дита закатила глаза:

– Верно, очень верно. Но как тут можно помочь? Надо подумать. А как обстоят дела в спальне? Он ждет, когда его соблазнят?

Эврил фыркнула:

– Дита!

– Нет, ничего подобного. – София стала пунцовой. – Все прекрасно, то есть в спальне у нас нет никаких проблем.

И, понемногу приходя в себя, София вдруг поняла: уверенная манера Эврил судить об интимных отношениях, вероятно, объясняется тем, что они с маркизом были любовниками, прежде чем вступить в законный брак. Было необычно и немного стыдно обсуждать свои интимные отношения с мужем, но, кажется, эта тема для них не является запретной. Она мечтала о замужних подругах, с которыми можно поделиться своими переживаниями, и вот получила такую возможность.

– Иногда Каллум ведет себя со мной сдержанно. – При этих словах Дита приподняла безукоризненную бровь, и София торопливо добавила: – Я имею в виду вне стен спальни. Очень мил, любезен, щедр, но мы как будто разделены прозрачной стеной, как будто это другой человек, не тот, который был со мной ночью.

– У него такой характер: из двух братьев он всегда был более сдержан, расчетлив, полон амбиций и очень трудолюбив. Но никто не назвал бы его холодным и замкнутым, в обществе близких людей он открыт. Это верный друг, на которого можно положиться, – проговорила Эврил.

Дита согласилась:

– Он охотно принимал участие в развлечениях, хотя и не был таким бесшабашным, как Даниэль.

– Мне кажется, дело в том, что он все еще не может забыть гибель Даниэля. Это нанесло ему глубокую душевную рану, – сказала София. – Потеряв брата-близнеца, он как будто потерял частицу самого себя. Могу ли я восполнить эту потерю? И еще – я давно разлюбила Даниэля, и Каллум об этом знает. Я чувствовала себя виноватой, но разве я в самом деле была виновата? Прошло столько времени, мы выросли, стали взрослыми, изменились, мы стали другими.

Слова слетели с ее губ, и сразу стало легче. Ей давно хотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями – с друзьями, не только с Каллумом.

Дита и Эврил молчали, тишина становилась гнетущей. Наверное, они шокированы, а возможно, она кажется им отвратительной.

Первой заговорила Дита:

– Я могу это понять. Десять лет в разлуке… Конечно, вы изменились, – и добавила с явной симпатией: – Но траур кончился, вы начинаете новую жизнь, и все наладится.

– Мы уже начали выезжать в свет. И сегодня у нас первый званый ужин. – И внезапно предложила: – Конечно, я понимаю, что приглашение слишком неожиданное, но, может быть, и вы придете?

– Приглашаешь на ужин? Придем с удовольствием. Значит, я прощена? Выпьем еще по чашке, потом все обсудим.

Глава 17

София вернулась домой только к семи вечера, щеки ее пылали, она вся трепетала от волнения. Стремительно войдя в дом, она увидела, что Каллум спускается по лестнице в холл в безукоризненном вечернем костюме. Он выглядел просто идеально.

– Дорогая, я уже хотел посылать за тобой слуг на поиски.

– О, Каллум, прости, я опоздала, хотя вчера сама выговаривала тебе за это. Как у тебя прошел день в доках? Удачно?

Он посмотрел на папку и свертки в ее руках:

– Ты до сих пор ходила по магазинам?

– О нет, то есть да, но потом зашла к Эврил, там была леди Айверс, и я пригласила их с мужьями сегодня к нам на вечер. Леди Айверс с мужем только что вернулись из свадебного путешествия, как и Эврил с Люком. Мы так заболтались, что я забыла о времени. Я послала домой записку, что у нас будут еще два гостя. Кстати, прислуга знает, что свадебные подарки распакованы.

– Буду рад увидеть и гостей, и подарки тоже. – У Каллума было прекрасное настроение, и София с облегчением вздохнула – она опасалась, что мужу не понравится ее самоуправство.

– Бегу переодеваться.

Он галантно отступил, пропуская ее.

– А я, пожалуй, пока просмотрю твои рисунки. – И потянулся к папке.

– Нет! – Она так резко отстранилась, что он удивленно взглянул на нее. – Это пока просто наброски, еще не законченные, и я не хочу, чтобы ты разочаровался, – поспешно объяснила она. – Сейчас поищу что-нибудь готовое и более приемлемое.

Она бросилась наверх, в свою гостиную, и, увидев на столе старую папку, отобрала несколько наиболее нейтральных рисунков, потом засунула портфолио вместе с карточкой Аккермана и купленными карикатурами под софу. Ей было стыдно за свою скрытность и обман. Рано или поздно придется признаться ему, но не сейчас. Она хотела насладиться своим триумфом: сначала пусть купят ее произведения, а потом она похвастается своим успехом.

На ее звонок явился Эндрю.

– Пожалуйста, передайте это мистеру Чаттертону. – Она протянула ему папку с отобранными рисунками и побежала к себе в спальню, чтобы переодеться и достойно явиться на свой первый прием, который она проводит в качестве замужней леди.

Кэл проверил еще раз с Хоуксли, все ли готово к ужину, и устроился в гостиной с рисунками жены. Он не ждал никаких откровений – должно быть, не случайно она так неохотно согласилась показать свои работы. Даже если она рисует много лет, это еще не значит, что у нее талант, – нужно только найти подходящие слова, чтобы отозваться о ее рисунках, не обидев ее и не показав своего разочаро вания.

Странно, как вдруг жизнь с Софией изменила его – теперь он боится испортить ей настроение. Хотя, возможно, так было бы, женись он и на другой женщине, – он же никогда не имел подобного опыта.

Итак, на первом рисунке была изображена женщина, склонившаяся над шитьем и полностью поглощенная своей работой, в ее позе было спокойствие, покой и грация. Он узнал Чиверс, несмотря на то что лица не было видно. Следующий – цветы; потом виды Грин-Парка, еще портрет – маленького ребенка, он стоит и разглядывает корову. Ей удалось очень верно передать выражение смеси страха и любопытства на лице малыша.

Кэл вспомнил, как София говорила, что хочет детей. Он тоже, разумеется. Нужен наследник. Он хотел бы иметь троих: двух мальчиков и девочку. И тут же его кровь заледенела: он представил постоянное чувство страха потерять ребенка. Это было бы ужаснее, чем потерять Даниэля. Так же страшно, как страшно сейчас потерять Софию. Он с усилием отогнал эти мысли. И, глядя на рисунки, глубоко задумался. Надо признать, что ему хочется не вообще детей, а именно детей от Софии. Можно не сомневаться, что из нее выйдет хорошая мать.

Он все еще сидел, погруженный в мечты, держа рисунки на коленях, когда София спустилась вниз, немного запыхавшись, розовая от спешки.

– Ты выглядишь просто очаровательно, дорогая.

Она набрала вес, щеки порозовели, теперь это была уже не такая худышка, которую он встретил по приезде из Индии. Подумать только – он считал ее фигуру плоской!

– Правда? – Она кокетливо поправила локоны, глядя в зеркало, висевшее над камином.

– Розовые щечки тебе идут, а когда ты бежала по лестнице, я залюбовался видом твоего декольте.

Она опустила глаза, увидела, как быстро поднимается и опускается грудь в вырезе платья, и порозовела еще больше.

– И этот привлекательный вид напомнил, что у меня есть для тебя подарок.

– Подарок для меня?

Вежливый интерес, никаких бурных проявлений радости. Все правильно – ведь она его жена, а не любовница. И хотя вышла за него из материальных соображений, а также из-за его высокого положения, она никогда ничего не требовала. Ему даже иногда хотелось, чтобы она что-нибудь попросила.

– Я вспомнил, что не купил тебе ни одной драгоценности и сегодня на наш первый официальный прием тебе нечего надеть.

– Но ты подарил мне кроме обручального кольца сапфиры твоей бабушки. – София вытянула руку, любуясь игрой камней.

– А теперь и это. – Каллум взял со стола длинный футляр из синего бархата и протянул ей.

– О! – Она постояла в нерешительности, прежде чем взять его, но так и не открыла. – Я, наверное, не заслуживаю такого подарка.

– Ты – моя жена и не должна заслуживать подарки, они – в порядке вещей. А для меня делать тебе подарки – удовольствие.

Она покачала головой:

– Я не могу не чувствовать неравноправия в наших отношениях.

– В браке равноправия быть не может, я – твой муж.

Он взял из ее рук футляр и открыл его. Интересно, что сделало его вдруг специалистом в вопросах брака? Совсем недавно он понятия не имел о таких вещах. Когда он делал предложение Софии, брак представлялся ему чем-то вроде выгодной сделки – вежливое сосуществование, гармоничный дом, где каждый сохраняет некую свободу в личной жизни, без бурных сцен и эмоций.

Из футляра полыхнуло разноцветным пламенем. Он достал длинное, по всей длине футляра, ожерелье из бриллиантов, надел ей на шею, застегнул, отодвинув завитки. Потом ласково дотронулся до локонов, выбившихся из прически, хитроумно, мастерски сооруженной горничной.

– Надеюсь, наш брак будет построен не на благоразумии и расчетах, а на доверии и дружбе.

Ему так нравилось дотрагиваться до нее, он обожал ее и гордился этим подарком – плодом его тяжелого труда. Эти бриллианты не были получены в наследство. Но может быть, когда-нибудь они станут фамильными, и София подарит их своей дочери на свадьбу. Странная смесь волнения, гордости и нежности нахлынула на него.

София смотрела на свое отражение в зеркале, бриллианты переливались на ее вздымавшейся от волнения полуприкрытой кружевами груди. Его руки по-прежнему лежат на ее плечах.

– Они такие красивые. – Она повернулась и схватила его за руку. – Я хочу не только доверия и дружбы – хочу делить с тобой самые твои сокровенные мечты и знать, о чем ты думаешь, стать неотъ емлемой частью твоей жизни, даже если ты никогда этого не хотел.

– Да, я не видел тебя в своей жизни, а сейчас, когда ты рядом и ты моя жена, я рад, – сказал и удивился, насколько это правда. – Доверие, дружба и разделенная жизнь.

Голубые глаза Софии потемнели, он видел, как в их глубине плещется счастье, они заглянули ему прямо в душу, и в них он увидел гораздо более сильное чувство, чем просто радость от полученного подарка.

– Ожерелье такое красивое, прости, если не смогла поблагодарить как следует.

– Мне не нужно благодарности, – он как будто слышал себя со стороны, удивляясь своим словам, – но поцелуй будет уместен.

Ее руки обвили его за шею, она подняла улыбающееся лицо.

– Тем более что для меня это очень приятно, мистер Чаттертон, – прошептала она, и их губы слились в продолжительном страстном поцелуе.

– Маркиз и маркиза Айверс, капитан граф д’Онэ, мэм! – громко объявил Хоуксли, застыв от неожиданности, но делая вид, что ничего особенного не происходит и он каждый день видит своих хозяев посреди гостиной в объятиях друг друга.

Каллум не слышал дворецкого, не видел своих гостей, пока София не отстранилась, смеясь, пунцовая от смущения, и встретила иронический взгляд высокого черноволосого человека. Она сразу поняла, что это не коллега Каллума, о котором тот говорил, даже если бы с ним рядом и не стояла Пердита. Его внешность говорила о высоком происхождении, разумеется, это был маркиз Айверс.

Интуиция предупредила ее: такого человека лучше иметь на своей стороне, потому что в противном случае он будет опасным врагом.

– Милорд. – Она не знала, как его приветствовать по этикету, насколько глубоко надо присесть? По рангу он был в одном шаге от герцога! Она начала сгибать колени, но он быстро подошел и взял ее руку.

– Алистер, – представился он просто и улыбнулся.

Несмотря на смущение, в голове ее мелькнула мысль: не будь она влюблена в Каллума, то не знала бы, кого выбрать – оба его друга были неотразимы.

Отпустив ее руку, он притянул к себе Каллума в коротком сильном мужском объятии – оно говорило о многом. Ее как будто ударило: ведь когда последний раз эти четверо собирались за столом, с ними был Даниэль. Наверное, она выглядит бесчувственной и расчетливой особой в их глазах, пригласив их на званый ужин.

Потом увидела улыбку Каллума, заметила, что он в прекрасном настроении, и поняла: отношения друзей не изменились, они по-прежнему любят друг друга, и только она все колеблется и трусит.

– Мистер Джордж Петтигрю, мэм!

Как вовремя! Напряжение отпустило ее, ведь это был единственный человек, который не знал Даниэля. Кроме того, его присутствие позволит вести разговор на нейтральные темы.

* * *

Ужин проходит превосходно, думала София спустя два часа, с удовлетворением глядя с места хозяйки на длинный стол. Гости заканчивали десерт – фруктовый салат, залитый воздушным кремом. Поймав взгляд Каллума, она подумала, что пора предложить леди удалиться в гостиную, оставив мужчин одних. Но он вдруг спросил:

– Ты бы хотела иметь собственный корабль, дорогая?

– Корабль? Ты имеешь в виду яхту?

– Нет, сегодня днем мы были в доках, смотрели те корабли, которые продаются.

– Целый большой корабль? – Она с трудом сохранила спокойствие: нельзя же посредине званого ужина в присутствии гостей спрашивать мужа, может ли он позволить себе такую покупку.

Каллум понимающе усмехнулся:

– Я собираюсь войти в долю. Петтигрю, д’Онэ и Линдон ко мне присоединятся. Наше долевое участие составит четвертую часть от всей стоимости.

– Замечательно! И как называется судно?

– «Утренняя звезда», – отозвался Петтигрю. – Но думаю, его можно назвать по-другому. У нас на выбор есть по крайней мере три имени.

– А другие владельцы не станут возражать?

– Не думаю, если мы выберем название, которое всех устроит, – сказал Алистер.

– Я, кажется, знаю, как назвать корабль. – Каллум обвел взглядом сидевших за столом дам и остановил взгляд на Софии. – Вдохновение не может не прийти за таким столом, где столько красавиц. – Он поднял бокал. – Джентльмены, предлагаю «Труа белль».

– «Три красавицы»? А, каламбур. К тому же это еще означает три удара корабельного колокола, отлично! – Петтигрю тоже поднял бокал, по очереди приветствуя всех сидящих за столом дам. – «Три красавицы». Великолепно!

София подождала, пока улягутся смех, шутки и кончатся тосты, потом кивнула Эндрю. Тот подошел и отодвинул ее стул, помогая подняться.

Когда дамы покидали столовую, София услышала, как Петтигрю сказал:

– «Белль» принесет нам удачу.

– Может быть, нам заняться судоходством? Создадим собственную компанию, – отозвался капитан Люк. И дверь закрылась.

– Как красиво, – сказала Эврил. – Они хотят назвать корабль в нашу честь.

– Если позволят другие владельцы, – заметила София. Она все еще не могла опомниться от такого поворота событий.

– Не знаю, кто они такие, но главный козырь у нас – это Алистер, потому что он – маркиз, – проговорила Дита. – Уверена, вряд ли кто-то из них превосходит его титулом.

– И кроме того, у нас есть наш мистер Чаттертон, – добавила Эврил. – Уже сейчас о нем говорят как о выдающемся уме и высоко ценят на Лиденхолл-стрит.

– Вот как? – София была уверена в способностях мужа, потому что видела, как напряженно и много он работает, но считала: прошло еще слишком мало времени, чтобы делать такие радужные заключения.

– Ходят слухи, что уже через пару лет он может стать членом совета директоров – самым молодым в истории компании. Люк слышал такие разговоры в морском пароходстве.

– О, вот как?

Видимо, Каллум слишком скромен и поэтому никогда не хвастался перед ней своими успехами. А может, считал, что ей не интересны его дела? Это было неприятно, но не так уж страшно. Страшно другое: что, если он просто не считает нужным делиться с ней, со своей женой, своими мыслями и планами? София спохватилась, что не слушает подруг, которые в это время стали рассказывать о своих свадебных путешествиях.

– Алистер унаследовал небольшой замок в Шотландии, в гористой части, и мы сначала отправились туда. Потом навестили по очереди всех родственников, – говорила Дита. – Между нами говоря, их было не меньше дюжины!

– Я слышала, что в Шотландии все время идет дождь. – Выросшая в Индии теплолюбивая Эврил поежилась. – Там действительно очень холодно?

– Да, очень холодно. Это мрачный и заброшенный замок, и дождь непрерывно стучал по окнам, лило как из ведра, так что нам ничего не оставалось, как греться в постели, изредка вылезая, чтобы осмотреть свое владение. Мы решили продать его при первой же возможности.

Эврил хихикнула:

– А мы чудесно провели время в Хартфордшире, там вообще не было дождя или почти не было. Сейчас мы пробудем в Лондоне до тех пор, пока Адмиралтейство не даст Люку задание.

– Что ты станешь делать, когда он уйдет в море?

– Учить французский, – сделала недовольную гримасу Эврил. – Мне надо соответствовать титулу жены графа Франции, и Люк говорит…

Но что сказал Люк, так и осталось невыясненным, потому что в гостиной появились мужчины. Покинув столовую, они присоединились к дамам. За чаем София мужественно продолжала улыбаться и поддерживать светскую болтовню. Наконец, ушел последний гость – Кэл проводил Петтигрю и, вернувшись, бросился на софу рядом с ней и с облегчением выдохнул:

– Все прошло замечательно, миссис Чаттертон. Вы просто прирожденная хозяйка, теперь можете устраивать большие приемы. Вам предназначено судьбой стать хозяйкой модного салона.

– Ты не устал? У тебя был длинный и тяжелый день.

– Нисколько. День прошел интересно, а вечером приятно было встретиться со старыми друзьями.

– Меня поразило известие, что вы приобретаете корабль.

Он обнял ее за плечи.

Она продолжала:

– И горжусь, что ты предложил назвать его в нашу честь, хотя, возможно, остальные владельцы не согласятся. Но Дита и Эврил считают: Алистер, как титулованная и значительная особа, вполне может воспользоваться своим преимуществом, вряд ли кто-то станет ему перечить.

– Маркиз – наш козырной туз.

– А человек, которого прочат в самые молодые директора компании? – спросила она.

– Откуда ты… – Он выпрямился и взъерошил идеально причесанные волосы. – Откуда ты это узнала?

– Люк слышал, что так говорят о тебе в компании.

– А… Это, без сомнения, преувеличение.

– Неужели? – Она посмотрела на него. – Я так горжусь тобой.

– Гордишься? – Кажется, он был удивлен ее словами.

– Конечно! Я горжусь, что тебе сразу дали такой высокий пост, горжусь, что ты делаешь такие успехи, что о тебе уже говорят, и меня совершенно не удивляет, что у тебя прекрасная репутация. – Она вдруг смутилась, заметив его ошеломленное лицо. – Но я хотела бы все-таки узнавать все от тебя самого.

– Понимаешь, я не привык обсуждать свои дела и уж тем более хвастать успехами, если бы даже они и были, потому что раньше мне не надо было об этом рассказывать, Дан всегда знал…

Он не закончил фразы, а она не торопила его. Наконец, он продолжил:

– Раньше я считал, что брак – это две не связанные между собой стороны. Одна – дом, жена, которую я обязан оберегать, дети, их воспитание. И отдельно от этого – моя работа. – Он говорил медленно, раздумывая над тем, что говорит, и как будто сомневаясь.

– А как быть с твоими чувствами, надеждами, успехами и всем, что связано с этим?

– Они заперты на ключ, до них никому нет дела, я должен справляться сам. – Он вдруг притянул ее к себе. – Но кажется, это несправедливо по отношению к тебе.

– И к себе самому.

– Прости, я не привык и не умею говорить о своих переживаниях, делиться ими, вот ты и научи меня, София.

Ей бы просто притянуть его к себе и поцеловать. Он бы отнес ее в постель, и все вопросы и недоразумения были бы забыты. Но вместо этого она спросила:

– Расскажи, как у вас было с Даниэлем? Ты мог читать его мысли?

Она почувствовала, как сразу изменилось его настроение, напряглось тело, и уже решила, что он не станет отвечать ей, но Кэл горячо заговорил:

– Господи, нет! Я знал и ощущал их физически, как свои собственные, но они были его, а не моими.

– И что было не всегда приятно в определенных ситуациях, – заметила она тихо.

– Но привыкаешь и не обращаешь внимания. – Он повеселел.

– Итак… – Она пыталась разобраться до конца. – Правильно я поняла: все происходило так, будто его чувства были одновременно и твоими, как отражение на стекле?

– Наверное. – Он отстранил ее от себя и заглянул в глаза. – Да, именно так. А ты откуда все знаешь?

«Потому что иногда я чувствую то же самое, – хотелось ей сказать. – Потому что я люблю тебя».

– Нечто подобное я и предполагала. Ты не сердишься, что иногда я заставляю тебя говорить о Даниэле? Тебе не тяжело?

Последовала продолжительная пауза.

Он опустил голову, так что она не могла видеть его глаза, по которым уже научилась читать его мысли.

– Да, для меня это трудно, и все же я не возражаю. Чем больше я говорю о нем, тем легче становится у меня на душе.

София придвинулась ближе, тесно прижалась к нему и положила голову ему на плечо.

– Мы никогда его не забудем, – прошептала она. – И ты всегда найдешь меня рядом, как только захочешь о нем поговорить.